Глава Одиннадцатая. Дау
Когда дау(небольшое парусное судно) вышел из порта, сильный ветер пробежал по холмам ила, простиравшегося перед ним. Серебрянные колонны ила поднялись в небо, образуя цепь похожих на перья силуэтов вдоль желтого горизонта. На кокое-то мгновение они облаком повисли над зеленым морем, потом ветер умер. Перья начали медленно опускаться, образовав занавесу ила, которая накрыла далекую фигуру Джо'орша пыльной вуалью.
Тихиан схватился рукой за румпель(рычаг для управленья рулем) и, держась за него, с трудом сел прямо на своем сидении около сферы кораблеводца. Он уставился в открытое море и в очередной раз помянул недобрым словом королевский глаз и, главное, его отсутствие на корабле. Джо'орша, бредущего через ил, доходящий ему до груди, и до ветра было не так-то просто рассмотреть. А теперь бугорчатая голова баньши и вовсе была невидима с палубы дау.
Усилие, которое король сделал, чтобы сесть прямо, почти исчерпало его силы. За время сидения в колодце он высох так, что внешне напоминал скелет. Мертвенно-бледная кожа складками свисала с рук-палочек, и каждый раз, когда он выдыхал, в воздухе повисал запах голодной смерти. Есть твердую пищу он почти не мог, и несколько вкуснятинок, которые его бывшие рабы заставили его съесть, лежали в его раздувшемся животе, как камни. Король подумал, что только Сач, вливший в него под предлогом помощи немного теплой крови, действительно поддержал его.
Поглядев нескольких мгновений в густой туман, король дал своему локтю соскользнуть с румпеля и плюхнулся обратно. При этом он постарался коснуться голой ногой Черной Линзы, которая лежала на палубе перед ним. Он качал энергию из линзы в свое тело, а затем отдавал ее сфере кораблеводца, поддерживая корабль на плаву.
Тихиан взглянул вверх, на верхушку мачты, где расположился Сач, ставший впередсмотрящим. – Я потерял из виду баньши, – позвал он. – Ты его видишь?
– Через эту муть? – усмехнулась голова.
Ниива проскользнула под низко-висящей рейкой треугольного паруса и подошла к королю. По сравнению с тем временем, которое она провела в гладиаторских ямах, ее кожа стала темнее и менее чувствительна к солнцу, так что она не носила ничего, не считая набедренной повязки и грудной перевязи, что защищало бы ее от обжигающих лучей. С точки зрения Тихиана она стала еще прекраснее. Материнство округлило ее фигуру, а мышцы уже на казались такими огромными и стали менее походить на мужские. Ее зеленые глаза, однако, горели тем же злым огнем, как и в те времена, когда она принадлежала ему – особенно, когда глядели на него, своего бывшего хозяина.
Тихиан взглянул на нее в ответ, – Чего это ты на меня уставилась?
Не отвечая, Ниива прошла мимо него на корму. Это было не так то легко. Они только что вышли в открытое море, и дау раскачивался из стороны в сторону, взбираясь на очередной холм ила. Чтобы усложнить дело, маленькое суденышко было переполнено. На открытом днище корабля лежал Келум, по соседству с десятком боченков, набитых сладкими орехами и водой. Его голова была перевязана и он по прежнему был без сознания. По мнению Тихизна он просто занимал место, которого и так было мало. Садира стояла с правого борта, зажатая между боченком и планширом, держа в руках шкот, который позволял ей управлять парусом. У противоположного борта сидел Рикус, чья лысая голова и заостренные уши едва были видны над бочками.
Когда Ниива оказалась позади мачты, она остановилась и подобрала свой боевой топор, лежавший между двумя бочонками с водой.
Тихиан поднял бровь. – Советую тебе вспомнить, что без меня эта посудина утонет, – сказал король. – А вместе с ней и надежда спасти твоего сына.
– Меня мало волнует, утонем мы или нет, – возразила Ниива. – Мы еще не успели выйти из порта, а уже потеряли из вида Джо'орша. Мы уже никогда не найдем его – и моего сына.
– Дау очень чувствителен к перегрузу, – заметил Тихиан. – Мы плыли бы быстрее, если бы Садира оставила Келума в Самарахе с другими дварфами, как я и предлагал.
– Я очень сомневаюсь, что вес Келума замедляет нас, – Ниива подняла свой топор. – Кроме того, это не важно. Мы потеряем Ркарда, но я хочу, чтобы ты умер раньше него.
– Ниива, не дури, – Садира положила руку на плечо воительницы. Это легкое движение привело, одноко, к тому, что рейка сдвинулась в сторону и дау замедлил ход. Волшебница своими черными пальцами потянула за трос, возвращая ход суденышку.
Как только дау побежал с прежней скоростью, Садира укоризненно взглянула на Нииву. – Джо'орш покажется из тумана, не сомневайся. Он хочет помочь нам добраться до Ркарда, – объяснила она. – Когда он увидит, что нас нет позади него, он подождет.
– И даст Борсу сбежать с моим сыном! – сплюнула Ниива.
– Этого не случится, – сказал Тихиан. – Борс хочет, чтобы баньши пришел к нему. Вот почему он забрал мальчика.
– А ну, объяснись, – приказал Рикус. Он встал и взглянул на короля через бочки с водой. – Если ты что-то сделал для того, чтобы Дракон схватил его…
– Я тут не причем, – вспыхнул Тихиан. – Но я знаю, что Борсу нужен живой баньши. В Ур Драксе – своем доме – у него есть способ развеять чары, скрывающие Черную Линзу от него и королей-волшебников. Дракону нужен живой Ркард, поэтому и был послан Джо'орш для защиты мальчика.
Ниива нахмурилась. – Послан? – спросила она. – Кем?
Тихиан сглотнул и вдруг обнаружил, что так сильно сжал румпель, что его старые, скрюченные суставы стали белыми. Тем не менее надо было выкручиваться после такого грубого промаха. Он спокойно взглянул в глаза Нииве и солгал, – Агис послал его.
– Ты же не думаешь, что мы поверим тебе, – оборвала его Садира.
– Нет, но тем не менее это чистая правда, – сказал Тихиан, про себя обругав волшебницу. Нет ли у нее какого то пути узнать, врет он или нет? – Джо'орш и Са'рам стерегли Черную Линзу, когда мы нашли ее. Они собирались убить нас обоих, пока Агис не рассказал им об откопанном Кемалоке. Тогда они исчезли, бормоча что-то о возвращении короля.
– Как у них очутились Пояс Ранга и Корона Ркарда? – спросила Ниива.
– Почему бы тебе не сказать это мне? – вопросом на вопрос ответил Тихиан, увиливая от ответа.
Именно этого момента и опасался король, когда Рикус вытащил его из колодца. В спешке погрузки на дау и погони за Джо'оршем, у его временных союзников не было ни секунды, чтобы допросить его. Но теперь, он чувствовал, вопросы посыпятся один за другим. А он еще очень слаб, и Тихиан боялся, что запутается в собственной лжи.
Ниива снова подняла свой топор. – Твои налетчики украли эти сокровища из Кемалока, – сказала она, остановившись прямо перед королем. Ее топор был на уровне его шеи. – Я знаю вполне достаточно, чтобы убить тебя тут же, на месте.
Тихихан не дрогнул. – Ты действительно думаешь, что запугала меня? Я знаю, что ты не ударишь – пока я нужен тебе, чтобы спасти твоего сына.
Взгляд Ниивы обжигал такой глубокой ненавистью, которую королю еше не приходилось видеть в своей жизни, а он бестрепетно смотрел в глаза многим, ненавидящим его. Рука воительницы задражала, на глазах появились злые слезы. На какое-то долгое мгновение король испугался, что она потеряет контроль над собой и ударит. Но вместо этого послышался мучительный стон и Ниива резко отвернулась. Облегченно вздохнув, Тихиан запомнил выражение ее лица в этот момент как напоминание о том, что произойдет, если он разрешит ей пожить на секунду дольше, чем необходимо.
Когда Ниива вернулась на нос судна, король заметил, что Садира не отрываясь смотрит на него. Но вместо обычных голубых угольков на него смотрела пара темно-синих солнц, взгляд которых почти ослепил его. Волшебница не двигалась и не вымолвила ни одного слова, она просто смотрела. И в этот момент Тихиан понял, почему она не спросила об Агисе: она знала, что он убил ее мужа.
– Ты, я надеюсь, не собираешься убивать меня, – сказал Тихиан, далеко не уверенный в своих словах. – Мы хотим одного и того же.
– Нет. Я хочу убить Дракона. Ты хочешь освободить монстра. – Едва Садира проговорила эти слова, клок черного тумана вырвался из ее рта и окутал тело Тихиана, заморозив его до мозга костей. – Скажи мне, что ты выигрываешь, освобождая Раджаата, – приказала она.
– С ч-чего это ты решила, что я хочу этого? – выдавил из себя Тихиан, его зубы лязгнули. Контраст между жаром Черной Линзы и холодом Садиры привел к тому, что он почувствовал, как будто его кости плавятся. Чувство было такое, что в любой момент он мог или взорваться во вспышке пламени, или превратиться в кусок льда. – Я думал, что Доблестные Воины убили Раджаата.
– Не ври мне! – прошипела Садира.
Опять черный дым. – Прекрати, ведьма! – Зубы Тихиана заходили в его рту с такой силой, что он с трудом выговаривал слова. Он хотел использовать линзу и контратаковать, но, если он использует Путь, лоханка утонет. Этого он не мог допустить. Король нуждался как в Рикусе, так и в Садире, по меньшей мере до тех пор, пока Борс больше не будет стоять между ним и освобождением Раджаата. – Я п-п-приказываю тебе!
– Ты не ответил на вопрос, – спокойно сказала волшебница. – Так что пока я понаслаждаюсь этим зрелищем.
– Я слишком истощен, – пригрозил Тихиан, борясь с волнами тьмы, накатывавшимися на него. – Дау утонет.
– Не думаю, – сказала Садира.
Тихиан услышал, как волшебница прошептала какие-то слова. В то же мгновение дау поднялась из ила, заодно освободив и мозг короля от страшной тяжести. Скорость судна увеличилось чуть ли не вдвое, и оно полетело по воздуху как стрела.
– Я еще нужен тебе! – крикнул Тихиан. Надеясь использовать Путь и зашитить себя, он попытался поймать взгляд Садиры, но не смог выдержать сверкание синих солнц в ее глазах. – Что ты будешь делать, если мы не успеем вызволить Ркарда до наступления тьмы?
– Не бойся, я не убью тебе сейчас, – ответила волшебница. – Ты еще недостаточно страдал.
Еще одно чернильное облачко выскользнуло изо рта Садиры, короля окутал холодный пар. Он открыл рот, собираясь закричать, но его замерзший голос не смог издать даже стона. Он почувствовал, как его ноги соскользнули с Черной Линзы и он погрузился в сон, более холодный чем лед и более черный, чем его собственное сердце.
Позже, после того, что казалось вечной, проникающей в каждую косточку болью, Тихиан пришел в себя, даже не проснувшись, а выползя из-под ужасной, все уничтожающей темноты. Все его тело болело еще больше, чем раньше, как будто это было возможно, и он подумал про себя – и не без оснований – а не ударила ли его Ниива, пока он спал. Постепенно король осознал, что он лежит на палубе дау, зажатый между бортом и очередным бочонком с водой. Он услышал голоса и, похоже, собеседники еще не знали, что он пришел в сознание. Всегда готовый пошпионить, Тихиан закрыл глаза и прислушался.
– Я не говорю, что мы должны разрешить Дракону держать Ркарда у себя, – сказала Садира. – Но я не уверена, что мы должны убить его. Без всякого сомнения Тихиан помогает нам уничтожить Борса только для того, чтобы ему было полегче освободить Раджаата, – а мы знаем, что он намного хуже, чем Борс.
– Так что же, разрешить Дракону собирать свой налог? – спросил Рикус. – Никогда!
– Рикус, это не то, что я сказала – и ты знаешь это, – резко ответила Садира.
Голоса как Садиры так и Рикуса казались более грубыми, чем необходимо, и Тихиан сделал обрадовавший его вывод, что он сердятся друг на друга, и что он может использовать их злобу в своих целях.
– Черная Линза теперь у нас, – продолжала Садира. – Борс знает лучше, чем кто бы то ни было, насколько она могущественна. Мы можем заставить его вернуть нам Ркарда и забыть об оброке.
– А что с пророчеством? – спросила Садира. – Баньши сказали, что Ркард убъет Дракона. Мы не можем просто так забыть об этом.
– Почему нет? – приняла вызов Садира. – Они также сказали, что он должен сделать это во главе армии из людей и дварфов. Ну, и где эта армия теперь? Борсу и его королям-волшебникам для уничтожения всех наших воинов потребовалось меньше усилий, чем нужно мекилоту, чтобы раздавить шакала.
– Может быть мы не правильно поняли, что они говорили об армии, – сказала Ниива. – Джо'орш и Са'рам сказали, что Ркард убъет Дракона, и я верю им.
Тихиану пришлось укусить себя за щеку, чтобы не рассмеяться. Это так называемое пророчество было не более, чем тщательно проработанной хитростью, которую он придумал. Очутившись перед трудной задачей победить Джо'орша и Са'рама, прежде чем он мог бы украсть Черную Линзу, король решил вместо этого соблазнить баньши отказаться от их долга. Он сумел убедить призраков, что их бывший тысячелетний правитель возродился в мальчике-муле.
Тихиану даже не мог себе представить, что его басня сумеет обмануть еще кого-нибудь, кроме двух костяных уродов, но оказалось, что его бывшие рабы еще большие идиоты, чем он мог себе вообразить. Ему просто не терпелось увидеть что произойдет, когда шестилетний мальчишка попытается убить Дракона. Это развлечение могло даже оплатить все унижения, которые нанесли ему мать мальчика и ее друзья.
Какое-то мгновение все молчали, но потом Садира снова ринулась в спор. – Ниива, а может быть пророчество не предсказание, а предостережение. Может быть это что-то, что мы не хотим, чтобы оно стало правдой? – спросила она. – Возможно, судьба обеих наших армий – это предзнаменование того, что случится, если мы будем и дальше выполнять наш план.
– Неважно, что там говорит пророчество, – возразил Рикус. – Мы должны убить Дракона, даже если при этом и освободим Раджаата.
– Подумай о том, что говоришь! – вспылила Садира. – Как бы могушественны не были короли-волшебники, потребовались их совместные усилия, чтобы заточить Раджаата, а сейчас он, возможно, еще сильнее.
– Я не боюсь! – возразил мул, упрямый как всегда.
– Борс и короли-волшебники жадны и голодны до власти, но их зло ничто в сравнении со злом Раджаата, – продолжала давить Садира. – По меньшей мере они не хотят уничтожить все нечеловеческие расы Атхаса, да у них и нет силы на это, даже если они захотят.
– Верно, – согласился мул. – И тут я согласен с тобой. Но мы обязаны убить Дракона. Мы были бы полными идиотами, если бы думали, что мы можем вечно контролировать его. Так что, когда мы освободим Раджаата, мы просто убъем и его, как и Дракона. Конечно мы не должны менять одно зло на другое.
Опять пауза, потом Садира спросила, – Ниива, а ты что думаешь? Ведь нам придется рискнуть твоим сыном, если решим убить Дракона.
– И это мой сын, которого ждет жизнь или смерть, в зависимости от нашего выбора, – медленно ответила она. – Но даже и так, есть только одна вещь, которая произойдет. Ркард убъет Дракона.
Тихиан услышал глубокий вздох Садиры. – Итак, победа или смерть, – сказала она. Именно это всегда повторяли гладиаторы Тихиана перед выходом на арену.
– Нет, только победа, – сказал Рикус. – Смерть означает, что мы проиграли, а мы не имеем на это права – на карту поставлена судьба мира.
Тихиан услышал, как трех ладони мягко шлепнули друг по другу, потом Рикус сказал, – Теперь у нас осталась только одна проблема: Тихиан.
– Как бы я не хотела убить его, мы не можем, – сказала Садира. – Он – единственный мастер Пути среди нас, и, судя по битвам, в которых мы уже бились, нам не обойтись без него. Абалах напала на меня через Путь на Желтой Пустыне и почти убила меня, а я подозреваю, что Борс намного сильнее ее.
– Мы не можем доверять Тихиану, – возразил Рикус.
– Конечно нет, – ответила Садира. – Но мы можем держать его под контролем, пока не убьем Борса.
– А что потом? – спросила Ниива.
– А то, что после того, как мы покончим с Драконом, король тут же попытается убить нас, – сказал Рикус, понижая голос до шепота. – Если мы хотим выжить, мы должны убить его первыми.
Тихан усмехнулся про себя. Он могут попытаться предательски убить его, но скорее снег покроет все пустыни Атхаса, чем они превзойдут его в его собственном искусстве.
Желудок короля внезапно поднялся чуть ли не до горла, и Тихиан решил, что дау опускается. – Уже темнеет, – сказала Садира. – Время будить Его Величество.
Небольшая, но крепкая нога ударила Тихиана под ребра, заставив его застонать от боли.
– Пора за работу, – сказала Садира. Одной рукой она схватила короля за волосы, подняла его со дна корабля и усадила на сферу кораблеводца. – Я верю, что ты хорошо поспал.
Тихиан открыл глаза, изображая слабость. Черная Линза сдвинулась на нос корабля, и из-под низкой рейки треугольного паруса король видел только ее кусок, окрашенный в багрово-красные цвета заходящим солнцем. Ниива и Рикус стояли перед ним, держа в руках свое оружие, и смотрели на него с открытой враждой. Келум все еще лежал на днище, повязка на его голове вся пропиталась засохшей кровью.
Король потянулся и освободил свои волосы из хватки Садиры. – Ты не должна отделять меня от Черной Линзы, – сказал он. – Борс ищет меня, надеясь найти рядом со мной линзу.
– Тогда, я надеюсь, ему повезет, – сказала Садира. – Это спасет нас от долгого путешествия.
– Как далеко мы уплыли? – спросил Тихиан, оглядываясь. Он не увидел ничего, кроме все тех же холмов ила, погруженных в пурпурные сумеречные тени, и не малейшего признака земли во всех направлениях. – А где Джо'орш?
Садира указала рукой в точку за носом судна. – Мы постоянно видим борозду в иле там, впереди, – сказала она. – Изредка он высовывает голову из грязи, проверяя, что мы все еще плывем за ним.
– Мне это не поможет, – король положил руку на румпель. – Я никогда не увижу его в темноте.
– Не беспокойся, – сказал Рикус. Мул сидел у планшира правого борта, положив обнаженный меч на колени. – Я буду сидеть здесь и помогать тебе смотреть.
– И я тоже, – добавила Ниива. Она сидела у левого борта в такой же позе. – И если кто-нибудь из нас заподозрит, что ты попытаешься использовать Путь против другого, или услышит любой звук, хотя бы отдаленно напоминающий заклинание, мы будем предполагать худшее.
– Что означает, что мы разрежем тебя на мелкие кусочки. – Рикус лениво махнул мечом, и кончик Кары мгновенно, прежде чем Тихиан сообразил что происходит, перерезал лямку сумки, висевшей у Тихиана на плече. Сумка соскользнула с плеча короля и упала за борт. – Это предупреждение, на случай, если ты не осознал.
Тихиан нагнулся за своей сумкой, стараясь схватить ее прежде, чем она утонет в Иловом Море. В то же мгновение железные пальцы Садиры впились ему в плечо и отбросили на место.
– Идиоты! – прошипел король, безнадежно смотря на то, как его сумка скрывается под поверхностью ила. – Это же магия!
– Вот почему, я уверена, лучше от нее избавиться, – сказала Садира. – Кто знает, какие сюрпризы для нас ты припас там?
– Ну вот, теперь, я думаю, ты нас понял, – сказал Рикус. – Есть ли еще что-нибудь, что мы должны знать – чтобы случайно не выбросить его за борт.
Король покачал головой, – Вам нечего бояться меня – или любой вещи, что у меня есть. – Он сжал румпель. – Если мы собираемся убить Борса, то должны работать вместе. Я понимаю это – и вероятно лучше, чем вы.
– Отлично, – сказала Садира. – Она прошла на нос дау. – Теперь бери корабль на себя, до рассвета.
Тихиан открыл себя сфере кораблеводца, его жизненная энергия потекла в нее. Ледяные щупальца боли побежали по его бедрам и животу. Он закрыл глаза и вообразил себе корпус корабля, затем представил, как унылые, серые холмы ила становятся голубыми волнами соленой воды – именно таким было Иловое море тысячи лет назад, задолго до того, как короли-волшебники стали править Атхасом. Вес дау навалился на его разум, наполнив его ужасной болью, и утлое суденышко устремилось вперед через бесконечные холмы грязи.
Так оно и пошло, день за днем, ночь за ночью. С восхода до заката магия Садиры несла корабль над серыми волнами. Потом, когда наступала ночь, Рикус будил короля и тот вел дау над илом. Мул и Ниива проводили всю ночь сидя по обе стороны от Тихиана и глядя за каждым движением короля. По меньшей мере раз за ночь один их них бил его кулаком, не слишком сильно, так, чтобы он не забывал, что они убъют его при малейшей провокации. Король принимал экзекуцию со спокойствием, которое Рикус находил немного тревожащим, никогда не жаловался и не просил пощады. Тихиан даже не пытался умаслить их лестью или лживыми обещаниями, возможно потому, что он знал, что такие попытки принесут только еще больше страданий.
В полдень третьего дня, наконец-то, очнулся Келум. За ним ухаживали обе женщины, и Садира даже больше, чем Ниива, и он быстро почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы призвать солнце. После этого женщины предоставили его самому себе, и он быстро пошел на поправку, используя свою собственную целительную силу, чтобы залечить ужасную рану. Однако, кроме выздоровления дварфа, все остальное шло без изменений. Голова Джо'орша периодически показывалась из грязи, его сверкающие оранжевые глаза были маяками в темноте ночи. Сач оставался на верхушке мачты днем и ночью, никогда не оставляя свой пост – что было, по видимому, очень умно, так как ни Рикус ни остальные не простили ему убийства разведчиков ради того, чтобы накормить Тихиана.
Пятая ночь началась как обычно. Дул устойчивый, ровный ветер с запада,пылевая завеса покрывала море. Вдруг, глубокой ночью, Сач спустился с мачты. – Огни, – доложил он. Голос головы настолько охрип, что Рикус с трудом понял его. – Сзади.
Мул взглянул на корму и не увидел ничего, кроме все той же непроницаемой темноты и пыли. – Ни хрена не вижу.
– Ты же не сидишь на верхушке мачты, – возразил Сач. – Там дюжина световых пятен, разбросанных по всему горизонту. Сзади нас целый флот.
Тихиан негромко выругался.
– Что ты знаешь об этом? – Рикус коснулся кончиком меча горла короля. – Если ты предал нас…
Тихиан осторожно отодвинул меч в сторону. – Никто никого не предавал, – оскалился он. – Это флот королей-волшебников.
Рикус снова приставил меч к горлу Тихиана и не сказал ничего.
– Ну подумай, что я получу если вру? – простонал король. – Когда короли-волшебники встречались с Борсом в Самарахе, они приплыли туда на шхунах Балика. Не исключено, что потом они вызвали этот флот в Ур Дракс.
– Зачем? – спросила Ниива.
– Чтобы найти нас, я подозреваю, – сказал король. – Судя по моему опыту, обычно флот Балика плывет тесным строем. Если они разошлись так широко, они, конечно, кого-либо ищут. А кроме нас им некого искать.
Ниива прошла на нос, чтобы рабудить Садиру и Келума.
– Принеси мне Черную Линзу, – сказал Тихиан.
Рикус покачал головой. – Не надо.
– Ты, глупый мул! – прошипел Сач. – Это наш единственный шанс.
– Наш единственный шанс погибнуть, – возразил Рикус. – Даже с Черной Линзой мы не можем потопить весь флот, везущий королей-волшебников, – по меньшей мере ночью, когда Садира почти не способна колдовать.
– Но мы не можем убежать от них, если ты рассчитываешь на это, – сказал Тихиан. – Их слишком много.
– Тогда мы сделаем то же, что и ты – спрячемся, – сказал Рикус. – Пылевая завеса спрячет нас.
– Нет, не сработает, – сказал Тихиан. – У них есть магические конусы – королевские глаза – которыми они пользуются, чтобы видеть через занавесу ила.
– И который они используют, чтобы видеть в темноте? – спросил мул. Когда король не ответил, Рикус усмехнулся. – Я так мыслю. Следуюший раз, когда мы будем на вершине холма из этой проклятой грязи, поверни нас так, чтобы мы оказались на склоне, у самого низа волны.
Мул сунул меч обратно в ножны и пошел к мачте. Он подождал, пока Тихиан начал разворачивать дау, потом спустил парус, скатал его на нижнюю рейку, и аккуратно отвязал все веревки, держащие мачту. Пока он освобождал такелаж и спускал парус, Ниива разбудила Келума и Садиру. Дварф помог Рикусу убрать мачту, сложил фок-рею и положил всю конструкцию на днище корабля.
– Может быть покрыть посудину илом? – предложил Тихиан.
Рикус нахмурился, – Это не утопит нас?
Король покачал головой. – Почему? Я удержу ее на плаву, – сказал он. – Конечно, мы не сможем тогда плыть быстро, но без мачты мы в любом случае не попадем никуда.
Рикус кивнул, и он и все остальные стали стали черпать ил со склона холма в дау. Вскоре только их тела и верхушки планшира – сделанногого из кости, такой же темной, как и ил, – выделялись над морем. Мул приказал всем лечь, затем покрыл всех порошкообразным илом, оставив свободными только лица, чтобы можно было видеть и дышать.
– Да, это спрячет нас от флота, – сказала Ниива. – А что насчет Джо'орша? Мы можем потерять его.
– Возможно, но он не менял направления все эти дни, – сказала Садира. – И если короли-волшебники позади нас, я подозреваю что мы плывем в правильном направлении, к дому Дракона.
Верно, – согласился Рикус. – Но что будет, если если баньши высунет свою голову не во время? Его сверкающие глаза будет трудновато не заметить в такую-то темень.
– Не беспокойся о Джо'орше, – сказал Тихиан. Его покрытая пигментными пятнами рука нырнула под ил, чтобы поддерживать контакт со сферой кораблеводца. – Он сам сможет позаботиться о себе.
С этими словами король соскользнул на дно дау, сопровождаемый Сачем, который изо всех сил старался оставаться как можно дальше ото всех во время приготовлений. Рикус присыпал парочку илом, потом внимательно осмотрел дау. Убедившись, что все прикрыто, как надо, он вытащил меч и лег сам, устроившись между королем и Черной Линзой.
Они лежали и ждали под мрачным иловым покровом целую вечность, слыша только лихорадочное биение сердец да свист ветра, проносящегося между холмами ила. Яма, которую они вырыли в склоне холма медленно заполнялась, и лесс постепенно собирался вокруг носа и рта Рикуса. Поначалу он еще пытался сохранить вокруг себя более-менее чистый воздух, выдувая пыль с себя, но это не сработало, и приходилось поднимать руки и сбрасывать с себя прилипчивую грязь. Он уже начал сомневаться, что Сач вообще видел какой-то свет, и занимался тем, что обдумывал возможные причины для головы, лишенной тела, соврать в очередной раз. Но, кроме присущей Сачу зловредности, так и не смог найти, что именно Сач выиграет от того, что он заставил дау безмолвно лежать во мгле.
Рикус уже почти решил наплевать на Сача и встать, когда до него донесся отдаленный скрип мачт. Другие тоже услышали его, так что на дау стало еще тише, как если бы все разом затаили дыхание. Звук становился все громче и отчетливее, пока мул не распознал ритмичного хода корабля, скользящего над холмами грязи.
Где– то далеко за кормой дау, лучи огромной масляной лампы заплясали над илом. Свет крутился вперед и назад, описывал арки и дуги, творил огромные светящиеся колонны ила, которые вонзались в темноту, как копья. Тем не менее, ил был очень толст и плотен, и Рикус не сомневался, что Баликане, несмотря на все свои усилия, могут видеть не больше нескольких футов за пределами их планшира, если, конечно, они не пользуются магическим королевским глазом, о котором упоминал Тихиан.
Свет заплясал на вершине соседнего холма, потом сама шхуна скользнула на него. Если бы не приглушенные голоса команды и палубные огни, сиявшие высоко над поверхностью ила, Рикус вообще мог бы не узнать, что мимо них проплывает корабль. По многочисленным лампам, освещавших различные палубы и орудийные порты, мул представил себе размеры и форму корабля. Вещичка было огромной, по меньшей мере раза в три больше, чем гигантская крепость на колесах, которую король Хаману послал для атаки Тира во время последней войны с Уриком. Похоже было на то, что вся деревня Самарах могла бы уместиться на одной из ее палуб. Когда, наконец, корма шхуны растаяла в ночи, Рикус поздравил себя с правильным выбором: прятаться, а не драться. Сражаться с таким кораблем было все равно, что сражаться с целым легионом.
Едва этот корабль прошел мимо, как свет другого корабельного фонаря замелькал где-то во тьме. Рикус услышал громкий вздох своих товарищей, затем на верхушке соседнего холма появился маленький круг света. Постояв немного на месте, желтый диск начал медленно соскальзывать по склону холма в их направлении.
Рикус покрепче сжал Кару и приготовился сражаться. Так как его товарищи сделали тоже самое, он услышал, как ил зашуршал вокруг них. – Спокойно, – прошептал он. – Не двигаться, пока я не скажу.
Свет продолжал двигаться к ним. Рикус прикинул, что он пройдет через корабль как раз там, где лежал он сам.
Громкое шипение раздалось прямо перед дау. Мгновением позже гигантский бушприт прорезал гребень того самого холма ила, в склон которого они зарылись. Его брус был длинный, как дерево, и светился отраженным светом масляных ламп. Он был настолько близко, что Рикус мог бы подпрыгнуть с носа их утлого суденышка и повиснуть на нем.
Свет носового фонаря шхуны был уже на расстоянии руки от дау. В этот момент нос Баликанского корабля врезался в плотный ил, взметнув высоко в воздух фонтаны грязи. Рикус закрыл глаза и вжался в корпус дау под планширом, стараясь быть как можно ниже.
Одновременно мул почувствовал, как легкий дау слегка поднялся под напором ила, вызванного движением гигантского корабля. Он повернулся носом к дну расселины между двумя холмами и заскользил в нее. Он двигался легко, так как Тихиан все еще держал его. Сражаясь с желанием вскочить и драться, Рикус открыл глаза обжигающему илу. Желтый свет подсветил грязь прямо над его головой. Он не мог сделать ничего, кроме как напомнить себя, что именно поэтому они замаскировали корабль и надеяться, что все остальные тоже помнят это.
Мгновением спустя янтарный свет исчез. Мул заставил себя очнуться. Он высунул голову из ила и вдохнул воздух, каждый момент ожидая услышать сигнал тревоги со стороны шхуны.
Через толстое покрывало грязи он увидел темную стену огромного корпуса, нависшую над ним. Мул взглянул в сторону носа и увидел свет фонаря, обшаривавшего ил далеко впереди их дау. Из своего положения под планширом он не мог видеть верхушек мачт, где наверняка сидели впередсмотрящие. Тем не менее он был уверен, что они не заметили дау. Не было ни малейшего знака, что кто-то пытается осветить их корабль, и звуков тревоги тоже не было слышно. Похоже, их маскировка скрыла дау, по меньшей мере на то мгновение, когда фонарь осветил их.
Рикус увидел головы и плечи своих товаришей, выныривающих из ила. Ниива закусила палец, чтобы не кашлять. Садира и Келум приготовили заклинания, волшебница держала какую-то темную массу в руке, а дварф приложил палец к знаку солнца на лбу. Только Тихиан казался спокоен, опираясь на сферу кораблеводца, и снисходительно поглядывал на всех остальных.
Спустя несколько секунд корма шхуны прошла мимо них и исчезла за следующим холмом, оставив дау одного в черной пустоте Илового Моря. Все выдохнули с облегчением и деловито начали выкидывать ил обратно, готовясь продолжить путь в Ур Дракс.
