Секма первый нарушил тишину. Голос его прозвучал тихо, но достаточно твердо с легким звоном металла.

– Сначала мы, как запланировано, просмотрим дневную сторону планеты. Не исключено, что мы сможем обнаружить пусковую установку и обезвредить ее до наступления критической стадии процесса.

Корабельный шкипер, приятный крепко сложенный дарван, как и Секма, спросил:

– И сколько у нас на это времени?

– По подсчетам, – Секма не случайно сделал ударение на последнем слове, – этап, после которого процесс становится необратимым, наступает приблизительно через двенадцать часов после удара первого снаряда. Это будет на рассвете. – Он сделал небольшую паузу. – Но к сожалению у нас нет и приблизительного представления о длительности размещения устройства поэтому эти подсчеты ничего нам не дают.

Действительно, ничего. И в ушах еще звучал насмешливый голос:

– Вам не повезло. Вы опоздали.

– После наступления критического этапа, – продолжал Секма, – нарастание реакции становится более стремительным. Радиация смертельна уже через шесть или семь часов. Обычная защита, типа нашей, здесь бессильна. Поэтому...

– Поэтому, – продолжил штурман. – Нам лучше поспешить воспользоваться отведенными нам часами.

Он ничего не сказал о том, что если поиск будет отменен, крейсер сможет приземлиться, быстро подготовиться и совершить прыжок, уходя от опасности. Кеттрик знал, что эта мысль непременно должна была прийти ему в голову. Ведь сам Кеттрик думал об этом и знал, что это на уме у всех членов экипажа. Их сдерживало только одно, и судя по себе Кеттрик знал, что это не храбрость, а стыд – никому не хотелось первому признать, что они смогут струсить и сбежать.

Шестнадцать часов? Может быть. Может половина этого срока. Узнать точно было невозможно. Никто раньше не видел рождения Роковой Звезды, никто не мог предоставить каких-либо данных. Им повезло оказаться первыми. И жаль, что их опыт останется так и неизвестным для науки.

Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, Кеттрик вступил в разговор:

– Обезвреживания пускового устройства вручную осложняет задачу. А что, нельзя ли взорвать эту штуковину?

– Не то что нельзя, – объяснил Секма, – просто нецелесообразно. Если не думать о планете, конечно.

– Кобальтовые боеголовки, – догадался Кеттрик, – ну, да, конечно.

– И если у нас не будет другого выхода, – заключил Секма.

Крейсер мощно рвался вперед. Штурман вернулся на свое место, где они со вторым пилотом начали проверять координаты исходной орбиты. Большой красивый гроб, подумал Кеттрик, – все полированное, огромное, сверкающее сталью и светящееся гордостью, а на самом деле просто бесполезная махина, несущая благородных людей навстречу их гибели, несмотря на их призрачную надежду найти иголку в стоге сена размером с целую планету, пока Сери преспокойно разъезжает на своей яхте «Серебряное крыло». А в Тананару Лигу Созвездия Миров ждет жесткий ультиматум.

Кеттрику не давал покоя вопрос, насколько больно будет Сери узнать, что Роковая Звезда отняла у него Ларис.

– Смотрите на приборы и думайте, долго ли вам еще жить, – советовал голос из космоса, голос который вполне мог принадлежать Сери. Потом был смех. Кровь бросилась Кеттрику в лицо.

– У нас больше времени, чем вы думаете, – сказал он наконец. – Он сказал, что у нас есть время, чтобы приземлиться и подготовиться к прыжку, прежде чем радиация станет смертельной... если мы забудем обо всем остальном. Именно на это он и рассчитывает. Зачем ему было говорить это, если бы он не боялся, что мы сможем обнаружить пусковое устройство и вовремя обезвредить его?

Секма цинично ответил:

– Утешай себя этим, Джонни. Нам осталось просмотреть всего полмира. Только ту часть, которая освещена солнцем. Заход солнца будет сигналом конца поиска, только когда точно это произойдет... мы не знаем, где начинается дневной свет, и не можем предположить, где он закончится. Нам нужна надежда, так что если у тебя возникнут еще подобные мысли, сообщай нам.

– Я сделаю лучше, – сказал Кеттрик. – Я спущусь и завербую криннов. В конце концов, это их солнце. – И тут его рассмешило выражение лица Секма. – Чего ты боишься? Что я прихвачу по пути пару драгоценных камней?

– Это просто привычка, наверное, – странным тоном ответил Секма. – Жаль, что не могу дать тебе пару спасательных шлюпок. – И внезапно он улыбнулся. – Если найдешь камни, можешь оставить их у себя. Мы запустим номер один ровно через восемь минут.

Кеттрик спустился в салон, где все происходящее обсуждалось Бокером, Хуртом и Глеваном, которым не хватило места на мостике. Они слушали разговор по рации.

– Надеюсь вы все слышали.

– Да. – Бокер занимался бутылками селарета, которые он старательно укладывал за пазуху. – Нам это пригодиться, чтобы отметить победу или... не отметить. – Одну бутылку он бросил Кеттрику: – Держи.

Кеттрик сунул бутылку под рубашку, ощутив жгучий холод стекла на коже.

– Я думал, не захотите ли вы спуститься вместе со мной.

– Куда угодно, подальше от этой дыры. Мы уже насиделись взаперти.

– Пойдем тогда, Чай?

Ее тоже не пустили на мостик. И ей уже тоже наскучило сидеть без дела.

– Идти наружу, Джон-ни?

– Да. И много бегать, пока что.

И они вместе с Чай пошли по коридору. Кеттрик держал руку на ее сильном сером плече.

Проходя мимо двери каюты Ларис, Кеттрик остановился.

– Мы подождем, – буркнул Бокер и вместе с остальными направился к шлюпочному отсеку.

Щелкнул замок и дверь каюты отворилась. Ларис надела платье, уложила волосы, немного подкрасила лицо, которое засияло еще более пронзительной красотой. Только глаза ее оставались огромными и неподвижными, без всякой искорки жизни.

– Я пыталась спасти тебя, – сказал она. – Если бы вы направились на Трейс, ты остался бы в живых. – Она немного помолчала. – Надолго, Джонни?

– Столько, сколько мы проводили времени на острове, когда нам хотелось заниматься любовью.

Девушка кивнула.

– Я очень любила тебя, Джонни. Как никого и никогда. Но недостаточно для того, чтобы поехать с тобой, когда ты покинул нас. Я взвесила все, что я теряю и что я выигрываю, и решила остаться. Мне жаль, что все вышло не так, но я никогда ничего не обещала. Я всегда знала, что все равно оставишь меня.

– Мы еще можем спастись, Ларис.

Ему показалось, что в ее застывших темных глазах что-то мелькнуло.

– Как?

– Если вовремя обнаружим пусковое установку, мы можем обезвредить Роковую Звезду, прежде чем она достигнет смертельных размеров.

– Я бы сказала, если бы знала, – ответила Ларис. – Я не хочу умирать. Я бы сейчас же сказал все, что знаю. Мне ничего не говорили, кроме того, что сейчас Роковая Звезда должна быть на Белом Солнце.

Теперь он верил ей.

– Я спускаюсь на планету, – сказал он. – Прощай, Ларис.

Она невидящим взглядом смотрела на него, как будто думая о чем-то совсем далеком.

– Сери в безопасности, если тебя это может утешить, – сказал Кеттрик.

– Сери? О... – Ларис покачала головой. – Да, я все взвесила, Джонни. Мне всегда это очень хорошо удавалось. Только на этот раз не удалось. Все не удалось. Из-за тебя.

Теперь свет явно зажегся в ее глазах глубоким тлеющим огнем.

– Я буду ненавидеть тебя, Джонни, пока у меня останется крупица разума. И единственное, что меня утешит, – это то, что ты тоже умираешь.

– Да, – продолжил Кеттрик. – Только я не умираю один. – С этими словами он положил ладонь на ее щеку, которая оказалась холодной как алебастр, и ощутил острую боль при мысли о том, что эта неземная красота обречена на гибель. – Но ты-то всегда была одна, правда?

Ларис отпрянула, спрятавшись в своей каюте, а они с Чай вышли через люк к шлюпке, услышав за спиной щелчок захлопнувшегося шлюза.