ГЛАВА 69. Ничего
Рэйс в заточении. Он не может покинуть систему, в которой обитает на данный момент. Поэтому его разрушительный потенциал ограничен.
Как только мост ушел у него из-под ног, Каладин потянулся к штормсвету.
Ничего.
Его охватила паника, желудок ухнул вниз, и он закувыркался в воздухе.
Падение в темноту ущелья длилось один краткий миг и в то же время целую вечность. Краем глаза Каладин увидел Шаллан и нескольких солдат в синей форме, падающих и в ужасе молотящих по воздуху руками и ногами.
Подобно тонущему человеку, отчаянно рвущемуся к поверхности, Каладин потянулся за штормсветом. Он не умрет таким образом! Ветра принадлежали ему. Ущелья принадлежали ему.
«Ни за что!»
Послышался крик Сил. Испуганный, наполненный болью звук, казалось, проник до самых костей Каладина. В этот же момент ему удалось вдохнуть немного штормсвета, саму жизнь.
Он ударился о дно ущелья, и все погрузилось во тьму.
* * *
Он плыл сквозь боль.
Боль омывала его, жидкая, но не затекающая внутрь. Кожа удерживала ее снаружи.
— ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ? — отдаленный голос зазвучал как раскат грома.
Каладин схватил ртом воздух, открыл глаза, и боль пробралась внутрь. Внезапно все тело охватило огнем.
Он лежал на спине, устремив взгляд к полоске света над собой. Сил? Нет... нет, просто солнечный свет. Брешь в верхней части ущелья, высоко над ним. Так далеко на Разрушенных равнинах ущелья достигали сотен футов в глубину.
Каладин застонал и сел. Эта полоска света казалась недостижимо далекой. Его проглотила тьма, и ущелье вокруг было тусклым и мрачным. Он поднес руку к голове.
«В конце мне удалось впитать немного штормсвета, — подумал он. — Я выжил».
Но тот крик! Он преследовал, отдаваясь эхом в голове. Он слишком походил на крик, который Каладин слышал, когда дотронулся до Клинка Осколков дуэлянта на арене.
«Проверь наличие ран», — нашептали отцовские наставления из глубин памяти.
Тело могло погрузиться в шок, получив сложный перелом или рану, и не замечать полученного вреда. Каладин зашевелился, проверяя, целы ли конечности, не доставая сферы из кармана. Не хотелось разгонять мрак, чтобы, скорее всего, увидеть вокруг кучу мертвецов.
Был ли среди них Далинар? Адолин бросился к отцу. Смог ли он вытащить кронпринца до того, как обрушился мост? На Адолине были Доспехи, и в конце он прыгнул.
Каладин ощупал ноги, затем ребра. Везде болело, саднили многочисленные царапины, но ничего не было сломано или серьезно повреждено. Тот штормсвет, что он смог вдохнуть перед падением... Он защитил его, возможно, даже исцелил, прежде чем иссякнуть. Мостовик наконец дотянулся до кармана и выудил несколько сфер, обнаружив, что они все разрядились. Он полез в другой карман и застыл, услышав, как что-то шуршит неподалеку.
Каладин вскочил на ноги и обернулся, думая, что сейчас ему не помешало бы оружие. Дно ущелья осветилось. Ровное сияние выхватило из мрака веерообразный оборцвет и вьющиеся по стенкам лозы, груды веток и островки лишайника на земле. Неужели донесся чей-то голос? На мгновение Каладин ощутил невероятное замешательство, когда тени на стене перед ним задвигались.
Затем из-за угла появился кто-то в шелковом платье, с сумкой на плече.
Шаллан Давар.
Увидев его, она вскрикнула, бросила сумку на землю и отпрянула назад, прижав руки к бокам. Она даже уронила свою сферу.
Вправляя плечо в сустав, Каладин подошел ближе и ступил в круг света.
— Успокойтесь, — сказал он. — Это я.
— Отец Штормов! — воскликнула Шаллан, наклонившись, чтобы поднять сферу с земли. Она шагнула вперед, направив на него свет. — Это ты... мостовик. Но как?..
— Не знаю, — солгал он, посмотрев вверх. — Я сильно потянул шею, а локти болят, будто их отбили. Что произошло?
— Кто-то дернул за аварийный рычаг на мосту.
— Какой еще аварийный рычаг?
— Он опрокидывает мост в ущелье.
— И зачем нужна эта штормовая штука? — проворчал Каладин, вытаскивая из кармана оставшиеся сферы.
Он взглянул на них украдкой. Также разряжены. Шторма, неужели он использовал их все?
— По-всякому бывает, — ответила Шаллан. — Что, если твои солдаты отступили через мост, а за ними гонятся враги? У аварийного рычага имеется какой-то предохранительный замок, чтобы его нельзя было дернуть случайно, но должна существовать возможность быстро высвободить его при необходимости.
Каладин заворчал, когда Шаллан направила сферу мимо него в сторону двух половинок моста, обрушившегося на дно ущелья. Там лежали тела, как он и ожидал.
Каладин осмотрелся. Это был его долг. Далинара не видно, но несколько офицеров и светлоглазых леди, переходивших мост, лежали на земле в неестественных позах. После падения с высоты около двухсот футов выживших не осталось.
Не считая Шаллан. Каладин не помнил, чтобы он схватил ее, когда падал, но он вообще мало что помнил из падения, кроме крика Сил. Тот крик...
Что ж, скорее всего, он инстинктивно схватил Шаллан, зарядив ее штормсветом, чтобы замедлить падение. Девушка выглядела взъерошенной, голубое платье порвалось, на голове полный беспорядок, но в остальном она, очевидно, не пострадала.
— Я очнулась здесь, в темноте, — сказала Шаллан. — С тех пор как мы упали, прошло довольно много времени.
— Откуда вы знаете?
— Наверху почти стемнело, — пояснила она. — Скоро наступит ночь. Очнувшись, я услышала эхо криков и сражения и увидела, как что-то светится за углом. Оказалось, что это разорвался мешочек со сферами, принадлежавший упавшему солдату.
Шаллан заметно трясло.
— Его убили перед тем, как он упал.
— Паршенди, — произнес Каладин. — Прямо перед тем, как рухнул мост, я слышал сигнал от авангарда. На нас напали.
Бездна, это могло означать, что Далинар отступил, если он действительно выжил. Сражаться там, наверху, было не за что.
— Дайте мне одну сферу, — попросил Каладин.
Шаллан передала ему сферу, и он стал обыскивать упавших. Якобы, чтобы проверить пульс, но на самом деле ради каких-нибудь полезных вещей или сфер.
— Думаешь, кто-то из них мог выжить? — спросила девушка. В тишине ущелья ее голос казался слабым.
— Ну мы же как-то выжили.
— Как же это случилось, по твоему мнению? — спросила Шаллан, посмотрев на просвет высоко-высоко над головой.
— Прямо перед тем, как мы упали, я заметил нескольких спренов ветра, — сказал Каладин. — Я слышал, что в сказках они защищали людей, когда те падали. Возможно, так и случилось.
Шаллан молчала, пока он обыскивал тела.
— Да, — наконец произнесла она. — Логично.
Похоже, он ее убедил. Хорошо. Лишь бы не начала задаваться вопросами насчет всех этих историй про «Каладина Благословленного Штормом».
Больше никто не выжил, но он убедился, что среди трупов точно не было ни Далинара, ни Адолина.
«Я дурак, если не заметил, что намечается попытка покушения», — подумал Каладин.
Пару дней назад на пиру Садеас усиленно пытался опозорить Далинара, раскрыв тайну его видений. Классическая уловка: дискредитируй врага, а затем убей его, чтобы он точно не превратился в мученика.
От трупов оказалось мало толку. Пригоршня сфер и письменные принадлежности, которые с жадностью схватила и засунула в свою сумку Шаллан. Ни одной карты. Каладин не особенно представлял, где они находятся. А с неминуемым наступлением ночи...
— Что будем делать? — тихо спросила Шаллан, уставившись на погружающийся в темноту мир ущелий.
Их окружали непредсказуемые тени, осторожно шевелящиеся оборцветы, лозы и похожие на полипы стаккаты, усики которых выползли и маячили в воздухе.
Каладин вспомнил, как побывал в ущельях впервые. Складывалось впечатление, что здесь всегда слишком много зелени, слишком сыро, слишком необычно. Из ближайшего лишайника выглядывали два черепа, наблюдая за ними пустыми глазницами. В отдалении что-то плеснуло в луже, и Шаллан, запаниковав, обернулась на звук. Для Каладина ущелья стали домом, но он не мог отрицать, что временами они определенно нервировали.
— Здесь, внизу, безопаснее, чем кажется, — сказал Каладин. — В армии Садеаса я проводил в ущельях день за днем, собирая имущество павших. Просто следите за спренами гниения.
— А скальные демоны? — спросила Шаллан, обернувшись в другую сторону, когда по стене пробежал крэмлинг.
— Никогда их не видел.
Он говорил правду, хотя однажды заметил тень одного из монстров, прокладывающего себе путь вдалеке. Даже мысли о том дне вызывали мурашки.
— Они встречаются не так часто, как утверждается. Настоящая опасность — сверхшторма. Видите ли, если дождь идет даже далеко отсюда...
— Да, ливневый паводок, — перебила его Шаллан. — Представляет большую опасность в узких глубоких ущельях. Я читала о них.
— Уверен, это очень поможет, — проговорил Каладин. — Вы упомянули нескольких мертвых солдат?
Шаллан указала направление, и он зашагал в нужную сторону. Девушка последовала за ним, держась ближе к свету. Каладин обнаружил пару мертвых копейщиков, которых столкнули с плато. Их раны оказались свежими. Прямо под ними лежал мертвый паршенди, также убитый недавно.
У паршенди в бороде красовались необработанные драгоценные камни. Каладин дотронулся до одного из них, помедлил и попытался втянуть штормсвет. Ничего не произошло. Он вздохнул и склонил голову перед павшими, прежде чем в конце концов вытащить копье из-под одного из тел и выпрямиться. Просвет наверху окрасился темно-синим. Ночь.
— Так что, будем ждать? — спросила Шаллан.
— Чего? — задал встречный вопрос Каладин, закидывая копье на плечо.
— Их возвращения... — Она замолкла. — Они не вернутся за нами, ведь так?
— Они решат, что мы погибли. Шторма, мы должны были погибнуть. Полагаю, мы слишком далеко от мест, где можно надеяться на вылазку по возврату трупов. Это вдвойне верно, учитывая атаку паршенди. — Каладин потер подбородок. — Думаю, мы могли бы дождаться основную экспедицию Далинара. Он дал понять, что пойдет этим путем в поисках центра. Ведь она всего через пару дней, так?
Шаллан побледнела. Вернее, побледнела еще больше. И без того светлая кожа и рыжие волосы делали ее похожей на крошечную рогоедку.
— Далинар планирует отправиться в путь сразу, как пройдет последний сверхшторм перед Плачем. Этого шторма осталось ждать недолго. Стало быть, прольется очень-очень-очень много дождя.
— Значит, идея плохая.
— Можно и так сказать.
Каладин попытался представить, каково находиться здесь во время сверхшторма. Он видел последствия, когда рыскал по дну ущелий вместе с Четвертым мостом. Искореженные, изломанные трупы. Груды мусора у стен и в расщелинах. Валуны величиной с человека, с легкостью увлекаемые потоком через ущелья, пока не застрянут между стенками, иногда на высоте около пятидесяти футов над землей.
— Когда? — спросил он. — Когда последний сверхшторм?
Шаллан уставилась на него, а затем начала рыться в сумке, перелистывая страницы свободной рукой и одновременно придерживая сумку сквозь ткань безопасной рукой. Она сделала ему знак подойти со сферой, так как ей пришлось отложить свою.
Каладин держал сферу, пока Шаллан просматривала страницу с текстом.
— Завтра ночью, — тихо произнесла она. — Сразу после восхода луны.
Застонав, Каладин поднял сферу повыше и стал изучать пропасть.
«Мы к северу от того ущелья, в которое упали, — подумал он. — Таким образом, обратный путь должен находиться... в той стороне?»
— Значит, так, — сказала Шаллан, глубоко вздохнув и захлопнув сумку. — Мы идем обратно и отправляемся в путь немедленно.
— Вам не хочется передохнуть минутку и восстановить дыхание?
— Мое дыхание уже вполне восстановлено. Если тебе все равно, я бы предпочла двигаться. Когда вернемся, будем попивать вино с пряностями и посмеиваться, какими глупыми мы были, что спешили всю дорогу, раз у нас оставалось столько свободного времени. Мне бы очень хотелось, чтобы все это оказалось просто глупостью. А тебе?
— Ага. — Ему нравились ущелья. Однако это не означало, что он хотел бы рискнуть и остаться здесь во время сверхшторма. — У вас в сумке случайно нет карты?
— Нет, — состроила гримасу Шаллан. — Я не захватила свою. Карты имелись у ее светлости Велат. Я пользовалась ими. Но, возможно, я смогу вспомнить часть того, что видела.
— Тогда, думаю, нам стоит двигаться в том направлении, — указал Каладин.
И пошел вперед.
* * *
Мостовик отправился в указанном им направлении, даже не дав ей шанса высказать свое мнение в сложившейся ситуации. Шаллан сдержала раздражение, рывком подняв сумку и мешок — она обнаружила несколько бурдюков с водой у солдат. Ее платье зацепилось за то, что, как она надеялась, было всего лишь очень белой палкой, но она поспешила догнать Каладина.
Высокий мостовик проворно перешагивал или обходил мусор, не оборачиваясь. Почему должен был выжить именно он? Хотя, честно говоря, она обрадовалась, отыскав кого-то живого. Бродить здесь в одиночку — не самое приятное занятие. По крайней мере, он был достаточно суеверен, чтобы решить, что его спасли спрены и причуды судьбы. Шаллан понятия не имела, как выжила сама, не говоря уже о нем. Узор сидел на ее юбке и, прежде чем она встретилась с мостовиком, рассуждал на тему спасения штормсветом.
Остаться в живых после падения с высоты не меньше двухсот футов? Этот случай только в очередной раз доказывал, как мало она знала о своих способностях. Отец Штормов! Она спасла еще и другого человека. Шаллан была уверена, что во время падения он летел вниз рядом с ней.
Но как? И сможет ли она выяснить, как проделать такое снова?
Девушка ускорила шаг, чтобы не отстать. Проклятые алети и их непомерно длинные ноги! Каладин передвигался как солдат, не задумываясь о том, что ей было гораздо сложнее выбирать дорогу. Шаллан не хотелось, чтобы ее юбка цеплялась за каждую ветку.
Они дошли до лужи на дне ущелья, и он прыгнул на перекинутое через нее бревно, почти не сбившись с шага. Шаллан остановилась у края лужи.
Каладин оглянулся на нее, подняв сферу повыше.
— Вы ведь не станете требовать, чтобы я снова отдал вам ботинки?
Шаллан подняла ногу, показав ботинки военного образца, которые она носила под платьем. Мостовик не удержался и выгнул бровь.
— У меня хватило ума не отправиться на Разрушенные равнины в туфлях, — пояснила девушка, залившись румянцем. — Кроме того, под таким длинным платьем никому не видно, какая у тебя обувь.
Шаллан оглядела бревно.
— Хотите, чтобы я вам помог? — спросил Каладин.
— На самом деле, мне интересно, как здесь оказался ствол тяж-дерева, — призналась она. — Они даже предположительно не могут произрастать на Разрушенных равнинах. Здесь слишком холодно. Могло ли так получиться, что его принесло сверхштормом с самого побережья? Четыре сотни миль?
— Вы ведь не станете требовать, чтобы мы остановились и вы выполнили набросок?
— Да ладно тебе, — ответила Шаллан, ступая на бревно и выбирая, куда шагнуть дальше. — Ты представить себе не можешь, сколько у меня набросков этого тяж-дерева.
Все остальное вокруг оказалось не менее необычным. Они пошли дальше, и Шаллан осветила сферой окрестности. Приходилось перекладывать ее из одной руки в другую, чтобы совладать с сумкой в безопасной руке и мешком, закинутым через плечо. Окружающее поражало великолепием. Десятки различных видов лоз, красные, оранжевые, фиолетовые оборцветы, крошечные камнепочки на стенах, скопления хасперов, приоткрывающих и сжимающих раковины, будто в ритме дыхания.
Вокруг сланцекорника, который вырос шишковатыми образованиями, похожими на пальцы, сновали пылинки спренов жизни. На поверхности такая разновидность почти не встречалась. Крошечные, светящиеся зеленым точки перемещались через ущелье к целой стене, покрытой трубчатыми растениями величиной с кулак, выпустившими усики. Когда она прошла мимо, покачивающиеся усики втянулись пробежавшей по стене волной. Шаллан тихо ахнула и сохранила воспоминание.
Мостовик остановился перед ней и обернулся.
— Ну?
— Разве ты не замечаешь, как здесь красиво?
Он взглянул на стену, покрытую трубчатыми растениями. Шаллан не сомневалась, что читала что-то про них, но никак не могла вспомнить название.
Мостовик пошел дальше.
Шаллан побежала за ним, мешок застучал по спине. Она почти споткнулась о перекрученный клубок из мертвых лоз и сучьев, пока догоняла Каладина. Чтобы сохранить равновесие, пришлось подпрыгнуть на одной ноге, и она выругалась.
Он потянулся и забрал у нее мешок.
«Наконец-то», — подумала она.
— Спасибо.
Каладин хмыкнул и, прежде чем отправиться дальше, перебросил мешок через плечо, не произнеся ни единого слова. Они дошли до развилки в ущельях, одна дорожка вела направо, другая — налево. Им требовалось обойти следующее плато, чтобы продолжить движение на запад. Шаллан посмотрела на разлом, хорошенько запоминая, как выглядела эта сторона плато, а Каладин тем временем выбирал дорогу.
— На обратный путь уйдет немало времени, — сказал он. — Даже больше, чем когда мы добирались сюда поверху. Нам приходилось ждать целую армию, но была возможность сократить путь через центры плато. Если обходить каждое по кругу, время в дороге сильно увеличится.
— Что ж, зато компания приятная.
Он вопросительно воззрился на нее.
— Я имею в виду, для тебя, — добавила Шаллан.
— Мне придется слушать вашу пустую болтовню всю обратную дорогу?
— Конечно, нет, — сказала она. — Я собираюсь также пороть чушь, немного поворчать и иногда нести бред. Но не слишком много, чтобы не переусердствовать.
— Великолепно.
— Я тренировалась трещать без умолку.
— Не могу дождаться, чтобы это услышать.
— О, ну ты только что услышал.
Некоторое время он изучал ее своими суровыми глазами, сверлящими насквозь. Шаллан отвела взгляд. Мостовик ей явно не доверял. Он был телохранителем, поэтому она сомневалась, что многие люди удостаивались его доверия.
Они дошли до очередного разветвления, и Каладину потребовалось уже больше времени, чтобы принять решение. Она понимала почему: здесь, внизу, трудно определить, куда вел каждый путь. Формы плато отличались разнообразием и непредсказуемостью. Некоторые были узкими и длинными, другие — почти правильными окружностями. По бокам плато часто встречались выступы и целые полуостровки, и поэтому внизу образовался настоящий лабиринт извилистых тропинок. Все должно быть не так уж сложно — тупиков мало, и им нужно просто продолжать двигаться в западном направлении.
Но в какой стороне запад? Здесь было очень-очень легко потеряться.
— Ты ведь не выбираешь дорогу наугад? — спросила она.
— Нет.
— Похоже, тебе многое известно об этих ущельях.
— Верно.
— Полагаю, потому, что мрачная атмосфера соответствует твоему характеру.
Каладин не стал отвечать и зашагал вперед, смотря прямо перед собой.
— Шторма, — проговорила Шаллан, нагоняя его. — Я думала тебя развеселить. Как же заставить тебя расслабиться, мостовичок?
— Думаю, я просто... как там? «Полный ненависти человек»?
— Не вижу ни одного довода против.
— Все потому, что вы, светлоглазые, не считаете нужным видеть. Все, кто стоят ниже вас, просто игрушки.
— Что? — переспросила Шаллан, будто ее ударили по лицу. — Откуда у тебя такие идеи?
— Это очевидно.
— Для кого? Для одного тебя? Когда ты видел, чтобы я относилась к нижестоящим как к игрушкам? Назови мне хотя бы один пример.
— Когда меня бросили в тюрьму за то, за что любого светлоглазого удостоили бы аплодисментов, — немедленно отозвался Каладин.
— И в этом виновата я? — требовательно спросила она.
— В этом виноват весь ваш класс. Каждый раз, когда кого-то из нас обманывают, обращают в рабство, бьют или пытаются сломить, вина ложится на всех, кто поддерживает подобную систему. Даже косвенно.
— Да что ты говоришь, — ответила Шаллан. — Мир несправедлив? Какое важное откровение! Те, кто обладает властью, злоупотребляют ею по отношению к тем, у кого ее нет? Удивительно! Когда же это началось?
Каладин не ответил. Смастерив мешочек из белого носового платка, найденного им у одного из писцов, он положил внутрь сферы и привязал его к навершию копья. Поднятые повыше, они хорошо освещали ущелье.
— Мне кажется, — сказала Шаллан, доставая для удобства свою собственную сферу, — что ты просто ищешь оправдание. Да, с тобой обошлись несправедливо. Признаю это. Но я считаю, что именно ты — тот, кто обращает внимание на цвет глаз. Тебе просто проще притворяться, что каждый светлоглазый плохо с тобой обращается из-за твоего социального положения. Никогда не спрашивал себя, может быть, есть более простое объяснение? Возможно, ты никому не нравишься не потому, что ты темноглазый, а потому, что ты просто самая настоящая заноза в мягком месте?
Мостовик фыркнул и ускорил шаг.
— Нет, — продолжила Шаллан, практически перейдя на бег, чтобы успевать за широкими шагами Каладина. — Ты от меня не убежишь. Не получится намекнуть, что я злоупотребляю своим положением, а затем просто уйти от ответа. Раньше ты уже проделал подобное с Адолином. Теперь со мной. Что с тобой не так?
— Хотите услышать хороший пример того, как вы играете с людьми, стоящими ниже вас? — спросил Каладин, уклоняясь от вопроса. — Отлично. Вы украли мои ботинки. Вы притворились той, кем не являлись, и поиздевались над темноглазым стражником, которого только-только повстречали. Достаточно ли хорош этот пример? Вы отлично позабавились с тем, кто, по вашему мнению, стоял ниже вас.
Шаллан остановилась на месте. Тут он был прав. Ей хотелось бы переложить вину на Тин, но его замечание лишило ее аргументов.
Каладин остановился впереди и оглянулся. Затем в конце концов вздохнул.
— Послушайте, — сказал он, — я не держу на вас зла из-за ботинок. Исходя из того, что я видел раньше, вы не так плохи, как остальные. Так что давайте просто закроем эту тему.
— Не так плоха, как остальные? — переспросила Шаллан, шагнув вперед. — Какой восхитительный комплимент. Что ж, допустим, ты прав. Возможно, я бесчувственная богачка. Но это никак не влияет на тот факт, что и ты бываешь до предела отвратительным и оскорбительным, Каладин Благословленный Штормом.
Он пожал плечами.
— И все? — спросила она. — Я попросила прощения, а взамен получила лишь пожатие плечами?
— Я тот, кем меня сделали светлоглазые.
— Значит, ты ни в коей мере не несешь ответственность за свои действия, — проговорила она ровно.
— Я бы сказал, нет.
— Отец Штормов! Что бы я ни сказала, твое отношение ко мне не изменится, так? Ты просто будешь продолжать вести себя как раздражительный, отвратительный человек, полный злобы. Неспособный быть милым с окружающими. Твоя жизнь, скорее всего, очень одинока.
Его, видимо, проняло, и в свете сфер лицо Каладина налилось краской.
— Я начинаю пересматривать свое решение насчет того, что вы не так плохи, как остальные, — проговорил он.
— Не лги, — ответила Шаллан. — Я никогда тебе не нравилась. С самого начала. И не только из-за ботинок. Я заметила, как ты наблюдал за мной.
— Потому что я знаю, что вы лжете сквозь улыбку всем, кого встречаете. И кажетесь искренней, только когда кого-то оскорбляете!
— Единственные искренние слова, которые я могу тебе сказать, — это оскорбления.
— Вот как! — воскликнул он. — Я просто... Аргх! Почему, когда я рядом с вами, мне хочется содрать кожу со своего лица, женщина?
— Я прошла специальное обучение, — ответила Шаллан, отведя взгляд в сторону. — И я коллекционирую лица.
Что это было?
— Вы не можете просто...
Он оборвал себя на полуслове, когда скрежещущий звук, прилетевший с эхом из одного из ущелий, стал громче.
Каладин сразу же прикрыл импровизированный светильник со сферами, погрузив их во мрак. По мнению Шаллан, это не помогло. Она проковыляла в темноте и схватилась за него свободной рукой. Мостовик вызывал раздражение, но в то же время был здесь, с нею.
Скрежет послышался снова. Звук, будто камень трется о камень. Или... панцирь о камень.
— Думаю, — нервно прошептала Шаллан, — не слишком мудро устраивать соревнование «кто кого перекричит» в сети ущелий, распространяющей эхо.
— Да уж.
— Оно приближается, да? — зашептала она снова.
— Ага.
— Так что... побежали?
Казалось, что скрежет раздается прямо за ближайшим поворотом.
— Ага, — согласился Каладин, убирая руку со сфер и устремляясь подальше от звука.
Назад: ГЛАВА 68. Мосты
Дальше: Альбом Шаллан: растительность ущелий
