Глава 29
После этого представления их положение изменилось. У них теперь был настоящий цирковой фургон (изъятый за неуплату у его неудачных первоначальных владельцев). В фургоне имелась кабина для пассажиров, и был он так велик, что требовал упряжки из четырех керхогов. Под внимательными глазами посетителей, остававшихся с вечера, хозяин гостиницы выдал им еще припасы и арбалеты. Может быть, столь же важно, что он дал им официального вида письмо, извещающее, что он, как представитель Магната на Нижней Станции Канатной Дороги, от имени Магната и своего собственного покорнейше просит предоставить этим блестящим артистам право прохода и проезда. Это вместе с табличкой Магната, найденной Амди в рухляди Читиратифора, значило очень много. Равна надеялась, что хозяину не слишком сильно достанется, когда до этих мест дойдет истинное слово Магната.
Когда они уходили от Нижней Станции, не меньше дюжины стай хотели их сопровождать, охранять и служить проводниками в пути на север. Вполне вероятно, что они все были искренни, но Амди всем отказал. Чем шире станут они известны, тем легче будет Магнату, Хранителю и Невилу их найти. В тот момент, когда погоня их настигнет, даже самая честная стая может решить их сдать.
Поэтому они ушли от Нижней Станции, сопровождаемые лишь немногими фанатами, осторожно пробирающимися за несколько сот метров позади циркового фургона.
Первые деревни на север Амди пропустил, обходя их дорогами, найденными на карте. Проезжая мимо каждой деревни, они все больше и больше теряли свиту. Это были обычные стаи Диких Княжеств, крестьяне и мелкие землевладельцы. Как бы их ни интересовали двуногие, но лишнего времени, как у фанатов более технологичных обществ, у них не было.
На третий день Шелковинт разведал местность вокруг и доложил, что последние спутники отстали. Настало время уйти с той дороги, о которой Амди объявил на Нижней Станции.
— На карте альтернативных путей хватает, — сказал Амди. — Проблема в том, что какой бы мы ни выбрали, еда кончится раньше, чем доберемся в Домен.
Надо будет либо заняться квалифицированной работой по дереву… либо дальше давать представления.
Когда этот нелегкий выбор был предложен Амди, он помедлил минуту, а потом весь застенчиво улыбнулся:
— Я… я мог бы, наверное, еще раз побыть Великолепным.
В следующие дни они смотрели на все деревеньки, через которые пришлось проезжать, и Шелковинт разведывал угрозы и определял дружественность, соотнося риск с текущим состоянием продовольственных запасов. Почти все деревни они по-прежнему обходили, но все-таки три раза выступали, один раз в помещении, в зале собраний фермеров, и дважды на открытом поле под облачными небесами. Погода стояла мягкая, бывали холодные дожди и раскисшие дороги, но, в общем, стало приятнее, чем было раньше.
Представления стали лучше. Равна все равно звездой не стала, зато сумела сделать осветительную систему важным компонентом зрелища. Даже Ритл вроде бы нравилось выступать: она пыталась затмить Амди все более и более веселыми способами. Амди уже совсем бегло разговаривал на местном диалекте, и его выступления стали отшлифованными, вот только на Ритл он злился за ее выходки совершенно искренне. Вершиной любого представления был сеанс «погладить зверей», и при отработанной процедуре это ощущалось как вполне безопасное занятие. Слава опережала труппу: когда они хотели обойти какой-нибудь город, часто к дороге выходили стаи, умолявшие остановиться и дать гастроль.
— Эти места слишком цивилизованны, — сказал Джефри как-то вечером, когда встали лагерем. Луна пробивалась сквозь ветви, но путешественники надеялись, что примитивная оптика спутника их не увидит. — Когда-то здесь была действительно глушь, слишком опасная для путешественников. А теперь всюду торговля. Площадь на Нижней Станции была большая и новая.
— И города растут, — поддержал его Амди. — Они даже больше, чем на картах Невила. Карты составляли для честного информирования Читиратифора, но уже устарели.
— Да, — согласился Джефри. — Товары Магната повсюду. Меня уже тошнит от его логотипа Стаи Стай. Чудом будет, если мы доберемся в Домен до того, как известия о нас доберутся до Магната.
Равна мрачно кивнула.
— И я ручаюсь, что впереди ждет Невил, и, быть может, с «Взглядом Сверху — 2».
Амди что-то гудел, что часто являлось признаком рождения удачной мысли.
— Но ведь будет и Резчица, — сказал он.
Это был почти вопрос. И Джеф, и Амди все больше боялись за Джоанну и Странника. А что же Резчица?
Равна вспомнила свой странный финальный разговор с королевой.
— Я уверена, что она все еще правит Доменом, Амди. И ее Невил не обманул.
— Ну вот. Она поставит своих солдат искать нас вдоль всей границы. Если мы пробьемся к ним, сможем доставить тебя на «Внеполосный».
— Если вы меня туда доставите, спектаклю Невила настанет конец.
Это Равна повторяла каждый вечер.
— Хммм, — прогудел Амди. — Так что мы можем сделать такого, что…
Ритл прервала мысль Амди своим громким предложением. Эта тварь, когда могла, тихо подползала, молча и с невинным видом, пока не подбиралась поближе, — и встревала в разговор.
На этот раз она вызвала у Джефри смех:
— Почти имеет смысл, Амди. По крайней мере имело бы, будь у керхогов крылья.
Амди не было смешно. Он вскочил на ноги:
— Да она же скандалистка, как вы не видите?
Восьмерка бросилась в исчерканную луной темноту.
— Он все сильнее на нее реагирует, — заметила Равна. — Боюсь, не приобрел ли Амдиранифани Великолепный самолюбие настоящего артиста.
— Я вас слышу! — бросил Амди из темноты. — Раз уж не дают думать, могу хотя бы лагерь охранять.
Шелковинт вернулся с обхода лагеря и задавал корм керхогам. Сейчас одна из его голов повернулась вслед ушедшему Амди. Закончив с керхогами, он устроился под фургоном и заметил:
— Ритл из него дурака делает.
Остаток стаи уже довольно много восстановил самнорской речи, но без той дразнящей иронии, которая звучала, когда он был полон.
Равна заглянула за фургон. Обычно Шелковинт привязывал синглета с другой стороны от керхогов.
— Привет, Шелковинт. Ты Ритл привязал?
Стая наклонила головы, посмотрела из-под фургона в другую сторону. Может, даже не собираясь отвечать.
Но нет.
— Она отвязалась, — сказал он.
Джефри тихо засмеялся.
— Наверное, научилась твоим фокусам с веревкой, Равна.
Равна улыбнулась в ответ:
— Отлично умеет вертеться.
Ритл пару раз раньше вылезала из пут, и никто, кроме Амди, по этому поводу шума не поднимал.
— Ритл может оказаться врагом? Ремасритлфеер был врагом — может, не таким страшным, как Читиратифор, но все равно: стая-бандит на службе у Магната. Если будет возможность, предаст она нас?
Даже в темноте она видела улыбку на лице Джефри.
— Паранойя заговорила.
Он пододвинулся чуть ближе к ней вокруг затухающего костра. Как обычно, они свои сиденья положили на расстоянии вытянутой руки. Когда восьмерка Амди заполняла пространство между ними, им хватало теплых тел. Кроме того, несколько последних вечеров кончались неприятным спором. Вчера Равна впервые услышала, как флот Погибели называют спасательным отрядом. В каком-то смысле услышать такие слова от Джефри — это было страшнее, чем вся история с похищением.
Джефри грел руки над тлеющими углями.
— Что будет делать Ритл, если и когда мы напоремся на Магната, сказать трудно. Прежний Шелковинт говорил, что Ремасритлфеер был одним из ближайших помощников Магната. В зависимости от того, кто за нами будет охотиться, Ритл вполне может нас предать, хотя вряд ли ей ума хватит на что-то большее, чем крикнуть: «Начальник, а они здесь!»
— Ладно, согласна. Действительно глупо об этом волноваться сейчас.
Несколько минут она молча смотрела на Джефри. Она знала его десять лет, видела, как любящее дитя вырастает в исследователя высшей марки. И этот человек поверил в ложь, страшнее которой она себе представить не могла.
Джефри, не слыша ее, поднял глаза.
— Что такое? — спросил он.
Лицо его улыбалось, но в глазах читалась настороженность.
Скажи она одно неверное слово — и они еще раз сцепятся в споре на всю ночь. Но я должна попытаться.
— Джефри, у нас ужасное разногласие по поводу Погибели и Контрмеры. Ты знаешь, что думаю я. Ты знаешь, на какие жертвы пошли твои родители, чтобы избегнуть Погибели. С другой стороны…
— С другой стороны Невил, удостоверенный мерзавец. — Джеф говорил сердито. — Но что из этого? Я помню Верхнюю Лабораторию. Здесь я лично видел, как Контрмера убила Фама. Даже ты признаешь, что Контрмера подняла Медленную Зону и, вероятно, уничтожила цивилизацию повсюду, куда только достает наш взгляд в ясную ночь. Не важно, кто хороший, а кто нет, Равна. Важна только правда.
— Я не про то, кто хороший, Джефри! Я говорю о заслуживающих доверия наблюдениях. Ты был всего лишь…
— Всего лишь ребенок? Это ты вчера уже говорила!
Но им ты и был!
И она никогда не забудет, как Джефри и Амди пытались утешить ее после гибели Фама. Она заколебалась, постаралась придумать, что сказать, что-нибудь разумное, что как-то все исправит.
— Джеф, ты думал когда-нибудь, что могут найтись факты, то, что можно открыть или проверить, которые могли бы изменить твое мнение?
— Ты хочешь подвергнуть мои верования ревизии? Как это мило. А ты готова пройти то же самое?
— Я…
— Не важно. На этой стадии какие еще могут быть неоткрытые свидетельства? — Джефри повернулся к огню. Он сидел сгорбившись, протянув руки над углями, долго молчал, потом заговорил: — Мы должны протащить тебя мимо Магната и Хранителя, доставить на «Внеполосный». И там ты сделаешь то, что считаешь правильным. Если ты не сможешь убрать Невила, я его уберу сам. — Он снова посмотрел ей в лицо. — Только вот что: «Группа изучения катастрофы» все равно останется. И новым ее руководителем будет не Били Ингва.
Равна дремала. Луна зашла, угли костра остыли и почернели. Иногда слышалось всхрапывающее фырканье керхога, но не было раздражающей болтовни Ритл. Наконец Равна услышала, как кто-то входит в лагерь: это должен быть Амди, пришел будить следующего часового. От этой мысли она проснулась полностью. Обычно Равна брала на себя вторую смену — хотя была уверена, что ни Амди, ни Шелковинт не доверяют часовому-человеку. Они частично слушали всю ночь.
Далеко и еле слышно доносились звуки, возможно, издаваемые Ритл, но совсем не такие сварливые, как обычно. Потом ночь взорвалась шипением и визгом. Какие-то твари гонялись друг за другом по окружающим кустам и при этом дрались.
— Амди! — крикнул Джеф.
Ответа не было, но Равна услышала, как какая-то стая — Шелковинт? — залезает по встрепенувшимся керхогам и вылезает на крышу фургона.
Визг продолжался, и шумы сближались на дальней стороне фургона.
Равна одну лампу всю ночь держала при себе. Сейчас она ее встряхнула, переводя в режим наблюдения. Свет заиграл псевдослучайными скачками, оглядывая кусты с виду бессистемно, чтобы сбить с толку наблюдателя, пытающегося определить источник.
Шум чудовищной драки продолжался, но атакующих стай не было заметно. Если Ритл выдала путников, то не простой засаде.
— Дай направлю свет.
Это сказал Шелковинт с крыши фургона, где хранилась вторая лампа. Он направил ее луч на что-то за фургоном. Равна, заглянув под фургон, увидела скребущие ноги Стальных Когтей.
— Это часть Амди!
Джефри побежал вокруг фургона, подняв взведенный арбалет.
С обеих сторон фургона выбежали две стаи-четверки, бросились друг к другу, клацая челюстями. Все они были одеты в простые рабочие плащи вроде тех, что носил в пути Амди.
— Эй! — крикнул Джеф. — Амди?
Вся восьмерка сбилась в кучу, свет лампы полоснул по ней. Да, это был именно Амди.
— Амди, что с тобой? — Равна опустилась на землю возле стаи, рассматривая ее элементы. У них были порезы и царапины, у одного порвано ухо. — Кто это сделал?
И здесь ли он?
Но она видела, что на крыше фургона все элементы Шелковинта смотрят на Амди и по поводу нападения не волнуются.
Амди шипел и плевался, но на фоне всех этих звуков слышался резкий высокий свист. Стая испытывала невыносимую боль. Наконец Амди перешел на самнорский:
— Нападения не было. Не было. Никто за нами не шпионил, хотя Шелковинту следовало встать на охрану.
Он издал два-три аккорда, Шелковинт что-то пропел в ответ. Остаток стаи спрыгнул с фургона и направился в кусты.
Амди извивался от боли в ярком свете лампы, переглядываясь сам с собой и посматривая на Джефри и Равну.
— Свет уберите, ладно? — Равна убрала свет, и голос Амди звучал в темноте: — Это была Ритл.
— Не понимаю, — ответила Равна. — Если никого больше не было, как она могла столько вреда натворить?
Послышался приглушенный щелчок — Джефри поставил арбалет на предохранитель.
— Я думаю, тут дело посложнее, — сказал он, и она услышала, как он опускается на колени перед стаей.
Амди издавал странную смесь звуков. Слышалось хныканье, почти плач человеческого ребенка. Были аккорды, которых Равна не понимала, был детский голос стаи, говорящий в тонах отвращения к себе.
— Эта тварь Ритл с самого начала мутила воду. Она не умная, но все время как в лужу ляпала, когда я выступал. Вы же тоже это видели? Из-за нее мы чуть не погибли на Верхней Станции. И при этом она лезет в мое личное пространство, как только случай представится.
Джефри сказал тихо:
— Амди, она синглет. Она не может жить отдельно.
Хныканье стало громче. Равна увидела в стае быстрое движение, услышала, как щелкнула в воздухе пара челюстей. Джефри утешительно что-то заговорил.
— Амди, не казни себя.
Через минуту голос мальчика продолжал:
— Ох. Я знал, что Ритл — проблема, с того момента, как она появилась, но думал — надеялся — что получится как в романах. Ритл снова сделает Шелковинта целым! Это бы решило проблемы и его, и ее. Но этот глупый огрызок ею не заинтересовался. Ритл он тоже не нравится. Потом она стала делать мне… ну, авансы. Вот уж не надо, подумал я. Я идеально подобран, и от дополнительного элемента мне никакой пользы не будет, только вред.
Амди минуту помолчал, потом захныкал дальше:
— Сегодня я растянулся через весь лагерь. Это действительно интересный способ быть. Я стал очень глупым, но все видел, и мысли тарахтели вокруг шаг за шагом, и каждый мой элемент что-то к ним добавлял. — Хныканье стало громче. Этот звук издавала не группа, он исходил от трех элементов, присевших поближе к земле. — Ритл влезла в меня между элементами. Она не подкралась, если точно, я знал, что она здесь. И она стала приставать ко мне, к частям меня, — голос поднялся до визга, — к тем частям, которым она нравится. — Он развернулся, клацнув зубами. Джефри опустил руку, рискуя неприятными порезами, погладить головы там и сям. Через минуту к восьмерке вернулась когерентность. — Ритл меня Раздирает на части!
