35. Старый союзник короля
В тот же день Териза и Джерадин добрались до юго—западных холмов провинции Термиган и начали приближаться к Стернвалю, столице, где правил сам Термиган.
Относительно прямая дорога из Хауселдона и отсутствие дождя, весьма нехарактерное для этого времени года, сделали путешествие легким, во всяком случае для Джерадина. Он привык к лошадям, не жаловался на трудности дороги, знал, как устроить лагерь. И, похоже, исполнился уверенности в себе. Впервые за всю свою жизнь он точно знал, что делает. Единственное, что сдерживало его прыть, это желание провести побольше времени с Теризой.
Териза торопилась прибыть в Стернваль совсем по другим причинам. В каком—то смысле она потеряла интерес к Орисону — к Мастеру Эремису и королю Джойсу. И повод был серьезным. Она страдала от любого движения, у нее болели все кости, она видеть не могла лошадей. Ей хотелось принять горячую ванну и вытянуться на сухих простынях. А из—за веса Джерадина по ночам твердая земля оставляла на ней следы от лопаток до копчика. Временами она была готова убить, если бы за это ей пообещали подушку или перину. Через день или два, проведенных в седле, каждый шаг жеребца, казалось, разъединял ее кости. Еще несколько дней спустя она едва удерживалась от стона всякий раз, когда Джерадин прикасался к ней.
И, тем не менее, она обнималась с ним так сильно и так часто, как только удавалось; она обхватывала его ногами и держала на себе, несмотря на боль. Она была так переполнена любовью, что с трудом отводила от него взгляд; когда ее кожа не соприкасалась с его кожей, она страдала больше, чем от царапин и синяков. Если нужно, она потерпит.
Она должна была признать, что возненавидела лошадей. Любая культура, не способная изобрести другое путное транспортное средство, кроме такого, должна погибнуть. Когда Джерадин сообщил, что они скоро увидят Стернваль, она воскликнула:
— Слава Богу! — с такой страстью, что он не мог удержаться от смеха.
— Ах, тебе смешно, — пожаловалась она. — Я в жизни себя так не запускала, а ты думаешь, что это шуточки. Клянусь, не знаю, что я нашла в тебе.
Без сомнения, — добавила она более мягко, — если бы я знала, то, вероятно, закрыла бы на это глаза.
— Будьте осторожны, миледи, — заметил он шутливо, — я натура чувствительная. Если вы дадите мне повод — хоть малейший — я тут же начну извиняться.
— О, Господи, — застонала она, пытаясь говорить с горечью, хотя вся светилась улыбкой. — Последний раз, когда ты это делал, нам не удалось заснуть до полуночи.
Это вызвало у Джерадина смех. Затем он нагнулся с седла и театрально поцеловал ее.
— О, Териза, — вздохнул он, когда поехали дальше, — ты доставляешь мне столько радости. Не могу поверить, что это возможно. После стольких лет служения Гильдии и стольких неудач — после ошибки, после погони за Найлом вместо того, чтобы сосредоточиться на принце Крагене — после того как нам не удалось остановить Элегу — после того как в глазах всех я стал убийцей брата… а потом мне пришлось нырнуть в зеркало, не представляя, что со мной случится… — Его список несчастий впечатлял, когда он перечислял их все подряд. — Я бы никогда не поверил, что можно чувствовать такую радость.
— Долго нам еще ехать? — спросила она, потому что ей ничего другое не пришло в голову. — Я хочу спать.
Джерадин улыбнулся и дал лучший ответ, какой мог придумать.
Это был четвертый день их пути, и с тех пор как они оставили за собой дымящиеся руины Хауселдона, они не видели ни единого признака того, что Мордант находился в состоянии войны. Направляясь почти прямо на северо—восток, они пересекли Бродвайн на ее пути к Демесне и поехали по дороге к провинции Термиган.
— Термиган поможет нам, — убежденно заявил Джерадин. — Он старый союзник короля. Рассказывают, что он спас королю жизнь в последней из больших битв с Алендом—около тридцати лет тому назад.
Териза кивнула, не отводя глаз от окружающего пейзажа. Она встречалась с Термиганом; у нее создалось впечатление, что это человек, которому можно доверять абсолютно — но лишь на его условиях.
К северу и востоку от Хауселдона провинция Домне, казалось, состояла из сплошных голых холмов, на которых затруднительно было выращивать чего бы то ни было, но зато поставляющих пышную сочную траву на корм овцам. На юге и западе виднелись горы, но они оставались все дальше по мере того, как дорога уводила путников из провинции. Джерадин пояснил, что граница Домне простиралась от гор на севере — от точки под названием Рот Пестиль (потому что оттуда берет начало река Пестиль) — по относительной прямой к приметному горному пику на южном хребте, могучей вершине, которую нельзя ни с чем спутать, названной по какой—то странной причине Келендумбл. Эта линия отделяет Домне от провинции Термиган к северу от Бродвайн и от провинции Тор на юге.
Хотя граница была воображаемой, как только Териза и Джерадин попали в Термиган, пейзаж изменился. Трава и деревья, подснежники и кусты казались хилыми, словно росли в неподходящей почве и климате.
— Здесь отличная земля для винограда, — пояснил Джерадин, — и не слишком плохая для хмеля. Но на ней нельзя выращивать пшеницу, рожь или уоррен.
Уоррен был одним из злаков — собственно, одним из немногих продуктов, которые казались незнакомыми Теризе в этом мире.
— В Домне шутят, что все, кто живет здесь постоянно, страдают расстройством желудка, а когда начинают заливать горе вином, становится еще хуже.
С другой стороны, я слышал, что верховный король Фесттен не пьет ничего кроме термиганских вин.
Когда изменилась почва, изменился и облик холмов. Они стали менее крутыми, более сглаженными, словно создавались с помощью выветривания, а не вздыбились, словно кости доисторического существа. Дорога петляла прямо по оврагам, вместо того чтобы пересекать их. Словно по контрасту погода стояла самая весенняя — на солнце было тепло, несмотря на холодные ночи и тучи; воздух был пропитан ароматами цветов и влагой.
Теризе так хотелось искупаться, что при одной мысли об этом у нее зачесалась голова.
Она заставила себя думать о другом и пришла к выводу, что все эти овраги — идеальное место для засады. Но это казалось полным вздором. Ведь Аленд выслал все свои силы на осаду Орисона. А силы Кадуола находились на другой стороне Морданта, к востоку. Так что единственная реальная опасность угрожала со стороны Воплотимого. А атака с помощью Воплотимого не нуждалась в оврагах для засады.
Она предположила, что Мастер Эремис, вероятно, не знает, где они. Он не мог этого знать, разве что им пришлось проезжать через место, видимое в одном из его зеркал, и он заметил их в то короткое время, когда их можно было разглядеть.
Она не могла заставить себя беспокоиться о маловероятном.
Честно говоря, она даже не помнила, что Термиган жаловался на происшествия в своей провинции, пока поздно вечером на четвертый день пути Джерадин не вывел ее к Стернвалю.
При одном взгляде она изумилась, как же могла забыть об этом.
«Б земле появились ямы, полные огня», — сказал тогда Термиган.
Стернваль был укрепленным каменным городом. Он был обнесен гранитной стеной с бойницами; за этой стеной все дома и строения сделаны из камня. С расстояния казалось, что основным материалом сооружений был гипс пополам с цементом. Люди из Термигана посмеялись бы над атакой, уничтожившей Хауселдон.
И тем не менее, Териза была уверена, что им не до смеха.
Даже за несколько сотен ярдов она чувствовала жар, исходящий от кипящего камня, который бурлил и клокотал в больших бассейнах вблизи стен. Их было не меньше полудюжины, все на холме, который спускался к городу, все располагались так, что медленно сползали к стенам. Эремис сказал: «Огненные ямы появляются в полях Термигана — почти перед стенами Стернваля». Ему, должно быть, пришлось нелегко — он скрывал злорадство. Подпитываемые воплощением, ямы пожирали землю между ними и городом. Она не знала, долго ли все это уже происходит, но предполагала, что осталось недолго. И действительно; гранитная стена в четырех местах начала таять словно свечка; на широкие пространства стен изнутри магма бросала ярко—красные отблески, словно стены раскраснелись, вспотев. Жителей Стернваля жар постепенно выжигал из домов.
Оранжево—красный свет заливал небо, словно предвестник заката.
Джерадин при виде этой картины нахмурился.
— Зеркала и осколки! — пробормотал он. — Ах, Эремис. Неудивительно, что Термиган не доверяет Воплотителям.
— Я не могу понять. — Теризе пришлось несколько раз сглотнуть, чтобы заставить горло работать. — Зачем? Я хочу сказать, зачем делать это таким образом? Почему не выпустить — это же лава? — почему не воплотить эту лаву прямо в город и покончить с ним?
— Для большего удовольствия, — мрачно ответил Джерадин. Он покачал головой. — Нет, все не так. Скорее всего, у него нет изображения Стернваля. Зеркало, которым они пользуются, вероятно, показывает место где—то на холме. И они могут сместить фокус лишь досюда.
Дозорные обходили стену, не приближаясь к ямам. Териза заметила, как два человека остановились, показывая на них с Джерадином; один из них исчез со стены. Ей подумалось, что в данных обстоятельствах Стернваль не может похвастаться обилием гостей. Пытаясь приглушить привкус желчи во рту, она послала лошадь вперед.
Они с Джерадином угрюмо миновали ямы с лавой и направились к воротам в дальнем конце города.
Вблизи лавы Териза слышала ее шипение, низкий, едва различимый гул, который отозвался эхом в ее костях; стон земли, пожираемой заживо.
Несмотря на то, что звук был тихим, он, казалось, оглушал. Она едва расслышала одинокий крик стражника со стены. Едва расслышала, как Джерадин сказал:
— Похоже, Термиган высылает людей встретить нас. Может быть, он не желает рисковать, впуская нас, пока не узнает кто мы такие.
Ей следовало бы это знать. Она оказалась рядом с воплощением; ей следовало понять, что они с Джерадином в опасности — их могут заметить. К несчастью, она не задумывалась над этим. Она была слишком обеспокоена бедой Стернваля, чтобы рассуждать.
И когда прикосновение холода, столь же легкое, как перо, и острое, как сталь, шевельнулось в центре ее живота, это застало ее врасплох.
Видимо, изумление и спасло Теризу. У нее не хватило времени испугаться и замереть. Вместо этого она прокричала предупреждение и шарахнулась вбок из седла, из проклятой точки.
Клыки не впились в нее. Но щелкнули так близко, что разодрали рубашку у плеча, почти сорвав ее с тела.
Териза больно ударилась оземь, разбила колено и упала ничком. В отчаянии она подобрала под себя ноги и вскочила…
…как раз вовремя, чтобы увидеть скрюченное черное пятно величиной со щенка, которое встало на конечности и двинулось на нее. Его кошмарные челюсти занимали больше половины тела; они широко раскрылись, стремясь пожрать ее.
Услышав ее вопль, Джерадин пришпорил лошадь. Еще одно черное круглое пятно, выскочившее из невидимой точки воплощения, всеми четырьмя конечностями вцепилось в голову коня Джерадина.
Его челюсти сокрушили череп лошади. Фонтаном брызнула кровь, лошадь рухнула, словно наткнулась на стену. Джерадин неловко приземлился; он был на секунду оглушен. Прежде чем он пришел в себя, его лошадь в конвульсиях перевернулась кверху брюхом, придавив ему ногу.
Ниоткуда возникло новое яростное существо — и еще одно — коснулось земли — покатилось, останавливаясь…
Одно бросилось к Джерадину. Два других поспешили к Теризе.
У нее не осталось выбора; не было времени. Когда ближайшее из существ прыгнуло на нее, она пригнулась и прянула в сторону. Джерадин дал ей нож — для готовки, как он сказал в насмешку, потому что готовил сам; она схватилась за него не раздумывая, вырвала клинок из ножен, слепо махнула в сторону нападавшего.
Ее удар пришелся по воздуху. Потеряв равновесие, едва удерживаясь на ногах из—за больного колена, она стала прямо на дороге второй твари.
Клыки у воплощенного были кривые, острые, созданные специально чтобы рвать. В зеркале она видела, как существо, подобное этому, вырвало у человека сердце из груди. А здесь было еще одно, готовилось прыгнуть на нее сзади.
Джерадину оставалось жить на несколько секунд дольше, чем ей. Красное мясо его лошади отвлекло обоих его врагов; они жадно пожирали коня. Пригодник был в безопасности, пока они не доберутся до его придавленной лошадью ноги.
Он отчаянно пытался дотянуться до седельных сумок и расстегнуть их.
Нож, который он дал Теризе, был простым разделочным ножом; охотник таким свежевал добычу. Но это было единственное ее оружие; не было времени жаловаться. Так как Териза все равно потеряла равновесие, она перенесла тяжесть своего тела по направлению падения, так чтобы ее рука с ножом сделала широкий взмах.
Каким—то образом лезвие нашло существо раньше, чем оно впилось ей в лицо. Черное пятно отлетело в сторону, разбрызгивая зеленую кровь.
Териза попыталась встать, но колено отказывалось повиноваться. Она закричала: второй атакующий приземлился ей на спину.
Существа, напавшие на Джерадина, уже добрались до плеч лошади.
Из ближайшей седельной сумки он вытащил полный куль кукурузной муки и швырнул его в черную тварь.
Как и ее челюсти и аппетит, куль оказался слишком велик для тела твари. Удар отбросил ее в сторону от мертвой лошади; втянув конечности, она покатилась по земле.
Джерадин лихорадочно принялся искать, что бы еще такого бросить.
Териза лежала. Она не могла встать. Ее ноги скребли землю, словно у нее сломан позвоночник, и она не могла встать.
Одно из темных пятен двинулось к ней.
Словно чувствуя ее беспомощность, оно не торопилось; его движения были почти небрежными. И тут арбалетная стрела вонзилась в существо с такой силой, что оно, не касаясь земли взлетело в воздух, словно его пнул великан. Несколько капель зеленой крови запачкали волосы Теризы.
Словно гвоздь, забитый гигантским молотом, новая стрела пригвоздила жрущую бестию к трупу лошади. Существо застыло, не издав ни звука, и, выпустив из пасти струю жидкости, издохло. Один из людей Термигана раздавил последнее темное пятно в лепешку мощными копытами своей лошади.
Через мгновение трое мужчин остановились перед Теризой и Джерадином и наклонились с высоких седел. Один из них хрипло спросил:
— Что это, клянусь блудливым козлом, за твари?
Джерадин, похоже, не заметил, что спасен. Он продолжал копаться в седельной сумке, безуспешно пытаясь найти оружие.
— Какой сукин сын, — бормотал он сквозь зубы. — Какой сукин сын… Будь у меня зеркало… — Все его лицо было мокрым, то ли от пота, то ли от слез. — Будь у меня зеркало…
Териза никак не могла подняться. Ее колено онемело. Она хотела сказать, попросить: «Помогите мне! Все ли с ним в порядке? Вы их всех убили?» Но единственное, что смог сделать ее организм, — стошнить. Териза чувствовала зеленую кровь в волосах — как же она воняла! словно сгнивший труп в канализации. Голова и большая часть плеч лошади Джерадина оказались сожраны, изувечены клыками… как когда—то двое стражников Смотрителя и Андервелл. Теризу продолжали сотрясать рвотные спазмы, но желудок был уже пуст.
Может быть, Мордант и не был в состоянии войны. А вот они с Джерадином воевали. О Господи.
Люди Термигана спешились. Двое убрали труп лошади с ноги Джерадина; третий помог подняться Теризе. Это были крепкие мужчины с сурово поджатыми губами и покрасневшими глазами: они слишком долго наблюдали за разрушением Стернваля, смотрели, как кипящая лава приближается к городу.
— Ну хорошо, — резко сказал один из них, — вы в безопасности. Мы спасли вас. Кто вы? И что это за существа?
— Это Воплотимое, — простонал Джерадин. Он, казалось, не заметил присутствия мужчин. Все его внимание было обращено к Теризе. — Могут появиться новые кошмары. Может быть, он воплощает их прямо сейчас. Надо выбраться из зоны действия зеркала — и поскорее.
Солдаты ждали другого ответа, но они поняли, что хотел сказать Джерадин. Всего секунду, переглянувшись, они колебались. Затем человек, помогавший подняться Теризе, усадил ее на лошадь.
Двое других мгновенно оказались в седле; один из них посадил Джерадина перед собой. Лошади рванули галопом к воротам города, стараясь как можно быстрее удалиться от точки воплощения.
Териза продолжала сжимать нож. Ее рука и клинок были покрыты вонючей зеленой кровью.
— Успокойтесь! — прокричал ей мужчина в самое ухо. — Мне будет легче править лошадью, если вы расслабитесь.
Она не могла расслабиться. Не могла унять тошноту.
— Далеко? — спросил другой мужчина у Джерадина. — Далеко нам нужно отъехать, чтобы оказаться в безопасности?
Наконец—то Джерадин мог ответить своим спасителям.
— Наверняка утверждать ничего нельзя. — Топот копыт заглушал его голос. — Зависит от размеров зеркала. И от того, как далеко переместили фокус, чтобы напасть на нас. — Через мгновение он добавил: — Сотни ярдов будет вполне достаточно.
— Хорошо!
Люди Термигана направили лошадей к воротам Стернваля. И только тут рискнули остановиться.
Териза уже не чувствовала ни холода, ни рези в животе. Она чувствовала только тошноту. Черные сморщенные пятна больше не выпрыгивали из воздуха.
Вместо того чтобы подумать, как привести себя в порядок, она принялась мечтать об обмороке.
Но такая возможность ей не представилась. Человек, помогавший ей, опустил ее на землю, затем соскользнул с седла и оказался рядом. Его крепкие объятия ясно давали понять, что он не собирается отпускать ее. Второй придерживал Джерадина, пока тот спешивался.
Разгорался закат, похожий цветом на лаву. Тяжелые бревна ворот окрасились в багровый цвет; красные пятна испещрили крыши домов. Лица людей залил багрянец.
— Ну хорошо, — повторил один из них. — А сейчас расскажите нам, кто вы такие. Прежде чем мы решим закрыть ворота, оставив вас снаружи.
Териза продолжала слышать глухое ворчание кипящей лавы. Этот звук как будто пронизал все вокруг; из—за этого люди Термигана казались ей зловещими, полными скрытой злобы.
Но Джерадин кивнул им.
— Мы только что из Домне, — заявил он. — Я — Джерадин, сын Домне. Один из его сыновей. Хауселдон сожжен дотла.
Солдаты стояли неподвижно, пораженные его словами. У ворот начала собираться толпа; новые люди Термигана, конюхи, чтобы позаботиться о лошадях, торговцы, зеваки. У всех был одинаковый красноватый блеск в глазах.
Через мгновение один из солдат настойчиво спросил:
— Вы лучше скажите, кто эта женщина. И почему на вас напали.
Териза невольно положила руку на плечо Джерадину, пытаясь найти у него защиту против угрозы, которую не могла распознать.
Он тоже почувствовал недоброжелательство. Плотнее сжав ее талию, Джерадин выпрямился. Его взгляд скользнул по окружающим лицам. И он осторожно сказал:
— Мой отец всю свою жизнь был добрым и честным соседом Термигана. Последний раз, когда я приезжал сюда, я ночевал в доме Термигана как желанный гость.
Никто не пошевелился; никто не отвел глаз, смутившись. Человек, который выправкой походил на начальника стражи, взялся за рукоять своего меча.
— Я уверен, что ты говоришь правду, — загремел он басом. — И, вероятно, сегодня останешься здесь в качестве гостя. Но не раньше, чем скажешь, кто эта женщина и почему на вас напали.
Тон этого человека ожег Джерадина. Он выпрямил плечи, в его голосе зазвучали властные нотки, словно он привык требовать к себе уважения.
— Эта женщина — леди Териза де Морган, Архивоплотитель и предсказанный Гильдией Воин. По этой причине враги Морданта хотят уничтожить…
Договорить он не успел. А может быть, она не услышала. Кто—то схватил ее сзади за шею так сильно, что земля и небо, казалось, поменялись местами и закружились в хороводе.
Теряя сознание, она успела подумать, что Термиган тоже находится в состоянии войны.
***
Позднее ей показалось, что война идет где—то между задней частью ее шеи и лбом. Именно оттуда истекала боль. Лоб болел так, словно кто—то изнутри бил по нему молотом, а часть шеи горела. Она не хотела думать об этом.
Затем она вспомнила о Джерадине. Со стоном попыталась пошевелиться в кровати. И тотчас обо фронта объединились против нее.
Малейшее движение вызывало ужасающую боль.
Тем не менее, Териза встала и спустила ноги с кровати. На колене у нее красовалась шишка величиной с яйцо. Териза застонала. На мгновение она застыла в неподвижности, пытаясь сохранить вертикальное положение и хоть как—нибудь собраться с мыслями.
Она продолжала ощущать вонь зеленой крови в волосах, все такую же тошнотворную.
Джерадин, подумала Териза.
Кто меня ударил?
Несмотря на боль, она заставила себя сфокусировать взгляд.
Териза сидела на краю кровати в большой, но запущенной спальне. Несколько канделябров освещали каменные стены и деревянный потолок, коврики из шерстяной пряжи на полу, массивные кресла, такие тяжелые, что, казалось, их сделали нарочно для толстого Тора, темные планки двери. В сравнении с теми местами, где Теризе приходилось ночевать, постель была шикарная. Она была не одна.
Напротив нее в кресле у двери сидел человек. Он был одет в простую коричневую рубаху и штаны, обут в сапоги; она не заметила у него оружия. Смотрел он решительно; волосы казались бесцветными. Черты его лица были резкими, грубо вылепленными. Руки сложены на груди, словно он приготовился ждать, пока она очнется, хоть до бесконечности.
Териза узнала его.
Термиган. Лорд провинции.
— Ну, — сказал он после долгого изучения ее лица. — Вы предстали в неожиданном обличье, миледи.
Она посмотрела на него, стараясь приглушить боль, чтобы начать думать.
— Последний раз, когда я видел вас, — заявил он, — вы присутствовали на встрече по единственной причине—продемонстрировать лордам, что все идет наперекосяк, когда Гильдия подчиняется королю Джойсу. Нам следовало поверить, что вы здесь по чистой случайности и не представляете собой ничего особенного — просто женщина. Сейчас вы оказались здесь, и Джерадин утверждает, что вы Архивоплотитель.
Я хотел бы услышать объяснения.
Его поза свидетельствовала о том, что он не позволит Теризе выйти из этой комнаты, до тех пор пока не получит удовлетворительных ответов на свои вопросы. Териза попыталась откашляться.
— Где Джерадин?
Термиган небрежно пожал плечами.
— За соседней дверью. Мои люди не отважились причинить вред сыну Домне, так что он кричал и бесновался, пока я не утихомирил его. Он заперт и не выйдет из заточения, пока я не позволю ему встретиться с вами.
— Когда это произойдет?
Лорд снова пожал плечами. Его твердый взгляд не покидал лица Теризы.
— Я решу, когда выслушаю вас.
Она не справилась с собой, и ее голос задрожал.
— Ваши люди не отважились причинить вред Джерадину. А почему они причинили вред мне? У вас принято нападать на беззащитных женщин, или я чем—то оскорбила вас?
Сарказм не произвел на Термигана никакого впечатления.
— Мои люди, — пояснил он нехотя, — не знали, что я знаком с вами. Они просто слышали, что Джерадин назвал вас Воплотителем. Я не люблю Воплотителей, миледи. Когда мой отец пал в очередной войне и я стал Термиганом, я сражался бок о бок с королем Джойсом, потому что не люблю Воплотителей. Всю мою жизнь люди, которых я больше всего ценил, погибали от рук Воплотителей. Или Аленда. Я никогда не позволял Хэвелоку проникать за стены этого замка. Даже когда он еще не обезумел.
Сейчас нас атакует Воплотимое. Стернваль скоро будет разрушен, а мы ничего не можем предпринять, чтобы защититься. Мои люди получили строгий приказ сначала схватить и обезвредить любого появившегося здесь Воплотителя, а уж потом задавать ему вопросы.
Миледи, как вы стали Воплотителем? И как вам удалось убедить Гилбура и Эремиса, что вы не Воплотитель? Или… — его тон стал более резким, — почему они лгали нам?
Термиган явно находился в состоянии войны. Териза отвела взгляд. Она искала что—нибудь, что могло бы помочь ей преодолеть боль и гнев — и тошноту от вони в волосах. Она оглядела комнату. «Я не люблю Воплотителей». Почти мгновенно она обнаружила на столике рядом с кроватью графин с вином и несколько бокалов, рядом с тарелкой, на которой лежала еда—холодные закуски. Осторожно, стараясь как можно меньше шевелить головой, она встала, добралась до стола и налила вина. Сначала обезвредить, а уж потом задавать вопросы. С другой стороны, он не собирался уморить ее голодом. Руки у нее слегка дрожали, но она смогла налить вина, почти не расплескав. Подняв бокал обеими руками она осушила его.
Ее живот сжался в короткой спазме, а голова закружилась; Териза подумала, что совершила дурацкую ошибку. Но через мгновение почувствовала себя лучше. Она посмотрела на Термигана более спокойно. Значит, он взял Джерадина в плен. Джерадин наверняка беспокоится за нее. Кроме того, он тоже Воплотитель. Что предпринял бы Термиган, если бы знал, что сын Домне тоже Воплотитель? Он может продержать их в темнице до конца войны — до тех пор пока Стернваль не будет пожран лавой, Мордант не исчезнет с лица земли, а Мастер Эремис не уничтожит всякого, кто стоит у него на пути. Гнев придал ей сил, в которых она так нуждалась.
— Милорд, они лгали нам всем. Практически все, что они наговорили, ложь.
Термиган не шевельнулся; он даже не моргнул.
— Почему они лгали вам? Ведь вы одна из них.
Териза изумленно уставилась на него. Она никак не могла собраться с мыслями; прошло какое—то время, прежде чем она смогла сказать:
— Нет, это не так.
Я обнаружила свой талант всего… — продолжала она торопливо, — пять дней назад. Как же я могу быть одной из них? Они не хотели, чтобы я открыла в себе этот талант. Вот почему они лгали мне. Вот почему они пытались убить меня. Вот почему Хауселдон был сожжен. Они думают, что я представляю для них угрозу. — Угрозу какого рода?
— Не знаю. — Приходилось признать горькую правду. Теризе хотелось, чтобы рядом был Джерадин. Она не хотела рисковать, беседуя с Термиганом в одиночку. — Мы и пытаемся выяснить это. А пока что стараемся причинить Эремису и Гилбуру как можно больше вреда. Вот почему мы здесь.
Внезапно лорд кивнул.
— Сейчас я начинаю верить вам. Они хотят убить вас. Вы хотите причинить им побольше неприятностей. Все это… — он имел виду нечто большее, чем ямы с лавой у стен Стернваля, — всего лишь очередная борьба между Воплотителями. Мы — жертвы, — сейчас он имел в виду жителей своей провинции, — но не в этом дело. Дело во власти.
Он не понял ее. Териза сделала попытку объясниться.
— Я вовсе не это хотела сказать. Мы пытаемся защитить Мордант. Ведь Гилбур и Эремис хотят уничтожить именно короля Джойса. Мы — просто помеха, мы стали у них на пути, вот и все. Король Джойс — вот кто нуждается в помощи.
Ничем не выразив свои чувства, Термиган произнес только:
— Проклятье.
Териза замолчала и принялась изучать Термигана, стараясь заглянуть сквозь непроницаемые черты ему в душу. Но он был непроницаем, словно кусок кремня. В попытке собраться силами она налила себе еще вина, затем вернулась к кровати и села. И медленно сказала:
— Вы не любите Воплотителей. Разве не так? — Джойс нуждается в моей помощи, не сомневаюсь, — ответил он, — но не потому, что тут замешаны вы. Вас он не волнует. Вы хотите, чтобы я помог вам в борьбе с Эремисом и Гилбуром. Если это поможет королю сегодня, то завтра это же погубит его.
— Потому что я — Воплотитель? — спросила Териза, обращаясь в основном к самой себе. — Должно быть, так. Всякий, кто знает Домне, автоматически верит его сыновьям.
— Единственное, чего вы хотите, — избавиться от него. Только в этом вы схожи. Он единственный, кто всегда мог контролировать вас.
— Понятно. — Териза многому научилась от Смотрителя Леббика; она знала, как разговаривать с разгневанными мужчинами. — Вы считаете, что Воплотитель не может быть честным. Вы считаете, талант — доставшийся по случайности рождения — исключает честность. Преданность. И даже этику.
Термиган продолжал сидеть в кресле неподвижно; он не поднял головы, не повысил голоса.
— В конце концов всякий раз выясняется, что честных Воплотителей не существует, — заявил он твердо. — Ни один Воплотитель не любит никого, кроме себя. Такова природа власти. Она засасывает — портит. И Воплотитель может быть честным, пока сила, которой он обладает, и его честность не вступят в конфликт. И единственное, — тут он на мгновение повысил голос, — миледи, единственное, что спасло короля, это десять лет безумия Хэвелока. Если бы Вагель не отнял у него разум, то Хэвелок избавился бы от короля Джойса, как только была собрана Гильдия. Он установил бы в Морданте тиранию, по сравнению с которой Маргонал и Фесттен выглядели бы жалкими мальчишками, отрывающими крылья у бабочек.
Злоба не в самом тоне, а кроющаяся в его убежденности, испугала ее.
— Вы так думаете? Несмотря на то, что Хэвелок был другом и советником короля больше… — сколько же?., больше сорока лет? Несмотря на то, что ради короля он пожертвовал рассудком? Боль и последствия потрясения оттого, что она едва не погибла, придали ее речи страстность. — Что он должен был сделать, чтобы вы поверили ему? Убить всех родившихся Воплотителей? Уничтожить талант во всем мире? Небрежным жестом лорд остановил ее вспышку. — Даже этого было бы недостаточно. Единственный Воплотитель, которому я бы поверил, должен был бы предварительно повеситься.
Если вы говорите правду — что вполне возможно, — вы очень долго не знали о своем таланте. У вас было всего несколько дней, чтобы обнаружить в себе этот талант. Миледи, я скажу вам, что это означает.
Это приучает вас… нет, заставляет вас поверить, что вы более важная птица, чем остальные. Потому что можете сделать больше. Если вы достаточно хитры и никто не станет у вас на пути, вы в силах изменить будущее всего мира. Вы можете воссоздать Мордант в своем зеркале. И после этого вы позволите кому—нибудь стать у вас на пути? Неужели вы позволите кому—нибудь указывать вам, что делать? Неужели потерпите хоть малейший контроль над собой?
Нет, не потерпите, миледи. Вы обнаружите, что это для вас неприемлемо.
А обнаружив это, вы начнете понимать, что Джойс — ваш враг. Что я ваш враг. Даже если сейчас вам кажется, что вы честны, преданы королю и достойны доверия, вы вскоре выясните, что хотите поскорее избавиться от нас. Вы обнаружите, что проще воплотить ямы с огнем и поджарить нас в наших домах, чем рисковать тем, что мы в чем—то вам помешаем.
Териза была не просто напугана, она была в полной панике. И после этого вы позволите кому—нибудь стать у вас на пути? Термиган был прав; она знала Воплотителей, отвечающих его описанию. Больше того: она знала людей, которые вполне соответствовали бы этому описанию, будь они Воплотителями. Ее отец был из таких.
И она, дочь своего отца, тоже может быть такой.
— А сейчас, миледи, — сказал Термиган более резким тоном, — скажите, как, по—вашему, я могу помочь королю.
К счастью, ей не представилась возможность ответить. Стук в дверь спас Теризу от необходимости бессмысленно лепетать. Термиган, повернув голову, прохрипел:
— Войдите, — и в двери появился один из его солдат. — Милорд, — сказал пришедший слабым голосом. Его лицо было пепельным, а глаза хранили красное пламя лавы. — Дело плохо.
— Плохо? — переспросил лорд, не шевелясь. Солдат кивнул.
— Они воплощают новые порции лавы. Мы видим, как она течет из воздуха и собирается в большие озера. Две ямы уже слились. — Он помедлил в нерешительности, потом добавил: — Часть стены уже потекла. Теризу пронзила тревога. Она невольно воскликнула:
— Это потому что мы здесь. Мы представляем слишком большую опасность.
Все потому, что они спровоцировали кризис — достигли того момента, когда, по словам Мастера Квилона, Эремис будет беззащитным. И потому он будет атаковать здесь. Наступил миг, когда король Джойс собрался нанести ответный удар. Если он действительно вел определенную политику, о которой рассказывал Мастер Квилон, и если он еще в достаточной мере король, чтобы отдать нужные приказы. Сейчас Эремису необходимо уничтожить или парализовать союзников короля, чтобы у того не было сил нанести ответный удар.
Вероятно, это было правдой — но при этой мысли Теризе стало дурно: Эремис не стремился бы уничтожить ее и Джерадина так отчаянно, если бы она не убедила его, что король Джойс знает, что делает, и принимает решения сознательно, преследуя намеченные цели, и это не следствие его пассивности или не случайность.
— «Мы?» — переспросил Термиган убийственным тоном—ледяным, и тем не менее, выдающим ярость и растерянность. — Некий новый Воплотитель и неудачник—пригодник? Поверить не могу.
— Придется. — Териза не могла больше сдерживаться. Стернвалю грозит неминуемое уничтожение. Как и Хауселдону. Из—за них с Джерадина. — Он тоже Воплотитель. Даже более могущественный, чем я. Позвольте ему сделать зеркало, и он уберет отсюда всю эту лаву.
Эремис хочет погубить нас. Он не желает дать нам возможность уговорить вас помочь.
Она закрыла глаза, чтобы мозг отдохнул от беспрестанной борьбы, беспрестанной боли; ей хотелось верить, что она не обрекла себя и Джерадина на то, чтобы провести остаток жизни в подземельях Термигана.
Она ждала от лорда решительных действий — сейчас он вскочит на ноги, вихрем пронесется по комнате, может быть, прикажет заковать ее в цепи… Но он не сделал ничего подобного, только кивнул солдату, и тот удалился из комнаты. Термиган продолжал сидеть неподвижно, внимательно изучая Теризу с таким непроницаемым выражением, что, когда она посмотрела на него, ей захотелось расплакаться.
Но через несколько мгновений солдат вернулся и привел с собой упирающегося Джерадина, которого поставил перед Термиганом.
И вышел.
Джерадин взглянул на нее, на лорда. И хрипло сказал:
— Милорд Термиган, — лишь для того, чтобы не казаться невежей. И поспешил к Теризе.
— С тобой все в порядке? — тихо спросил он. — Тебя ударили так жестоко, что я думал, тебе сломают шею.
Она изобразила кривую усмешку и коротко кивнула. Взявшись за его руку, она смогла встать.
— Приток лавы увеличивается, — сказала она, тщательно выговаривая слова, чтобы не расплакаться. — Мне кажется, теперь он атакует нас другим способом. — Она смотрела на Термигана, хотя ее слова были адресованы Джерадину. Териза держала его за руку, страстно желая, чтобы лорд не причинил ему вреда. — Кроме того, мне кажется, что Эремис боится Термигана. И поэтому вынужден нанести упреждающий удар. — Так она дала лорду понять, что угрожает ему, и повернулась к Джерадину: — Я сказала, что ты — Воплотитель.
И Джерадин без колебаний, не раздумывая, поддержал ее, хотя, вероятно, не имел ни малейшего понятия, что ему грозит.
— Именно, — сказал он. — Если вы дадите мне немного песка и любую печь, я смогу изготовить зеркало. И убрать этот огонь.
Териза крепко сжала его руку и затаила дыхание.
И впервые за все время увидела, что Термиган как—то откликнулся. На его щеке дрогнули мышцы; брови задумчиво сдвинулись. На лице отразились чувства — но не гнев или отвращение, а печаль.
Глухим голосом он сказал:
— Нет. Даже если вы говорите правду. Я не могу этого допустить, Нельзя позволить угнездиться здесь Воплотимому.
Его упрямство лишало их последней надежды.
Джерадин вздохнул; но он не колебался.
— Тогда, милорд, — сказал он звонко, — осталось единственное, что вы можете сделать для своих людей. —
Териза поражалась ему — силе его голоса, уверенности, с какой он боролся с проблемой, которая оказалась ей не по зубам. — Эвакуируйте Стернваль. Соберите своих людей. И отправляйтесь сражаться за короля Джойса. Пока еще не поздно.
Это не сработало.
— Эвакуировать Стернваль? — захрипел Термиган, словно обнаружил у себя в пище кусок зеркала. — Бросить моих людей? Оставить на произвол судьбы мою провинцию? — Тихо, но с такой внутренней силой, что это прозвучало криком души, он спросил: — Ради чего?
— Ради Морданта, — ответил Джерадин. — Ради мира.
Термиган ничего не ответил, и Джерадин продолжал:
— Орисон в кольце осады. Принц Краген привел против нас армию Аленда — по меньшей мере десять тысяч солдат. Кадуол выступил. Армия верховного короля еще больше — не знаю, долго ли Пердон сможет сдерживать ее. Может быть, в эту самую минуту алендский монарх вынужден заниматься непривычным для него делом—защищать Орисон от Кадуола.
Уверен, тут вы ничем не сможете помочь. Уверен, у вас просто недостаточно людей.
Но вы можете нанести удар непосредственно по Эремису. — Он отпустил руку Теризы, чтобы приблизиться к Термигану и оказаться с лордом лицом к лицу. — Он в заговоре с верховным королем Фесттеном. Но Кадуолу придется сражаться с Орисоном и Алендом. Так что место, где Эремис хранит свои зеркала, осталось без защиты — место, откуда он осуществляет воплощения вроде этого, разрушающего Стернваль. Место, где он, Гилбур и Вагель прячутся, устраивая заговоры и отливая свои зеркала.
Вы можете атаковать там. В провинции Тор. В его доме. В Эсмереле.
В Эсмереле? Териза была удивлена. Что за чушь!
— А как же его братья… отец? — глупо спросила она. Они бы давным—давно предали его. — Он не мог бы использовать Эсмерель.
Джерадин повернулся к ней. Нахмурившись, он сказал:
— У Эремиса нет семьи. Все они погибли пять лет назад. Некоторые из его слуг в Орисоне — люди, служившие еще его отцу. Я слышал, как они говорили об этом.
Значит, это тоже была ложь, всего лишь одна из попыток Эремиса манипулировать ею. Териза стиснула зубы. Внезапно она испытала страстное желание сделать то, что предлагал Джерадин: поскакать в провинцию Тор, в Эсмерель, напасть… и избавиться от этого подлеца. Но Термиган не шелохнулся.
— А это спасет Стернваль? — спросил он Джерадина голосом холодным, словно зимний ветер.
— Наверное нет, — признался Джерадин. — Это займет слишком много времени. Стернваль, вероятно, обречен—разве только произойдет нечто такое, что переменит все к лучшему. Или отвлечет Гилбура или Эремиса, и они перестанут воплощать лаву.
— Тогда я повторюсь, — заскрежетал зубами лорд. — Чего ради?
На этот раз Джерадин ответил просто:
— Может быть, вам удастся спасти короля Джойса.
Термиган обдумал эту мысль. Затем резко сказал:
— Значит, по—вашему, здесь нет ничего, достойного спасения? По—вашему, Джойс не одряхлел, не обессилел? — Он слишком разошелся; куда девались его сдержанность, его нечеловеческое спокойствие? — По—вашему, есть какой—то повод, почему он позволил этим дерьмоедам—Воплотителям расправиться с моей провинцией?
— Да, — тут же ответила Териза, прежде чем печаль лорда и его вспышка окончательно не ввергли ее в прострацию. — Мне самой это не слишком нравится. Мне кажется, этого недостаточно. Но повод есть.
И в нескольких неуклюжих фразах (Термиган смотрел на нее как на прокаженную) она пересказала ему то, что узнала от Мастера Квилона о мотивах короля Джойса.
Лорд поднялся на ноги, едва она успела закончить рассказ, и буркнул:
— Все лишь ради этого? Он повернулся к нам спиной, бросил свое королевство в гнилое болото, позволил Воплотителям творить все, что они хотят, с его людьми—только для того чтобы атаковали Мордант, а не Аленд и Кадуол?
Страстность в его голосе остановила Теризу. Она недоуменно кивнула.
Неожиданно Термиган издал короткий горловой смешок. Свет канделябров отражался в его глазах, словно отблеск лавы.
— Великолепно. Уничтожить друзей, чтобы спасти врагов. Ничего не скажешь — великолепно.
— Но в любом случае он нуждается в помощи, милорд, — пробормотал Джерадин. — Неважно, насколько безумен его план, возможность того, что он знает, что делает—единственное, что нам еще осталось. И вы в силах помочь ему, если нанесете удар по Эремису.
На мгновение лорд застыл, словно в него ударила молния. Затем он внезапно вскинул кулаки и проревел:
— Нет! Он решил принести в жертву Стернваль, не посоветовавшись со мной! Пусть же сам расплачивается за свои соображения!
Покидая комнату, он хлопнул дверью так сильно, что со стены посыпалась штукатурка. Джерадин с беспокойством посмотрел на Теризу.
— Ну, — сказал он наконец, — во всяком случае я не потерял свой талант портить все на свете.
Она подошла к нему и обняла.
— Поживем — увидим, — сухо заметила она. — Если он нас не свяжет и не швырнет в яму с лавой, ты добился от него большего, чем я.
Эти слова заставила его хмыкнуть.
— Ты имеешь в виду, — спросил он, — что если нам удастся пережить это, то я могу рассчитывать на успех?
— Поживем — увидим, — повторила Териза. Она не знала, что еще ему сказать.
***
Они ждали.
Вскоре слуга принес им горячую воду, Джерадин подпер дверь креслом, и они смогли искупаться. Они выпили вино и поели; затем воспользовались кроватью. Им даже удалось немного поспать.
На следующее утро они ответили на стук в дверь, и в их комнате появился новый слуга: он принес завтрак. После этого их посетил солдат. Коротко, словно у него не было времени на такие пустяки, он спросил Теризу и Джерадина, что им необходимо для путешествия.
Они удивились — но не настолько, чтобы Джерадин растерялся и не смог продиктовать список. Несмотря ни на что, Термиган славился своей преданностью. Он мог ненавидеть Воплотителей и потерять веру в своего короля, но не мог забыть о нуждах тех, с кем дружил всю жизнь. К примеру, Домне. Джерадин и Териза лишились своих припасов и лошадей у стен Стернваля; им очень пригодится любая мелочь, какую даст им лорд. Поэтому Джерадин диктовал необходимое несколько минут; к тому времени, как Териза закончила завтракать, солдат вернулся и сообщил, что новые лошади и припасы для них приготовлены.
Говоря откровенно, Термиган отправил их в дорогу экипированными лучше, чем когда они появились в провинции. Вдобавок к лошадям он дал им достаточно провизии, несколько мехов с вином, столовые приборы, каждого из них снабдил коротким мечом и перинами, казавшимися роскошными в сравнении с теми тонкими одеялами, с которыми они покидали Хауселдон. Он даже дал им подробную карту, указывающую путь через его провинцию в провинцию Файля и Ромиш. Но он не сделал ничего для того, чтобы помочь королю Джойсу.
