И опять Таласса зажгла шарик мягкого зеленого света. Потом она, Уртред и три выживших горца, Гарадас, Самлак и Остман, бросив остатки Порхающего над Волнами, ушли в тундру, к далеким башням и единственной звезде, как маяк сверкающей над руинами города.

Было все еще темно, и только теперь они осознали, как далеко перебросил их меч. В Железных Воротах уже взошло солнце, но здесь, на крайнем севере, на небе не было и намека на рассвет. Возможно здесь свет вообще появляется на пару часов в день. Небо было абсолютно черное, никаких звезд, за исключением той, что вела их, жесточайших холод приникал даже в кости и щипал каждый дюйм обнаженной кожи. Мало помогали и куски парусного полотна, которыми они обмотали себя, пытаясь утеплиться. Много столетий ветер косой выравнивал землю, и теперь лед и снег под их ногами были совершенно гладкими, а сам ветер со зловещим свистом дул им прямо в лицо. Постепенно и башни и звезда исчезли из виду, ветер превратился в бешенный ураган, вдалеке носились ледяные дьяволы. Тем не менее они шли и шли вперед, следуя за мигающим светом магического шара Талассы.

Ледяные дьяволы кружились все ближе и ближе: приблизившись, они стали напоминать крутящуюся юлу в рост человека. И чем дальше шли люди, тем ближе подходили ледяные дьяволы, тем громче и громче становился их вой, пока отряд не окружила стена воющих белых вихрей; куда бы они не смотрели в их лица впивались кусочки льда, звук оглушал. Таласса и остальные остановились, боясь двигаться дальше.

— Веди, — умоляюще сказал Гарадас, — прежде чем мы все сойдем с ума.

Таласса крепко взяла Уртреда за руку и потянула вперед, подняв вторую руку перед собой и открыв ладонь наружу: окружившие их дьяволы отшатнулись в сторону, образовав подобие улицы. Как если бы волны ледяного моря раздались и белой стеной застыли по сторонам их пути.

Лицо Уртреда, которое больше не защищала маска, непривычно заледенело от холода, на недавно родившихся бровях и ресницах повисли сосульки. Ему показалось, что в крутящихся колоннах снега он разглядел лица: духи, его мертвые — Рандел, принесенный в жертву в темных внутренностях святилища; Сереш, умерший в подземном мире; тысячи тех, кто добровольно сгорел в храме после того, как мертвые встали из могил; Фуртал, погибший на болотах, Аланда, их верный проводник; его отец, так неожиданно найденный и еще более неожиданно потерянный; люди Лорна; мертвые жители Годы, которые доверчиво пошли вслед за ним и пересекли полмира только для того, чтобы умереть…

Еще и еще, лица наклонялись к нему. Он слышал их голоса: бессвязные, угрожающие, обвиняющие, проклинающие…

Голова закружилась. Голоса, кажется, кричали: почему ты жив, когда мы погибли? Вина ела его душу, захотелось умереть, сдаться и присоединиться к ним, бродящим по бесконечной тундре Искьярда — к куда более достойным жить, чем он. Сделать хоть что-нибудь, чтобы не слышать сводящего с ума воя…

А потом тишина, внезапная тишина, духи исчезли, мгновенно. Свет звезды опять наполнил ночное северное небо, пылающий, дарящий надежду, а под ним, внезапно возникнув на горизонте, темнели башни и минареты Искьярда.

Прошло несколько мгновений и сотни языков пламени разорвали ночь, раздался рев, как будто само небо разорвалось на куски: рев драконов, тот самый, который они слушали над Долиной Призраков и Равенспуром. Темный горизонт стал золотым. Тундру залил сильный свет.

Массивная гранитная стена, через каждые несколько метров усеянная высокими круглыми башнями, тянулась налево и направо. Слежавшийся снег доходил до половины ее высоты. Небо пылало, освещенное потоками пламени, лившихся из сотен высоких мест: башен, крыш громадных зданий и даже верхушек пирамид, стоявших внутри стен. Какое-то время все был видно, как днем, потом опять стало темно.

Горцы, устрашенные, упали на колени, рты разинуты, нижняя челюсть отвисла. Но Уртред не шелохнулся: за секунду до того, как ударная волна звука и вспышек света достигла его, он услышал зов. Зов запел в его крови, разорвал вцепившуюся в душу паутину отчаяния, вновь зажег внутренний огонь. Как когда-то в Форгхольме и потом на краю Лорна, он стал таким же, как они. Он — их брат, и всегда был им. Разве его кровь не кипит, как у них, разве он не их родственник?

Драконы из Логова Харкена. Как если бы он всегда знал, что они будут ждать их здесь, в Искьярде — и, что бы не случилось, последуют за ними. Он чувствовал, как их сердца бьются в ожидании, а сейчас и в возбуждении. Они могут видеть то, что не видит он: враги приближаются, скоро битва. И тогда Уртред поведет их, как когда-то водил Харкен. Братья по огню…

Но сначала они должны войти в город. Уртред прищурился и посмотрел на стену. Прямо перед ними находились массивные каменные ворота, их нижняя часть терялась в сугробах, гладкая и пологая ледяная насыпь вела резко вверх к просвету между полуоткрытыми створками двойных ворот, с верхней перекладины которых свисала решетка из прозрачных сталагмитов. В просвете виднелась черное небо.

К этому моменту горцы слегка пришли в себя после шока от драконьего огня. — Идите за мной, — скомандовал Уртред и полез вверх по ледяному склону. Таласса следом.

Ветер столетиями сглаживал снег и превратил его в гладкий ледник, так что карабкаясь, Уртреду пришлось перчатками вырывать ямки для рук и ног. Наконец он добрался до места, где откос выходил к дыре в открытых воротах и темной ночи за ними. Он помог Талассе подняться и потом тщательно проверил дорогу.

Свисавшие сверху огромные сталактиты, не меньше двадцати футов в длину, закрывали проход. Уртред потянулся вперед и когтями перчаток схватил ледяное копье, висевшее прямо перед ним. Лед сломался со звуком, похожим на треск ломающихся костей. Драконы остались молчаливы, хотя он чувствовал, что их сердца бьются в унисон с его, знал, что создания Ре ждут, сумеют ли они войти.

В узкую открывшуюся щель Уртред увидел крутой ледяной скат, ведущий на ту сторону: северная звезда освещала большую покрытую снегом площадь. По каждую сторону от нее, за массивными зданиями и колоннадами, он видел далекие стены города.

Таласса стояла за ним на ледяной полке. — Я принесу еще немного света, — прошептала она и открыла руки звезде. Внезапно свет, который всю ночь сопровождал их и сейчас парил над его головой, стал намного ярче, длинная тень Уртреда побежала по площади.

И как же далеко пробежала его тень! По чистому нетронутому снегу большой площади, не меньше мили. За колоннадой темнела громада пирамиды и сотни башен, которые вели их через снежную пустыню. На вершине каждой из них он увидел шевелящиеся тела и блестевшие в свете звезды металлические крылья драконов. Двести красных глаз следили за ними с высоты. Он почувствовал, как их сердца забились быстрее, когда они поняли, что приближается Светоносица. Еще один раздирающий уши рев, потом молчание, как если бы драконы ждали, что будут делать люди.

Уртред посмотрел на город. Куда идти? Где то, что они ищут? Он ничего не знал об этом месте; во всяком случае в книгах Манихея об Искьярде не было написано ничего, что и не удивительно, учитывая что Маризиан был последним человеком, побывавшим здесь, а происходило все это пять тысяч лет назад. Но Маризиан оставил им ключи — пророчества о Светоносице.

Слева от них, на расстоянии около мили, занимая почти половину края площади, находилась самая большая из всех пирамид, по меньшей мере в пять раз больше пирамиды в Тралле, в тысячу футов в высоту. На ее восточной стороне, выходящей на площадь, находилось здание с перистилем. Возможно убежище, место для ритуального очищения пилигримов.

— Туда, — сказал он, указывая на здание.

Таласса повела кистью руки, посылая магический шар света через площадь к верхушке пирамиды, где он и повис, так что теперь казалось, что с фиолетово-черного неба светили вниз звезды-близнецы. В двойном свете звезды и магического шара стали видны завитки дыма, выходившие из далекой вершины, так похожие на дым, поднимавшийся из храма Ре в Тралле. Но это был не дым: свет обрисовывал далекие формирующие тела. Призрачные формы мертвых, просачивающихся в Мир Смертных из Мира Теней. Они извивались и крутились в ярком свете, а потом улетали в небо.

Уртред обернулся, защищая глаза от света звезд-близнецов. Он уже чувствовал в небе какой-то свет, чернота уступала место стальной синеве, и самый верх касавшихся облаков башен засветился розовым. Из вышины послышался рев одного из драконов, приветствовавшего своего повелителя, Ре.

По жесту Уртреда Гарадас достал веревку, спасенную из остатков Парящего над Волнами. Староста крепко завязал веревку вокруг набалдашника кинжала, который вонзил в ледяную полку как клин. Уртред убедился, что кинжал держит крепко, взялся за веревку одной рукой, предложил другую Талассе. Она подошла к нему поближе, и он осторожно спустился сам и спустил ее по крутому скользкому склону на пятьдесят футов вниз, на покрытую снегом площадь.

Когда их ноги коснулись земли, с вершины каждой башни послышался рев и вылетели языки пламени, потом послышался лязг бронированных крыльев, как если драконы были готовы ринуться в воздух — звук эхом отразился от покрытых снегом стен Искьярда.

Уртред почувствовал, как огонь в его венах отвечает на их зов. Все тело болело от желания присоединиться к ним: он вспомнил, как чувствовал себя, летая над Лорном: это была свобода.

Снег на площади был по колено глубиной, его ровная и нетронутая поверхность простиралась вплоть до подножия пирамиды. Отсюда здание перед ней казалось еще более величественным, чем с высоты над площадью. А сама ступенчатая пирамида выглядела как настоящая гора.

— Пошли, — сказала Таласса. — Хотя скоро рассвет, но где-то шевелится зло. Исс близко. — Уртред взглянул на орлиные гнезда странно молчавших драконов: их там по меньшей мере сотня. Неужели этого не хватит для того, чтобы победить зло, идущее в Искьярд? Тем не менее он чувствовал болезненную неуверенность: то, что приближалось, казалось темным и очень могущественным.

Таласса, по-прежнему освещенная светом далекой звезды, пошла через площадь, направляясь к восточной пирамиде, ее шаги оставляли одинокую дорожку на девственно-чистом снегу.

До здания было не больше мили, но им потребовалось не меньше получаса, чтобы добраться до него по глубокому снегу. Все больше и больше верхушек башен наливались розовым. Тем не менее, несмотря на такое приятное зрелище, в сердце Уртреда все равно сидел темный страх. Наконец они добрались до массивных ступенек, ведущих в здание с перистилем, которое они видели из городских ворот. Почему-то на ступеньках сугробов не было. Прямо над ними в колоннаде чернела щель. Таласса позвала к себе светящую сферу, та слетела с вершины пирамиды и затрепетала над ее головой.

Она начала подниматься, ноги в сандалиях тихонько ступали по камням. Уртред и трое горцев шли сзади: наконец они остановились наверху. Шар Талассы светил перед ними, и они увидели, что за колоннадой находится гранитная стена. Справа от них чернел вход в длинный коридор, погружавшийся во темноту.

Они подошли поближе, свет плыл перед ними. Вдоль коридора стояли сотни стеклянных зеркал, покрытых тонким слоем льда, которые отражали всклокоченных людей и свет, сверкавший за их спинами. Четверо мужчин посмотрели в зеркала и увидели себя, отраженными тысячи раз, в изодранной заснеженной одежде, с которой текла талая вода; они казались армией бродяг, которую вела богиня, одетая в сверкающий белый плащ.

Хотя мужчины отражались от зеркальных панелей бесчисленное количество раз, образ Талассы появился только однажды, из панели справа от конца коридора. В зеркале ее белый плащ сверкал как звезда. И это стекло показывало только ее отражение, но не Уртреда и горцев. Глядя в него создавалось впечатление, что в коридоре стоит она, она одна, и именно ей одной суждено пройти через дверь в неведомое. Жители Годы отошли назад, увидев это, и боязливо зашептались между собой. Уртред, тоже, вздрогнул, слегка испугавшись этой магии, но Таласса уже уходила от них, вниз по коридору к зеркалу.

Чем ближе она подходила к панели, тем ярче светилось ее отражение, и в конце концов показалось, что это не отражение, а божество, сияющее ярче, чем любая звезда, и такое же яркое, как солнце. Мужчины закрыли лицо руками, защищая глаза. Таласса достигла панели и коснулась ее руками. Последовала вспышка света, и панель исчезла в невидимой нише в потолке.

Теперь, когда второе отражение исчезло, они увидели, что за зеркалом находится еще один коридор, уходящий в темноту. Но прямо у порога лежало то, что на первый взгляд показалось кулем из костей и тряпок. Уртред подбежал к Талассе. Из свертка на них глядело сморщенное лицо мумии, кожа трупа была туго натянута на кости, рот разинут. Лицо немного усохло, но идеально сохранилось в холоде. Бархатная одежда, украшенная сложным рисунком: одеяние высшего жреца. Уртред встал на колени, изо рта выходил такой плотный туман, что он с трудом видел перед собой.

Какая-то краска, хотя и выцветшая, еще держалась на одежде: оранжевая и красная. Цвета жреца Ре. Одна рука вытянута и еще покрыта сморщенной коричневой кожей. Рука сжимала желтоватый свиток, как если бы мертвый человек предлагал его тому, кто следующим войдет в дверь.

Перо и чернила лежали на полу рядом с ним. Уртред нежно высвободил свиток из руки скелета. Он сдул с него плотный слой пыли и развернул.

И немедленно узнал слова на бумаге, слова на языке Огня.

— Я Хронус, сейчас умру, и моя душа навсегда останется в Тенях, если не появится друг-жрец и не пошлет мой прах в небо. Ты, который пришел, берегись, если ты друг. За мной лежит храм, логово Меришадеров. Все духи, которых освободил Маризиан, летают там в воздухе. И еще они говорят, навевают безумие. В Искьярде нет места надежде.

Уртред медленно встал, глядя в конец коридора, где тот выходил в огромный, похожий на лабиринт зал, заставленный колоннами: безусловно храм и вход в подземный мир. И их судьба.

Он посмотрел обратно в коридор с отражениями. Крошечный видимый кусочек неба посерел. Наконец-то рассвет. Предчувствие неудержимо тянуло его назад, обратно на площадь.

Отдаленный рев, усиленный стенами коридора, как если бы драконы опять приветствовали своего господина. После восхода Исс бессилен. Ре не забыл свою служанку, Светоносицу.

Но потом произошло что-то странное и непонятное: в те несколько секунд, пока Уртред глядел, цвет неба медленно менялся с серого на какой-то оттенок белого, но сейчас, как если бы рассвет достиг максимума и вместо него настала ночь, темнота потекла назад и ее волны затопили мир.

Он почувствовал, как воздух слабо задрожал, потом затряслись стены и пол коридора, зубы клацнули во рту. Зеркала на стенах зазвенели, треснули и взорвались, окатив их дождем осколков. Горцы в ужасе прижались друг к другу. Свет в конце коридора начал быстро гаснуть.

— Жрец, что это? — спросил Гарадас, его лицо, окаймленное бородой, стало смертельно бледным.

Уртред не ответил. Тот постепенно усиливающийся страх, который занозой сидел в нем последние несколько часов, внезапно схватил его за горло. Вместо него ответила Таласса. — Темнота вечной ночи.

Староста даже простонал от ужаса. — Пусть духи мертвых защитят нас! Что это за шум? — в отчаянии прошептал он.

— Атанор — это шум их крыльев, — опять ответила Таласса.

— Атанор, это кто?

— Демоны, которые тащат край ночи от заката до рассвета, но теперь они окружили весь мир и солнца больше нет. Только Ре и наша вера смогут спасти нас.

В этот момент заговорил Уртред. — Ре, наша вера и драконы. Я поведу их, — спокойно сказал он, глядя в конец коридора.

— Поведешь их? Как человек может вести драконов? — недоуменно спросил Гарадас.

— Помнишь Лорн, где Волк Фенрис загнал нас в башню и чуть не заморозил?

— Да, тогда ты призвал дракона.

— Тогда призвал, а сейчас я стану драконом и поведу их против Атанор. А вы идите дальше, в подземный мир. Я догоню вас, когда разделаюсь со тьмой.