Часть первая «Симмур» - Хроники Элении - Дэвид Эддингс - RutLib.com

Дальше: 5

Часть первая
«Симмур»

1

Мягкий серебряный дождь сыпался с ночного неба, свивая водяные кружева вокруг черных глыб сторожевых башен города Симмура, шипя в огне факелов, висящих по обеим сторонам широких ворот. В отблесках трепещущего пламени камни дороги, ведущей в город, казались черными и блестящими. Невдалеке показалась фигура одинокого всадника. Завернувшись в темный тяжелый плащ путешественника, он восседал на крупном чалом жеребце с длинной спутанной гривой. Путник был высок, сухощав и широк в кости. Порой пряди его темных неухоженных волос спадали на красивое лицо, которое портил лишь перебитый нос. В его посадке была заметна многолетняя привычка, а постоянная настороженность выдавала опытного воина.

Звали его Спархок, и выглядел он на десять лет моложе, чем был на самом деле. Разрушительное действие времени отразилось не столько в увядании лица, сколько в душевном разладе, да еще напоминало о себе несколькими багровыми рубцами на его теле, всегда болевшими в сырую погоду. Однако этой ночью он чувствовал свои годы и мечтал только о сухой постели на каком-нибудь уединенном постоялом дворе. Спархок возвращался домой после долгих лет скитаний под чужим именем в стране, где никогда не идет дождь, где солнце тяжелым молотом бьет в раскаленную наковальню песка, скал и растрескавшейся земли, где стены домов, толстые и белые, отражают удары солнца, где в серебряных лучах утреннего света грациозные женщины с черной вуалью на лицах спешат к колодцам с большими глиняными кувшинами на плечах.

Чалый встряхнулся и остановился перед караульной будкой, в круге красного света, отбрасываемого коптящими факелами. Небритый страж ворот в ржавой кирасе и небрежно свисающем с плеча зеленом заплатанном плаще вывалился из будки и преградил дорогу Спархоку. Голосом, осипшим от вина, он прокричал:

— Назови свое имя!

Спархок пристально посмотрел на него и, откинув свой плащ, обнажил висящий на груди тяжелый серебряный амулет. Глаза полупьяного стражника расширились от изумления, и он, отступив на шаг, пробормотал:

— Прошу прощения, мой господин. Проезжайте.

Тут из будки высунулась голова второго стражника.

— Кто это, Рэф? — поинтересовался он.

— Тише! Это Рыцарь Ордена Пандиона.

— Что ему нужно в Симмуре?

— Не стоит задавать лишних вопросов пандионцам, Брел, — ответил человек по имени Рэф, заискивающе улыбаясь, глядя на Спархока.

— Новый человек, — произнес он извиняющимся тоном, указывая на своего товарища, — в свое время всему научится. Можем ли мы вам чем-нибудь услужить, мой господин?

— Нет, — ответил Спархок. — А вы шли бы лучше с дождя, милейший, а то простудитесь. — Бросив стражнику монетку, Спархок въехал в город, и стук копыт его угрюмого коня разнесся эхом по узким, мощенным булыжником улицам.

Район, прилегающий к воротам, был беден. Тесно жались друг к другу обшарпанные дома, верхние этажи которых нависали над мокрой захламленной мостовой. Грубо намалеванные вывески покачивались, скрипя заржавленными петлями, на ночном ветру, указывая на всевозможные лавки и мастерские. Насквозь промокшая жалкая дворняга кралась вдоль улицы, поджав хвост. В остальном же улица была совершенно пуста.

Однако спустя некоторое время Спархок разглядел в неверном свете одного из факелов одинокую фигуру уличной девицы. Подобно бледному призраку, она испуганно глядела на остановившегося рядом с ней рыцаря, кутаясь в жалкие изорванные лохмотья.

— Не желаете ли приятно провести время, сэр? — жалобно протянула она. Широко раскрытые глаза смотрели на Спархока с изможденного еще детского лица.

Спархок склонился в седле и положил в ее испачканную ладонь несколько монеток.

— Ступай домой, сестренка, — произнес он. — В такую дождливую ночь вряд ли у тебя сыщутся покупатели. — Затем он выпрямился и поехал дальше, оставив девушку в величайшем изумлении.

Проехав несколько домов, Спархок свернул в темный проулок и услышал слева от себя чьи-то поспешные шаги и обрывки фраз, произносимых шепотом. Чалый фыркнул и прижал уши.

— Не стоит так беспокоиться, — посоветовал ему Спархок мягким, похожим на шелест сухой травы, голосом. Это был один из тех голосов, которые заставляют людей прислушиваться к себе. Затем Спархок заговорил громче, обращаясь к паре грабителей, спрятавшихся в темноте.

— Я бы с радостью оказал вам услугу, приятели, но сейчас слишком поздно, и у меня нет настроения развлекаться. Почему бы вам не заняться каким-нибудь подвыпившим молодым повесой, а заодно остаться живыми.

В подтверждение своих слов Спархок откинул полу мокрого плаща так, чтобы стала видна рукоять меча, висевшего у него на поясе. За этим последовало короткое молчание и шум быстро убегающих ног. Чалый насмешливо фыркнул.

— Я сентиментален, — объяснил Спархок, запахивая плащ.

Они двинулись дальше, и вскоре оказались на широкой площади, сплошь усеянной яркими холщовыми торговыми балаганами. Некоторые владельцы лавок, еще на что-то надеясь, не закрывали торговлю в этот поздний час и скрипучим криком зазывали редких спешащих домой прохожих. Кучка гуляк высыпала из двери дешевой таверны, горланя что-то пьяными голосами. Ожидая, пока они на заплетающихся ногах пересекут площадь, Спархок внимательно огляделся вокруг.

Будь на площади побольше народу, тогда возможно даже тренированный глаз Спархока не заметил бы Крегера. Крегер был невысокого роста и весь какой-то взъерошенный и растрепанный. Башмаки его были в грязи, а каштанового цвета накидка огромным небрежным узлом завязана под горлом. Он неуклюжей походкой ковылял по площади, высматривая что-то под дождем своими близорукими водянистыми глазами.

У Спархока перехватило дыхание. Он ни разу не видел Крегера с той самой ночи в Киприа лет десять назад. Тот заметно постарел, лицо его посерело и обрюзгло, но вне всяких сомнений это был Крегер. Спархок медленно слез с коня и подвел его к зеленому балаганчику, держа животное между собой и близоруким человеком в каштановой накидке.

— Добрый вечер, приятель, — тихо сказал он хозяину зеленой лавчонки. — Мне необходимо отлучиться, не приглядишь ли ты за моим конем? Я заплачу.

Глаза торговца воровато сверкнули, и у Спархока зародилось подозрение.

— Даже и не помышляй об этом. Конь все равно не пойдет за тобой, что ты ни делай. Вот лучше возьми деньги и не пытайся провести меня.

Торговец тяжело сглотнул и поклонился.

— Как прикажете, господин, — торопливо согласился он. — Ваш чудный жеребец будет со мной в безопасности, клянусь вам. Могу ли я еще чем-нибудь услужить вам?

Спархок посмотрел через площадь на спину Крегера.

— Нет ли у тебя, случайно, куска гибкой проволоки, фута три длиной?

— Возможно, господин. Бочонки из-под сельди связаны чем-то таким. Разрешите пойти посмотреть.

Спархок кивнул и скрестив руки, оперся плечом на седло, глядя поверх него на Крегера. Минувшие годы… Знойное солнце и стройные женщины в его воспоминаниях уступили место другим событиям. Он увидел себя на старом скотном дворе неподалеку от Киприа. Зловоние, боль кровоточащих ран и привкус страха во рту отнимали остатки сил, а преследователи с мечами в руках рыскали где-то совсем рядом в поисках его… Спархок усилием воли заставил себя вернуться в настоящее. Да, кусок проволоки пришелся бы весьма кстати: без шума и суеты, быстро и экзотично. Способ, который выбрал бы на его месте любой стирик или, быть может, пелозиец. Крегер, конечно, мелкая сошка, ничтожный придаток Мартэла. Дело было не в Крегере, а в реакции Мартэла на его смерть.

— Это лучшее, что я смог найти, ваша милость, — произнес внезапно появившийся с куском проволоки в руках торговец. — Прошу прощения, здесь не так уж много…

— Вполне достаточно, — ответил Спархок, проверяя проволоку на прочность. — Действительно хороша. Оставайся здесь, Фарэн, — сказал он уже своему жеребцу и заспешил через площадь, следуя на некотором расстоянии позади Крегера. Если бы этого близорукого нашли в какой-нибудь грязной подворотне мертвым, с телом, вывернутым колесом из-за проволоки, обвивающей его шею и лодыжки, притягивая их друг к другу, это наверняка взволновало и озадачило, а может быть и напугало бы Мартэла — по крайней мере это заставило бы его начать действовать, тем самым обнаружив себя. А о встрече с Мартэлом Спархок мечтал уже долгие годы. Украдкой следуя за Крегером, Спархок, спрятав руки в складках плаща, свивал из проволоки удавку. Все чувства его обострились, он слышал шипенье и треск факелов по сторонам площади, видел темно-красные блики их отражений на мокрой мостовой. В этот момент он чувствовал себя прекрасно, возможно лучше, чем когда-либо за последние десять лет.

— Сэр рыцарь! Сэр Спархок! Это вы?

Спархок вздрогнул и обернулся. У человека, который его окликнул, были длинные светлые старательно уложенные волосы и нарумяненные щеки. На нем был шафрановый камзол, бледно-лиловые лосины, травянисто-зеленый плащ. Костюм довершали изрядно промокшие коричневые остроконечные башмаки. Маленький, вряд ли когда-либо используемый меч и широкополая шляпа с намокшим пером выдавали в нем придворного, которые кишели во дворце как паразиты.

— Что привело вас назад в Симмур? — осведомился щеголь. Его высокий почти женский голос, слегка подрагивал. — Вы же, вроде бы, были высланы из города?

Спархок метнул быстрый взгляд на уходящего от преследования Крегера. Тот был уже почти в самом начале улицы, выходившей с площади, и через какое-то мгновенье он мог уже скрыться из виду. Один хороший удар — и Спархок избавился бы от докучливости непрошенного собеседника, и тогда Крегера еще можно бы было настигнуть. Но Спархока постигло жестокое разочарование — на площадь входил отряд стражников. Теперь он лишился возможности отвязаться от этого разряженного попугая, не привлекши к себе внимания, и он оградил его столь гневным взглядом, что придворный несколько отступил назад, нервно поглядывая на солдат, проверявших запоры на дверях домов, выходящих на площадь.

— Я настаиваю, чтобы вы сообщили мне о цели вашего возвращения, сэр! — сказал он, пытаясь придать голосу твердость.

— Настаиваете? Вы? — презрительно осведомился Спархок.

Щеголь поглядел на солдат, и, решив, что превосходство на его стороне, самоуверенно выпрямился.

— Да. Я требую, чтобы вы, сэр Спархок, раскрыли свои намерения, или вы будете взяты под стражу, — с этими словами расхрабрившийся придворный вцепился в плащ Спархока.

— Уберите руки, — крикнул Спархок, слегка ударив его по запястью.

— Вы ударили меня! — взвизгнул придворный, хватаясь за руку.

Спархок резко схватил его за плечо и притянул к себе.

— Если ты еще раз прикоснешься ко мне, я выпущу тебе кишки.

— Я позову стражу…

— И долго ты собираешься прожить после этого?

— Не смей угрожать мне, у меня найдутся могущественные друзья, чтобы заставить тебя поутихнуть!

— Но они далеко, неправда ли? А я здесь, рядом.

Спархок с отвращением оттолкнул от себя эту разряженную куклу и зашагал прочь через площадь.

— Теперь, когда в Элении существуют законы, вам, пандионцам, уже не будет все так легко сходить с рук! — голосил ему вслед придворный. — Я направляюсь прямо к барону Гарпарину. Я скажу ему, что ты незаконно вернулся в Симмур, что ты бил меня и угрожал мне!

— Будьте так любезны, — не оборачиваясь ответил Спархок.

Раздражение и разочарование заставляли Спархока крепко сжимать зубы, чтобы как-то держать себя в руках. Однако внезапно ему в голову пришла мысль; она была незначительная, даже какая-то мальчишеская, но тем не менее показалась ему вполне подходящей. Он остановился и, подняв руки, зашептал что-то на языке стириков, а пальцы его тем временем плели в воздухе запутанные узоры. Он слегка замешкался, подбирая правильное стирикское обозначение для слова «нарыв», и наконец разрешив эту несложную проблему, выпустил соткавшееся заклинание.

Вернувшись к зеленой палатке торговца, Спархок бросил ему пару монет и, вскочив на коня, продолжил свой путь через туманную завесу дождя по темным пустым улицам, тишина которых нарушалась лишь шипением факелов. Спархок дрогнул в седле, внезапно почувствовав в спине легкое покалывание. Ощущение было слабым, но оно означало, что за Спархоком кто-то следит и этот некто настроен к нему явно недружелюбно. Спархок снова пошевелился, имитируя движения неудобно сидящего в седле человека, его правая рука легла на эфес меча. Осторожно осмотревшись, он различил едва заметную в тумане фигуру человека в темно-сером плаще с капюшоном. Чалый беспокойно пряднул ушами.

— Я тоже вижу его, Фарэн.

Они свернули на ничем не освещенную улицу. Глаза Спархока быстро привыкли к темноте, но неизвестный уже исчез где-то во мраке, а с ним исчезло и чувство преследования. Улица уже не казалась опасной, и Фарэн пошел уверенной рысью.

Постоялый двор, куда направлялся Спархок, скромно прятался на самом конце улицы за плотным дубовым забором. Одинокий фонарь освещал вывеску, поскрипывающую на ночном ветру. Спархок откинулся в седле и постучал ногой в ворота условным стуком.

Через некоторое время ворота приоткрылись, и из щели показалось бледное лицо привратника, затененное черным капюшоном. Он глянул на Спархока и, слегка помедлив, распахнул ворота. Затем привратник откинул капюшон, под которым оказался стальной шлем, и поклонился.

— Мой господин, — почтительно приветствовал он Спархока.

— Сейчас слишком поздно для формальностей, сэр рыцарь, — ответствовал тот с легким поклоном.

— Этикет — душа аристократичности, — иронично заметил привратник. — Я стараюсь никогда не забывать об этом, сэр Спархок.

— Как пожелаете, — пожал плечами Спархок. — Вы не позаботитесь о моем коне?

— Безусловно. Да, здесь ваш человек — Кьюрик.

Спархок кивнул, отвязывая от седла две тяжелых переметных сумы.

— Позвольте мне, мой господин.

— В этом нет необходимости. А где находится Кьюрик?

— Первая дверь вверх по лестнице. Будете ли вы ужинать?

Спархок отрицательно покачал головой.

— Только горячая вода и теплая постель, — ответил он и повернулся к коню, который дремал, подогнув бабку задней ноги. — Просыпайся, Фарэн.

Фарэн открыл глаза и одарил его недружелюбным взглядом.

— Ступай за этим рыцарем и не пытайся кусать, лягать, толкать его. Да, кстати! И не наступай ему на ноги.

Чалый прижал уши и покорно вздохнул.

— Дайте ему несколько морковок, — засмеявшись, посоветовал Спархок привратнику.

— Как вы умудряетесь справляться с эдаким строптивцем, сэр Спархок?

— Мы под стать друг другу, — усмехнулся Спархок и вновь обратился к Фарэну. — Мы неплохо попутешествовали, друг. Спасибо, и спи спокойно.

Чалый бесцеремонно повернулся к нему задом.

— Будьте настороже, сэр рыцарь, — предупредил Спархок привратника, — кто-то следил за мной, пока я добирался сюда, и меня не оставляет чувство, что это было больше, чем обычное любопытство.

Лицо рыцаря помрачнело.

— Я приму это к сведению, мой господин.

— Хорошо.

Спархок повернулся и, пройдя через двор, подошел к лестнице, ведущей на верхние этажи гостиницы. Местоположение ее держалось в секрете, и лишь немногие в Симмуре знали о ней. По сути говоря, гостиница эта ничем не отличалась от других, если не считать того, что принадлежала она Ордену Рыцарей Пандиона и предназначалась для тех пандионцев, что по той или иной причине не могли пользоваться гостеприимством официальной резиденции Ордена в Симмуре, расположенной сразу же за восточными воротами города. Поднявшись наверх по лестнице, Спархок тихонько постучал в первую дверь. Через мгновенье дверь отворили. За ней стоял дородный мужчина с волосами цвета стали и всклокоченной короткой бородкой. Башмаки, штаны и длинный жилет его были сделаны из черной кожи. С пояса его свисал тяжелый кинжал, а на запястьях поблескивали стальные нарукавники, оставляя обнаженными мускулистые руки и плечи. Он был далеко не красавец, а взгляд его был тяжел как камень.

— Что-то ты припозднился, — сказал он совершенно спокойным голосом.

— Непредвиденные задержки в пути, — объяснил Спархок, входя в тепло натопленную комнату.

Кьюрик закрыл за ним дверь и задвинул засов. Спархок взглянул на него.

— Я надеюсь у тебя все в порядке? — совсем по-простому спросил он человека, которого не видел уже целых десять лет.

— Сносно. Снимай свою промокшую хламиду.

Спархок ухмыльнулся, сбросил седельные сумки на пол и расстегнул застежку плаща.

— Как поживают Эслада и мальчики?

— Растут, — Кьюрик забрал у него плащ. — Сыновья ввысь, а Эслада вширь. Сказывается деревенская жизнь.

— Ты всегда любил, чтобы женщина была в теле, Кьюрик. Наверное поэтому ты и выбрал ее.

Кьюрик что-то пробормотал и критически посмотрел на худобу своего господина.

— Ты, наверное, ничего не ел все эти десять лет, Спархок? — недовольно заметил он.

— Пожалуйста, не надо опекать меня, Кьюрик.

Спархок развалился на тяжелом дубовом стуле и осмотрелся вокруг. Пол и стены в комнате были каменными, низкий потолок поддерживали массивные черные балки. Огонь потрескивал в очаге, наполняя комнату танцем света и теней. На столе горели две свечи, освещая две узких кровати, составлявших остальную обстановку комнаты. Но особое внимание Спархока привлек полный набор боевых доспехов, покрытых сияюще-черной эмалью, которые висели на мощном крюке, вбитом в стену около окна. Внизу стоял большой черный щит с гербом рода Спархока — ястребом с распластанными крыльями и копьем, зажатым в когтистых лапах, а рядом со щитом — массивный меч в ножнах на серебряной перевязи.

— Ты забыл смазать их перед отъездом, — обвинительно заметил Кьюрик. — Мне понадобилась целая неделя, чтобы очистить их от ржавчины. Дай мне свою ногу.

Кьюрик стянул с ноги Спархока сначала один, а затем и другой башмак.

— Почему ты предпочитаешь ходить там, где погрязнее? — проворчал он, ставя ботинки к огню. — Я приготовил тебе ванну в соседней комнате. Разденься, я хочу осмотреть твои раны.

Спархок утомленно вздохнул и начал раздеваться с помощью своего старого друга и оруженосца.

— Ты насквозь промок, — заметил Кьюрик, прикасаясь к влажной спине своего господина грубой мозолистой рукой.

— Дождь иногда проделывает подобные шутки с людьми, — устало пошутил Спархок.

— Ты показывался хирургу? — спросил Кьюрик, легко касаясь широких багровых рубцов на плече и левом боку Спархока.

— Нет, случай не представился, и я предоставил ранам возможность затягиваться самим собой.

— Оно и видно, — вздохнул Кьюрик. — Ступай и залезай в бадью. А я пока приготовлю что-нибудь поесть.

— Я не голоден.

— Это и плохо. Ты похож на скелет. Теперь, когда ты вернулся, я не могу позволить тебе разгуливать в таком виде.

— Что ты все время ворчишь на меня, Кьюрик?

— Я сержусь на твое молчание, тревожившее и беспокоившее меня. Ты отсутствовал десять лет, и о тебе доходили только редкие слухи, да и те плохие.

Жесткий взгляд Кьюрика смягчился, и он стиснул плечи Спархока в грубоватом объятии, которое показалось бы человеку послабее скорее похожим на тиски.

— Добро пожаловать домой, мой господин, — голос Кьюрика дрогнул.

Спархок обнял старого друга.

— Спасибо, Кьюрик. Так хорошо возвращаться.

— Хорошо, — подтвердил Кьюрик, принимая свой обычный тон. — А теперь горячая ванна.

Он повернулся на каблуках и направился к двери.

Спархок улыбнулся и вошел в соседнюю комнату. Там он встал в обширную деревянную бадью и с блаженным вздохом погрузился в горячую воду. Десять лет он был другим человеком — человеком по имени Махкра, и даже горячая вода не смогла смыть с него этого второго «я», но было приятно смыть с себя хотя бы пыль той выжженной беспощадным солнцем земли. Моясь, он вспоминал свою жизнь под именем Махкры в городе Джирохе в Рендоре. Он вспомнил небольшую прохладную лавчонку, где, как простой нетитулованный торговец, Махкра продавал медные кувшины, засахаренные фрукты, экзотические благовония, а солнечный свет слепил и переливался на толстых белых стенах. Он вспоминал часы бесконечных разговоров в маленьком винном погребе на углу, где Махкра потягивал кислое смолистое рендорское вино и осторожно разведывал сведенья, изредка проходившие через его друга, пандионца сэра Уорена, сведения о вновь пробуждающихся эшандистских настроениях в Рендоре, о деньгах, тайно запрятанных в пустыне, и о действиях шпионов императора Отта из Земоха. Он вспомнил мягкие темные ночи, наполненные приторным тяжелым ароматом духов Лильяс, всегда сердитой и надутой любовницы Махкра. Каждое утро на восходе солнца он подходил к окну и смотрел на стройных женщин, идущих к колодцу.

— И кто же ты теперь, Спархок? — вздохнув спросил он сам себя. — Ты больше уже не продавец желтой меди, фиников и благовоний. А кто? Снова Рыцарь Пандиона? Чародей? Рыцарь королевы? Возможно и нет. Может, ты просто разбитый и усталый человек, за плечами которого слишком много лет, наполненных боями и схватками.

— Тебе не случалось прикрывать голову, пока ты жил в Рендоре, — сердито поинтересовался Кьюрик, появляясь в дверном проеме с халатом и грубым полотенцем в руках. — Когда человек начинает разговаривать сам с собой — это явный признак того, что он перегрелся на солнце.

— Сам посуди, Кьюрик, я так долго не был дома, мне нужно время, чтобы привыкнуть к нему снова.

— Вряд ли оно у тебя есть. Тебя кто-нибудь узнал в городе?

— Одна из жаб Гарпарина видела меня на площади около Западных ворот.

— Ну, раз так, то тебе необходимо завтра же быть во дворце и представиться Личеасу, иначе он перевернет весь Симмур в поисках тебя.

— Кто такой этот Личеас?

— Принц-Регент — незаконнорожденный сын принцессы Аррисы и какого-то подвыпившего моряка или, быть может, неповешенного карманного вора.

Спархок быстро сел. Его взгляд посуровел.

— Ты должен мне все объяснить, Кьюрик. Элана — законная королева, при чем здесь Принц-Регент?

— Где ты был, Спархок? С луны что ли свалился? Элана заболела месяц назад.

— Но она жива? — спросил Спархок, ощущая невыносимо щемящее чувство утраты при воспоминании о прекрасном бледном ребенке с печальными серьезными глазами, девочке, при которой он неотлучно находился все ее детство и которую он полюбил, хотя ей было всего восемь лет, и когда король Алдреас внезапно сослал его в Рендор.

— Да, — ответил Кьюрик, — она жива, хотя могла и умереть.

Он взял большое полотенце.

— Вылезай, я расскажу тебе обо всем, пока ты будешь есть.

Спархок кивнул и встал. Кьюрик вытер его полотенцем и помог надеть халат. В соседней комнате на столе уже стояла деревянная плошка, в которой дымилось аппетитного вида жаркое, рядом лежала большая голова сыра, пол-буханки темного крестьянского хлеба и кувшин холодного молока.

— Ешь, — не терпящим возражения тоном сказал Кьюрик.

— Хорошо. Но что же все-таки здесь происходит? — спросил Спархок, усаживаясь за стол и удивляясь внезапно проснувшемуся волчьему аппетиту. — И, пожалуйста, с самого начала.

— Хорошо, — согласился Кьюрик, нарезая толстыми ломтями куски хлеба. — Ты знаешь, что когда ты был сослан, всем пандионцам было приказано перебраться в их главный Замок в Димосе?

Спархок кивнул.

— Я слышал об этом. Откровенно говоря, мы никогда и не были в фаворе у короля Алдреаса.

— Это вина твоего отца, Спархок. Алдреас любил свою собственную сестру, а твой отец заставил его жениться на другой. Именно это и настроило Алдреаса против Ордена Пандиона.

— Кьюрик, недозволительно так говорить о королях.

Кьюрик пожал плечами.

— Теперь он мертв, и вряд ли мои слова смогут задеть его. А впрочем, его отношения с сестрой были общеизвестны. Бывало, дворцовая прислуга брала деньги с тех, кто желал посмотреть на Аррису, идущую в чем мать родила в спальню своего брата. Алдреас был слабый король, Спархок. Он был игрушкой в руках Аррисы и первосвященника Энниаса. Когда пандионцы были отосланы в Димос, Энниас и его приближенные получили полную свободу делать все, что им заблагорассудиться. Тебе повезло, что тебя не было здесь в эти годы.

— Возможно, — пробормотал Спархок. — Отчего умер Алдреас?

— Они объявили, что от падучей. А мне так кажется, что шлюхи, которых Энниас приводил во дворец для Алдреаса после смерти его жены, в конце концов просто изнурили его.

— Кьюрик, ты сплетничаешь хуже старой бабы.

— Я знаю, — согласился Кьюрик. — Это мой недостаток.

— Итак, Алдреас умер. Затем была коронована Элана?

— Верно. И вот после этого и начались перемены. Энниас был уверен, что может также вертеть ею, как когда-то и Алдреасом, но она быстро поставила его на место. Элана вызвала Магистра Вэниона из Димоса и сделала его своим личным советником. Затем она настоятельно посоветовала Энниасу удалиться в монастырь, чтобы поразмыслить о благочестии и целомудрии, пристойных церковнику. Энниас, конечно, рассвирепел, начал плести интриги, и гонцы его так и залетали по дороге между Симмуром и монастырем, где содержалась принцесса Арриса. Да это и понятно, они ведь старые друзья, и у них много общих интересов. В общем, Энниас попытался устроить брак между Эланой и ее кузеном Личеасом, но она просто рассмеялась ему в лицо.

— Это звучит весьма правдоподобно. — улыбнулся Спархок. — Я воспитывал ее с младенчества и пытался рассказать ей об истинных ценностях жизни и о том, как должна вести себя настоящая королева. Но чем же она заболела?

— Говорят, что с ней случился припадок падучей, как и у ее отца. Придворные лейб-медики в один голос заявили, что она не проживет и недели. И тогда за дело взялся Вэнион. Он и Сефрения появились во дворце с одиннадцатью Рыцарями Ордена Пандиона в полном вооружении и с опущенными забралами. Он отпустил королевских слуг и, подняв Элану с ложа, облачил ее в королевские одежды и возложил ей на голову корону. Затем они отнесли ее в тронный зал, усадили ее на трон и заперлись там. Никто не знает, что они делали там, но когда дверь была вновь открыта, Элана сидела на троне, заключенная в огромном сверкающем кристалле.

— Что?! — воскликнул Спархок.

— Ну что здесь непонятного? Можно рассмотреть каждую веснушку на носу королевы, но невозможно притронуться к ней. Кристалл этот тверже алмаза. Слуги Энниаса работали молотками пять дней, но не смогли отколоть не кусочка. А ты бы смог сотворить что-либо в этом духе? — спросил Кьюрик, с любопытством глядя на Спархока.

— Я? Кьюрик, я не знаю даже, как подступиться к такому делу. Сефрения научила нас некоторым премудростям чародейства, но по сравнению с ней мы — малые дети.

— Понятно. Однако что бы там ни было, то, что она сделала, сохраняет жизнь королеве. Можно даже услышать, как стучит ее сердце, звук его биения раздается эхом по всему тронному залу. Первое время люди стекались отовсюду, чтобы услышать его. Ходили слухи, что из тронного зала сделали священную гробницу. Тогда Энниас запретил входить в тронный зал, и, вызвав бастарда Личеаса, объявил его Принцем-Регентом. Это произошло недели две назад. В тот же день Энниас призвал солдат церкви, и с их помощью отлавливает всех своих недругов. Темницы под собором уже все переполнены. Вот пока и все новости. Ты выбрал самое подходящее время для возвращения, — Кьюрик выдержал паузу, глядя прямо в глаза своему господину, потом спросил. — А что произошло в Киприа? До нас доходили только обрывки слухов.

— Ничего особенного, — пожал плечами Спархок. — Помнишь ли ты Мартэла?

— Отступника, которого Вэнион лишил рыцарства? Такой с белыми волосами?

Спархок кивнул.

— Он пришел в Киприа с парой своих прихвостней и, наняв человек пятнадцать-двадцать головорезов, устроил мне засаду на одной из темных улиц.

— Это тогда ты заработал свои шрамы?

— Да.

— Но тебе все-таки удалось уйти?

— Как видишь. Рендорские головорезы довольно плохие вояки, когда кровь, которая льется в схватке, оказывается их кровью. После того как я порубил что-то около дюжины, пыл остальных несколько поутих. Отделавшись от них, я укрылся в монастыре на краю города, пока не зажили мои раны. Затем я взял Фарэна и присоединился к каравану, направляющемуся в Джирох.

Кьюрик пристально посмотрел на Спархока.

— Не думаешь ли ты, что в нападении на тебя мог быть замешан Энниас? Тебе, очевидно, известно, что он ненавидит тебя и твой род, и вполне вероятно, что именно он уговорил Алдреаса сослать тебя.

— Мне приходила в голову подобная мысль. У Энниаса и Мартэла уже были какие-то общие дела. Да, я думаю, мне нашлось бы о чем потолковать с первосвященником.

— Ты всегда ищешь неприятностей, — недовольно пробурчал Кьюрик, уловив знакомые нотки в голосе Спархока.

— Еще неизвестно у кого они будут, если я узнаю, что Энниас действительно приложил свою руку ко всему случившемуся за последнее время.

Спархок выпрямился.

— Но для начала мне необходимо поговорить с Вэнионом. Он все еще в Симмуре?

— Да, — кивнул Кьюрик. — Он в Замке Ордена за восточными воротами города. Но сейчас ты туда не сможешь добраться. Ворота запирают с заходом солнца. Я думаю, лучше тебе завтра утром сразу же направиться во дворец. Энниасу не понадобится много времени, чтобы объявить тебя вне закона, как бежавшего из ссылки, и лучше тебе прийти во дворец самому, чем быть приведенным туда под стражей.

— Не думаю, что это возможно. У меня есть документ, подписанный королевой, оправдывающей мое возвращение, — Спархок отодвинул свою тарелку. — Конечно, почерк еще детский, и кое-где видны следы слез, но я думаю — это письмо имеет подлинную силу.

— Она плакала? Я не думал, что она знает, как это делается.

— Кьюрик, в то время ей было всего восемь лет, и надо заметить, я ей очень нравился.

— Да, ты порой производишь на некоторых подобное впечатление, — Кьюрик посмотрел на тарелку Спархока. — Ты доволен?

Спархок кивнул.

— Тогда ступай спать. Завтра тебе предстоит тяжелый день.

Была поздняя ночь. В очаге тускло светились обгоревшие угли. Кьюрик ровно дышал на койке с другой стороны комнаты. Настойчивое раздражающее постукивание незапертого ставня, болтавшегося на ветру, вызывало лай собак, и Спархок лежал в полудреме, дожидаясь, пока им это надоест, и они разбегутся по своим углам.

Хотя он и встретил Крегера на площади, абсолютной уверенности что Мартэл также находится в Симмуре это не давало. Вот если бы вместо Крегера на площади оказался Адус, то, вне всякого сомнения, Мартэл где-то поблизости, в городе.

Найти Крегера будет не так уж сложно. Он — слабый человек, с обычными пороками и пристрастиями слабого человека. Спархок слегка улыбнулся в темноте. Крегера легко будет найти, а уж он наверняка знает, где Мартэл, и выудить из него это совсем уж не сложно.

Осторожно двигаясь, чтобы не разбудить спящего оруженосца, Спархок встал с кровати и подошел к окну. Косые струи дождя падали на пустынный двор. Рассеянно взявшись за серебряную рукоять меча, он почувствовал как-будто руку старого доброго друга.

Внезапно Спархок услышал знакомый звон колоколов. Вот так же они звенели той ночью в Киприа, когда, весь израненный, обессиленный, он спотыкаясь брел по скотному двору. Он следовал за этим звуком, пока не добрался до ворот и там упал почти бездыханный.

Спархок тряхнул головой. Это было так давно, но звук этих колоколов он до сих пор слышал так ясно и отчетливо. Он стоял, опираясь на рукоять меча, и картины минувшего всплывали у него перед глазами.

2

Спархок, облаченный в доспехи Рыцаря Ордена Пандиона, шагал по комнате, прилаживаясь к ним.

— Я уже и забыл, как они тяжелы.

— Ты слишком размяк за это время, — сумрачно заметил Кьюрик, — но за месяц-другой ты снова окрепнешь. Кстати, ты уверен, что тебе необходимо надевать всю эту амуницию?

— Это официальное событие, и оно требует соответствующего одеяния. Кроме того, я не хочу никаких кривотолков, когда я появлюсь там. Я — Рыцарь Королевы, и мне надлежит представать перед ней облаченным в рыцарские доспехи.

— Вряд ли они допустят тебя в тронный зал к Королеве, — с сомнением в голосе произнес Кьюрик, подавая Спархоку шлем.

— Что ж, пусть попробуют.

— Только не надо глупостей, Спархок. Ты будешь там совершенно один, не забывай об этом.

— А граф Лэндийский все еще в Совете?

— Да, — кивнул Кьюрик, — правда он уже стар, и у него не так уж много власти. Но граф слишком уважаемый человек, и Энниас не может просто так убрать его из Совета.

— Ну что ж, все-таки у меня будет один друг и союзник.

Спархок взял шлем из рук оруженосца и, водрузив его на голову, поднял забрало. Кьюрик направился к окну за щитом и мечом Спархока.

— Дождь кончается, — сообщил он, — уже начинает светать.

Положив меч и щит на стол, Кьюрик взял серебристую накидку.

— Ну-ка, приподними руки.

Кьюрик набросил накидку на плечи Спархока, стянув ее края у него на груди, и обмотал пояс вокруг талии своего господина. Спархок поднял вложенный в ножны меч.

— Ты заточил его?

Кьюрик непонимающе взглянул на Спархока.

— Ну ладно, не сердись, — Спархок пристегнул меч к поясу и передвинул его на левую сторону.

Затем Кьюрик прикрепил черный капюшон к плечевым пластинам лат и, отойдя в сторону, оценивающе оглядел Спархока.

— Неплохо. Я понесу твой щит. Тебе лучше поторопиться. Во дворце встают рано. И чем позже ты туда явишься, тем больше у них будет времени приготовить тебе какую-нибудь подлость.

Они вышли из комнаты и спустились во двор гостиницы. Дождь почти перестал, и только порывы ветра приносили изредка несколько запоздавших капель. Однако низкое небо все еще было обложено рваными клочьями туч, и лишь на востоке была видна узкая золотистая полоска света.

Рыцарь-привратник вывел Фарэна из конюшни, и Кьюрик помог Спархоку взобраться в седло.

— Будьте осторожны, когда прибудете во дворец, мой господин, — когда они были не одни, Кьюрик говорил почтительным тоном, приличествующим оруженосцу при обращении к своему господину. — Дворцовая стража нейтральна, но Энниас держит там еще и солдат церкви. Помните, всякий, кто будет одет в красную ливрею, может оказаться врагом.

Кьюрик вручил Спархоку выпуклый черный щит, который тот повесил себе на плечо.

— Ты не собираешься в Замок Ордена, навестить Вэниона? — спросил он своего оруженосца.

— Да, как только откроют Восточные ворота города.

— Я, вероятнее всего, тоже из дворца направляюсь в Замок, но ты не жди меня там, а отправляйся обратно в гостиницу. — Спархок ухмыльнулся и продолжил. — Возможно нам придется в спешке покинуть город.

— Не стоит торопить события.

— Ну хорошо. Сэр рыцарь! — обратился Спархок к привратнику, приняв поводья из рук своего оруженосца. — Отворяйте ворота — я отправляюсь засвидетельствовать свое почтение бастарду Личеасу.

Привратник рассмеялся и распахнул створки ворот. Фарэн горделивым аллюром вынес своего хозяина на улицу и пустился рысью, преувеличенно высоко поднимая ноги и выбивая по мокрой мостовой стальное стаккато. Хитрец обладал хорошим чутьем на драматизм ситуаций и всегда неистово задавался, когда хозяин восседал на нем в полном вооружении.

— Не слишком ли мы с тобой стары для таких представлений? — сухо поинтересовался Спархок.

Фарэн игнорировал его слова и продолжал важно гарцевать. В этот ранний час в городе было немноголюдно — на пути им изредка попадались лишь заспанные ремесленники, мастеровые да карманные воришки. Улицы были мокры после ночного дождя, и вывески без устали раскачивались на резком ветру. Большинство окон были еще захлопнуты и темны, хотя тут и там в комнатах ранних пташек уже теплились огоньки свечей.

Спархок почувствовал запах стали, масла, которым смазывались сочленение лат, и кожаной сбруи, пропитанной конским потом. Он уже было успел забыть запах в жарких проулках Джироха, но теперь почувствовал его вновь, окончательно понял, что возвратился домой. Какие-то собаки выбегали на улицу и истерично облаивали их, но Фарэн по-прежнему шел ровной рысью, не обращая ни малейшего внимания на весь этот гам.

Дворец располагался в самом центре города. Это было грандиозное здание, подавляющее своей величиной окружающие его дома. Шпили остроконечных башен венчали развевающиеся вымпелы. Зубчатые стены ограждали дворец от остальной части города. Когда-то в древности один из королей Элении приказал выложить наружную сторону стен плитами из белого известняка. Дожди и тяжелая пелена копоти, ложившаяся над городом в сырую безветренную погоду, не оставили и следа от белой белизны камня, и теперь стены были тускло-серыми, покрытыми темными потеками.

Широкие ворота дворца охранялись полудюжиной стражников, одетых в синюю парадную форму дворцового гарнизона.

— Стой! — крикнул один из них подъезжающему Спархоку, преграждая копьем ему дорогу.

Спархок, даже не взглянув на стражника, двинул Фарэна прямо на него. Неожиданно к стоящему на его пути солдату подбежал другой и, схватив его за руку, оттащил в сторону.

— Это Рыцарь Королевы! — испуганно зашептал он, — никогда не вставай на его пути.

Благополучно добравшись до главного двора, Спархок спешился, двигаясь немного неловко из-за стесняющей тяжести доспехов и щита. Один из дворцовых стражников вышел вперед с копьем наготове.

— Доброе утро, приятель, — негромко произнес Спархок.

Солдат растерялся.

— Посмотри за моим конем, — продолжал рыцарь, — я не задержусь здесь долго.

Спархок вручил оторопевшему стражнику повод Фарэна и пошел вверх по ступеням к тяжелым двойным дверям, служившим входом во дворец.

— Сэр Рыцарь! — закричал ему вслед стражник.

Спархок, не оборачиваясь, продолжал подниматься по лестнице. Наверху стояли два одетых в синее пожилых стража, которые как оказалось, помнили Спархока.

— Добро пожаловать, сэр Спархок! — сказал один из них, отворяя дверь.

Спархок внимательно посмотрел на стражника и вошел внутрь. Его покрытые железными пластинками башмаки и шпоры тяжело бряцали по отполированным гладким плитам пола. Сразу же за дверью он столкнулся с завитым и напомаженным придворным в щегольском каштановом камзоле.

— Я желаю говорить с Личеасом, — без обиняков заявил Спархок, — проведите меня к нему.

— Но… — растерявшийся было придворный постарался взять себя в руки, и лицо его снова приняло высокомерное выражение. — Как вы…

— Вы не расслышали меня, милейший? — уже с угрозой в голосе произнес Спархок.

Придворный отпрянул.

— Сию минуту, сэр Спархок, — засуетился он.

Повернувшись, придворный направился по широкому центральному коридору. Плечи его заметно тряслись. Спархок понял, что человек в каштановом камзоле ведет его не к Тронному Залу, а в направлении Палаты Совета. Рыцарь Королевы слабо улыбнулся, подумав, что его госпожа, даже заключенная в кристалл, не дает своему кузену узурпировать корону.

Наконец он оказался перед дверью в Палату Совета, которую охраняли двое в красных ливреях — солдаты Первосвященника Энниаса. Заученным движением они скрестили секиры, преграждая вход в залу.

— Рыцарь Королевы желает видеть Принца-Регента, — визгливо провозгласил его провожатый.

— У нас нет приказа пропускать в Палату Совета Рыцаря Королевы.

— Сейчас будет! — нетерпеливо сказал Спархок. — Откройте дверь!

В этот момент придворный попытался ускользнуть в одну из боковых арок, но Спархок крепко схватил его за руку.

— Я еще не отпускал вас, друг мой, — укоризненно заметил ему Спархок и обратился к стражникам. — Откройте дверь!

В воздухе повисло напряженное молчание. Стражники нервно переглянулись. Один из них тяжело сглотнул и неуверенно потянулся к ручке двери.

— А теперь вы доложите о моем приходе, — обратился Спархок к придворному, чью руку он по-прежнему сжимал в своей. — Нам ни к чему устраивать сюрпризы, не так ли?

Глаза расфуфыренного щеголя испуганно забегали, и он неуверенной походкой вошел в открытую дверь.

— Рыцарь Королевы! — срывающимся голосом прокричал он. — Рыцарь Ордена Пандиона сэр Спархок!

— Спасибо, друг мой, — сказал ему Спархок. — Теперь вы можете удалиться.

Придворный быстро скрылся.

Обширное помещение Палаты Совета было сплошь задрапировано голубыми гобеленами и устлано коврами того же цвета. Вдоль стен висели большие вычурные канделябры, а на длинном столе в центре зала стояли свечи в тяжелых подсвечниках. Трое человек возились за столом с бумагами, четвертый восседал в массивном дубовом кресле Главы Совета.

Это и был Первосвященник Энниас. Он сильно похудел и осунулся за те десять лет, что Спархок не видел его. Его тронутые сединой волосы были зачесаны назад. Он был одет в длинную черную мантию, а с его шеи свисал на толстой золотой цепи украшенный драгоценными каменьями кулон — знак Первосвященника Симмура. Когда Спархок вошел в комнату, Первосвященник слегка приподнялся со своего места, и в его глазах явно угадывалось смятение.

Другой человек за столом встретил Спархока открытой радостной улыбкой. Это был граф Лэндийский. Хотя ему было уже за семьдесят, голубые глаза его ярко сверкали на изборожденном морщинами лице.

Третий — барон Гарпарин, известный любитель мальчиков, — застыл на кресле с удивленным выражением лица. Его одеяние представляло собой беспорядочное смешение кричащих цветов. Четвертым был необычайной толщины человек в красном, которого Спархок не знал.

— Спархок! — резко сказал Энниас, взяв наконец себя в руки. — Что вы здесь делаете?

— Я просто знал, что вы разыскиваете меня, Ваша Светлость, — ответил Спархок, — и надеюсь, что избавил вас от лишних хлопот.

— Вы самовольно вернулись из ссылки, Спархок, — обвинил его Энниас.

— Но по ряду причин назрели неотложные вопросы, которые мы должны обсудить, Ваша Светлость. Мне сообщили, что на то время, пока королева поправит свое здоровье, в сан Принца-Регента был возведен бастард Личеас. Почему бы вам не послать за ним, чтобы мне не повторять свою речь дважды?

Энниас гневно взглянул на Спархока.

— Но ведь это именно то, кем он является на самом деле, не так ли? Его происхождение вряд ли секрет для кого-либо. Так зачем нам с вами скрывать то, что известно всем и каждому? Да, шнур звонка, насколько я помню находится справа. Дерните за него, Энниас, и пошлите какого-нибудь лизоблюда сходить за Принцем-Регентом.

Граф Лэндийский рассмеялся, не скрывая своего веселья, вызвав этим взбешенный взгляд Первосвященника.

Немного помедлив, Энниас все же отправился к паре шнуров от колокольчиков, висевших на дальней стене. Его рука на какое-то мгновение замерла в воздухе, выбирая между двумя.

— Не сделайте ошибки, Ваша Светлость, — любезно предупредил его Спархок. — Все может обернуться не лучшим образом, если вместо слуги сюда явится дюжина ваших солдат.

Энниас стиснул зубы и дернул за голубой шнурок, оставив красный висеть пока в покое. Через мгновение дверь открылась, и вошел молодой человек в ливрее.

— Ваша Светлость? — поклонился он Первосвященнику.

— Ступай и скажи Принцу-Регенту, что мы ждем его появления здесь сейчас же.

— Но…

— Сейчас же!

— Слушаюсь, Ваша Светлость.

Слуга поспешно удалился.

— Вот видите, как все оказалось просто, — заметил Спархок.

Затем он подошел к старому вельможе и, сняв перчатку, взял руку графа Лэндийского.

— Вы хорошо выглядите, мой Лорд.

— Еще жив, ты имеешь в виду? — рассмеялся граф. — Как там Рендор, Спархок?

— Жаркий, сухой и очень пыльный.

— Как и всегда, мой мальчик, как и всегда.

— Не соизволите ли вы ответить на мои вопросы? — неожиданно вмешался в их разговор Энниас.

— С удовольствием, Ваша Светлость, — любезно ответил Спархок, — но лишь после того, как сюда прибудет бастард Регент. Мы должны соблюдать этикет. — Он поднял одну бровь. — Скажите мне, — добавил он как бы в раздумье, — как поживает его мать? Конечно же, я имею в виду ее здоровье? Я не склонен думать, что священнослужитель будет проявлять интерес к плотским талантам принцессы Аррисы, хотя любой другой бы в Симмуре…

— Вы зашли слишком далеко, Спархок!

— Вы имеете в виду, что ничего не разумеете в подобных вещах? Мой Бог, старый девственник. Вы действительно всегда стараетесь оставаться выше этого?

— Как грубо! — воскликнул барон.

— О, это недоступно вашему пониманию, Гарпарин, — иронично заметил Спархок, — насколько мне известно, ваши наклонности лежат совсем в другой области.

В этот момент дверь отворилась, и в проеме показалась прыщеватая физиономия молодого человека с отвислой нижней губой, обрамленная сальными светлыми волосами. Царственную особу в нем выдавала лишь зеленая отороченная горностаем мантия да золотая диадема на голове.

— Вы хотели видеть меня, Энниас? — прогнусавил он.

— Государственное дело, Ваше Высочество, — ответил Энниас. — Необходимо, чтобы вы присутствовали при обсуждении события, где замешана государственная измена.

Молодой человек тупо уставился на Первосвященника.

— Это — сэр Спархок, который вероломно нарушил приказ вашего покойного дяди, короля Алдреаса. Ему было приказано выехать на поселение в Рендор и не возвращаться без особого на то королевского разрешения. Одно только его присутствие в Элении выносит ему приговор.

Личеас в испуге отпрянул от стоящего рядом с ним рыцаря в черных доспехах, открыв в изумлении свой бесформенный рот.

— Спархок?! — содрогнулся он.

— Самый настоящий, — подтвердил Спархок. — Однако я боюсь, что наш добрый Первосвященник несколько преувеличивает. Принимая на себя почетную должность Рыцаря Королевы, я обязался защитить ее, когда она окажется в опасности. Эта клятва стоит выше любого приказа, будь то королевский или какой-либо другой. А жизнь королевы сейчас как раз в опасности.

— Это лишь формальная сторона дела, Спархок, — заявил Энниас.

— Мне это известно, но формальные стороны дел — душа закона.

В этот момент в разговор вступил граф Лэндийский.

— Я изучал подобные прецеденты, и сэр Спархок вполне верно процитировал букву закона и полностью следовал ему в своих действиях. Клятва сэра Спархока защищать королеву в данном случае превыше всего.

Принц Личеас обошел вокруг стола.

— Это чистейший абсурд! — заявил он, усаживаясь рядом с Первосвященником. — Она не подвергается никакой опасности. Элана просто больна.

— Королева, — поправил его Спархок.

— Что? — непонимающе взглянул на него новоявленный Принц-Регент.

— Королеву следует называть «Ее Величество» или хотя бы «Королева Элана». В высшей степени неучтиво называть королеву просто по имени. Если формально подходить к этому делу, то, наверное, я не обязан защищать Королеву от неучтивости, как от физической опасности. Я не столь хороший знаток закона, как мой старый друг граф Лэндийский, и, вероятно, здесь потребуется его совет. После чего не исключена возможность того, что я вынужден буду послать вам вызов, Ваше Высочество.

— Вызов? — побледнев переспросил Личеас.

— Что за вздор! — воскликнул Энниас, — ни о каких вызовах и речи быть не может. Спархок просто придумывает оправдания своему поступку. До тех пор пока он не представит Совету письменное доказательство того, что он отозван из ссылки коронованной особой, он подлежит обвинению как государственный преступник. — Улыбка заиграла на тонких губах Первосвященника.

— Наконец-то. Я уже было подумал, что вы никогда об этом не спросите, Энниас, — спокойно ответствовал Спархок.

Он вынул из-за своего широкого пояса свернутый в трубку пергамент, перевязанный голубой лентой. Развязав ее, Спархок развернул пергамент, при этом кроваво-красный камень на его перстне сверкнул в свете факела.

— Кажется, все в порядке, — сказал он, просматривая документ. — Здесь есть и подпись королевы, и ее личная печать. По-моему, здесь достаточно ясно изложены ее указания ко мне. — Он протянул письмо графу Лэндийскому. — Каково будет ваше мнение, граф?

Старик взял пергамент и внимательно изучил его.

— Печать действительно Ее Величества, — подтвердил он, — и подпись ее. Здесь она приказывает сэру Спархоку незамедлительно предстать перед ней сразу же после ее коронации. Это действительно имеющий силу королевский указ.

— Дайте мне взглянуть, — обеспокоенно проговорил Энниас.

Граф Лэндийский положил документ на стол перед ним. Первосвященник с крепко стиснутыми зубами прочитал этот ненавистный ему указ.

— Но на нем нет даже даты! — наконец нашел он к чему придраться.

— Да простит меня Ваша Светлость, — сказал на это граф Лэндийский, — закон не требует, чтобы на королевском приказе обязательно стояла дата.

— Как у вас оказался этот документ? — прищурившись спросил Спархока Первосвященник.

— Я получил его уже довольно давно.

— Очевидно, он был написан еще до того, как Королева взошла на трон?..

— Именно так оно и было.

— В таком случае этот приказ недействителен.

Первосвященник взял пергамент в руки так как если бы собирался разорвать его пополам.

— Граф Лэндийский, какое наказание применяется к тому, кто порвет королевский указ? — спокойно спросил Спархок.

— Смерть.

— Я так и думал. Ну что ж, Энниас, смелее, рвите письмо. Я буду более чем счастлив выполнить приговор сам, своими собственными руками, чтобы сэкономить время Королевского Суда и освободить его от утомительных процедур, — Спархок пристально посмотрел на Энниаса.

Мгновение спустя Первосвященник бросил пергамент на стол.

Личеас наблюдал за происходящим с нарастающим чувством досады. Неожиданно он встрепенулся и вступил в разговор.

— Ваше кольцо, сэр Спархок — это знак вашей должности?

— В обычных случаях — да. Но в действительности оно больше, чем знак. Это кольцо и в точности его двойник на пальце у Королевы являются символом связи между ее семьей и моей.

— Дайте его мне.

— Нет уж, увольте.

— Это королевский приказ! — закричал Принц-Регент.

— Нет, это только личная просьба, Личеас. Вы не можете отдавать королевские приказы, потому что вы — не король.

Личеас вопросительно взглянул на Первосвященника, но тот лишь слегка покачал головой. Личеас вспыхнул.

— Принц-Регент только хотел взглянуть на кольцо, — протянул Энниас. — Мы искали его близнеца — кольцо короля Алдреаса, но, кажется, оно пропало. Нет ли у вас каких-либо мыслей по поводу его местонахождения?

Спархок развел руками.

— Алдреас носил его, когда я отправился в Киприа. Владельцы обычно никогда не расстаются с этими кольцами, поэтому второе должно было быть на короле, когда он умер.

— Нет, его на нем не было.

— Тогда, возможно, оно у Королевы.

— Насколько нам известно, у нее кольца тоже нет.

— Я хочу то, второе кольцо, — настаивал Личеас. — Как символ моей власти.

Спархок с удивлением взглянул на него.

— Какой еще власти? — грубовато поинтересовался он. — Кольцо принадлежит королеве Элане, и если кто-либо другой посягнет на владение им, то этот человек будет иметь дело со мной.

Вдруг Спархок почувствовал слабое покалывание на теле. Казалось, что огни свечей в золотых канделябрах заколебались, и задрапированная голубым Палата Совета потемнела. Не теряя ни одного мгновения Спархок затаил дыхание и, бормоча на языке стириков, принялся плести защищающее заклинание, обводя при этом взглядом лица сидящих за столом, пытаясь найти источник этой не слишком удачной попытки враждебной магии. Когда заклинание было соткано, он заметил, что Энниас слегка вздрогнул. Спархок улыбнулся.

— Теперь, — решительно сказал он, — перейдем к делу. Мне хотелось бы знать, что же в действительности произошло с королем Алдреасом?

Граф Лэндийский вздохнул.

— Падучая, сэр Спархок, — печально ответил он. — Припадки начались несколько месяцев назад и со временем все учащались. Король слабел и в конце концов… — Граф склонил голову.

— Но у него не было падучей, когда я покидал Симмур.

— Все началось неожиданно, — холодно сказал Энниас.

— Предположим, что так. Но ходят слухи, что и Королеву постигла та же горькая участь?

Энниас кивнул.

— Не кажется ли вам, — продолжал Спархок, — что все это произошло уж слишком внезапно? В истории королевской семьи не было замечено случаев подобного заболевания. Тем более странно, что болезнь проявилась у короля Алдреаса в сорокалетнем возрасте, а сразу же вслед за этим заболела и его восемнадцатилетняя дочь.

— Я не врач, Спархок, — ответил Первосвященник. — Вы можете задавать подобные вопросы придворным медикам, но я сомневаюсь, что вы докопаетесь до чего либо там, где не смогли разобраться мы.

Спархок что-то неразборчиво промычал и оглядел Палату Совета.

— Я думаю, что это все, что мне необходимо было обговорить с вами. Теперь я хочу видеть Королеву!

— Это невозможно! — взвизгнул Принц-Регент.

— А я вас и не спрашиваю, Личеас, — твердо сказал Рыцарь. — Я возьму это? — спросил он, указывая на пергамент, лежащий на столе перед Первосвященником. Получив документ, Спархок быстро пробежал его глазами. — Вот здесь! — воскликнул он, найдя нужное ему место в письме. — «Вам предписывается предстать передо мной сразу же по вашему возвращению в Симмур». По-моему, королевские указы не подлежат обсуждению.

— К чему вы клоните, Спархок? — подозрительно спросил Энниас.

— Я только хочу выполнить волю моей Королевы, Ваша Светлость. Мне приказано предстать перед Королевой, и я не смогу этого не сделать.

— Дверь в Тронный Зал заперта, — снова загнусавил Личеас.

— Не беспокойтесь, Личеас, — Спархок милостиво улыбнулся, — у меня есть свой ключ.

Он потянулся к кармашку на своем серебряном поясе.

— Вы не смеете этого сделать! — визгливо завопил Принц-Регент.

— Поверьте мне — смею.

— Позвольте мне сказать слово, Ваше Высочество? — заговорил Энниас.

— Конечно, Ваша Светлость, — быстро ответил Личеас. — Корона всегда готова выслушать советы церкви.

— Корона? — недоумевающе посмотрел на него Спархок.

— Таков закон, сэр Спархок, — насмешливо сказал Энниас. — Принц-Регент говорит за корону, пока Королева недееспособна.

— Но не для меня, — резко отрезал Спархок.

— Вот вам совет церкви, — снова обратился к Личеасу Энниас. — Он состоит в том, что мы до некоторой степени удовлетворим упорные притязания Рыцаря Королевы, и ни у кого не будет возможности обвинить нас потом в невыполнении приказа Королевы и в неучтивости. Более того, Церковь считает необходимым, чтобы Принц-Регент и все остальные члены Совета сопровождали сэра Спархока в Тронный зал. Сэр Спархок искушен в магии, и мы не можем позволить применять свое искусство без предварительной консультации с придворными медиками.

Личеас сделал вид, что обдумывает слова Энниаса.

— Пожалуй, мы поступим именно так, как советуете нам вы, Ваша Светлость, — многозначительно заявил он после некоторой паузы. — Я приказываю вам сопровождать нас, сэр Спархок.

— Приказываете? — усмехнулся Спархок и величественно направился к двери.

Он пропустил вперед барона Гарпарина и толстяка в красном, а затем приблизился к Энниасу.

— Не пытайтесь делать этого снова, Энниас, — сквозь зубы сказал ему Спархок, любезно улыбаясь при этом.

— Что вы имеете в виду? — в голосе Первосвященника послышался испуг.

— Вашу магию. Во-первых, вы — никудышный маг, а потом меня раздражает необходимость тратить силу на противодействие любителю, и, ко всему прочему, служителям церкви запрещается заниматься магией.

— У вас нет никаких доказательств, Спархок.

— А мне и не нужны доказательства, Энниас. Моя клятва Рыцаря Ордена Пандиона будет вполне достаточна для любого, гражданского или церковного, суда. Впрочем, я не собираюсь тратить время на подобные пустяки, но не пытайтесь возобновить когда-либо свои попытки.

Возглавляемые Личеасом члены Совета и Спархок прошли через коридор к широким дверям Тронного Зала. Личеас достал ключ и отпер дверь.

— Что ж, путь свободен, — сказал он Спархоку, — идите и предстаньте перед своей Королевой. Все происходит так, как вы того хотели.

Спархок вынул горящую свечу из серебряного канделябра на стене и вошел в темноту за дверьми. В застоявшемся воздухе Тронного Зала царил холод. Спархок шел вдоль стены, зажигая светильники, в последнюю очередь он зажег канделябры, непосредственно освещавшие трон.

— Вам не нужно так много света, Спархок, — раздался с порога залы раздраженный голос Личеаса.

Спархок не обратил на него ни малейшего внимания. Он протянул руку к кристаллу, в который был заключен трон с сидящей на нем Королевой, и ощутил так хорошо знакомую магию Сефрении. Он медленно поднял глаза и посмотрел на бледное юное лицо Эланы. Обещание, данное им, когда она была еще ребенком, было выполнено. Королева была не просто хороша собой, как многие юные девушки, она была прекрасна. Черты лица ее светились безупречной ясностью линий. Длинные светлые волосы падали на плечи. На ней было королевское одеяние, а на голове сияла тяжелая золотая корона Элении. Тонкие нежные руки Королевы покоились на инкрустированных подлокотниках трона, а глаза ее были закрыты.

Спархок вспомнил, как негодовал он, когда Король Алдреас назначил его наставником инфанты. Но достаточно быстро он понял, что воспитанница его вовсе не легкомысленный и капризный ребенок, а серьезная юная леди с быстрым живым умом и чрезвычайной любознательностью. Когда прошла первая робость, она принялась выпытывать из него подробности всех дворцовых дел и интриг. Так постепенно Элана начала проникать в лабиринты придворной политики. Многие месяцы Спархок и маленькая принцесса провели вместе, и сейчас он вспоминал, как осторожно формировал он ее характер и готовил к судьбе Королевы Элении. Теперь невыносимо тяжело было видеть ее, застывшую между сном и смертью, и он поклялся перевернуть весь мир, лишь бы только снова увидеть улыбку на этих губах. Сквозь щемящую боль в груди Спархока поднимались волны гнева. Ему хотелось крушить все вокруг, если б это только могло вернуть Элану к Жизни!

И тогда он услышал этот звук. Глухой постоянный звук, который с каждой секундой становился все отчетливее и громче. Он эхом разносился по Тронному Залу, все нарастая и нарастая, возвещая вошедшим, что сердце Королевы Эланы по-прежнему бьется.

Спархок вынул из ножен меч и отсалютовал Королеве. Затем опустился на одно колено в позе глубокого почтения или просто — любви. Он слегка подался вперед и осторожно поцеловал твердую холодную поверхность кристалла. Его глаза наполнились слезами.

— Я теперь здесь, Элана, — прошептал он, — потерпи немного, и все будет снова хорошо.

Биение сердца стало громче, словно Королева услышала его.

С порога донеслось хихиканье Личеаса, и Спархок пообещал себе, что при первой же возможности доставит массу неприятностей этому наглому бастарду. Затем Спархок поднялся с колен и направился к выходу из залы.

Личеас стоял, держа в руке ключ от Тронного Зала. Проходя мимо, Спархок протянул руку и быстрым движением выхватил у него этот ключ.

— Вам он больше не понадобится. Я здесь, и я сам позабочусь обо всем.

— Энниас! — воскликнул бастард голосом, полным протеста.

Однако Энниас, взглянув на решительное холодное лицо Рыцаря Королевы, побоялся воспрепятствовать его действиям.

— Пусть ключ будет у него, — коротко сказал Первосвященник.

— Но…

— Я сказал — пусть ключ будет у него! Нам он совершенно не нужен. Пусть Рыцарь Королевы бережет ключ от комнаты своей госпожи, где она почивает, — в голосе Первосвященника явно был слышен такой подлый и низкий намек, что Спархок непроизвольно сжал кулаки.

— Не могли бы вы проводить меня до Палаты Совета, сэр Спархок? — попросил граф Лэндийский, беря его под руку. — Я уже так слаб, что порой даже спотыкаюсь, и мне было бы очень приятно опереться на идущего рядом молодого сильного человека.

— Конечно, Лорд, — ответил Спархок, взяв себя в руки.

В то время когда Личеас и остальные члены Совета находились уже на пути в свою Палату, Спархок запер Тронный Зал, а затем вручил ключ от него своему другу, графу Лэндийскому.

— Не могли бы вы его хранить для меня?

— Хорошо, сэр Спархок.

— И если вам не сложно, пожалуйста, проследите, чтобы свечи постоянно горели в Тронном Зале. Не оставляйте Королеву сидеть в темноте.

— Конечно.

Они двинулись по коридору.

— Да, Спархок, не миновать тебе больших неприятностей. Представляю сколько затаили они против тебя, после того как ты их оставил в дураках, да еще ко всему прочему вынудил дать тебе доступ к Королеве.

Спархок усмехнулся.

— Будь очень осторожен здесь, в Симмуре, — предостерег его граф тихим голосом. — У Энниаса на каждом углу соглядатаи. Даже Личеас — и тот чихнуть без его разрешения не может. Так что ты сам понимаешь, кто здесь настоящий правитель, и он ненавидит тебя, Спархок.

— Я тоже от него не в восторге. — Спархок помолчал. — Вы сегодня слишком явно были на моей стороне, не грозит ли вам теперь что-нибудь за это?

— Сомневаюсь, — улыбнулся граф Лэндийский, — я слишком стар и не обладаю достаточной властью, чтобы представлять хоть какую-нибудь угрозу Энниасу. Конечно, я его нервирую, но наш Первосвященник слишком хладнокровен и расчетлив, чтобы что-то предпринимать против меня.

Первосвященник поджидал их у двери в Палату Совета.

— Совет обсудил создавшееся положение, сэр Спархок, — холодно сказал он. — Совершенно очевидно, что Королева находится вне всякой опасности. Сердцебиение доказывает то, что она здравствует, а кристалл, защищающий ее, — абсолютно неприступен. А посему в настоящее время Королева Элана не нуждается в защитниках, и Совет предписывает вам вернуться в Замок вашего Ордена в Симмуре и оставаться там до наших дальнейших распоряжений или… — неприятная улыбка скользнула по губам Первосвященника, — или до тех пор пока королева не призовет вас к себе, конечно.

— Конечно, — сдержанно ответил Спархок. — Я как раз только что хотел предложить Вашей Светлости тоже самое. Я всего-навсего простой рыцарь, и мне будет гораздо спокойнее в Замке рядом с моими братьями, чем здесь, во дворце, — усмехнулся он, — я просто места здесь себе не нахожу.

— Я заметил это.

— Не сомневаюсь.

Спархок дружески пожал руку графу Лэндийскому и, обернувшись к Энниасу, пристально посмотрел ему в глаза.

— Ну что ж, до встречи, Ваша Светлость.

— Если она когда-нибудь состоится.

— О, она обязательно состоится, Энниас, обещаю вам.

Спархок развернулся и зашагал прочь.

3

Замок Ордена Рыцарей Пандиона в Симмуре располагался сразу же за Восточными воротами города. Это была крепость в истинном понимании этого слова — с высокими зубчатыми стенами и угловатыми, суровыми, открытыми всем ветрам огромными донжонами. Замок окружал глубокий ров, берега которого ощетинились остроконечными кольями. Попасть на внутренний берег рва к воротам замка можно было только по подъемному мосту. В мирное время мост был опущен, но его всегда охраняли четверо конных Рыцарей Пандиона, облаченных в черные доспехи.

Спархок проехал малую часть моста и остановился. Чтобы попасть в Замок, необходимо было соблюсти определенные церемонии. С приятным удивлением Спархок обнаружил, что эти формальности нисколько не раздражают его. Они были частью его жизни в годы послушничества, и соблюдение этого древнего ритуала теперь как бы обновляло его и убеждало, что он прежний Спархок, Рыцарь Ордена Пандиона. И пока он ожидал ритуального вызова, раскаленный неистовым солнцем город Джирох и вся его жизнь там убрались далеко от него и стали просто одним из воспоминаний.

Двое из четверых рыцарей двинулись навстречу ему. Копыта их величаво ступающих коней гулко гремели по деревянному настилу моста. Они остановились прямо перед Спархоком.

— Кто ты такой, что просишь допустить тебя в Обитель Воинов Бога? — нараспев произнес один из них.

Спархок поднял забрало символическим жестом мирных намерений.

— Я — Спархок, — ответил он. — Воин Бога и Рыцарь Ордена.

— Чем ты докажешь это? — спросил второй рыцарь.

— Этот знак скажет лучше меня, — Спархок достал тяжелый серебряный амулет, висевший на его шее. Каждый пандионец носил на груди подобный амулет.

Рыцари тщательно осмотрели знак.

— Воистину это — сэр Спархок, наш брат, — объявил первый рыцарь.

— Воистину, — подтвердил другой. — Даруем ли… — рыцарь запнулся, хмуря брови.

— …мы ему доступ в обитель Воинов Бога? — быстро закончил за него Спархок.

Рыцарь смущенно улыбнулся.

— Я не как не могу запомнить эту часть. Спасибо, Спархок, — пробормотал он. Прокашлявшись, он начал снова. — Воистину, даруем ли мы ему доступ в Обитель Воинов Бога?

Первый рыцарь не смог сдержать доброй усмешки.

— Это его право — свободно вступить в этот дом, — улыбаясь сказал он, — так как он — один из нас. Приветствую тебя, сэр Спархок! Выходи же, и да пребудет мир с тобой в стенах этого дома.

— Да пребудет мир и с тобой и с твоим товарищем, где бы вы ни оказались, — ответил Спархок, завершая церемонию.

— Добро пожаловать домой, Спархок, — уже тепло и просто сказал первый рыцарь, — долго же тебя не было.

— Что верно, то верно. Кьюрик был здесь?

— Около часу назад. Он говорил с Вэнионом, а потом уехал.

— Давайте войдем внутрь, — предложили Спархок. — Мне просто необходим тот мир, о котором вы только что говорили и, кроме того, мне очень нужно увидеться с Вэнионом.

Рыцари поворотили коней и теперь уже втроем поехали по мосту к воротам.

— Сефрения по-прежнему здесь? — спросил Спархок.

— Да. Она и Вэнион прибыли из Димоса сразу же, как до них дошла весть о болезни Королевы, и еще не возвращались в Главный Замок Ордена.

— Очень хорошо.

Перед воротами замка они остановились.

— Это сэр Спархок, Рыцарь нашего Ордена, — объявил первый рыцарь тем, что оставались у ворот. — Мы ручаемся за это и подтверждаем его право вступить в обитель Рыцарей Пандиона.

— Проезжай, сэр Спархок, и мир да пребудет с тобой в стенах Обители.

— Благодарю тебя, сэр Рыцарь. Мир и тебе.

Рыцари расступились, и Фарэн без понуканий прошествовал вперед.

— Ты знаешь ритуал не хуже меня, дружок, — похвалил его Спархок.

Фарэн встряхнул длинной гривой.

В главном дворе один из новичков, рыцарей-послушников, поспешил навстречу Спархоку и взял Фарэна под уздцы.

— Добро пожаловать, сэр Рыцарь, — сказал он.

Спархок прицепил щит к луке седла и слез с Фарэна, звеня доспехами.

— Благодарю тебя, — ответил он. — Не знаешь ли ты, где мне найти лорда Вэниона?

— Я думаю, он находится в южном донжоне, мой господин.

— Еще раз благодарю, — сказал Спархок и пошел через двор. Затем остановился и обернулся. — Да, будь осторожен с конем — он кусается.

Послушник осторожно отодвинулся от большого неуклюжего коня, но продолжал крепко держать его повод. Чалый недружелюбно покосился на Спархока.

Спархок тем временем уже поднимался по серым выщербленным ступеням, ведущим в старинное здание замка. Внутри царили прохлада и полумрак. Те несколько рыцарей, что встретились ему по пути, были облачены в строгие длинные темные монашеские одеяния, которые пандионцы обычно носили, находясь в своих обителях. Правда позвякивание стали выдавало, что под этим смиренным одеянием на Воинах Бога надета кольчуга, а на поясе висит меч. Встречные не обращали внимания на Спархока. Находясь в Обители, братья пандионцы были полностью погружены в себя, и лица их были скрыты под капюшонами.

Спархок положил руку на плечо одного из проходящих мимо братьев.

— Прошу простить меня, брат. Не знаешь ли ты, Вэнион все еще в Южной башне?

— Да.

— Благодарю тебя брат. Мир да пребудет с тобой.

Спархок прошел по освещенному факелами коридору к узкой крутой лестнице, ведущей в Южную башню, сложенную из массивных каменных глыб, многое повидавших на своем веку. Наверху была тяжелая, окованная сталью дверь, охраняемая двумя молодыми послушниками. Спархок не знал ни одного из них.

— Мне необходимо поговорить с Вэнионом, — сказал он. — Мое имя Спархок.

— Чем ты можешь подтвердить свои слова? — спросил один из них, стараясь придать побольше солидности своему юному голосу.

— Я уже сделал это.

В наступившем молчании чувствовалось, что двое молодых рыцарей судорожно ищут выход из создавшейся ситуации.

— Почему бы вам просто не открыть дверь и не доложить обо мне Вэниону? — предложил Спархок. — Если он узнает меня — прекрасно. Если же нет — то вы двое можете попытаться спустить меня с лестницы.

Стражи переглянулись, и один из них открыл дверь и заглянул внутрь.

— Тысячи извинений, Лорд Вэнион, — проговорил он, — но здесь пандионец, называющий себя Спархоком. Он говорит, что хочет видеть вас.

— Хорошо, — раздался знакомый голос, — я жду его. Пусть он войдет.

Послушники сконфуженно уступили Спархоку дорогу.

— Благодарю вас, братья, мир вам, — шепнул он.

Спархок прошел в дверь. Комната была обширная, с тяжелыми занавесями на узких окнах и ковром приглушенно-коричневых тонов. Огонь потрескивал в очаге, бросая блики на каменные стены. Посреди комнаты стоял стол в окружении тяжелых массивных стульев. За ним сидели двое, мужчина и женщина. Вэнион, Магистр Ордена Рыцарей Пандиона, постарел за эти десять лет. Волосы его засеребрились, на лице прибавилось морщин, но по нему было видно, что старость еще не скоро одолеет его. На Вэнионе была короткая кольчуга и серебряная накидка. Когда Спархок вошел, Магистр поднялся и направился ему навстречу.

— Я уже хотел посылать во дворец тебе подмогу, — сказал он, обнимая Спархока за плечи, — тебе не стоило идти туда одному.

— Может быть. Но все же обошлось.

Спархок снял перчатки и шлем и положил на стол. Затем вынул из ножен меч, опустил клинок рядом с ними.

— Рад снова видеть тебя, Вэнион, — сказал Спархок, взяв его в руку.

Вэнион всегда был требовательным учителем, не допускавших никаких недостатков в молодых рыцарях, готовящих пополнить ряды пандионцев. Хотя Спархок не особенно жаловал его в свои послушнические годы, теперь он считал этого жестковатого человека одним из ближайших друзей, и их рукопожатие было теплым.

Поприветствовав наставника, рыцарь направился к женщине. Она была маленького роста и обладала приятностью, свойственной иногда маленьким людям. Волосы были черны как ночь, а глаза сияли темной голубизной. Черты лица ее были скорее стирикские, чем эленийские. В мягкой белой одежде, Сефрения сидела перед большим старинным фолиантом.

— Сефрения, — тепло проговорил Спархок, — ты прекрасна, как всегда.

Он взял руку Сефрении в свои и поцеловал ее ладони, следуя ритуалу стириков.

— Ты долго отсутствовал, сэр Спархок, — голос Сефрении был необычайно мягок и музыкален.

— Ты благословишь меня, Матушка? — спросил Спархок с ласковой улыбкой

Он встал перед ней на колени. Стирикский ритуал отражал глубокую связь между учителем и учеником, существовавшую с самого рассвета времен.

— С радостью, — она слегка коснулась ладонями его лица и произнесла благословение на древнем языке стириков.

— Спасибо, — просто сказал Спархок.

После этого Сефрения сделала то, что позволяла себе крайне редко — поцеловала своего ученика. Ее руки еще касались его лица, когда она склонилась и мягко коснулась его губами.

— Добро пожаловать домой, дорогой мой, — прошептала она.

— Я скучал по тебе.

— Несмотря на то, что я порой бранила тебя, когда ты был еще совсем юн? — спросила Сефрения слегка улыбнувшись.

— Честно говоря, это не так уж расстраивало меня, — засмеялся Спархок.

— Наверное мы неплохо обучили этого мальчика, — заметила Сефрения Вэниону. — Между нами говоря, из него получился настоящий пандионец.

— Один из лучших, — согласился Вэнион. — Мне кажется, Спархок — как раз тот человек, о котором они думали, создавая Орден.

Положение Сефрении среди Рыцарей Пандиона было особое. Она появилась у ворот Главного Замка Ордена в Димосе, после смерти наставника-стирика, который обучал послушников Ордена тайнам и секретам древней мудрости. Ее никто не избирал и не призывал. Она просто пришла и взяла на себя все обязанности своего предшественника. По правде говоря, эленийцы в большинстве своем презирали и побаивались стириков. Это были странные, непонятные люди, которые жили в маленьких первобытных хижинах, разбросанных небольшими кучками глубоко в лесах. Они поклонились странным богам и были не чужды магии. Среди наиболее легковерных ходили дикие истории о кровавых стирикских ритуалах, где в жертву приносятся эленийские жизни, и случилось, что толпы подвыпивших крестьян нападали на ничего не подозревающие поселения стириков, учиняя там резню и избиение. Рыцари Храма, знавшие правду о стириках и уважавшие своих чужеземных наставников, предупреждали, что подобные нападения не останутся безнаказанными, но за ними последует жестокое возмездие. Но несмотря даже на это, любого стирика, появившегося в эленийском поселении, ждали брань и насмешки, а то и камни и отбросы, которые наиболее ретивые кидали в них, не забывая потом трусливо спрятаться в ближайшую подворотню. Поэтому появление Сефрении в Димосе было не лишено определенного риска. Причины ее прихода оставались до сих пор неясны, но после долгих лет служения Ордену она добилась того, что все до одного пандионцы любили и уважали ее. Даже Вэнион, Магистр Ордена, часто обращался к ней за советом.

Спархок посмотрел на том, раскрытый перед Сефренией.

— Книга, Сефрения? — удивленно спросил он. — Неужели Вэнион все-таки уговорил тебя научиться читать?

— Ты же знаешь, что устои моей религии отрицают возможность чтения для таких, как я. Я просто рассматривала картинки. Мне очень нравятся эти сочные краски.

Спархок придвинул стул и уселся.

— Ты видел Элану? — спросил его Вэнион, занимая свое место у стола.

— Да. — Спархок посмотрел на волшебницу — Как ты сделала это? Я имею ввиду кристалл.

— Это достаточно сложно, — Сефрения встала и проницательно взглянула на него. — Но, возможно, ты уже достаточно много знаешь, чтобы понять все это. — Подойди сюда, Спархок, — продолжала она, приближаясь к очагу.

Озадаченный Спархок встал и направился вслед за ней.

— Смотри в пламя, милый, — Сефрения часто называла его так, когда он был еще мальчиком.

Подчиняясь ее завораживающему голосу, Спархок уставился на огонь. Мягко шепча что-то на языке стириков, волшебница делала плавные медленные движения руками, как бы оглаживая горячий ореол пламени. В забытьи он опустился на колени, завороженно глядя на яркие языки огня в очаге.

В пламени что-то задвигалось. Спархок наклонился и до боли в глазах стал всматриваться в его танцующие отблески, среди которых становилось все больше синих, и в голубом сиянии их он начал различать какие-то фигуры. Видение становилось все отчетливее, и вскоре он увидел Тронный Зал во дворце. Двенадцать вооруженных пандионцев пересекали его, неся на двенадцати повернутых плашмя сверкающих клинках мечей легкое тело молодой девушки. Процессия остановилась подле трона, Сефрения, одетая в белоснежное одеяние, вышла из тени. Она подняла руку и, казалось, что-то произнесла, хотя все, что мог слышать Спархок, — это лишь потрескивание обугленных поленьев в очаге. Судорожно задрожав, девушка села. Это была Элана. На ее искаженном лице широко открылись невидящие глаза. Спархок, не раздумывая, протянул руку к своей королеве — прямо в раскаленные угли очага.

— Нет! — резко произнесла Сефрения, хватая его руку и отводя от огня. — Ты можешь только смотреть.

Элана неловко задвигалась, подчиняясь неслышным командам маленькой женщины в белых одеждах. Сефрения властно указала на трон, и Элана неестественной деревянной походкой взошла на возвышение, чтобы занять законное место Королевы. Глаза Спархока увлажнились, он снова потянулся к ней, но Сефрения удержала его деликатным, но уверенным движением.

— Только смотреть, милый, — повторила она.

Двенадцать рыцарей с опущенными забралами сомкнули кольцо вокруг сидящей на троне Королевы и женщины в белом одеянии подле нее. Двенадцать воинов почтительно протянули свои мечи по направлению к ним и опустили клинки вниз так, что Королева и волшебница оказались в сверкающем стальном кольце. Сефрения подняла руки и заговорила. Спархок ясно видел как напряглось ее лицо, когда она произнесла заклинание. Острие каждого из двенадцати мечей начало наливаться холодным огнем, и свет от него становился все ярче и ярче, заливая помост серебристо-белым сиянием. Холодное пламя, исходящее от светящихся клинков, смыкалось вокруг Эланы и ее трона. Сефрения произнесла одно неслышное слово и опустила руки, резко рассекая ими воздух. В одно мгновение свет вокруг Эланы окаменел и все стало так, как Спархок видел в Тронном Зале сегодня утром. Образ Сефрении постепенно мерк и вскоре совсем исчез вместе с троном, заключенном в кристалл.

Слезы покатились по щекам Спархока, и руки волшебницы мягко обхватили его голову и прижали ее к себе.

— Да, это нелегко, Спархок, — утешала она его. — Когда человек смотрит так в огонь, сердце его открывается, и он уже не может скрывать своих чувств. Ты гораздо мягче и нежнее, чем пытаешься казаться.

Спархок вытер глаза тыльной стороной ладони.

— Долго ли кристалл сможет поддерживать ее жизнь? — спросил он.

— До тех пор, пока живы те тринадцать человек, которые были там. Может быть, год по вашему календарю.

Спархок взглянул на волшебницу.

— Наши жизненные силы поддерживают ее сердце, — продолжала она. — С течением времени мы будем умирать один за другим, и живые будут принимать на себя бремя умерших. В конце концов, когда каждый из нас отдаст все, что может, Королева умрет.

— Нет! — в отчаянии закричал Спархок. — Ты тоже был там? — дрожащим голосом спросил он Вэниона.

Вэнион кивнул.

— Кто еще?

— Ничего не изменится, если ты узнаешь это, Спархок. Мы все были там по собственной воле и знали, на что идем.

— Кто же первым возьмет на себя бремя, о котором ты упоминала, Сефрения? — спросил Спархок волшебницу.

— Возможно я, — ответила она.

— Но это еще неизвестно, — не согласился Вэнион. — Любой из нас может оказаться на этом месте.

— Я не понимаю, что может дать этот год продления жизни Эланы, — безнадежно сказал Спархок, — если через год она все равно умрет. И за все это такая ужасная цена…

— Ели мы сумеем найти причину болезни и лекарство, заклятье будет снято, — ответила Сефрения. — Мы просто замедлили ход жизни королевы, чтобы выиграть время.

— И вам удалось уже что-нибудь?

— Все лекари в Элении ломают головы над тем, как помочь Элане, — ответил Вэнион, — да и не только в Элении, но и в других частях Эозии. Сефрения, однако, думает, что эта болезнь может иметь и неестественное происхождение. Кстати, — продолжил Магистр, — придворные медики отказались помочь нам.

— Тогда придется мне снова наведаться во дворец, — холодно проговорил Спархок. — Быть может мне удастся убедить их быть более сговорчивыми.

— Не стоит. Энниас слишком ревностно опекает их, — иронично заметил Вэнион.

— Зачем все это Энниасу?! — взорвался Спархок. — Все, что мы хотим — это возвратить жизнь Элане, так зачем же старая крыса чинит на нашем пути препятствия? Может, он сам возмечтал сесть на трон?

— Я думаю, он возмечтал о еще более высоком месте, — ответил Вэнион. — Я думаю, он метит на трон Архипрелата. Нынешний Архипрелат Кливонис стар и болен, и я не удивлюсь, если Первосвященник действительно считает, что венец Архипрелата будет ему по размеру.

— Энниас — Архипрелат? Вэнион, это просто смешно! Абсурд.

— Почти вся наша жизнь смешна, Спархок. Конечно, все Воинствующие Ордены против Энниаса, а наше мнение имеет не меньший вес, чем мнение людей, стоящих на вершинах церковной иерархии. Так что пока есть кому сдерживать Первосвященника, но у него под рукой сокровищница Элении, и всех других он может подкупить. Если Элана выздоровеет, то она вряд ли позволит ему лазить в Королевскую Сокровищницу как себе в карман. Наверное поэтому Энниас не так уж и стремится к выздоровлению Королевы.

— И он хочет вместо Эланы возвести на трон бастарда Аррисы? — гнев Спархока рос с каждым мгновением. — Вэнион, я только что видел этого слюнявого Личеаса. Он слабее и глупее даже покойного Алдреаса. Но, ко всему прочему, он еще и незаконнорожденный.

— Королевский Совет может признать Личеаса наследником, — развел руками Вэнион. — Ведь Энниас держит его в своих руках.

— Но не весь же! — воскликнул Спархок. — Ведь и я тоже, если вспомнить Закон, являюсь членом Совета. Мне кажется, что публичный поединок поколеблет некоторые умы.

— Ты, как и раньше, опрометчив, Спархок, — раздался голос Сефрении.

— Нет, я просто очень зол, и мне хочется поиметь серьезный разговор с некоторыми личностями!

— Пока рано принимать решения, — покачал головой Вэнион. — Расскажи лучше, что на самом деле творится в Рендоре? Послания Воррена были написаны слишком завуалировано и осторожно. На случай, если они попадут не по адресу.

Спархок поднялся и подошел к одной из бойниц, заменявших в башне окна. Небо все еще было затянуто грязно-серой пеленой туч, и Симмур казался прижатым к земле гонимыми ветром облаками.

— Там очень жарко, — тихо, как будто самому себе, сказал Спархок, — сухо и пыльно. Солнце отражается от белых стен домов и нестерпимо жжет глаза. Рано утром, перед рассветом, пока не стало еще бесцветной раскаленной пустыней, к колодцу тихо спешат закутанные в черные одеяния женщины с медными кувшинами на плечах.

— Спархок, у тебя душа поэта, — мелодично произнесла Сефрения.

— Дело не в этом. Я говорю так, чтобы дать почувствовать вам, что такое Рендор. Без этого будет трудно понять, что происходит там. На земле, где солнце бьет по голове раскаленным молотом, а воздух такой горячий и сухой, что мозг не в силах удержать мысли, все происходит по-другому. Рендорцы всегда ищут простых и быстрых решений. Солнце не дает им раздумывать. Вероятно, именно это и объясняет то, что случилось с Эшандом. Простой пастух с полуиспекшимися мозгами вряд ли мог быть явлением Божественного Откровения, это все просто рендорское солнце, именно оно дало движущую силу эшандистской ереси. Эти несчастные примут на веру любую идею, лишь бы она давала хоть какую-то надежду на тень.

— Это весьма новое объяснение ереси, распространившейся по Эозии за три века постоянных войн, — заметил Вэнион.

— Тебе бы на собственном опыте убедиться в этом, — отпарировал Спархок, возвращаясь на свое место у стола. — В любом случае один из этих поджаренных сподвижников Эшанда появился в Дабоуре лет двадцать назад.

— Эрашам? — спросил Вэнион. — Мы слышали о нем.

— Да, так он себя называет. Хотя, может быть, при рождении ему было дано другое имя. Религиозные вожди любят изменять свои имена, чтобы больше соответствовать предрассудкам черни. Эрашам — просто неграмотный грязный фанатик, обладающий чуть большей, чем у остальных южан, способностью осмысливать действительность. Ему что-то около восьмидесяти, и он умеет видеть и слышать. А у его последователей ума не больше, чем у баранов, которых они пасут. Они б с радостью напали на Северные Королевства, знай они, где находится этот Север. Это, между прочим, является предметом серьезных дебатов в Рендоре. Подобные еретики представляют собой не больше, чем завывающие пустынные дервиши. Они всего на свете бояться, и к тому же плохо вооружены и подготовлены. Меня гораздо больше беспокоят бури грядущей зимы, чем установленные эшандистской ереси в Рендоре.

— Ты все упрощаешь.

— Я провел десять лет своей жизни, таясь от несуществующей, выдуманной опасности. Я устал от бездействия.

— Терпение со временем придет к тебе, Спархок, — улыбнулась Сефрения, — и когда-нибудь ты наконец повзрослеешь.

— Мне кажется, что я уже достаточно взрослый.

— Может быть, но только наполовину.

Спархок ухмыльнулся и спросил:

— Сколько же лет тебе, Сефрения?

— Почему это вы все, пандионцы, задаете мне один и тот же вопрос? — смиренно произнесла Сефрения. — Ты же знаешь, что я не отвечу. Просто я старше тебя, и принимай это как должное.

— Ты ведь и меня старше, — добавил Вэнион. — Ты учила меня, когда я был не старше тех мальчиков, что стоят сейчас на страже у двери в эту комнату.

— И что, я выгляжу такой ужасно старой?

— Моя дорогая Сефрения, в тебе слились воедино молодость весны и мудрость зимы. Ты прекрасно знаешь, что покорила всех нас. С тех пор, как мы узнали тебя, прекраснейшие девушки потеряли для нас всю свою привлекательность.

— Ну не хорош ли он! — улыбнулась Сефрения Спархоку. — Я уверена, что нет на земле второго такого человека, который умел бы так любезно говорить.

— Что ж, можно использовать его дар, когда на душе бывает скверно, — кисло ответствовал Спархок. — Однако что же произошло еще за время моего отсутствия? Я ужасно голоден до новостей.

— Отт собирает войско, — сказал Вэнион. — До нас дошли вести из Земоха, что он обратил свой взор на Восток, на Даресию и Томульскую Империю. Но у меня есть некоторые сомнения на этот счет.

— Даже больше, чем сомнения, — добавила волшебница. — Королевства Запада буквально наводнены бродягами-стириками, разбойничающими на больших дорогах. Но никто из местных стириков не признает их своими. Император Отт и его темный Бог засылают к нам своих соглядатаев. Азеш, видимо, наставляет земохцев завоевать в первую очередь Запад. Вероятно в тех землях сокрыто то, чем он хочет безраздельно завладеть, а для этого ему незачем направляться в Даресию.

— И раньше случалась подобная мобилизация земохцев, — заметил Спархок, откидываясь на спинку кресла, — но этим все и кончалось.

— В этот раз, кажется, происходит нечто более серьезное и опасное, — не согласился Вэнион. — Ранее Азеш собирал свои войска на границе, и когда четыре Ордена направлялись ему навстречу, он тут же распускал свою армию. Это была просто проверка. Однако сейчас он собирает войска за горами вне досягаемости наших взглядов.

— Что ж, пусть попробует сунуться сюда, — холодно заметил Спархок. — Он был остановлен пять столетий назад, и, если понадобится, мы повторим то, что сделали наши предки.

Вэнион покачал головой.

— Мы не хотим повторения того, что случилось после битвы при озере Рандера — столетие голода, море нищеты — нет, мой друг, мы вовсе не хотим этого.

— Если только нам удастся избежать этого, — добавила Сефрения. — Во мне течет кровь стириков, и я не знаю, какое всеобъемлющее зло несет в себе Старший Бог Азеш. И если он снова пойдет на Запад, его надо остановить любой ценой.

— Это то, что занимает сейчас умы всех Рыцарей Храма, — сказал Вэнион. — Однако лучшее, что мы можем пока сделать, — это не спускать глаз с Отта.

— Да, я забыл вам кое-что рассказать, — вспомнил Спархок. — Когда я проезжал этой ночью по городу, я видел Крегера.

— Здесь, в Симмуре? — удивленно переспросил Вэнион. — Не думаешь ли ты, что и Мартэл может быть вместе с ним?

— Вряд ли. Крегер просто мелкая пешка в игре Мартэла. Вот Адус — это один из тех, кого он держит близко при себе. Вам известно, что случилось в Киприа?

— Мы слышали, что Мартэл напал на тебя, — ответил Вэнион. — Вот, пожалуй, и все.

— Правильно, но это было больше, чем простое нападение. Когда Алдреас отослал меня в Киприа, я собрался отправить письмо в Совет через эленийского посла, который оказался кузеном Первосвященника Энниаса. И как-то вечером он пригласил меня к себе. И как раз по пути к его дому на меня и напали Мартэл, Адус и Крегер с порядочным количеством местных головорезов. Откуда бы им знать, что я должен был идти этим путем? И если вы соедините этот факт с тем, что я видел Крегера в Симмуре, где за его голову назначена цена, то сможете прийти к интересным заключениям.

— Ты думаешь, что Мартэл заодно с Энниасом?

— А разве это так уж невозможно? Энниас был недоволен тем, что мой отец заставил Алдреаса отказаться от намерения жениться на собственной сестре. И он знал, что развяжет себе руки в Элении, если в Киприа наследник рода Спархоков простится с жизнью на какой-нибудь одной из темных улиц. Конечно, и у Мартэла есть свои причины недолюбливать меня. Все же ты совершил ошибку, Вэнион. Не заставь ты меня забрать назад свой вызов, можно теперь было бы избежать массы неприятностей.

— Нет, Спархок. Мартэл был братом нашего Ордена, и я не хотел, чтобы совершались подобные братоубийства. Кроме того, я не был до конца уверен в том, кто же одержит победу. Мартэл очень опасный соперник.

— Но я уже не был зеленым юнцом.

— Ты слишком дорог для нас, Спархок, и я не хотел ни в какой мере рисковать твоей жизнью.

— Ладно… Это дела минувших дней, не стоит ворошить прошлое.

— Что ты теперь собираешься делать?

— Я думаю остаться пока здесь, в Замке. Кроме того, мне хотелось бы побродить по городу — вдруг встреча с Крегером окажется не последней. Вот если бы мне удалось увидеть его с кем-либо из людей Энниаса, то это сразу бы пролило свет на многое.

— Может, тебе стоит подождать? — предложила Сефрения. — Келтэн возвращается сюда из Лэморканда.

— Келтэн? Я не видел его уже много лет.

— Она права, Спархок, — согласился Вэнион. — Келтэн — хороший помощник в таких ситуациях, а улицы Симмура могут оказаться так же опасны, как и переулки Киприа.

— И когда он прибудет?

— Он не заставит себя ждать, — ответил Вэнион, — может быть, и сегодня.

— Пожалуй, я его подожду.

Тут внезапно пришедшая мысль заставила Спархока подняться со стула. Он встал и, улыбаясь, посмотрел на свою учительницу.

— Что ты еще собрался натворить, Спархок, — подозрительно спросила его Сефрения.

— О, ничего особенного! — ответил он, и заговорил на языке стириков, плавно рисуя руками в воздухе невидимые фигуры. Сотворив заклинание, он опустил руки. В комнате раздался такой звук, как будто на весенней поляне несколько шмелей кружат вокруг куста диких роз, в то же самое время пламя в очаге угасло, оставив только тлеющие красные уголья, погасли и факела. Когда же комната осветилась вновь, Спархок держал в руке букет фиалок.

— Это тебе, Матушка, — сказал он, почтительно кланяясь и протягивая цветы волшебнице.

— Спасибо, Спархок, — Сефрения с улыбкой приняла цветы, — ты всегда был самым заботливым и внимательным из моих учеников. Однако, — строго добавила она, — ты неправильно произнес слово «старата».

— Я постараюсь исправиться, — покорно пообещал он.

В этот момент в дверь осторожно постучали.

— Да! — отозвался Вэнион.

Дверь отворилась, и один из молодых рыцарей вышел вперед.

— Прибыл курьер из дворца, лорд Вэнион, — сказал рыцарь, — он говорит, что ему приказано передать сэру Спархоку нечто очень важное.

— Что им еще нужно от меня? — проворчал Спархок.

— Лучше будет, если ты пришлешь его сюда, — сказал Вэнион рыцарю.

— Хорошо, мой Лорд, — сказал тот и вышел с легким поклоном.

У посыльного были знакомые черты лица. Его светлые волосы были по-прежнему безукоризненно уложены, а его шафранового цвета камзол, бледно лиловые лосины и плащ цвета незрелого яблока все также кричаще дисгармонировали. Однако на лице молодого франта появилось совершенно новое украшение — на самом кончике его острого носа пылал огромный вулканически-красный фурункул. Придворный без особого успеха пытался скрыть его, держа перед лицом кружевной носовой платок. Он светски поклонился Вэниону.

— Мой Лорд, Магистр, — приветствовал он. — Принц-Регент шлет вам свои наилучшие пожелания.

— Что ж, передайте и ему от меня.

— Будьте уверены, не премину это сделать.

Затем курьер повернулся к Спархоку.

— Мое поручение касается непосредственно вас, сэр Спархок, — объявил он.

— Так говорите же скорей! — с преувеличенным рвением произнес Спархок. — Я весь сгораю от нетерпения услышать августейшую волю.

Щеголь пропустил шпильку мимо ушей, вынул из-под камзола пергаментный свиток и, приняв напыщенный вид, зачитал из него.

— Королевским приказом вам предписывается незамедлительно отправиться в Главный Замок Ордена Рыцарей Пандиона в Димосе и посвятить там себя вашим священным обязанностям, пока Их Высочество не сочтут нужным снова вызвать вас во дворец.

— Ясно, — сказал Спархок.

— Вам действительно хорошо ясен приказ? — подчеркнуто переспросил курьер, передавая пергамент Спархоку.

— Все было исключительно ясно, — ответил Спархок, не потрудясь даже прочитать документ. — Вы с честью завершили свою миссию.

Спархок пристально вгляделся в лицо молодого придворного.

— Если вы не пренебрежете моим советом, обратитесь к лекарю, и пусть он осмотрит ваш фурункул. Не будучи в самом ближайшем времени вскрыт, он может вырасти до таких размеров, что вы ничего не будете видеть перед собой.

При слове «вскрыть» молодой франт поморщился от воображаемой боли.

— Вы действительно так думаете, сэр Спархок? — жалобно протянул он, опуская платок. — Возможно, припарки…

Спархок отрицательно покачал головой.

— Нет, мой друг, — произнес он с деланным сочувствием, — я могу гарантировать, что припарки в вашем случае не помогут. Мужайтесь. Вскрытие — вот единственно верное решение.

С опечаленным видом курьер поклонился и вышел из комнаты.

— Это твоих рук дело, Спархок? — стараясь придать голосу строгость, спросила Сефрения.

— Что? — удивленным тоном произнес Спархок, невинно глядя на волшебницу.

— Этот фурункул явно не естественного происхождения.

— Ну хорошо… допустим, это сделал я.

— Ладно вам, — прервал их Вэнион. — Скажи мне лучше, собираешься ли ты подчиниться приказу бастарда.

— Конечно, нет, — фыркнул Спархок.

— Но ты его очень разозлишь.

— Ужели?

4

Небо снова грозило дождем, когда Спархок покинул башню и спустился в главный двор. Послушник вывел Фарэна из конюшни. Спархок внимательно поглядел на юного рыцаря. Это был достаточно высокого роста восемнадцатилетний юноша. Его крепкие запястья высовывались из рукавов землистого цвета одеяния членов Ордена, которое было ему явно маловато.

— Как твое имя, юноша? — обратился к нему Спархок.

— Берит, мой господин.

— Есть ли у тебя уже какие-нибудь обязанности в Ордене?

— Мне еще не было поручено ничего определенного, я просто стараюсь быть полезным.

— Хорошо, повернись кругом.

— Мой господин?

— Я хочу осмотреть тебя.

Берит озадаченно посмотрел на Спархока, но сделал то, о чем он просил. Спархок смерил руками ширину его плеч. Будучи довольно худым, Берит тем не менее оказался весьма крепким юношей.

— Очень хорошо, — сказал Спархок окончательно сбитому с толку Бериту. — Тебе придется предпринять небольшое путешествие. Собери все, что тебе нужно в дорогу, а я пока встречусь с человеком, который будет тебя сопровождать.

— Да, мой господин, — почтительно поклонился Берит.

Спархок взялся за луку седла и взобрался на Фарэна. Бредит подал ему повод, и Спархок подтолкнул чалого вперед. Они пересекли двор, и Спархок вновь ответил на приветствия рыцарей, охранявших ворота. Затем, перебравшись по мосту через ров, он через Восточные ворота въехал в город.

Улицы Симмура уже были наводнены людьми. Носильщики, ворча, тащили поклажи, завернутые в грязные дерюги, купцы, одетые в традиционные синие одежды, стояли на пороге лавок, где громоздились яркие кучи разнообразного товара. Фургоны заезжих торговцев и крестьян стучали колесами по камням мостовой. На пересечении двух улиц четко вышагивал отряд одетых в красное солдат церкви, надменно поглядывавших на прохожих. Спархок не уступил им дорогу, а, направив коня прямо в гущу отряда, прокладывал себе прямой путь через них. Солдаты нехотя расступились по сторонам, пропуская его.

— Спасибо, приятели, — вежливо поблагодарил Спархок.

Ответа не последовало. Спархок натянул поводья.

— Я сказал: спасибо.

— Рад служить вам, — угрюмо ответил один из солдат.

Спархок по-прежнему не двигался с места.

— …мой господин, — через силу добавил воин.

— Вот так гораздо лучше, мой друг.

Когда Спархок подъехал к гостинице Ордена, ворота ее были заперты. Рыцарь постучал по их досках своим крепким кулаком. Привратник, отворивший ему, оказался уже другим. Спархок спешился и вручил ему повод.

— Вам еще понадобится сегодня конь, мой господин? — спросил рыцарь.

— Да, я вскоре снова уеду. Не затруднит ли вас оседлать лошадь моего оруженосца?

— Конечно, мой господин.

— Благодарю вас, — Спархок положил руку на шею Фарэна. — Веди себя хорошо.

Фарэн надменно смотрел мимо него.

Спархок поднялся вверх по лестнице и постучал в первую дверь. Ему открыл Кьюрик.

— Наконец-то. Как дела?

— Неплохо.

— Во всяком случае, главное — ты вернулся оттуда живым. Ты видел Королеву?

— Да.

— Надо признаться, это удивляет меня.

— Мне пришлось убедительно попросить об этом. Собирай свои вещи, Кьюрик. Ты возвращаешься в Димос.

— Ты не сказал «мы», Спархок.

— Я остаюсь здесь.

— Надеюсь, на это есть веские причины.

— Личеас приказал мне вернуться в Димос, в Главный Замок Ордена. Я не собираюсь подчиняться ему, но в то же время хочу использовать это положение как возможность побродить по Симмуру без хвостов Первосвященника Энниаса. В Замке мне встретился молодой послушник примерно моей комплекции. Мы оденем его в мои доспехи, посадим верхом на Фарэна, и вы вдвоем с нарочитым послушанием отправитесь в Димос. А поскольку забрало у него будет опущено, шпионы Первосвященника решат, что я подчинился приказу.

— Что ж, я думаю, это может сработать. Хотя мне не по нраву мысль о том, что ты останешься здесь один.

— Один я не останусь. Не сегодня-завтра вернется Келтэн.

— Это уже немного лучше. Келтэн — надежный человек, — нахмурился Кьюрик. — Но я думал, что он сослан в Лэморканд. Кто приказал ему вернуться?

— Вэнион не сказал этого. Но ты же знаешь Келтэна — возможно, он сам себе позволил это.

— Долго ли мне придется сидеть в Димосе? — спросил Кьюрик, начиная собирать свои вещи.

— Месяц или около того. Да, кстати, за дорогой вряд ли следят, я тебе могу даже поклясться в этом. Тебе нужны деньги?

— Мне всегда нужны деньги, Спархок.

— В кармане этого плаща есть немного, — Спархок указал на свою одежду, висящую на спинке стула, — возьми сколько тебе надо.

Кьюрик усмехнулся, поглядывая на него.

— Только оставь мне хотя бы что-нибудь.

— Конечно, мой господин, — с притворной почтительностью поклонился Кьюрик. — Мне упаковать вещи?

— Нет, я вернусь сюда, когда приедет Келтэн. Трудно входить в Замок и выходить оттуда так, чтобы тебя не увидел никто из тех, кому этого видеть не полагается. Задняя дверь таверны еще открыта?

— Да, по крайней мере так было вчера — я наведываюсь туда время от времени.

— Я про тебя так и думал.

— Человеку необходимо иметь какие-нибудь грехи, мой господин, иначе в чем бы он раскаивался, приходя в церковь?

— Если Эслада узнает, что ты прикладываешься к бутыли, она предаст огню твою бороду.

— Значит, стоит по-прежнему оставлять ее в неведении, не так ли, мой господин?

— Почему я все время оказываюсь замешан в твои домашние дела?

— Что ж, это сохраняет тебе твердое ощущение реальности. Заведи себе свою собственную жену, Спархок, тогда другие женщины не будут чувствовать себя обязанными обращать на тебя свое внимание. Женатый мужчина — спасенный мужчина, а холостяк — это просто вызов для каждой женщины.

Спустя примерно полчаса Спархок с оруженосцем спустились во двор гостиницы и, сев на коней, выехали через ворота, держа свой путь к Восточным воротам.

— Ты знаешь, за нами следят, — прошептал Кьюрик.

— Я очень надеюсь на это. Мне бы не хотелось без конца кружить по городу, чтобы привлечь их внимание.

На подъемном мосту Замка они снова прошли ритуал и въехали во двор. Берит уже поджидал их.

— Это Кьюрик, — сказал ему Спархок, слеза с коня, — вы вдвоем поедете в Димос. Кьюрик, этого молодого человека зовут Берит.

Оруженосец смерил послушника с головы до ног.

— Да, он действительно подходяще сложен, — заметил Кьюрик. — Может мне и придется подтянуть несколько ремней, но в основном, думаю, доспехи придутся ему в пору.

Еще один послушник вышел во двор и взял за повода их коней.

— Ладно, пойдемте, вы двое, — обратился Спархок к своему оруженосцу и Бериту. — Отправимся к Вэниону и расскажем ему, что мы собираемся предпринять, а потом придет пора моим доспехам поработать в качестве маскарадного костюма.

Берит смотрел на Спархока удивленно-испуганным взглядом.

— Ты будешь повышен, Берит, и увидишь, как быстро можно продвинуться в Ордене Пандиона. Сегодня — послушник, а завтра — Рыцарь Королевы, — сказал ему Кьюрик.

— Я объясню тебе все, когда мы прибудем к Вэниону, — добавил Спархок, — это не столь интересно, чтобы рассказывать об этом дважды.

Когда они трое снова появились во дворе, Берит был облачен в доспехи Рыцаря, а Спархок — в обычную тунику.

— Дождь собирается, — посматривая на небо, проворчал Кьюрик.

— Не растаешь, — ответил Спархок.

— Меня беспокоит вовсе не это, а то, что придется вновь очищать ржавчину с ваших доспехов.

— Жизнь полна трудностей.

Кьюрик хмыкнул, и они вдвоем помогли Бериту взобраться на Фарэна.

— Ты отвезешь этого юношу в Димос, — сказал Спархок своему коню, — постарайся вести себя так, как будто это я у тебя на спине.

Фарэн вопросительно взглянул на хозяина.

— Это слишком долго объяснять. Но специально для тебя я замечу, что он в моих доспехах, Фарэн, и если ты попытаешься укусить его, то ты рискуешь обломать себе зубы, — Спархок повернулся к оруженосцу. — Передай от меня привет Эсладе и мальчикам.

— Хорошо, — кивнул Кьюрик и вскочил в седло.

— Когда будете покидать город, постарайтесь обойтись без чрезмерной помпы, однако сделайте все так, чтобы быть уверенными, что вас видели, — добавил Спархок, — и следите за тем, чтобы Берит держал забрало опущенным.

— Я знаю, что делаю, Спархок. Поедемте, мой господин, — обратился Кьюрик к Бериту.

— Мой господин? — удивился тот.

— Ты должен к этому привыкнуть, Берит, — Кьюрик повернул лошадь. — До встречи, Спархок!

После этих слов Берит и оруженосец выехали со двора и направились к подъемному мосту.

Остаток дня прошел спокойно. Спархок сидел в келье, отведенной ему Вэнионом, и читал пыльную старую книгу. На закате он присоединился к своим братьям и воздал должное скромному ужину в трапезной. Затем они тихой процессией проследовали в часовню. Спархок не был глубоко верующим человеком, но возвращение к устоям, к которым он привык в годы послушничества, вызывали чувство духовного обновления. В этот вечер службу вел Вэнион и произносил длинную речь в пользу смирения духа. Послушническая практика пригодилась и здесь — Спархок впал в дремоту и в полусне отстоял половину службы.

Разбудил его уже в конце проповеди внезапно раздавшийся ангельский голос. Молодой рыцарь с волосами цвета светлого золота и бело-мраморной кожей возвысил свой чистый голос в торжественной осанне. Лицо его сияло, а глаза были полны божественного восторга…

— Неужели я настолько скучен? — спросил Вэнион, подходя к Спархоку после службы.

— Может и нет, но, наверное, не мне судить об этом. И простая маргаритка может быть так же прекрасна в глазах Бога, как и самая чудесная роза.

— Ты слышал это раньше?

— Часто.

— Старые истины — самые лучшие.

— Кто этот тенор?

— Сэр Пэразим. Он недавно посвящен в Рыцари.

— Я не хочу предостерегать тебя, Вэнион, но мне кажется, он слишком хорош для этого мира.

— Я знаю.

— Может случиться так, что Бог скоро призовет его к себе.

— Это Божье дело, не так ли, Спархок?

— Но я попрошу тебя, Вэнион, об одном одолжении — пусть не произойдет так, чтобы я оказался одним из тех, кто пошлет его на смерть.

— Все это в Божьих руках. Спи спокойно, Спархок.

— И ты тоже, Вэнион.

Было уже около полуночи, когда дверь в келью Спархока распахнулась. Он вскочил со своей узкой кровати и поднялся на ноги с мечом в руке.

— Не делай этого! — воскликнул крупный светловолосый человек, стоящий в дверном проеме. В одной руке он держал свечу, а другую занимал бурдюк для вина.

— Здравствуй, Келтэн! — приветствовал Спархок своего друга детства. — Когда ты приехал?

— С полчаса назад. Сначала я было подумал, что мне придется брать стены Замка штурмом, — с негодованием в голосе сообщил Келтэн, — и это в мирное-то время! Зачем они поднимают мост каждую ночь?

— Может, просто по привычке.

— Не кажется ли тебе, что пора бы уже опустить эту железяку? — спросил Келтэн, указывая на меч в руке Спархока, или, может быть, ты хочешь, чтобы я выпил все это один? — добавил он, кивнув на бурдюк с вином.

— Прости, — Спархок прислонил меч к стене.

Келтэн поставил свечу на маленький столик в углу, и, бросив бурдюк на кровать, сжал своего друга в крепких медвежьих объятиях.

— Рад тебя видеть! — объявил он.

— И я тоже, — ответил Спархок. — Присаживайся, — он указал Келтэну на табуретку у стола, а сам сел на край кровати. — Как там в Лэморканде?

Келтэн презрительно фыркнул.

— Холодно, мокро и нервно, — ответил он. — Во всяком случае, лэморкандцы не входят в число моих любимых народов. А как Рендор?

Спархок пожал плечами.

— Горячо, сухо и, наверное, не менее нервно, чем в Лэморканде.

— До меня дошел слух, что ты там нарвался на Мартэла? Надеюсь, ты оплатил богатые похороны для него.

— Ему удалось уйти.

— Ты оплошал, Спархок, — Келтэн расстегнул плащ, грива светлых спутанных вьющихся волос упала из-под капюшона ему на плечи. — Ты собираешься просидеть на бурдюке с вином всю ночь?

Спархок что-то проворчал, развязал бурдюк и приложился к нему.

— Неплохое, — заметил он, передавая вино другу. — Где ты его взял?

— Я наполнил бурдюк в таверне по дороге сюда. Просто мне вспомнилось, что в замках Пандиона пьют воду — или чай, если Сефрения окажется поблизости. Дурацкий обычай.

— Мы религиозный Орден, Келтэн, — напомнил ему Спархок.

— В Чиреллосе есть шесть патриархов, которые каждую ночь пьют не меньше, чем Лорды, — Келтэн сделал большой глоток, затем встряхнул бурдюк, — нужно было наполнить пару таких, — заметил он. — Кстати, в таверне я наткнулся на Кьюрика с каким-то молокососом, одетым в твои доспехи.

— Так и должно было быть, — сказал Спархок.

— В общем, Кьюрик сказал мне, что ты здесь. Я хотел было переночевать в гостинице, но услышав, что ты возвратился из Рендора, сразу же поспешил сюда.

— Я тронут.

Келтэн засмеялся и передал ему бурдюк.

— Надеюсь, Кьюрик и послушник оставались в стороне от ненужных взглядов? — спросил Спархок.

Келтэн кивнул.

— Они были в одной из задних комнат, и парень держал забрало опущенным. Ты видел кого-нибудь пытающимся выпить через забрало? Забавнейшее из всех зрелищ, которое мне когда-либо приходилось наблюдать. Там была также парочка местных шлюх. Может быть сейчас твой молодой пандионец уже получил кое-какое образование.

— Быть может.

— Интересно, это он тоже проделывает с опущенным забралом?

— Эти девочки ко всему могут приспособиться.

Келтэн рассмеялся.

— Короче говоря, Кьюрик объяснил мне ситуацию. Ты хочешь побродить по Симмуру неузнанным, так?

— Так. И я подумываю о какой-нибудь маскировке.

— Что ж, тогда тебе в первую очередь нужен фальшивый нос. А то твой переломанный всяк отличит в толпе.

— Тебе, между прочим, должно бы вспомнить, что именно ты перебил его мне.

— Но мы всего лишь навсего играли.

— Ладно, я уже давным-давно привык к нему. Утром мы поговорим с Сефренией, наверное, она сможет помочь с маскировкой.

— Да, я слышал, что Сефрения здесь. Как она поживает?

— Как обычно. Сефрения никогда не меняется.

— Это верно, — Келтэн еще раз глотнул из бурдюка и вытер рот тыльной стороной руки, — ты знаешь, думаю, я всегда был для нее глубоким разочарованием. Как бы долго она ни пыталась обучить меня своим премудростям, я так и не осилил как следует секреты стириков. Каждый раз, пытаясь произнести слово «огерагекгазек» я боялся, что вывихну себе челюсть или прикушу язык.

— «Окерагуказек» — поправил его Спархок.

— И как ты только выговариваешь это? Нет, уж лучше оставьте мне орудовать мечом, а магией пусть лучше забавляются другие, — он наклонился вперед. — Говорят, эшандисты поднимаются в Рендоре? Есть ли в этом какая-нибудь доля истины?

— Да, но не думаю, что это особенно опасно, — пожал плечами Спархок, развалясь на своей постели. — Они просто кружат по пустыням, при встрече шепча друг другу пароли. Обычные завывающие пустынные дервиши. Такое вот возрождение эшандистской ереси. А что интересного в Лэморканде?

Келтэн фыркнул:

— Все бароны воюют друг с другом, — доложил он. — Все королевство смердит похотливым желанием мести. Представь, война идет даже из-за пчелиного жала. Некоего графа ужалила пчела, и он не нашел ничего лучшего, как объявить войну барону, у которого крестьяне содержали пасеку. Они воюют друг с другом уже целых десять лет.

— Ну, а еще что-нибудь происходит в Лэморканде? Более заслуживающее внимания, — уточнил Спархок.

— Все земли на восток от Мотеры наводнены земохцами.

Спархок быстро сел на краю кровати:

— Вэнион говорил, что Отт оживился и собирает силы.

— Отт занимается этим каждые десять лет, — бурдюк с вином перекочевал к Спархоку. — Наверное он делает это, чтобы не дать своим людям расслабиться.

— А чем земохцы занимаются в Лэморканде?

— Ничем таким, о чем стоило бы рассказывать. Они бродят и задают встречным множество вопросов. Представь, земохцы интересуются сказаниями и преданиями. Почти в каждой деревне обязательно найдется два-три из них, я имею в виду земохцев. Они расспрашивают старух и угощают вином бродяг в деревенских кабаках.

— Странно, — пробормотал Спархок.

— Вот почти точное описание занятий практически любого земохца в Лэморканде. Здравый ум никогда не был там в почете, — Келтэн встал. — Я пойду поищу что-нибудь вроде кровати. Притащу сюда, и мы с тобой поболтаем еще о старых временах перед сном.

— Хорошо.

Келтэн ухмыльнулся.

— Например о том, как твой отец поймал нас на том сливовом дереве.

Спархок поморщился как от боли.

— Я старался забыть об этом в течении тридцати лет.

— У твоего отца, насколько мне помнится, была тяжелая рука. На весь остаток дня я потерял всякий вкус к жизни, а от слив к тому же резало в животе. Ладно, я скоро вернусь, — он повернулся и вышел из кельи.

Возвращение Келтэна радовало Спархока. Они вдвоем выросли в доме его родителей в Димосе, отец Спархока взял на воспитание Келтэна после того, как его родители и вся семья погибли, и двое мальчиков провели в доме Спархоков годы до принятия послушничества в Главном Замке Ордена в Димосе, так что они были друг для друга даже больше, чем братья. Правда, Келтэн бывал порой резок и грубоват, но это все было мелочи, а главное состояло в том, что дружбу с ним Спархок считал одной из тех вещей, что ценятся в жизни превыше всего.

Спустя некоторое время Келтэн возвратился, волоча за собой кровать, точно такую же, какая стояла в келье, и они долго лежали в тусклом свете свечи, вспоминая минувшее.

Рано утром они поднялись и облачились в одеяния, которые пандионцы носили в своих обителях — поверх кольчуг — длинные темные хламиды с капюшонами, прикрывающими верхнюю часть лица. Ловко уклонившись от присутствия на утренней службе в храме, они отправились на поиски женщины, обучавшей уже не одно поколение пандионцев секретам премудрости и магии.

Они нашли ее за утренней чашкой чая.

— Доброе утро, Матушка, — приветствовал ее с порога Спархок. — Ты не будешь возражать, если мы присоединимся к тебе.

— Вовсе нет.

Келтэн преклонил перед Сефренией колени и поцеловал ее руки.

— Прошу благословения, Матушка, — сказал он.

Она улыбнулась и мягко взяла в руки его лицо, произнося благословение на языке стириков.

— После этого я всегда чувствую себя просто заново родившимся, — сказал Келтэн, поднимаясь на ноги. — Хотя, честно говоря, я даже не понимаю всех сказанных тобою слов.

— Я вижу, вы решили не посещать храм этим утром? — с укоризной спросила друзей Сефрения.

— Наше отсутствие на одной службе вряд ли будет большим расстройством для Бога, — пожал плечами Келтэн. — Кроме того, я наизусть помню все проповеди Вэниона.

— Какое еще озорство вы запланировали на сегодня? — поинтересовалась Сефрения.

— Озорство? — удивленно переспросил ее Келтэн.

Спархок рассмеялся.

— Действительно, мы вовсе не собирались сегодня озорничать. Мы просто хотели заняться одним неотложным делом.

— Там, в городе?

Спархок кивнул.

— Единственная проблема состоит в том, что нас слишком хорошо знают в Симмуре. Мы надеялись, что ты могла бы нам помочь с каким-нибудь маскарадом.

— Вы что-то не договариваете, — Сефрения строго посмотрела на утренних визитеров, — я все-таки хотела бы узнать, в чем заключается ваша затея.

— Мы думали поискать там одного старого знакомого, человека по имени Крегер. Он знает кое-что, чем просто обязан поделиться с нами.

— И что же именно?

— Он знает, где находится Мартэл.

— Крегер не расскажет вам этого.

Келтэн похрустел суставами, вызвав звук, который невозможно было слышать без содрогания.

— Не хочешь ли ты заключить с нами пари, Сефрения?

— Когда же вы оба повзрослеете? Вы так и остались детьми.

— И, наверное, поэтому ты так нас любишь, Матушка, — улыбнулся Келтэн.

— Так ты можешь посоветовать нам какой-нибудь способ маскировки? — спросил Спархок.

Сефрения посмотрела на них, поджав губы.

— Я думаю, из вас бы получились хорошие придворный со слугой.

— Вряд ли я смогу ввести кого-нибудь в заблуждение, изображая придворного, — возразил Спархок.

— Я предполагала поделить роли как раз по-другому. Я постараюсь сделать тебя похожим на доброго честного слугу, а Келтэна мы оденем в шелковый камзол и уложим его длинные светлые волосы, так что он вполне сойдет за придворного.

— Да, я буду неплохо смотреться в шелке, — скромно потупив глаза, проговорил Келтэн.

— Почему бы нам просто не переодеться парой обыкновенных рабочих? — спросил Спархок.

Сефрения покачала головой.

— Простолюдины обычно теряются и услужливо ведут себя раболепно и услужливо при встрече с кем-нибудь из знати. Сумеете ли вы это?

— Да, это Сефрения верно подметила, — кивнул Келтэн.

— Кроме того, рабочие не носят мечей, а вы же не собираетесь выйти в Симмур безоружными, я надеюсь?

— Ты успеваешь подумать обо всем, Сефрения, — уважительно сказал Спархок.

— Хорошо, — произнесла волшебница, — посмотрим теперь, что мы можем сделать.

Несколько служителей были разосланы по Замку за необходимым реквизитом. Сефрения тщательно осматривала каждую принесенную вещь, отбирая некоторые и откладывая другие.

Спустя что-то около часа в комнате стояли два человека, имевшие лишь отдаленное сходство с вошедшими в нее пандионцами.

Спархок был одет в незамысловатый наряд (непохожий, правда, на одеяние Кьюрика) и вооружен широким коротким мечом. На лице его появилась свирепая черная борода. Среди прочих украшений в глаза бросался широкий багровый шрам, пересекавший сломанный нос и уходивший под черную повязку на левом глазу.

— Эта штука слегка мешает, — пожаловался Спархок, пытаясь почесать подбородок под фальшивой бородой.

— Держи руки подальше, пока клей не подсохнет, — Сефрения слегка ударила его по руке, — и надень перчатку, иначе, боюсь, твое кольцо может вызвать нездоровый интерес у окружающих.

— А это действительно необходимо, чтобы я носил эту игрушку? — спросил Келтэн, помахивая легкой рапирой. — Я хочу иметь при себе меч, а не вязальную спицу.

— Придворные не носят широких мечей, — напомнила Сефрения, критически осматривая его.

Келтэн был наряжен в ярко-голубой шелковый камзол, изукрашенный красным галуном. Такого же, как и галун, цвета панталоны обтягивали его ноги. Костюм довершала пара мягких коротких сапог, так как не нашлось достаточно огромных башмаков его размера, модных в это время при дворе. На голове Келтэна красовалась широкополая шляпа, осененная белым пышным пером.

— Ты выглядишь прекрасно, Келтэн, — наградила его комплиментом Сефрения. — Я думаю, тебя вообще невозможно будет узнать, особенно когда я нарумяню тебе щеки.

— Нет, это абсолютно невозможно! — воскликнул Келтэн, испуганно отскакивая от волшебницы.

— Келтэн! Садись, — твердо сказала она, доставая коробочку с румянами.

— Это и правда так уж необходимо? — жалобно спросил ее Келтэн.

— Да, и сиди, пожалуйста, спокойно.

Келтэн взглянул на Спархока.

— Если ты только посмеешь засмеяться, я вызову тебя на поединок, так что даже и не помышляй об этом.

— Кто, я? — переспросил Спархок, ядовито улыбаясь.

Пока Сефрения наводила Келтэну румяна, в комнату вошел Вэнион. Поскольку за Замком постоянно наблюдали шпионы Энниаса, то он решил совместить одну из хозяйственных потребностей Замка с хитрой уловкой.

— Нам необходимо перевезти некоторые вещи в гостиницу, — объяснил он. — Энниас знает, что гостиница принадлежит Ордену, поэтому спрячем Келтэна в фургон, а этого доброго честного сквайра превратим в возницу, — он указал глазами на бородатого Спархока. — Сефрения, где ты сумела раздобыть бороду, настолько сходную с его настоящими волосами?

Сефрения улыбнулась.

— В следующий раз, когда пойдешь в конюшню, не рассматривай слишком пристально хвост своего коня.

— Моего коня?

— Да, ведь это единственный вороной в нашей конюшне, и я не так уж много позаимствовала у него.

— У моего коня? — расстроенно протянул Вэнион.

— «Мы все должны приносить что-нибудь в жертву, отныне и навсегда». Это часть присяги Ордена Пандиона. Ведь ты не забыл ее, Вэнион?

Назад: Пролог

Дальше: 5