Глава 9
Джон-Том выронил сковороду, испачкав сапоги шипящим жиром и недожаренными яйцами. В проеме двери, держа в крыльях маленький арбалет, возник Камалк. У стоявшего позади него леопарда в обеих лапах было по метательному ножу.
— Чушь! — Мадж глянул на друга. — Пожалуй, ты прав, приятель. Наверно, переход между нашими мирами постоянный, иначе и быть не может. Сам видишь, дерьмо приплыло.
Камалк скакнул в кухню, с одинаковым оживлением оглядывая новые предметы и старых знакомых.
— Демонические измышления! А демонические измышления — это деньги. Здесь много такого, из чего можно извлечь выгоду.
Джон-Том удержался от замечания, что предметы вожделений попугая тому не принадлежат, резонно полагая, что взывать к совести пирата так же бесполезно, как пытаться прошибить лбом каменную стену. Мадж пытался дотянуться до лежавшего у ног лука, когда всего в двух дюймах от его живота в стол вонзился стилет.
— И не пытайся, — входя в комнату, предупредил Сашим. — Лопнуло мое терпение. Только попробуй выкинуть какой-нибудь номер, и, что бы там ни говорил капитан, я воткну его тебе промеж глаз. Или ей.
Он мимоходом кивнул Виджи.
— Рад тебя видеть, девица.
Голос был холодней кубиков льда в морозилке и принадлежал бобру, проскользнувшему в кухню под локтем старпома. Голову его обматывали толстым слоем бинты. Это был тот самый сторож, которого приставили к ним вчера ночью, и выражение его морды не предвещало ничего хорошего. — Я упросил кэпа передать тебя под мою личную опеку. Я задолжал тебе несколько изрядных пинков, и мне не терпится вернуть долг.
— Попридержи это на потом, Уошэм. Пока что ты ничего не заслужил.
— Но, кэп, вы же сказали…
— Не сейчас, — отрубил Камалк. — В любопытное местечко вы нас завели. Нам нужен подходящий гид, который укажет наилучший способ извлечь выгоду.
— Я покажу вам дорогу на мусорную кучу.
— Да нет, чаропевец, клянусь своими перьями — или твои друзья умрут один за другим, настолько медленно и болезненно, насколько будет угодно Сашиму. Ты останешься, чтобы познакомить меня с этим миром, а остальных мы возьмем с собой как гарантию твоих добрых намерений. Мы тщательно пометили дорогу сюда. Выследить вас в пещере было нелегко.
— И как же вам это удалось?
— Ты что, мало прожил в нашем мире, чтоб не понимать этого, приятель? — фыркнул Мадж и постучал себя по блестящему черному носу.
Джон-Том совсем забыл, что в застоявшемся воздухе пещеры запах должен был застыть в воздухе, как дорожная разметка. Но даже несмотря на это, от Камалка и его команды потребовалось изрядное самообладание, чтобы пересечь мрачное подземелье и подняться по явно чужеродным бетонным ступеням. У многих ли хватило отваги? Он попытался поверх плеча леопарда заглянуть в гостиную. Каково соотношение сил? Наверняка за капитаном согласились последовать во тьму не все.
Ясно одно: из-за Маджа, Виджи и Перестраховщика Джон-Том в руках у Камалка, и, чтобы сохранить друзьям жизнь, юноше придется выполнять его приказы. Но со временем попугай пресытится дарами этого мира или придумает иной способ добывать их, и тогда их всех можно будет пустить в расход. Значит, надо что-то предпринять сейчас же.
Как ни потряс пиратов новый мир, вряд ли капитан настолько утратил бдительность, чтобы позволить человеку сыграть на суаре, да и неизвестно, сработает ли здесь магия. Пока Джон-Том лихорадочно судил да рядил, время и возможности ускользали от него — пираты успели отобрать у пленников оружие. Мадж с сожалением проводил взглядом уплывающие в чужие руки лук и саблю, Джон-Тома избавили от боевого посоха и суара. Заплечные мешки трогать не стали — должно быть, Камалк догадывался, что там не осталось ничего опасного.
Попугай, решивший не выказывать перед своим войском страха и колебаний, разглядывал газовую плиту. Понюхав духовку, он взял упавшую сковороду Джон-Тома и поставил ее на горящую конфорку.
— Устройство для стряпни. Весьма любопытно. — Он заглянул под сковороду. — А что дает огонь?
— Газ.
Эта реплика заставила нескольких пиратов расхохотаться. Камалк нахмурился и схватил стилет с полой рукояткой.
— Ты что, за дурака меня держишь? — Он ткнул клинком в брючину Джон-Тома, не разрезав ткани, но чувствительно кольнув ногу. — Я сказал, что не хочу тебя убивать, но это не означает, что я не могу чуток подпортить твою шкуру.
Джон-Том мгновенно взмок.
— Проклятье, да это же газовая плита!
— Даже Кизвиц не наделает столько газов! — хохотнул стоявший в дверном проеме тучный муравьед.
— Да это не тот газ. Видите? — Джон-Том потянулся к регулятору и едва не лишился пальца, так как Камалк ткнул лезвием в пластмассовую ручку.
— Смотри, что делаешь, человек! Я уверен, что с девятью пальцами ты покажешь мне эти устройства ничуть не хуже, чем с десятью.
Джон-Том очень медленно подрегулировал пламя.
— Видишь, как она работает? В дом по специальным трубам поступает особый газ, который подается в эту плиту. Чтобы зажечь его, нужен небольшой огонек.
— А как его погасить?
Джон-Том продемонстрировал. Камалк удовлетворенно кивнул.
— А это? — Он постучал рукояткой стилета по холодильнику.
— Сохраняет продукты от порчи.
Может, обзор новинок бытовой техники притупит бдительность попугая? Чем дольше удастся отвлекать его, тем больше останется времени на размышления, хотя что можно противопоставить банде вооруженных до зубов пиратов, толпящихся в гостиной?
— Потяни за рукоять.
Камалк послушался и тут же отскочил от дыхания морозного воздуха. Потом, моргнув, подошел поближе, чтобы оглядеть эмалированную камеру.
— Великолепно! — Он оглянулся на Сашима. — Надо взять кое-какие диковинки с собой. Продав их, мы станем самыми богатыми корсарами мира. — Тут его взгляд упал на переносной телевизор, стоявший на одной из кухонных тумб. — А это что такое?
— Телевизор. Волшебный фонарь.
Подмигнув Маджу, Джон-Том старался не выдать внезапно охватившего его возбуждения. Выражение морды выдра не изменилось, но он слегка напрягся. Камалк, прищурившись, взирал на темный экран.
— А что он делает?
— Поверни нижнюю правую ручку до конца налево, потом вытяни до щелчка.
Джон-Том внутренне подобрался. Может, повезет? Если начнется достаточно шумная передача с насилием, она может напугать пиратов и им с Маджем удастся захватить какое-нибудь оружие. Пусть будет что угодно — вестерн, военный фильм, вечерние «Новости» — лишь бы что-нибудь отталкивающее и шумное.
Но вместо этого они увидели па-де-де из «Щелкунчика» в исполнении Королевского балета. Джон-Том беспомощно чертыхнулся.
— Чудненько. — Камалк убавил громкость до приемлемого уровня и ухмыльнулся Джон-Тому. — Видишь, как быстро я осваиваю новое? Но почему на картинке только человеческий народ?
— В моем мире кое-что придется вам не по вкусу…
Но едва Джон-Том приступил к объяснениям, как свет погас.
— Никому не двигаться!
Джон-Том только-только успел заметить в голосе испанский акцент, как одновременно развернулся целый ряд событий. Камалк изрыгнул проклятие, Джон-Том рванулся к друзьям, призывая их лечь на пол, Сашим взревел и бросился вперед, и маленький дом содрогнулся от вспышки и грохота.
— Ради великого божьего чесального столба, что это? — заскулила Виджи.
— Тихо! — шикнул на нее Джон-Том. — Делай что угодно, но когда зажжется свет, ни слова. Поняла? Что бы ни случилось, ничего не говори, пока я не дам знак, что можно. Мадж, Перестраховщик, вас это тоже касается.
В гостиной царила полнейшая неразбериха. Стремясь унести ноги, пираты едва не сорвали дверь с петель. Джон-Том увидел, как они в панике кувырком несутся к тоннелю, ведущему в их родной мир. В кухне запахло порохом и кровью. Зажегся свет.
У двери, держа палец на выключателе, стоял смуглый человек лет тридцати с лишком. Его курчавые черные волосы и тонкие усики наводили на мысль, что он идеально подошел бы для массовки в «Крестном отце». Вот только обрез двенадцатого калибра, покоившийся на сгибе локтя, был отнюдь не бутафорским.
Посреди кухни навзничь растянулся леопард с зияющей в груди рваной дырой. Камалк взлетел на шкаф, таращился на труп старпома и гадал, что могло так напугать его бравый экипаж.
— Madre de dios!
Вошедший убрал руку с выключателя и уставился на труп леопарда. В двери показался второй латиноамериканец, сжимавший в руке большущий пистолет. Обозрев пятнистое тело, он перевел взгляд на Джон-Тома и его друзей.
— Что за чиорт тут происходит? — Он посмотрел на приятеля. — Я входил в дверь, а этот проклиатый зверинец едва не затоптал мениа.
— Этот кот на меня бросился. — Акцент второго не так бросался в глаза. — Чего это все звери одеты?
Мадж хотел было ответить, но осекся, когда Джон-Том, сделав страшные глаза, прижал палец к губам. Выдр едва заметно кивнул. Занятые осмотром трупа Сашима, пришельцы ничего не заметили.
Владелец пистолета пробормотал: «Крус», — и упомянутый джентльмен тут же направил свой обрез в сторону Джон-Тома.
— Ты! Говори, что тут творится. Откуда эти чертовы звери? — Поглядев налево, он заметил притаившегося под кухонным столом Перестраховщика. — Такого офигенно большого енота я еще не встречал.
— Это мои животные, — ответил Джон-Том. Мадж ущипнул его за ногу, но он лишь поморщился. — Они принадлежат мне. Я дрессировщик. Это ученые цирковые звери. — Джон-Том кивком указал на Сашима. — Выключив свет, вы напугали леопарда. Он совсем безобидный. Это большая утрата.
— Клянусь богом! Он сам меня порядком напугал. Это была чистейшая самооборона. Вы тут с цирком или как? Что-то снаружи нет никаких фургонов.
— Скорее, бродячая труппа — я сам по себе. Компания меня вышвырнула, но хоть зверей отдали, и то ладно. Может, поможете? А насчет леопарда я понимаю — просто не повезло.
— Поможем? — Крус очень нехорошо ухмыльнулся. — А это что за амуниция?
Он указал на жилет и штаны леопарда, на его саблю и опоясывающий широкий торс патронташ со стилетами.
— Да говорю же, они дрессированные. Это входит в программу представления.
— Что-то я не видал таких представлений.
— Эй, а мние довелось однажды. — Глаза пистольеро вспыхнули. — В Вегасе. Знаешь этих парней, Зигфрида и Ройа? Они одеваиут зверей.
— Это ваш дом? — с невинным видом поинтересовался Джон-Том.
Крус нашел вопрос очень смешным.
— Ну, скажем, здесь у нас перевалочный пункт по пути на север. Можешь считать нас с Манко коммивояжерами. Какой большой енот! А какие номера выделывают твои звери?
— Никаких, если я им не прикажу, — пристально глядя на выдр, ответил Джон-Том. — Но я научил их все время ходить на задних лапах.
— Кончай вздор молоть!
Все взоры обратились к сидевшему на шкафу капитану. Крус одобрительно усмехнулся.
— Таких крупных попугаев я тоже не видал. Ты, должно быть, недурно на нем наживаешься?
— Что за бред несут эти два дебила?
Джон-Том напружинился, но Крусу и его партнеру реплика попугая показалась очень забавной.
— Эй, да это же просто класс! Ты сам его выучил?
— Не совсем. — В горле у Джон-Тома пересохло. — Он вроде как на лету схватывает. Очень способный. Я и сам не знаю, что он скажет в следующий раз.
— Все вы пидоры! — Пират скрестил крылья на груди. — Делайте со мной, что хотите. Я вас не боюсь.
— Соображает. — Забыв о попугае, Крус сосредоточился на его «владельце». — А вот насчет твоей сообразительности я не уверен. Ты можешь наделать бед.
— Слушайте, я согласен забыть о леопарде — кто старое помянет, тому глаз вон, ладно? Я не знал, что это ваш дом, и с радостью заплачу за еду. У меня просто не было выхода — животные оголодали. Да еще надо переловить остальных, пока не разбежались.
Джон-Том нерешительно шагнул к двери и тут же охнул от боли: Крус уткнул дуло обреза ему в живот.
— Зверушки обождут, kompadre. Тебе все равно так много не нужно. Почему б тебе не проехаться с нами? Мы высадим тебя у телефонной будки, и ты позвонишь в местный приют для животных.
— О, это не потребуется. Не хочу быть вам помехой, ребята!
Крус указал стволом на дверь.
— Ты нам не помешаешь. Готовься в путь прямо сейчас. Видишь ли, мы только заехали взять груз, который должны доставить на север, в Чикаго, и компания нам не повредит. — Лицо его помрачнело. — На выход! Если хочешь, бери зверей с собой.
— А вещи и реквизит? — Джон-Том указал на котомки и оружие.
Крус прошел пару шагов, поднял лук Маджа и посох, а потом кивнул товарищу.
— Проверь-ка их, Манко.
Тот послушно обшарил оба заплечных мешка.
— Чисто.
— Ладно, это можешь взять.
Он швырнул мешки Джон-Тому, и тот с благодарностью их подхватил.
— Что же до остальных игрушек, — Крус полюбовался саблей Маджа, поднеся ее к свету, — пожалуй, мы оставим их у себя. В Чикаго есть неплохой ломбардик. Плата за проезд, а?
Он ухмыльнулся.
Под присмотром Джон-Тома его друзей и Камалка загнали в гараж, где уже стоял грузовик. За суетой и переполохом, поднятыми пиратами, никто не слышал, как он приехал. Задняя часть четырнадцатифутового фургона была забита дешевой мебелью. Джон-Том нахмурился: простые возчики мебели пушки в рейс не берут. Их оружие Крус запер в стальном ящике с инструментами.
— Давайте.
Все послушно забрались в фургон. Шоферы закрыли дверь и с лязгом заперли ее снаружи на засов.
Окон в фургоне не было, но грузовик достаточно потрудился на своем веку, так что кое-где крыша чуть отошла от стенок, и в щели видны были звезды. По крайней мере, удушье им не грозило. Грузовик подался назад, потом, набирая скорость, устремился вперед — вне всякого сомнения, по шедшему от дома проселку.
— Джон-Том, теперь можно говорить? — подала голос Виджи.
— В каком это смысле можно теперь говорить? — Камалк был одновременно озадачен и огорчен шуткой, которую сыграла с ним судьба. — Что эти два странных человека хотят с нами сделать?
На него никто не обратил внимания.
— Можешь, Виджи.
— Не очень-то гостеприимен твой мир, человек, — неодобрительно хмыкнул Перестраховщик. — Пожалуй, что он мне не по душе. Тут всегда мечут друг в друга громы и молнии?
— Нет, просто такая уж выпала нам удача.
— Это верно, кореш, госпожа Удача ходит с тобой рука об руку. — Мадж пробирался к двери. — Ежели они завезут нас слишком далеко, нам нипочем не найти обратную дорогу.
«Мадж, если бы ты знал хоть половину того, что известно мне, — тревожно размышлял Джон-Том. — Тип по имени Крус упоминал Чикаго, а вот в Чикаго нам ехать нельзя ну никоим образом! Надо непременно вернуться в Безымянную пещеру».
— Все вы сдрейфили. — Голос Камалка источал презрение. — Даже ты, человек, и это в твоем собственном мире!
— Не без причины. Спроси у своей зеленой пернатой задницы.
— Фи! Надо встречать рок с достоинством.
— Это ты встречай свой рок с достоинством, клюворылый! Что до меня, так я буду колотить пятками и вопить. Эй, а это еще что?
— Где? — Джон-Том с трудом разглядел фигуру выдра — тот хлопотал у большого дубового сундука.
— Там чтой-то очень специфически пахнет. Любашка, дайка мою котомку, будь добра. Ах, какая хорошая девочка!
Взяв у Виджи мешок, Мадж порылся там, извлек пару металлических загогулин и занялся замком сундука. Джон-Тому это занятие казалось бессмысленным, но он не вмешивался — пусть лучше занимаются чем-нибудь, а не думают о конце.
В сундуке лежали два металлических атташе-кейса, оба запертые.
— Приятель, не можешь чуток посветить? Эти замки мне в новинку.
В заднем кармане Джон-Тома еще оставалось три спички, и он зажег одну, поднеся ее к чемоданчику. Мадж, прищурясь, разглядывал замок.
— Офигенно коварная работа.
— Сможешь отомкнуть?
В слабом огоньке блеснули зубы ухмыльнувшегося выдра.
— Приятель, ни в одном мире нет замка, который не по зубам старине Маджу. Дай тока малость прикинуть, что к чему.
Спичка обожгла пальцы, и Джон-Том, отшвырнув ее, зажег следующую.
— Мадж, осталась только одна спичка.
— Расслабься, кореш. Я могу и на ощупь.
— Ты всегда это умел, — бросила Виджи, и обе выдры непристойно хихикнули.
Две минуты тихих трудов — и все четыре замка открыты. Мадж поднял крышку, и Джон-Том заглянул ему через плечо.
— Ни черта не вижу. Что там внутри?
— Да, считай, ничего. Тока пластиковые пакеты, набитые курьезным пахучим зельем. Вот ежели нюхнуть щепоточку…
Выдр когтем вспорол один мешочек, наклонился и сильно потянул носом.
И подскочил, будто пол под ним внезапно раскалился добела. В полете он перекувырнулся и плюхнулся на сломанный бархатный диван.
— Мадж, Мадж, ты в порядке?
— В порядке? В порядке — не то слово, приятель! Виджи, милашка, возьми и ты щепоточку, тока крохотулечную.
Выдра охотно послушалась и подпрыгнула под самый потолок.
— Эй, что это за зелье? Вы, оба, угомонитесь! Нехорошо, если наши друзья в кабине узнают, что тут происходит. — Джон-Том еле сдерживал рвущегося к чемоданчику Маджа.
— Что это?! Я скажу тебе, что это, приятель! Это чистейшая кусачая роса, вот это что такое! Тут больше, чем я ваще видал за раз, больше, чем можно себе представить. Теперь все ясно. Думаю, в твоем мире она ничуть не дешевле, чем в моем.
— Кусачая роса? — Джон-Том нахмурился, крепко призадумавшись. Долго ломать голову не пришлось.
Оружие, бизнес в Чикаго, заезд за грузом, прозрачные пакеты с курьезно пахнущим зельем.
— Мадж, порошок какого цвета?
— Ты че, парень? Белый, какой же еще?
— Боже!:.
Джон-Том плюхнулся в удачно подвернувшееся кресло. Грузовик швыряло и раскачивало на ухабах проселка, но тут уж было не до удобств.
— Это действительно все объясняет, все до точки. И фургон, и мебель — просто ширма. Эта парочка — курьеры. Два чемодана кокаина! Боже…
Встав с кресла, Джон-Том, невзирая на протесты Маджа, запер чемоданчик, затем проверил содержимое второго — то же самое. Он прикинул вес: судя по всему, в каждом чемодане было фунтов сорок-пятьдесят чистой, неразбавленной «кусачей росы».
— Мне нужна твоя ясная голова, Мадж, а от этой дряни у тебя мозги съедут на сторону.
— Знаю, приятель, зато на какую замечательную сторону!
— Джон-Том прав, — поддержала человека Виджи. — И потом, ты же обещал удерживаться от искушений.
— Во-во, милашка, но — целый чемодан!
— Присматривай за ним, — попросил Джон-Том. — Вообще-то Мадж крепкий парень, но когда речь заходит об искушениях, проявляет непростительную слабость.
— Слабость?! Чертовы враки, а не слабость! Я могу устоять перед чем угодно, ежели подойду к этому с головой.
— Боюсь, что к этому, — Джон-Том похлопал по чемоданчику, — ты подходишь с носом. Если тебя на пять минут оставить наедине с этой дрянью — ты вычихаешь мозги через уши. Чтобы выбраться отсюда, все должны быть как стеклышко.
— И как же мы отсюдова выберемся, ваше чародейство?
— Я хочу домой, — внезапно подал голос Перестраховщик. — Обратно в нормальный мир.
— Я тоже. То есть, я хочу помочь вам вернуться домой, — ответил Джон-Том и внезапно задумался: — А я-то чего хочу? — Но не нашел ответа.
— Хей, я слышу, что говорят оба парня. — Перестраховщик прижал ухо к передней стенке фургона.
— Не может быть, — возразил Джон-Том и тут же смекнул, что спорит с енотом, способным в лесу расслышать, как в тридцати футах от него бежит по сухому листу букашка. Стараясь не шуметь, человек и выдры пробрались вперед — к своему украшенному маской товарищу. Они ждали, едва дыша.
Наконец Джон-Том не выдержал:
— Что они говорят?
— Много смеются. Говорят, что сделают с нами после приезда в какой-то Вегас.
— Вегас? Лас-Вегас? По-моему, они говорили о поездке в Чикаго.
— Так ты ничего и не понял в жизни, приятель, — покачал головой Мадж. — С чего это сообщать нам, куда они направляются?
Это не лишено смысла, решил Джон-Том. Подходящее местечко для крупных сделок — далеко от федеральных органов, масса неконтролируемой наличности, приезжие со всего света.
— Тише! — шепнул Перестраховщик, а через минуту сообщил: — Они говорят о нас.
— О нас? То есть обо всех, кроме меня?
— Ага, они хотят нас продать — в зверинец или куда еще — и наверняка получат кучу денег.
Да уж, мысленно согласился Джон-Том, пара пятифутовых выдр, такой же крупный енот и попугай, который может без умолку крыть в три этажа, — изрядное искушение для любого директора зоопарка или цирка.
— А обо мне? Они не говорили, что хотят сделать со мной?
— Тебя они продавать не хотят. — Глаза Перестраховщика блеснули во мраке. — Но и отпускать не намерены.
— Я так и думал.
Потому они и не боятся, что он наткнется на кокаин, — все равно не сможет никому об этом рассказать. Они просто выбросят труп на какой-нибудь пустынной дороге между Флагштоком и Лас-Вегасом, а стервятники проведут вскрытие куда быстрее, чем подоспеет дорожная полиция.
— Надо выбираться отсюда. Даже если бы они надумали меня выпустить, то, будь я проклят, не могу допустить, чтоб моих друзей продали в какой-нибудь вшивый балаган!
Перед его мысленным взором встало видение: Маджа и Виджи раздевают, выставляют на всеобщее обозрение в клетке посреди казино, их выстукивают и ощупывают высоколобые ученые и бездушные зоологи. Поглядите-ка на удивительных говорящих выдр! Поглядите-ка на гигантского говорящего енота!
С другой стороны, если Мадж не затоскует по соплеменникам, то будет жить, как у Христа за пазухой, наслаждаясь роскошью, азартными играми и спиртным. Лучше и не намекать впечатлительному и морально неустойчивому выдру на такую возможность. Это вряд ли придется по душе Виджи. Или?..
Ответом на этот невысказанный вопрос стало негромкое всхлипывание по соседству.
— Мадж, не нравится мне этот мир. Я хочу домой.
— Мне тоже, милашка, мне тоже. Парень, сделай же что-нибудь!
Признание развязало Джон-Тому руки.
— Мадж, им кажется, что они заперли наше оружие. Они правы?
— Дай мне три минуты, кореш.
Мадж склонился над ящиком.
Но выдр заблуждался — прошло целых четыре минуты, прежде чем замок уступил. Когда все вооружились, Джон-Том приказал собраться в задней части кузова.
— Тогда парни в кабине не услышат моего чаропения.
— Тьфу на тебя, шаман! — отозвался Камалк с покачивающегося взад-вперед гардероба. — Неужто ты думаешь, что мы поверим, ах-ха? Дуришь только народу головы своими дохлыми шутками.
— Хочешь верь, Камалк, хочешь не верь, а мы уходим отсюда.
— Вы так думаете? Ну ладно, на случай, если вы правы… — Попугай развернулся и заорал в сторону кабины: — Эй, там, впереди! Ваши пленники собираются… вывафафф!
Перестраховщик, воспользовавшись диваном в качестве трамплина, одним прыжком добрался до пирата. Мадж помог ему спеленать отбивающегося, щелкающего клювом попугая. Намерения Камалка были ясны, как день: получить свободу ценой свободы остальных. Джон-Тому было почти жаль пиратского капитана: тот даже не представляет, в какой мир его занесло. Воспользовавшись упаковочными веревками, попугая привязали к стулу и вогнали кляп ему в клюв.
— Ну вот, о нем позаботились. — Мадж мрачно оглянулся на друга. — А теперь пора позаботиться и о нас — ежели сможешь.
— Держитесь все вместе. Не знаю, что будет, если дело выгорит.
Когда все сгрудились у его ног, Джон-Том коснулся пальцами струн суара, отчаянно сожалея о верной дуаре. Хотя бы одну-единственную приличную песню — большего от этой штамповки и не требуется. Только одну крохотную песенку!
Ничего не попишешь, придется начать.
— Приготовьтесь. Попытаюсь выпеть нас домой.
— То есть ты возвращаешься с нами, приятель? — поднял глаза Мадж. — Ты-то как? Ты ж больше всего на свете хотел вернуться. И вот ты здесь.
— Заткнись, Мадж, пока я не раздумал. Я не перенесу, если тебя, Виджи и Перестраховщика накачают наркотиками и будут обращаться с вами, как с выродками.
— Ну, ежели наркота хороша…
— Мадж! — одернула его Виджи. — Зачем им так поступать с нами, Джон-Том?
— Чтобы узнать, почему вы разумны. Чтобы узнать, почему вы умеете говорить.
— Твой мир ужасен. — Она содрогнулась.
— Не так уж и ужасен. Есть хорошие люди, есть и плохие — всякие, как и у вас.
— А теперь цыц, — сказал Мадж, прижимая к себе любимую. — Пусть человек сосредоточится на чаропении.
Джон-Том завел негромкую сладкую песнь. Его голос сливался с нежным перезвоном суара, заполнив кузов музыкой. Грузовик катил по ухабам, по гладкому асфальту, а он все пел, пока в горле не засаднило, пока не онемели пальцы, — и ничего.
Теперь машина ехала по шоссе, тряска прекратилась, скорость возросла. В конце концов Джон-Том сдался.
— Жаль! Неудивительно, но все равно жаль. Клотагорб не раз твердил, что перебросить человека из мира в мир НЕЛЕГКО, но я должен был попытаться.
— Не терзай себя, приятель! Можа, будь с тобой дуара…
— Не уверен, что было бы по-другому. Я вообще не уверен, что в моем мире волшебство возможно.
— Ну и скука ж здесь тада! За нас с Виджи не беспокойся, мы-то выкрутимся — а, милашка?
— Разумеется. Как-нибудь справимся.
Но Джон-Том знал, что это не так! Если они в присутствии людей будут хранить молчание, то рано или поздно сумеют вырваться на свободу. Но что это за свобода — в чужом мире, вдали от соплеменников, без надежды на возвращение? Изгнанники в чужом краю.
— Я слышу что-то новое, — Перестраховщик прильнул к двери фургона. — За нами гонится какой-то зверь.
— Может, собаки? — Джон-Том нахмурился. Какие еще собаки на шоссе при скорости пятьдесят миль в час? — Он еще там?
— Приближается. Завывает ровным голосом.
Завывает? Его вдруг прошиб пот.
— Это полицейская сирена.
— Местные мусора? Опля, это охренительно!
— Вовсе нет. Если они нас найдут… — Джон-Том лихорадочно искал выход. — Мы окажемся в свидетелях — если им настучали, что парни везут наркотики. Если же нет — их просто отпустят. Может, не горят габаритные огни или что-нибудь в этом роде? Превышения скорости точно не было. Нет, отсюда надо выбираться сейчас же.
Теперь сирена была слышна совершенно отчетливо. Грузовик замедлил ход и съехал на обочину.
— Тихо! Мне надо послушать.
Джон-Том взобрался на стол и привстал на цыпочки, чтобы добраться до щели под крышей. Один из полицейских потребовал у Круса документы. Потом сказал:
— Откройте.
Как и следовало ожидать, ответ прозвучал вежливо, но с натяжкой.
— Эй, офицер, в чем дело? Мы ничего не нарушали. Вы же сказали, что скорость мы не превысили, машина тоже в порядке.
— Не в том дело, приятель. Обычная проверка. Ищем беспаспортных иностранцев.
О такой возможности Джон-Том не подумал. Интересно, что скажут разыскивающие нелегальных эмигрантов полицейские при виде двух гигантских выдр и пятифутового енота? Вряд ли они к этому готовы: Мадж и Виджи не предусмотрены никакими иммиграционными законодательствами.
И тут в голове всплыла старая песня группы «Дженезис», и Джон-Том незамедлительно начал первый куплет, не тревожась, что его могут услышать Крус, держиморды или еще кто-нибудь, и жалея лишь о том, что нет здесь Фила Коллинза, чтобы поддержать его вокалом и ударными. Заслышав песню, все сбились в кучу у его ног.
— Э-эй, тут не до смеха — ты на чужбине-е-е да вне закона-а-а…
— Валяй, панчо, открывай.
Патрульный переминался с ноги на ногу позади грузовика, а Крус возился с замком, выигрывая время, чтобы придумать, как объяснить присутствие похищенного человека. Можно твердить, что этот псих подсел автостопом. А может, он просто рванет прочь вместе со зверьем, на радостях, что унес ноги.
— Ну правда, офицер, я не, представляю, в каком состоянии весь этот хлам. Мы с бедняжкой Консуэлой трудились на загрузке много дней. Если все поехало, то вывалится на дорогу.
— Мы поможем, если что. — В голосе полицейского слышалась усталость. Этот патрульный, с фигурой футбольного полузащитника, был явно не настроен беседовать ночью на дороге с двумя подозрительными типами. — Открывай, или откроем в участке.
Крус понял, что больше тянуть не удастся.
— О нет, офицер, обойдемся без этого! Просто замок заело, заржавел, что ли… — Затаив дыхание, он откатил дверь. — Сами видите, только мебель и один…
Он осекся.
В фургоне была только мебель — ни гигантских выдр, ни енотов-переростков, ни болтливого молодого англезе. Все исчезли.
Полицейский посветил фонариком. В фургоне что-то зашевелилось. Луч света выхватил большого пестрого попугая со связанными крыльями и кляпом в клюве. Он изо всех сил вырывался и пытался возмущенно пискнуть, но был связан чересчур крепко.
— Разве можно так обращаться с домашними животными? — осуждающе спросил патрульный.
— Знаю, друг, — запинаясь, пролепетал Крус. — Но Консуэла не слушала и…
— Ладно, пустяки. До птиц нам дела нет. Если бы вы, парни, занимались перевозкой вымирающих животных, то захватили бы не одного, а побольше.
Выглянув из-за кузова, полицейский крикнул в сторону перегородившего дорогу патрульного автомобиля:
— Можешь отпустить их, Джей, у этих парней чисто! — И неохотно подарил Крусу профессиональную улыбку. — Извини, что задержал, приятель.
— А, ничего страшного, мон. У каждого своя работа.
Крус подождал, пока патрульный сел в машину и скрылся в теплой техасской ночи, а потом крикнул коллеге:
— Манко, мон, вали сюда! Мальчонка и его зверье удрали, но коку легавые не нашли.
Заметив на лице босса смешанную с недоумением радость, Манко заглянул в фургон.
— Ты уверен? В сундук кто-то лазил.
— Что-о-о?! — Крус запрыгнул в кузов, не обращая внимания на бьющегося в путах, брызгающего слюной попугая. — О, mierda!
И они вдвоем принялись расшвыривать мебель, нимало не тревожась, что та может разбиться об асфальт.
Через два часа, поневоле признав свое поражение, они присели у двери.
— Не понимаю, — безутешно бормотал Крус. — Дьявол, как они выбрались из будки? Когда мы с легавым открыли ее, замок был на месте. Как этот костлявый ублюдок вылез?
— Может, звери прогрызли дырку?
Крус уронил голову на руки.
— Там нет никакой дыры. Что мы скажем в Вегасе? — Он взъерошил волосы длинными пальцами. — Что какой-то студентик и его дрессированные зверюшки сделали ноги с сорока килограммами коки из запертого фургона?
— У мениа в Чили есть родниа, которую я не навещал с детства.
— Потрясающе! Вот только у нас нет денег на самолет, а возобновить свою «визу» я забыл. А у тебя как?
— Чуток «зеленых» на расходы. Но они не знают, когда нас ждать, так что есть шанс ускользнуть.
— Без денег-то?
— У нас осталсиа говориащий попугай. — Манко махнул в сторону кузова. — Можно проскользнуть в Вегас, продать его задорого, и приамиком в аэропорт.
Крус немного приободрился, оглянулся на пернатого пленника.
Тот уставился на человека до ужаса умным взором.
— А что, если нам не удастся заставить его говорить? Мы ж не дрессировщики.
— Диавол, он заговорит. Я чуток знаю таких птиц. Дай им поесть — и не сможешь заставить заткнуться. Этот должен стоить целое состояние.
— Да, этот дьявол говорит не только «Попка дурак». Может, еще удастся выпутаться! — Крус хлопнул товарища по спине. — Ладно, Манко! Едем в Вегас, сбываем мебель в каком-нибудь ломбарде и продаем попугая. Потом садимся на ближайший рейс «Аэромексико». Мне всегда хотелось повидать Южную Америку.
— Выше голову, мон!
Они закрыли фургон и помчались в кабину, не обращая внимания на бьющегося шипящего попугая, ставшего для них пропуском на волю.
