Глава 19
Сьюзан вышла из лаборатории Сингха и прошла короткое расстояние до его кабинета, где уселась за его выгнутый стол. Она погрузилась в изучение записей, сделанных Сингхом во время интервью с Дэвидом Дженьюари: он оказался тем доктором, что работал с дефибриллятором во время операции на Старателе, и в течение двадцати трёх лет был женат на Энн Дженьюари, которая в самом деле была операционной сестрой. Сьюзан погуглила его имя, просто для того, чтобы посмотреть, что вылезет, потом проверила имя его жены. После этого она вызвала больничного охранника и попросила его привести Дэвида Дженьюари в кабинет Сингха.
Доктор Дженьюари прибыл через несколько минут в сопровождении, как удивлённо отметила Сьюзан, охранника с надписью «Тарасов» на бэдже – того самого, которого читает Оррин Джиллетт. Тарасов вёл себя странно: он избегал смотреть в глаза и, разговаривая с ней, испытывал явный дискомфорт. Она подумала, не скрывает ли он чего; следующим надо будет поджарить его. Но сейчас у Дэвида Дженьюари высший приоритет. Она отпустила Тарасова.
Дженьюари оказался тем самым кряжистым мужчиной, которого Сьюзан видела выходящим из лаборатории Сингха ранее. Согласно записям Сингха, ему было сорок четыре года; у него были гипертироидные выпученные глаза, из-за которых он был похож на Петера Лорре.
– Присаживайтесь, мистер Дженьюари, – сказала Сьюзан. Она заранее решила не называть его «доктор» – никогда не поднимай допрашиваемого выше уровня допрашивающего. – Я лишь хотела завершить разговор, который вы имели с профессором Сингхом. Как я понимаю, вы сказали ему, что связаны со своей женой.
На мгновение его большие глаза стали ещё больше.
– С Энни, да.
– Это очень удобно, – отметила Сьюзан нейтральным тоном.
Дженьюари любезно улыбнулся.
– Не знаю, насколько это удобно, но я бы не хотел оказаться связанным ни с кем другим.
– Хорошо, – сказала Сьюзан, пытаясь изобразить обезоруживающую улыбку на собственном лице. – Полагаю, именно этого ищет каждая женщина в мужчине, если верить журналам. Вы уже никогда не сможете сказать ей «Я не умею читать мысли», когда она ожидает, что вы сделаете нечто, о чём она вам напрямую не сказала, верно?
Его улыбка стала немного напряжённой.
– Думаю, да. Это всё ещё кажется таким… фантастическим . – Он слегка развёл руками. – Должен вам сказать, очень забавно видеть себя таким, каким меня видит она.
– Забавно?
– Ну, знаете, вспоминать события с её точки зрения, когда она видит меня, а не я вижу её.
Несмотря на её подозрения, Сьюзан это заинтриговало.
– Насколько близки эти воспоминания? Я имею в виду, видите ли вы практически трёхмерную сцену, в которой перемещаетесь со своей точки зрения на её и обратно? Они настолько хорошо синхронизуются?
– Это, конечно, зависит от конкретных воспоминаний. Какие-то более детальны, чем другие – а некоторые детализованные у меня, но смутные у неё, и наоборот. – Он позволил себе снисходительную улыбочку. – Она не любит хоккей даже и близко так, как люблю его я; она едва может вспомнить, что за команды играют, не говоря уж о подробностях игры.
– Хорошо, – сказала Сьюзан. – Теперь позвольте мне задать вам вопрос.
– Пожалуйста.
– Как зовут любовника Энн?
– У неё нет любовника, – ответил Дженьюари, явно уязвлённый. – Кроме меня.
– Да? – сказала Сьюзан. – Подумайте о событиях прошлого месяца – октября. Она отвезла вас в «Рейган», и вы полетели – куда же? Ах, да. В Денвер, на конференцию по технологиям дефибрилляции, верно? – Гугл нашёл его имя в списке участников. – Вы устроились для долгого перелёта и, возможно, посмотрели какой-нибудь фильм.
– Да. На лэптопе.
– Но продолжите вспоминать тот день с её точки зрения, – сказала Сьюзан. – Что делала она после того, как отвезла вас в аэропорт?
– Жена всегда отвозит меня в аэропорт; я часто езжу на конференции. И за этот день я не помню ничего необычного – точнее, она не помнит.
– Нет? Восемнадцатое октября. Необычно холодный и ветреный день. И вы уехали на целую неделю.
– Я не…
– Вы помните? – спросила Сьюзан. – Помните этот день?
– Ничего в голову не приходит.
– Хорошо, я вам скажу. Остановите меня, когда мои слова начнут звучать знакомо. Она уехала из «Рейгана» в «Даллес», оставила там машину на длительной парковке. Потом села на шаттл до терминала и там встретилась с человеком по имени Уильям Кордт – хотя она звала его Вилли.
– Тогда вы никак не можете об этом знать. Моя жена – совершенно обычная женщина; у вас нет причин за ней следить.
– Это так, – согласилась Сьюзан. – Мы за ней не следили. Мы следили за Уильямом Кордтом. Это Вашингтон, в конце концов. Мы следим за массой народу – особенно за теми, кто поддерживает незаконные связи с иностранными производителями военной техники, как мистер Кордт. Когда он уезжает из страны, мы знаем – и он уехал, вместе с вашей женой, в Швейцарию на горнолыжный курорт.
– Чушь собачья, – сказал он. – Энни никогда не путалась ни с каким торговцем оружием или кем-то таким.
– В это я готова поверить, – сказала Сьюзан. – То есть, я верю, что она не знала, кто он такой, и поэтому не имела об этом воспоминаний. Но вы-то наверняка должны помнить это событие с её точки зрения. Поездка в Швейцарию. Отель, в котором они остановились, «Энглишер Хоф». Вечера, которые они провели вместе.
Дженьюари прищурил глаза, словно пытаясь разглядеть что-то мелкое. И потом резко коротко вздохнул.
– Ох… О… Боже… – Он обмяк в своём кресле. – Я… я и понятия не имел… Мы… она… я…
Затем он посмотрел на неё, и его лицо исказилось яростью.
– Это было жестоко, – сказал он. – Заставить меня это увидеть. Заставить меня узнать об этом.
– Это было бы жестоко, мистер Дженьюари, если бы это произошло на самом деле. Но этого не было. Нет никакого Уильяма Кордта. Ваша жена не покидала Соединённых Штатов в течение последних трёх лет; я проверила её паспорт.
Глаза Дженьюари стали круглыми.
– Вы… сука!
– А вы арестованы.
– За что?
– За шпионаж. Шпионить за президентом – серьёзное преступление.
– Президентом? – переспросил Дженьюари.
– Хватит играть в игры, – сказала Сьюзан. – Да, за президентом. – Она поднялась. – Вытяните руки.
– Зачем? – спросил Дженьюари.
– Чтобы я надела на них наручники.
– Я требую встречи с адвокатом.
– О, вы с ним встретитесь. Прежде чем это всё закончится, вы увидите больше адвокатов, чем сможете сосчитать. Но сейчас вы не только имеете право хранить молчание, вы обязаны это делать. Шпионить за президентом – это уже достаточно плохо. Но разглашать полученную при этом информацию – это… в общем, я рада, что мы так и не закрыли тюрьму Гуантанамо.
– Стойте! – сказал Дженьюари, когда Сьюзан подошла к нему. – Вы ошибаетесь! Всё не так!
Сьюзан защёлкнула наручники у него на запястьях.
– Скажете это судье.
– Нет, нет. Выслушайте меня! Вы ошибаетесь. Я не связан с президентом, честно. Боже, мне и в голову не приходило, что кто-то может оказаться связанным с ним – он ведь был без сознания, когда всё это случилось; он был под общим наркозом.
– Тогда почему вы лгали о том, что связаны с вашей женой?
Он помедлил. Сьюзан положило ладонь ему на спину и подтолкнула его к двери.
– Ну хорошо! – сказал он. – Хорошо. Я скажу вам правду. Я не связан с президентом Джеррисоном. Я связан с Марком Гриффином.
– Главврачом? – спросила она. – И зачем было об этом врать? – Они стояли перед закрытой дверью кабинета Сингха; его кожаная куртка висела на вбитом в дверь крюке.
– Потому что я председатель здешней ассоциации сотрудников, а он - главное должностное лицо больницы и мой оппонент. У нас сейчас идёт согласование условий контрактов, и, в общем, у меня было бы преимущество, но только если бы он не знал, что я его читаю. Я решил, что будет легко изобразить, что я связан со своей женой, ведь у нас и без того столько общих воспоминаний.
– Докажите, – сказала Сьюзан. – Докажите, что вы связаны с Гриффином. Когда я с ним впервые встретилась?
– Когда сегодня утром вы привезли президента. Он был по правую сторону каталки, вы по левую. У вас жакет был вымазан кровью.
– Кто был позади меня?
– Личный врач президента. Гриффин её поприветствовал, хотя обращался к ней по воинскому званию – капитан Сноу.
– А что он сказал об Эрике Редекопе?
– В тот момент ничего.
– А позднее? Как он его назвал, когда мы были в смотровой галерее?
– Он сказал, что Редекоп – доктор… в общем, я не знаю, что это значит, но он сказал «доктор чистейшей воды».
– Ч-чёрт, – сказала Сьюзан.
– Мне очень жаль, – сказал Дженьюари. – Правда, очень жаль. Я… мне такая возможность сама упала в руки, вы понимаете? Я не знал, что мне делать.
– Правило номер один, хитрозадый вы наш: никогда не врите Секретной Службе. – Она расстегнула наручники. – Убирайтесь.
– То есть, я могу идти домой?
– Нет, не можете. Пока я не разблокирую здание. Но исчезните с моих глаз.
– Есть, мэм, – сказал он и шмыгнул за дверь.
Сьюзан была вне себя, когда возвращалась в лабораторию Сингха. Канадец сидел за своим компьютером; в этот раз с ним был Дэррил Хадкинс. Он разглядывал разложенную на столе карту города.
– Есть успехи в поиске женщины, которая от нас ушла? – спросила она.
– Пока нет, – ответил Дэррил, поднимая голову от карты. – Проблема в том, что у старушки, похоже, катаракта. Она сейчас где-то – но я не могу различить, где именно; визуальные впечатления сегодняшнего дня у неё очень смутные. Вокруг шумно – это ей не нравится – но я по-прежнему не знаю, где она. Она просто не уделяет окружающему особого внимания.
– Она на улице или в помещении?
– В помещении. Но это не музей, не галерея, не магазин. Она, похоже, бродит без всякой цели – она и так-то была обеспокоена инфарктом сына, а тут кто-то ей сказал, что стреляли в президента, а потом про Белый Дом. Когда я думаю про сегодняшний день, единственное её воспоминание, что ко мне приходит, о том, как она волнуется о… в общем, обо всём сразу.
– Вот чёрт, – сказала Сьюзан. – Ладно, продолжай.
Она подошла к доске и внесла в таблицу информацию о том, что Дэвид Дженьюари читает Марка Гриффина.
– Агент Доусон? – позвал Сингх.
Она резко обернулась.
– Что?
Сингха резкость её тона застала врасплох. Сьюзан сделала глубокий вдох; она не зла на него, и она не должна вымещать на нём своё раздражение.
– Простите, Ранджип. Что у вас?
– Взгляните на это, пожалуйста, – он указал на монитор.
Сьюзан подошла и уставилась в экран, на котором был изображён сложный график. Странно было его видеть. В течение секунды или двух он казался просто бесформенной фигурой, некоторые точки которой помечены буквами и цифрами, но посмотрев на вот эту вот часть, она внезапно поняла, что она означает, а когда переместила взгляд сюда, то внезапно и эта часть стала осмысленной, а также вдруг все цифры внизу экрана также обрели для неё смысл. Она уже открыла было рот, чтобы спросить «Что это?», но на самом деле произнесла:
– Вы уверены?
– Совершенно, – ответил Сингх. – Это основано на данных диагностических файлов моей установки, и это единственная рабочая конфигурация.
– Двадцать один узел, не двадцать? – спросила Сьюзан.
– Именно. Воздействию подвергся двадцать один человек.
Дэррил Хадкинс подошёл и встал рядом, скрестив руки на груди.
– Мы с доктором Гриффином очень тщательно просматривали записи камер наблюдения. В сфере воздействия не могло быть людей, которых бы мы не заметили.
– Был электромагнитный импульс, – сказала Сьюзан.
– Ну, да… – ответил Дэррил.
– Что означает, что в видеозапись прерывалась, не так ли?
– Да, правда, – согласился Дэррил. – Был перерыв. Но согласно тайм-коду он длился не дольше минуты.
– Хороший бегун, – сказала Сьюзан, – за минуту пробежит тысячу футов. – Она посмотрела составленную Сингхом таблицу связей на доске, потом взяла маркер и добавила к ней справа двадцать первую колонку. В ячейке имени наверху колонки она нарисовала букву «X».
