Аланда не тешила себя иллюзиями: она уже почти мертва, посох давал ей только видимость жизни, жизни, занятой у магии посоха. Из последних сил она потянула зеленый сок-энергию из древнего сука, а через него, из самой земли. Она чувствовала, как сосет его из почвы прямо в свои вены; она чувствовала каждый корень и каждую живую жилку под землей; сок тек из них, становясь ее кровью. Еще раз она ощутила магию посоха: опять она была молодой, солнечный свет, хранившийся в этих корнях, тек через нее и вырывался из конца посоха зеленым фосфоресцирующим светом. Перед ее глазами пролетели сцены детства, а вот ее муж, Теодрик, его волосы сияют золотом в свете солнца, вот день их свадьбы, улица завалена подаренными на свадьбу цветами…

Внезапно ее глаза открылись и она очнулась от грёз. Она должна помнить, что посох только льстит и обманывает ее. Она, как пустая шелуха — и посох может продлить ее жизнь совсем ненадолго.

Но она должна добраться до Астрагала — ее помощь нужна остальным. Она пошла, сама не зная куда, посох потащил ее вперед.

Аланда пересекла неровные волны замерзшей реки и начала карабкаться на другой берег. Выше и выше, она шла через лесную чащу, постоянно зовя товарищей, но густой туман заглушал все звуки. Сколько она прошла? Может быть милю, может быть больше, решила она, от того места, где погиб горец. Теперь река далеко за ней. Если остальные живы, они должны идти в этом же направлении, к развалинам Астрагала.

Все умирало и гасло в этом холодном тумане, и, когда холод усилился, свет посоха тоже начал умирать. Она знала, что умрет, когда свет исчезнет: ее час приближался. Туман слегка поредел, когда она забралась повыше. И тут она нашла первый признак того, что кто-то еще выжил. Вырванный клочок платья, платья Талассы; она носила его под меховым плащом. Надежды Аланды возросли. Таласса должна выжить, она — Светоносица.

Она остановилась и внимательно осмотрела клочок материи в узком круге света от посоха. Ага, есть еще две цепочки следов ног, очень странных, около дерева. Она положила руки на них и, призвав магию своего народа, попросила землю рассказать ей, кто прошел здесь, и почувствовала ответное теплое покалывание — кто бы не прошел здесь, это было совсем недавно. Она знала, что одной из них была Таласса, но кому принадлежит вторые следы? Из них не шло никакое тепло. Напротив, холод, ничтожность. Аланда, нагнувшаяся над следами, напряглась, как пружина. Двойник? В последний раз она видела его, когда они пересекали реку, примерно час назад. Он либо шел за Талассой, либо схватил ее, судя по смешавшимся следам на земле.

Она пошла по следу. В воздухе было холодно, но посох хорошо грел ее старые кости. Опять она услышала вой волка, на этот раз намного ближе. Вместе с воем наверх прилетела зловонная струя разлагающейся плоти, спутанного меха, нечистой кожи и незаживших ран. Она захромала вверх так быстро, как только могла, но от спешки стало только хуже; порвалась ее связь с землей. С внезапным шипением свет посоха сжался до маленького пятнышка, как бы потушенный страшным зловонием, которое наполнило мрачный туман. Тем не менее в нем еще осталось немного магии, так как она чувствовала, что он тянет ее руки за собой, как жезл лозоходца, и указывает, куда надо идти. По одну сторону от себя он чувствовала иголки ёлок, по другую было пустое пространство, дорога уводил прочь от русла реки.

Через час Аланда вышла из облака холодного тумана: луна почти села, значит скоро рассвет.

С каждой секундой она уставала все больше и больше, вот она уже начала спотыкаться на каменной дороге, шедшей опасно близко к краю обрыва. Аланда знала, что скоро может упасть, она и так уже с трудом держала равновесие. Но она не может отдыхать здесь. Аланда прошла еще немного вперед и скорее почувствовала, чем увидела, что перед ней маленькое плато, прижавшееся к склону горы: она чувствовала, как под ногами ломаются замерзшие травинки. Она остановилась, оперлась о посох, и теперь, когда она стояла, он опять начал светиться. Благодаря его свету Аланда опять увидела мир вокруг: она стояла на маленькой полянке. Вокруг нее находилось кольцо сожженных молниями, но стоящих стволов деревьев, а дальше, на плато, спутанный клубок упавших. Они образовывали огромную куча из веток и стволов, их могучие пни медленно гнили, возвращаясь обратно в землю. Она посмотрела дальше, и увидела слабое мерцание далекого озера: Озеро Лорн.

Она села на ствол упавшего дерева, кора которого заросла грибами, и прислушалась, надеясь услышать Уртреда, Талассу или Джайала, зовущих ее. Но она знала, что никто не будет кричать — если они живы, они будут молчать, пока не настанет день.

С детства она умела управлять ритмами природы, животные и птицы покорно выполняли ее желания, растения нагибались и извивались так, как она хотела; она заставила болото вырастить помост после смерти Фуртала, и приказала лилиям построить мост через ров в Тралле. А разве здесь не Астрагал, родина ее народа, где природа была намного более могущественна?

За все время, что они были в лесу, она не услышал ни одного зверя и решила, что зима изгнала их всех из леса. Ее сознание вошло в стволы деревьев, окружавших ее, как молчаливые призраки поляны. Она стала просить их выполнить ее просьбу. В ответ она услышала мрачные размышления, как если бы они до сих пор переживали свою смерть много лет назад, и молчаливо горевали.

Ее книги рассказывали ей о священных лирах, сделанных из стволов этих деревьев, о дворцах, возведенных из древней древесины: книги говорили, что в них даже стены могли петь, а весь лес пел веселые песни от рассвета до заката. Теперь от той магии не осталось и следа. Когда настал конец мира, Ведьмы бежали из их столицы, Чудь изменилась, стала выглядеть так, как сейчас, и магия ушла из этого места. Только один народ выжил и остался таким, как был: народ Лорна. Нашел ли Иллгилл эту страну?

Но потом ей показалось, что она слышит песню, песню, которую, казалось, пел посох в ее руках и еще кто-то далекий, песня неслась из леса на седловине между вершиной горы и более низким пиком. Она посмотрела вниз, и, не в первый раз за сегодняшний день, она увидела, что посох светится ярким зеленым светом. Свет становился все ярче и ярче, пока вокруг ствола дерева не появился круг чистейшего изумрудного цвета.

Она встала, забыв о слабости, и пошла вперед, на вершину, сойдя с дороги и идя по тропинке на склоне горы, которой, похоже, пользовались крайне редко. Недалеко от себя она увидела ответное сияние, из седловины между двумя пика. Она пересекла бурный ручей и нашла тропинку, которая, извиваясь, вела вверх. Так, постепенно, она оказалась на зеленой поляне, вытянувшейся между двумя хребтами, вокруг которой стояло множество самых разных камней. А за ними, на верхушке холма, находился низкий дом: первое человеческое жилье, которое она видела после башни на краю леса. Длинные, покосившиеся дымовые трубы поднимались в ночное небо, как скрюченные руки деревьев, карнизы упали на землю и валялись перед домом. Тут же стояли три тотемных столба, увешанные мехами и черепами лесных животных, скрепленными кожаными ремнями, легкий ветер слегка раскачивал их. В доме было маленькое круглое окно, из которого лился зеленый свет. Оттуда лилась песня, Аланда осторожно вошла в дверь и впилась взглядом в ярко освещенную внутренность дома.

Этот мир всегда был живой: семя жизни находилось внутри любого предмета, от неподвижного камня до человеческого тела. И в каждом таком предмете сила Ре проявлялась по разному. Тем не менее то, что увидели голубые глаза Аланды, поразило даже ее, за всю свою долгую жизнь она не видела ничего подобного. Дух леса раскрыл свою суть, воплотившись в танцующих туманных силуэтах, высоких и грациозных, сотканных из зеленого цвета, которые порхали по комнате. Это был жилой дом, построенный из живых сердец деревьев, на стенах которого были вырезаны руны и буквы старинного Языка Огня. Каждый уголок и каждая щель были сделаны из дерева, и отовсюду бил яркий медовый свет. Сотканные из света фигуры, на вид казались людьми, высокими и гибкими, прекрасными людьми, мужчинами и женщинами в расцвете лет, духами ее народа; они приветствовали ее возвращение домой. Они пели, плавая и ныряя по комнате, и Аланда почувствовала себя очарованной звуками их музыки. Дверь сама открылась перед ней, она вошла, держа посох высоко перед собой. При виде ее духи леса закружились с сумасшедшей скоростью.

Сама комната была, казалось, приготовлена для банкета: длинный стол протянулся во всю ее длину. Она уселась на старый, вырезанный из дерева стул в самом конце стола. Как только она коснулась его, все узлы на нем пустили ростки и превратились в листья, из центра листвы появились желуди. Крутящиеся фигуры стали подплывать все ближе и ближе, пока она не потерялась в водовороте света: из него выплыли странные видения, лес, сияющий на рассвете мира, ее народ, работающий при помощи своей магии, по воздуху мчатся колесницы, запряженные изрыгающими огонь жеребцами Богов. А еще она увидела дворцы, в которых жили Боги, пронзающие облака башни и стены, которые всегда сверкали как сталь, на восток отсюда, на Сияющей Равнине. Все это она увидела за какие-то мгновения, может быть за две или три секунды, но каждая секунда длилась как вечность, так что ей показалось, что во время этих видений она прожила множество эонов.

Увидела она и конец земного рая, яростное уничтожение всех и вся во время последний битвы богов, рождение новой человеческой расы из зловонных болот, которые остались от рек и озер Лорна. Нечистой расы: Полунощной Чуди.

И она увидела место, где стояло вечное лето и всегда сияла луна: королевство Лорн.

Тем не менее она знала, что видение Лорна прошло не из этого мира: оно было каким-то далеким. Она услышала голоса, которые сказали ей, что это была луна: значит луна — ворота в Лорн. Но никаких других ключей к тайне она не получила.

Пенье духов, быстрое и энергичное несколько мгновений назад, замедлилось и стало тихим, Аланда почувствовала, как на нее опускается дремота, и подумала о том, как замечательно было бы опереться головой, хотя бы на мгновение, на подголовник за ней. Ее голова опустилась на него, и она почувствовала, что к ней прикоснулся лес и стал убаюкивать ее, как мать, которая берет спящую головку своего ребенка в руки и поет ему песни о давно прошедших днях. Она почувствовала, как медленно и плавно скользит по темному склону, и она заснула, таким глубоким и спокойным сном, каким не спала ни разу за последние семь лет.

Аланда проснулась: ее голова лежала на том самом упавшем дереве, на котором она сидела на поляне, окруженной кольцом сожженных молнией дубов; посох она сжимала в руке. Садящаяся луна все еще висела над лесистым кряжем на востоке, и она сообразила, что прошло всего несколько секунд. Это было только видение — тем не менее сковывающая ее слабость исчезла. Она в очередной раз поразилась силе посоха — она почувствовала, насколько освежил ее магический сон, которым она заснула, несмотря на то, что хотела немедленно идти дальше. Она должна найти остальных и рассказать им то, что она узнала во сне: луна является ключом к воротам Лорна.

Аланда встала на ноги и полезла на гору. Посох опять ярко сиял, и благодаря ему она легко шла дальше, хотя луна уже села за кряж, оставив за собой на небе только послесвечение. Она дошла до места, где дорога раздваивалась. Одна тропа, более широкая, поворачивала направо, а потом устремлялась резко вверх, прямо на вершину, другая шла вокруг горы на юг по пологому склону, с нее была видна долина реки, текущей далеко внизу. Сквозь стволы нарядных деревьев впереди, она видела, что весь склон горы покрыт холодным белым туманом. Волк опять стал нематериальным, превратился в туман и ищет ее. Аланда уже собиралась пойти налево, когда почувствовала, что посох уколол ее в руку, как будто требуя, чтобы она избрала вторую, опасную дорогу. Почему? Она было испугалась, но вспомнила, что посох верно вел ее из Годы — надо подчиняться. Она повернула на развилке направо.

Воздух стал заметно холоднее, прямо перед ней стволы елей заволок плотный, заглушающий звуки туман. Аланда шла через самую гущу тумана. Но посох освещал дорогу и удерживал ее от смертельного падения в пропасть справа. Земля под ее ногами была усыпана кристалликами льда, лопавшимися с громким треском, когда она наступала на них. Между деревьями свисала гигантская паутина, ее бело-стальные нити казались сделанными из металла, а с покрытых льдов веток свисали странные ледяные плоды, похожие на гнезда исполинских ос.

Откуда-то спереди донесся вой, и в воздухе закружились толстые кристаллы снега, еще более сухие, чем пепел на ее губах. Она увидела вспышку красноватого света, быстро потухшую, и услышал что-то вроде свиста, слабо донесшегося до нее через сильный снегопад. Несмотря на страх, она шла вперед, стряхивая снег со своих глаз. И опять воздух стал плотным и едким, окрасился в желтый цвет, запахло гниением и разложением.

И тогда Аланда увидела его. Существо, такое же высокое, как и окружающие ее деревья, застыло, изогнувшись, поперек дороги: наполовину человек, наполовину волк, оно стояло на задних лапах, вытянув вперед две когтистые руки. Кем бы Фенрис не был раньше, теперь он преобразился, приняв человеческую внешность, которая, быть может, когда-то была его, перед тем, как он родился в Черном Пруде. И он был так высок, что выглядел так, как будто занимал все место между землей и небом.

Ее ноги, казалось, обрели собственную жизнь: она продолжала идти, приближаясь к Фенрису все ближе и ближе. Но волк не глядел на нее: его замораживающее дыхание обжигало черную землю перед ним. Он выбросил вперед свои скрюченные пальцы, и земля перед ним в тот же миг покрылась паутиной инея. И тогда она увидела фигуру, отчаянно пытавшуюся сбросить с себя ледяные узы. Вспышка красного света осветила внутренность паутины, и она увидела, что это такое: свет Зуба Дракона, Джайал. Но лед уже сковал молодого Иллгилла, свет меча был слабым и туманным, как если бы шел издалека. Пока она смотрела, волк глубоко вдохнул холодный воздух, собираясь убить жертву.

Но прежде, чем он выдохнул из себя смерть, Аланда описала посохом в воздухе полукруг. Поляну и волка залил сильный белый свет, создание повернулось, в его глазах сверкнул адский огонь, челюсти напряглись, едкая слюна полилась изо рта, обжигая землю. Свет, казалось, остановил время: снежинки замерзли в полете, ветер, который только что дул, мгновенно умер.

И тогда Аланда посмотрела вверх, выше оскаленных челюстей. Туман убегал от ее взгляда, создавая тоннель, ведущий в небо. Там были звезды, дом далеких богов, они сверкали через застывший в воздухе снег и неподвижные ветки деревьев. Она нашла одну из них: Сириус, Собачья Звезда, самая яркая звезда на небе. Душа Аланды устремилась вверх, через пространство, через многослойную голубизну и пурпур неба, все выше и выше, пока земля не осталась далеко внизу. Глубочайшая темнота пустоты окружила ее, звезда сверкала все ярче и ярче, до тех пор, пока она не оказалась перед движущимися желто-оранжевыми газовыми облаками, облаками, которые посылали огромные сгустки пламени через тысячи миль пустого пространства, а потом перед ней не было ничего, кроме звезды, и она потянула ее огненную силу в посох…

Белый свет вырвался из него, чистый свет, нагретый до температуры, которую человек не в состоянии представить. Через долю секунду, в мгновение ока, раскаленный добела свет ударил в бок волка, вспыхнуло белое пламя. Аланда мгновенно закрыла глаза, но яркий свет все равно обжигал, внутри ее сознания горел огонь.

А потом тишина. Когда она открыла глаза, волк исчез, снег испарился. Хотя лес вокруг нее остался замерзшим, она почувствовала дыхание теплого воздуха на своей щеке. Вернулся ветер с севера и лед начал таять; талая вода с легким стуком падала с окружающих деревьев, как будто шел дождь.

Аланда поторопилась вперед, на поляну. Там, на коленях, стоял Джайал, к его руке примерз меч, в том самом положении, когда он пытался нанести последний отчаянный удар. Несмотря на то, что после взрыва деревья уже таяли, его лицо, оружие и одежда были покрыты толстым слоем инея, он не шевелился и не дышал, и вообще был похож на серую статую.

Аланда встала на колени и положила посох на землю рядом с собой, хотя и почувствовала, что жизнь начала утекать из нее, как только она выпустила его из рук. Она положила руки на замерзшие щеки воина. Северный ветер сдул иней и ее пальцы ощутили мрамор: холодный, как сама смерть. Ее охватила паника — неужели она его потеряла? Не опоздала ли она? Ее пальцы зарылись под воротник кольчужной рубашки, нащупывая сонную артерию — вот она, а едва заметный пульс, который уловили ее замерзшие пальцы, сказал ей, что он пока жив, но только пока.

Магия выкачивала из нее последние капли жизни, но она знала, что должна действовать быстро. Хотя теплый ветер из Лорна вернулся, Аланда знала, что он не успеет спасти Джайала: надо призвать другие силы. Несмотря на холод, все еще медливший на поляне, она сняла с себя плащ, подставив сырости свои слабые старые кости. Аланда подняла плащ повыше — невидимые атомы должны подчиняться ей! — и теплый ветер ударил в него, плащ раздулся, наполнившись живительным теплом. Она закрыла глаза и связалась с ветром, умоляя его вернуть тепло в замерзшее тело Джайала. Плащ стал похож на парус и едва не унес свое легкое, как у птицы тело в небо, но удержала его за кончики, как если бы он был упрямым и непокорным созданием, которое надо приручить. Она потуже обернула плащ вокруг плеч юного рыцаря.

Тепло окружило его, и через секунду или две он вдохнул, потом еще раз, в наполненном водой воздухе его дыхание сконденсировалось в облачко пара. Веки дрогнули, лед, покрывавший их треснул, он открыл глаза и нечего не понимающим взглядом уставился на нее.

— Волк… — прошептал он.

— Исчез — ты в безопасности, — успокоила его Аланда. — Полежи немного: через минуту кровообращение восстановится.

— Где остальные? — спросил Джайал, его зубы клацнули.

— Не знаю, — ответила она. — Я нашла только два следа, ведущие на вершину…

— Двойник ждал меня около реки, — выдохнул Джайал. — Мы сражались, но я упустил его. А потом за мной пошел волк.

— Сейчас тебе ничего не грозит, — сказала Аланда, пытаясь успокоить его.

Но в глазах Джайала вспыхнул странный свет, он не мог лежать спокойно. — Я должен быть мертв. Посмотри на меня, даже кровь замерзла в венах, и тем не менее я жив. Я бессмертен, Аланда: пока он живет, и я должен жить, тоже. Магия разделила нас, и она же вернула меня обратно, к жизни. Подумай об этом: только боги понимают ее, вечно длящуюся жизнь.

— И Живые Мертвецы.

По его замерзшему лицу прошла тень. — Живые Мертвецы, — прошептал он. — Да, и они. Я не слишком отличаюсь от того, зараженного, чей хозяин, как тень, все время остается невидимым, но, тем не менее, всегда здесь, господствуя над моим сознанием. Я точно знаю, придет день и он станет контролировать меня, а я сам исчезну.

— Вот почему мы должны найти твоего отца; Жезл прогонит тень, поверь мне, — сказала она, опять подбирая посох. Энергия из него почти вытекла, осталось только слабое пятнышко зеленого света, мигавшее на самом конце. И ее жизнь уже близка к концу, но она постаралась скрыть это от него и встала на ноги. — Ты можешь идти?

Джайал попытался подвигать своими замерзшим конечностями. — Может быть, — наконец сказал он. Он вытянул ноги, раздался еще один треск ломающегося льда. Его лицо перекосилось от боли, когда кровь опять побежала по замерзшим венам, но он все-таки встал, согнувшись вдвое, и стал похож на согнутую и скрюченную Аланду. Старуха попыталась было помочь ему, но от только отмахнулся.

— Я в полном порядке, — прошептал он, но по лицу прошла очередная гримаса боли, когда кровь хлынула в замерзшие ноги. — Пошли.

Она взяла Джайала за руку, помогла ему распрямиться и они действительно пошли, очень медленно, так как он спотыкался и подпрыгивал, как охромевшая лошадь. Когда они взобрались на гребень лощины, то увидели то, что выглядело как огонь, бьющий в небо; свет шел с вершины горы.

— Кто-то зажег маяк: это должен быть жрец, — сквозь сжатые зубы сказал Джайал.

Для Джайала каждый шаг отдавался мучительной болью во всем теле, а Аланда чувствовала, как энергия посоха улетучивается с каждым шагом, но оба упрямо шли вперед, и примерно через час маяк на вершине горы стал совсем близко. Дорога, как ненормальная, петляла среди разбросанных по откосу валунов, силы Аланды убывали, посох светил все слабее и слабее.

Теперь они уже видели на окружающих утесах следы обработки, а вокруг вершины остатки круглой стены. Свет лился в небо за стеной. По склонам были разбросаны угловатые каменные блоки, на плоских террасах, врезанных в гору, были видны стены и фундаменты зданий. Широкая лестница вела вверх.

Аланда шла впереди, шагая медленно и устало. Лицо было пепельно-бледным, руки дрожали. Теперь уже Джайал помогал ей, несмотря на боль в ногах. Они прошли через получше сохранившие руины зданий, высотой с человека или даже больше. Выше и выше, и вот перед ними щель в том, что когда-то было городской стеной, свет бил изнутри. В небе висел горящий шар, который был ярче, чем садящаяся луна. Над их головами сверкали звезды, похожие на драгоценные камни в атласном небе.

— Астрагал, — сказала старая дама вздохнув, потом опустилась на колени, потеряв последние силы. Джайал взял ее на руки и проковылял последние ярды пути. Потом он остановился, мигая в ярком свете горящего шара, его ноги качались, как если бы они были сделаны из студня. Темная фигура появилась из тени с дальней стороны сферы.