ГЛАВА 67. Плевки и желчь
Мой путь был выбран очень осторожно. Да, я согласен со всем сказанным тобой о Рэйcе, включая серьезную опасность, которую он представляет.
Далинар остановился на серпантине, ведущем вниз от Пика, Навани была рядом с ним. В сгущающихся сумерках он наблюдал за тем, как людская река течет в военные лагеря с Разрушенных равнин. Армии Бетаба и Танадала возвращались с забега на плато, следуя за своими кронпринцами, которые, вероятно, прибыли немного раньше.
Снизу к Пику приближался всадник, похоже, с новостями для короля с забега. Далинар посмотрел на одного из своих охранников — сегодня вечером их у него было четверо, два для него и два для Навани — и сделал жест рукой.
— Вы хотите подробностей, светлорд? — спросил мостовик.
— Будь добр.
Мужчина побежал вниз по серпантину. Далинар задумчиво смотрел, как он спускается. Эти люди оказались необычайно дисциплинированны, учитывая их происхождение, но они не были профессиональными солдатами. Им не понравилось, как он повел себя, бросив их капитана в тюрьму.
Далинар предполагал, что они не станут делать проблему из случившегося. Капитан Каладин хорошо ими руководил — он точно соответствовал тому типу офицера, которого искал кронпринц. Такие люди выказывали инициативу не потому, что жаждали продвижения по службе, а ради удовлетворения от хорошо выполненной работы. Таким солдатам часто приходится нелегко поначалу, пока они не научатся сохранять спокойствие. Шторма, Далинару самому пришлось усвоить несколько подобных уроков в различные моменты своей жизни.
Он продолжил медленно спускаться по серпантину вместе с Навани. Сегодня вечером она выглядела великолепно, ее волосы украшали сапфиры, мягко сияющие на свету. Навани нравились такие совместные прогулки, и они не спешили на пир.
— Я продолжаю раздумывать над тем, — произнесла она, продолжая их предыдущий разговор, — что должен быть способ использовать фабриалы в качестве насосов. Ты видел, как встраивают драгоценные камни, чтобы притягивать определенные субстанции. Самый полезный пример — дым над огнем. Но сможем ли мы применить их к воде?
Кивнув, Далинар что-то пробормотал.
— В военных лагерях все больше и больше зданий обзаводятся водопроводом в харбрантском стиле, — продолжила Навани, — но чтобы проводить жидкость через трубы, в них используется сила тяжести сама по себе. Мне же представляется настоящее движение, когда на концах сегментов труб укреплены драгоценные камни, с помощью которых вода устремляется потоком в направлении, противоположном земному притяжению.
Он снова что-то пробормотал.
— Недавно мы совершили прорыв в разработке новых Клинков Осколков.
— Что, на самом деле? — спросил Далинар. — Как это произошло? Как скоро у тебя будет готовый образец?
Навани улыбнулась, взяв его под руку.
— Что?
— Просто проверяю, что ты по-прежнему верен себе, — сказала она. — Наше открытие заключается в том, что драгоценные камни, с помощью которых связывают Клинки, возможно, не являлись изначально частью мечей.
Далинар нахмурился.
— Это важно?
— Да. Если это правда, значит, Клинки не черпают силу из камней. Заслуга принадлежит Рушу, которая задалась вопросом, почему Клинок Осколков может быть призван и отпущен, даже если его драгоценный камень потускнел. У нас не было ответов, и она провела несколько последних недель в общении с Харбрантом при помощи тех новых информационных центров. Она наткнулась на обрывок текста, написанного спустя несколько десятилетий после Измены, в котором говорилось о том, как люди научились призывать и отпускать Клинки путем добавления в них драгоценных камней, по всей видимости, случайно, когда занимались украшением Клинков.
Далинар снова нахмурился. Они миновали выступ сланцекорника, где в этот поздний час работал садовник, тщательно подрезая растение и напевая себе под нос. Солнце село; на востоке только что поднялся Салас.
— Если это правда, — радостно продолжила Навани, — мы вернемся к абсолютному незнанию того, как были изготовлены Клинки Осколков.
— Я вообще не вижу, в чем здесь прорыв.
Она улыбнулась, похлопав его по руке.
— Представь, что ты провел последние пять лет, полагая, что в качестве тактической модели враги следовали «Войне» Диалектура, а потом узнал о том, что они никогда не слышали о его трактате.
— А...
— Мы предполагали, что прочность и легкость Клинков обусловлена определенной фабриальной конструкцией, питаемой драгоценными камнями. Но, возможно, дело в другом. Судя по всему, драгоценные камни нужны лишь для изначального связывания Клинка — а это то, в чем Сияющие не нуждались.
— Подожди. Они в этом не нуждались?
— Нет, если отрывок верен. Напрашивается вывод, что Сияющие всегда могли отпускать и призывать Клинки, но со временем способность была утрачена. Ее открыли вновь только после того, как кто-то присоединил драгоценный камень к Клинку. В отрывке говорится, что оружие даже изменяло форму, чтобы подошли камни, но я не уверена, что тексту можно доверять. В любом случае после того, как Сияющие пали, но до того, как люди научились помещать драгоценные камни в Клинки и связывать их, оружие, по-видимому, также обладало невероятной остротой и легкостью, хотя связывание было невозможно. Это бы объяснило несколько других отрывков из записей, которые я читала и которые привели меня в замешательство...
Навани продолжила рассказывать, и Далинар ощутил, как приятно звучит ее голос. Однако подробности конструкций фабриалов не слишком занимали его в тот момент. Ему не было все равно. Он должен уделять внимание подобным вещам. И ради нее, и ради нужд королевства.
Просто он не мог волноваться о чем-то подобном прямо сейчас. Мысленно он пробежался по приготовлениям к экспедиции на Разрушенные равнины. Подумал о том, как скрыть из виду преобразователей согласно их пожеланиям. С отправлением естественных нужд проблем не возникнет, воды будет в изобилии. Сколько нужно взять писцов? Лошадей? Оставалась только одна неделя, и большинство приготовлений, таких, как передвижные конструкции мостов и оценка снабжения, подходили к концу. Однако всегда есть, о чем подумать на будущее.
К сожалению, самую важную вещь Далинар мог спланировать заранее лишь приблизительно. Он не знал, какова окажется численность его войск. Она зависела от того, кто из кронпринцев, если таковые вообще найдутся, согласится отправиться вместе с ним. Меньше недели, а он все еще не был уверен в том, согласится ли хоть кто-нибудь.
«В основном я могу использовать Хатама, — подумал Далинар. — Он руководит крепкой армией. Если бы только Аладар не принял так решительно сторону Садеаса. Не могу представить его не в деле. Танадал и Бетаб... Шторма, возьму ли я их наемников, если кто-то из этих двоих согласится пойти со мной? Нужна ли мне такая сила? Осмелюсь ли я отказаться хотя бы от одного копья, которое примет мою сторону?»
— Сегодня мне не удастся разговорить тебя, не так ли? — спросила Навани.
— Да, — признался Далинар. Они достигли основания Пика и повернули на юг. — Прости.
Навани кивнула, и он увидел, как ее маска дала трещину. Она рассказывала о своей работе, потому что нужно было о чем-то говорить. Далинар остановился рядом с ней.
— Я знаю, тебе больно, — тихо сказал он. — Но все образуется.
— Она не позволяла мне быть ей матерью, Далинар, — произнесла Навани, глядя вдаль. — Ты знал? Это было почти как... как будто, когда Джасна достигла отрочества, ей больше не требовалась мать. Я пыталась с ней сблизиться, но между нами вставала лишь холодность, словно даже мое присутствие напоминало ей о том, что когда-то она была ребенком. Что случилось с моей маленькой девочкой, всегда задававшей так много вопросов?
Далинар крепко прижал ее к себе. Приличия могут катиться в Бездну. Трое охранников неподалеку зашевелились, отворачиваясь в сторону.
— Они скоро заберут и моего сына, — прошептала Навани. — Они пытаются.
— Я буду его защищать, — пообещал Далинар.
— А кто защитит тебя?
У него не было ответа на этот вопрос. Если сказать, что о нем позаботятся его охранники, прозвучит банальность. На самом деле она задала совсем другой вопрос: «Кто защитит тебя, когда вернется убийца?»
— Я почти желаю, чтобы ты потерпел неудачу, — сказала Навани. — Удерживая королевство единым, ты сделал самого себя мишенью. Если все просто рухнет и мы вернемся к разрозненным княжествам, возможно, он оставит нас в покое.
— И тогда придет шторм, — тихо ответил Далинар. — Через двенадцать дней.
Навани наконец отстранилась, кивая и успокаиваясь.
— Разумеется, ты прав. Я только... Для меня это впервые. Иметь дело с чем-то подобным. Как ты справился с горем, когда Ш-ш-ш-ш умерла? Я знаю, что ты ее любил, Далинар. Ты не должен отрицать очевидное, боясь уязвить мое самолюбие.
Кронпринц пришел в замешательство. «Впервые» намекало на то, что когда погиб Гавилар, она не была сломлена случившимся. Навани никогда не говорила так откровенно, намекая на... трудности в отношениях.
— Прости, — сказала она. — Слишком неприятный вопрос, учитывая, от кого он исходит?
Женщина вытащила платок, чтобы промокнуть глаза.
— Прошу прощения. Я знаю, что ты не любишь о ней говорить.
Дело было не в том, что вопрос оказался неприятен. Просто Далинар не помнил свою жену. Как странно, что он мог неделями даже не замечать пробелов в памяти, того изменения, вырвавшего из него кусок личности и оставившего ненадежную заплатку. Он не испытывал ни малейшего намека на эмоции, когда кто-то упоминал ее имя, которое он не мог слышать.
Лучше сменить тему беседы.
— Я не могу не сделать вывод, что убийца замешан во всем происходящем, Навани. Грядущий шторм, секреты Разрушенных равнин, даже Гавилар. Мой брат что-то знал, что-то, чем он не поделился ни с кем из нас. «Ты должен найти самые важные слова, которые может сказать человек». Я бы отдал все, чтобы узнать, что же это за слова.
— Думаю, — ответила Навани, — мне стоит снова обратиться к своим дневникам того времени. Возможно, он сказал что-то, что могло бы дать нам подсказку, хотя предупреждаю тебя — я вчитывалась в те записи десятки раз.
Далинар кивнул.
— Как бы там ни было, это забота не на сегодня. Наша текущая цель — они.
Далинар и Навани повернулись и стали смотреть, как мимо с грохотом катятся экипажи, которые направлялись к праздничной лагуне неподалеку, светящейся в ночи мягкими фиолетовыми огнями. Далинар прищурился и увидел, как приближается экипаж Рутара. Кронпринца лишили всех Осколков кроме его собственного Клинка. В неразберихе они отрезали правую руку Садеаса, но голова осталась на месте. И она была ядовитой.
Другие кронпринцы представляли собой почти такую же большую проблему, что и Садеас. Они противостояли ему, потому что хотели, чтобы все было просто, как раньше. Богатства и игры их развратили, а пиры с экзотической пищей и роскошными нарядами только лишний раз это демонстрировали.
Казалось, что весь мир катится в пропасть, а алети устроили пир.
— Тебе не следует их презирать, — проговорила Навани.
Далинар еще больше нахмурился. Она слишком хорошо понимала, что у него на уме.
— Послушай меня, Далинар. — Навани повернулась, чтобы встретиться с ним глазами. — Что хорошего может выйти, если отец ненавидит своих детей?
— Я не испытываю к ним ненависти.
— Ты чувствуешь отвращение к их излишествам, и ты близок к тому, чтобы обратить это чувство и на них самих. Они живут жизнями, которые знают, жизнями, которые общество научило их считать подобающими. Ты не изменишь их презрением. Ты не Шут; насмехаться над ними не твоя задача. Твоя задача — окружать вниманием, поощрять. Веди их, Далинар.
Он глубоко вздохнул и кивнул.
— Я отправлюсь на женский остров, — продолжила Навани, отметив, что охранник-мостовик возвращается с новостями о забеге на плато. — Они считают меня эксцентричным пережитком того, что лучше оставить в прошлом, но я думаю, что они все еще прислушиваются ко мне. Иногда. Я сделаю, что смогу.
Они расстались. Навани поспешила на пир, а Далинар остался ждать, пока мостовик приблизится с новостями. Забег на плато оказался успешным, захватили гемсердце. Довольно много времени потребовалось, чтобы достичь нужного плато, расположенного в глубине Разрушенных равнин, почти на границе разведанной территории. Паршенди не появились, чтобы сразиться за гемсердце, хотя их разведчики наблюдали за происходящим издалека.
«Они снова решили не сражаться, — подумал Далинар, направившись на пир. — Что означает эта перемена? Что они замышляют?»
Праздничная лагуна представляла собой несколько преобразованных островов рядом с комплексом Пика. Ее заполнили водой, как это часто бывало, таким образом, что преобразованные насыпи выступали между маленькими речками. Вода светилась пурпурным в соответствии с только что взошедшей бледной фиолетовой луной на горизонте. Чтобы получить такой неземной оттенок, в воду было необходимо погрузить сферы, причем в большом количестве.
Повсюду равномерно разместили фонари, но с тусклыми сферами — возможно, чтобы не отвлекать от светящейся воды. Далинар прошел по мостам к самому дальнему острову — королевскому, где присутствовали гости обоих полов и куда приглашали только самых влиятельных. Он знал, что найдет там кронпринцев. Даже Бетаб, только что вернувшийся с забега на плато, уже здесь. Впрочем, он предпочитал использовать в своей армии наемников, поэтому неудивительно, что так быстро вернулся с забега. Часто, как только они захватывали гемсердце, он возвращался верхом с призом, предоставляя войскам добираться обратно самостоятельно.
Далинар прошел мимо Шута, который вернулся в лагерь со свойственной ему таинственностью и теперь насмешничал над всеми, кто проходил мимо. Сегодня Далинару не хотелось упражняться с ним в остроумии. Кронпринц поискал глазами Ваму; казалось, что Вама действительно прислушивался к доводам Далинара во время их последнего ужина. Возможно, если его подтолкнуть, он присоединится к экспедиции против паршенди.
Пока Далинар пересекал остров, его преследовали взгляды всех присутствующих, а шепот разговоров поспешно стихал, когда он проходил мимо. Теперь он уже ожидал этих взглядов, хотя они все еще его нервировали. Не стало ли их больше сегодня вечером? Были они более пристальными? В последние дни он не мог находиться в обществе алети без того, чтобы не поймать улыбки на губах слишком многих, как будто все они участвовали в некой грандиозной шутке, о которой ему не рассказывали.
Далинар обнаружил Ваму разговаривающим с группой из трех немолодых женщин. Одной из них была Сиви, светледи из свиты Рутара, которая вопреки обычаю оставила мужа дома присматривать за землями и лично явилась на Разрушенные равнины. Она оглядела Далинара пронзительным, как кинжал, взглядом и улыбнулась. Замысел подорвать доверие к Садеасу потерпел, по большому счету, полный провал, но частично потому, что ущерб и позор приняли на себя Рутар и Аладар. Им пришлось лишиться Носителей Осколков, которые сражались с Адолином на дуэли.
Впрочем, эти двое никогда и не собирались примыкать к Далинару — они являлись самыми убежденными сторонниками Садеаса.
Четверо беседующих замолчали, когда к ним подошел Далинар. Прищурившись в тусклом свете, кронпринц Вама оглядел Далинара сверху донизу. Рядом с круглолицым мужчиной стоял виночерпий с бутылкой какого-то экзотического ликера. Вама часто приносил на пиры свое спиртное, независимо от того, кто устраивал праздник. Если вы оказывались достаточно приятным собеседником, чтобы заслужить глоток того, что он ухитрялся привозить из-за границы, можно было считать, по мнению многих его оппонентов, что вы достигли политического триумфа.
— Вама, — поприветствовал его Далинар.
— Далинар.
— Есть дело, которое я хотел бы с тобой обсудить, — сказал Далинар. — Меня впечатлило, на что ты оказался способен с легкой кавалерией во время забегов на плато. Скажи мне, как ты решаешь, когда следует пойти на риск и отправить всадников в решительную атаку? Убытки от потери лошадей могут легко превзойти доходы от гемсердец, но ты смог найти баланс, используя изящные военные уловки.
— Я... — Вама вздохнул, отведя взгляд в сторону. Несколько молодых людей неподалеку хихикали, посматривая на Далинара. — Это вопрос...
Другой смешок, более громкий, донесся с противоположной стороны острова. Вама начал заново, но его глаза метнулись в том направлении, и кружок смеющихся взорвался громким хохотом. Далинар заставил себя посмотреть туда же и заметил женщин, прижимающих руки к губам, и мужчин, скрывающих восклицания кашлем. Слабые попытки сохранить подобающие алети приличия.
Далинар перевел взгляд обратно на Ваму.
— Что происходит?
— Я сожалею, Далинар.
Стоящая рядом с ним Сиви держала под мышкой несколько листов бумаги. Она встретилась с пристальным взглядом Далинара с напускным безразличием.
— Прошу меня извинить, — проговорил он.
Сжав кулаки, кронпринц пошел через остров к источнику шума. Когда он приблизился, алети затихли и разбились на меньшие группки, рассеявшись по сторонам. То, как быстро они разошлись, казалось почти спланированным. Он остался лицом к лицу с Садеасом и Аладаром, стоящими бок о бок.
— Что вы тут устроили? — требовательно спросил у них Далинар.
— Наслаждаемся пиром, — ответил Садеас и сунул в рот кусочек фрукта. — Это же очевидно.
Далинар глубоко вздохнул и взглянул на Аладара, лысого и длинношеего, с усами и клочком волос под нижней губой.
— Ты бы постыдился, — зарычал на него Далинар. — Мой брат когда-то называл тебя другом.
— Но не меня? — спросил Садеас.
— Что вы сделали? — снова потребовал ответа Далинар. — О чем все шушукаются, посмеиваясь и прикрывая рты руками?
— Ты всегда считаешь, что виноват я, — сказал Садеас.
— Потому что каждый раз, думая, что ты ни при чем, я ошибаюсь.
Садеас улыбнулся ему одними губами и начал было отвечать, но затем подумал мгновение и в конце концов просто засунул в рот очередной кусочек фрукта. Прожевал его и осклабился.
— На вкус ничего, — вот и все, что сказал Садеас, а затем повернулся и пошел прочь.
Аладар замешкался, покачал головой и поспешил следом.
— Я никогда не считал тебя щенком, бегущим по пятам за хозяином, Аладар, — крикнул ему Далинар.
Тот не ответил.
Далинар что-то пробормотал, зашагав назад через остров, и стал высматривать кого-нибудь из своего военного лагеря, кто мог бы рассказать ему, что происходит. Элокар, похоже, опаздывал на собственный пир, хотя Далинар увидел, как король приближается ко входу. До сих пор не было видно Тешав и Хала — они, несомненно, появятся, теперь, когда генерал стал Носителем Осколков.
Возможно, Далинару стоило переместиться на другой остров, где будет меньше светлоглазых. Он так и поступил, но остановился, когда кое-что услышал.
— Надо же, светлорд Амарам! — закричал Шут. — Я так надеялся, что смогу встретить тебя сегодня вечером. Я провел всю жизнь, обучаясь тому, как заставлять других чувствовать себя жалкими, и для меня подлинная радость встретить того, кто уже от природы одарен именно этим свойством.
Далинар повернулся, заметив только что прибывшего Амарама. Тот пришел в своем плаще Сияющих рыцарей и нес под мышкой стопку бумаг. Амарам остановился рядом с креслом Шута. Вода бросала лавандовые отблески на их кожу.
— Я тебя знаю? — спросил Амарам.
— Нет, — беспечно ответил Шут, — но, к счастью, ты можешь добавить меня к списку многих-многих вещей, о которых ты не осведомлен.
— Но теперь я тебя встретил, — сказал Амарам, протягивая руку. — Так что в списке на один пункт меньше.
— Пожалуйста, не надо, — ответил Шут, отвергая руку. — Даже не хочу до этого дотрагиваться.
— Этого?
— Того, чем ты пользуешься, чтобы твои руки выглядели чистыми, светлорд Амарам. Должно быть, очень сильнодействующее средство.
Кронпринц поспешил подойти.
— Далинар, — кивнул ему Шут.
— Шут. Амарам, что у тебя за бумаги?
— Один из ваших клерков заполучила их и принесла мне, — ответил Амарам. — Копии распространили среди посетителей пира перед вашим прибытием. Ваш клерк подумала, что светледи Навани захочет их увидеть, если не видела до сих пор. Где она?
— Очевидно, держится подальше от тебя, — заметил Шут. — Счастливая женщина.
— Шут, — строго сказал Далинар, — ты вообще соображаешь?
— Редко.
Далинар вздохнул, обернувшись к Амараму, и забрал бумаги.
— Ее светлость Навани на другом острове. Ты знаешь, о чем в них говорится?
Лицо Амарама помрачнело.
— Лучше бы не знал.
— Я могу ударить тебя по голове молотом, — радостно предложил Шут. — Хороший удар отшибет память и заставит тебя принять удивленный вид.
— Шут, — решительно произнес Далинар.
— Я просто шучу.
— Хорошо.
— С таким крепким черепом, как у него, одним молотом не обойдешься.
Амарам повернулся к Шуту с замешательством на лице.
— У тебя очень хорошо получается это выражение, — заметил Шут. — Полагаю, ты много тренировался?
— Это новый Шут? — спросил Амарам.
— Я имею в виду, мне не хотелось бы называть Амарама имбецилом...
Далинар кивнул.
— ...потому что тогда мне придется объяснять ему значение этого слова, а я не уверен, что у нас хватит времени.
Амарам вздохнул.
— Почему еще никто его не убил?
— Глупое везение, — пояснил Шут. — Мне повезло, что вы все такие глупые.
— Спасибо, Шут, — сказал Далинар, беря Амарама под руку и отводя в сторону.
— Еще одно, Далинар! — воскликнул Шут. — Только одно последнее оскорбление, и я оставлю его в покое.
Они не обернулись.
— Лорд Амарам, — позвал Шут, отвесив поклон, его голос стал торжественным. — Я отдаю тебе должное. Ты тот идеал, к которому меньшие кретины вроде Садеаса могут только стремиться.
— Бумаги? — сказал Далинар Амараму, подчеркнуто игнорируя Шута.
— В них описания ваших... переживаний, светлорд, — тихо ответил Амарам. — Тех, что вы испытываете во время штормов. Записанные собственноручно светледи Навани.
Далинар взял бумаги. Его видения. Он поднял голову и увидел группки людей на острове, болтающих и смеющихся, бросающих на него взгляды.
— Понятно, — тихо ответил он. Скрытые насмешки обрели смысл. — Найди для меня светледи Навани, будь так любезен.
— Как пожелаете, — сказал Амарам, но резко остановился, на что-то указывая. Через соседний остров шла мать короля, направляясь к ним с видом приближающейся бури.
— Что ты думаешь, Амарам? — спросил Далинар. — О том, что наговорили на мой счет?
Амарам встретился с ним взглядом.
— Очевидно, что эти видения посланы самим Всемогущим и даны нам во времена великой нужды. Хотел бы я узнать их содержание раньше. Они заряжают меня огромной уверенностью в своей позиции и в вашем предназначении в качестве пророка Всемогущего.
— У мертвого бога не может быть пророков.
— Мертвый... Нет, Далинар! Несомненно, вы неверно истолковали этот комментарий из ваших видений. Он говорил о том, что мертв в умах людей, что они больше не слушают его приказы. Бог не может умереть.
Амарам казался таким серьезным.
«Почему он не помог вашему сыну?» — зазвенел в голове Далинара голос Каладина.
Конечно же, Амарам пришел к Далинару в тот день и принес извинения, объяснив, что с его назначением Сияющим он никак не мог помочь одной фракции против другой. Он сказал, что ему следует быть выше мелочных ссор между кронпринцами, даже если это причиняло боль.
— А мнимый Герольд? — спросил Далинар. — Дело, которое я поручил тебе?
— Я все еще собираю сведения.
Далинар кивнул.
— Я был удивлен, — заметил Амарам, — когда вы оставили раба во главе охраны.
Он посмотрел в ту сторону, где в темноте стояли телохранители Далинара, недалеко от острова, на их собственной территории, ожидающие с другими охранниками и сопровождающими лицами, включая многих учениц присутствующих на пиру светледи.
Еще не так давно никто не чувствовал необходимости приводить с собой на пир охранников. Теперь вокруг было людно. Капитан Каладин отсутствовал — отдыхал после заключения.
— Он хороший солдат, — негромко проговорил Далинар. — Просто несколько его шрамов не хотят заживать.
«Веделедев свидетельница, — подумал Далинар, — у меня самого есть пара шрамов».
— Я просто беспокоюсь о том, что он не способен как следует вас защищать, — сказал Амарам. — Ваша жизнь важна, Далинар. Мы нуждаемся в ваших видениях, в вашем руководстве. Тем не менее если вы доверяете рабу, то так тому и быть, хотя я, честно говоря, не прочь услышать от него извинения. Не ради самолюбия, а чтобы знать, что недоразумение разрешилось.
Далинар не ответил. Навани уже переходила через короткий мост на их остров. Шут начал было провозглашать оскорбление, но она шлепнула его по лицу стопкой бумаг, едва взглянув, и направилась к Далинару. Шут посмотрел ей вслед, потирая щеку и ухмыляясь.
Подойдя к ним, она заметила в руке кронпринца бумаги. Казалось, Далинар и Навани стояли посреди моря любопытных глаз и приглушенных смешков.
— Они добавили слов, — прошипела женщина.
— Что?
Она потрясла бумагами.
— Вот! Ты знаешь их содержание?
Далинар кивнул.
— Здесь не то, что я писала, — объяснила Навани. — Они изменили общий тон, некоторые мои слова, чтобы придать смехотворность всему случившемуся, чтобы все звучало так, будто я просто тебе потворствую. Хуже того, другим почерком они добавили комментарии, которые высмеивают твои слова и действия.
Она глубоко вздохнула, как бы успокаивая себя.
— Далинар, они пытаются уничтожить ту малую часть доверия к тебе, которая еще осталась.
— Я вижу.
— Как записи попали к ним в руки? — спросил Амарам.
— Не сомневаюсь, что их украли, — ответил Далинар, начиная понимать, что к чему. — К Навани и моим сыновьям всегда приставлена охрана, но когда они покидают комнаты, те остаются относительно незащищенными. Нам не следовало быть настолько небрежными. Я допустил промах. Думал, что его нападения будут только физическими.
Навани посмотрела на целое море светлоглазых в мягком фиолетовом свете, многие из которых собрались группами вокруг разных кронпринцев. Она шагнула ближе к Далинару, и хотя глаза ее были бешеными, он знал ее достаточно хорошо, чтобы понять, что она чувствует. Предательство. Посягательство. То, что было для них личным, раскрыли, извратили и выставили на обозрение всему миру.
— Далинар, я сожалею, — промолвил Амарам.
— Они не изменили сами видения? — спросил Далинар. — Скопировали их аккуратно?
— Насколько я могу судить, да, — ответила Навани. — Но общий тон другой и еще эти издевательства. Шторма. Просто отвратительно. Когда я найду женщину, которая это сделала...
— Пожалуйста, Навани, — проговорил Далинар, положив руку ей на плечо.
— Как ты можешь говорить так?
— Потому что это детская выходка людей, которые полагают, что меня может смутить правда.
— Но комментарии! Изменения. Они сделали все возможное, чтобы тебя дискредитировать. Извратили даже ту часть, где ты предлагаешь перевод с языка зари. Они...
— Так же, как я не боюсь ребенка с оружием, которое он не в силах поднять, я никогда не испугаюсь мыслей человека, который не умеет думать.
Навани нахмурилась.
— Цитата из «Пути королей», — пояснил Далинар. — Я не юноша, нервничающий перед своим первым балом. Садеас совершил ошибку, полагая, что я отвечу ему тем же. В отличие от меча насмешка может ударить только по тому, кто сам решит быть битым.
— Это задевает тебя, — сказала Навани, встретившись с ним взглядом. — Я же вижу, Далинар.
К счастью, другие не знали его достаточно хорошо, чтобы увидеть то, что заметила она. Да, это вредило. Вредило, потому что видения были предназначены ему, возложены на него, чтобы он поделился ими ради блага людей, а не для насмешек. Ему причинял боль не смех сам по себе, а потеря возможности воплотить в жизнь то, что могло произойти.
Далинар отступил от Навани и стал пробираться через толпу. В некоторых взглядах он теперь замечал печаль, а не только насмешку. Возможно, ему только казалось, но он подумал, что некоторые испытывали к нему больше жалости, чем презрения.
Он не был уверен, какое чувство наносило больший вред.
Далинар добрался до стола с едой в задней части острова. Он взял большую кастрюлю и протянул ее пришедшей в замешательство прислуживающей женщине, а затем взобрался на стол. Держась одной рукой за соседний фонарный столб, он посмотрел сверху на маленькую толпу. Перед ним находились важнейшие люди Алеткара.
Те, кто еще не наблюдал за ним до сих пор, повернулись в его сторону, шокированные тем, где он оказался. Вдали Далинар заметил Адолина и светледи Шаллан, спешащих на остров. Видимо, они только что прибыли и услышали разговоры.
Далинар посмотрел на толпу.
— То, что вы прочитали, — проревел он, — правда.
Воцарилось ошеломленное молчание. В Алеткаре еще не было случая, чтобы кто-нибудь устраивал подобное представление. Однако он уже стал главным посмешищем вечера.
— Комментарии добавили, чтобы дискредитировать меня, — продолжил Далинар, — а общий тон записей Навани изменили. Но я не буду скрывать того, что случилось со мной. Меня посещают видения от Всемогущего. Они приходят почти каждый шторм. Вам не стоит удивляться. Слухи о моих переживаниях циркулировали неделями. Возможно, мне следовало рассказать о своих видениях раньше. В будущем я собираюсь обнародовать их, одно за другим, чтобы ученые всего мира могли изучать то, что я видел.
Он нашел глазами Садеаса, стоящего с Аладаром и Рутаром, и стиснул фонарный столб, оглядывая толпу алети.
— Я не виню вас в том, что вы считали меня сумасшедшим. Это естественно. Но в ближайшие ночи, когда дождь омоет ваши стены и завоет ветер, вы захотите знать. У вас появятся вопросы. И вскоре, когда я предъявлю доказательства, вы узнаете. Сегодняшняя попытка уничтожить меня только докажет мою правоту.
Он скользил взглядом по лицам — некоторые ошеломленные, некоторые сочувственные, другие насмешливые.
— Среди вас есть те, кто полагал, что я сбегу или буду сломлен после сегодняшнего нападения. Они знают меня не настолько хорошо, как им кажется. Пусть пир продолжается, я хочу поговорить с каждым из вас. Ваши слова могут оказаться издевкой, но если вы будете смеяться, делайте это, глядя мне в глаза.
Далинар спустился со стола.
А затем отправился продолжать начатое дело.
* * *
Прошли часы, прежде чем кронпринц наконец позволил себе присесть к пиршественному столу. Его окружили спрены усталости. Он провел остаток вечера, перемещаясь в толпе, заставляя себя вступать в разговоры, ища поддержку для экспедиции на равнины.
Далинар подчеркнуто игнорировал страницы с видениями, если только ему не задавали прямые вопросы о том, что он видел. Взамен он представал перед ними как сильный, уверенный человек — Терновник превратился в политика. Пусть они поразмышляют об увиденном и сравнят его с тем жалким сумасшедшим, каким его изобразили в фальшивых копиях.
Снаружи, мимо маленьких речек — они теперь светились голубым, сферы поменяли, чтобы они соответствовали второй луне, — покатился прочь королевский экипаж, везущий Элокара и Навани к недалекому Пику, откуда носильщики отнесут их в паланкине на вершину. Адолин уже покинул пир, сопровождая Шаллан в военный лагерь Себариала, до которого было довольно долго ехать.
Судя по всему, в последнее время Адолин был очарован юной веденкой сильнее, чем другими женщинами. Хотя бы по этой причине Далинар все больше склонялся к поощрению их отношений, предполагая, что когда-нибудь он все-таки сможет получить достоверные сведения из Джа Кеведа о семье девушки. В соседнем королевстве царила полная неразбериха.
Большинство других светлоглазых удалилось, оставив его на острове в окружении слуг и паршменов, уносивших еду. Несколько мастер-слуг, которым доверили такую обязанность, начали собирать сферы из реки сетями на длинных шестах. Мостовики Далинара после его предложения набросились на остатки пира с ненасытным аппетитом, свойственным солдатам, которым неожиданно предложили еду.
Проходивший мимо слуга остановился, протянув руку к мечу на боку. Далинар вздрогнул, поняв, что принял черную военную форму Шута за одежду ученика мастер-слуги.
Кронпринц придал лицу невозмутимое выражение, хотя в душе застонал. Шут? Сейчас? Далинар чувствовал себя так, будто сражался на поле битвы десять часов без перерыва. Странно, что несколько часов вежливых бесед могут вызвать похожее ощущение.
— То, что ты сделал сегодня вечером, было очень хитро, — сказал Шут. — Ты превратил нападение в обещание. Мудрейшие из людей знают: чтобы оскорбление потеряло силу, чаще всего нужно просто его принять.
— Спасибо, — ответил Далинар.
Шут коротко кивнул, следуя взглядом за королевским экипажем, пока тот не скрылся из вида.
— Сегодня вечером я обнаружил, что мне особенно нечего делать. Элокар не нуждался в Шуте, потому что не многие ищут с ним разговора. Все идут к тебе.
Далинар вздохнул. Похоже, его силы полностью истощились. Шут не сказал этого вслух, но и не было нужды. Далинар понял намек.
«Они идут к тебе, а не к королю. Потому что на самом деле король — ты».
— Шут. — Далинар обнаружил, что говорит вслух. — Я тиран?
Шут вздернул бровь и, видимо, стал подыскивать умную остроту. Моментом позже он отверг эту мысль.
— Да, Далинар Холин, — произнес он мягко и сердечно, как мог бы говорить с заплаканным ребенком. — Ты тиран.
— Я не хочу им быть.
— Со всем должным уважением, светлорд, ты не вполне правдив. Ты стремишься к власти. Все, что попадает к тебе в руки, ты выпускаешь только с большим трудом.
Далинар склонил голову.
— Не горюй, — подбодрил его Шут. — На дворе эпоха тиранов. Сомневаюсь, что люди готовы к чему-то еще, и милосердный тиран предпочтительнее, чем бедствие в виде слабого правителя. Возможно, в другом месте, в другое время я бы заклеймил тебя плевками и желчью. Здесь, сегодня, я восхваляю тебя как того, в ком нуждается наш мир.
Далинар покачал головой.
— Я должен был позволить Элокару править. Мне не стоило вмешиваться.
— Почему?
— Потому что он король.
— И его должность — нечто священное? Божественное?
— Нет, — признал Далинар. — Всемогущий или тот, кто называет себя им, мертв. Даже если это не так, королевское правление не перешло к нашей семье естественным образом. Мы предъявили на него права и силой возглавили других кронпринцев.
— Так почему же тогда?
— Потому что мы были не правы, — сказал Далинар, прищурившись. — Гавилар, Садеас и я ошиблись в том, что делали все эти годы.
Шут казался искренне удивленным.
— Ты объединил королевство, Далинар. Проделал хорошую работу, сделал то, что было болезненно необходимо.
— Разве это единство? — спросил кронпринц, махнув рукой в сторону остатков пира и отбывающих светлоглазых. — Нет, Шут. Мы потерпели поражение. Мы громили, мы убивали — и потерпели горькое поражение.
Он поднял голову.
— Я получаю от Алеткара только то, что потребовал. Захватив трон силой, мы подразумевали, нет, мы кричали, что сила дарует право власти. Если Садеас думает, что он сильнее, тогда его прямой долг — попытаться отобрать у меня трон. Это плоды моей юности, Шут. Вот почему, чтобы изменить королевство, нам нужно нечто большее, чем тирания, даже если она милосердна. Вот чему учил Нохадон. И я все время упускал из вида его слова.
Шут задумчиво кивнул.
— Похоже, мне нужно перечитать твою книгу. Но хочу предупредить тебя, что скоро уеду.
— Уедешь? — переспросил Далинар. — Но ведь ты только приехал.
— Я знаю. Должен признаться, что это невероятно расстраивает. Есть место, куда я должен попасть, хотя, честно говоря, не вполне уверен в том, зачем мне нужно быть там. Не всегда все срабатывает так, как мне хотелось бы.
Далинар нахмурился. Шут приветливо улыбнулся.
— Ты один из них? — спросил Далинар.
— Прошу прощения?
— Герольд?
Шут рассмеялся.
— Нет. Спасибо тебе, но нет.
— Тогда ты тот, кого я ищу? — спросил Далинар. — Сияющий?
Шут улыбнулся.
— Я всего лишь человек, Далинар, хотя временами так хочу, чтобы это было неправдой. Я не Сияющий. И хотя я твой друг, пожалуйста, пойми, что наши цели не вполне совпадают. Ты не должен доверять себе на мой счет. Если для того, чтобы получить желаемое, мне придется наблюдать за тем, как этот мир рухнет и сгорит, я так и сделаю. Со слезами, да, но я позволю этому случиться.
Далинар нахмурился.
— Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь, — продолжил Шут, — и поэтому должен идти. Нельзя слишком рисковать, потому что если он найдет меня, я стану ничем — душой, разорванной и растерзанной на части, которые нельзя собрать. То, что я делаю здесь, более опасно, чем ты даже можешь себе представить.
Он повернулся, чтобы уйти.
— Шут, — позвал Далинар.
— Да?
— Кто ищет тебя?
— Тот, с кем ты сражаешься, Далинар Холин. Отец ненависти.
Шут отсалютовал и побежал прочь.
Назад: ГЛАВА 66. Благословления шторма
Дальше: ГЛАВА 68. Мосты
