Книга: Хроники Тамула
Назад: ГЛАВА 28
Дальше: ЭПИЛОГ
***
– А, вот и они, – проговорил Сетрас. – Я ведь, кажется, забрел не так уж и далеко, верно?
– Ты уверен, что на сей раз это те самые горы? – раздраженно осведомился Бергстен.
– Ты сердишься на меня, да, Бергстен?
Бергстен вздохнул и решил, что говорить об этом сейчас не стоит.
– Нет, Божественный, – ответил он вслух. – Всем нам иногда случается ошибаться.
– Это ужасно мило с твоей стороны, старина, – благодарно сказал Сетрас. – Мы, в общем-то, двигались в верном направлении. Я ошибся всего на несколько градусов.
– Ты уверен, Божественный, что именно эти пики мы и искали? – пробасил Гельдэн.
– Совершенно уверен, – радостно заверил его Сетрас. – Они точь-в-точь такие, как описала их Афраэль. Видишь, как они сияют в лунном свете?
Гельдэн прищурился, разглядывая два сверкающих пика, подымающихся над черной бесформенной громадой гор.
– Похоже, это они, – с сомнением проговорил он.
– Я пойду искать ворота, – сообщил Сетрас. – Они должны располагаться как раз прямо от щели между этими пиками.
– Ты уверен, Божественный? – спросил Бергстен. – На южной стороне гор это так, но откуда нам знать, что то же самое и с севера.
– Ты не знаком с Киргоном, верно, старина? Он ужасно косный тип – коснее его нет во всем мире. Если ворота есть на юге, значит, они будут и на севере, уж ты мне поверь. Никуда не уходите. Я сейчас вернусь.
Атана Марис стояла рядом с Бергстеном и Гельдэном, и лицо у нее было озабоченное.
– В чем дело, атана? – спросил Гельдэн.
– Я, кажется, чего-то не понимаю, Гельдэн-рыцарь, – отозвалась она, с усилием переводя свои мысли на эленийский язык. – Этот Сетрас – бог?
– Да, стирикский бог.
– Если он бог, как же он мог заблудиться?
– Этого мы не знаем, атана Марис.
– Вот этого я и не понимаю. Если бы Сетрас-бог был человеком, я сказала бы, что он глупый. Но он бог, значит, он не может быть глупым, верно?
– Тебе бы лучше обсудить это с его светлостью, – дипломатично ответил Гельдэн. – Я всего лишь солдат. Это он у нас – знаток теологии.
– Спасибо, Гельдэн, – ровным голосом поблагодарил Бергстен.
– Если он глуп, Бергстен-священник, как мы можем быть уверены, что он привел нас куда надо?
– Мы должны положиться на Афраэль, атана. Сетрас может путаться в таких вещах, но Афраэль не запутается, а она говорила с ним.
– Медленно, – добавил Гельдэн, – и простыми короткими словами.
– Это возможно, Бергстен-священник? – не отступала Марис. – Бог может быть глупым? Бергстен беспомощно взглянул на нее.
– Наш Бог не глуп, – уклончиво ответил он, – и ваш тоже.
– Ты не ответил на мой вопрос, Бергстен.
– Ты права, атана, – согласился он. – Не ответил – и не собираюсь отвечать. Если тебя это так интересует, то, когда все закончится, я доставлю тебя в Чиреллос, и ты сможешь задать тот же вопрос Долманту.
– Смело сказано, лорд Бергстен, – пробормотал Гельдэн.
– Заткнись, Гельдэн.
– Слушаюсь, ваша светлость.
***
Спархок, Бевьер и Келтэн стояли у зарешеченного окошка в затхлом складе, разглядывая дворец-крепость, который возвышался над всем городом.
– Экая древность, – критически заметил Бевьер.
– А по-моему, он довольно прочный, – отозвался Келтэн.
– Келтэн, они пристроили главное здание дворца прямо к крепостной стене. Так они сэкономили на строительстве лишней стены, но нарушили целостность крепости. Дайте мне месяца два и несколько добрых катапульт, и я разнесу все это вдребезги.
– Бевьер, я не думаю, что, когда строился этот дворец, уже были изобретены катапульты, – сказал Спархок. – Десять тысяч лет назад это была, вероятно, прочнейшая крепость в мире.
Он помолчал, глядя на угрюмую громаду дворца. Как заметил Бевьер, главное здание было пристроено к стене, которая отделяла эту часть Кирги от остального города. Башенки поменьше уступами примыкали к большой центральной башне, что высилась надо всем дворцом и вырастала, казалось, из самой стены. Дворец, судя по всему, был выстроен не для того, чтобы смотреть на город, – скорее, он был обращен к белесому, выстроенному из известняка храму. Киргаи смотрели на своего бога, повернувшись спиной ко всему остальному миру.
Дверь, которую отпер для них Телэн, скрипнула, открываясь, потом закрылась, и мягкое сияние лица Ксанетии вновь слабо высветило фигуру анары.
– Мы нашли их, – сказала Богиня-Дитя, когда дэльфийка опустила ее на вымощенный плитами пол. Сердце Спархока бешено всколыхнулось в груди.
– Как они?
– С ними обращались не лучшим образом. Они измождены, голодны и очень напуганы. Заласта водил их к Клаалю, а это напугало бы кого угодно.
– Где они? – напряженно спросила Миртаи.
– На самой вершине самой высокой башни, той, что у задней стены дворца.
– Ты говорила с ними? – с волнением спросил Келтэн.
Афраэль покачала головой.
– Это была бы не самая лучшая идея. Чего они не знают, о том не смогут проговориться.
– Анара, – задумчиво проговорил Бевьер, – солдаты во дворце позволят храмовым стражам беспрепятственно ходить по дворцу?
– Нет, сэр рыцарь. Киргаи слепо повинуются обычаям, а храмовым стражам, как правило, нечего делать во дворце.
– Значит, это нам больше не понадобится, – заключил Келтэн, стягивая бронзовый, покрытый резьбой шлем и темный плащ, добытые им в нижнем городе. Затем он потрогал свое лицо. – Мы все еще выглядим как киргаи. Значит, можно украсть еще какие-нибудь мундиры и пройти во дворец? Ксанетия покачала головой.
– Все дворцовые стражники – родичи, члены королевского клана, и хорошо знают друг друга. Такое переодевание было бы чересчур опасным.
– Но надо же нам как-то попасть в эту башню! – с отчаянием воскликнул Келтэн.
– Я уже знаю, как это сделать, – хладнокровно сообщила ему Миртаи. – Это тоже опасно, но другого выхода у нас нет.
– Говори, – кивнул Спархок.
– Мы могли бы прокрасться во дворец тайком, но, если нас обнаружат, нам придется драться, а это тотчас подвергнет Элану и Алиэн смертельной опасности.
Спархок мрачно кивнул.
– Да, – согласился он, – это слишком рискованно.
– Ну что ж, если мы не можем попасть внутрь дворца, нам остается только забраться в него снаружи.
– Ты хочешь сказать – вскарабкаться на башню? – недоверчиво спросил Келтэн.
– Келтэн, это не так уж трудно, как кажется. Стены сложены не из мрамора, так что они не гладкие. Это грубо отесанные каменные глыбы, и между ними много мест, где можно ухватиться и поставить ногу. Если бы пришлось, я поднялась бы по этой стене, как по лестнице.
– Я не так-то ловок, Миртаи, – с сомнением проговорил Келтэн. – Я готов сделать все, чтобы спасти Алиэн, но какой ей будет от меня прок, если я оступлюсь и ухну с высоты в пятьсот футов прямиком в нижний город?
– У нас есть веревки, Келтэн. Я не дам тебе упасть. Телэн карабкается по стенам, как белка, а я почти не уступаю ему. Будь с нами Стрейджен и Кааладор, они бы уже были на полпути к вершине башни.
– Миртаи, – страдальчески проговорил Бевьер, – не забывай, что мы носим кольчуги. Подниматься по отвесной стене с семьюдесятью фунтами железа на плечах – довольно рискованное предприятие.
– Ну так сними кольчугу, Бевьер.
– Она может понадобиться мне на вершине.
– Не беда, – заверил его Телэн. – Мы увяжем в узел все кольчуги и мечи и будем тащить их за собой. Мне по душе эта идея, Спархок. Это произойдет бесшумно, довольно быстро, а стражники наверняка не ходят косяками по внешней стене, высматривая посторонних. Миртаи обучалась у Стрейджена и Кааладора, а я так просто родился быть взломщиком. Мы с ней запросто вскарабкаемся наверх. По дороге мы будем спускать вам веревки, а вы втащите с собой мечи и кольчуги. Мы быстро заберемся на вершину башни. Мы сумеем это сделать, Спархок, вот увидишь.
– Другого выхода у нас и нет, – с сомнением в голосе согласился Спархок.
– Так начнем, – жестко сказала Миртаи. – Освободим Элану и Алиэн, и, едва они окажутся в безопасности, – разнесем этот город по камешку.
– Только после того, как я получу свое настоящее лицо, – с непоколебимым упрямством вставил Келтэн. – Алиэн это заслужила.
– Давай-ка займемся этим прямо сейчас, Ксанетия, – сказала Афраэль, – иначе Келтэн будет клянчить свое лицо всю ночь.
– Клянчить?! – возмутился Келтэн.
– Какого цвета были у тебя волосы? – с проказливой усмешечкой осведомилась она. – Кажется, лилового?

ГЛАВА 31

Глубокие тени лежали вдоль западного крыла Женского дворца, когда Элисун, Лиатрис и Гахенас вышли через мало кому известную дверь и торопливо пробежали через темноту, найдя укрытие в рощице вечнозеленых деревьев.
– Нам предстоит самое опасное, – шепотом предостерегла Лиатрис. – Шакола уже знает, что ее убийцы не нашли Гахенас, и наверняка пошлет своих людей помешать нам добраться до замка Эланы.
Элисун поглядела на залитую лунным светом лужайку.
– Невозможно, – заключила она. – Здесь слишком светло. Зато через эту рощицу проходит дорожка, и выводит она к министерству внутренних дел.
– Но ведь нам совсем не нужно туда, Элисун, – возразила Гахенас. – Эленийский замок в другой стороне.
– Да, я знаю, но в той стороне нам негде укрыться. Между нами и замком только открытая лужайка, а нам нужно держаться тени. Если мы обогнем здание министерства внутренних дел, то сумеем попасть к министерству иностранных дел. А оттуда всего полсотни ярдов до подъемного моста.
– Что, если мост окажется поднят?
– Гахенас, мы будем ломать над этим голову, когда доберемся туда. Вначале нам нужно пробраться в сад, который окружает министерство иностранных дел.
– Так идем, – резко бросила Лиатрис. – Мы ничего не добьемся, если будем только стоять здесь и болтать. Пойдем и узнаем, с чем нам предстоит справиться.
***
– Сюда, – прошептал Телэн, вынырнув из узкого переулка. – Стена дворца смыкается с внешней стеной как раз в конце этого переулка. Они сходятся под прямым углом, и это идеальное место для подъема наверх.
– Тебе понадобится вот это? – спросила Миртаи, протягивая ему «кошку».
– Нет. Я и сам сумею добраться до вершины, и лучше не рисковать, а то какой-нибудь стражник услышит, как «кошка» звякает о камни.
Телэн увел их в переулок и довел до тупика, где стена дворца смыкалась с внушительного вида крепостной стеной, отделявшей вершину горы от остального города.
– Как по-твоему, какой она высоты? – спросил Келтэн, оценивающе Прищурясь. Так странно было снова видеть настоящее лицо Келтэна после того, как он столько дней носил чужую личину. Спархок осторожно ощупал собственное лицо и сразу узнал знакомые очертания перебитого носа.
– Футов тридцать или около того, – шепотом ответил Бевьер на вопрос Келтэна.
Миртаи пристально разглядывала угол, образованный двумя стенами.
– Это будет не слишком трудно, – прошептала она.
– Бездарная постройка, – критически согласился Бевьер.
– Я полезу первым, – сказал Телэн.
– Смотри, не наделай глупостей, – предостерегла Миртаи.
– Положитесь на меня.
Он поставил ногу на камень, выступавший из внешней стены, рукой нашарил опору в стене дворца и начал проворно подниматься.
– Когда мы оба будем наверху, мы проверим, нет ли там часовых, – вполголоса сказала Миртаи остальным. – Потом мы спустим вам веревку.
И она последовала за юным вором, ловко карабкаясь вверх по углу между стенами.
Задрав голову, Бевьер поглядел на небо.
– Луна вот-вот взойдет, – заметил он.
– Полагаешь ты, что сие может помешать нам? – спросила Ксанетия.
– Нет, анара. Мы будем подниматься по северной стороне башни, а потому до самой вершины будем оставаться в тени.
Они напряженно ждали, вытягивая шеи, чтобы разглядеть две фигурки, упорно карабкающиеся вверх.
– Кто-то идет! – прошипел вдруг Келтэн. – Вон там, по стене!
Телэн и Миртаи замерли, отодвинувшись в густую тень угла между двумя стенами.
– У него факел, – едва слышно прошептал Келтэн. – Если только он посветит вниз… – он оборвал себя.
Спархок затаил дыхание.
– Все в порядке, – сказал Бевьер. – Он возвращается.
– Придется нам, пожалуй, угомонить его, когда поднимемся на стену, – заметил Келтэн.
– Разве что не будет другого выхода, – покачал головой Спархок. – Нельзя, чтобы его начали искать.
Тем временем Телэн уже оказался на стене. На миг он припал к грубо отесанным камням и прислушался. Затем перевалил через стену и исчез. Через несколько секунд, казавшихся бесконечными, за ним последовала Миртаи.
Спархок и его друзья ждали, затаившись в темноте.
Наконец по стене соскользнула к ним веревка Миртаи.
– Начали, – напряженным шепотом сказал Спархок. – Поднимаемся по одному.
Стены были сложены из грубо отесанных квадратных базальтовых глыб, и места, где поставить ногу или ухватиться, было более чем достаточно, что делало подъем намного легче, чем предполагал Спархок. Он даже не стал прибегать к помощи веревки. Добравшись до верха стены, он перевалил через край.
– Как здесь ходят часовые? – спросил он у Миртаи.
– Судя по всему, у каждого свой участок стены, – ответила она. – Часовой на этом участке не слишком-то торопится. Я бы сказала, что он вернется сюда не раньше, чем через четверть часа.
– Где здесь можно укрыться, прежде чем двигаться дальше?
– Вон в той, первой башне есть дверь, – сказал Телэн, указывая на приземистую квадратную башню в конце парапета. – Она выводит на лестницу.
– Ты уже осмотрел стену дворца? Телэн кивнул.
– С этой стороны нет парапета, но есть карниз в пару футов шириной там, где ко дворцу примыкает внешняя стена. Мы сможем идти по нему, пока не доберемся до центральной башни. Тогда мы полезем дальше.
– А часовой оглядывается, когда доходит до края парапета?
– В последний раз не оглядывался, – сказала Миртаи.
– Тогда взглянем на эту лестницу, – решил Спархок. – Когда все поднимутся, мы укроемся там, покуда часовой не дойдет до края парапета и не повернет назад. Тогда у нас будет полчаса на то, чтобы пробраться по карнизу к центральной башне. Даже если он в следующий раз и оглянется, мы все равно будем уже даль-шее, чем достигает свет его факела.
– А ведь он знает толк в таких делах! – весело заметил Телэн, обращаясь к Миртаи.
– Что это с мальчишкой? – сердито спросил Спархок у золотокожей великанши.
– Подобные предприятия в некотором роде возбуждают, дорогуша, – ответила она. – При этом кровь живее бежит по жилам.
– «Дорогуша»?
***
– Профессиональная шутка, Спархок. Ты все равно не поймешь.
Разведчики Вэниона, вернувшись на закате, сообщили, что на юге повстречали со всадниками Кринга, а на севере – с атанами королевы Бетуаны. Стальное кольцо вокруг Запретных гор неумолимо сжималось. Над пустыней поднималась луна, когда со стороны правого фланга войска Вэниона появились бегущие Бетуана и Энгесса, а слева подъехали верхом Кринг и Тикуме.
– Тиниен-рыцарь скоро прибудет, Вэнион-магистр, – сообщил Энгесса. – Он и Улаф-рыцарь уже встретились с Бергстеном-священником на их правом фланге. Улаф-рыцарь остался с троллями, чтобы предотвратить нежелательные инциденты.
– Инциденты? – переспросила Сефрения.
– Тролли голодны. Улаф-рыцарь предложил им съесть полк солдат Клааля, но троллям не понравился их вкус. Улаф-рыцарь извинялся, как мог, но я не уверен, что тролли его поняли.
– Ты еще не видел Берита и Халэда, друг Вэнион? – спросил Кринг.
– Нет, но Афраэль сказала, что они как раз впереди нас. Ее кузен привел их туда, где находятся потайные врата в Киргу.
– Если они знают, где эти врата, мы могли бы войти в них, – сказала Бетуана.
– Лучше подождать, дорогая, – отозвалась Сефрения. – Афраэль даст мне знать, как только Спархок спасет Элану и Алиэн.
По пустынной каменистой равнине к ним подъехал Тиниен.
– Бергстен на месте, – сообщил он, соскакивая на землю, и взглянул на Итайна. – У меня для вас сообщение, ваше превосходительство.
– Вот как? И от кого же?
– С Бергстеном атана Марис. Она хочет поговорить с тобой.
Глаза Итайна расширились.
– Она-то что здесь делает? – воскликнул он.
– Она сказала, что твои письма, должно быть, затерялись по дороге. Ни одно письмо не дошло до нее. Вы ведь писали ей, ваше превосходительство?
– Я… гм… собирался, но… – Итайн слегка смутился. – Все время что-нибудь мешало.
– Уверен, что она это поймет, – с невинно-бесстрастным видом заметил Тиниен. – Как бы то ни было, после того, как она преподнесла Бергстену на блюдечке Кинестру, она решила разыскать тебя.
Лицо Итайна приняло обеспокоенное выражение.
– На это я никак не рассчитывал, – покаянно признался он.
– В чем тут дело? – с любопытством спросила Бетуана.
– Когда посол Итайн был в Кинестре, ваше величество, они с атаной Марис стали близкими друзьями, – пояснила Сефрения. – Очень близкими друзьями.
– Вот как! – сказала Бетуана. – Такое случается нечасто, но все же случается, а атана Марис всегда была импульсивной девочкой. – Хотя королева атанов все еще носила глубокий траур, она, похоже, оставила свое ритуальное молчание. – Могу я дать тебе совет, Итайн-посол?
– Разумеется, ваше величество.
– Неразумно играть с чувствами атанской женщины. Может быть, внешне так и не кажется, но мы очень эмоциональны. Порой у нас возникают привязанности, которым на деле возникать не следовало бы. – Она говорила это, не глядя на Энгессу. – Однако, достойны эти чувства или нет, они очень сильны, и уж если такое чувство возникло, бороться с ним невозможно.
– Понимаю, – сказал он. – Я непременно буду иметь это в виду, ваше величество.
– Друг Вэнион, – сказал Кринг, – ты хочешь, чтобы я отыскал Берита и Халэда и привел их сюда? г Вэнион задумался.
– Будем покуда держаться подальше от потайных врат, – решил он. – За ними могут следить киргаи. Бериту и Халэду надлежит быть там, а вот нам – нет. Не будем поднимать лишнего шума, пока Спархок не сообщит, что его жена в безопасности. Тогда мы все войдем в эти врата. У нас на руках осталось немало неоплаченных счетов, и, думаю, близится время, когда мы захотим их предъявить.
***
Благодаря карнизу, тянувшемуся вдоль тыльной стены дворца, продвижение к центральной башне стало не более чем легкой прогулкой. Однако даже на эту прогулку потребовалось время, и Спархок болезненно остро ощущал, что ночь уже перевалила на вторую половину. Миртаи и Телэн быстро поднялись вверх по стене башни, но остальные, связанные для надежности веревкой, продвигались куда медленнее.
Спархок смотрел вверх, когда к нему присоединился Келтэн.
– Где Афраэль? – тихо спросил светловолосый пандионец.
– Везде. Разве она тебе этого не говорила?
– Очень смешно, Спархок. – Келтэн поглядел на восток. – Мы собираемся управиться с этим делом прежде, чем начнет светать?
– Уже близко. Прямо над нами балкон – и освещенные окна.
– Мы обогнем их?
– Я отправлю Телэна на разведку. Если киргаев там немного, можно будет уже пробраться внутрь.
– Давай не будем рисковать. Я готов карабкаться хоть до луны, если понадобится. Двинемся дальше. Я уже отвязал веревку.
– Ладно, – согласился Спархок и продолжил подъем. Налетел легкий ветерок, незримыми пальцами касавшийся базальтовых глыб. Ветер был покуда не настолько силен, чтобы представлять для них опасность, но Спархок решительно предпочел бы, чтобы он не усиливался.
– Ты размяк, Спархок, – критически заметила Миртаи, когда он, отдуваясь, оказался там, где остановились, прижимаясь к стене, атана и Телэн.
– Никто не совершенен. Вы уже осмотрели этот балкон?
– Я как раз собирался туда забраться, – отозвался Телэн. Он отвязал веревку, обмотанную вокруг талии, и двинулся по стене к балкону.
«Я тобой недовольна, Спархок, – мысленный голос Афраэли громом отдался в сознании рыцаря. – У меня на этого молодого человека свои виды, и они отнюдь не включают перспективу соскребать его с мостовой пятьюстами футами ниже».
«Он знает что делает. Ты слишком о нем хлопочешь. Кстати, раз уж ты здесь, не расскажешь ли мне подробнее, что там, на вершине башни?» «Отдельное строение – вероятно, какая-нибудь пристройка. В нем три комнаты – кордегардия примерно для взвода церемониальных войск, камера, где держат маму и Алиэн, и большая комната напротив. Большую часть времени там торчит Сантеокл».
«Сантеокл?» «Король киргаев. Он идиот. Все киргаи идиоты, но он еще хуже».
«В камере Эланы есть окно?» «Небольшое. Оно забрано решеткой, но ты бы все равно в него не пролез. Пристройка меньше, чем башня в поперечнике, поэтому вокруг нее довольно широкий парапет».
«Его обходят стражники?» «Нет. В этом нет нужды. Это самое высокое место в городе, и киргаям никогда и в голову не приходило, что туда кто-то может забраться».
«Сантеокл сейчас там?» «Был там, но мог и уйти с тех пор, как я заглядывала в окно. С ним были Заласта и Экатас. Они намеревались посетить какое-то сборище».
Послышался тихий свист, и Спархок оглянулся на балкон. Телэн делал ему знаки.
– Пойду гляну, что там, – сказал Спархок Миртаи.
– Только недолго, – предупредила она. – Ночь чересчур резво бежит к концу и обгоняет нас. Он что-то проворчал и двинулся к балкону.
***
Подъемный мост был опущен, и никто не охранял его.
– Как удобно, – заметила Элисун, когда она, Лиатрис и Гахенас перешли мост и оказались во внутреннем дворе замка. – Шакола не упускает из виду ни одной мелочи.
– Я думала, что стража в замке состоит из рыцарей церкви, – сказала Гахенас. – Не могла же Шакола подкупить их!
– Лорд Вэнион забрал всех рыцарей с собой, – пояснила Лиатрис. – Охрана замка была возложена на церемониальные войска из главного гарнизона. Кто-то из офицеров, вероятно, этой ночью разбогател. Ты бывала здесь раньше, Элисун. Где мы можем найти нашего мужа?
– Обычно он на втором этаже, там, где королевские покои.
– Тогда поспешим. Меня очень тревожит, что у ворот нет стражи. Сомневаюсь, что во всем замке мы найдем хоть одного стражника, а это значит, что наемные убийцы Шаколы могут беспрепятственно добраться до Сарабиана.
***
Оказалось, что балкон не использовали по меньшей мере при жизни одного поколения. По углам лежал густой слой пыли, а пол покрывал засохший птичий помет. Когда Спархок перелез через каменную балюстраду, Телэн скорчился у окна, поглядывая через подоконник.
– Есть там кто-нибудь? – прошептал рослый пандионец.
– Целая толпа, – шепотом ответил Телэн. – Только что явился Заласта с парой киргаев.
Спархок пристроился рядом со своим юным другом и заглянул в окно.
Большой зал, озаренный светом множества факелов, вполне мог быть тронным залом. Балкон, на котором притаились Телэн и Спархок, был выше уровня пола, и к нему вел изнутри ряд каменных ступеней. В дальнем конце зала было небольшое возвышение, и на нем в глубине стоял трон, вырезанный из цельного куска камня. Мускулистый красавец в богато изукрашенном нагруднике и коротком кожаном кильте восседал на троне, с царственным видом озирая собравшихся вокруг него людей. Сбоку от него стоял Заласта, а сморщенный человечек в расшитой черной мантии, выступив вперед, на край помоста, держал речь на своем родном языке. Спархок выругался и торопливо выпустил заклинание.
«Ну, что еще?» – громко отозвался в его сознании голос Афраэли.
«Ты не могла бы перевести мне все это?» «Я сделаю гораздо лучше».
Он услышал слабое отдаленное жужжание, и на миг голова у него пошла кругом.
– … И в сей самый миг войска эти окружают священный город, – говорил сморщенный человечек на языке, который теперь Спархок хорошо понимал.
Из толпы, собравшейся у помоста, выступил человек с пепельно-седыми волосами и мускулистыми плечами.
– Чего же тут бояться, Экатас? – громыхающим голосом осведомился он. – Могущественный Киргон затуманит зрение наших врагов, как делал это вот уже десять тысячелетий. Пускай себе бродят среди костей за пределами нашей долины и тщетно разыскивают Врата Иллюзии. Они все равно что слепцы и не представляют угрозы для Потаенного города.
Среди людей, стоявших вокруг помоста, пробежал согласный ропот.
– Генерал Оспадос говорит верно, – провозгласил другой человек в доспехах, также выступая вперед. – Я призываю вас, как и прежде, не обращать внимания на ничтожных чужеземцев, что толпятся у наших врат.
– Позор! – крикнул третий оратор, выступая вперед неподалеку от того места, где говорили эти двое. – Неужели мы станем прятаться от низших рас? Их присутствие у наших врат есть оскорбление, которое должно быть отмщено!
– Можешь ты понять, о чем они говорят? – прошептал Телэн.
– Они спорят, – ответил Спархок.
– В самом деле? – сардонически осведомился Телэн. – А нельзя ли поточнее, Спархок?
– Видимо, родичи Афраэли ухитрились привести сюда всех наших друзей. Насколько я понял из речи этого старика в черной мантии, город полностью окружен.
– Приятно, когда друзья под рукой. И что эти люди собираются предпринять?
– Именно об этом они и спорят. Одни из них хотят сидеть тихо, другие – атаковать.
Затем вперед на возвышение вышел Заласта.
– Вот что говорит вечный Клааль! – провозгласил он. – Войска, что стоят за Вратами Иллюзии, не более чем песчинка на ветру. Опасность здесь, в стенах Потаенного города. В сей самый миг Анакха уже внемлет моему голосу.
Спархок выругался.
– Что такое? – с тревогой спросил Телэн.
– Заласта знает, что мы здесь.
– Откуда он мог это узнать?
– Понятия не имею. Он будто бы говорит от имени Клааля, а Клааль чует Беллиом.
– Даже сквозь золото?
– Золото может сокрыть Беллиом от Киргона, но Беллиом и Клааль – братья. Они, наверное, могли бы почуять друг друга с разных концов вселенной – даже если б между ними пылали мириады солнц. – Спархок поднял руку. – Тише. Он что-то еще говорит. – И наклонился ближе к окну.
– Спархок, я знаю, что ты слышишь меня! – громко заговорил Заласта, на сей раз по-эленийски. – Ты – создание Беллиома, и это дает тебе определенное могущество; но я отныне принадлежу Клаалю и наделен всем тем, чем наделен и ты. – Заласта презрительно фыркнул. – Ваша маскировка была весьма хитроумной, но Клааль тотчас распознал ее. Тебе следовало поступать так, как тебе было велено. Ты обрек на смерть своих друзей и ничем не сумеешь предотвратить этого!
***
В коридоре у двери покоев, где в последний раз Элисун встречалась с императором, затаились с полдюжины неприметно одетых людей. Элисун не раздумывала ни секунды.
– Сарабиан! – что есть силы закричала она. – Запри дверь!
Император, само собой, этого не сделал. После секундного потрясения, когда наемные убийца застыли, застигнутые врасплох, а Лиатрис, разразившись ругательствами, выхватила свои кинжалы, – дверь покоев распахнулась настежь, и Сарабиан, в эленийских обтягивающих штанах, полотняной рубашке с длинными рукавами, со стянутыми на затылке длинными черными волосами, одним прыжком вылетел из покоев со шпагой в руке.
Сарабиан был высок для тамульца, и его первый выпад пригвоздил одного из убийц к противоположной стене коридора. Император театральным жестом выдернул клинок из обмякшего тела.
– Прекрати выпендриваться! – рявкнула Лиатрис на мужа, вспарывая живот другому убийце. – Осторожней!
– Слушаюсь, любовь моя! – жизнерадостно отозвался Сарабиан, вновь изготовясь к бою.
У Элисун был при себе только небольшой узкий кинжал с лезвием всего в пять дюймов длиной. Впрочем, ей и этого было достаточно. Арджунец, вооруженный кинжалом в фут длиной, отбил следующий удар императора и с презрительным рычанием бросился на него, метя узким, как игла, клинком в глаза императора, – но вдруг выгнулся дугой, сдавленно завопив. Маленький кинжал Элисун, острый как бритва, вошел в его поясницу, как в масло, вспарывая почки.
Но поразила всех Гахенас. Ее оружием был нож с тонким изогнутым лезвием. С пронзительным визгом большеухая тэганка ворвалась в гущу боя, хлеща острым лезвием по лицам наемных убийц Шаколы. Оглушительно вереща, Гахенас, как фурия, кидалась на ошеломленных наемников, и император Сарабиан с отменной ловкостью использовал их замешательство. Его тонкий клинок свистел, вторя смертоносной пляске: выпад – удар – снова выпад… Нельзя сказать, чтобы тамульский император был первоклассным фехтовальщиком. Действовал он умело, но, будь здесь Стрейджен, он нашел бы немало причин покритиковать его. На самом деле победу на этом поле битвы – если только можно так назвать коридор – одержали именно императорские жены.
– Отступайте в покои, дорогие мои! – бросил Сарабиан, подталкивая разъяренных дикарок к двери и хлеща шпагой воздух над поверженными убийцами. – Я вас прикрою.
– О Боже, – прошептала Лиатрис Элисун и Гахенас, – какой он все-таки ребенок!
– Да, Лиатрис, – отозвалась Элисун, одной рукой нежно обнимая свою уродливую тэганскую сестру, – но ведь он наш.
***
– Кринг едет, – тихо сказал Халэд, указывая на силуэт всадника, который галопом скакал к ним по залитой лунным светом и усыпанной костями пустыне.
– Что за глупость, – нахмурился Берит. – Его же могут заметить.
Доми подскакал к ним и резко осадил коня.
– Уходите! – бросил он свистящим шепотом.
– В чем дело? – спросил Берит.
– Богиня-Дитя велела, чтобы вы немедля присоединились к остальным! Сюда идут киргаи, чтобы прикончить вас.
– Я-то все гадал, когда наконец они решатся это сделать, – проворчал Халэд, одним прыжком вскакивая в седло. – Поехали, Берит!
Берит кивнул, взявшись за поводья Фарэна.
– Лорд Вэнион намерен сделать что-нибудь с киргаями, когда они выйдут из ворот? – спросил он у Кринга.
Пелой ответил ему ухмылкой, которая больше походила на волчий оскал.
– Друг Улаф приготовил для них неприятный сюрпризец.
Берит огляделся.
– Где Улаф? Я его не вижу.
– И киргаи тоже не увидят – пока не будет уже слишком поздно. Давайте отъедем от этого утеса. Пусть они увидят нас. Им приказано убить вас, так что они погонятся за нами. Друг Улаф прихватил с собой шесть-восемь изголодавшихся троллей – они-то и свалятся на головы киргаям.
***
– Он знал, где ты? – с тревогой спросил Келтэн, прижимаясь к стене.
– Не думаю, – ответил Спархок. – Он знает, что я где-то в городе, но существует не один способ услышать его слова. Сдается мне, когда он начал сыпать угрозами, то даже не подозревал, насколько я близко.
– А с Беритом и Халэдом ничего не случится? Спархок покачал головой.
– Афраэль была со мной, когда Заласта произносил свою речь. Она позаботится о них.
– Эй, Спархок, – окликнула сверху Миртаи, – держи веревку.
Из темноты над их головами соскользнул свободный конец веревки, и Спархок быстро вскарабкался по ней вверх.
– Долго еще? – шепотом спросил он, оказавшись рядом с Миртаи.
– Еще один подъем, – ответила она. – Телэн уже там.
– Ему бы следовало подождать нас, – недовольно проворчал Спархок. – Я намерен серьезно потолковать с этим мальчишкой.
– А что проку-то? Телэн любит рисковать. Келтэн тащит за собой наше снаряжение? Мне бы не хотелось, добравшись до вершины, обламывать ногти.
– Он перетаскивает узел – от остановки до остановки. – Спархок поглядел на стену. – Может быть, на сей раз пустишь меня вперед? И побыстрее собери здесь остальных. У нас еще пропасть дел, а ночь не будет длиться вечно.
Миртаи жестом указала на сложенную из грубых каменных глыб стену.
– Валяй.
– Не помню, говорил ли я тебе об этом, – сказал Спархок, – но я рад, что ты с нами. Ты, пожалуй, наилучший солдат из всех, кого я знал.
– Не поддавайся чувствам, Спархок. Меня это смущает. Ты собираешься подняться по стене или будешь ждать восхода солнца?
Спархок осторожно двинулся в путь. То, что северная сторона башни находилась в тени, было их преимуществом, но в глубокой тени приходилось ощупью нашаривать каждый выступ и долго нащупывать место, где можно поставить ногу. Спархок сосредоточился на подъеме, сопротивляясь смутному желанию повернуть голову и посмотреть вверх, на оставшуюся часть стены, или на четко очерченный край парапета полусотней футов ниже.
– Что тебя задержало? – шепотом спросил Телэн, когда рослый пандионец перевалился через балюстраду, отмечавшую край парапета.
– Цветочки нюхал, – едко огрызнулся Спархок. Посмотрев на восток, он увидел, что силуэты гор высвечены слабым сиянием ложной зари. Им остался самое большее час темноты. – Часовых нет, как я понимаю? – шепотом спросил он.
– Нет, – так же тихо ответил Телэн. – Киргаи, видно, не дураки поспать.
– Спархок! – донесся снизу шепот Келтэна.
– Я здесь, наверху.
– Принимай багаж. – И из темноты, разматываясь на лету, вынырнул свернутый конец веревки.
– Помоги мне, Телэн. – Спархок перегнулся через каменную балюстраду.
– Отпускай, – шепотом велел он Келтэну. – Сейчас поднимем.
Келтэн что-то проворчал, и они услышали, как он движется вдоль стены. Затем Спархок и Телэн медленно втащили наверх большой неуклюжий узел, стараясь не загреметь им по камням. Спархок быстро вытащил свой меч и принялся рыться в кольчугах, разыскивая собственную.
Когда Келтэн наконец перебрался через ограждение, он пыхтел и отдувался.
– Как ты допустил, чтобы я настолько размяк? – с укоризной спросил он у Спархока.
– Беспечность, я полагаю, – пожал плечами Спархок. – А, вот она. – И он вытряхнул из узла свою кольчугу.
– Как ты ее отличаешь? – с любопытством спросил Телэн. – Я имею в виду, в темноте.
– Я ношу ее двадцать с лишним лет. Поверь мне, уж ее то я узнаю. Посмотри, как поднимаются остальные.
Телэн отошел к балюстраде и помог Ксанетии взобраться на парапет. Бевьер и Миртаи справились с этим сами.
Рыцари вооружились за считанные минуты.
– Куда пошел Телэн? – прошептал Келтэн озираясь.
– Разнюхивать, – ответила Миртаи, застегивая пояс с мечом.
– Я всегда считал, что это называется разведкой, – поправил ее Бевьер.
– Какая разница, – пожала она плечами. Вернулся Телэн.
– Кажется, я нашел то, что мы искали, – тихо проговорил он. – Небольшое окошко, забранное железной решеткой. Оно высоко, так что я в него не заглядывал.
– Афраэль вернется? – спросил Бевьер. – Мы не должны подождать ее?
Спархок покачал головой.
– Скоро уже начнет светать. Афраэль знает, что мы делаем. Она покуда заботится о том, чтобы все остальные вовремя прибыли на место.
Телэн повел их вдоль стены башни на восточную сторону.
– Вот здесь, – прошептал он, указывая на зарешеченное окошко футах в десяти выше парапета.
– На фасаде есть еще окна с решетками? – спросил Спархок.
– Нет, и все они больше и ближе к парапету.
– Значит, это оно. – Спархок едва сдерживался, чтобы не завопить от восторга. – Афраэль описала мне это окошко.
Келтэн, сощурясь, разглядывал зарешеченное окно.
– Давайте убедимся в этом, прежде чем начнем праздновать. – Он уперся руками в стену и широко расставил ноги. – Забирайся, Спархок, посмотри, что там.
– Ладно. – Спархок вскарабкался по широкой спине друга, осторожно встал на его плечи и медленно вытянулся, ухватившись за ржавую решетку. Подтянувшись, он заглянул в темноту.
– Элана! – тихо позвал он.
– Спархок! – потрясенно вскрикнула она.
– Пожалуйста, любовь моя, потише. С тобой все в порядке?
– Теперь да. Как ты сюда попал?
– Это долгая история. Алиэн тоже здесь?
– Рядом, принц Спархок, – отозвался из темноты серебристый голос девушки. – Келтэн с вами?
– Я стою на его плечах. Можете вы что-нибудь зажечь? Нам нужен свет.
– Ни в коем случае! – в голосе Эланы прозвучал ужас.
– В чем дело?
– Они остригли мне все волосы! – простонала она. – Я не хочу, чтобы ты меня видел!

ГЛАВА 32

Телэн, висевший на окошке, соскользнул на парапет.
– Я в него пролезу, – уверенно прошептал он.
– А как же решетка? – спросил Келтэн.
– Она там только для украшения. Ее с самого начала сработали не слишком качественно, да еще она простояла там пару столетий. Ее недолго расшатать.
– Подождем, пока не вернется Ксанетия, – решил Спархок. – Я хочу знать, что нас ждет, прежде чем начать крушить все вокруг.
– Не хочу тебя обидеть, – негромко заметила Миртаи Телэну, – но какой нам будет прок, если ты окажешься в камере, когда начнется бой и туда ворвется дюжина киргаев, чтобы расправиться с Эланой и Алиэн?
– Дак энто ежели они туды еще ворвутся, дорогуша, – с возмутительной ухмылкой отозвался юный вор. – Дверь-то заперта.
– У них есть ключ.
– Дайте мне полминуты повозиться с замком, и от их ключа не будет никакого толку. Они не войдут в камеру – можешь на меня положиться.
– А разве у нас есть другой выбор? – спросил Бевьер.
– Нет, если вспомнить, сколько осталось до рассвета, – ответил Спархок, встревоженно взглянув на небо на востоке. – Келтэн, поднимись и посмотри на эту решетку.
– Ладно. – Светловолосый пандионец вскарабкался к окошку, обеими руками ухватился за ветхую железную решетку и принялся мерно ее раскачивать. На стоящих внизу посыпались обломки и крошево известки.
– Потише ты! – прошипела Миртаи.
– Решетка уже ослабла, – хриплым шепотом отозвался Келтэн. – Известка совсем прогнила. – На мгновение он прекратил раскачивать решетку и ближе придвинулся к окну.
– Спархок, – шепотом позвал он, – Элана хочет поговорить с тобой.
Спархок поднялся к окну.
– Что, любовь моя? – прошептал он в темноту.
– Что вы задумали, Спархок? – Ее шепот звучал так близко, что, казалось, протяни руку – и дотронешься до нее.
– Мы хотим вытащить решетку, а потом Телэн проберется к вам в камеру. Он испортит замок, чтобы никто снаружи не смог попасть к вам. Потом мы нападем на стражников. Заласта там?
– Нет. Он и Экатас отправились в храм. Спархок, он знает, что ты здесь. Он каким-то образом почуял тебя. Сантеокл уже выслал солдат в город искать тебя.
– Думаю, мы их опередили. Вряд ли они знают, что мы уже здесь.
– Как ты смог подняться сюда, Спархок? Все лестницы охраняются стражниками.
– Мы взобрались снаружи, по стене башни. Когда ваши стражники начинают шевелиться?
– Обычно с рассветом. Они стряпают в кордегардии то, что считается здесь едой, а потом двое-трое стражников приносят завтрак мне и Алиэн.
– Боюсь, любовь моя, нынче утром ваш завтрак слегка запоздает, – с жесткой усмешкой прошептал Спархок. – Думаю, у ваших поваров сейчас будут несколько иные заботы.
– Будь осторожен, Спархок.
– Обязательно, моя королева.
– Спархок! – шепотом позвала снизу Миртаи.
– Мне пора, дорогая, – прошептал он в темноту. – Скоро мы вытащим вас отсюда. Я люблю тебя.
– Как мило, что ты об этом вспомнил. Спархок быстро спустился на парапет.
– С возвращением, анара, – приветствовал он Ксанетию.
– Ты что-то в странном расположении духа, Анакха, – слегка озадаченно отметила она.
– Я только что поболтал с женой, анара. От этого у меня всегда поднимается настроение. Со сколькими стражниками нам придется иметь дело?
– Боюсь, Анакха, что окажется их десятка два, не менее.
– Это может стать проблемой, Спархок, – заметил Бевьер. – Киргаи не бог весть какие вояки, но двадцать киргаев могут доставить нам немало неприятностей.
– Вряд ли, – возразил Спархок. – Афраэль говорила, что здесь, наверху, три комнаты – большая комната, камера, где содержат Элану и Алиэн, и кордегардия. Это так, анара?
– Истинно так, – отвечала она. – Камера и кордегардия здесь, с северной стороны. Главная комната – с южной, окнами выходит она на храм Киргона. Из дремотных мыслей тех киргаев, кои этой ночью принуждены были бодрствовать, разузнала я, что сия башня – излюбленное местопребывание короля Сантеокла, ибо получает он некое наслаждение, с высоты парапета озирая свои владения и – сверх того – принимая поклонение своих подданных, что взирают на него далеко снизу.
– Тупица, – пробормотала Миртаи. – Ему что, больше нечем заняться?
Ксанетия чуть заметно улыбнулась.
– Все прочие занятия не по силам ему, атана. Его же гвардейцы, как бы ни были ограниченны они сами, весьма низко оценивают здравомыслие своего повелителя. Однако же ум Сантеокла либо отсутствие оного не имеют никакого значения. Сантеокл – потомок королевского дома, и единое его предназначение – носить корону.
– С этим запросто справилась бы и вешалка, – заметил Телэн.
– Воистину так.
– У стражников есть какое-то определенное расписание? – спросил Бевьер.
– Нет, сэр рыцарь. Должны они лишь быть готовы во всякую минуту исполнять веления короля – не более того. Истинно говоря, не столько они воины, сколько герольды, ибо первейшая их обязанность – возвещать звучанием труб своим согражданам, что Сантеокл вот-вот появится на парапете, дабы принять поклонение своих киргаев.
– И ждут они королевских приказов в кордегардии? – продолжал расспрашивать Спархок.
– Все, кроме лишь двоих, кои стоят на страже у дверей темницы твоей королевы, да еще двоих, кои преграждают лестницу, ведущую в нижние этажи сей башни.
– Могут они попасть в камеру королевы из кордегардии? – напряженно спросил Бевьер.
– Нет. Туда ведет одна лишь дверь.
– А какой ширины дверной проем между кордегардией и главной комнатой?
– Лишь один человек может пройти в него, сэр рыцарь.
– Мы с Келтэном удержим эту дверь, Спархок.
– Есть в кордегардии другие двери? – спросил Келтэн.
Ксанетия покачала головой.
– А большие окна?
– Одно лишь окно – той же величины, что и это, однако не забранное решеткой.
– Значит, нам придется драться только с этими четырьмя стражниками в главной комнате, – заключил Келтэн. – Мы с Бевьером, если это понадобится, сможем держать остальных в кордегардии хоть неделю.
– А мы со Спархоком справимся с теми, что стоят у дверей камеры и на лестнице, – прибавила Миртаи.
– Что ж, пусть Телэн забирается в камеру, – сказал Спархок, вновь поглядывая на восток, где уже начинала рассеиваться темнота.
Келтэн вскарабкался к окошку и принялся ковырять остатки известки своим массивным кинжалом.
– Обогни башню и наблюдай, анара, – прошептал Спархок. – Дай нам знать, если кто-нибудь появится на лестнице.
Она кивнула и скрылась за углом башни.
Спархок поднялся наверх и принялся разбивать известку с левой стороны железной решетки, покуда его друг сражался с ней справа. Через минуту Келтэн ухватился за железные прутья и потянул.
– Нижний край свободен, – сообщил он. – Примемся за верхний.
– Ладно.
Они перебрались к верхнему краю окна и вновь принялись за дело.
– Смотри поосторожнее, когда решетка высвободится, – предостерег Спархок. – Нельзя, чтобы она зазвенела по парапету.
– Моя сторона свободна, – прошептал Келтэн. – Я подержу ее, пока ты управишься со своей. – Он просунул внутрь правую руку, ухватился за какой-то выступ и левой рукой взялся за прутья.
Спархок с удвоенной энергией налег на работу, обрушивая на парапет потоки обломков и пыли.
– Кажется, готово, – наконец прошептал он.
– Посмотрим. – Плечи Келтэна напряглись, и ветхая решетка со скрежетом вырвалась из стены. Тем же движением плечистый друг Спархока швырнул увесистую решетку вниз через балюстраду.
– Что ты делаешь?! – сдавленно вскрикнул Спархок.
– Избавляюсь от тяжести.
– Ты знаешь, сколько шума наделает эта штука, когда грохнется о землю?
– Ну и что? До земли добрых пятьсот футов. Пусть себе шумит, сколько захочет. Впрочем, если там внизу случайно стоит какой-нибудь киргай или кинезганский надсмотрщик, он получит неприятный сюрприз. Но ведь мы это переживем, верно?
Спархок просунул голову в освободившееся отверстие.
– Элана, – прошептал он, – ты здесь?
– Где же мне еще быть, Спархок?
– Извини. Дурацкий вопрос. Мы сняли решетку. Сейчас к вам проберется Телэн. Крикни или еще как-нибудь дай знать, когда он испортит замок, чтобы стражники не могли до вас добраться.
– С дороги, Спархок, – ворчливо сказал за его спиной Телэн. – Я не смогу никуда пробраться, покуда ты загораживаешь все окно.
Спархок отодвинулся, и гибкий мальчик начал, извиваясь, протискиваться в окно. Вдруг он замер.
– Так не пойдет, – пробормотал он. – Тащите меня назад.
– В чем дело? – спросил Келтэн.
– Просто вытащи меня, Келтэн. Некогда объяснять.
Спархок с упавшим сердцем помог Келтэну выволочь наружу юного вора.
– Погодите минутку. – Телэн повернулся боком и вытянул руки над головой. – А теперь толкайте меня.
– Ты же снова застрянешь, – возразил Келтэн.
– Значит, вам придется толкать меня посильнее. Вот что получается из-за обильной еды, упражнений и всей этой чистой жизни, которую ты мне так навязываешь, Спархок. Я так вырос, что не могу протиснуть туда плечи.
– Он вновь начал извиваться. – Толкайте, господа! – велел он.
Спархок и Келтэн налегли ладонями на его пятки.
– Сильнее! – проворчал Телэн.
– Ты сдерешь с себя всю кожу, – предостерег Келтэн.
– Я еще молодой. Заживет. Толкайте!
Рыцари с силой надавили на его ноги, и Телэн, пыхтя и ругаясь себе под нос, наконец провалился в окно.
– С ним все в порядке? – хрипло прошептал Спархок в темноту.
– Все прекрасно, Спархок, – шепнул в ответ Телэн. – Вы бы лучше пошевеливались. Я долго не провожусь.
Спархок и Келтэн спрыгнули на парапет.
– Пошли, – коротко бросил Спархок, и три рыцаря и атана быстро двинулись по парапету к южной стороне башни.
– Тише, Анакха, – голос Ксанетии доносился, казалось, ниоткуда.
– Они уже зашевелились, анара? – прошептал Бевьер.
– Некие звуки и впрямь доносятся из кордегардии, – отвечала она.
На фасаде башни были два больших незастекленных окна – по обе стороны от широкой двери. Спархок осторожно приподнял голову над нижним краем одного из окон и заглянул внутрь. Комната, как и сообщала Афраэль, оказалась довольно большой. Скудную обстановку составляли скамьи, несколько табуретов, пара низких столов; освещали комнату несколько примитивных масляных светильников. По правую сторону в дальней стене была дверь, у которой стояли на страже два киргая, неподвижные, словно статуи. Лестничная площадка по левую руку, также охранявшаяся, с трех сторон была ограждена низкой стеной. Второй дверной проем – тот, что вел в кордегардию, – был тоже слева, недалеко от лестничной площадки.
Спархок внимательно оглядел стражников, изучая до мелочей их оружие и снаряжение. Это были мускулистые люди в архаических нагрудниках, конических шлемах с султанами и коротких кожаных кильтах. У каждого стражника к левой руке был прикреплен большой круглый щит, а в правой он сжимал копье восьми футов длиной. У всех на поясе висели мечи и массивные кинжалы.
Спархок отодвинулся от окна.
– Поглядите на них хорошенько, – прошептал он друзьям.
Один за другим Келтэн, Бевьер и Миртаи приподнялись и заглянули в окно.
– Эта дверь заперта, анара? – прошептал Спархок, указывая на дверь, которая выходила на парапет.
– Мнится мне, Анакха, что пытаться открыть ее было бы неразумно. Киргайские постройки грубы и примитивны, и, боюсь я, ни единый засов в сем городе нельзя отпереть бесшумно.
– Пожалуй, ты права, – вздохнул он и окликнул остальных:
– Давайте-ка вернемся назад, за угол. Они вернулись на восточную сторону башни.
– Светает, – заметил Келтэн, указывая на небо. Спархок что-то проворчал.
– Войдем через окна, – сказал он друзьям. – Все равно мы бы только мешали друг другу, если б попытались все одновременно ворваться в дверь. Бевьер, ты и Миртаи берете на себя окно по ту сторону двери, мы с Келтэном – это. Будьте осторожны. Копья – основное оружие киргаев, и наверняка они много тренируются с ним. Действуйте быстро. Застаньте их врасплох и сразу блокируйте проход в кордегардию. Нам придется удерживать и эту лестницу.
– Этим займусь я, Спархок, – заверила его Миртаи. – Ты сосредоточься на том, чтобы вытащить наших друзей из камеры.
– Верно, – согласился он. – Как только они окажутся на свободе, я призову Беллиом, и это значительно изменит здешнее расположение сил.
И тут чистый голос взмыл над спящим городом в пронзительной, берущей за душу песне.
– Вот и сигнал! – прошептал Келтэн. – Это Алиэн! Телэн все сделал, пора и нам за работу!
– Все слышали? – спросил Спархок, отступая, чтобы пропустить Бевьера и Миртаи. – Когда я крикну, все одновременно врываемся в комнату!
Бевьер и Миртаи низко пригнулись, пробегая мимо ближнего окна, и заняли свои позиции у окна по ту сторону двери.
– Держись подальше от схватки, анара, – прошептал Спархок, обращаясь к невидимой Ксанетии. – Тебе незачем вмешиваться в нее… – Он осекся и нахмурился, не ощутив рядом присутствия Ксанетии. – Ну ладно, Келтэн. За дело.
Двое рыцарей с мечами в руках бесшумно двинулись вперед и, пригнувшись, укрылись под широким окном. Спархок слегка приподнялся, чтобы взглянуть вдоль парапета. Бевьер и Миртаи напряженно ждали сигнала под соседним окном. Спархок сделал глубокий вдох и изготовился.
– Пошли! – гаркнул он и, опершись рукой о подоконник, одним прыжком перемахнул в комнату.
Только что там было четыре киргая. Теперь их оказалось десять.
– Они меняют стражу, Спархок! – прокричал Бевьер, обеими руками занося смертоносный локабер.
На их стороне все еще было преимущество внезапности, но положение изменилось не в лучшую сторону. Спархок выругался и ударом меча свалил киргая, несшего котелок – скорее всего, завтрак для пленниц. Затем он бросился к четверым стражникам, которые в смятении теснились у двери в камеру. Один из них лихорадочно сражался с замком, а трое других пытались принять боевую стойку. Они были хорошо обучены, в этом можно было не сомневаться, а их длинные копья вполне могли представить собой серьезную угрозу.
Спархок яростно выругался и взмахнул своим тяжелым мечом, обрубая древки копий. Келтэн, метнувшись к нему, тоже принялся наносить мечом мощные удары по копьям. За их спиной, с другого конца комнаты, доносились звуки боя, но Спархок был чересчур занят тем, чтобы добраться до стражника, который возился с дверью камеры, чтобы оборачиваться и смотреть, что же там происходит.
Два копья были уже приведены в негодность, и киргаи, отшвырнув их, выхватили мечи. Третий, с нетронутым копьем, попятился, пытаясь прикрыть того, что яростно сражался с замком.
Спархок рискнул бросить быстрый взгляд за спину – как раз вовремя, чтобы увидеть, как Миртаи, ухватив сопротивляющегося стражника поперек туловища, подняла его над головой и с размахом швырнула с лестницы. Тело стражника загрохотало по ступенькам. Еще два киргая уже лежали неподвижно – то ли мертвые, то ли умирающие. Берит, как когда-то в тронном зале Отта в Земохе, прикрывал вход в кордегардию, а Миртаи, словно разъяренная золотистая громадная кошка, ожесточенно дралась с уцелевшими стражниками на верху лестницы. Спархок поспешно повернулся к своим противникам.
Киргаи были никудышными фехтовальщиками, а огромные щиты серьезно затрудняли их подвижность. Спархок сделал быстрый обманный выпад в голову киргая, и тот инстинктивно вскинул щит. Тотчас отдернув руку, Спархок глубоко вогнал клинок в блистающий нагрудник. Киргай закричал и рухнул, заливая все вокруг кровью, хлеставшей из разрубленного нагрудника.
Но этого было еще недостаточно. Киргай, возившийся с замком, бросил бесплодные попытки отпереть его и попросту ударил плечом о дверь. Спархок явственно услышал треск дерева. В отчаянии он вновь бросился в бой. Киргай между тем вновь налег на дверь…
И вдруг она без малейшего усилия распахнулась вовнутрь. С торжествующим воплем стражник, пытавшийся выломать дверь, выхватил свой меч.
И пронзительно завопил, когда в комнату хлынул поток света.
На пороге, вытянув вперед смертоносную руку, сияя словно ослепительное солнце, стояла Ксанетия.
Киргай вновь завопил и отпрянул, натыкаясь на дерущихся товарищей. Затем он растолкал их, опрометью бросился к окну, выскочил в него и с долгим отчаянным криком перевалился через балюстраду.
Два других киргая, сражавшиеся у двери камеры, тоже обратились в бегство, мечась по комнате, словно перепуганные мыши.
– Миртаи! – прорычал Спархок. – Пропусти их! Пусть бегут!
Атана как раз подняла над головой второго киргая. Она швырнула неистово брыкавшегося стражника с лестницы и отпрыгнула вбок, открывая перепуганным беглецам путь к спасению.
– Отойди прочь, сэр рыцарь! – велела Ксанетия Бевьеру. – Я сама встану около сей двери, и клянусь жизнью, что ни единая живая душа не сумеет здесь пройти!
Бевьер лишь раз взглянул на ее лицо, охваченное сиянием, – и торопливо отступил от двери в кордегардию.
Киргаям, ломившимся в эту дверь, тоже хватило одного лишь взгляда на Ксанетию – и дверь с грохотом захлопнулась изнутри.
– Все в порядке, Элана! – крикнул Спархок.
Первым вышел Телэн – бледный как смерть, с потрясенным лицом. Его рубаха была разорвана в нескольких местах, а длинная кровоточащая царапина на руке выше локтя говорила о том, как нелегко ему далась попытка пролезть в узкое окошко. Он взирал на Ксанетию с непритворным благоговейным ужасом.
– Спархок, – сдавленно проговорил он, – она влетела в окно облачком дыма, представляешь?!
– Тумана, юный Телэн, – деловито поправила Ксанетия. Все еще источая сияние, она стояла лицом к двери в кордегардию. – Дым – весьма неподходящее состояние для плоти человеческой.
Из кордегардии доносился шум, возня и грохот.
– Спархок, – рассмеялся Бевьер, – они, похоже, двигают мебель! Видно, решили забаррикадировать дверь.
В этот миг из камеры опрометью выбежала Алиэн и бросилась в объятия Келтэна; и сразу за ней из своей темницы вышла Элана. Она была куда бледнее обычного, и под глазами у нее темнели круги. Одежда ее была истрепана и кое-где изорвана, а голову туго обматывал головной платок, как у монахини.
– Ох, Спархок, – едва слышно проговорила она, протягивая руки к мужу. Он шагнул к ней и заключил ее в крепкие медвежьи объятия.
Далеко снизу донесся яростный рев.
«Анакха! – прогремел в сознании Спархока голос Беллиома. – Киргон пробудился на погибель свою! Освободи меня!» Спархок рывком выдернул из-под рубахи мешочек со шкатулкой и торопливо стал распутывать завязки.
– Что это за вопль? – спросил Телэн.
– Киргон знает, что мы освободили Элану! – напряженно ответил Спархок, вытаскивая из мешочка шкатулку Кьюриковой работы. – Откройся! – приказал он шкатулке.
Крышка откинулась, и из шкатулки хлынуло голубое сияние Беллиома. Спархок бережно вынул камень.
– Спархок, кто-то поднимается по лестнице! – предостерегла Миртаи.
– Отойдите прочь! – резко бросил он и обратился к Беллиому:
– Голубая Роза! В силах ли ты преградить путь врагам нашим, что спешат в сей миг по оной лестнице?
Беллиом ничего не ответил, но стена высотой в половину человеческого роста, ограждавшая начало лестницы, вдруг разом рухнула вовнутрь, с грохотом и клубами пыли обрушившись в лестничный пролет.
«Поведай Афраэли, что мать ее в безопасности, – сухо приказал голос Беллиома. – Пусть начнется атака».
Спархок торопливо выпустил заклинание.
«Афраэль, – отрывисто проговорил он, – мы освободили Элану! Передай остальным – можно начинать!» «Беллиом может разрушить иллюзию Киргона?» – спросила она тем же сухим деловитым тоном, что и Сапфирная Роза.
«Голубая Роза! – безмолвно воззвал Спархок. – Иллюзия, сотворенная Киргоном, изрядно замедляет продвижение наших друзей к городу. Не мог бы ты разрушить ее, дабы привели они войска свои в сие проклятое место?» «Все будет как ты пожелаешь, сын мой».
Мгновенная пауза – и вдруг земля едва ощутимо всколыхнулась, а по небу волнами прокатилось сияние.
Из белесого храма далеко внизу донесся пронзительный, полный боли вопль.
– Мамочка моя, – мягко проговорила Флейта, как всегда, неожиданно возникая посреди комнаты. – Никогда не видела, как разрушается десятитысячелетнее заклятие. Вот это, должно быть, боль! Бедняжке Киргону выпала ужасная ночь.
– Ночь еще не завершилась, Богиня-Дитя, – устами Келтэна ответил ей Беллиом. – Избавь нас от неподобающего твоего ликования, покуда не минуют все опасности.
– Ну знаешь ли!..
– Умолкни, Афраэль. Должны мы позаботиться о защите своей, Анакха. Что ведомо Киргону, ведает также и Клааль. Схватка близится, и мы должны приготовиться к ней.
– Истинно так, – согласился Спархок и оглядел своих друзей. – Идемте, – сказал он. – Разойдемся по парапету и будем держать глаза открытыми. Скоро явится Клааль, а я не хочу, чтобы он подобрался ко мне сзади. Лестница полностью завалена.
– Там и мышь не проскользнет, – заверила его Миртаи.
– О стражниках можно забыть, – сообщил Бевьер, приложивший ухо к двери кордегардии. – Они все еще передвигают мебель.
– Отлично. – Спархок подошел к двери, ведущей на парапет. Она распахнулась с протестующим визгом ржавых петель. – Не вздумайте проявлять ненужную отвагу, – предостерег он друзей. – Это бой между Беллиомом и Клаалем. Разойдитесь по парапету и наблюдайте.
Когда они вышли на парапет, небо на востоке уже просветлело, возвещая приход дня, и эхо мучительного вопля Киргона все еще отдавалось в стенах Потаенного города.
– Смотрите! – Телэн указал поверх базальтовой балюстрады на юг, на дальний берег озера.
Человеческий поток, казавшийся издали скопищем крошечных фигурок, вытекал из Долины Героев, устремляясь в котловину, к воротам Кирги.
– Кто это?! – вскрикнула Элана, вцепившись в руку Спархока.
– Вэнион, – ответил он, – и с ним все остальные – Бетуана, Кринг, Улаф и тролли, Сефрения…
– Сефрения?! – воскликнула Элана. – Но она же мертва!
– Элана, – сказала Флейта, – не думаешь же ты, что я позволила бы Заласте убить мою сестру?
– Но… он сказал, что его нож пронзил ее сердце!.. Богиня-Дитя пожала плечами.
– Так оно и было, но Беллиом исцелил ее. Вэнион намерен кое-что предпринять по этому поводу. Из-за угла башни выбежал Телэн.
– С той стороны идет Бергстен! – сообщил он. – Его рыцари только что истоптали примерно три полка киргаев, даже не помешкав ни секунды.
– Неужели мы окажемся в осаде? – озабоченно спросил Келтэн.
– Вряд ли, – отозвался Бевьер. – Оборонительные качества этой крепости ничтожны, а патриарх Бергстен всегда славился крутым нравом.
Далеко внизу раздался грохот, и крыша храма взорвалась, разлетаясь во все стороны обломками известняка, – это черная громада Клааля прокладывала себе путь наружу из храма Киргона. Вот уже развернулись гигантские кожистые крылья, и пылающие щели глаз озирались с лихорадочным исступлением.
– Молю тебя, Анакха, подыми меня выше, дабы брат мой мог узреть меня.
– Голос, исходивший из уст Келтэна, прозвучал отрешенно.
Дрожащей рукой Спархок поднял высоко над головой Сапфирную Розу.
Келтэн неловким движением мягко отстранил цеплявшуюся за него Алиэн и шагнул к балюстраде, ограждавшей парапет. Он заговорил на языке, который был не под силу никому из людей, и слова его, вероятно, слышны были в Чиреллосе, на том конце мира.
Гигант Клааль, все еще наполовину скрытый развалинами храма Киргона, задрал свой треугольный лик и заревел в ответ, роняя из оскаленного рта капли пламени.
«Внимай мне прилежно, Анакха, – голос Беллиома прозвучал в сознании Спархока едва слышным шепотом. – Продолжу я дразнить и задирать заблудшего моего брата, покуда, разъяренный сверх меры, не выйдет он на битву со мною. Будь же тверд пред лицом сего близящегося ужаса, ибо наша удача либо неудача целиком зависят от отваги твоей и твердости твоей руки».
«Не постигаю я значения слов твоих, Голубая Роза. Неужто должен я буду сразиться с Клаалем?» «Нет, Анакха. Дело твое – освободить меня».
Творение тьмы, между тем, яростно расшвыряло известняковые глыбы и двинулось на дворец, алчно вытянув вперед лапы. Дойдя до массивных ворот, Клааль смел их с пути молнией, стиснутой в его огромном кулаке.
Келтэн-Беллиом продолжал оглушительно выкрикивать оскорбления, и Клааль в ответ выл от бешенства, прокладывая себе путь через нижние пристройки дворца, безжалостно сокрушая все, что лежало на его пути к башне.
И вот наконец он добрался до башни и, хватаясь громадными лапами за базальтовые глыбы, упорно полез вверх, а его раскинутые крылья так и хлестали утренний воздух, покуда он поднимался.
– Как же должен я освободить тебя, Голубая Роза? – нетерпеливо спросил Спархок.
– Мы с братом на краткое время должны воссоединиться, сын мой, – отвечал Беллиом, – дабы стать единым целым, каковым были когда-то, – иначе вечно я обречен оставаться в темнице сего лазурного кристалла, равно как и Клааль обречен сохранять нынешний свой чудовищный облик. Во временном нашем воссоединении оба мы получим свободу.
– Воссоединиться? Как?
– Когда достигнет он сей не столь уж и высокой вершины и возрадуется близкой победе оглушительным рыком, должен ты будешь со всей силой метнуть меня в разинутую его пасть.
– Что?!
– С радостью пожрет он меня. Сделай так, Анакха. В миг воссоединения нашего равно я и Клааль освободимся от нынешних наших обличий, и тогда начнется наша схватка. Не промахнись, сын мой, и не подведи меня, ибо это и есть та цель и судьба, для коей я сотворил тебя.
Спархок сделал глубокий вдох.
– Я не подведу тебя, отец, – всем сердцем поклялся он.
Все так же беснуясь и хлеща воздух кожистыми крыльями, Клааль поднимался все выше и выше по фасаду дворцовой башни. Спархок ощутил, как им овладевает странная, ничем не колеблемая отрешенность. Он прямо взглянул в лицо владыке ада и не испытал страха. Дело его – сама простота. Он лишь швырнет Сапфирную Розу в эту разинутую пасть, а если таковой возможности не представится – бросится туда сам, с Беллиомом в вытянутой руке. Он не ощутил ни сожаления, ни даже печали, приняв это твердое решение. Лучше это, чем погибнуть в какой-нибудь бессмысленной стычке на спорной границе, как случилось со многими его друзьями. Эта смерть будет не напрасна, а для воина это – лучшее, на что можно надеяться.
А Клааль лез, алчно стремясь добраться до своего ненавистного брата. Уже не более чем в нескольких ярдах ниже парапета сверкали жестоким торжеством его раскосые глаза, и оскаленные клыки роняли пламя, когда он проревел свой вызов.
И тогда Спархок вскочил на каменное ограждение и выпрямился, держа в вытянутой руке Беллиом.
– За Бога и королеву! – изо всей силы прокричал он свой клич.
Клааль протянул к нему чудовищную лапу.
И тогда Спархок со внезапностью освобожденной стальной пружины нанес удар. Рука его, опускаясь, хлестнула воздух, точно плеть.
– Получай! – крикнул он, швырнув сверкающий синевой камень.
С неуклонностью пущенной стрелы Сапфирная Роза вылетела из его руки в тот самый миг, когда Клааль еще шире разинул пасть, и исчезла в пылающей глотке.
Крылья Клааля, развернутые до предела, на миг застыли, трепеща от страшного напряжения. Гигантская тварь начала распухать, становясь еще громаднее, затем вдруг стала стремительно съеживаться…
И взорвалась.
Сила взрыва сотрясла землю, и Спархок, отброшенный с балюстрады, тяжело свалился на парапет. Он тут же вскочил и подбежал к балюстраде.
Две фигуры, сотканные из света, слепяще-голубая и обжигающе-красная, схватились друг с другом в пустоте, футах в десяти от него. Это была обычная схватка, яростный поединок воли и силы. Фигуры не имели черт и лишь отдаленно походили на человеческие. Раскачиваясь, они сцепились друг с другом, словно борцы на какой-нибудь сельской ярмарке, и каждый всей мощью своей воли и силы пытался одолеть равного ему противника.
Спархок и его друзья, стоявшие у балюстрады, оцепенели в благоговейном страхе, способные лишь не сводить глаз с этой битвы стихий.
А затем двое разомкнули враждебные объятия и замерли, пригнувшись и наполовину вытянув вперед громадные руки. Казалось, бессмертные братья ведут безмолвный, непостижимый разговор.
«Сие падет на твою долю, Анакха, – голос Беллиома в сознании Спархока звучал спокойно и отстранение. – Буде мы с Клаалем продолжим бой, мир сей будет уничтожен, как частенько случалось прежде. Ты принадлежишь сему миру, а потому сразишься за меня. Принадлежишь ты сему миру, и властвуют над тобой ограничения, кои не сдерживают меня. Боец, выставленный Клаалем, подобно тебе, ограничен».
«Исполню я все, как тобой сказано, отец мой, – ответил Спархок. – Выйду я сражаться за тебя, ежели сие неизбежно. Кто же будет мой противник?» Яростный рев донесся снизу, и из руин белесого храма вырвалось живое пламя.
«Се твой противник, сын мой, – ответил лазурный дух. – Клааль призвал его биться с тобой». «Киргон?!» «Именно так».
«Но он же бог!» «А ты разве нет?» Голова у Спархока пошла кругом.
«Загляни внутрь себя, Анакха. Ты – сын мой, и я сотворил тебя, дабы стал ты вместилищем моей воли. Ныне я высвобождаю эту волю и передаю ее тебе, дабы стал ты поборником и защитником сего мира. Восчувствуй же, как проникает в тебя ее мощь!» Словно распахнулась дверь, которая до того неизменно оставалась запертой. Спархок ощутил, что его разум и воля расширились безгранично, когда рухнул незримый барьер, и с этим ощущением на него снизошло немыслимое спокойствие.
«Отныне ты воистину сын мой, Анакха! – с восторгом воскликнул Беллиом. – Твоя воля отныне – моя воля. Отныне все возможно для тебя. Это твоя воля истребила Азеша. Я был лишь орудием твоим. В нынешнем же поединке станешь ты моим орудием. Устреми несгибаемую волю твою к сей цели. Возьми ее в руки свои, и переплавь, и скуй из нее силой разума своего оружие, коим ты сразишься с Киргоном. Если в сердце твоем нет лжи, не устоит он против тебя. Иди же! Киргон ждет тебя».
Спархок глубоко вздохнул и бросил взгляд на площадь далеко внизу, заваленную обломками камня. Живое пламя, что вырвалось из руин храма, сгустилось в сияющий человеческий силуэт, стоявший перед развалинами.
– Приди, Анакха! – прорычал он. – Встреча наша была предсказана еще до начала времен! Сие твоя судьба – будешь ты одарен честью превыше всего пасть от моей руки!
Спархок намеренно отбросил цветистую сложность архаического стиля.
– Не торопись праздновать, покуда не победил, Киргон! – крикнул он в ответ. – Не уходи! Я сейчас приду!
Он оперся ладонью о балюстраду и легко перемахнул через нее.
И замер, повиснув в воздухе.
– Отпусти, Афраэль, – бросил он.
– Ты хоть понимаешь, что творишь?! – воскликнула она.
– Просто сделай, как тебе сказано. Отпусти меня.
– Ты упадешь!
– Нет, не упаду. Поверь мне, я справлюсь. Не вмешивайся. Киргон ждет, так что будь добра, отпусти меня.
Собственно говоря, это был не совсем полет, хотя Спархок был уверен, что захоти он – и полетел бы. Ощущая во всем теле странную легкость, он опускался к руинам храма Киргона. Не то чтобы он лишился веса – скорее, его вес лишился всякого значения. Его воля была сильнее земного притяжения. С мечом в руке, он опускался вниз плавно, как перышко.
Киргон ждал его. Пылающий силуэт древнего бога втянул в себя пламя, преображая его в старинные доспехи, какие носили его почитатели, – кираса из полированной стали, конический шлем с султаном, огромный круглый щит и меч в руке.
Странное прозрение посетило Спархока, покуда он невесомо скользил вниз в прохладном утреннем воздухе. Киргон был не столько туп, сколько консервативен. Изменения он ненавидел, изменений страшился. Оттого он и заморозил своих киргаев во времени, стерев из их сознания всякую способность к изменению, к новому. Киргаи, не затронутые бегом времени, навеки оставались такими, какими были, когда еще мыслью зародились в сознании своего бога. Он сотворил идеал и оградил его от всего мира – законами, обычаями, врожденной ненавистью к переменам – так что этот народ, застывший в своей идеальности, был обречен с той минуты, когда первый киргай ступил ногой, обутой в сандалию, на твердь вечно меняющегося мира.
Спархок едва приметно усмехнулся. Киргон, оказывается, нуждается в нескольких уроках о благотворности перемен, и первый его урок будет посвящен преимуществам современных доспехов, оружия и тактики боя. «Доспехи», – подумал Спархок, и тотчас же оказался облачен в покрытую черной финифтью сталь. Почти небрежно отшвырнул он свой обычный походный меч, и в тот же миг рука его наполнилась тяжестью более длинного и массивного церемониального клинка. Теперь он был пандионским рыцарем в полном облачении, воином Бога – нескольких богов, язвительно поправил сам себя Спархок, – а кроме того, почти случайно, защитником не только своей королевы, своей Церкви и своего Бога, но и, если он верно прочел мысли Беллиома, своей прекрасной и отчасти ветреной сестры – Земли.
Он опустился наземь среди развалин храма.
– Приветствую тебя, Киргон, – проговорил он с глубочайшей торжественностью.
– Приветствую тебя, Анакха, – отвечал бог. – Признаюсь, я недооценил тебя. Ныне ты занял надлежащее тебе место. Не раз приходил я в отчаяние, страшась, что ты никогда не постигнешь истинного своего значения. Ученичество твое затянулось сверх меры, и, мнится мне, немалой виной тому неуместная твоя связь с Афраэлью.
– Мы тратим время попусту, Киргон, – прервал Спархок его цветистые словоизречения. – Приступим. Я и так уже опоздал к завтраку.
– Да будет так, Анакха! – Лицо Киргона с классическими чертами выразило одобрение. – Защищайся! – И он нанес удар своим огромным мечом, целя в голову Спархока.
Но Спархок уже успел начать свой выпад, и их мечи со звоном столкнулись в воздухе, не причинив никому вреда.
Так хорошо было снова сражаться. Ни политики, ни лицемерных, приводящих в смятение речей, ни ложных посулов – только чистый резкий звон стали о сталь и слитное движение мускулов под кожей.
Киргон был быстр, как Мартэл в годы своей юности, и, несмотря на ненависть к новшествам, учился быстро. Сложные движения кисти и руки, признак отменного фехтовальщика, казалось, сами собой, почти неосознанно приходили к древнему богу.
– Бодрит, верно? – выдохнул Спархок с волчьей усмешкой, полоснув по плечу бога. – Открой свой разум, Киргон. Ничто не стоит на месте – даже вот такая простенькая мелочь. – И он вновь ударил, ранив правую руку Киргона.
Бессмертный бросился на него, выставляя перед собой огромный круглый щит, стремясь волей и силой одолеть своего лучше обученного противника.
Спархок взглянул в это безупречное лицо и увидел с нем сожаление и отчаяние. Он напряг плечо, как учил его Кьюрик, и заблокировал руку со щитом, создавая непреодолимое препятствие бесплодным ударам противника. Эти выпады он отражал лишь легким ударом меча.
– Сдавайся, Киргон, – проговорил он, – сдавайся и живи. Сдавайся – и Клааль будет изгнан. Мы с тобой оба принадлежим этому миру. Пусть себе Беллиом и Клааль сражаются за другие миры. Возьми свою жизнь и свой народ – и уходи. Я не стану убивать тебя.
– Отвергаю я сие оскорбительное предложение, Анакха! – почти выкрикнул Киргон.
– Что ж, этого достаточно для удовлетворения рыцарской чести, – пробормотал сам себе Спархок с огромным облегчением. – Бог знает, что я делал бы, если б он согласился. – Он вновь поднял меч. – Да будет так, брат, – проговорил он. – Так либо иначе, нам не суждено существовать в одном мире. – Казалось, плоть его и воля разрастаются под черными доспехами. – Смотри же, брат, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Смотри и учись.
А затем он обрушил пятьсот лет обучения, подкрепленные растущим гневом, на жалкого беспомощного божка, который нарушил покой мира, покой, которого Спархок так жаждал еще с тех пор, как вернулся из изгнания в Рендоре. Он рассек бедро Киргона классическим pas-four. Он полоснул по этому безупречному лику Мартэловым изобретением parry-pas-nine. Он разрубил пополам огромный щит Киргона Вэнионовым third-feint-and-slash. Среди всех рыцарей церкви пандионцы считались наилучшими фехтовальщиками, а Спархок слыл наилучшим фехтовальщиком среди пандионцев. Беллиом назвал его равным богу, но Спархок сражался как человек – отменно обученный, слегка размякший и постаревший для подобных забав – но абсолютно уверенный, что, если судьба мира в его руках, он способен выстоять еще хотя бы один бой.
Его меч сверкал в лучах новорожденного солнца, блистая, мелькая, нанося удары. Ошеломленный, древний бог с трудом противостоял этому натиску.
Случай представился сам собой, и Спархок ощутил великолепную симметрию происшедшего. Киргон, сам того не зная, дал облаченному в черные доспехи пандионцу тот же шанс, что некогда, в храме Азеша – Мартэл. Однако Мартэл полностью понимал значение обрушившегося на него каскада ударов. Киргон же ничего не сознавал, и потому выпад, после которого клинок пандионца проткнул его насквозь, оказался для бога полной неожиданностью. Киргон замер, и меч вывернулся из его безжизненных пальцев, когда он выгнулся, пораженный смертельным ударом.
Спархок выдернул меч и вскинул окровавленный клинок в торжественном салюте.
– Новшество, Киргон, – проговорил он отстраненным голосом. – Знаешь, ты и вправду очень хорош, но все же стоило бы идти в ногу со временем.
Киргон осел на вымощенный плитами храмовый двор, бессмертие вытекало из него через рассеченный нагрудник.
– И теперь ты завладеешь миром, Анакха? – из последних сил выдохнул он.
Спархок опустился на колени подле поверженного им бога.
– Нет, Киргон, – ответил он устало. – Мне не нужен мир – лишь самый малый его уголок.
– Зачем же тогда вышел ты биться со мной?
– Потому что я не хотел, чтобы ты завладел миром – ведь тогда и мой малый уголок оказался бы в смертельной опасности. – Спархок бережно взял в свои руки безжизненно бледную длань. – Ты славно дрался, Киргон. Я уважаю тебя. Прощай.
– Прощай, – едва слышно прошелестел Киргон.
И тогда в вышине пронесся душераздирающий вопль, полный разочарования и ярости. Спархок поднял голову и увидел, как огненно-красный силуэт стремительным потоком унесся в залитое зарей небо – это Клааль продолжил свое вечное странствие в надзвездные пределы.

ГЛАВА 33

Снизу доносился шум боя – лязг стали о сталь, крики, стоны – но Элана, почти не слыша этого, неотрывно смотрела вниз, на площадь между руинами храма и дворцом, почти превращенным в руины.
Солнце уже поднялось на востоке и заливало древние улицы Кирги ярким безжалостным сиянием. Королева Элении безмерно устала, но муки ее плена закончились, и она жаждала лишь одного – очутиться наконец в объятиях мужа. Она немногое поняла из того, что произошло на площади, да это и не очень ее волновало. Она стояла на парапете, держа на руках Богиню-Дитя, и смотрела вниз, на своего непобедимого рыцаря.
– Как ты думаешь, мы уже можем спуститься? – спросила она у маленькой Богини.
– Лестница завалена наглухо, Элана, – напомнила Миртаи.
– Я об этом позабочусь, – заметила Флейта.
– Может быть, нам лучше остаться здесь, – озабоченно хмурясь, вставил Бевьер. – Киргона и Клааля больше нет, но Заласта все еще бродит где-то. Он может попытаться вновь захватить королеву, чтобы выторговать себе свободу и жизнь.
– Пусть только попробует, – зловеще проговорила Богиня-Дитя. – Элана права. Пойдемте вниз.
Они вошли в комнату, подошли к лестнице и воззрились на клубы пыли, крутившейся над ступенями.
– Что ты сделала? – спросил Телэн у Флейты. – Куда исчезли камни?
– Я превратила их в песок, – отозвалась она, пожав плечами.
Лестница извивалась, спускаясь между стен башни. Келтэн и Бевьер с мечами в руках шли первыми, со всеми предосторожностями осматривая каждый новый этаж. Три или четыре верхних этажа оказались совершенно безлюдны, но, когда они начали спускаться на этаж, находившийся примерно посередине башни, Ксанетия вдруг бросила резким шепотом:
– Кто-то идет сюда!
– Где? – быстро спросил Келтэн. – Сколько их?
– Двое, и подымаются они по лестнице нам навстречу.
– Я с ними разберусь, – проворчал он, крепче сжимая рукоять меча.
– Только не наделай глупостей, – предостерегла его Алиэн.
– Любовь моя, глупость делают те, кто поднимается по лестнице. Оставайся с королевой. – И он двинулся вперед.
– Я пойду с ним, – сказала Миртаи. – Бевьер, твоя очередь охранять Элану.
– Но…
– Цыц! – скомандовала она. – Делай как велено.
– Слушаюсь, сударыня, – подчинился он со слабой усмешкой.
Снизу донеслось неразборчивое эхо голосов.
– Сантеокл! – жарким шепотом определила одного из говоривших Элана.
– А кто другой? – спросила Ксанетия.
– Экатас.
– Вот как, – проговорила Ксанетия, сосредоточенно наморщив бледный лоб. – Сие неточно, – проговорила она чуть виноватым тоном, – однако мнится мне, что они не ведают еще о твоем освобождении, королева Элении, и направляются в былую твою темницу, дабы, угрожая твоей жизни, выговорить себе беспрепятственный проход через вражеские ряды.
Двадцатью ступенями ниже была лестничная площадка, и Келтэн и Миртаи остановились там, чуть расступившись, чтобы не мешать друг другу.
Сантеокл, в сверкающем нагруднике и шлеме с султаном, с мечом в руке, перемахивал разом через две ступеньки. Достигнув лестничной площадки, он резко остановился и с тупым изумлением уставился на Келтэна и Миртаи. Взмахнув мечом, он бросил отрывистый приказ на языке киргаев.
– Что он сказал? – осведомился Телэн.
– Велел им убираться с дороги, – ответила Афраэль.
– Он что же, не понимает, что это враги?
– «Враг» для Сантеокла чересчур сложное понятие, – пояснила Элана. – Он никогда не бывал за стенами Кирги, и я сомневаюсь, чтобы за всю свою жизнь он видел больше десятка людей, которые не были бы киргаями. Киргаи подчиняются ему беспрекословно, так что он вряд ли когда-либо сталкивался с открытой враждебностью.
За спиной Сантеокла появился отдувающийся Экатас. Глаза его расширились от потрясения, морщинистое лицо побелело. Он что-то резко сказал королю, и Сантеокл покорно отступил в сторону. Экатас выпрямился и звучно заговорил, размахивая в воздухе руками.
– Остановите его! – воскликнул Бевьер. – Он творит заклинание!
– Он пытается сотворить заклинание, – поправила его Афраэль. – Думаю, его ждет неприятный сюрприз.
Голос верховного жреца взвился в протяжном крещендо, и он вдруг резко ткнул рукой в сторону Келтэна и Миртаи.
И ничего не произошло.
Экатас поднес к лицу пустую ладонь и уставился на нее в крайнем изумлении.
– Экатас, – сладким голоском окликнула его Афраэль, – терпеть не могу приносить дурные вести, но со смертью Киргона твои заклинания перестали действовать.
Жрец воззрился на нее, и на лице его медленно проявилось осознание правоты этих слов. Затем он круто развернулся, бросился в дверь слева от лестничной площадки и с грохотом захлопнул ее за собой.
Миртаи метнулась за ним. Она дернула дверь, отступила на шаг и ударом ноги разнесла ее на куски.
Келтэн двинулся на презрительно ухмылявшегося короля киргаев. Сантеокл принял героическую позу, выставив перед собой огромный щит, вскинув меч и высоко держа голову.
– Ему же не устоять против Келтэна, – заметил Бевьер. – Почему он не убегает?
– Воистину полагает он себя непобедимым, сэр Бевьер, – отвечала Ксанетия. – Ему довелось убить на учебном поле множество своих же солдат, и оттого считает он себя непревзойденнейшим в мире воителем. На самом же деле подданные его никогда не отвечали ударом на удар и даже не пытались оказать сопротивление, ибо он – их король.
Келтэн с мрачным и мстительным видом обрушился на слабоумного монарха, как лавина. Лицо Сантеокла исказилось от возмущения – впервые за всю его жизнь кто-то поднял на него оружие.
Схватка была короткой и отвратительной, и исход ее оказался вполне предсказуем. Келтэн разбил неуклюжий щит, отразил пару неловких формальных выпадов в голову и по самую рукоять погрузил свой меч точно в центр блистающего нагрудника. Сантеокл уставился на него в немом потрясении. Затем он вздохнул, соскользнул с клинка и со звоном рухнул с лестницы.
– Так! – с исступленным восторгом воскликнула Элана, увидев, как погиб самый отвратительный из ее мучителей.
Из-за расколотой двери донесся долгий отчаянный вопль, зловеще затихший вдали, и на лестнице появилась Миртаи. На лице ее было написано мрачное удовлетворение.
– Что ты с ним сделала? – с любопытством спросил Келтэн.
– Изоконировала, – пожала она плечами.
– Миртаи!.. – ахнул он. – Это же чудовищно! Атана озадаченно взглянула на него.
– О чем ты говоришь?
– Сотворить такое с мужчиной – это просто ужасно!
– Выбросить его из окна? Я могла бы придумать кое-что и похуже.
– Так вот что означает это слово!..
– Разумеется. Стрейджен частенько использовал его в Материоне.
– А-а, – Келтэн слегка покраснел.
– А ты что подумал?
– Э-э… неважно, Миртаи. Забудь, что я говорил.
– Но ведь ты же что-то подумал.
– Может, хватит об этом? Я тебя не так понял, вот и все. – Он поглядел на остальных. – Пошли вниз, – предложил он. – Думаю, нам уже никто не помешает.
Элана вдруг разразилась слезами.
– Не могу! – простонала она. – Я не могу предстать перед Спархоком вот такой! – Она прижала ладонь к головному платку, скрывавшему ее изуродованную прическу.
– Тебя это все еще беспокоит? – осведомилась Афраэль.
– Я выгляжу так ужасно! Афраэль закатила глаза.
– Пойдем в ту комнату, – предложила она. – Я все устрою – если это для тебя так важно.
– Правда? – жадно спросила Элана.
– Ну разумеется! – Богиня-Дитя деловито прищурилась, оглядывая ее. – Может быть, хочешь изменить цвет волос? – предложила она. – Или сделать их вьющимися?
Королева поджала губы.
– Почему бы нам это не обсудить? – осведомилась она.
Назад: ГЛАВА 28
Дальше: ЭПИЛОГ