Глава 8
Это начало надоедать. Сидя в баре, Алисия обозревала пустые столики вокруг. Никто не позволял себе упомянуть о ее предполагаемом психическом расстройстве, но все старательно избегали ее.
<Все-таки они боятся от меня заразиться,> пожаловалась она.
<Уверяю тебя, в очень малой степени. Они больше боятся того, что ты с ними можешь сделать.>
<Спасибо, утешила,> фыркнула Алисия и, подцепив ногой стул с другой стороны стола, поместила на нем свои пятки.
Она уже привыкла к диалогам с Тисифоной. Иногда эта привычка вызывала у нее опасения, но чаще утешала и развлекала. Она должна была соблюдать осторожность со всеми, особенно общаясь с друзьями, поэтому роскошь свободной беседы была для нее недоступна. Не исключено, что Таннис права, но этот обмен мыслями приносил громадное облегчение, даже если Тисифона не существовала.
<Но я существую! Сколько можно в этом сомневаться?>
<Мое ослиное упрямство. Если бы ты была порождением искусственного интеллекта, мне было бы гораздо легче смириться с твоим существованием.>
<Значит, для тебя продукты мира минералов, кристаллы и проволока более разумны, чем духовное начало?> Мысленный голос Тисифоны выдавал безмерное удивление. <Ты – дитя печального века, малышка, если чутье на чудеса у твоего народа настолько атрофировалось.>
<Не печального, а просто практичного. А касательно чуда, посмотри-ка лучше сюда.>
Она перевела взгляд – их общий взгляд? – на открывающийся вид из громадного окна бара.
Чувствовалось, что этот вид производит впечатление на Тисифону. Окно не было оборудовано усилителем изображения, но это делало открывающуюся перспективу даже более внушительной. Их транспортный корабль уже вышел на орбиту Суассона.
Суассон очень похож на Землю, вернее, на то, чем была Земля тысячу лет назад. Поверхность суши превышает земную, ледовые шапки у полюсов тоже внушительней, потому что Суассон находится в десяти световых минутах от своей звезды С2, но от вида его синих морей и барашков белых облаков перехватывало дыхание, и человек освоил планету. Старая Земля еще залечивала раны, нанесенные восемью тысячелетиями цивилизации, но здесь люди с самого начала учитывали возможные последствия развития планеты. На ней не было мегаполисов Старой Земли или старших из Главного Мира, и Алисия, казалось, ощущала свежесть воздуха Суассона даже на борту космического корабля.
Однако планету населяли два миллиарда человек, и, как бы бережно они к ней ни относились, Франкония была выбрана столицей сектора из-за ее промышленной мощи. Небеса Суассона кишели орбитальными системами, защищенными устрашающими оборонительными сооружениями, и Алисия вытянула шею, внимательно наблюдая военно-индустриальный пейзаж, медленно проплывавший мимо по мере движения корабля, использовавшего лишь крохотную часть своей орбитальной мощности. Иллюминатор заполнился космическим доком Флота, достаточным для приема супердредноутов, способным разместить пару-другую линейных крейсеров для профилактического обслуживания и ремонта. За доком маячила скелетно-паутинная структура верфи.
<Что бы это могло быть?> спросил голос в ее мозгу, и глаза сфокусировались в нужном направлении без ее участия. Это все еще слегка раздражало Алисию, но уже не так, как раньше. В конце концов, у Тисифоны не было рук, чтобы указывать направление.
Эта мысль погасла из-за заострения ее собственного интереса, и она нахмурилась, глядя на небольшой корабль у края верфи. Он находился в одной из завершающих стадий оснащения. Если бы не дрейфующие вокруг него контейнеры и оборудование, можно было подумать, что он полностью готов. Она следила за портовым «шаттлом», из прозрачной выходной трубы которого посыпались яркие точечки – очевидно, техники верфи в заметных издалека рабочих скафандрах. Алисия задумчиво покусывала нижнюю губу.
Вопрос Тисифоны стал ее вопросом. Она видела много боевых кораблей разного типа и ранга, но ничего подобного не встречала. Похожий на луковицу привод Фассета был больше, чем весь остальной корпус. Слишком велик для связного корабля, но слишком мал для флотского транспорта, если предположить, что кто-то вздумал оснастить транспорт таким чудовищным трастовым приводом. По размеру между легким и тяжелым крейсером, четыреста – пятьсот метров в длину, точнее было трудно определить, не видя рядом с ним ничего для сравнения, кроме «шаттлов» верфи, но этот достойный броненосца привод гарантировал внушительные скорости, ускорения и оборот.
Их транспорт подошел ближе, направляясь к расположенному неподалеку пассажирскому терминалу, и ее глаза расширились при виде отсеков вооружения. Их было больше, чем можно было допустить для такого малого судна, особенно учитывая его гигантский привод. Если не…
Ее осенило.
<Я не уверена, но думаю, что это «алъфа-синт».>
<Неужели?> Интерес заострил металлический голос Тисифоны. Она встречала упоминания об «альфа-синтах», особенно в засекреченных данных, к которым получала доступ через судовую сеть.
<Вот уж не думала, что они такие маленькие.>
<Его команда – один человек. Построен на самых передовых технологиях. Вообще его сооружение стало возможным только в результате создания первого практически действующего энергетического узла на антивеществе. И искусственного интеллекта.>
Небольшой корабль скрылся из виду. Они приближались к месту высадки. Алисия откинулась на спинку стула, размышляя о работе пилота «альфа-синта».
Для начала, одиночество. Около шестидесяти процентов всех людей могут использовать нейрорецепторы для взаимодействия со своими технологическими игрушками. Лишь двадцать процентов могли бы войти в синтетическую связь, прямую связь, делающую компьютер буквально частью твоего организма, не «потерявшись» при этом. И лишь менее десяти процентов в состоянии взаимодействовать с искусственным интеллектом. Многие из тех, кто может, не решаются на это. Их трудно винить, принимая во внимание эксцентричность искусственного интеллекта и его склонность к приступам безумия. Сознание, что твой кибернетический слуга может тебя уничтожить, не слишком привлекательно, даже если он представляет собой соратника поистине безграничных способностей.
Судя по всему, что она читала и слышала, людей, способных (и желающих) войти в альфа-синтетическую связь, совсем мало. Яйцеголовые могли хвастаться, что создали наконец устойчивый к безумию искусственный интеллект, но кто в здравом уме будет добровольно сплавляться с мощным, уверенным в себе компьютером в единое целое? Одно дело – интерактивное взаимодействие, совсем другое – стать частью чего-то. У Алисии не было антитехнологических предрассудков, но идея превратиться в органическую составляющую биполярного интеллекта в союзе, который могла разрушить только смерть, не вызывала энтузиазма.
Она внезапно резко засмеялась. Одна или две головы повернулись, и она приветливо улыбнулась любопытным, отмечая, как они отводили от нее глаза. Еще один показатель ее ненормальности. Но это действительно смешно. Она раздумывает о возможности слияния с другой личностью!
Она еще раз усмехнулась, осушила свой стакан и встала, когда вошла Таннис. Слегка напряженная улыбка подруги говорила, что пора предстать перед менее благосклонной психиатрической экспертизой. Алисия вздохнула и поставила пустой стакан на стол, тоже изобразив улыбку и думая о том, выглядит ли ее улыбка такой же намазанной на физиономию.
* * *
Адмирал Флота Субрахманьян Тредвелл, генерал-губернатор Франконского сектора, не любил планет. Он родился и вырос в одном из поселений Солнечного Пояса и видел в планетах Имперских Миров неудобно-обороняемые неподвижные объекты. Остальные планеты он рассматривал как жирные цели, неспособные убежать прочь. Это, однако, не волновало министров Симуса Второго, когда они выбирали его на занимаемый им теперь пост.
Тредвелл был худощав, с вежливым, мягким выражением лица и жесткими глазами. Некоторые из-за лица не замечали глаз, но это был человек, всегда действовавший жестко. Неспособный к вживлению даже рудиментарных нейрорецепторов, отрезанный таким образом от возможности командования боевыми кораблями, он сделал карьеру исключительно благодаря выдающимся способностям, используя только свой мозг и клавиатуру. Трижды старший стратегический инструктор Имперского Военного Колледжа, дважды Второй Лорд Космоса, он был признанным лидером в определении стратегии Флота, но никогда не командовал им в космосе. Это была его болевая точка, дополнявшаяся некоторой антипатией к тем, кто был слабее интеллектом, но мог пользоваться своими «имплантированными преимуществами». Иногда это делало общение с ним затруднительным. Как, например, сейчас.
– Итак, вы хотите сказать, полковник МакИлени, – раздался безжизненный голос Тредвелла, – что у нас до сих пор нет ни малейшего представления, где эти пираты базируются, почему они используют такую тактику, где собираются появиться в следующий раз. Я правильно подытожил?
– Да, сэр. – МакИлени подавил малодушное желание спрятаться за спиной своего адмирала. Это было бессмысленно, так как адмирал леди Росарио Гомес, баронесса Нова Тампико и Рыцарь Солнечного креста, была ростом сто пятьдесят семь сантиметров и весила сорок восемь килограммов.
– Но вы, адмирал Гомес, – Тредвелл обратился к командующей Франконским флотским округом, – полагаете, что у нас достаточно сил для того, чтобы справиться с ними самостоятельно?
– Такого я не утверждала, губернатор. – Седовласая адмирал была миниатюрного сложения, но в компетентности не уступала Тредвеллу и поэтому спокойно встретила его взгляд. – Я считаю, что затребование дополнительных сил не является оптимальным решением. Мало вероятно, что мы получим запрашиваемое. В действительности нам нужно больше легких судов. Кто бы ни были эти люди, они не в силах противостоять нашей огневой мощи. Если мы их, конечно, найдем.
– Конечно. – Тредвелл поиграл клавишами своего блокнота, затем прохладно улыбнулся леди Росарио. – Я полагаю, вы проводили по ним анализ минимальной силы, учитывая их способность сбивать планетарные беспилотные дубли перед входом в коридор?
– Да, – спокойно ответила Гомес.
– Тогда вы сможете объяснить, откуда у них для этого средства? Планетарные дубли – не слишком легкие цели.
– Согласна с вами, сэр. С другой стороны, они не могут отстреливаться, их единственное средство защиты – скорость. Конечно, их легче сбить с крупного судна. Но легкие суда – особенно корветы – тоже способны перехватить их в пределах внутренней системы.
– Согласен, адмирал. Но вот у нас доклад капитана Де Фриз о том, что они используют боевые «шаттлы» класса «леопард». Их несут, точнее, несли только броненосцы и выше. Не будете же вы утверждать, что пираты используют против нас грузовики?
– Сэр, – терпеливо сказала Гомес, – я не утверждала, что у них нет тяжелых судов. Конечно, «леопарды» имелись на борту тяжелых судов. Но нет ничего невозможного в переоснащении тяжелых или даже легких крейсеров для операций с ними. – Она посмотрела на насупленные брови Тредвелла и неторопливо продолжила: – Я не говорю, что они так и делают. Возможность – да, вероятность – нет. Утверждаю я лишь то, что мы имеем три полные эскадры дредноутов и что никакие независимые пираты не смогут нам противостоять. Наша проблема не уничтожение, а обнаружение их. Для этого мне нужны разведывательные силы, а не главные силы Флота.
– Адмирал Бринкман, – Тредвелл обратился к вице-адмиралу сэру Амосу Бринкману, первому заместителю Гомес, – вы думаете так же?
Бринкман разгладил усы и краешком глаза покосился на свою начальницу:
– Я бы сказал, сэр, что леди Росарио полностью владеет вопросом. С другой стороны, точный состав Флота, как мне кажется, можно в допустимых рамках обсуждать.
МакИлени бесстрастно глядел перед собой. Бринкман крупный специалист в космических вопросах, но ни для кого не секрет, что он помышляет о посте губернатора и очень осторожен в обращении с крупными начальниками.
– Продолжайте, адмирал Бринкман.
– Да, сэр. Мне кажется, что перед нами два возможных решения. Одно – предложенное адмиралом Гомес – заключается в размещении дополнительных пикетов, возможно при поддержке линейных крейсеров, в наших обитаемых системах с целью обнаружить, отпугнуть, по возможности преследовать пиратов. Второе – получение дополнительных тяжелых судов и размещение дивизиона дредноутов в каждой обитаемой системе с целью перехвата следующего рейда и уничтожения пиратов. – Он поднял руки открытыми ладонями вперед. – Мне кажется, что мы говорим об акцентах, а не о принципиальных расхождениях. Честно говоря, я был бы удовлетворен любым решением, лишь бы мы после его принятия действовали без промедления.
– Губернатор, – леди Росарио даже не взглянула на Бринкмана, – конечно, желательно уничтожить пиратов во время следующего же их рейда, но убедить Первого Лорда Космоса выделить такое количество дредноутов будет само по себе крупномасштабной операцией. У меня тридцать шесть дредноутов, но, чтобы перекрыть пространство наших обитаемых систем с плотностью, предлагаемой адмиралом Бринкманом, потребуется шестьдесят восемь. Это примерно вдвое больше наших теперешних сил. С учетом близости Ришата и их военного присутствия у наших границ нам нужно еще минимум две эскадры для прикрытия. Это приводит к общей цифре девяносто два, около четверти активного состава Флота в этом классе в мирное время. – Она пожала плечами. – И вы, и я знаем финансовые сложности графини Миллер. Первый Лорд Космоса не даст нам такого количества судов.
– Лорда Журавского предоставьте мне, адмирал. – Глаза Тредвелла были каменными. – Я знаю его давно, и, если скажу, что альтернативой будет потеря по меньшей мере одного из обитаемых Миров, прежде чем мы найдем врага, он вникнет в наши нужды.
– При всем уважении, губернатор, это мало вероятно.
– Посмотрим. Но нам потребуется несколько месяцев на передислокацию, а мы тем временем должны сделать все, что можем. Что у нас в этом отношении?
– Примерно то же, что и перед Мэтисоном, – сказала леди Росарио и кивнула МакИлени.
– По сути, губернатор, большая часть того, что мы узнали после Мэтисона, сводится к неприятностям. Мы идентифицировали одного из убитых капитаном Де Фриз пиратов как бывшего офицера Флота. Дальнейший поиск обнаружил еще шесть офицеров, якобы погибших в той же катастрофе. Это говорит о том, что пираты имеют по крайней мере одного достаточно авторитетного человека в наших структурах.
– Какой-нибудь проклятый клерк в бюро кадров, – фыркнул Тредвелл. – Как высоко нужно сидеть, чтобы подтасовать файлы кадров? Я согласен, что это существенная проблема, но давайте сосредоточимся на том, что мы можем доказать. – Он снова посмотрел на Гомес. – Диспозиция, адмирал?
– Она в моем докладе, губернатор. Я усилила пикеты и разделила Семнадцатую эскадру, чтобы обеспечить прикрытием каждую из шести наиболее населенных систем Короны. Этого достаточно, чтобы разделаться с противником, если ему заблагорассудится принять бой, но недостаточно, если он предпочтет спастись бегством. К несчастью, я не могу сократить резерв. Две эскадры – минимум, если мы не хотим пригласить Ришата. Таким образом, инкорпорированные Миры будут вынуждены полагаться на силы самообороны.
– Что-нибудь говорит о причастности Ассоциации Джанг? – спросил Тредвелл, поворачиваясь к МакИлени. Полковник пожал плечами:
– Они все отрицают, и наша информация о диспозиции их сил подтверждает непричастность Джанг. Кроме того, они вызвались прикрыть Домино и Кольман. Это цели маловероятные: Домино слишком мала и бедна, Кольман имеет сильную орбитальную оборону. Но, с другой стороны, только-только учрежденная колония Мэтисон была еще маловероятнее. Мое личное убеждение, что Джанг к этому не имеет отношения и стремится продемонстрировать свою невиновность, прикрыв наши колонии, но доказательств у меня нет.
– Гм. Склонен с вами согласиться. Следите за ними, но можно исходить из того, что они добросовестные соседи. – Тредвелл побарабанил пальцами по столу. – Черт возьми, нам нужны эти дополнительные эскадры, адмирал Гомес! Вы же сами сказали сейчас – мы можем прикрыть лишь часть объектов, а граждане Империи продолжают погибать!
– Согласна, губернатор, и буду только в восторге, если вам удастся получить корабли от лорда Журавского. Но тем временем, как вы сказали, надо обходиться тем, что у нас есть. Мы скорее могли бы получить легкие крейсеры, пока решается вопрос с дредноутами.
– Но если мы запросим и легкие крейсеры, то только их и получим. – Тредвелл улыбнулся. – Я знаю, как работают Лорды Адмиралтейства. Я сам был одним из них. Запрашивая больше, мы лучше убеждаем их в своей серьезности, и у нас больше шансов получить запрашиваемое.
– Как скажете, сэр. – Леди Росарио сложила руки на столе. Она была убеждена, что Тредвелл идет по ложному пути, но, как сказал Бринкман, вопрос можно толковать любым способом. Ведь Тредвелл ее босс.
– Так. – Тредвелл снова повернулся к МакИлени. – Что нового о нашей Имперской коммандос?
– Сэр, это дело Кадров, и…
– Это дело Кадров, но случилось это на моей территории, полковник.
– Да, сэр. Я только хотел сказать, что не слишком хорошо информирован, так как бригадир Кейта лично контролирует этот случай. Насколько я знаю, изменений нет. Капитан Де Фриз остается непреклонно убежденной, что она одержима персонажем древнегреческой мифологии. Они ищут медицинский подход, но без результатов. Никто, включая и меня, не имеет какой-либо версии относительно ее спасения и неспособности наших сенсоров ее засечь. Нельзя сказать, что она проявила после этого какие-то необъяснимые свойства. Майор Като из медицинского департамента Кадров проанализировала ее индивидуальную систему вплоть до молекулярного уровня, но не нашла ничего необычного. Наиболее тщательные медицинские обследования не обнаружили ничего отклоняющегося от нормы. Ее энцефалограмма и результаты анализов, несмотря на первоначальные отклонения, сейчас в норме. Подытоживая все это, можно сказать, что она полностью нормальна, то есть так же нормальна, как и остальные коммандос, сделав несколько абсолютно ненормальных вещей и имея одну устойчивую манию.
– Гм. – Тредвелл глядел на свои барабанящие пальцы. МакИлени подозревал, что губернатор автоматически подозревал Де Фриз, как любого имплантированного. Это была нередкая реакция тех несчастных, которые не могли иметь нейрорецепторов. – Мне это не нравится, – сказал он наконец. – Но вряд ли я могу – или должен – что-нибудь сделать. Кроме того, – он улыбнулся, – Артур откусит мне голову, если я хоть гляну в эту сторону. – Он встряхнулся. – Очень хорошо. Адмирал Гомес, прошу представить предложения по развертыванию, и держите меня постоянно в курсе.
– Да, губернатор. И я хотела бы попросить, сэр, чтобы ввиду возможности, – она слегка выделила это слово, – столкновения с пиратами с этими данными обращались с повышенной осторожностью.
– Я понимаю, но в этом нет необходимости. Я работаю с информацией ограниченного доступа вот уже несколько десятков лет, баронесса. Уверен, я хорошо освоил основы безопасности.
Губы леди Росарио сжались, но она спокойно кивнула. В конце концов, что она еще могла сделать?
Глава 9
Обширное армопластовое окно сигнального поста было закрыто – одна из причин, по которой коммодор Хоуэлл ненавидел коридорный космос. Он наслаждался видом звездного неба, его завораживающей красотой, особенно если удавалось задуматься о чем-то, кроме приказов. Но механика межзвездного полета смахнула звезды прочь. Приближение к световому барьеру было живописно по мере нарастания влияния эффекта Доплера и аберрации. Постоянно стягивающаяся звездная дуга убегала все дальше и дальше вперед в яркое пятно, созданное трассой Фассета, в то время как корабль несся сквозь Божью бездну… пока прорыв светового барьера не отрубал все это к чертовой матери, как топором. После этого – ничто коридорного пространства. Не свет, не тьма, а просто отсутствие чего бы то ни было. Хоуэлл не принадлежал к тем несчастным, которых это ввергало в неконтролируемую истерику, он просто чувствовал неудобство.
Он фыркнул и повернулся к индикатору. Только три самых скоростных транспортных судна были с ним в этот раз, и его эскадра образовывала плотную сферу вокруг световых точек трех грузовиков и флагмана.
Они замедлили боевые корабли из-за того, что с ними были транспорты, но все же эскадра в собственной маленькой вселенной превышала скорость света в восемьсот раз. По крайней мере, это была скорость, с которой они передвигались относительно остальной вселенной. Фактически даже корабль с приводом Фассета не мог преодолеть световой барьер. Попытка достижения светового барьера бросала космический корабль в субконтинуум, где законы физики действовали с некоторыми оговорками. С одной стороны, эффективная скорость света была здесь много выше, но достижимая максимальная скорость ограничивалась соотношением между релятивистской массой звездного судна и остаточной нерелятивистской массой черной дыры ее трассы Фассета. Астрофизики еще не пришли к согласию по этому поводу, на заседаниях Императорского Общества крови было по колено, когда обсуждались новые гипотезы, но математический аппарат был разработан. Астронавтам же вроде Хоуэлла достаточно было практически действующих следствий, которые сводились к тому, что прекращение ускорения было равнозначно замедлению со все более крутым градиентом, а продолжение ускорения прекращало повышать скорость и просто поддерживало ее постоянной.
Он посмотрел на часы. Алексов должен быть с минуты на минуту, подумал он, ругая себя за нетерпение и возвращаясь к экрану.
Они неслись вслепую – другое свойство, за которое он ненавидел коридоры. Детекторы обнаруживают гравитационные искажения, возбуждаемые другим звездолетом, на расстоянии до двух световых месяцев, но это внутри туннеля. О том же, что происходит снаружи, можно только гадать. Нужно заранее очень точно рассчитывать курс и точку оборота, потому что в коридоре уже ничего нельзя откорректировать. Двигаясь вдоль коридора, ты как бы бежишь по норе, втягивая ее за собой, хотя эта аналогия и хромает во многих отношениях.
Кто-нибудь может оказаться в этой норе вместе с вами, так как коридорный космос – скорее частота, чем пространство. Если релятивистская скорость обоих кораблей совпадает в пределах пятнадцати – двадцати процентов, то его и ваш коридорный космос совпадают по фазе. Если это друг, то ничего страшного в этом нет. Если это враг, он может вас уничтожить.
Конечно, напомнил себе Хоуэлл с кривой усмешкой, он встретит проблемы при ближнем преследовании противника. Когда он сбросит ускорение, его скорость начнет падать. Если он сделает оборот, его замедление не только позволит вам обойти его, но и выкинет его из коридора в нормальный космос, как будто он бросил якорь. Но вам не избежать неприятностей. Если вы остаетесь в фазе, его огонь внезапно настигает вас сзади, не давая вам никакой возможности противодействия, и если он сбросит скорость ниже световой, вы его больше не увидите. К моменту, когда вы вернетесь в нормальное пространство, вы будете в нескольких световых часах от него, может быть лишь в радиусе обнаружения гравитационного детектора.
Это жест отчаяния преследуемого. Если боковые щиты его трассовой массы – или же щиты противника – откажут, эти черные дыры могут размолоть его, не выплюнув костей. Еще хуже, они могут врезаться друг в друга и взаимно уничтожиться. И если это мало вероятно, то маловероятное все-таки случается…
Если же вы счастливо избежали уничтожения трассой Фассета своего преследователя, то его системы оружия могут застать вас при облете, а если и этого не случится, то на тщательно рассчитанной и выверенной трассе могут сказаться внесенные девиации и полетный профиль полетит к чертям. Потеряв свой начальный вектор, придется возвращаться на субсветовой режим. Потребуются дни, недели наблюдений, чтобы можно было вычислить новый сверхсветовой курс. Все оперативные планы тогда…
Негромкий музыкальный сигнал прервал блуждание мыслей Хоуэлла, и он нажал кнопку допуска в помещение. Вошел Грегор Алексов, и Хоуэлл демонстративно посмотрел на часы:
– Вы опоздали на три минуты. Какое непреодолимое препятствие вас задержало?
Рот Алексова послушно дернулся, но оба они знали, что это лишь наполовину шутка. Хоуэлл знал Алексова уже двенадцать лет, но другом ему не был. Он был ближе к этому, чем кто-либо из знакомых Алексова, но это мало что значило. Пунктуальный до мелочности начальник штаба напоминал Хоуэллу скорее искусственный интеллект, чем человеческое существо. Что было весьма похвально, подумалось Хоуэллу, с учетом теперешних оперативных потребностей.
– Непреодолимое? Да нет, просто небольшая задержка по поводу коммандера Ватанабе.
– Ватанабе? – насторожился Хоуэлл. – Проблемы?
– Не знаю. Он выглядит несколько нестабильно.
Хоуэлл упал в кресло и поджал губы. Месяцы тщательного отбора дали ему опытных офицеров. Но этого недостаточно. Поэтому Контроль продолжал осторожную вербовку. Большинство новичков притирались к своему месту, но реальность их деятельности была мрачнее, чем кто-либо мог вообразить до того, как попал сюда. Определенный процент новичков оказывался… неподходящим, когда они полностью осознавали, что от них требуется.
– Ты сказал о нем Рэчел?
– Разумеется. – Алексов слегка пожал плечами, остановившись за предназначенным для него креслом. – Поэтому и задержался. Она обещала не спускать с него глаз.
Хоуэлл кивнул, доверяя проблему Ватанабе опытным рукам Рэчел Шу, и задумался над более существенными проблемами:
– Я все-таки думаю, что ты хотел меня видеть не по поводу Ватанабе.
– Естественно. Я хочу вернуться к вопросу о последних сведениях, полученных от Контроля.
– А в чем дело? – Хоуэлл шевельнулся в своем кресле.
– В том, что чем больше я углубляюсь в рапорты о мэтисоновской операции, тем четче вижу, как он нагадил нам. Мне не нравится это – особенно в преддверии такого мероприятия, как Элизиум.
– Брось, Грег. Контроль точно обозначил суммы, выделенные на оборону Мэтисона. Карты планеты совпали до последней десятичной позиции. Никто не мог знать, что эта жестянка вдруг там выскочит.
– Это все так. Но он должен был сообщить нам о Де Фриз.
Хоуэлл откинулся назад, недоверчиво косясь на Алексова. Тот был невозмутим. Коммодор понял, что Алексов серьезно озабочен.
– Грег, на планете сорок одна тысяча жителей… было то есть. Алисия Де Фриз лишь одна из них. Ты хочешь слишком многого, если требуешь, чтобы Контроль следил за каждым червяком, копающимся в каждом куске дерьма, который мы атакуем.
– Я не об этом, как ты прекрасно понимаешь. Коммандос – любые коммандос – не совсем «червяки». А это была Алисия Де Фриз. Если бы я знал, что она там, я бы нанес по ее хутору упреждающий удар с орбиты до начала операции.
– Господи, Грег, она всего лишь женщина…
– Я служил на легком крейсере, прикрывавшем Шеллингспортскую операцию. Поверь, иметь дело с такими, как она, если они диктуют условия, – нестоящее занятие.
Хоуэлл буркнул себе под нос, несколько озадаченный серьезностью Алексова. Он был вынужден отчасти согласиться. Но все равно…
– Я все же не могу обвинять Контроль, так как все остальное было сообщено четко и верно. И я бы не сказал, что она нанесла нам непоправимый вред.
– Не уверен. – Эта реплика Алексова снова удивила Хоуэлла. – Конечно, потеря одной команды не слишком много значит в нормальной обстановке. Но они идентифицировали Сингха, значит, у них есть информация о наших источниках вербовки. Я не знаю МакИлени, но читал его досье. Он будет долбить не переставая. Если он дороет достаточно глубоко, он выйдет на Контроль. А если бы Контроль предупредил нас о Де Фриз, этого бы не случилось. Черт побери, коммодор, – поминание черта, как и вообще ругань, было весьма необычным для Алексова, – у Контроля есть все необходимые источники, чтобы знать такие вещи, и он должен сообщать нам о них. Такого рода трещина может расколоть всю работу.
– Хорошо, Грег. – Коммодор поднял ладонь. – Успокойся, пожалуйста. Что прошло, того не воротить. Уверен, что Контроль учтет этот промах. Я скажу Рэчел, чтобы она послала ему особый запрос по этой теме. Этого достаточно?
– Надеюсь, – сурово проронил Алексов, и Хоуэлл знал, что это наибольшая близость к согласию, которой можно достичь. Казалось, что Алексов лично задет этой досадной неожиданностью, но это тот самый перфекционизм (и ледяная вода в его венах), который делал его идеальным для службы.
– Хорошо. Что с твоим визитом на Виверн?
– Все идет неплохо. – Алексов наконец опустился в ожидавшее его кресло. – Я разместил наши первичные заказы у Квинтаны. Он, кажется, не обеспокоен сменой наших приоритетов, так как рассчитывает на солидную прибыль. Он заверил меня, что сможет достать все, в чем мы нуждаемся, и сбыть все, что мы ему доставим. Мы несколько проиграем на промышленных и общих товарах, которые он будет продвигать в менее развитые Миры Беззакония вне сектора, но предметы роскоши приносят через него больше, чем через ящеров. Я ожидаю уравновешенного баланса. Кроме того, мы гонимся сейчас не за прибылью, не так ли, сэр?
– Нет, не за прибылью, – согласился Хоуэлл. Он вздохнул. – Полагаю, вы с Рендлманом уже обсуждали Элизиум?
– Да, сэр. Мы обсудили ряд изменений и просмотрим их на тренажере.
– Какие-либо замечания по информации Контроля по Элизиуму?
– Пожалуй, нет, сэр. Может быть, это ситуация «обжегшись на молоке, на воду дуешь», но я провел инструктаж с командирами «шаттлов» по эпизоду с Де Фриз. Впрочем, вряд ли в этот раз встретятся особые трудности на земле, команды будут в активной броне… разве что Контроль опять что-то напутал.
– Есть у кого-нибудь сомнения по поводу обороны инкорпорированного Мира?
– Я думаю, кое-какие сомнения все-таки есть, но ничего явного. Имея планы развертывания адмирала Гомес, мы рассеем эти сомнения. С вашего разрешения, я хочу представить их для ознакомления всем командирам «шаттлов», чтобы народ удостоверился – у нас все проработано.
– Ты уверен? Это все-таки будет наша самая сложная работа, а если кто-нибудь попадет в плен, то он заговорит.
– Не вижу здесь проблемы, сэр. Все будут в боевой броне, и я переговорил с майором Рейтером. Заряды самоподрыва будут запрограммированы на дистанционное управление. – На лице Алексова проскользнула тонкая ледяная усмешка, и холодок пробежал по спине Хоуэлла, но тон беседы не изменился. – Я не считаю нужным информировать об этом команды. А вы, сэр?
* * *
Коммодор Транг нахмурился, когда на экране, на пределе дальности обнаружения гравитационного детектора его орбитальной крепости, появилась светящаяся точка. Эта точка была намного дальше другой, намного более яркой, уже замедляющейся. Ближняя его не волновала, это был, очевидно, тот транспорт Флота, о котором предупреждали с Суассона. Но другой источник гравитации… Он был больше, то есть там не одно судно, и никто не сообщал, что следует ожидать чего-то похожего.
– Когда мы сможем поточнее определиться с этим? – Он указал на источник своего беспокойства дежурному офицеру.
– Еще десять часов, и мы сможем определиться, по крайней мере с типами судов.
Транг в раздумье потер подбородок. Как и каждый старший офицер, он был тщательно ознакомлен с тактикой пиратов. До сих пор они не трогали систем, защищенных оборонительными сооружениями в глубоком космосе. Это делало Элизиум маловероятной целью.
Транг сунул руки за спину и покачался на подошвах. Транспорт будет под его защитой намного раньше, чем вновь появившаяся группа сможет стать ощутимой угрозой. Но у него нет мобильных единиц, кроме двух корветов. Если эта отметка на экране будет плохой новостью, то его орбитальные форты стояли сами за себя, а они не шли в сравнение с фортами систем Главных Миров. Но все же они могли противостоять силам противника до полной броненосной эскадры. Генетическая Корпорация хотела надежно защитить свой новый исследовательский центр.
Он остановился взглядом на экране, не видя изображенной на нем сине-белой сферы, размышляя о других проблемах обороны. Несмотря на старания правительства планеты сколотить местную милицию для поддержки крошечного гарнизона морской пехоты, мало чего удалось достичь. Да и мало было смысла в мощной наземной обороне. Если крупный корабль подойдет к планете на радиус атаки, планета обречена. Черные дыры дюжины субсветовых ракет разорвут ее на куски.
Поэтому большинство населенных планет оборонялось только из космоса. В каком-то смысле полная невооруженность была лучшей защитой. Единственными видами войн, оставшимися у человечества, были внутренние кровопускания и войны с соседями типа Ришата. Оппоненты, которым нравилась та или иная недвижимость, не были склонны испепелять Миры, которые могли приносить пользу. Удары по определенным целям – да. Полномасштабный геноцид – нет.
Но в этот момент Транг хотел бы, чтобы Элизиум защищал приличный гарнизон. Уже два столетия Империя не встречалась с пиратскими налетами такого масштаба и забыла, что это такое. Мало вероятно, что пираты высадятся на планете, где одна-две бригады морской пехоты ждут их, чтобы сжевать до основания. Но на Элизиуме был неполный батальон.
Он обратил внимание на отметки, приближавшиеся к системе, и подумал, не связаться ли с Суассоном, однако оставил эту идею. Если это начало рейда, Суассон ничем не сможет помочь, да он сейчас и не нуждался в помощи. Его средства позволят идентифицировать цели раньше, чем они подойдут на расстояние огня. Контакт со столицей сектора лишь покажет, что он нервничает.
– Внимательно следите за ними, Адела, – сказал он дежурному офицеру. – Сразу сообщите мне, когда появится новая информация.
– Да, сэр. – Коммандер Адела Мастерман кивнула и тотчас возобновила мысленный контакт со своей аппаратурой, вводя через головную гарнитуру только что полученные указания своего начальника.
Транг еще раз взглянул на экран и покинул пост управления.
Через несколько часов коммуникатор коммодора Транга зажужжал, на экране появилось улыбающееся лицо коммандера Мастерман.
– Извините за беспокойство, сэр, но у нас предварительные результаты по нашим отметкам. Мы пока еще не знаем, кто они, но приводы Фассета определенно принадлежат Флоту. Похоже на легкую оперативную группу: один дредноут, три линейных крейсера, два или три транспорта и эскорт.
– Хорошо, – улыбнулся теперь и коммодор Транг, осознав, насколько был обеспокоен, только теперь, когда исчезла причина беспокойства. Он не имел представления, что это за группа, но в теперешней обстановке он был рад ее видеть. – Когда они перейдут на субсветовую скорость?
– При их теперешнем темпе замедления примерно через одиннадцать часов, пятью часами позже, чем транспорт. Исходя из их тягового преимущества, они будут в пятнадцати – двадцати световых минутах, когда транспорт выйдет на орбиту Элизиума.
– Сообщите о них капитану Брустеру, Адела. Пусть он выделит для них парковочные орбиты и оповестит верфь на случай, если у них будет потребность в обслуживании.
– Будет исполнено, сэр, – ответила Мастерман, и экран погас.
* * *
Коммандер Мастерман вышла из лифта с чашками кофе и кучей пончиков в руках и локтем надавила кнопку люка. Вход открылся, и она с улыбкой проскользнула в помещение поста управления.
– Я пришла с подарками, – провозгласила она, вызвав аплодисменты присутствующих. Она грациозно поклонилась и бросила взгляд на хронометр, осторожно избавляясь от своей ноши. У нее было еще славных восемь минут до заступления на вахту. Как раз достаточно, чтобы перекинуться парой слов с капитан-лейтенантом Бригаттой. Это радовало. У нее были кое-какие личные планы относительно смуглого симпатичного офицера связи на тот период, когда в следующий раз их свободное время совпадет.
Она как раз подошла к рабочему месту Бригатты, когда лейтенант Оррин внезапно выпрямился у экрана. Движение не ускользнуло от нее, и она с удивлением автоматически повернулась к своему помощнику.
– Что за черт! – пробормотал Оррин. Он взглянул на свою начальницу и указал на дисплей Бригатты, куда продублировал изображение. – Посмотрите, мэм. – Экран вспыхнул видом припланетного пространства. – Конечно, шкипер этого транспорта предупреждал, что ему надо срочно разгрузиться, но так нестись! Его скорость сейчас вполовину больше нормальной скорости подхода, и он делает оборот… Бог мой!
Адела Мастерман замерла, когда «транспорт» внезапно прекратил торможение и рванулся к Элизиуму на тридцати двух «же». Никакой транспорт не может развить такую мощность в пределах Пауэлла планеты!
Но этот мог, и изумление сменилось ужасом, когда «транспорт» сбросил электронную маскировку и превратился в то, чем он все время был, – в линейный крейсер. Линейный крейсер Флота, один из их кораблей, поднял боевой экран и… запустил ракеты!
Зазвучали сигналы боевой тревоги, и она бросилась к своему месту, но это был чисто автоматический жест. Она знала, что это бесполезно.
Станции космической связи никогда не размещаются на планетах. Они слишком для этого громадны. Не столько массивны, сколько велики, полны пустот. Было бы гораздо дороже строить их способными выдержать планетное тяготение. Но основная причина все же в другом. Никто не хочет терпеть на своей планете такое множество черных дыр, пусть даже ничтожно маленьких, несмотря на все гравитационные щиты и на всю надежность аппаратуры.
И они размещаются на орбите, обычно не менее чем в четырехстах тысячах километров от планеты, что также помещает их вне предела Пауэлла планеты и удваивает эффективность, когда они сворачивают пространство, чтобы передать сообщения со сверхсветовой скоростью.
К несчастью, это в высшей степени разумное решение имеет свою ахиллесову пяту для стратегического командования и управления. Звездолеты и планеты без станций космической связи могут рассчитывать только на беспилотные дубли, которые во много раз быстрее света, но намного медленнее звездной связи.
Поэтому приоритетной задачей рейдера является разрушение станций связи цели. Без них у него есть время. Время на атаку целей, на выполнение своих задач, на исчезновение без следа, прежде чем кто-либо узнает, что он побывал в системе.
* * *
Капитан Гомер Ортиц сидел в командном кресле с напряженным лицом, когда вышли его первые ракеты. Ортиц был способен к контакту с искусственным интеллектом и был этим доволен, потому что мог прямо войти в связь, когда «Полтава» нанесла удар. Его четкие, ясные команды бесстрастному искусственному интеллекту послали первый залп в станцию связи, расположенную в двухстах тысячах километров, с ускорением в пятнадцать тысяч «же». Они достигли цели через пятьдесят одну секунду, двигаясь со скоростью всего лишь в три процента от световой, но этого было более чем достаточно даже без черной дыры перед каждой ракетой.
Следующая волна была уже в пути, на этот раз субсветовые ракеты на эффекте Гауптмана. Их начальное ускорение было много выше, дальность полета до цели вдвое меньше. Первая тысячемегатонная боеголовка взорвалась через двадцать семь секунд после запуска.
Коммандер Мастерман только успела надеть головную гарнитуру, когда она и еще девять тысяч человек погибли. Потом другие ракеты стали поражать цели.
Ночь превратилась в день над Элизиумом, когда две трети ее орбитальных оборонных ресурсов исчезли менее чем за две минуты. Ослепленные глаза зажмуривались от блеска солнц, вспыхивающих над ними. Разум отказывался охватить масштаб катастрофы. В течение четырех столетий Имперский Флот не терпел такого урона, не нанеся противнику ни одного ответного удара. Но никогда ранее его не атаковали свои собственные суда, и побоище, учиненное кибер-синтетическим линейным крейсером, было беспрецедентным.
Губернатор планеты ринулся в свой центр связи после первого же сигнала тревоги. Он прибыл туда, когда последняя ракета попала в последний форт в поле огня «Полтавы». Его лицо было белым, как простокваша. Три оставшихся форта развертывались в боевой порядок, но скорость разбойного крейсера уже была свыше двухсот километров в секунду, и он взрезал их защитное кольцо. Он проскочил планету и ударил по одному из них, как раз когда оружие форта готовилось к бою. Улыбка Ортица была поистине адской, когда новые ракеты покинули его борт. Их было нечем остановить, и губернатор застонал, когда форт был уничтожен.
Вторая крепость смогла сделать один залп без тщательного наведения и тоже была уничтожена.
Последний форт имел достаточно времени, чтобы поднять свой боевой экран, но стоял перед жестокой дилеммой. Его команда имела в своем распоряжении мощные космические ракеты… и не отваживалась их использовать. Ортиц опасно срезал курс, поставив «Полтаву» вплотную к Элизиуму. Форт мог использовать только лучевое оружие и боеголовки, чтобы не задеть Мир, который призван был защищать. Его боевые расчеты, потрясенные происшедшим на их глазах, старались как могли, но тщетно. Их первые залпы были еще в пути, когда Ортиц запустил следующую партию ракет и сделал полный оборот, нацелив привод Фассета «Полтавы» на обреченный форт и поглощая его огонь.
Через двенадцать с половиной минут и семьдесят три тысячи смертей после начала атаки в небе Элизиума больше не было орбитальных фортов.
* * *
– Первая фаза успешно завершена, коммодор, – сообщил коммандер Рендлман. Хоуэлл кивнул. Гравитационные детекторы, в отличие от других сенсоров, были сверхсветовыми, и флагман мог наблюдать действия своего троянского коня и его ракет. Жутко было видеть еще целые крепости на экранах аппаратуры светового быстродействия, зная, что они уже уничтожены вместе со всем своим населением.
Хоуэлл прогнал отвлекающие мысли и скупо улыбнулся Алексову. Начальник штаба возражал против попытки замаскировать больше одного судна, утверждая, что «Полтава» справится с задачей и что, посылая больше, теряешь драгоценный элемент неожиданности.
– Два малых судна покидают орбиту, сэр, – вдруг доложил Рендлман.
– Как раз по графику, – пробормотал Алексов, и Хоуэлл снова кивнул, наблюдая по своей синтетической связи, как два корвета набирают скорость в направлении громадного врага.
* * *
Корвет линейному крейсеру не противник… но это было все, что Элизиум мог им противопоставить.
Корветы «Гермес» и «Леандр» атаковали буйствующий линейный крейсер, прикрываясь своими приводами Фассета. Они были ближе к планете, но Ортиц развернул «Полтаву» прямо на них, замедлив ее им навстречу, и «Гермес» рванул в сторону, чтобы обойти линейный крейсер и запустить свой дубль, прежде чем погибнуть.
Ортиц оставил его, сосредоточившись на втором корвете. Лазерные и корпускулярные лучи с ближнего расстояния превратили крошечный корабль в груду полуиспарившихся обломков, но расстояние было слишком мало для эффективной точечной обороны, и обе энергетические торпеды интенсивного заряда, которыми располагал «Леандр», врезались в экран «Полтавы». Взрыв потряс судно, и Ортиц поморщился, когда в гарнитуре замелькали сообщения о разрушениях. Его заместитель уже распоряжался об устранении повреждений, но половина передних энергетических портов была сметена вместе с тридцатью членами экипажа. Повреждения были далеко не смертельными. Они не могли даже замедлить преследование последнего оставшегося в строю корвета, но были тем более досадными после того, что «Полтава» сделала с фортами. И Ортиц стал осторожнее.
* * *
Командир последнего корвета видел, как линейный крейсер обходит его, и лихорадочно искал возможность остановить врага. Не чтобы выжить, это было невозможно, а чтобы защитить Элизиум.
Бандитский корабль быстро надвигался прямо сзади, его привод трассы Фассета был ориентирован так, чтобы предотвратить атаку «Гермеса». Одновременно он получал дополнительное ускорение, определяемое массой его привода, и служил для корвета тормозом, замедляя его. Бандит был достаточно мощным, чтобы с легкостью обойти корвет без всяких ухищрений, но его капитан разыгрывал осторожный эндшпиль. Возможно, чересчур осторожный. Оружие «Гермеса» не могло причинить ему слишком много вреда, но бывает, что осторожность – еще большее безрассудство, чем опрометчивость.
– Сэр! – Голос штурмана выдавал внутреннюю борьбу со страхом, но в нем слышалось и недоверие. – Этот корабль есть в базе данных.
– Что? – Капитан повернулся вместе с командным креслом.
– Это судно Его Величества «Полтава».
Капитан подавил возглас недоверия. Невозможно! Это электронная маскировка… не может линейный крейсер Флота делать такие вещи! Но…
– Приготовить дубль, ввести сообщение! – гаркнул он.
– Готов! – отозвался офицер связи. – Сообщение введено!
– Старт!
Командир снова повернулся к своему дисплею, его оскал напоминал улыбку черепа. У него нет возможности выжить, но он даст информацию. Адмиралтейство будет знать все, что знает он, потому что у врага нет способа перехватить его дубль.
Дубль выскользнул вперед, оторвавшись от корвета, прикрытый приводами корвета и самой «Полтавы». Но гравитационный пост Ортица засек его отметку и был наготове. Офицер связи линейного крейсера передал сложный код, и командир «Гермеса» замер в ужасе, когда дубль выполнил команду – подлинную флотскую команду, предусмотренную для соответствующих ситуаций, – и самоликвидировался.
Тогда он понял. Он понял, кто его враги и откуда они… И как подло он предан. Что-то порвалось глубоко внутри него, и он отдал новые команды. Бортовые щиты его привода опустились, и корвет начал разворот.
«Гермес» был в слепой зоне врага, делая дугу там, где привод линейного крейсера блокировал его сенсоры. Требовались секунды на то, чтобы слегка повернуть и отклонить массу привода Фассета, и командиру «Гермеса» хватило этих секунд.
«Полтава» начала поворот, и даже ее искусственный интеллект не успел осознать, что «Гермес» уже развернулся и пошел на перехват.
* * *
Коммодор Хоуэлл безудержно ругался, видя исчезновение обоих приводов Фассета, а то, что он видел это в подробностях, только усугубляло его злость. Каков идиот! После такого блестящего начала такая бездарность! Мичманишка второго года не подошел бы так близко к массе привода врага, особенно если из-за неравенства сил враг все равно обречен.
Но Хоуэлл ничего не мог сделать. Его эскадра была еще в пятнадцати световых минутах от Элизиума, слишком далеко для любого вида связи, чтобы предотвратить катастрофу. И он должен сидеть и беспомощно наблюдать, как гибнет четверть его линейного флота.
Он глубоко вздохнул и заставил себя сконцентрироваться на других задачах. У него были другие заботы. Например, что делает губернатор планеты со своим беспилотным зондом?
Этот беспилотный аппарат оставался единственной угрозой для сил Хоуэлла. Безоружное судно не могло стрелять, но оно могло поведать Флоту слишком много, уйдя с информацией о «Полтаве». Если бы Ортиц не подставил под удар свою кретинскую задницу, угроза была бы минимальной. Даже если бы губернатор понял, как уничтожен дубль корвета, и заблокировал команду самоуничтожения, оружие «Полтавы» легко сбило бы его в атмосфере. Силы Хоуэлла были для этого на слишком большом удалении. На таком расстоянии было сложно даже поймать его лучом связи.
– Думаешь, они нас опознали? – обратился он для самоуспокоения к начальнику штаба.
Выражение лица Алексова его вовсе не успокоило.
– Конечно. Уж форты во всяком случае. Если они успели проинформировать наземные службы… а мы должны полагать, что успели… то планета знает, что мы принадлежим Флоту. Более того, Контроль сообщает, что сенсоры их порта в состоянии интерпретировать картину излучений «Полтавы». Этого достаточно, чтобы опознать ее по базе данных Флота.
– Дьявол. – Хоуэлл сосредоточенно крутил мочку уха. Этого он боялся больше всего. Сама атака не вызывала опасений, если Контроль ни в чем не ошибся. Но если произойдет утечка информации, то их основная задача полетит коту под хвост. Он и его люди реально станут тем, кем и были: заурядными пиратами.
– Может, мне не стоило спорить по поводу двух судов, – кисло добавил Алексов.
– Тебе не в чем винить себя. Ортиц выполнил свою задачу. Контроль предупредил о допустимости только одного «законного» судна. Откуда ж мы могли знать…
Коммодор неожиданно выругался и дернулся к оперативному офицеру. Световые сенсоры не могли засечь левитационный подъем беспилотного зонда с планеты, но голубую искру его привода Фассета ни с чем нельзя было спутать.
– Код! – рявкнул коммодор, и оперативный офицер кивнул.
– Пошел, – подтвердил коммандер Рендлман.
Хоуэлл откинулся в своем командном кресле. Оставалось только ждать. Его команда самоуничтожения шла со скоростью света, и требовалась тридцать одна минута, чтобы она достигла зонда. Он узнает, удалось ли его уничтожить, лишь когда корабли подойдут к планете.
Глава 10
Сирены продолжали завывать, когда корабли Хоуэлла вышли к Элизиуму. Они не выходили на связь с планетой, что красноречиво свидетельствовало об их намерениях.
Губернатор находился в центре связи и наблюдал, как штаб координирует мобилизацию Элизиума. Милиция реагировала с удивительной скоростью и слаженностью, но он создавал ее только в качестве морального фактора, чтобы показать – он что-то делает. Он не ожидал, что вообще сможет ее мобилизовать, поэтому дальнейшие планы по ее применению сводились к полной неразберихе. В эвакуационных центрах творилось нечто невообразимое, доклады и запросы их руководителей становились все более нервными.
Засветился экран спецсвязи, на нем появился, уже в полном боевом снаряжении, майор морской пехоты фон Гаммель, командир местного гарнизона. Его глаза, несмотря на читаемую в них напряженность, были спокойными. Он по-военному приветствовал губернатора и доложил:
– Губернатор, мои люди занимают позиции. Мы будем готовы еще до запуска бандитами их «шаттлов».
– Отлично! – Губернатор попытался придать своему голосу оттенок бодрости, но он знал так же хорошо, как и сам фон Гаммель, что шансов у морской пехоты крайне мало.
– Полковник милиции Иванов сообщает, что его люди несколько отстают от графика. Думаю, они все же успеют развернуться к моменту атаки на их местный периметр. – На этот раз губернатор просто кивнул. Даже фон Гаммель, который с самого начала всерьез поддерживал концепцию местной милиции, не смог вложить в свой голос достаточно уверенности, когда говорил о ней. Еще менее уверенно он продолжил: – Сэр, я получил довольно странную информацию об этом линейном крейсере…
– Да, это верно. – Губернатор понял его с полуслова, и лицо фон Гаммеля напряглось. – Орбита подтвердила, что это корабль Флота. Мы приняли также последнее сообщение с «Гермеса» перед тараном. Они однозначно опознали его. Это было судно Его Величества «Полтава». Согласно реестру, оно пошло на слом двадцать два месяца назад. Очевидно, это не так.
– Черт! – Губернатор, обычно строго соблюдавший этикет, даже не поморщился, когда фон Гаммель выругался. – Это значит, что эти ублюдки на судах Флота, со всеми последствиями для наземных операций. – Майор думал вслух и мрачнел на глазах. – Мы не сможем удержать столицу против таких сил, а у них есть орбитальные средства для уничтожения любой фиксированной позиции. Боюсь, что нашим единственным выбором остаются «Фермопилы».
– Согласен. Мы пытаемся провести эвакуацию, но нам не хватает по крайней мере шести часов. Мы не сможем спасти всех.
– Мы попытаемся продержаться подольше, но вряд ли этого будет достаточно, сэр.
– Понятно, майор. Да поможет вам Бог.
– И вам тоже. Мы оба нуждаемся в этом.
* * *
Глаза коммодора Хоуэлла были прикованы к экрану, на котором передвигалась точка убегающего губернаторского зонда, в то время как его корабли занимали орбиту атаки, систематически очищая ее от всех встречающихся объектов, чтобы уничтожить все возможные записи о себе. Сигналы готовности «шаттлов» атаки мелькали в его мозгу на заднем плане, подаваемые по киберсети от Рендлмана. Хоуэлла беспокоила не эта фаза операции.
Он знал все о милиции Элизиума, и они с Алексовым с самого начала предполагали, что защитники будут вынуждены использовать план «Фермопилы». Это был единственный вариант, имевший хоть какой-то смысл.
Он осознал, что его пальцы поднимаются ко рту, и опустил руку, прежде чем начал грызть ногти. Губернаторский зонд набрал уже девяносто процентов скорости света; их сигнал имел в своем распоряжении только три минуты, чтобы перехватить его перед входом в сверхсветовой коридор. Да еще будет ли толк от этого перехвата… Если они заблокировали код…
Боже, как он ненавидел это ожидание! Но сократить его было невозможно, поэтому Хоуэлл решительно повернулся к голографическому изображению планеты, пытаясь думать о чем-то другом.
«Фермопилы» обещали осложнения. Хотя Элизиум стал инкорпорированным Миром, представленным в Сенате, уже двенадцать лет назад, его население едва насчитывало тридцать миллионов. Слишком много для тотального рейда (как на Мэтисоне), но слишком мало, чтобы создать промышленные и финансовые центры, аккумулирующие ценности для легкого их изъятия. Лишь одно делало Элизиум достойной целью: исследовательский центр Генетической Корпорации. Все секреты ведущего генетического консорциума Империи ожидали их в банках данных этого учреждения. Это было поистине сокровище, груз, который мог окупить две такие эскадры, как у Хоуэлла, но который можно с легкостью разместить на любом его корабле.
Эта вожделенная цель находилась в центре столицы планеты, небольшого города с населением чуть более миллиона человек. Трудности предвиделись из-за городской застройки. Защитники города знали, какова цель пиратов. План «Фермопилы» предусматривал концентрацию обороны вокруг зданий Генетической Корпорации, где Хоуэлл не мог использовать тяжелое оружие для поддержки своих войск из-за опасения уничтожить то, что должен был захватить.
Операция обещала быть жестокой, особенно для гражданского населения, и это тоже было частью плана. Максимум устрашения. Террористическая кампания против самой Империи. Когда-то Джеймс Хоуэлл отдал бы жизнь, чтобы остановить таких, каким он стал сейчас.
Он закусил губу, проклиная свой ум, ожесточавший его в такие моменты. Что сделано, то сделано, что прошло, то прошло. Конечная цель оправдывает…
– Есть, клянусь Богом!
Хоуэлл повернулся на возбужденный возглас Рендлмана, и тусклое удовлетворение проскользнуло в его глазах, когда он осознал, насколько успешно отвлекся от зонда. Но голубая точка исчезла, и он облегченно вздохнул.
– Начинаем фазу два, – тихо сказал он.
* * *
Губернатор уставился на своего офицера связи:
– Но… как? Он ведь был более чем в четырнадцати световых минутах…
– Я не знаю. Он был вне дальности луча, ни одна из их ракет не могла догнать его. Как будто… – Офицер связи смолкла, ее лицо исказилось внезапной догадкой и приступом ненависти к самой себе. – Код самоуничтожения! – Она стукнула себя кулаком по голове. – Идиотка! Идиотка! Я должна была предположить, что случилось с дублем «Гермеса»! Почему я такая идиотка…
– О чем вы говорите, лейтенант? – удивился губернатор, и она овладела собой.
– Я знала, что они сбили дубль «Гермеса», но думала, что они достали его ракетой. А они использовали флотский код самоподрыва.
– Но это невозможно! Они не могли…
– Могли, губернатор. – Лицо лейтенанта осунулось, ее голос наполнился горечью. – Они не просто пользуются кораблями Флота. Я думала сначала, что какой-то сукин сын скупил корпуса… они не просто лом, даже разоборудованные… Но у них базы данных Флота, включая секретные.
– Бог мой! – прошептал губернатор. Он откинулся на спинку кресла. Руки его задрожали, когда он представил масштаб предательства, стоявшего за этим.
– Совершенно верно. И из-за моей глупости… моей глупости!., мы не можем никому сообщить.
Атакующие «шаттлы» заскользили по ночному небу Элизиума. Первая волна состояла из «бенгалов», вторая из старых, но все еще смертельных «леопардов». Навстречу им поднялась горстка ракет местной самообороны, и пара «шаттлов» погибла от прямых попаданий.
Это было единственным успехом противовоздушной обороны города. Штурмовые «шаттлы» могли справиться с наземными сооружениями высокой степени защиты, и позиции ракетных установок были тотчас уничтожены высокоскоростными кинетическими снарядами. Следующий пуск этих снарядов, подлетающих к цели на одной десятой скорости света, был хладнокровно нацелен на эвакоцентры и резиденцию губернатора. На их месте возникли гигантские огненные шары, поглотившие все живое. Майор фон Гаммель проклинал умы и души, управлявшие оружием. Это была не атака, это была бойня, умышленное уничтожение гражданских лиц людьми, знавшими, где находятся эвакуационные центры. Они не спасли никого. Больше того, они собрали население в удобные цели для массовых убийц!
Но почему? Майор фон Гаммель знакомился с докладами о предыдущих рейдах. Там не было ничего подобного. Каков смысл? Требование сдачи под угрозой такой атаки – логично. Это – нет.
Разрывы сотрясали почву, и он начал отдавать команды. Губернатор погиб, теперь он должен действовать самостоятельно. Смысла в постепенном отходе не было. Гражданские, которых он надеялся прикрыть, были мертвы, и майор перевел своих людей на внутренний периметр.
* * *
Хоуэлл наблюдал, как вспышки света откусывали части голографического изображения города, и в глубине души переживал то же, что и майор фон Гаммель. Но люди в этих эвакоцентрах все равно прожили бы еще несколько часов, не больше, а паника от ударов может помешать координации действий защитников. Все, что сокращает его потери, целесообразно. Особенно если это убийство людей, которые еще просто не знают, что уже мертвы.
«Шаттлы» первой волны приземлились, высаживая бронированных бойцов. Активная боевая броня отблескивала в пламени пожаров, охвативших город. Штурмовые команды сгруппировались и устремились к его центру.
* * *
Майор фон Гаммель находился перед своим тактическим дисплеем. Страха он больше не испытывал. Ярость еще потрескивала в его крови, но и она была подавлена, зарыта под холодной сконцентрированностью. Он и его люди были морскими пехотинцами, воспитанными четырехвековой традицией. Они были всем, что стояло между городом и его убийцами. Они не могли остановить убийц, и каждый из них это знал… и каждый знал, что умрет, пытаясь это сделать.
Пираты предприняли концентрическое наступление, надеясь уничтожить его людей с ходу. Они направлялись точно на его первоначальные позиции. Майор наблюдал за ними и оскалил зубы, более не удивляясь точности, с которой были поражены эвакоцентры. Они знали каждую деталь о планировании обороны Элизиума, но они не могли знать, что майор сменил практически все позиции во время тактических упражнений на последней неделе. Он включил свою командную тактическую связь:
– Не открывать огонь, повторяю, не открывать огонь без моей команды.
Приземлились новые «шаттлы», сопровождаемые его тактическими сенсорами, и лицо майора стало еще серьезнее. Это были не штурмовые машины, это были грузовики, и их присутствие могло означать только одно: рейдеры собирались применить тяжелые боевые единицы.
* * *
Штурмовые команды с осторожной уверенностью стягивались к оборонительным позициям Элизиума. Первые танки выгрузились и начали продвижение вперед. Приказы и донесения сопровождали каждый шаг. Никто не ожидал простой прогулки. Против них была морская пехота. Но они точно знали диспозицию противника, и поэтому им предстояло скорее тактическое учение с живым боезапасом, чем полномасштабный бой.
* * *
Фон Гаммель смотрел на дисплей. Авангард рейдеров был уже внутри его периметра в дюжине точек. Если его люди были и не там, где их ожидали обнаружить пираты, то все же не слишком далеко. Лишь несколько позиций могли перекрывать пути подхода.
Одна из колонн вторжения двигалась прямо на его командный пункт, щупальце смерти, протягивающееся к сердцу города. Фон Гаммель подобрал винтовку. У него было слишком мало людей, чтобы самому со штабом ограничиться руководством, не участвуя в боевых действиях.
С его тридцатимиллиметровой «винтовкой» можно было управляться, только будучи оснащенным боевой броней с внешним скелетом. Вольфрамовые сердечники ее заряда были вчетверо тяжелее, чем у винтовок, которыми оснащалась небронированная пехота. Он осторожно продвинул свое оружие по краю крыши.
– Огонь! – раздалась наконец его команда.
* * *
Упорядоченное наступление превратилось в хаос.
Рейдеры кричали, умирая в урагане скоростного вольфрама Две сотни винтовок, аналог автоматической пушки, ударили в упор. Такого огня не могла выдержать даже боевая броня. Пятнадцатимиллиметровые сердечники сметали их, как разорванных кукол. Пусковые установки отделений огневой поддержки плевались плазменными гранатами и концентрированной взрывчаткой. Тщательно проработанный инструктаж Алексова оказался смертельной ловушкой. Рейдеры знали, где находятся защитники, поэтому их авангард и фланги пали жертвой своей уверенности.
Даже застигнутым врасплох, им хватало огневой мощи, чтобы овладеть ситуацией. Но у них больше не было воли. Они даже не отстреливались, просто побежали, подгоняемые смертельной лавиной огня, стараясь выйти из его зоны.
* * *
– Перегруппироваться! Занимаем позицию «гамма». Повторяю, позиция «гамма».
Люди фон Гаммеля мгновенно отреагировали, покидая позиции, отмеченные их атакой для рейдеров. В этот раз дым, ужас и неразбериха были на их стороне. Противник не мог заметить отхода на новые позиции.
Они хорошо поработали, думал фон Гаммель. Погасло едва полдюжины маяков его людей, а рейдеры были смолоты.
Но другого такого шанса не будет. Враг не знал их точных позиций, но знал теперь их план действий. Такой жирной мишени они больше не изобразят. У них танки, у них, наконец, штурмовые «шаттлы»…
* * *
Хоуэлл наблюдал за лицом Алексова, когда приходили доклады. Другой бы на его месте ругался. В самом крайнем случае другой бы хоть что-то произнес. Алексов только сжал губы и начал разбираться в хаосе.
Коммодор отвел взгляд, благодарный Алексову за спокойствие, но совершенно неспособный его понять. Он прошелся взглядом по посту управления и нахмурился. Коммандер Ватанабе напряженно сидел в кресле помощника артиллерийского офицера. На его лбу блестел пот, лицо было бледным. Он напряженно всматривался в огонь, терзавший затемненный город.
Хоуэлл повернул голову и посмотрел на Рэчел Шу. Она тоже следила за Ватанабе суженными до щелочек глазами.
* * *
Дымная заря осветила наконец небо. Майор фон Гаммель не ожидал увидеть восход солнца, но очень хотел, потому что знал, что до заката ему не дожить. В его венах пульсировал не страх, а грозное, мстительное удовлетворение. Он и все, кто остался от его батальона, едва рота морских пехотинцев, отошли на последние позиции, и улицы позади были усеяны трупами. Слишком много было своих, еще больше гражданских, но там лежало и больше шести сотен рейдеров, там дымились девять выгоревших танков. Его взвод противовоздушной обороны даже добавил к бойне три «бенгала». Враг не смел применять сверхскоростные снаряды рядом с корпусами Генетической Корпорации. Они вынуждены были атаковать с бреющего полета и подставляться под зенитные ракеты.
Приближался финал. Изощренным тактическим маневрированием майор оттягивал конец как только мог, но боеприпасы были на исходе, последние резервы введены и использованы. Они не выдержат следующей атаки, а с прорывом последнего периметра его командные функции растворятся в безумии комнатных боев, которые могут окончиться только одним.
Он все это знал. Но он осознал и другое в эту кошмарную ночь. Это не были пираты. Он не знал, кто они были, но ни один пиратский командир не продолжил бы таких яростных атак и не потерпел бы таких потерь. А если бы попытался, его люди подняли бы мятеж. Это были не пираты, а бойня в эвакуационных центрах только подтверждала его уверенность.
Они собирались уничтожить город. Они собирались стереть его с лица планеты вне зависимости от того, захватят они свой приз или нет. Это было частью их тактики, и в этом было нечто большее, чем грубый садизм. Он слишком устал, чтобы думать ясно, но казалось, они хотят уничтожить всех свидетелей, чтобы сохранить какой-то секрет.
Он не имел представления, что это за секрет, да это и не имело значения. Никто из его людей не собирался сдаваться мясникам, которые насиловали и пытали на Моли и Бригадоне, на Мэтисоне. И не было более причины сохранять базу данных Генетической Корпорации как предмет для переговоров. Он лежал на балконе, глядя в дымное небо, и ждал.
* * *
– Ладно. – Даже Алексов был истощен. Это было слышно по голосу.
Хоуэлл с трудом верил числам своих потерь. Начальник штаба уставился на изображение наземного командира на своем экране, на лице которого читалась ужасная усталость. Только на возмещение потерь наземных сил уйдут месяцы… Хоуэлла подмывало прекратить все это, но они зашли слишком далеко. Он подумал, что, как бы все ни сложилось, главная цель достигнута. Новости о случившемся на Элизиуме потрясут Империю в ее основах.
– Еще рывок, и вы там. Понятно? – сказал Алексов.
– Понятно, – устало ответил подчиненный, и начальник штаба кивнул:
– Тогда давайте, полковник.
* * *
Фон Гаммель услышал внезапное крещендо огня и движение танков. Его люди стреляли, но у них почти не осталось боезапаса, их ряды были до слез немногочисленны. Маяки исчезали с экрана с катастрофической скоростью, и он со вздохом выключил прибор.
Он сел, всматриваясь в небо на востоке, по лицу катились слезы. Не за себя, а за его людей, которые все это сделали и о которых никто никогда не узнает.
Южный периметр прорван. Они не дрогнули и не отошли, они просто умерли, мужчины и женщины, которые его держали. Атакующие ринулись в прорыв, в то время как пылающая рука небесного светила протянулась над разбитым горизонтом. Фон Гаммель широко раскрыл глаза, впитывая в себя эту красоту, и нажал на кнопку.
* * *
Коммодор Джеймс Хоуэлл в ужасе смотрел на растущий огненный шар в центре города. Шар распухал и вздымался, сметая сооружения Генетической Корпорации и все, что он собирался там украсть, поглотив заодно половину оставшихся у него наземных войск, как какой-то дракон из земных мифов.
– Черт. – Это был Алексов. Голос холодный и почти бесстрастный. Хоуэллу захотелось наорать на него, но он сдержался. Что толку?
– Собирайте наземные силы, – сказал он Рендлману.
– Есть, сэр. Перейти к вторичным целям?
– Нет. – Хоуэлл наблюдал, как опадает огненный шар, и удивлялся, как мало пострадал от взрыва город. Кто закладывал эти заряды, тот знал свое дело. – Нет. Мы и так потеряли слишком многих за ночь, а там еще эта проклятая милиция. Отбой.
– Да, сэр.
Хоуэлл откинулся и потер лаза. Этот заряд саморазрушения никогда не был частью «Фермопил». Значит, кто-то там, внизу, догадался обо всем?
– Переходим к фазе четыре, – сказал он спокойно.
«Шаттлы» поднялись с едва ли третью личного состава, с которым они приземлялись. Выжившие в бою выходили на палубы судна, пошатываясь и спотыкаясь, ошеломленные кровью и хаосом своей «прогулки». Это был их первый провал, и Хоуэлл пытался скрыть от себя самого опасения за последствия. Не за себя. Контроль будет вполне удовлетворен итогами операции, а боевое оборудование и пушечное мясо для приведения его в действие гораздо доступнее, чем космические корабли.
Нет, он опасался за своих людей. Он боялся действия этой неудачи на их боевой дух. Он уже знал, что Контроль собирается подобрать для следующих операций более легкие цели. У него будет много новых людей, а ветеранам нужны легкие победы ради уверенности в себе.
Хоуэлл сложил руки на коленях. Пора было кончать, и он повернулся к артиллерийскому офицеру:
– Мы готовы выполнить фазу четыре, коммандер Рахман?
– Да, сэр. Цели для ракет определены, данные введены.
– Хорошо. – Хоуэлл вгляделся в лицо артиллерийского офицера. На нем отражалось если не спокойствие, то собранность и готовность. Но лицо коммандера Ватанабе… – Коммандер Ватанабе, – голос Хоуэлла был очень спокойным, – приступайте к фазе четыре.
Ватанабе вздрогнул, его лицо исказилось. Он поднял взгляд на командира, затем опустил его на панель управления, на коды всех городов планеты Элизиум.
– Я…
– Я отдал вам приказ, коммандер Ватанабе, – сказал Хоуэлл, и его глаза зафиксировали Рэчел Шу.
– Прошу вас, сэр, – прошептал Ватанабе. – Я… Я не…
– Вы отказываетесь выполнить приказ? – Глаза коммандера метнулись вверх, уловив почти сочувственную нотку в голосе Хоуэлла. – Я могу вас понять, коммандер, но вы один из моих офицеров. В качестве такового вы не имеете права ни обсуждать мои приказы, ни решать, каким из них вы будете повиноваться. Вы поняли меня, коммандер Ватанабе?
На командном посту стало очень тихо. Коммандер закрыл глаза. Затем он встал и сдернул с головы гарнитуру синтетической связи.
– Извините, сэр. – Его голос был хриплым. – Я не могу. Я просто не в состоянии.
– Вижу. Очень жаль, – тихо сказал Хоуэлл и кивнул Рэчел Шу.
Сверкнул изумрудный луч. Он ударил точно в основание черепа Ватанабе, и его тело выгнулось в спазме. Это была уже реакция мертвеца, сокращение мышц, не более.
Тело сползло на палубу. Кто-то закашлялся от вони жженого волоса, но никто не двигался. Было слышно, как шуршит пластик и металл о кожу кобуры, в которую Рэчел Шу с легким отвращением на лице вкладывала оружие.
– Коммандер Рахман, – сказал Хоуэлл, и старший артиллерийский офицер выпрямился в кресле:
– Да, сэр?
– Приступайте к фазе четыре.
