ДЕВЯТНАДЦАТЬ
Тяжеловооруженный джлюпианский крейсер Укалегон доставил Джойлера Вепперса в пещерный город Айобе на планете Вебецуа меньше чем за два дня — в сорок раз быстрее, чем мог бы это сделать корабль Сичультианского Установления. Вебецуа находилась на самом краю Сичультии, в маленькой звездной спирали под названием Чжунцзунзанский Водоворот. Среди этих старых, разбросанных довольно далеко друг от друга звезд лежала и система Цунга.
— Конечно, я говорю серьезно. Почему мне нельзя его купить?
— Они не предназначены для продажи.
— Почему?
— Это противоречило бы нашей политике.
— Так смените ее.
— Политику не меняют.
— Почему политику нельзя изменить?
— Потому что смена политики несовместима с политикой.
— Вы ходите по кругу.
— Я просто следую за вами.
— Нет. Я рассуждаю прямо и логично. Вы же уклоняетесь от ясного ответа.
— И тем не менее.
— ... что? Тем не менее все останется как есть?
— Да.
Вепперс, Джаскен, Сингре и полдесятка сичультианцев из свиты магната, а также ближайший помощник джлюпианского консула и офицер среднего ранга из команды Укалегона с некоторым трудом втиснулись в трософлайер, державший путь по одной из самых больших карстовых пещер Айобе. Пещера уходила вглубь примерно на километр и напоминала огромную узкую трубу, по дну которой текла извилистая речушка. Здания, террасы, бульвары и аллеи пещерного города тянулись от речушки вверх по трубе, нарастая уровень за уровнем, словно многовековые осадочные отложения. Примерно на середине пути ко входу в пещеру здания начинали походить на уступы скал, а некоторые постройки расположились даже выше, прильнув прямо к нависающему над городом навершию пещерной стены. Подвески трософлайера же были размещены еще выше. Рельсотросы были закреплены у свода на специальных консолях, и вся эта конструкция громоздилась над портальными платформами, как череда исполинских подъемных кранов. Свод пещеры был в нескольких местах продырявлен. Дыры, судя по их строго овальной форме, были искусственного происхождения, и через них стареющее вебецуанское солнце посылало на трассу косые плитчатые отсветы.
Яркость светила медленно нарастала, и планета получала от него слишком много света. Вебецуанские континенты состояли преимущественно из эродированного известняка, а это значило, что в глубинах планеты имеется разветвленная сеть карстовых пустот. Там укрывались от беспощадного солнца обитатели этого мира — автохтонные животные и сичультианские колонисты. Пригодные для проживания людей зоны располагались на слишком высоких или слишком низких широтах, и лишь полюса оставались оазисами свежего умеренного климата. Здесь на склонах холмов иногда можно было увидеть снег.
— Сингре, — обратился Вепперс к своему джлюпианскому конфиденту, сокрушенно покачав головой, — ты мое доверенное лицо и ближайший посредник в бизнесе. Я, пожалуй, могу даже назвать тебя своим другом, какой бы смысл вы, чудаки-инопланетники, ни вкладывали в это слово. Но в данном случае я вынужден общаться через твою голову. Или панцирь.
— Панцирь. Хотя в нашем языке смысл примерно аналогичного выражения сводится к тому, что я должен выйти за пределы области твоего влияния.
— С кем мне поговорить?
— О чем?
— О покупке корабля.
— Ни с кем. Такие вещи называют у нас неприкрытыми. Никто не станет вести с тобой таких переговоров.
— Неприкрытыми? Это означает то же самое, что и несовместимые с политикой?
— Да.
— Лейтенант, — Вепперс обернулся к судовому офицеру, парившему в воздухе за его спиной; двенадцать своих конечностей офицер аккуратно раскинул по блестящей металлической подушке, служившей ему, как и остальным джлюпианам, переговорным устройством и креслом, — это правда?
— Истинность какого высказывания вы желаете установить, господин?
— Правда ли, что купить один из ваших кораблей невозможно?
— Купить у нашего Военно-Космического Флота корабль, принадлежащий Военно-Космическому Флоту, невозможно.
— Почему невозможно?
— Это расходится с нашей политикой.
Вепперс тяжко вздохнул.
— Я это уже слышал, — сказал он, посмотрев на Сингре.
— ВКФ редко продает свои корабли и никогда — лучшие из них, — объяснил Сингре.
— Но ведь вы уже наняли его для меня и моих людей, — заметил Вепперс.
— Ничего подобного, — возразил офицер. — Мы продолжаем контролировать судно. Это не то же самое. Если мы продадим его вам, контроль перейдет к вам.
— Но ведь я не прошу многого, — настаивал Вепперс. — Всего один корабль. Я же не собираюсь покупать весь ваш флот. Это же такая мелочь. Вы, положительно, слишком придирчивы.
Вепперс однажды поинтересовался у посланницы Хюэн, можно ли купить корабль Культуры. Та секунду изумленно смотрела на него, потом покатилась со смеху.
Флайер набрал высоту, обходя большой мост, преграждавший им путь.
Конечно, это описание было не вполне точным. Нос кораблика оставался на том же уровне. На самом деле жупельная лебедка, управлявшая их передвижениями высоко наверху, чуть подтянула флайер вверх за четверку прикрепленных к его носу невидимых моноволоконных нитей. Но результат получился такой же.
Летательные аппараты в городе Айобе были под запретом, неукоснительно соблюдаемым веками. Полеты флайеров сперва, в виде исключения, разрешили, но после того, как в нескольких воздушно-транспортных происшествиях пострадали памятники пещерной архитектуры — величественные здания и череспещерные мосты, — разрешение это было отозвано, и в дальнейшем флайеры передвигались по пещерному городу только на рельсотросах, прикрепленных ко своду и управляемых автоматической транспортной системой.
— Лучшие корабли Джлюпе принадлежат джлюпианскому флоту, — сказал лейтенант. — Мы полагаем, что такой порядок вещей должен быть сохранен. Если гражданские аппараты превзойдут военные корабли, могут иметь место неприятные последствия. Государственные структуры в большинстве своем разделяют нашу политику.
— А что, сичультианцы продают свои корабли цивилизациям низшего уровня? — поинтересовался Сингре.
— Я очень хорошо заплачу, — Вепперс повернулся от Сингре к лейтенанту. — Дам очень высокую цену. Можете снять с него орудия, если хотите. Мне нужна только скорость.
— Корабли Культуры еще быстрее, господин, — заметил Джаскен.
Вепперс холодно посмотрел на него.
— До сих пор?
— Некоторые из них, — признался лейтенант.
— Сколько бы стоил корабль такого класса, как Укалегон? — спросил Джаскен лейтенанта. — Если бы его можно было купить?
— Не могу сказать, — ответил офицер.
— Вы же должны это знать, — настаивал Вепперс. — Вы должны как-то подбивать баланс их эксплуатации и составлять бюджет, в котором было бы указано, сколько таких кораблей вы можете построить и обслуживать.
— Трезвая оценка его стоимости дает цифру, превосходящую весь ВНП Сичультианского Установления, — сказал Сингре.
— Сомневаюсь, — улыбнулся Вепперс.
Сингре издал звук, довольно удачно имитировавший хихиканье.
— И все же это так.
— Кроме того, — прибавил лейтенант, — мы должны соблюдать договоренности.
Вепперс и Джаскен посмотрели друг другу в глаза.
— О да, готов побиться об заклад, что такие договоренности существуют.
— Как ответственные члены галактического сообщества цивилизаций и Галактического Совета, — проговорил офицер, — мы выступаем фигурантами договора, который обязывает нас воздержаться от переброса определенных технологий.
— Переброса? — переспросил Вепперс тоном, который обычно использовал, спрашивая: Какого хера все это значит?
Он посмотрел на Джаскена. Тот пожал плечами.
— Это технический термин, — сказал Сингре, — и означает он, что дар или технологию можно передать только цивилизации, стоящей не более чем на одну ступеньку ниже нас по лестнице цивилизационных достижений.
— Ах, вы об этом, — огорченно протянул Вепперс. — Ставите нас на место, так?
Сингре зашевелился на подушке, изменяя положение панциря и оглядывая открывшийся из флайера вид.
— Какой восхитительный город! — сказал он.
— И нам надлежит сохранять определенную степень контроля за вышеозначенной технологией, — продолжал офицер, — чтобы воспрепятствовать ее перепродаже видам, стоящим еще ниже по цивилизационной лестнице. Такие дары легко могут оказаться у бесчестных мошенников, которые выдают себя за обычных людей.
— Для этого применяются сертификаты конечного пользователя, — согласился Сингре.
— Итак, нам надо ждать, пока кто-нибудь в нашей цивилизации сам не додумается до подобной технологии, и только тогда нам разрешат купить устройство, основанное на ней, у кого-нибудь еще? — уточнил Вепперс.
— В целом эта трактовка отвечает истине, — сказал Сингре.
Он вытянул тонкое зеленое щупальце и указал им на особенно красивый — высокий, ажурный, украшенный богатым орнаментом — мост, мимо которого они пролетали.
— Какая элегантность форм! Превосходно!
Он возбужденно помахал щупальцем в сторону запруженной машинами дороги. Видимо, его не очень беспокоило, увидит ли их кто-нибудь, а если б и так, то на обшивке пассажирского отсека флайера имелось зеркальное покрытие.
— Такие соглашения и договоренности предотвращают бесконтрольное распространение технологий, — услужливо объяснил лейтенант.
Вепперс сделал вид, что его это не касается.
— Гм. Бесконтрольное, — повторил Сингре. — Цк! Да.
Флайер сделал круг, снизился и нырнул в боковую пещеру. Новый туннель оказался вдвое меньшего диаметра, чем тот, по которому они спускались до этого. Суденышко вильнуло, покачалось, но сохранило высоту и полетело дальше во мрак. В этом секторе не было овальных отверстий в сводах, чтобы освещать внутренность пещеры. Зданий не было тоже. Обзорный экран налился светом и показал, как выглядит пещера впереди. Бугрившиеся валунами и выступами каменные стены изгибались, уходя в неизвестность.
— Мне нравится бесконтрольное распространение, — тихо сказал Вепперс.
Они плыли в бумажной лодке по ртутному озеру в неверном люминесцентном свете прожектора, проникавшем сквозь единственное отверстие в очень высоком потолке.
Вепперс специально для этой поездки захватил с собой слиток чистого золота.
Он на миг опустил маску и скомандовал Джаскену:
— Брось его в озеро.
Джаскен маски снимать не стал.
— Вы можете говорить и через маску, господин, — сказал он Вепперсу. Тот сперва нахмурился, потом безучастно кивнул.
Джаскен извлек золотой слиток размером с брусок туалетного мыла из кармана своего плаща, ухватил его за один конец, вытянул руку за борт лодки и бросил в озеро. Слиток исчез под серебристой поверхностью ртути.
Вепперс помял лодочный фальшборт в пальцах.
— Бумага? — спросил он у Сингре, снова опуская маску. — На самом деле бумага?
Джлюпианин маски не носил, поскольку ртутные пары не представляли опасности для его организма.
— Бумага, — подтвердил инопланетянин. — Сжатая.
Он сделал конечностями жест, как будто что-то растягивал и сжимал.
— Это облегчает дальнейшую переработку.
Флайер достиг места, где рельсотросовая трасса обрывалась, и приземлился. Затем аппарат высвободили из хватки тросов и отправили дальше по двум промежуточным, постепенно сужавшимся туннелям. В конце концов они добрались до Ртутного Озера. Озеро было одним из весьма немногочисленных туристических объектов планеты.
Флайер сел в нескольких сантиметрах от кромки озера, и они перебрались в бумажную лодку. Конечно, озеро можно было перейти вброд, и Вепперсу больше бы понравился именно такой способ, но это, очевидно, запрещалось, или не одобрялось, а может, грозило морской болезнью или чем-то таким. Ртуть, по мнению Вепперса, могла быть и чище. Поверхность ее была пыльной и грязной как бы от темного песка, а на самом деле от осыпавшихся частичек скалы.
Лодка показалась ему абсурдно увеличенной версией бумажного кораблика, какие любят пускать по воде дети. В роли плота она, разумеется, могла быть изготовлена хоть из золота или любого другого элемента молекулярным весом меньше, чем у ртути. Свинец бы утонул в ртути, а золото — нет: оно находится на один номер ниже в Периодической Таблице и должно плавать в ней. Вепперс обшаривал взглядом ртутную гладь с той стороны, где провалился сквозь поверхность жидкого металла его слиток, но тот еще не всплыл.
Прибыл еще один флайер, размерами уступавший их летательному аппарату. Джаскен следил за ним в Окулинзы. Бумажная лодка легла в дрейф в паре сотен метров от ближайшей стены. Ртутное Озеро не возникло само собой, но было искусственного происхождения. Правда, никто не знал, кому пришло в голову захоронить огромное количество металла вдали от чужих глаз, в сердцевине природного лабиринта на труднодоступной планете.
Новый флайер был, по прикидке Джаскена, три метра на четыре в размахе. Довольно тесный для двух пассажиров из разных биовидов, подумалось ему. При нем было несколько видов оружия, в том числе одно хитрое приспособление, скрытое в фальшивой лангетке. Ему захотелось проверить оружие, но он не стал этого делать.
Он и так знал, что с оружием все в порядке, и оно готово к бою.
Ртутные пары, витавшие повсюду в каменной палате, искажала показания датчиков Окулинз. Пещера была почти идеально сферической формы, диаметр ее составлял около половины километра. Примерно на ту же часть объема ее заполняла ртуть. Вулканическая активность разогрела самое донышко пещеры, и на поверхность жидкого металла то и дело всплывали, чтобы с громким треском лопнуть, огромные пузыри. В пузырях содержались ядовитые для всех пангуманоидов и многих других существ газы. Кроме того, это делало почти невозможным отслеживание ведущихся здесь разговоров путем регистрации воздушных колебаний, как с помощью лазерных микрофонов, так и любым другим способом.
Бумажная лодка держалась у центра озера, не подходя к нему, впрочем, слишком близко, чтобы поднятые пузырями волны ее не опрокинули. Вулканическая активность тоже не была естественной. Несколько сотен тысяч лет назад (задолго до того, как на здешней сцене появились сичультианцы, с радостью обнаружившие пригодную для обитания, но, по счастью, еще не заселенную разумными существами планету) кто-то проделал в скальной толще дыру, уходившую вниз на много сотен километров и достигавшую расплавленной магмы. Заполнявший вертикальную шахту магматический ручеек разогревал дно пещеры и поддерживал ртуть в состоянии медленного кипения. Кто эту дыру проделал и с какой целью, оставалось неизвестным. Согласно самым обоснованным гипотезам, это было либо произведение искусства, либо артефакт давно исчезнувшей религии.
Пока Джаскен следил за приземлением второго флайера, Вепперс оглядывал озеро в поисках золота. Наконец он увидел блестящую ромбовидную грань слитка, который все-таки поднялся на поверхность.
Он похлопал Джаскена по плечу, и тот выудил слиток из озера.
Флайер сел на той стороне озера, ближе к которой плавала бумажная лодка. Он был похож на толстую пулю из хрома и цветного стекла.
Пуля раскололась. Ее сердечником оказалась смутно блестевшая масса. В массе едва можно было различить темный эллиптический контур, снабженный на концах полуосей щупальцами и бахромой.
— Добро пожаловать, друг из Флекке, — произнес Сингре.
— Приветствую вас, — ответил явно синтезированный голос из пулефлайера. — Я Хрув Слюд Зсор, Генерал-Функционатор.
— Мое почтение, — парившая в воздухе подушка Сингре немного снизилась.
— Мы ожидали, что вы прибудете не один, но в сопровождении науптрианского уполномоченного, — заметил Вепперс. На этот раз он не снимал маски.
— Я здесь, — ответил флайер, содержавший в себе флекканца. Голос, против ожиданий Вепперса, вполне мог принадлежать органическому существу. — Но я не науптрианец. Я элемент Науптрианской Реликварии. Правомерно ли заключить, что вы ожидали появления образцов нашего Родоначального Вида, или же я ошибаюсь в своих выводах?
— Извините за досадное недоразумение, — поспешно сказал Сингре, так заметно вытянув к Вепперсу ближайшую конечность, что это вполне сошло бы за человеческий жест. Вепперс увидел этот жест и неохотно замолчал.
— Мы, биологические существа, — продолжал Сингре, и в его голосе прозвучал деланный смешок, — путаемся в таких тонкостях, допускаем спорадические ошибки.
Вепперс не без усилий удержался от улыбки. Он отметил, что способности Сингре к инопланетным языкам то улучшались, то ухудшались в зависимости от того, хотел ли джлюпианин показаться собеседнику существом ума острого, как бритва, или же туповатым недоразвитым бурчалой.
Реликварист, как ему показалось, чуточку сконфузился. Существо помолчало минуту, потом вновь обратилось к ним:
— Позвольте отрекомендоваться. Я — 200.59 Рисицин, Полноправный Посредник Внеюрисдикционной Службы Науптрианской Реликварии.
— Добро пожаловать, — сказал Сингре, оживленно жестикулируя. — С прибытием.
Разъятая пуля скользнула вперед, прошла над бумажной лодкой и застыла лишь немного выше плоской внутренней поверхности корпуса судна.
— Очень умно, — сказал Сингре и полдюжиной конечностей полностью выдвинул крышу из уплотненной бумаги. Теперь она полностью укрывала лодку, а с ней и пулефлайер. Света от паривших в воздухе подушки джлюпианина и пулефлайера Реликварии вполне хватало, чтобы собеседники хорошо видели друг друга. Обстановка, точно на романтическом свидании, подумал Вепперс, если бы, конечно, эти странные нелюди и машины-фанатики, знающие толк в пытках, были в моем вкусе.
— В таком случае снова приветствую вас обоих, — вежливо сказал Вепперс флекканцу и реликваристу. — Спасибо, что прибыли сюда, и спасибо, что дали согласие провести нашу встречу в пределах Установления.
— Нам будет проще общаться с вами в неформальном стиле, нежели вам — пытаться выразить нам свою признательность в таких витиеватых выражениях, — отозвался реликварист.
— Смею надеяться, что при переводе хоть немного, да потерялось, — усмехнулся Вепперс. — Но теперь мне понятно, зачем нам это нелепое приспособление в придачу к маскам.
Под нелепым приспособлением Вепперс понимал нечто вроде шлема, в который был облачен каждый участник переговоров. От шлемов отходили шланги, тянувшиеся к центральной смычке. С помощью таких устройств они могли говорить и слушать, не опасаясь чужого уха. Вепперсу вся эта схема показалась крайне надуманной, но, видимо, в их век сверхквантовой дешифровки с фазовым анализом суперпозиций это было последнее, о чем могли бы подумать вражеские шпионы. Науптрианская Реликвария была очень высокого мнения об этом устройстве и настояла на его использовании.
Понадобилось некоторое время, чтобы все расселись по местам и расставили необходимую аппаратуру. 200.59 Рисицин с большим подозрением отнесся к золотому слитку в кармане плаща Джаскена и Окулинзам начальника СБ, особенно последним — машина долго вертела их манипулятор-полем и даже попыталась разломать на части, но в конце концов признала безопасными и возвратила их владельцу. У Джаскена был несчастный вид. Он тщательно протер и перенастроил Окулинзы, прежде чем снова надеть их.
— К делу, — сказал Сингре, убедившись, что все технологические претензии удовлетворены, а шутки разъяснены. Его голос казался одновременно приглушенным и раскатистым, поскольку отражался от стенок соединительных акустошлангов.
В этом грубом, скудно освещенном подобии лодки было очень тесно, а они еще сидели каждый на корточках, насколько позволяла физиология их видов. Вепперсу подумалось, что стороннему наблюдателю они сейчас показались бы разношерстной компанией выживших после странного и ужасного кораблекрушения.
— Вводные замечания и раскрытие позиций НР, суперпозиция справедлива применительно к позиции Флекке, — начал представитель Реликварии. — У нас есть достаточные основания полагать, что сторона релевантного для нас конфликта, известная как Альтруисты, после недавних неудачных попыток несанкционированного вмешательства в работу Виртуальных Реальностей впала в отчаяние. Судя по всему, они вознамерились перенести конфликт в Реальность. Возможным источником их вторжения нам представляется Цунгариальский Диск. Мы намерены предотвратить это событие и ожидаем содействия от наших друзей и союзников. Сотрудничество с корпорацией «Веприн» соответствует данному мной определению. Для господина Вепперса из корпорации «Веприн»: будем очень благодарны, если вы разъясните свою позицию и дальнейшие намерения.
Вепперс кивнул.
— Все это очень интересно, — заметил он вежливо. — Итак, представитель НР говорит и за флекканцев тоже?
— Действительно, это так, — отозвался эллипсоид изнутри реликвариста. — Как и было указано.
Его голос, пропущенный через систему соединительных акустошлангов, звучал так, как и должен был — водянисто-скучно, без эмоциональной окраски.
— Намерены ли вы обсудить возможные действия ГФКФ? — спросил Вепперс.
— Присутствие представителей Гезептиан-Фардезильской Культурной Федерации не требуется, — возвестил реликварист. — Предполагается и обеспечено их молчаливое согласие с нашими действиями.
— Умно! — расплылся в улыбке Вепперс.
— Повторяю: ваша позиция и намерения, господин Вепперс, в той мере, в какой вы способны говорить за все Сичультианское Установление, помимо себя самого и корпорации «Веприн», — напомнил реликварист.
— Что ж, в предвидении благополучного исхода нашего совместного предприятия, — сказал Вепперс, — моя позиция такова: я вполне разделяю ценности и позиции наших добрых друзей и союзников из НР и Флекке. Я сделаю все, что в моих скромных возможностях, дабы помочь им в достижении намеченных ими стратегических целей. — Он снова улыбнулся и широко развел руками. — Разумеется, я на вашей стороне. — Он улыбнулся еще раз. — Естественно, моя помощь должна быть оценена по достоинству.
— Какова эта цена? — спросил Хрув Слюд Зсор, Генерал-Функционатор Флекке.
— Не так давно я потерял кое-что очень ценное для меня, — ответил Вепперс. — И обнаружил, что вместе с тем кое-что приобрел. Вернее сказать, навлек на свою голову.
— А эта потеря случайно никак не связана с остатками нейросетевого кружева Культуры, которые находятся в одном из карманов вашего слуги? — поинтересовался 200.59 Рисицин.
— Вы чрезвычайно проницательны, — сказал Вепперс. — Да. Я действительно хотел бы, чтобы вы рассмотрели возможность замены утраченной мною собственности аналогичным экземпляром. Также я хотел бы от НР и Флекке определенных гарантий содействия, даже защиты, в том случае, если кто-то — кто угодно — вознамерится навредить мне в любых обстоятельствах, каким-либо образом связанных с вышеозначенным нейросетевым кружевом, каковое сейчас находится в моем распоряжении.
— Ваши пожелания несколько расплывчаты, — сказал Хрув Слюд Зсор.
— Я постараюсь выражаться не так расплывчато, когда мы приступим к обсуждению конкретных подробностей финансового и технологического вознаграждения, положенного мне, — ответил Вепперс. — В данный момент я желал бы скорее услышать от вас декларацию доброй воли, чем нечто иное.
— Флекке с радостью предоставит вам то, о чем вы просите, — сказал Хрув Слюд Зсор.
После небольшой загадочной паузы реликварист согласился:
— Подобно же и мы.
— Эта помощь будет оформлена в виде контракта, — присовокупил флекканец.
— Также подобно, — подтвердил 200.59 Рисицин.
— Отлично, — медленно кивнул Вепперс. — Мы займемся деталями контракта позже, но в настоящее время основной интерес для меня представляет валютно-финансовый аспект наших переговоров. Присутствующий здесь со мною господин Джаскен будет, начиная с этой минуты, записывать нашу беседу на свои Окулинзы до тех пор, пока ему не будут даны дальнейшие указания. Каждый из нас имеет право вето. Вы согласны?
— Согласен, — ответил 200.59 Рисицин.
— Вы можете рассчитывать на наше принципиальное согласие, — сказал Хрув Слюд Зсор. — Однако мне хотелось бы отметить, что все, чего мы от вас требуем, так это никуда не вмешиваться и ничего не делать. Услуга бездействием традиционно оценивается гораздо ниже, чем услуга действием. Исходя из вышесказанного, мы ожидаем, что ваши запросы в ходе дальнейших обсуждений не будут слишком нереалистичны.
Вепперс улыбнулся.
— Как и всегда, я сама реалистичность.
Бизнес-интересы Вепперса на Вебецуа были весьма разносторонни, поэтому остаток дня он провел на встречах, которые проходили в более традиционных местах, нежели Ртутное Озеро. Власти Айобе устроили торжественный прием в его честь в главном концертно-бальном зале города, подвешенном на тросах в центре самого большого отверстия в своде над главными городскими пещерами. Вместо потолка у зала была ночная тьма.
Вебецуа располагалась неприятно близко от своего светила, к тому же Айобе находился почти на экваторе планеты. Днем в зале было нестерпимо жарко и солнечно даже при водворенном на место потолке, однако вечером и ночью из зала открывался великолепный вид звездного неба. Над гостями полыхало размытое зарево далеких разноцветных световых пятен. Впечатление от этой величественной картины усиливали крупный серп убывающей луны, а также сложенное из разноскоростных слоев гало света от искусственных спутников и разнообразного космического барахла, крутившегося вокруг планеты.
Вепперс вел бизнес на планете уже десятилетиями и заполучил в свою собственность одно из самых красивых зданий внутреннего города. Сейчас, однако, его в очередной раз перестраивали, поэтому магнат предпочел остановиться в лучшем отеле города Айобе. Сам Вепперс выбрал аппартаменты суперлюкс, а его свита и многочисленные подхалимы заняли все номера на двух верхних этажах. Отель, разумеется, тоже принадлежал Вепперсу, поэтому даже в такие сжатые сроки свободные номера нашлись без проблем.
По соображениям безопасности он спал в заднем крыле отеля, в роскошной, просторной, но лишенной окон комнате, которая была вырублена прямо в скальной стене пещеры.
Прежде чем отойти ко сну, он посетил сауну и встретился там с Джаскеном. Они разделись, вошли в парную и сели друг против друга.
— Твоя рука стала такой бледной! — сказал он со смехом. Джаскен отцепил фальшивую лангетку и оставил ее снаружи.
— Я собираюсь снять лангетку на следующей неделе, — ответил Джаскен, согнув руку в локте и сжав кулак.
— Хм-гм, — протянул Вепперс. — Меня беспокоит реликварист. Он засунул что-нибудь в Окулинзы?
— Думаю, что да. Какое-то устройство слежения. Слишком маленькое, чтобы я мог судить с уверенностью. Отдать их ребятам Сингре, чтобы проверили?
— Завтра. Сегодня ночью ты останешься здесь.
Джаскен нахмурился.
— Вы уверены?
— Полностью. За меня не переживай.
— А можно мне оставить при себе Окулинзы?
— Нет. И вот еще: сделай что-нибудь запоминающееся.
— Что?
— Что-нибудь запоминающееся. Что угодно. Сходи в клуб и ввяжись там в драку или подвернись на пути двум дерущимся девкам. Или опрокинь шлюху в винную бочку, чтобы брызги полетели. Надо, чтобы тебя заметили. Ничего настолько из ряда вон выходящего, а то кто-нибудь еще додумается меня будить, но — такое, чтобы всем стало ясно, что ты еще здесь.
Вепперс нахмурился. Джаскен хмурился в ответ, глядя на него. Вепперс опустил взгляд на свои обнаженные колени.
— Ах да. Достаточно лишь слуха о шлюхах. Будь с ними осторожен.
Он улыбнулся Джаскену.
— Встреча окончена. Объясни Астилю, что я сам о себе позабочусь этой ночью, и скажи Плер, чтобы поднялась наверх.
Огромную круглую кровать суперлюксовых аппартаментов окружали концентрическими кругами мягкие и легкие занавески. Стоило им полностью развернуться, активировались скрытые в ткани моноволоконные нити, которым предстояло крепко удерживать их в этом положении. Теперь снаружи было совершенно невозможно определить, что на самом деле кровать легко убирается в пол и втягивается в скалу, а при необходимости выдвигается обратно.
Вепперс оставил Плер погруженной в глубокий наркотический сон. Тонкая трубка, по которой поступало снотворное, входила в шею девушки. В таком состоянии Импрессионистку при необходимости можно было продержать несколько дней. Пузырек со снотворным был похож на крупное насекомое, присосавшееся длинным хоботком к шее девушки. Должно быть, его прикосновение приятно. Надо бы заказать Сульбазги побольше таких штучек.
Кровать поднялась обратно в спальню, а Вепперс зашагал по слабо освещенному туннелю. Дойдя до небольшого вагончика, ни с того ни с сего смутно напомнившего ему пулефлайер Реликварии, он откинул дверь, протиснулся внутрь, переключил тумблер активации на контрольной панели и нажал кнопку, которой вызывалось меню определения курса.
Реликвария... преизрядно надоедливые существа или машины — кто там их разберет. Но даже они могут в определенных обстоятельствах принести пользу. Даже если вся затея — просто камуфляж.
Он набрал код пункта назначения.
На частной линии подземки было множество станций, в основном расположенных в пределах городской черты Айобе. Почти все они находились под домами и другими постройками, принадлежавшими Вепперсу. Одна, впрочем, располагалась внутри старой шахты, на расстоянии четверти часа езды по карстовой пустыне и более чем в сотне километров от городской окраины.
Укрытый от локаторов челнок ГФКФ уже ожидал его. Он был похож на темный рваный шатер со слегка уплощенной купольной крышей, натянутый над зубчатыми скалами. Через несколько минут после того, как Вепперс взошел на борт, челнок безмолвно поднялся в воздух и сперва разогнался до околозвуковой скорости, а затем, продолжая ускорение, вышел в космос. Проложив себе путь сквозь слои орбитальных поселений, фабрик и спутников связи, он пришвартовался к значительно более крупному, но столь же надежно спрятанному от посторонних глаз кораблю, который висел чуть выше планетосинхронной орбиты. Темное суденышко в форме тонкого эллипсоида отделилось от челнока и перешло в гиперпространство. По глади реального пространства прошла едва заметная рябь.
Его встретили несколько маленьких, прекрасных какой-то надмирной красотой инопланетников с голубовато-серебристой кожей. Там, где у большинства пангуманоидов растут волосы, у этих существ кожа кустилась чешуйками тоньше крыла насекомого и переливалась всеми цветами радуги. Чужаки были облачены в легкие белые одежды и разглядывали его большими круглыми глазами. Один из них вышел вперед и обратился к нему с приветствием.
— Господин Вепперс, — сказал инопланетянин мягким, высоким, ласкавшим слух голосом. — Как хорошо в вашем обществе. Радо снова повстречаться с вами. Вы, пожалуй, самый желанный гость на борту корабля Флота Контакта ГФКФ Вестник истины, Вспомогательного класса.
Вепперс улыбнулся.
— Добрый вечер всем. Мне тоже приятно очутиться здесь.
— Ну и что ты за птица?
— Я ангел жизни и смерти, Чей. Твой час настал.
Существо возникло в ее спальне в самый глухой час ночи. Рядом с постелью Чей в кресле дремала послушница из новеньких, но Чей и в голову не пришло будить девушку. Она в глубине души понимала, что с этим должна разобраться сама. Или вынести это сама. Как угодно.
Ангел выглядел помесью четвероногого и двуногого. Его передние ноги выглядели так, как и должны выглядеть ноги, но были значительно меньше задних. У него оказался единственный хобот и два больших, лениво трепыхавшихся за его спиной крыла. Крылья были невероятно широкими. В нормальных обстоятельствах они бы не влезли в спальню, но сейчас, какой бы логикой не руководствовались проектировщики этой ситуации, поместились в ней без труда. Тварь, которая называла себя ангелом жизни и смерти, парила над изножьем смертного одра. Для тех, кто верит в такие вещи, появление ангела именно в этом месте было бы вполне естественным. И даже для тех, кто не верит, как ей внезапно пришло в голову.
Она задумалась, как поступить. Стоит ли протянуть хобот и разбудить новенькую послушницу? Пустая трата сил, решила она. Впрочем, в эти дни ей все казалось пустой тратой сил. Вставать с постели, наклоняться, садиться на корточки, изгибать тело, стоять, есть, испражняться — все казалось ей одинаково тяжкой работой. Даже смотреть ей было трудно. Впрочем, самопровозглашенного ангела жизни и смерти она видела куда лучше, чем то обычно позволяло ей ныне ослабленное зрение.
Наверное, это призрак. Даже в Виртуальности, или как ее там, должны водиться привидения. По прошествии всех этих долгих лет, подумала она, передо мной наконец искомое доказательство. Теперь не только меркнущая память и выцветшие чернила на обугленных страницах дневника. Все, что она пережила в Реальности и в Аду, случилось на самом деле, по крайней мере в каком-то смысле. Это правда. Это не просто плод ее воображения.
— Ты хочешь сказать, что мне пора умереть?
— О да, Чей.
— Ох-хо. Я должна тебя разочаровать, кто бы ты там ни был. С одной стороны, я уже мертва. Меня убил не абы кто, а повелитель Преисподней. — Она издала кашляюще-булькающий смешок. — Или, точнее говоря, меня убил его хуй. С другой стороны, ты...
— Чей, время твоей жизни истекло, и настал час твоей...
— ... не можешь меня убить, — продолжала Чей (она много лет провела на посту Верховной Матери Убежища и привыкла, что ее не перебивают). — В том месте, откуда я сюда явилась, я все еще жива. По крайней мере, я бы хотела так думать. И я останусь в живых, какие бы гнусные уловки ты...
— Чей, смири свой голос и гордыню. Приготовься ко встрече с твоей Создательницей.
— Ой, правда, что ли? Нет у меня никакой создательницы. Меня создала Вселенная, или мои родители, если так посмотреть. Они еще были живы, когда я спустилась в Ад. Может, тебе стоит наконец сделать что-то полезное и хотя бы сказать мне, как они там? Еще живы? Ушли в царство мертвых? Ну? А? Ну что ты молчишь? Ы-ы! Ты не знаешь. Ты не можешь ответить. Ко встрече с Создательницей, тоже мне. Чего стоишь яйца чешешь?
— Чей! — прикрикнуло на нее существо. Как громко, подумала Чей, а на самом деле — просто оглушительно громко, раз даже она слышит его своими слабыми ушами, и все же послушница не то что не проснулась — не пошевельнулась на своем стуле. Она порадовалась, что не стала тратить силы, пытаясь разбудить девушку.
— Ты на пороге смерти, — сообщило привидение. — Разве не желаешь ты узреть Богиню и причаститься Ее любви?
— Ай, хватит мне голову морочить. Нет никакой Богини.
В это она верила. Она всегда в это верила. И тем не менее сейчас она нервно покосилась на спящую послушницу.
— Что?!! — заорал ангел. — Как ты смеешь? Ты не думаешь о своей бессмертной душе?
— Да пошел ты на хер, — ответила Чей.
Потом она запнулась, и ей стало ужасно стыдно. Выругаться при послушнице! Она не ругалась больше двух десятилетий. Она ведь Верховная Мать, а Верховным Матерям нельзя ругаться и богохульствовать. Она устыдилась и ощутила раскаяние. Но разве это что-то меняет?
— Да, так о чем я? — продолжила Чей. Ангел жизни и смерти хлопал своими невероятными крыльями и тупо смотрел на нее. — Да. Пошел на хер. Идите вы все на хер, а особенно ты, эрзац несчастный, из пикселей сляпанный, ни-рыба-ни-мясо-кусок анимации низкого разрешения. Делай, зачем приперся, и оставим эти шарады.
Темный ангел отшатнулся, но потом снова подался к ней. Огромные черные крылья сомкнулись вокруг постели и накрыли Чей.
— Вот дерьмо, — сказала она досадливо. — Последний зуб даю, мне будет очень больно.
— Эдакое ретро! — сказал Вепперс. — Просто невероятно. Что это такое?
Инопланетник, ранее говоривший с ним, обернулся.
— С технической точки зрения и с учетом будущих разбирательств — хотя законы для них, вероятно, еще даже не написаны, — это копия общецелевого наступательного корабля Культуры класса «Убийца» в масштабе 1.0 — 1.5:1.
Вепперс обдумал услышанное.
— Разве это не означает, что он больше оригинала?
— Да! — маленький представитель ГФКФ звучно хлопнул в ладоши. — Чем больше, тем лучше, а?
— В общем, да, — согласился Вепперс, нахмурясь.
Они стояли на обзорной галерее, выходившей в цилиндрический ангар километровой высоты и вполовину меньшей ширины. Ангар был вырублен в скале и леднике на одном из объектов облака Оорта звезды Цунг, которых насчитывалось примерно полтриллиона. Комковатая ледышка, внутри себя заключавшая базу ГФКФ вообще и этот ангар в частности, весила достаточно, чтобы обеспечивать силу тяжести около одного процента стандартной. Надо было только чихать ртом вниз.
Корпус корабля был блестяще-золотистым, и Вепперс заподозрил, что это не случайно: наверное, разработчики постарались сымитировать оттенок его собственной кожи. Корабль стоял на плоской закругленной задней части, нацелив хищно заостренный нос в потолок ангара.
— Его проектное имя — Джойлер Вепперс, — сказал маленький инопланетник. — Конечно, его можно переименовать, если вы хотите.
— Конечно, — сказал Вепперс, оглядев галерею. Они были одни. Другие сородичи инопланетника из ГФКФ остались на корабле, курсировавшем вокруг этой глыбы смерзшегося космического мусора, одной из себе подобных, в необозримом числе оставшихся тут после формирования звездной системы миллиарды лет назад.
— Вы довольны кораблем?
Вепперс пожал плечами.
— Трудно сказать. Насколько он быстр?
— Господин Вепперс! Вы просто одержимы скоростью! Позволю себе заметить, что он даже быстрее оригинала. Разве этого недостаточно?
— Могу я услышать какие-то количественные оценки?
— Я вздыхаю в огорчении! Это судно способно развивать скорость вплоть до ста двадцати девяти тысяч световых.
На Вепперса слова чужака произвели впечатление. Цифра показалась ему очень значительной. Ему надо было посмотреть справочники, но он был почти уверен, что джлюпианский звездолет, доставивший его на Вебецуа, двигался медленнее. Максимальная скорость кораблей, производство которых было налажено на верфях Отдела Технологий Глубокого Космоса корпорации «Веприн», составляла не больше нескольких сотен скоростей света. На том, что ему сейчас показали, можно было бы пересечь Галактику из одного конца в другой. Но Вепперс не подал виду, что поражен.
— Вплоть до? — уточнил он.
Представителя ГФКФ звали Беттлскруа-Бисспе-Блиспин III, и он был андрогином. Беттлскруа имел ранг Адмирала-Законотворца, хотя, как и большинство людей в ГФКФ, маленького чужака это, по-видимому, скорее уязвляло. Полное наименование должности Беттлскруа было таково (большинство разумных существ сделали бы на этом месте глубокий вдох): Высокочтимый Независимо Делегированный Наследственный Вице-Эмиссар Избранный Адмирал-Законотворец Беттлскруа-Бисспе-Блиспин III Турвентирский — терциарный вотчинник и все такое прочее. Конечно, это была сокращенная версия титула, без учета образовательных квалификаций и орденских медалей, полученных на армейской службе. Некоторые составляющие этого грандиозного титула указывали, что на самом деле Беттлскруа — не кто иной, как доверенный, полностью соответствующий оригиналу клоноблизнец существа, которое обладало еще большей властью и так высоко задирало нос, что даже физические путешествия казались ему сущей вульгарщиной.
Беттлскруа мельком взглянул на Вепперса. Он казался слегка уязвленным.
— Точные операционные параметры еще нужно оптимизировать, — объяснил иномирец. — Как и оригинал, эта копия использует систему свертывания гиперпространства и дополнительный индукционный фактор-ускоритель, в то время как на судах, производимых в вашем родном обществе, используется более распространенная варп-технология. И, как в случае оригинала, указанная скорость достижима лишь в течение определенного периода.
— Определенного периода?
— Именно.
— То есть он функционирует, так сказать, вспышками?
— Да. Конечно. И вновь я должно заметить, что это качество унаследовано им от оригинала. Но, как я уже имело честь указать, максимальная его скорость выше, чем у оригинала, и наш корабль способен двигаться с этой скоростью дольше, нежели оригинал.
— А какова предельная скорость, с которой он может передвигаться постоянно?
Маленький инопланетянин тяжело вздохнул.
— Мы работаем над этим. Пока что эта скорость превышает десять килосветовых.
— Ага. А как насчет орудий?
— В целом следует отметить, что орудия нашего судна соответствуют вооружению оригинала, а в отдельных случаях превосходят его. Они, если мне позволено это слово, устрашают воображение. Боевые возможности нашего корабля выходят далеко за пределы того, что в данный момент доступно Сичультианскому Установлению. Если быть откровенным, они превосходят все, чего может достичь Сичультианское Установление в близком и среднедалеком будущем, и технологии, использованные при строительстве корабля, останутся недоступны не просто анализу сичультианцев, но и пониманию. Господин, я смею заверить вас, что эта космическая яхта обладает военным потенциалом, значительно превосходящим таковой потенциал целых флотилий самых современных кораблей Сичультианского Установления и даже цивилизаций, несколько опережающих Сичультию в развитии. Нам понадобилось приложить значительные усилия, чтобы общедоступная, за неимением лучшего слова, составляющая Контракта о Владении и Пользовании этим судном удовлетворяла требованиям, выдвигаемым Надзорным Комитетом по Передаче Технологий при Галактическом Совете. Требования эти, увы, соблюдаются чересчур ревностно, чтобы не сказать — с бюрократическим крючкотворством.
— Гм-гм. Ну ладно, посмотрим. Но его стиль выглядит таким старомодным, вы не находите?
— Это не вопрос стиля. Это вопрос безыскусной простоты дизайна и чистоты концепции. Взгляните: форма корабля позволяет нацеливать все орудия вперед по курсу, обращать пять из восьми орудий назад и не меньше пяти в каждом остальном направлении — и притом без вращения. В случае отказа полевой установки обтекаемый высокодинамичный профиль обепечивает крайнюю степень устойчивости судна в высокоабразивном окружении. Схема размещения основных компонентов и развертывания полевого субстрата отточена до совершенства, и с момента разработки в нее не вносились никакие существенные модификации. Молю вас, Вепперс, прислушайтесь к моим аргументам, исследуйте историю модели. Вам будут предоставлены все необходимые источники, но они лишь подтвердят то, что я сказало: класс «Убийца» по праву считается классикой корабельного дизайна.
— Значит, он довольно старый?
— Вернее будет сказать, что он выдержал испытание временем. Во многих отношениях его так никому и не удалось превзойти целесообразной элегантностью.
— Значит, старый.
— Вепперс, дорогой друг мой, образец, который вы перед собой видите, превосходит оригинал, а тот был лучшим кораблем своего времени. В области дизайна военных кораблей с тех пор были сделаны определенные открытия и усовершенствования, — касаются они в основном чистой скорости, грубой мощи орудий и так далее, но все дизайнерские бюро так или иначе пытаются переосмыслить дизайн корабля, который вы сейчас видите перед собой, приспособить его к требованиям настоящего и будущего. Хорошая дизайнерская разработка, созданная в наш век с намерением воплотить все сделанные с той поры усовершенствования, вскоре будет превзойдена сама. Пройдет очень мало времени, и новые достижения дизайнерской мысли затмят ее. А вот красоту корабля класса «Убийца» затмить невозможно. Это часть галактического культурного наследия. Такая модель безопасна, многократно оправдывала свою репутацию, и с течением времени слава ее не потускнеет, но лишь засияет ярче.
— Какова вместимость?
— На борту оригинала могут одновременно находиться до ста двадцати человек, хотя им пришлось бы смириться с довольно аскетичными условиями. Наша усовершенствованная версия требует минимального обслуживания — для этого потребуется не больше трех или четырех человек. Таким образом, на борту можно разместить дополнительно до двадцати слуг и до двадцати пассажиров. Последней категории могут быть обеспечены условия, более или менее достойные названия роскошных. Конкретная конфигурация аппартаментов и кают настраивается по желанию пользователя, то есть по вашему собственному.
— Гм, — протянул Вепперс. — Ну что ж, я подумаю об этом.
— Хорошо сказано. Как и вдохновившая нас цивилизация, мы не поклоняемся никому, но если бы мы — и они — почитали бы кого-то или что-то, предметом нашего поклонения были бы Мысль, Здравый Смысл и Рациональность. Ваше намерение подумать оставляет нас в уверенности, что наше предложение вы сочли настолько же щедрым — хотя и не совсем правильно позиционированным, — насколько и мы бы этого хотели.
— О, я уверен, что ваша творческая смелость вдохновит нас всех.
