Паллахакси расположен вокруг каменистой бухты, и дома, построенные в основном из местного камня, уступами поднимались от гавани вверх по скалам, за исключением стороны, обращённой к берегу, где бухта переходит в долину. С течением времени небольшая рыбацкая деревушка выросла до города средних размеров, раскинувшегося на склоне горы и по краям прибрежной низины. Около десяти лет назад был построен консервный завод, что привело к дальнейшему росту населения. Прежде гавань была достаточно велика, чтобы удовлетворить местные потребности, но с ростом судоходства в западной части гавани был сооружён длинный волнолом, отгородивший водное пространство. Рыболовные суда могли теперь разгружаться непосредственно у причала на волноломе; небольшие паровые вагонетки увозили рыбу по узким улочкам на консервный завод. В гавани находился и рынок, где рыбакичастники продавали свой улов.

Первое, что заинтересовало меня по приезде в Паллахакси, – новый консервный завод, о котором я слышал от отца. Он располагался дальше в городе, за мысом, известным под названием Палец. Судя по всему, старый консервный завод был уже не в состоянии расширяться дальше; более того, как сказал отец, его оборудование устарело.

Я ощущал напряжение, возникшее между мной и отцом. Внезапно я возненавидел новый завод. Я давно знал старый завод, знал в лицо многих работавших там людей, наблюдал за разгрузкой рыбацких лодок, восхищался сложной системой рельсов и механизмов. Завод был моим старым другом.

Теперь отец говорил, что он устарел и должен быть снесён, чтобы освободить место для домов. Как он сказал, завод был бельмом на глазу. Для разгрузки улова на новом заводе судам даже не потребуется заходить в гавань, они смогут разгружаться в заливе ближе к северу, за Пальцем. Вдобавок ко всему, новый завод был собственностью правительства, и отец исполнял там роль консультанта; так сказать, работа во время отпуска.

Через два дня после нашего приезда я прогулялся по окрестным скалам, посмотрел на новые дома с вершины каменного утёса, затем вернулся в наш летний коттедж в южной части города. Я начинал ощущать первые признаки скуки. В коттедже было пусто; отец занимался новым заводом, а мать ушла в город за покупками. Я сел на крыльцо, глядя вдаль на широкий простор залива Паллахакси; внизу справа на конце волнореза виднелся маяк. Прямо на западе, за самым горизонтом, лежала Аста, с которой мы воевали. Думаю, эта близость врага придавала некоторую пикантность жизни в Паллахакси.

Коттедж был довольно примитивным деревянным строением, расположенным на поднимавшейся вверх лужайке, недалеко от вершины скалы. Поблизости стояли и другие коттеджи, разных форм и размеров; среди них паслись локсы, почёсываясь боками о доски. На крыльце соседнего коттеджа сидел лорин, нахально передразнивая меня. Я уже собирался прогнать его, когда на дальнем конце поля заметил какого-то человека. Он не отрывал от меня взгляда и явно направлялся сюда. Прятаться в коттедж было слишком поздно.

– Привет, парень! – издали крикнул он.

Не глядя в его сторону, я оставался сидеть, ковыряя грязь большим пальцем ноги и искренне желая, чтобы он убрался. Один взгляд на него сказал мне достаточно. Среднего роста, коренастый, с весёлыми чертами лица и живой походкой, он явно относился к тому типу людей, кто – как заметила бы моя мать – «прекрасно умеет обращаться с детьми».

– Что-то у тебя грустный вид в такой чудесный день. – Он стоял передо мной, и, ещё не взглянув на него, я уже знал, что он улыбается.

– Угу.

– Насколько я понимаю, ты – Алика-Дроув. Рад с тобой познакомиться, парень. Я друг твоего отца; позволь мне представиться. – Его дружелюбная улыбка гипнотизировала, заставив меня встать и ощутить его рукопожатие. – Меня зовут Хорлокс-Местлер.

Его занесло далеко от дома – город Хорлокс находился в глубине материка, почти у самой границы с враждебной Астой. На какое-то мгновение его имя показалось мне знакомым.

– Чем могу помочь? – спросил я.

– Я хотел бы видеть твоего отца.

– Его нет.

– Вот как? Могу я спросить, где он?

Его неослабевающая вежливость начинала меня бесить. Я почувствовал себя так, словно мне давали урок хороших манер.

– Вероятно, он на новом заводе, – сказал я, делая усилие, чтобы взять себя в руки. – К сожалению, ничем больше не могу помочь. Думаю, он пробудет там достаточно долго. Могу я предложить вам сока кочи?

– Большое спасибо, молодой человек, но, боюсь, у меня нет времени. Мне нужно идти. – Внезапно он с хитрецой посмотрел на меня. – Скучаешь?

– Возможно.

– Скоро сюда придёт грум; такому парню, как ты, следовало бы иметь лодку. С лодкой во время грума можно отлично развлечься. Ну ладно.

Надеюсь, встречу твоего отца на заводе, если потороплюсь. Пока. – Он ушёл подпрыгивающей походкой. Я смотрел ему вслед, не в состоянии решить, понравился ли он мне в конце концов или нет.

Я вернулся в коттедж и остановился, глядя на карту, которую мать повесила на стену. Маленькие флажки обозначали позиции войск Эрто в соответствии с тем, что сообщалось ежедневно в газетах и постоянно обсуждалось среди взрослых. Красные стрелки показывали основные направления продвижения войск. Казалось, мы наступали по всей линии фронта, но мой скептицизм по этому поводу достиг такой степени, что я вовсе не удивился бы, если бы передовой отряд врага постучался к нам в дверь. Я надел плавки и спустился на пляж.

Когда я вернулся в коттедж, то обнаружил, что отец с матерью уже вернулись.

Они встретили меня с многозначительным видом. Было понятно, что они только что говорили обо мне. Мы сели обедать.

Отец закончил есть спелый желтошар, вытер пальцы и откашлялся.

– Дроув… Я бы хотел с тобой кое о чём поговорить.

– Да? – Это звучало вполне серьёзно.

– Как ты знаешь, у меня есть различные обязанности, связанные с моим постом в правительстве, которые мне удобно исполнять, пока мы здесь, в отпуске в Паллахакси. Обычно эти обязанности не отнимают у меня много времени, но, к несчастью, в этом году, как я сегодня узнал, будет иначе.

– Я забыл сказать: тебя искал один человек. Его зовут Местлер.

– С Хорлокс-Местлером мы виделись. Надеюсь, ты был с ним достаточно вежлив, Дроув. Он из тех людей, с кем следует считаться.

– Угу.

– По-видимому, с сегодняшнего дня я буду проводить большую часть времени на новом заводе. Мы не сможем быть вместе, одной семьёй, как я надеялся. Ты будешь во многом предоставлен самому себе.

Я нахмурился, стараясь выглядеть разочарованным.

– И не стоит ожидать, что мама будет постоянно в твоём распоряжении.

Ты не из тех парней, кто готов подружиться с кем угодно, но я не вижу в этом ничего плохого. Есть люди, которых нам не хотелось бы видеть среди твоих друзей. Однако…

– Он сделал паузу, задумчиво глядя куда-то в точку в трёх шагах позади меня, стараясь восстановить нить своих рассуждений. – Не в моём обычае покупать тебе подарки, – продолжал он, – поскольку я считаю, что человек должен ценить то, что он и так получает.

– Угу.

– Тем не менее я не могу позволить, чтобы ты болтался без дела. Того и гляди, угодишь в какую-нибудь переделку. Я собираюсь купить тебе лодку.

– Мёрзло здорово, папа! – радостно воскликнул я. Он натянуто улыбнулся, не обращая внимание на слово, сорвавшееся с моего языка.

– Я видел подходящую лодку в мастерской у Сильверджека. Небольшая плоскодонка. Ты должен уметь с нею управляться, если в тебе вообще есть хоть что-то от моряка.

Мать нежно улыбнулась мне.

– Какой хороший у нас папа, верно, Дроув?

– Спасибо, папа, – послушно сказал я.

– Можешь забрать лодку в любое время, – сказал он. – Просто скажи Паллахакси-Сильверджеку, кто твой отец.

На следующее утро, позавтракав, я выглянул в окно; всё та же заря окрашивала небо в розовый цвет, все те же животные паслись за оградой; но сегодня всё было по-другому. Сегодня я должен был идти в мастерскую Сильверджека, чтобы забрать лодку. Туманное море заманчиво простиралось до чёрных бугров суши на дальнем краю залива; сегодня я смогу поближе с ним познакомиться. Я быстро натянул куртку.

– Подожди меня, если собираешься в город, Дроув. Мне нужно сделать кое-какие покупки. Мы можем пойти вместе. – Мать смотрела на меня, рассеянно улыбаясь поверх чашки стувы.

Когда мы добрались до центра города, оказалось, что мать вовсе не собирается меня отпускать. Мы вместе заходили в магазин за магазином, где она размахивала своей парловской карточкой каждый раз, когда кто-либо проявлял нежелание её обслуживать, ссылаясь на нормированное распределение. Вскоре я уже сгибался под тяжестью покупок и испытал ни с чем не сравнимое облегчение, когда мать наняла запряжённую локсами повозку, чтобы отвезти все это добро домой.

– Ну я пошёл, – сказал я, когда был погружён последний пакет.

– Подожди немного, дорогой. Я просто умираю от жажды. Неподалёку, возле гавани, есть очень приятное местечко, но мне не хочется идти туда одной; здесь порой встречаются очень странные типы.

По дороге к бару мы прошли мимо гостиницы «Золотой Груммет», и я старался не смотреть слишком явно в сторону окон, поскольку мать знала, кто там живёт, и украдкой следила за мной. Я увидел Паллахакси-Эннли, мать Кареглазки, но она меня не заметила.

Когда мы уже сидели в баре, мать помахала рукой кому-то в другом конце зала. Если отца нет рядом, она приходит в неистовство и не хуже него умудряется привлекать к себе внимание. Я пришёл в крайнее замешательство, когда из-за столика поднялись двое и подошли к нам – женщина одного роста и возраста с моей матерью, а с Нею подросток, мой ровесник. Мать представила их мне; женщину звали Дреба-Гвилда, а парня – Дреба-Вольф.

Она познакомилась с ними вчера.

Вольф выглядел пай-мальчиком, и я сразу понял, что, по мнению матери, он подходящий друг для меня. Собственно, я подозревал, что встреча не была случайной. Несомненно, муж Гвилды был парлом.

Вольф широко улыбался мне.

– Насколько я понял, Дроув, сегодня у тебя будет лодка.

– Угу.

– Я сам страшно люблю плавать. Дома у меня есть шлюпка, но я не могу привезти её сюда. Впрочем, это всё равно не имеет смысла, это не для грума. У тебя, как я понимаю, будет плоскодонка?

– Угу.

– Сейчас ты, конечно, не сможешь ею пользоваться. Могут быть неприятности. Тебе придётся дождаться грума. Я пойду с тобой и помогу забрать лодку. Там надо все хорошенько проверить. С этим народом в Паллахакси нужно быть поосторожнее. Они все поголовно воры. Ясное дело, их испортили туристы.

В этот момент мать прервала свою безостановочную беседу с Гвилдой.

– Ты хороший мальчик, Вольф. Ты должен быть рад тому, что у тебя появился столь полезный друг, Дроув. Ну, бегите.

Мы шли вместе по улице, и я почему-то чувствовал себя рядом с Вольфом неряшливым малолеткой.

– Ты знаешь, что Паллахакси изначально был основан астонцами? – спросил он. – Это самая близкая точка к Асте в этой части материка.

Паллахакси был колонизирован одним из астонских вождей ещё в эпоху Возрождения. Его звали Юбб-Габоа. Несколько веков спустя войска Эрто спустились с Жёлтых Гор и оттеснили астонцев в море.

– Они что, не умели плавать?

– История – страшно увлекательная штука, Дроув. Оказывается, когда узнаешь о делах наших предков, понимаешь больше и о себе, и об окружающем мире. Согласен?

– Угу.

– Мы пришли. Это мастерская Сильверджека. Ну, кто здесь главный? Где твоя лодка?

– Слушай, я не знаю. Я никогда здесь раньше не был.

Вольф уверенно направился в сторону здания, и я последовал за ним. Это было огромное, напоминавшее сарай сооружение, пропахшее опилками и смолой, заполненное лодками на разных стадиях изготовления. Всюду работали люди, склонившись над верстаками и ползая под лодками. В ушах эхом отдавался стук молотков, шум пил и морские ругательства. Никто не обращал на нас внимания.

Затем мы оказались в небольшом кабинете.

Дверь позади захлопнулась, внезапно отрезав шум. Человек, сидевший за столом, при виде нас поднялся и неуклюжей походкой направился к нам; весь его вид выражал некую первобытную угрозу. Сначала мне показалось, что на нём меховая куртка, но потом я понял, что он голый по пояс. Он был самым волосатым мужчиной из всех, кого я когда-либо видел, и у него было странное выпуклое лицо; подбородок поднимался вверх к носу, а лоб – вниз, как у рыбы. Пока я таращился на него, Вольф спокойно произнёс:

– Вы, вероятно, Паллахакси-Сильверджек. Лодка для Алика-Дроува уже готова?

Чудовище, которое, казалось, готово было разорвать нас на куски, остановилось. Где-то под волосами появился широкий рот.

– Ну да, парни. Конечно, готова. Никто никогда не посмеет сказать, что Сильверджек опаздывает с лодкой. Идите за мной.

Он повёл нас через двор к берегу. Там в нескольких шагах от мягко плескавшихся волн лежала самая прекрасная лодка из всех, какие мне приходилось видеть. Снаружи она была покрашена в голубой цвет, а внутри покрыта лаком. В ранних летних сумерках она, казалось, блестела. Лодка была с плоским дном, высокой мачтой и выглядела быстрой, специально рассчитанной на то, чтобы скользить по водной поверхности грума. Она была около четырёх шагов в длину, достаточно маленькой для того, чтобы я мог управляться с нею в одиночку, но достаточно большой, чтобы взять на борт по крайней мере трёх пассажиров, если бы мне этого захотелось.

– Выглядит неплохо, – оценил Вольф.

– Самая лучшая лодка в Паллахакси, – прогудел Сильверджек. – Я покажу вам, как ставить паруса.

– Всё в порядке, – запротестовал Вольф. – Я уже имел дело с лодками.

– Многие парни говорят так, а потом нарываются на неприятности, – снисходительно проворчал Сильверджек, вращая лебёдку. Я начал испытывать к нему тёплые чувства; мне показалось, что и Вольф нашёл в нём родственную душу. Голубой парус плескался на лёгком ветру; жаль, что мы вынуждены были ждать грума.

Сильверджек продолжал:

– Всё-таки не сочти за труд и послушай, когда тебе объясняют. Эта лодка сделана для грума. Если ты выйдешь на ней в море сегодня, у тебя будут большие неприятности, парень. – Он сжал плечо Вольфа, рыча от смеха, и я втайне благословил его.

– Сегодня очень небольшое волнение, – холодно заметил Вольф, бросая взгляд на спокойную зелёную водную гладь залива. – У неё достаточно высокие борта для такой погоды. Я думаю, мы можем сегодня поплавать, Дроув.

– Слушай, Вольф, может быть, всё-таки стоит подождать? – слабо спросил я. Сильверджек уставился на нас.

– Чья это лодка, парни? Мне говорили, что она для Дроува, но, похоже, всем заправляет Вольф.

Вольф надменно разглядывал меня.

– Хочешь сказать, что ты струсил?

У меня горели щёки, когда я наклонился и взялся за планшир. Вольф поднял лодку с другой стороны, и мы столкнули её в воду. Мы забрались внутрь; лёгкий ветерок шевелил парус, лодка удалялась от берега. Я заметил, как волосатая спина Сильверджека исчезает за большой перевёрнутой яхтой; он не оглядывался.

Я почти сразу же забыл о Сильверджеке, захваченный медленным скольжением среди стоящих на якоре рыбацких лодок, прогулочных яхт и шлюпок, заполнявших внутреннюю гавань, глядя на Паллахакси с новой точки зрения. С вершин мачт за нами наблюдали птицы-снежники; люди, работавшие на западном берегу, махали нам, каким-то странным образом чувствуя, что это наш первый выход в море. На восточном берегу рыбацкие лодки поменьше разгружали свой улов прямо на открытом рынке, и сотни снежников ссорились за место на плоской крыше.

Мы миновали высокую каменную дамбу и мягко выплыли в глубокую голубизну внешней гавани.

Послышался голос Вольфа.

– Похоже, в этой лодке полно воды, – сказал он.