После крика Голона темнота наполнилась шуршанием крыльев и странными непонятными звуками, как если бы демоны одновременно жевали и глотали его. Потом темнота рассеялась, вернулся жгучий холод и слегка посветлело. Фаран опять увидел область между бушпритом и фок-мачтой. Она была пуста, за исключением золы вокруг пентаграммы и темного пятна крови внутри. Голон исчез.

Фаран никогда не знал страха, во всяком случае с момента первой смерти, ночи ножей убийц, когда он проснулся рядом с любовницей, плавая в собственной крови: с тех никакое событие или зрелище не заставляло его душу содрогнуться (быть может он вообще разучился бояться?); ничего не дрогнуло внутри даже тогда, когда он плыл на барке Ахерона или лежал под огромной колонной, а сверху громыхал демон. Но теперь, когда он глядел на то, что осталось от Голона, Фаран почувствовал, как холод проник в вены, холод, который может заморозить даже жирную вязкую смолу, которая служила ему кровью.

Бесконечная темная полоса вытянулась на запад в небе над носом Темного Корабля и вдоль отвесных склонов ущелья. Присмотревшись, он разобрал на ее краях поразительное количество крыльев, которые выделялись на фоне того, что недавно было рассветом: Атанор.

Немертвые, толпившиеся вокруг него в тени демонов, что-то быстро и бессвязно тараторили, из их рта шла пена. Видны были только белки глаз. И тут Атанор опять нырнули вниз, к кораблю: обитатели Хель, с крыльями летучих мышей, тела покрыты броней из черно-коричневой чешуи, оскаленные клыки, вытянутые остроконечные головы, заканчивающиеся ушами, в красных глазах горит злоба. Возможно Голона им не хватило: сейчас они схватят его и забросят туже же, куда и волшебника — в пропасть ада.

Вместо этого они беззвучно приземлились на мачтах корабля, вонзив в них свои острые когти. Барка слабо задрожала, затряслась и задвигалась на своем ледяном ложе, заскрипели лини и фалы.

А потом, внезапно, корабль накренился и поднялся в воздух, как если бы весил не больше листа бумаги. Фаран увидел, как стены ущелья уносятся вниз, все быстрее и быстрее, как если бы красно-коричневые утесы тонули по каждую стороны от барки, превращаясь в расплывчатые пятна.

Над собой, с каждой стороны, он видел Атанор: демоны как темные тени впились когтями в корпус и мачты, так что темный металл корабля выгнулся и побелел. Крылья почти не били воздух под ними — повсюду, насколько глаз мог видеть, крутились вытянутые вверх хвосты.

Внезапно тяжесть исчезла, и он схватился за поручни. Фаран посмотрел вниз, ветер с ревом проносился мимо. Железные Ворота были далеко внизу, а корабль поднимался все выше и выше. Над каньоном вытянулась золотая арка, которая еще мгновение назад казалось невообразимо высокой; сейчас она унеслась вниз как падающий камень. Через мгновение и темная линия ущелья под кораблем превратилась в уменьшающийся шрам, бегущий среди нагромождения красных диких гор в пять тысяч футов высотой. А потом корабль поднялся над темной пеленой, и он увидел тысячи и тысячи созданий, настолько слившихся друг с другом, что их тела и были темнотой.

Движение вверх сменилось боковым, воздух задул от носа корабля, прямо в лицо Фарану. Они неслись все быстрее и быстрее, ни одна лошадь в мире не могла бы скакать с такой скоростью. Неужели демоны несут его в Искьярд? Сражаясь с воющим ветром, Фаран сделал несколько шагов вперед и схватился за мачту. Цепляясь за ванты он взобрался немного вверх, пытаясь увидеть то, что лежит впереди. Ветер бил в лицо, впереди лежала темнота, непроницаемая для глаз. Ничего не видно, абсолютно ничего.

Он протянул правую руку, как если бы хотел коснуться темного облака, темный край которого висел прямо перед ним: ладонь ушла внутрь и по ней как будто резанули миллионы отточенных ледяных лезвий; Фаран мгновенно отдернул ее назад. В руке осталась горсть того, что выглядело как черная сажа, но это был не порошок, нет, скорее эссенция тьмы, сжатая, ставшая твердой и материальной. Тьма последнего дня. Он почувствовал, как тьма проходит через сморщенную кожу, ее холод ищет сердце. Даже его мертвое сердце. Темная жизнь, шевелящаяся в руке — он отбросил ее. Упав на палубу, темнота превратилась в клубок извивающихся чернильно-черных червей.

Тем не менее кусочек тьмы остался на кожаной перчатке. Фаран поглядел на нее со странным восхищением и благоговейным страхом. Тьма говорила с ним, возможно тем же самым голосом, которым демоны разговаривали с Голоном, льстила ему, искушала его, звала присоединиться к ней.

Хотя он точно знал, что это может закончиться только гибелью, Фаран, сам не понимая, зачем это сделает, сжал тьму, прижал ко рту и почувствовал, как темная сажа проникает ему в душу. Тьма вошла в вены, торжествующая, стирающая сомнения, и вымела все из его сознания, даже жажду крови, потому что давала больше удовольствия, чем любая кровь, которую он когда-либо пробовал.

В голове зазвенели голоса, голоса демонов. И тогда, как будто с глаз сдернули повязку, зрение вернулось, и Фаран увидел мир внизу таким, каким, возможно, его видел Исс из своего дома на звездах. Он увидел кривизну земли, горизонт больше не мешал, взгляд как будто огибал его. И он увидел, как тьма распространялась над синевой моря и зеленью земли, пока не опоясала весь мир, так что ни один луч солнца больше не падал вниз.

А наверху, там, где сейчас сиял только яркий свет звезд, он увидел темную массу, тень надо тьмой, черную звезду, которая становилась все ближе и ближе… Сам Бог, приближающийся, спускающийся со звезд, чтобы вступить во владение своим наследством.

Корабль по-прежнему несся вперед, ветер срывал с Фарана плащ, пытался оторвать руки от мачты, сбросить его с шаткой опоры на палубу. Князь всмотрелся вперед. Горы, которые все время были под кораблем, убежали на юг и сейчас они летели на север над бескрайним ледяным полем. Тень огромного облака падала на ледяную долину и гасила свет рассвета, который умирал, не разгоревшись. Они гнались за солнцем, плывшем по утреннему небу к зениту, и уже начали обгонять его.

Потом, когда тень пронеслась еще дальше, он увидел перед собой далекие башни и пирамиды Искьярда. Несущие его Атанор тоже увидели их, потому что начали спускаться вниз из брюха облака. Но и вперед они неслись даже с еще большей неистовостью. Как пикирующий на добычу ястреб корабль резко наклонился вниз, с каждой стороны появилось еще больше Атанор, сопровождавших их к неведомой цели. С этой высоты он отчетливо видел темный гранит стен, пирамиды, крыши храмов и башни, перед ним лежала огромная карта в натуральную величину.

Уртред побежал по коридору обратно на площадь. Он выскочил из-под колоннады и огляделся. На востоке, в направлении поднимающегося солнца, на небе появилась чернильно-черная линия. Всходящее солнце внезапно исчезло, только отдельные слабые лучи прорывались через край тьмы. Да, это она, бесконечная ночь, ночь Исса, принесенная демонами; она накрыла мир тьмой — если только драконы не смогут победить их.

Драконы заревели, и языки пламени сверкнули из сотни мест на башнях и крышах храмов. Он почувствовал, что их сердца забились сильнее и его собственное забилось в унисон с ними. Он почувствовал древнюю радость, освобождение от тяжести, по нему прошла радостная дрожь — предчувствие полета.

Тем не менее к эйфории примешалась изрядная доля страха — снег на площади перестал искриться и из белого стал черным, когда над ним прошла тень. Сам Уртред тоже почувствовал на спине холодную руку Исса.

Фаран и он. Это утро, которое началось светом и закончилось тьмой, станет утром их битвы, и в живых останется только один.

Голова поплыла. Точно так же, как в святилище Форгхольма, когда он вызвал туда Огненного Дракона. Много лет прошло до второго случая, на краю Леса Лорн, когда он стал драконом и сражался с Фенрисом. Его душа рвалась в бой, а в венах горел расплавленный огонь, стремившийся в небо. Он сражался со своим сознанием, как тот, кто сражается с соколом, который хочет порвать путы, привязывавшие его к земле, и взмыть в голубое небо.

Уртред напряг глаза и представил себя летящим над верхушками башен. Земля унеслась вниз, перед глазами все расплылось, мир стал серым. И через мгновение он уже стоял на вершине одной из башен, внутри одного из этих созданий, стоял на мощных ногах с острыми когтями, а металлические крылья подрагивали по бокам.

Теперь, с высоты, он увидел, что край облака кипит яростной жизнью; это была не темнота, но сцепившиеся между собой миллионы похожих на летучих мышей демонов, тянущих за собой тьму. Их кожистые крылья налегали друг на друга, их тела касались друг друга, они выдыхали из себя тьму, которая, волнами, опускалась вниз, похожая на теневое покрывало — потоки тьмы, которые, касаясь ледяной поверхности тундры, бурлили и шипели, как кислота.

Под этим покрывалом что-то двигалось, почти не видимое во тьме, но сейчас Уртред глядел на мир острым взглядом дракона. Темный Корабль, ниже и слегка позади линии серповидных когтей, разинутых зубастых ртов и кожистых крыльев. Темные твари впились в мачты и корпус корабля своими когтями и тащили его под собой, как их собратья тащили край ночи.

Тень прошла по его душе — и он испугался. Голова закружилась, Уртред закрыл глаза, потом резко открыл. Опять он стоял на большой площади, а не на высоком насесте дракона. Неудача. Он поддался человеческой слабости, и теперь заключен в это человеческое тело, съежившееся на ступеньках храмовой пристройки, друзья ушли, он один, бессильный что-то сделать. Гром приближающейся тьмы уже напоминал грохот скачущего галопом табуна, колонны по обе стороны от него начали трястись. Снег и лед падали на площадь с карниза над ним.

Вспышка зеленого пламени, и, как один, все драконы бросились вниз со своих башен. Какое-то мгновение они падали как камни, но потом, только один раз ударив могучими крыльями, взлетели вверх. Сотня или даже больше — все, кто сумел сбежать из Логова Харкена. И когда они взлетели в черное небо, каждый изрыгнул из себя длинную струю золотого огня, которая подсветила несущуюся на них черную полосу. Потом они закружили над башнями и крышами домов, выстроившись длинным змеиным хвостом, отставшие присоединялись к концу хвоста, изо все сил махая могучими крыльями, чтобы догнать остальных.

Во главе, сверкая самой блестящей чешуей и перьями всех цветов радуги, летел Веркотрикс, жеребец самого Харкена, естественный предводитель, уводя спираль драконов все выше и выше по расширяющимся кругам в сторону Атанор.

Какое-то время Уртред следил за ними глазами, загипнотизированный спиралями и кругами, его шея вытягивалась все выше и выше. На фоне темного облака драконы казались сотней миниатюрных солнц. Да, это была единственная жизнь, жизнь в полете, когда мир остается далеко сзади, а впереди только битва, битва света и тьмы.

И прежде, чем сознание успело помешать ему, нить, связывавшая Уртреда с великолепными созданиями, окрепла, захлестнулась вокруг души Уртреда и потянула его вверх. Душа взлетела, он опять стал одним из них. На этот раз он оказался Веркотрисом, темное небо вздымалось под его огненным дыханием, жидкость превращалась в туман; он глядел на мир блестящими изумрудными глазами. Теперь он часть прошлого и будущего драконов, связанный с ними огнем, бежавшим в венах; когда его сердце поднялось к Веркотриксу, предводитель драконов взлетел еще выше, остальные последовали за его хвостом. Уртред позвал их, из горла полилось расплавленное пламя. Шум двух сотен крыльев гремел в ушах как грохот водопада; они были так близко друг к другу, что перестали слышать даже звук приближающегося темного облака.

До края облака было еще миль десять, но расстояние быстро сокращалась, и две могучие силы летели навстречу друг другу с головокружительной скоростью.

Уртред, смотревший на мир глазами Веркотрикса, отчетливо видел в облаке сутолоку тварей, некоторые из которых были с человеческими руками и ногами, некоторые с клыками в пядь длиной, видными даже на таком расстоянии; они тащили за собой крутящийся темный полог, темнее, чем небо в безлунную ночь, чернее, чем сажа.

Драконы летели прямо вверх, к темному водовороту над ними: тысяча футов, две тысячи, пять тысяч — пока город не превратился в крошечное пятнышко далеко внизу. И вот они уже на одном уровне с облаком. А впереди — Темный Корабль.

Уртред и Веркотрикс: один ум, одна воля, они сплавлены между собой. Надо уничтожить корабль и Фарана: тогда, может быть, и Атанор погибнут, тоже. Он дернул хвостом и полетел прямо к кораблю. Тут же от облака отделился нижний край и упал на поднимающихся драконов, но Веркотрикс и те, кто летел за ним — один ум, одна воля — выдохнули в бурлящую темноту потоки огня.

Через мгновение темнота была вокруг, сочилась через бронированную чешую, пыталась погасить их внутренний огонь. Некоторые из тех, что летели следом, стали падать, все ниже и ниже, их крылья крутились как падающие на землю семена платана, их металлическая броня была прожжена вдоль до тела. И даже он, Веркотрикс, самый сильный из всех них, почувствовал, что его огонь стал гаснуть. Он потерялся во тьме, глаза не видели ничего сквозь кромешную тьму, огненное дыхания превратилось в короткие оранжевые вспышки. Он повернулся, ударяя хвостом из стороны в сторону, стараясь не потерять высоту. На него понесся острый коготь тумана — Веркотрикс резко поднырнул под него. Верх и низ совершенно неотличимы, он должен подниматься или опускаться?

Эта тьма уничтожит даже его. Она стремится превратить в прах, в ничто, в меньше, чем ничто все хорошее, все положительное, что есть на Земле. И она засасывает его душу, медленно, неотвратимо. Он понял, что опять потерпел поражение, и содрогнулся, пытаясь не потерять сознание. Потом он услышал голос Талассы, похожий на далекое эхо: она звала его, издалека. Голос говорил ему оставить драконов, вернуть свой дух на землю и найти ее в подземном мире.

Опять он мигнул и открыл глаза: все та же храмовая лестница. Далеко вверху, в полуночном небе, вспыхивали языки оранжевого пламени, горящие драконы падали вниз из темного края облака. Пока он глядел, еще дюжина упала на землю и, когда кислота и огонь в них соединялись, каждый из них взрывался, выбрасывая вверх гейзер темного дыма и оранжевого пламени, и освещая брюхо облака, находившееся в пяти тысячах футах над ними.

Опять послышался голос Талассы. — Уртред, ты ничего не сможешь сделать. Иди ко мне. — Он огляделся. Коридор, ведущий в подземный мир, был пуст, за исключением тела давно умершего жреца и осколков зеркала. Откуда же идет голос? И, как надоедливое эхо, голос опять позвал его.

Голос тянул в одну сторону, рев драконов в другую. Уртред опять поглядел на наступающее облако. Приглушенные оранжевые вспышки оставляли горящие охряные следы, и он сердцем чувствовал, что сражение в самом разгаре. И он слышал, как Веркотрикс зовет его, так же ясно, как и зов Талассы.

Он не мог бросить братьев в беде: он все еще один из них, хотя и стоит внизу, в колоннаде.

И опять его душа понеслась через тьму высоко вверх. Обратно, к Веркотриксу и смерти. Дракон все еще летел, хотя и с трудом. Уртред чувствовал ужасную рану на основании правого крыла, из мчащегося через тьму тела в воздух текла ядовитая сукровица. Но когти Веркотрикса и вспышки пламени рвали тьму на куски: хотя дракон умирал, но умирали и Атанор. Уртред слышал, как они выли, и впереди, через дыру в их рядах, проделанную очередным копьем пламени, он заметил свою цель, к которой рвался все это время: глубоко во мгле, место, откуда исходила магия, которую использовали демоны; через темноту смутно вырисовывались мачты Темного Корабля, похожего на судно, пробивающееся через туманное море. Он невозмутимо плыл по воздуху, не обращая внимания на кошмарную битву, кипевшую вокруг. Уртред поджал правое крыло под тело и заложил крутой вираж. Он несся вниз и уже видел немертвых, толпившихся на палубе, их белые лица глядели на него, потом облака опять скрыли корабль из вида.

Один удар крылом, второй. Сумеет ли он? Драконий огонь в сердце гас, из раны в боку втекало все больше жизни вместе с кровью. Все больше и больше драконов за ним падали, крутясь по воздуху, только он, самый сильный, и еще несколько упрямо рвались к Темному Кораблю. Еще одна вспышка пламени, облака опять разошлись, и Уртред увидел своего врага. Фаран стоял на самом носу корабля.

Дракон снова заложил вираж, направляясь к Лорду-Вампиру, и, когда Веркотрикс выдохнул поток магмы, мир впереди взорвался оранжевым пламенем. Но дракон немного промахнулся, из-за скорости корабля и своей собственной скорости. Длинный язык огня пролетел мимо Фарана и попал в корму. Взрыв, и горящие куски палубы взлетели в воздух, ударив по грот и бизань мачтам. Паруса мгновенно вспыхнули и превратились в белый пепел.

Веркотрикс прогрохотал над кораблем в опасной близости от горящих мачт, и даже в эту долю секунды успел заметил, что некоторые немертвые, ставшие крутящимися сгустками огня, валились за борт и, как метеоры, летели к невидимой земле. Пламя охватило и некоторых вцепившихся в рангоут Атанор, несущих корабль; демоны вспыхивали и лопались, как тонкие листья бумаги, корабль накренился вперед и начал падать, еще больше немертвых, спасаясь от огня, прыгали за борт и летели вслед за своими горящими братьями.

Веркотрикс взревел, остальные драконы за ним, и вместе они закружились вихрем в темном облаке. По краю облака прошла внезапная дрожь, в темноте появились просветы, через которые выглянул лик солнца. Несколько его лучей пролетели через облака и ударили в пылающие остатки Темного Корабля. Множество немертвых стали таять, превращаясь в жирный отвратительный туман, а сам корабль еще быстрее устремился к земле.

Но Веркотрикс, находивший в глубине облака высоко над кораблем, уже не мог преследовать его. Демоны окружили дракона со всех сторон. Темные когти метили в глаза и он бросился в сторону, потом заложил еще один резкий вираж, пытаясь вернуться к кораблю.

Снизу опять донесся грохот: еще несколько драконов упали на землю, оранжевые вспышки, похожие на извержение вулканов, были видны даже через облако. Осталось так мало из тех, кто летел за ним, его братьев — их темные тела еще носились над темным облаком, но он чувствовал, что их крылья бьют по воздуху все медленнее и медленнее, тьма гасит их огонь, им не хватает кислорода, их умирающее дыхание едва освещает брюхо облака. Долго им не прожить.

Он заревел, призывая их к себе, всех оставшихся шестерых. Они взлетели вверх, и Уртред с ними, туда, где был воздух и еще светило солнце. И он взлетел высоко в фиолетово-синее небо, выше, чем когда-либо забирался, и там почувствовал себя свободным, свободным от всего. Под ним было два слоя облака: тот, что тащили Атанор, кипящий в беспорядке и злом волнении там, где сквозь него проламывались драконы, и второй — вуаль наброшенная на первый, странная жемчужная вуаль, серо-белая, цвета клея. Духи Искьярда — вуаль, затмевающая солнце.

Здесь солнце светило сильнее, чем он когда-либо видел, потому что все эти годы люди видели только свет, пробившийся через пелену, образованную духами. Ярчайший оранжевый шар, белый в середине, где, в самом сердце, в Зале Белой Розы жили избранники Ре. Уртред почувствовал, что драконы ответили на его свет. Лучи солнца зажгли умирающие угли в их сердцах. Еще немного выше, к своему отцу, Богу, который создал их десять тысяч лет назад. Драконы опять заревели, зовя друг друга, последняя песня, последние несколько ударов в священной битве, самые последние…

И потом, достигнув высшей точки, как один, сложили крылья, прижали их к телу и ринулись вниз, все ускоряясь, пока не полетели с совершенно сумасшедшей скоростью, превратившись в смазанное пятно, не видя и не слыша ничего, ведомые одним, последним, желанием.

Они пробили первый слой облака, потом темнота расступилась, как расступается вода перед ныряющим зимородком, побежденная его скоростью. И в конце длинного туннеля возник Черный Корабль, на палубе которого бушевал драконий огонь; державшие его Атанор изо всех сил старались не дать ему упасть. Веркотрикс направил себя прямо на горевшую грот-мачту.

И Уртред вместе с ним. Но в последнее мгновение перед ударом он услышал крик Талассы и проснулся, открыв глаза, а Веркотрикс и все остальные на безумной скорости ударились о корабль и взорвались, залив все вокруг оранжевым светом.

Хаос и смерть царили на Темном Корабле. Фаран с трудом держался на ходящей ходуном палубе. Рев драконов раскалывал небо, они летали так быстро, что прежде, чем он успевал услышать биение их крыльев, огромные тела проносились мимо и исчезали во тьме. Но сейчас они опять вернулись: на этот раз Фаран услышал их раньше, чем увидел: пронзительный визг, переходящий в душераздирающий вой. И внезапно мир из черного превратился в оранжевый, гейзеры пламени, как множество мини-солнц, забили вокруг. Огонь побежал по кораблю, мачты вспыхнули как бумажные, паруса взорвались. Пламя смело немертвых с кормы, разметало крылья Атанор. Сердце Фарана застряло во рту, когда корабль вздрогнул и стал падать как камень, дым и тлеющие остатки парусов оставляли за ним дымный след.

Тем не менее темные силуэты Атанор бросились за кораблем, и там, где тьма успевала коснуться его, огонь умирал, черные когти опять вцепились в корабль и падение замедлилось. Фаран огляделся. Они здорово снизились и уже были совсем недалеко от Искьярда, не выше двух тысяч футов.

И тут он опять послышался пронзительный вой баньши, и появились драконы. Спустя несколько секунд темнота под ними осветилась вспышками вулканов, красно-оранжевые языки пламени сияли как магма над огненной волной, бушевавшей снаружи.

Облака расступились, прямо перед ними оказались стены города. Воздух свистел, Фаран взглянул вверх, и, прямо над грот-мачтой, увидел семь метеоритов, с такой скоростью летящих к палубе, что искры и пламя срывались с их тел. Последние драконы. Они приближались с оглушающим воем. Фаран успел только вдохнуть воздух своими сморщенными легкими.

Мгновение, и семь оглушающих вспышек, семь ударов грома. Железо и магма полетели по палубе, разрезая немертвых на куски, на грот-мачту налетело что-то, выглядевшее как сломанное крыло и срезавшее ее у самой палубы, такелаж полетел за борт, и корабль взорвался от кормы до носа, огонь охватил все.

Темный Корабль камнем устремился вниз, сломанные мачты и тела падали рядом с ним к далекой земле.

Уртред опять стоял на ступеньках храмовой лестницы, голова кружилась от взрывов и скорости падения драконов. Кожа заледенела и он обнаружил, что дрожит от холода. Уртред взглянул на юг. Темное облако уже висело над головой, по меньшей мере в тысяче футов над ним. В это мгновение в самом брюхе облака расцвел оранжевый цветок, за которым последовал раздирающий уши рев; огонь разорвал небо, языки пламени, как фейерверк, выстрелили из облака и, как горящая смола, падающая с факела, устремились к земле, а за ними падали тела драконов, изломанные и пылающие. И посреди них падал корпус Темного Корабля, вырванный из цепких лап Атанор. Теперь тьма будет побеждена, Фаран умрет, волшебник вместе с ним, а потом и само облако, тоже. И тем не менее, хотя корабль падал, облако тьмы, проливаясь огненным дождем, проплыло по небу, перевалило через стены и закрыло Искьярд, стремясь догнать солнце.

Абсолютная тьма. И опять Уртред услышал голос Талассы, на этот раз с трудом слышный из-за рева пламени, но, наконец, понял ее. Она звала на помощь. Она в опасности. Он должен бежать к ней.

Но сначала надо увидеть, что случилось с кораблем. Последние искорки света пропали из воздуха: как будто полное солнечное затмение, и только горящие падающие тела освещали сцену. Темный Корабль исчез из вида. Удержали ли Атанор его внизу или он упал, как драконы? Уртред отчетливо слышал каждый взмах черного крыла, каждый громовой удар по воздуху: демоны пролетали над гранитными стенами и садились на башни. Верхушки башен накрыла тьма, не видно ни зги. Летящие сверху обломки ударялись об землю и взрывались, земля непрерывно содрогалась.

Он не может ждать. Голос Талассы в сознании уже кричал. Она почти погибла. Уртред повернулся. Ноги сами несли его. Как если бы он скользил, не думая, слыша только голос Талассы, голос сирены, зовущий его в темноту руин.