Книга: Неандертальский параллакс
Назад: Глава 37
Дальше: Глава 39

Глава 38

Понтер доел свой гамбургер и по очереди посмотрел на Луизу, Рубена и Мэри.
— Не подумайте, что я жалуюсь, — сказала он, — но мне начинает надоедать это животное — корова, так вы его называете? Мы не могли бы попросить, чтобы вечером нам принесли какого-нибудь другого мяса?
— Например? — сказал Рубен.
— Да что угодно, — сказал Понтер. — Хотя бы мамонта.
— Что? — воскликнул Рубен.
— Мамонта? — потрясённо повторила Мэри.
— Хак что-то неправильно перевела? — забеспокоился Понтер. — Мамонт. Такой северный волосатый слон.
— Да-да-да, — сказала Мэри. — Мы знаем, кто такие мамонты, но…
— Но что? — спросил Понтер, удивлённо приподняв бровь.
— Но, видите ли, они, так сказать… в общем, они вымерли, — сказала Мэри.
— Вымерли? — удивился Понтер. — Да, я действительно ни одного здесь не видел, но посчитал, что они не любят подходить к таким большим городам.
— Нет-нет, они вымерли, — сказала Луиза. — Во всём мире. Вымерли тысячи лет назад.
— Почему? — спросил Понтер. — Какая-то эпидемия?
Повисла неловкая тишина. Мэри медленно выдохнула, пытаясь решить, как объяснить это потактичнее.
— Нет, не эпидемия, — сказала она, наконец. — На самом деле, это мы… — наши предки, люди нашего вида — истребили их.
Понтер округлил глаза.
— Что сделали?
Мэри стало тошно; она не думала, что некоторые «достижения» её цивилизации выплывут на поверхность так быстро.
— Мы убивали их для еды, и… в общем, убивали до тех пор, пока их не осталось совсем.
— О, — тихо вздохнул Понтер. Он посмотрел в окно, на просторный задний двор Рубенова дома. — Мне нравились мамонты, — сказал он. — Не только их мясо, хоть оно и очень вкусно, но как животные, как часть ландшафта. Неподалёку от моего дома живёт небольшое стадо. Мне всегда было радостно их видеть.
— У нас есть их скелеты, — сказала Мэри, — и бивни, а в Сибири иногда находят целые замёрзшие туши, но…
— Всех, — сказал Понтер, печально качая головой. — Вы убили их всех…
Мэри хотела было возразить «Не я лично», но это было бы неискренне; кровь мамонтов действительно пятнала честь её расы. Но хоть как-то возразить всё же хотелось и поэтому она сказала:
— Это было очень давно.
Понтер выглядел кисло.
— Я даже боюсь спрашивать, — сказал он, — но в моём мире в окрестностях того места, где я живу, водятся и другие крупные животные. Опять же, я считал, что они просто избегают больших городов, но…
Рубен качнул своей бритой головой.
— Нет, Понтер, не поэтому.
Мэри на секунду зажмурилась.
— Мне очень жаль, Понтер. Мы уничтожили почти всю мегафауну — и здесь, и в Европе, и в Австралии, — она ощутила, как желудок завязывается узлом, — и в Новой Зеландии, и в Южной Америке. Единственный континент, где всё ещё много по-настоящему крупных животных — это Африка, но и там большинство из них в зоне риска.
Би-ип.
— На грани вымирания, — пояснила Луиза.
— Вы же сказали, что это было очень давно, — сказал Понтер с упрёком в голосе.
Мэри опустила взгляд на свою пустую тарелку.
— Мы перестали убивать мамонтов очень давно, потому что мамонтов не стало. И мы перестали убивать большерогих оленей, и больших кошек Северной Америки, и шерстистых носорогов, и многих других, потому истребили их всех.
— Истребить весь вид до последней особи, — сказал Понтер, качая головой.
— Мы многому научились с тех пор, — сказала Мэри. — У нас есть программы защиты исчезающих видов, и мы добились некоторых успехов. Американские журавли почти вымерли, и белоголовые орланы, и бизоны. Теперь они вернулись.
— Потому что вы перестали истреблять их, — холодно сказал Понтер.
Мэри хотела было возразить, что причина не всегда была в охоте; чаще это было уничтожение человеком естественной среды обитания этих видов. Но какая, в сущности, разница.
— Какие… какие ещё виды вымирают? — спросил Понтер.
Мэри пожала плечами.
— Многие виды птиц. Гигантские черепахи. Панды. Кашалоты. Шим…
— Шим? — переспросил Понтер. — Что это? — Он наклонил голову: видимо, Хак высказывала свои догадки о том, какое слово хотела произнести Мэри. — О, нет. Нет! Шимпанзе? Но… но это же наши родичи. Вы охотитесь и на них?
Мэри внезапно почувствовала себя крошечной и слабой. Как она могла ему сказать, что шимпанзе убивали ради еды, а горилл — чтобы делать из их рук экзотические пепельницы?
— Они бесценны, — продолжал Понтер. — Вы, как генетик, наверняка это понимаете. Они — ближайшие наши ныне живущие родственники; мы можем многое узнать о нас самих, изучая их ДНК и поведение в естественных условиях.
— Я знаю, — тихо сказала Мэри. — Я знаю.
Понтер посмотрел на Рубена, потому на Луизу, потом на Мэри, оценивающе, словно увидев их — по-настоящему увидев — в первый раз.
— Вы убиваете без меры, — сказал он. — Уничтожаете целые виды. Вы даже убиваете других приматов. — Он замолк и снова по очереди оглядел их, будто давая шанс предупредить то, что он собирался высказать, предложить логичное объяснение, смягчающее обстоятельство. Но Мэри молчала, и все молчали, так что Понтер продолжил: — И мой вид тоже исчез из этого мира.
— Да, — сказала Мэри очень тихо. Она знала, как это произошло. Хотя не все палеоантропологи поддерживали эту теорию, многие считали, что где-то между 40000 и 27000 лет назад Homo sapiens — анатомически современные люди — совершили геноцид, первый в ряду многих, намеренных или случайных, которые им предстояло совершить в будущем. Люди очистили планету от единственного, кроме них, представителя рода Homo, другого, менее воинственного вида, который, возможно, гораздо лучше соответствовал бы двойному значению слова «человечный».
— Вы убили нас? — спросил Понтер.
— Это очень спорная проблема, — ответила Мэри. — Среди учёных по этому поводу нет согласия.
— Но как вы думаете, что произошло? — спросил Понтер, уперев в Мэри взгляд своих золотистых глаз.
Мэри сделала глубокий вдох.
— Я… да, я думаю, что именно это и произошло.
— Вы истребили нас, — сказал Понтер; и его голос, и тональность воспроизведённого Хак перевода свидетельствовали о глубоком душевном потрясении.
Мэри кивнула.
— Мне жаль, — сказала она. — Правда. Это случилось невероятно давно. Мы тогда были дикарями. Мы…
И в этот момент зазвонил телефон. Рубен, явно обрадованный, выскочил из-за стола и схватил трубку.
— Алло? — сказал он.
Мэри подняла голову, услышав, как голос Рубена повеселел.
— Но это же здорово! — сказал он. — Великолепно! Да… нет… да-да, это годится. Спасибо! Точно. Да свидания.
— Что? — спросила Луиза.
Рубен явно сдерживал улыбку.
— У Понтера чумка, — сказал он, возвращая телефон на место.
— Чумка? — повторила Мэри. — У людей не бывает чумки.
— Правильно, — сказал Рубен. — У нас естественный иммунитет. А у Понтера — нет, потому что его вид не контактировал с нашими домашними животными в течение многих поколений. Если быть точным, у него лошадиная разновидность; ветеринары её называют «мыт». Она поражает жеребят и вызывается бактерией Streptococcus equii. К счастью, у лошадей её обычно лечат пенициллином, и я его как раз давал Понтеру. Он выздоровеет.
— То есть нам можно не бояться, что мы тоже заболеем?
— Не только это, — сказал Рубен и расплылся в улыбке. — Они снимают карантин! Если последняя серия бакпосевов, результатов которой ждут сегодня вечером, будет негативной, то завтра утром мы сможем выйти отсюда!
Луиза захлопала в ладоши. Мэри тоже обрадовалась новости. Она взглянула на Понтера, но тот сидел, понурив голову, и, должно быть, до сих пор размышлял о судьбе своего вида на этой Земле.
Мери потянулась к нему и тронула за руку.
— Эй, Понтер, — тихо сказала она. — Это ведь отличная новость. Завтра вы сможете выйти из дома и увидеть наш мир.
Понтер медленно поднял голову и посмотрел на Мэри. Она всё ещё училась распознавать детали его мимики, но его широко распахнутые глаза и приоткрытый рот словно говорили: «Стоит ли?»
Но в конце концов он просто кивнул, словно уступая.
Назад: Глава 37
Дальше: Глава 39