Псы Агенора
Башенка дежурки поднималась на тридцать метров над поверхностью земли. Через серые, давно немытые стеклянные стены была видна вся окружающая степь. Далеко, до самого горизонта, протянулись сухая песчаная равнина поросшая редкой травой и распластавшимися кустами. Даже сейчас, в самый полдень, при полной прозрачности сухого воздуха, нельзя было разглядеть ничего, кроме зарослей кустов и дюн серо-желтого песка.
На север протянулись три параллельные линии, сходящиеся в далекой перспективе и теряющиеся за горизонтом. Полоса старого бетонного шоссе, потрескавшегося, местами засыпанного песком. Рядом – ржавое железнодорожное полотно, заросшее чахлой степной растительностью, между шоссе и железной дорогой – высоковольтная линия на бетонных столбах. Шоссе заканчивалось перед наглухо закрытыми воротами, возле пропускного пункта с побитыми стеклами. Площадь за ограждением и подъезды к рампам возле строений покрывали бетонные плиты.
Железнодорожный путь, также уткнувшийся в закрытые ворота, между зданиями разветвлялся на несколько отростков. Рыжий слой ржавчины свидетельствовал, что пути уже давно не видели ни одного вагона. Высокий забор из сетки, увенчанный двумя рядами колючей проволоки, окружал несколько зданий и стоящих отдельно металлических емкостей соединенных сетью трубопроводов.
С юга окруженная забором площадка расширялась, образуя прямоугольник шириной в километр и длиной, как минимум, в полтора. За ограждением, на расстоянии с десяток метров от него, появлялось второе, пониже. Оно отделяло внутренний прямоугольник от остальной территории. Там, за вторым ограждением, виднелись длинные бесконечные ряды бетонных плит, разделенных промежутками в несколько метров. Все вместе напоминало кладбище гигантов, многометровые надгробные плиты, разложенные вдоль аллей…
Рукавом куртки Агенор протер грязное стекло северной стены. С минуту он всматривался из под очков на полоску бетона, словно надеялся увидеть там машину. Раз в неделю, каждую среду, по дороге с севера сюда приезжал фургон из Мифы, привозя еду. Водитель останавливался в двадцати метрах перед воротами, нетерпеливо сигналил, вываливал на бетон пару ящиков с продуктами и осторожно разворачивался на узкой дороге, следя, чтобы задние колеса не застряли в мелком песке обочин. Казалось, он торопится уехать отсюда, подгоняемый собачьим лаем, разбуженным его же сигналом. Но уезжал он не сразу. Он останавливался в нескольких метрах от коробок и высунувшись в окно кабины ждал. Когда из-за угла дома появлялся маленькая сгорбленная фигурка, он махал ей рукой. Идущий отвечал жестом, который мог означать «все в порядке, убирайся», тогда водитель нажимал на газ и быстро разгонялся по пустому шоссе, с каждым проеханным километром его настроение улучшалось.
Сегодня была суббота, со стороны города ждать было некого. Агенор оторвал взгляд от окна, потер пальцами веки под очками, достал трубку и принялся старательно ее набивать, не забывая следить за показаниями приборов на пульте.
Он посмотрел вниз, в направлении плаца. Две серые пластиковые бочки стояли на платформе прямо под направленным вниз конусом дозатора. Он поджег трубку, проверил показания приборов на пульте и потянул за ручку. Он смотрел как густая коричневая масса медленно вытекает в бочку, наполняя ее до самых краев. Платформа вздрогнула, подвинулась, через минуту заполнилась и вторая бочка. Потом платформа подъехала под закупоривающий автомат, закрытые крышками бочки поехали в сторону хранилища. Подъемник снял их с платформы и точно поставил среди многих других, сгруппированных в правильные квадраты по 25 штук, разделенные узкими промежутками. Он медленно переворачивал страницы с потрепанными и грязными нижними краями. Найдя последнюю запись и заполнил две свободные графы, закрыл книгу, небрежно швырнул ее на стол и нажал выключатель, лампочки пульта погасли.
Он постоял попыхивая трубкой, глядя на полотно дороги, потом медленно спустился по крутым ступенькам вниз.
Проходя мимо барака, он заглянул внутрь. На подстилке в углу лежала Гамма. Она тяжело дышала. Когда он присел рядом, она с трудом подняла голову и приветливо махнула хвостом. Он потрепал ее по загривку и осмотрел раздутый живот. В соседнем боксе лежала Альфа с тремя несколькодневными щенками. Она наблюдала, как он берет каждого из них и осматривает, но не издала ни звука. Щенки выглядели здоровыми. Агенор поласкал Альфу и вышел из барака. Солнце жарило беспощадно, он почувствовал, что устал и хочет спать.
Несмотря на открытые окна и работающий вентилятор в комнате тоже было жарко. Он снял ботинки и куртку, вытер полотенцем лицо и шею, выпил бутылку кока-колы из холодильника. Отложив погасшую трубку, он улегся на топчан. Как давно… – пронеслось в мыслях. – Столько лет, а кажется, что все было только вчера.
Когда с башенки дежурки он смотрел в сторону города, вдоль шоссе и железной дороги, воображение подсовывало ему хорошо забытые образы… Не было дня, чтобы оттуда не приезжал транспорт. Автомобили, целые колонны с конвоем полицейских на мотоциклах… А иногда специальные поезда, короткие, но вызывающие уважение – три или четыре особых вагона, а между ними могучая восьмиосная платформа с огромным контейнером. Это было нечто! Все бросали работу и выходили посмотреть. Только он, Агенор, с высоты диспетчерской башни управлял автоматической разгрузкой. Самоходные краны, подъемники, телекамеры…
Теперь все мертво, покрылось ржавчиной и пылью. Если бы тогда кто-то сказал Агенору, что он останется здесь, когда все уйдут, он рассмеялся бы и постучал пальцем по лбу…
От сна он очнулся около четырех вечера, когда солнце скрылось за крышей перерабатывающего цеха. Он поднялся и сходил посмотреть на Гамму, все кончилось. Сука облизывала своих щенят. Они были мертвы. Агенор рассмотрел их поближе. У одного было две головы.
– Начинается… – пробормотал он, забирая мертвых щенков.
Скулеж суки преследовал его еще за дверями барака. Он зашел на склад, выкатил новую пластиковую бочку и бросил в нее трупы. Потом отнес бочку в холодильник. Посмотрел на часы. Было почти пять – время смены во внешнем кольце. Он вернулся в жилище, взглянул на график на стене, вынул из стеклянного шкафчика четыре металлических капсулки и спрятал их в карман. Снял со стены одну из висящих там плеток, одел кожаные перчатки и направился к бараку. Вдоль стены с низкими отверстиями тянулось ограждение из сетки. Поперечные перегородки разделяли вольеру на несколько маленьких клеток.
Собаки увидели его издалека. Когда он проходил ровным мерным шагом вдоль ограды, его встречали радостное повизгивание, носы, просунутые через ячейки сетки, и виляние полуопущенных хвостов.
Минуту Агенор молча стоял в открытой калитке.
– Титан! – громко сказал он.
Одна из овчарок вскочила и одним прыжком оказалась у ног Агенора.
– Цирконий! Рутений! Тантал!
Все они подошли. Он потрепал каждого. Закрыв калитку он пошел вперед, а они бежали за ним цепочкой, по-волчьи, низко склонив головы. У внутренней ограды он остановился и повернулся. Собаки присели рядышком, подняв морды кверху. Они умно и внимательно наблюдали.
Он достал из кармана металлические капсулки и разложил по кармашкам на ошейниках собак.
– Дежурство во внешнем кольце! – скомандовал он ударяя плеткой о сапог.
Они ответили дружным двойным повизгиванием и разбежались вдоль внутреннего забора, по двое в каждую сторону, издалека подали голос другие. Через минуту прибежали закончившие дежурство собаки. Громко дыша и вывалив языки они уселись возле Агенора, который потрепал каждую из них, одновременно вкладывая в открытые пасти по кусочку вяленного мяса, затем отцепил от ошейников металлические капсулы.
– Дежурство закончено. Место! – скомандовал он.
Псы охотно вскочили и опережая Агенора побежали к бараку. Там они терпеливо ждали, пока их впустят в клетки.
Проходя вдоль барака Агенор остановился у последней вольеры. Две собаки лежали с закрытыми глазами, впалые бока тяжело подымались. Шерсть их повылазила, на мордах видны были полосы слюны.
– Криптон! – мягко сказал Агенор. – Песик!
Одна из собак подняла голову, но не смогла ее удержать.
– Ксенон!
Второй пес открыл глаза и подполз к сетке, просовывая морду в ячейку. Агенор снял рукавицу и дотронулся до носа животного. Тот был сухим и горячим.
Некоторое время он разглядывал больных животных. Он знал, что ничем не поможет, как и всем предыдущим, как и всем оставшимся, еще здоровым, доверчиво смотрящим в глаза своего господина и хозяина.
В шестисотый с чем-то раз ему стало противно за себя. Он открыл калитку и вошел в загон. Достал из кармана плоскую коробочку, достал две капсулки в красном желатине и по очереди просунул их в конвульсивно сжатые челюсти собак. Отвернулся, чтобы не смотреть в их мутные слезящиеся глаза. Привыкшие к послушанию, они доверчиво сглотнули.
Не оглядываясь назад Агенор вышел из клетки. Сгорбившись, опустив голову он направился в сторону своего жилища.
«Через час надо сделать смену во внешней сфере», – подумал он.
Это было хуже всего. Служба в кольце была ничем по сравнению со сферой. Если бы было возможно, Агенор не посылал бы бедных животных в сферу. Но это было необходимо.
Около шести утра и шести вечера, когда надо было принимать решение, Агенор всегда чувствовал одно и то же. Он всегда старался равномерно распределять риск между всеми животными. Никого он не выделял и не жалел. Все были одинаково близки ему. Всех он выхаживал со щенячьего возраста, кормил, дрессировал, готовил к службе… И в конце концов, посылал всех на медленную, но неотвратимую смерть…
Чтобы хоть на немного отложить момент решения, он развернулся и пошел мимо домов в сторону кольца между ограждениями. Пройдя несколько десятков шагов вдоль внутренней сетки, он увидел Циркония, мчащегося к нему. Пес узнал его издалека и, словно пытаясь подчеркнуть свою бдительность, остановился у его ног. После того как его потрепали по холке, он довольно заурчал и побежал дальше, исчезая в траве, растущей между заграждениями. Агенор шел дальше, пока не добрел до места, где среди пятен желтой травы серело несколько небольших прямоугольных бетонных плит.
Это было настоящее кладбище, хотя, быть может, и на такое как обычно. Кажется, его подготовили в то время, когда строили весь комплекс и тот гигантский могильник. Здесь лежали люди. Гробы были серыми, буквы выбитые в бетоне стер песок, принесенный степным ветром. Агенор знал их имена и обстоятельства смерти каждого. Вот этого, техника из Оврела II, достали из коллектора через неделю после разрыва главного трубопровода… Другой, оператор установки первичной очистки воды, погиб при аварии ионитовой колонны в Абу-Тире…
Немного их здесь… Даже мало, для пятидесяти лет использования могильника. Здесь только те, кого нельзя было хоронить на обычном кладбище. Их привозили в свинцовых гробах, с эскортом, как и всю ту дрянь, которая лежит теперь за вторым ограждением в сборниках под бетонными плитами. Люди из Мифы и близлежащих городков плели всякий вздор про предприятие. Они боялись появляться здесь, боялись даже разговаривать с рабочими, трактуя их как древние египтяне парашитов, работающих с мумиями. А ведь они, Агенор и другие, кто здесь работал, были такими же людьми… Они хорошо зарабатывали, у них были длинные отпуска, хорошее здоровье.
Все кончилось тридцать лет назад. Еще два года предприятие работало в пол силы. Приходили транспорты отходов от ликвидации последних объектов. Ядерная энергетика перестала существовать, вытесненная новыми методами получения энергии, не такими рискованными…
Остался только Центральный Могильник нафаршированный невообразимо активными материалами, медленно угасающими под землей. Пройдет еще четыреста, а может и пятьсот лет, прежде чем этот гигантский склад отходов перестанет быть смертельной угрозой…
Надо признать, что место выбрано удачно. Сухая степь, большое расстояние от густонаселенных районов… Однако, в нынешние неспокойные времена нельзя бросать подобное на произвол судьбы. Правда, местное население до сих пор далеко обходит это место, которое, если честно, никому не может причинить вреда, пока…
Вот именно. Достаточно, группе фанатиков-террористов подложить сюда пару зарядов взрывчатки. При подходящем ветре стотысячной Мифе, расположенной в нескольких километрах отсюда, не поздоровится. Содержать собаку намного дешевле, чем постового. Да и кто захочет за мизерные деньги работать в этой пустыне? Кроме того, собаки не касаются законы о защите от вредных излучений… Она может добраться туда, куда нельзя послать часового… Ферма Агенора, основанная почти тридцать лет назад, давала столько животных, сколько было необходимо. Ежегодно рождалось несколько десятков щенков, столько же взрослых собак в возрасте двух трех лет гибло от излучения.
Возвращаясь с кладбища Агенор прошел мимо бетонной плиты, на которой стояли заполненные бочки. Он пересчитал квадраты. Было двадцать четыре полных и один начатый. Шестьдесят девять за неполные двадцать лет, пересчитал он в уме.
Сам он даже не смог бы объяснить, зачем это делает, зачем помещает трупы собак в бочки с синтетической жидкостью. Животные не были радиоактивны. Они просто получили смертельную дозу излучения от отходов, закрытых и спрятанных в подземных камерах. Попросту ему доставляло непонятное удовольствие запускать бесполезные уже устройства для сбора отходов. Он обслуживал их в молодости. Кроме того, это был наименее хлопотливый способ защитить умерших животных от разложения под лучами степного солнца. На складе было вдоволь пустых бочек и синтетической жидкости…
А может… он не хотел расставаться с этими беспомощными животными после их смерти…
Сегодня произошло то, чего следовало ждать давно, генетические последствия облучения многих поколений собак проявились. Мертвый помет, анатомические отклонения… Что будет дальше? Как долго можно тянуть?
– Следующих пометов не будет. С этим надо кончать, Агенор, – сказал он себе. – Хватит производить дохлых псов, консервированных в синтетической массе…
Он знал, что возврата нет. Слишком поздно. Он сам стал отходом человечества. Когда-то, не найдя понимания у людей, он остался с этими животными. Он был их хозяином, воспитателем и богом смерти.
Три бочки стояли под конусом дозатора. Агенор заполнял очередные позиции в книге: «698. Уран; 699. Нептун; 700…» На мгновение он задумался, стиснув беззубыми деснами кончик ручки. Потом хитро улыбнулся и дописал: «Плутоний».
Он запустил реле времени и медленно спустился вниз. Подошел к тележке, с трудом взобрался на платформу и посмотрел на часы. Достал из кармана красную капсулу, вложил в рот и втиснулся в третью бочку.
Лапа подъемника аккуратно установила последнюю бочку, заполнив двадцать восьмой квадрат.
1978
