25
— Собери их, Спархок, — произнесла Сефрения дрожащим голосом, кивнув в сторону голых земохцев. — И, пожалуйста, заставь их одеться. — Она посмотрела на алтарь. — Телэн, — сказала она. — Подбери кусочки идола. Мы не оставим их здесь.
Мальчик не спорил с ней.
Собрать земохцев не составило большого труда. Голые безоружные люди обычно не сопротивляются, когда приказы им отдают воины в доспехах и с острыми мечами в руках. Однако узколобый жрец все еще продолжал вопить, призывая проклятия на головы застывших земохцев; хотя при этом он был крайне осторожен, опасаясь кары грозных всадников.
— Отступники! — вопил он. — Изменники! Я воззову к Азешу, чтобы… — Его крики превратились в хрип, когда Сефрения вытянула руку, и голова змеи поднялась с ее ладони, высовывая язык. Жрец уставился на колеблющийся образ рептилии, выкатив глаза. Потом он рухнул и распростерся ниц.
Сефрения сурово взглянула на него, и остальные земохцы тоже повалились на землю со стоном ужаса.
— Извращенцы! — грозно проговорила она на ломаном земохском диалекте. — Ваш ритуал был запрещен столетия назад. Почему вы вышли из повиновения могущественного Азеша?
— Наши жрецы обманули нас, грозная жрица, — дрожащим голосом проговорил человек с сальными и свалявшимися волосами. — Они сказали, что запрет на этот обряд — стирикская ересь. Они сказали, что стирики уводили нас от истинного Бога. — Казалось, он не видел или не понимал, что Сефрения сама из стириков. — Мы эленийцы, — гордо произнес он. — Мы знаем, что мы избранные.
Сефрения многозначительно взглянула на рыцарей Храма, а потом вновь обратила свой взор на ораву оборванных и немытых «эленийцев» перед ней. Сефрения, казалось, хотела заговорить, но все никак не решалась. Наконец она набрала в легкие побольше воздуха и заговорила с несчастными и дрожащими от холода и страха людьми как с больными.
— Вы — заблудшие, сбившиеся с пути истинного! — сказала она им. — Вы негодны к тому, чтобы присоединиться к своим соплеменникам в их священной войне. Вы вернетесь в свои дома. Отправляйтесь обратно в Мерджук и дальше, и никогда больше не собирайтесь здесь. И не подходите к замку Азеша, иначе он уничтожит вас.
— Нам повесить жрецов? — с надеждой спросил оборванец. — Или, может, сжечь?
— Нет. Нашему Богу нужны живые верующие, а не трупы. Поэтому вы отправитесь домой и посвятите себя ритуалам очищения и примирения и ритуалам времен года, больше ничему. Вы как дети, и как дети должны вы поклоняться. Теперь ступайте!
Сефрения вытянула руку, и голова змеи на ее ладони поднялась, извиваясь выросла, и стала похожа скорее на дракона, чем на змею. Дракон издал ужасающий рев, и из пасти вырвались языки пламени. Земохцев как ветром сдуло.
— Тебе стоило позволить им повесить хотя бы одного, сказал Келтэн.
— Нет, — ответила Сефрения. — Я направила их по пути другой религии, и эта религия запрещает убивать.
— Они — эленийцы, леди Сефрения, — возразил Бевьер. — Надо было дать им напутствие в эленийскую веру.
— Со всеми ее предрассудками и противоречиями, Бевьер? — спросила она. — Нет, не думаю. Это вера не для них. Телэн, ты закончил?
— Я собрал все кусочки, которые смог найти, Сефрения.
— Захвати их с собой в пещеру. — Сефрения поворотила свою белую кобылку и увела их от алтаря.
Они вернулись в пещеру, забрали оттуда свои вещи и снова выехали на жгучий мороз.
— Откуда были те люди? — спросил по дороге Спархок.
— Из северо-восточного Земоха, — ответила она, — из степей к северу от Мерджука. Это эленийцы с очень низким уровнем развития, которым не удалось пообщаться с цивилизованными людьми, как вам всем.
— Имеешь в виду со стириками?
— Конечно. Разве есть в этом мире другие цивилизованные люди?
— Не язви, пожалуйста, — укоризненно проговорил Спархок.
Сефрения мягко улыбнулась.
— Это была идея Отта — включать оргии в ритуалы поклонения Азешу. Это как нельзя лучше подходило для эленийцев, решил он. Отт ведь сам элениец и знает, насколько сильны ваши аппетиты к этому. У нас, стириков, более экзотичные извращения: сам Азеш предпочитает их, но темные люди в глубинках все еще придерживаются древних способов общения с Богом. Они относительно безобидны.
Телэн пристроился позади них.
— Что ты хочешь, чтоб я сделал с этими черепками? — спросил он.
— Выбрасывай их по дороге, — ответила она, — но только по одному кусочку примерно через каждую милю. Не забывай об этом. Начало ритуалу было положено, и нам нельзя допустить, чтобы кто-нибудь сложил эти кусочки вместе. Хватит с нас и облака. Не стоит оставлять позади себя самого Азеша.
— Аминь, — сказал с жаром мальчик. Он отъехал в сторону, приподнялся в стременах и швырнул кусок глины как можно дальше.
— Мы в безопасности, да? — спросил Спархок. — Я имею в виду, теперь, когда идол разбит и как только Телэн закончит разбрасывать его куски?
— Не думаю, милый. Ведь облако все еще здесь.
— Но облако не причиняло нам вреда, Сефрения. Оно пыталось напустить на нас уныние и страх, но это все. От этого нас уберегла Флейта. Но если это самое большое на что способно облако, то оно не представляет особой угрозы.
— Не будь таким самоуверенным, Спархок, — предостерегла Сефрения. — Облако — или тень, что бы это там не было — скорее всего, создание Азеша, и это делает его по меньшей мере таким же опасным, как Дэморк или Ищейка.
Местность по мере их продвижения на восток не изменялась к лучшему, и погода тоже. Было ужасно холодно, и вздымающиеся облака черной пыли закрывали небо. Та растительность, которая им встречалась, была слабой и жидкой. Они ехали по едва различимой тропе, хотя своими извилинами она больше напоминала тропинку, проторенную дикими козами, чем людскую. Родники попадались редко, и вода превратилась в лед, так что приходилось его растапливать, чтобы напоить коней.
— Чертова пыль! — вдруг проревел Улэф, отбрасывая полу, что прикрывала его рот и нос.
— Осторожно! — сказал ему Тиниен.
— Какой во всем этом толк? — спросил Улэф, отплевываясь от пыли. — Мы даже не знаем, куда едем. — Он опять закрыл лицо плащом и поехал дальше, бормоча что-то себе под нос.
Лошади шли дальше, их копыта выбивали маленькие кусочки смерзшейся пыли.
Печаль и уныние, овладевшие ими в горах к западу от залива Мерджука, явно возвращались, и Спархок с тревогой наблюдал за тем, как быстро ухудшается настроение у его спутников.
Бевьер и Тиниен о чем-то угрюмо беседовали. Спархок прислушался.
— Это грех, — упрямо говорил Бевьер. — Даже предполагать такое — ересь и богохульство. Отцы Церкви доказали это, а откровения, исходящие от Бога, суть — Бог. Так Господь говорил нам, что он и только он является единственным божеством…
— Но… — хотел возразить Тиниен.
— Дослушай меня, друг мой, — сказал ему Бевьер. — Поскольку Бог говорит нам, что нет других Богов кроме него, то нам не верить в это — страшнейший грех. Мы все вовлечены в дело, за которым ничего не стоит, кроме детских суеверий. Земохцы — это опасность, конечно, но это мирская опасность, так же, как и эшандисты. У них нет сверхъестественных союзников. Мы зазря отдаем свои жизни в поисках мифического врага, который существует только в больном воображении наших проклятых врагов. Я докажу это Спархоку, и не сомневаюсь, его можно будет убедить прервать этот никчемный поход.
— Так будет лучше всего, — согласился Тиниен с некоторой долей сомнения. Они оба, казалось, совершенно не замечали, что Спархок едет от них на расстоянии, достаточном, чтобы все слышать.
— Тебе надо поговорить с ним, Кьюрик, — долетел до Спархока голос Келтэна. — У нас нет ни единого шанса.
— Скажи ему сам, — прорычал Кьюрик. — Я всего лишь оруженосец. Не мне говорить моему лорду, что он маньяк-самоубийца.
— Честное слово, мы просто должны проскользнуть ему за спину и связать его. Я не пытаюсь просто спасти собственную жизнь, я хочу спасти и его тоже.
— У меня те же чувства, Келтэн.
— Они идут! — неожиданно закричал Берит, указывая на близкое облако клубящейся пыли. — К оружию!
Воинственные крики друзей Спархока были пронзительны и даже визгливы, в них звучала паника, а в самом вызове чувствовалось отчаяние. Они влетели в облако пыли, размахивая в воздухе мечами и топорами.
— Помоги им, Спархок, — с надрывом в голосе закричал Телэн.
— Помочь им с чем?
— С этими чудищами. Их же всех убьют!
— Сомневаюсь, Телэн, — прохладно ответил Спархок, глядя на своих друзей с оружием накинувшихся на облако пыли. — Их сил достаточно для такого противника.
Телэн с удивлением уставился на него, а потом отъехал в сторону, ругаясь себе под нос.
— Я так понимаю, ты в этой пыли тоже ничего не видишь? — спокойно спросила Сефрения.
— Это просто пыль, матушка, просто пыль.
— Тогда давай-ка разберемся с этим.
Сефрения что-то коротко произнесла по-стирикски и взмахнула рукой.
Толстое клубящееся облако, казалось, содрогнулось и отступило, а затем испустило глубокий протяжный стон и осело на землю.
— Куда они делись? — проревел Улэф, оглядываясь по сторонам и размахивая топором.
Остальные были не менее озадачены, с подозрением поглядывая на Спархока.
Теперь друзья Спархока стали избегать его, они ехали с хмурым видом, перешептываясь друг с другом и часто бросая на пандионца косые взгляды, полные вражды. На ночь они разбили лагерь с подветренной стороны крутого холма, где белые присыпанные песком скалы выступали из неровной изъеденной почвы. Спархок приготовил еду, но в этот вечер его друзья решили не задерживаться у костра после еды, как это было у них раньше. Спархок в отвращении покачал головой и отправился к своим одеялам.
— Проснись, сэр рыцарь, сделай милость. — Голос был мягким и нежным, и, казалось, был полон любви. Спархок открыл глаза и обнаружил, что находится в ярко окрашенном шатре, а за открытым входом в него простирается зеленый луг, весь покрытый дикими цветами. Там стояли и деревья, древние и раскидистые, с ветвями, тяжелыми от цветов, а над верхушками раскинулось голубое-голубое небо, и солнце россыпью бриллиантов отражалось в нем. Эти небеса не были похожи ни на какие другие, купол которых покрывала радуга, озаряя мир внизу.
Говорившая с ним стояла рядом и подталкивала Спархока носом, нетерпеливо постукивая по покрытому ковром полу передним копытцем. Для оленя она была маловата, а ее шерсть казалось такой безупречной белизны, что почти пламенела на солнце. Глаза лани, большие, мягкие и темные, выражали понимание, доверие и нежность ее сердца. Однако она оказалась упорной и настойчивой в своем желании, чтобы Спархок окончательно проснулся и поднялся на ноги.
— Долго я спал? — спросил озадаченный рыцарь.
— Ты был изможден, сэр рыцарь, — ответила лань, как бы утешая его. — А теперь облачись со всем тщанием, — напутствовала она Спархока, — ибо я приведу тебя пред очи моей хозяйки, которая правит этим миром и которой восторгаются все ее подданные.
Спархок с нежностью погладил лань по белоснежной шее, и огромные глаза ее стали излучать любовь. Пандионец поднялся и посмотрел на свои доспехи. Они были, как и следовало, черными, отделанными серебром, но Спархок был приятно удивлен тем, что весили они теперь не больше, чем легкая шелковая ткань. Хотя его огромный меч обычно внушал людям уважение, но сейчас рыцарь понимал, что это не более чем украшение в этом сказочном королевстве, окруженном сверкающим морем и лежащем в счастливом согласии под разноцветными небесами. Здесь не было ни опасности, ни ненависти, ни злобы, а царил всепоглощающий мир и любовь.
— Нам надо поторопиться, — Спархоку белая лань. — Нас ожидает лодка, там, на причале, где волны плещутся, переливаясь в свете очарованных небес. — Она, грациозно и осторожно ступая, повела рыцаря по усыпанному цветами лугу, пахнущему так сладко, что заходило сердце.
Они прошли мимо белой тигрицы, весело катавшейся на спине в лучах теплого утреннего солнца, а ее тигрята, большелапые и неуклюжие, в игривой ярости боролись рядом на траве. Белая лань на мгновение остановилась, чтобы обнюхать тигрицу, и была награждена тем, что огромный розовый язык нежно облизал ее белоснежную мордочку до самых ушей.
Усыпанные цветами луга склонялись под теплым ветерком, когда Спархок следовал за белой ланью в голубоватую тень под древними деревьями. А там за деревьями отделанная алебастром гавань нежно охватывала лазурное море, и там их поджидала ладья, больше похожая на птицу. Нос ее был тонок и грациозен, как шея лебедя, а два паруса, как два крыла, поднимались над дубовой палубой. Легкая и стремительная ладья словно зазывала на борт своих пассажиров, чтобы тотчас отправиться в путь.
Спархок нежно и внимательно посмотрел на белоснежную лань, затем нагнулся и с легкостью подхватил ее на руки. Она не сопротивлялась, но мгновенная тревога промелькнула в ее огромных глазах.
— Не беспокойся, — сказал он ей. — Я всего лишь хочу перенести тебя в лодку, чтобы холод воды не коснулся тебя.
— Ты так добр, благородный рыцарь, — произнесла его белоснежная провожатая, доверчиво склонив свою голову на плечо, в то время как Спархок уже рассекал большими шагами водную гладь.
Как только они забрались в ладью, их легкое суденышко было подхвачено волнами и быстро понеслось вперед. Но прогулка по морю длилась недолго, и уже вскоре они пристали к берегу. Это был небольшой изумрудный островок, в глубине которого раскинулась древняя священная роща, и Спархок разглядел сквозь листву ее деревьев сверкающие на солнце мраморные колонны дворца.
Другая ладья, не менее изящная, чем ладья Спархока, и столь же равнодушная к капризам легкого шаловливого ветра, быстро пересекла простор сапфирного моря, также торопясь пристать к острову, манящему своей чарующей красотой.
Едва ладья причалила к берегу и люди из нее сошли на золотой песок острова, Спархок тут же узнал в них дорогих его сердцу людей. Верный и преданный сэр Келтэн, сильный как буйвол и храбрый как лев — сэр Улэф…
…Еще погруженный во власть сна, Спархок тряхнул головой, чтобы развеять паутину возникших загадочных образов и чудных видений. Но чья-то крохотная ножка притопнула в раздражении, и Спархок услышал знакомый голос:
— Не серди меня, Спархок. Быстро засыпай снова!..
Доблестные рыцари медленно взбирались по невысокому склону, ведущему в глубину изумрудной рощи, переговариваясь друг с другом о своих утренних приключениях. Сэра Келтэна вел за собой белый барсук, за белым львом следовал сэр Тиниен, за огромным белым медведем — сэр Улэф, а перед сэром Бевьером летел белоснежный голубь. Их молодого друга Берита сопровождал белый барашек, рядом с Кьюриком бежала преданная белая гончая, а рядом с Телэном весело резвился белый горностай.
Сефрения, одетая в белые одежды и с венком из нежнейших цветов на прекрасной голове, поджидала их на мраморных ступенях дворца. Рядом на толстой ветви раскидистого дуба, древнейшего из древних, сидела, весело болтая в воздухе своими босыми ногами, королева этого сказочного уголка, Дитя-Богиня Афраэль. На ней было белоснежное одеяние, расшитое серебристыми нитями, на которое она сменила свое простенькое детское платьице, а голову ее украшал венец из лучей света. И она заговорила с ними, но теперь уже не языком свирели, а возвысила свой голос в чистой и светлой песне-приветствии. Малышка спрыгнула с ветви дуба и, ступая как можно тише, спустилась по ступеням дворца. И когда она наконец оказалась на свежей зеленой траве, то закружилась в шаловливом танце, и ноги ее едва касались изумрудного покрова лужайки. Теперь-то Спархок понял, откуда следы травяного сока на ее маленьких ножках. А Афраэль все танцевала и раздаривала всем вокруг свои улыбки и поцелуи. Она даже прикоснулась губами к белоснежным созданиям, которые привели в ее сказочные владения утомленных путников. Спархок хотел сказать ей что-то ласковое и шутливое, но смог лишь вздохнуть и улыбнуться маленькой Богине. Афраэль заметила это и повелительным жестом своих детских ручек приказала ему преклонить колено. Затем она нежно обняла его за шею и несколько раз поцеловала.
— Если ты не прекратишь подшучивать надо мною, Спархок, — прошептала она ему прямо в ухо, — я лишу тебя твоих доспехов и отправлю пасти овец.
— О, прости меня за мою провинность, Божественная! — мило усмехнулся рыцарь.
Она рассмеялась ему в лицо и снова ее губы коснулись его щеки. Сефрения мягко покачала головой:
— Афраэль совсем не изменилась, она по-прежнему любит целоваться.
Они позавтракали неведомыми человеку нежнейшими фруктами и разлеглись на мягкой траве, а птицы пели им удивительные нежные песни, доносившиеся из тенистых ветвей деревьев священной рощицы. Наконец Афраэль поднялась с бархатной травы и, обойдя всех, вновь подарила каждому по поцелую. А затем она заговорила с ними ласково, но серьезно.
— Мне очень горько оттого, что я не смогла быть с вами последние месяцы, — начала она. — Но сюда я позвала вас не для того, чтобы мы могли с приятностью провести здесь несколько часов, хотя это и наполняет мое сердце огромной радостью и счастьем. Но все же собрались вы здесь по моей просьбе и с помощью моей сестры, — она послала Сефрении сияющую улыбку, — для того, чтобы я могла поведать вам Откровения. Простите меня, если я утаю что-то от вас, но это Откровения Богов, и, боюсь, не все вам может быть понятно. Признаюсь честно, что я люблю каждого из вас, и, полагаю, вы не обидитесь, если я вам скажу, что хотя я предстаю перед вами в облике ребенка, вы для меня тоже дети. Вам трудно понять это, но не обижайтесь на меня.
Афраэль умолкла и оглядела своих притихших слушателей. Их лица выражали удивление и даже непонимание.
— Да что с вами?! — воскликнула она.
Спархок поднялся, поманил ее и отвел в сторону.
— Ну что? — сердито спросила Афраэль.
— Ты можешь выслушать мой совет? — спросил ее рыцарь.
— Ну, слушаю… — проговорила малышка и вызывающе вскинула голову.
— Афраэль, ты просто потрясла всех их своим красноречием! Келтэн — так тот вообще сидит дуб дубом… Мы простые люди, маленькая богиня, так сделай милость — говори с нами нашим языком, если хочешь чтобы мы понимали тебя.
Она надула губки.
— Я трудилась несколько недель над этой речью, Спархок!
— Афраэль, это замечательная речь. Когда ты будешь говорить с другими Богами, а я уверен, ты будешь, то перескажи им слово в слово, что хотела сказать нам. Они просто попадают в обморок от восхищения. Я знаю это наверняка. А теперь давай вернемся, и ты скажешь нам главное, ведь ночь не может длиться долго. Скажи то, что тебе необходимо нам поведать. И, пожалуйста, сделай милость — не выражайся языком древних. А то, знаешь, речь твоя становится очень похожа на проповедь, а на проповеди обычно людей клонит ко сну.
Малышка еще сильнее надула губки.
— Ну ладно, Спархок, — наконец произнесла она. — Но запомни, что ты лишаешь меня удовольствия произнести мою речь.
— Я буду надеяться, что ты простишь меня за это.
В ответ она показала ему язык, и они вернулись назад, чтобы присоединиться к своим друзьям.
— Этот ворчливый старый медведь попросил, чтобы я побыстрее перешла к делу, — сказала Афраэль, лукаво поглядывая на Спархока. — Конечно, рыцарь-то он неплохой, но не хватает ему немного поэзии. Ну что ж, а теперь я хочу рассказать вам немного о Беллиоме, почему он так могущественен и так же опасен.
Она нахмурила брови и немного помолчала.
— Беллиом — суть не материя, — продолжила Афраэль. — Он — дух, и он древнее звезд. Духов много, но у каждого из них свои свойства и особенности, и самое важное, что у каждого из них свой цвет. Знаете, что произойдет… — она оглядела всех. — Хотя прибережем это на другой раз, — решила она. — Эти духи обитают на небесах… — Афраэль снова запнулась. — Пожалуй, все это слишком сложно, Сефрения, — произнесла она жалобным голоском. — И почему эти эленийцы такие темные?!
— Потому что их Бог не посвящает их во многие тайны, — ответила ей Сефрения.
— Вот ведь Старый! — воскликнула Афраэль. — Он провозгласил Заповеди, не объяснив причин и ничего не растолковав им. Так значит, вся его миссия заключается в том, чтобы создавать заповеди и законы, но ведь это так скучно!
— Почему бы тебе не продолжить свой рассказ, Афраэль?
— Хорошо, — Дитя-Богиня оглядела притихших рыцарей и их спутников. — Духи облачены в разные цвета, и в этом есть свое предназначение. А теперь внимательно слушайте меня! Духи создают Иные Миры. Беллиом, а это его не настоящее имя, сотворил Голубой Мир. Просто когда смотришь на этот мир издалека, он и вправду кажется голубым, ведь на нем так много океанов. Бывают и другие миры: красные, желтые, зеленые, да и множества других цветов, каких только пожелаешь. Духи создают эти миры, привлекая частички пыли, проносящейся из пустоты-бесконечности, и эта пыль, пролетая, оседает в этих Мирах, облекая их в свой цвет, и Миры краснеют, желтеют, зеленеют, в общем, становятся цветными. Но Беллиом, сотворив свой Мир, допустил ошибку. Скопления красной пыли огромны, а сущность Беллиома — голубая. Он не выносит красного. А вот когда красная пыль соединяется в огромную кучу, то тогда получается…
— Железо! — воскликнул Тиниен.
— А ты говоришь, они не понимают?! — с укором заметила Спархоку Афраэль.
Она подбежала к Тиниену и несколько раз поцеловала его.
— Ну что ж прекрасно, — радостно произнесла она. — Тиниен совершенно прав. Беллиом не переносит железа, потому что оно — красное. Чтобы защитить себя, он сокрыл свою голубую природу внутри сапфира — которому Гвериг придал очертания розы. Железо — красный цвет — сгустилось вокруг него, и Беллиом попал в земную ловушку.
Все уставились на Афраэль, лишь смутно догадываясь о чем идет речь.
— Постарайся все же быть более краткой, Афраэль, — мягко заметил ей Спархок.
— А я что делаю? — упрямо заявила Маленькая Богиня.
Спархок смущенно пожал плечами.
— Беллиому еще больше не посчастливилось, когда Боги-Тролли оказались в нем, как в ловушке.
— Что?! — выдохнул Спархок.
— Ну это же всем известно, Спархок. Как ты думаешь, где Гвериг их спрятал, когда мы их повсюду разыскивали?
Спархок с холодком в сердце подумал о том, что Беллиом и его могущественные заключенные покоятся в холщовом мешочке на его груди.
— А дело все в том, что Спархок не раз грозил уничтожить Беллиом, но он к тому же еще и эленийский Рыцарь, а значит может воспользоваться для осуществления своей угрозы тем, что всегда у него под рукой, например, своим мечом — или топором — или копьем Алдреаса, или чем-нибудь еще сделанным из стали, что может быть приравнено здесь к железу. Если Спархок ударит по Беллиому чем-нибудь стальным, то он разрушит его, и потому теперь Беллиом и Тролли-Боги делают все, что в их силах и власти, чтобы удержать Спархока подальше от Азеша, дабы он не вошел в искушение и не поднял свой меч против Сапфирной Розы и ее обитателей. Сначала они пытались напасть на самого Спархока и затуманить его мозг, но когда из этого у них ничего не вышло, они перекинулись на вас, его друзей и спутников. И поверьте мне, милые мои, что все могло бы закончиться весьма плачевно, если кто-нибудь из вас решил бы убить Спархока.
— Никогда! — почти выкрикнул Келтэн.
— Если они продолжат опутывать вас своей колдовской паутиной, то это случиться, Келтэн.
— Так пусть мы сами сначала отведаем холод стали наших мечей, — вскричал Келтэн.
— С какой стати ты собираешься это делать? — спросила его Афраэль. — Есть другой, гораздо более безболезненный способ справиться с этим. Вам нужно хранить Беллиом в чем-нибудь, сделанном из стали. На холщовом мешочке, где он находится сейчас, нанесена стирикская символика железа, но доведенных до отчаяния Беллиома и Троллей-Богов одними символами теперь не остановишь. Здесь требуется настоящая сталь.
Спархок стоял с опечаленным лицом и чувствовал себя немного глупо.
— Я все время думал, что тень — а теперь это облако — посланы Азешем, — признался он.
Афраэль с удивлением уставилась на него.
— Что?! — воскликнула она.
— Это казалось, вполне логичным, — неуверенно проговорил он. — Азеш пытался убить меня с тех пор, как заварилась эта каша.
— Но, скажи мне, ради чего Азешу понадобилось бы насылать на тебя какие-то облака да тени, когда в его власти без счета тварей пострашнее и помогущественнее всех этих тучек? Интересно, неужели это самое лучшее, до чего ты смог додуматься с помощью твоей логики, Спархок? — едко заметила Афраэль.
— Я так и думал! — воскликнул Бевьер. — Я знал, что мы что-то проглядели, когда ты впервые рассказал нам об этой тени, Спархок! Она действительно не могла быть творением Азеша.
Спархок почувствовал себя еще глупее.
— А почему я обладаю столь большой властью над Беллиомом? — спросил он.
— Потому, что у тебя есть кольца.
— Но они были и у Гверига, еще до меня.
— Когда они были простыми камнями, хотя и драгоценными. А теперь они красны, обагренные кровью твоей семьи и кровью Эланы.
— И что одного цвета крови достаточно, чтобы заставить его мне подчиняться?
Афраэль в недоумении посмотрела сначала на Спархока, а потом перевела взгляд на Сефрению.
— Это что же, им ко всему прочему неизвестно еще и то, почему кровь их — красного цвета? — проговорила она. — Чему же ты их обучала, сестра?
— Для их понимания это было бы слишком сложным, Афраэль.
Маленькая Богиня сердито топнула ножкой, развела в воздухе руками и пробормотала по-стирикски такие слова, о которых ей не следовало бы знать.
— Спархок, — спокойно сказала Сефрения, — твоя кровь красна, потому что в ней содержится железо.
— Неужели? — проговорил ошеломленный Спархок. — Но как это возможно?
— Просто поверь мне на слово, милый. И только поэтому обагренные кровью кольца, облекают тебя такой властью над самоцветом.
— Как все это удивительно, — проговорил Спархок.
Тут в разговор вновь вступила Афраэль.
— Если Беллиом окажется заключенным в сталь, Тролли-Боги уже больше ничем не смогут препятствовать вам, — произнесла она. — Никто из вас не будет замышлять убийство Спархока, и вы снова станете все как один.
— Тебе стоило просто сказать нам, что нужно сделать, не пускаясь во все эти объяснения, — лукаво заметил Кьюрик. — Это же рыцари Храма, Флейта. Они привыкли подчиняться приказам, а не размышлять отчего, что, да почему. Такими они всегда были, такими и останутся.
— Да конечно, я могла бы поступить так, — согласилась малышка, осторожно проводя своей ладошкой по бородатой щеке Кьюрика, — но я так соскучилась по каждому из вас и, кроме того, я очень хотела, чтобы вы увидели то место, где я живу.
— Хотела показаться нам во всей своей красе? — шутливо поддразнил ее Кьюрик.
— Ну… — протянула слегка покрасневшая Богиня. — Разве вам здесь не понравилось?
— Ну что ты, — восхищенно произнес Кьюрик. — Это самый прекрасный и чудесный остров, и мы очень горды, что ты оказала нам такую большую честь, пригласив нас сюда.
Тогда Афраэль обхватила его за шею своими детскими ручками и покрыла все его лицо нежными поцелуями. Однако Спархок заметил, что глаза ее при этом были полны слез.
— А теперь вам пора возвращаться, — наконец проговорила маленькая Богиня, — уже близок рассвет. Но перед этим…
И Афраэль даровала каждому прощальные поцелуи. Когда же настал черед Телэна, темноволосая Дитя-Богиня лишь слегка прикоснулась своими губами к его и тут же направилась к Тиниену. Но неожиданно она остановилась, с лукавым видом возвратилась к мальчику и уже от души расцеловала его. Когда же она покончила с этим делом, на устах ее заиграла загадочная улыбка.
— Что, наша добрая хозяйка разрешила ваши сомнения и проблемы? — спросила белоснежная лань, когда они со Спархоком уже рассекали на ладье, схожей с грациозным лебедем, воды лазурного моря, направляясь обратно в алебастровую гавань, где на берегу был раскинут красочный шатер.
— Я больше уверюсь в этом, когда глаза мои откроются вновь, но уже в земном подлунном мире, откуда она позвала меня, о нежная лань, — ответил он, и тут же в недоумении подумал, что не может заставить себя изъясняться простым языком. Пышные фразы и слова непрошеными срывались с его языка. Он печально вздохнул.
И тут же до него донеслась насмешливая трель свирели их маленькой божественной подружки.
— О, смилуйся надо мной, дорогая Афраэль! — взмолился Спархок.
— Ну-у… ты уже делаешь успехи, Спархок, — шепнул ему прямо в ухо знакомый звонкий голосок.
Вскоре ладья пристала к берегу, и белая лань проводила Спархока к шатру, в котором он сразу улегся спать, и тотчас же им овладела странная дремота.
— Помни меня, — проговорила белоснежная лань, мягко ткнувшись своим влажным носом в его щеку.
— Я всегда буду помнить о тебе, — пообещал он, — с любовью и радостью, ибо нежнейшее твое присутствие несет облегчение и покой моей истерзанной душе.
И проговорив эти слова, Спархок снова погрузился в сон.
А когда он проснулся, то оказался вновь в ужасном мире черного песка и леденящего холода, где ветры вздымали вверх огромные облака пыли, что порой несла с собой запах мертвечины. Пыль набивалась Спархоку в волосы и стерла ему кожу под одеждой. Но все же не это разбудило его, а слабое металлическое позвякивание, как будто кто-то постукивал небольшим молоточком по звонкой стали.
Несмотря на все волнения и беспокойства, что принес им вчерашний день, Спархок чувствовал себя бодрым и отдохнувшим и в ладу со всем миром. Он потянулся и выбрался из палатки. Стук молоточка прекратился, и к Спархоку, поднимая ногами кучи пыли, подошел Кьюрик. Он что-то нес с собою в руке.
— Ну что ты скажешь вот об этом? — спросил Кьюрик и протянул Спархоку новое убежище для Беллиома, сплетенное из стальных колечек. — Возможно, этот стальной мешочек охранит нас от самоцвета… Во всяком случае, это лучшее, что я мог смастерить сейчас, милорд. В моем распоряжении было слишком мало стали.
Спархок взял у Кьюрика мешочек и пристально посмотрел на своего оруженосца.
— И ты?.. — спросил он. — И ты тоже видел этот сон?
Кьюрик кивнул.
— Я уже говорил об этом с Сефренией, — сказал он. — Нам всем снился один и тот же сон — хотя это был не совсем сон. Сефрения попыталась мне все объяснить, но потом махнула на это рукой. — Он помолчал, а потом добавил. — Прости, Спархок. Я сомневался в тебе. Но вся эта наша затея казалась такой бесполезной и безнадежной…
— В этом были виноваты Тролли-Боги, Кьюрик, так что не упрекай себя. Давай-ка лучше переложим Беллиом в его новое стальное жилище, чтобы он не натворил новых бед.
Спархок достал холщовый мешочек, в котором до сих пор хранил цветок-гемму, и стал развязывать стягивающую его веревку.
— Может быть лучше оставить его и в этом мешочке тоже? — спросил Кьюрик.
— Возможно, в нем было бы удобнее переложить Беллиом в сплетенный тобой стальной мешочек, но мне может в скором времени понадобиться очень быстро извлечь его оттуда на свет белый. И узлы мне будут только помехой, когда я спиной буду уже ощущать дыхание Азеша.
— Да, пожалуй, ты прав.
Спархок взял в обе руки Сапфирную Розу и поднял ее так, что она оказалась на уровне его лица.
— Голубая Роза! — произнес он на языке троллей. — Я Спархок Эленийский. Ты ведь знаешь меня?
Роза угрюмо мерцала ему в ответ.
— Ты признаешь мою власть над тобой?
Роза потемнела, и Спархок ощутил огромную волну ненависти, что исходила из глубины этих ажурных лепестков.
Тогда Спархок осторожно дотянулся большим пальцем правой руки до кольца и повернул его камнем внутрь. А затем он прикоснулся кольцом к самоцвету, но уже не его оправой, как делал раньше, а кроваво-красным рубином, и сильно надавил им на Сапфирную Розу.
Из глубины Беллиома вырвался пронзительный крик, и Спархок почувствовал как каменный цветок корчиться и извивается, точно змея, в его руках. Рыцарь немного ослабил давление.
— Я рад, что мы понимаем друг друга, — проговорил он. — Держи сетку открытой, Кьюрик.
Сопротивления не последовало, и самоцвет, казалось, даже с радостным нетерпением поспешил оказаться в своей новой стальной темнице.
— Ловко проделано, — восхищенно произнес Кьюрик, в то время как Спархок сцепил края стального мешочка металлической проволокой.
— Стоило поумерить спесь этой диковинке, — усмехнулся Спархок. — Остальные уже проснулись?
— Да, — кивнул Кьюрик. — Собрались все там, вокруг костра. Ты бы, Спархок, пошел к ним и даровал всеобщее прощение. Иначе, боюсь, тебе придется все утро выслушивать извинения. Особенно будь внимателен и осторожен с Бевьером. Он и так уже с первыми лучами солнца погрузился в молитвы. Вероятно, он гораздо дольше других будет изъясняться о том, как он перед тобой виноват.
— Бевьер — все же хороший малый, Кьюрик.
— Конечно, в этом-то и проблема.
— Циник.
Кьюрик усмехнулся ему.
Пока они двое пересекали лагерь, Кьюрик взглянул на небо.
— Ветер утих, — заметил он. — И пыль, кажется, улеглась. Ты не думаешь, что… — Он не закончил фразы.
— Возможно, — откликнулся Спархок. — По крайней мере, очень на то похоже. Но мы, кажется, уже пришли. — Они с Кьюриком подошли к костру, где собрались уже все остальные, и Спархок прокашлялся. — Что за чудная ночь сегодня была у нас с вами, друзья, — спокойно проговорил он. — Я так привязался к этой маленькой белоснежной лани, хоть у нее такой холодный и влажный нос.
Все рассмеялись, но напряженным смехом.
— Ну, хорошо, — проговорил тогда Спархок. — Теперь нам известно, откуда происходил тот мрак и отчаяние, так что давайте не будем переливать из пустого в порожнее. Вы ни в чем не виноваты, так что давайте об этом забудем. Нам предстоит обдумать гораздо более важное. — Он показал своим друзьям стальной мешочек с Беллиомом. — Вот здесь покоится теперь наш голубой дружок, — сказал он. — Надеюсь, ему уютно в этой железной клетке, но как бы ему там ни было, он останется здесь — по крайней мере, до тех пор, пока он нам не понадобится. Кстати, чья очередь готовить завтрак?
— Твоя, — ответил ему Улэф.
— Я же только прошлым вечером занимался ужином?!
— Ну так что ж, одно другому не мешает.
— Но это не справедливо, Улэф.
— Я просто слежу за тем, чья очередь готовить еду, Спархок. А если ты интересуешься истиной и справедливостью, то ступай и поговори об этом с Богами.
Все рассмеялись, и все встало на свои места.
Пока Спархок занимался завтраком, к нему подошла Сефрения.
— Я тоже должна извиниться перед тобой, дорогой, — призналась она.
— Что ты говоришь, матушка?
— Да, но поверь, у меня и в мыслях не было, что это облако было сотворено Троллями-Богами.
— Ну, разве это твоя вина, Сефрения? Я тоже был совершенно убежден, что это — Азеш, и даже не допускал никаких других возможностей.
— Одно дело — ты, а совсем другое — я. Мне стоило как следует разобраться во всем, а не полагаться на логику.
— Я думаю, нас сбил с толку Перрейн, матушка, — мрачно проговорил рыцарь. — Он следовал указаниям Мартэла, а тот в свою очередь приказам, что ранее исходили от Азеша. Мы полагали, что все идет своим чередом, как продолжение того, к чему мы уже успели привыкнуть, да у нас и не было никаких причин подозревать, что в игру вступил кто-то новый. Даже когда мы узнали, что Перрейн никак не связан с тенью, мы все равно не отказались от старой мысли. Не кори себя, Сефрения, ты совершенно ни в чем не виновата. А то, что действительно удивляет меня, так это то, что Афраэль не видела, что мы совершаем ошибку, и не предостерегла нас.
Сефрения печально улыбнулась.
— Боюсь, она даже и не предполагала, что мы ничего не понимаем. Она совершенно не представляет, насколько мы ограниченны, Спархок.
— Так ты бы сказала ей об этом…
— Скорее я умру, чем сделаю это.
Предположение Кьюрика, возможно, и не было верным, но независимо от того, был ли этот беспрестанный ветер, что поднимал в воздух клубы пыли, застилая им глаза, естественного происхождения или вызвал его Беллиом, но он утих, и воздух был чистым и холодным. Небо было голубым и ясным, а на востоке сверкал желтый солнечный диск — холодный и безжалостный. Погода явно улучшилась, и вместе с чудным видением ночи — это все поднимало настроение и боевой дух людей из маленького отряда, пробирающегося в самое пекло — столицу императора Отта и его страшного Бога Азеша. И даже нависающее над горизонтом черное облако уже не так волновало их.
— Спархок, — сказал Тиниен, подъезжая к рыцарю. — Кажется, я все понял.
— Ты о чем?
— Я думаю, что понял, как Улэф решает, чья очередь готовить…
— О? С радостью послушаю тебя.
— Он просто дожидается, когда кто-нибудь сам поинтересуется об этом. Стоит кому-то спросить, чья очередь готовить, как Улэф тут же и отправляет его заниматься готовкой.
Спархок немного подумал.
— Что ж, может быть ты и прав, — наконец проговорил он. — Но что если никто не спросит об этом Улэфа?
— Тогда Улэф готовит сам. Насколько я помню, это случалось лишь однажды.
Спархок призадумался вновь.
— Думаю, тебе стоит рассказать об этом остальным, — сказал он. — Пожалуй, Улэф теперь не будет отходить от костра и научиться изумительно готовить.
— Да уж, друг мой, — рассмеялся Тиниен.
К полудню они добрались до крутого горного кряжа, в котором выделялась остроконечная черная скала расщепленная точно посредине. К вершине меж скал вела еле заметная тропка. Путники двинулись по ней наверх, но когда они проехали примерно половину пути, к Спархоку подъехал Телэн.
— Может, вам стоит остановиться здесь? — сказал он рыцарю. — А я бы пока проскользнул вперед и разведал, что там нас ожидает.
— Это слишком опасно, — покачал головой Спархок.
— Да ладно тебе, Спархок. В этом со мной никто не сравниться. Не бойся, я же почти всю жизнь только этим и занимался, я сумею пробраться так, что меня никто не заметит. Будь в этом уверен. — Мальчик замолчал. — А кроме того, — добавил он, — если случиться какая беда, вам будут нужны воины в стали и с оружием в руках. В бою я вам не помощник, поэтому вы сможете обойтись и без меня. — Он скорчил рожицу. — Ты знаешь, не могу даже поверить в то, что я только сказал. Вы все мне должны пообещать, что будете держать Афраэль подальше от меня. Думаю, она оказывает слишком нездоровое влияние.
— И не надейся на это, — ответил Спархок. — И никуда ты не пойдешь.
— Как бы не так, Спархок! — дерзко выкрикнул Телэн, быстро соскользнул с коня и стремглав понесся вперед по тропе. — И даже не пытайтесь меня поймать!..
— Да, мало его пороли. Но теперь, боюсь, уже поздно, — проворчал Кьюрик, в то время как все они смотрели вслед удаляющейся фигурки мальчика, поспешно огибающего выступ скалы.
— Хотя, он — прав, — проговорил Келтэн. — Пожалуй, из всей нашей компании мы смогли бы обойтись только без него. А ведь этому мальчишке уже не чуждо благородство и великодушие. Ты можешь гордиться им, Кьюрик.
— Да что мне эта гордость, если придется объяснять его матери, почему я позволил ему погибнуть.
А Телэн между тем так быстро скрылся из виду, что, казалось, земля перед ним разверзлась и поглотила его. Правда уже через несколько минут его юркая фигурка вновь показалась из расщелины наверху скалы, он быстро сбежал вниз по тропинке и был снова в кругу своих друзей.
— Там город, — переведя дыхание, проговорил он. — Возможно, это Земох.
Спархок вынул карту из седельного мешка.
— Город большой?
— Примерно как Симмур.
— Тогда он действительно может оказаться Земохом. Какой он с виду?
— Ну как… — пожал плечами мальчик. — Во всяком случае, если это Земох, то не зря его называют зловещим.
— Ты не заметил над городом дыма? — спросил его Кьюрик.
— Да, дым выходит из труб двух больших зданий в самом центре города. Они даже, кажется, соединены друг с другом. Одно из них увенчано остроконечными шпилями, а над другим возвышается огромный черный купол.
— Видимо, остальной город — покинут, — сказал Кьюрик. — Тебе раньше доводилось бывать в Земохе, Сефрения?
— Лишь однажды.
— Что это за здание с остроконечными шпилями?
— Дворец Отта.
— А то — черным куполом? — Хотя об этом Кьюрик мог и не спрашивать, все и так уже знали ответ.
— Это самое страшное место — Храм Азеша. И Азеш там — поджидает нас.
26
Теперь маскировка была ни к чему, — думал Спархок, — когда он и его спутники снимали с себя наряды, смастеренные для них Сефренией, и облачались в доспехи. На селе ввести в заблуждение простодушных крестьян да фермеров и разве что плохо обученных вояк было нетрудно, но пройти незамеченными через пустынный город, патрулируемый отборными войсками Отта, было бы невозможно. Да и кольчуга, которой было бы достаточно при стычках с сельскими жителями, теперь не была надежной защитой в случае вооруженного сопротивления, которое они могли бы встретить на улицах города Отта.
— Ну, ладно, что будем делать дальше? — спросил Келтэн.
— Я еще точно не решил, — ответил Спархок. — Честно говоря, у меня и в мыслях не было, что мы продвинемся так далеко. Я полагал, что единственное, на что мы можем надеяться, это подойти поближе к городу Отта и разрушить его, как и все остальное, когда я разобью Беллиом. Ладно, как только мы оденем доспехи, я потолкую об этом с Сефренией.
К полудню высокие легкие облачка стали набегать с востока, и когда день перевалил к ночи, они закрыли собой почти все небо. Удушливая прохлада стала ослабевать и сменилась необычайной духотой. Изредка с востока доносились случайные раскаты грома. И когда солнце уже топило свои лучи в розовато-красном закате, рыцари собрались около Сефрении.
— Наш доблестный вождь кажется позабыл некоторые стратегические тонкости, — начал Келтэн.
— Не язви, — осадил его Спархок.
— Ну что ты, как можно, Спархок. Я вовсе не хотел тебя обидеть, ведь я даже ни разу не употребил слово «идиот». Просто мы все сгораем от любопытства. Скажи же скорей, что нам предстоит?
— Полагаю, осада нам здесь не поможет, — заключил Улэф.
— Фронтальные приступы всегда смешны, — добавил Тиниен.
— Надо же какие вы умные, — едко заметил Спархок. — Ну ладно. Вот что я об этом думаю, Сефрения. Хотя с первого взгляда Земох и кажется пустынным городом, но его наверняка прочесывают до зубов вооруженные патрули Отта. Мы должны всеми силами попытаться избежать их. Да… Жаль, что нам известно так мало об этом городе.
— А насколько подготовлены воины Отта? — спросил Тиниен.
— Очень даже неплохо, — ответил Бевьер.
— Что, они могут соперничать с рыцарями Храма? — удивленно спросил Тиниен.
— Ну, нет, это просто невозможно, — простодушно ответил Бевьер. — Думаю, они равны по силе воинам из войска короля Воргуна.
— Ты ведь была уже в Земохе, Сефрения, сказал Спархок. — Скажи точно, где расположены дворец и Храм?
— На самом деле они представляют собой единое целое, — ответила она. — И находятся в самом центре города.
— Тогда не важно, через какие ворота мы войдем в город?
Сефрения утвердительно кивнула.
— Не правда ли странно, что дворец и Храм находятся под одной крышей? — спросил Кьюрик.
— Земохцы странные люди, — ответила Сефрения. — И что касается дворца и Храма, тут есть еще одна особенность. Внутрь Храма можно попасть только через дворец. И другого доступа в Храм нет.
— Значит всего-то навсего нам надо подъехать на лошадях к замку и постучать в его двери, — заявил Келтэн.
— Нет, — твердо возразил Кьюрик. — До замка мы можем прогуляться и пешком, а уж стучать нам в дверь или нет — решим на месте.
— Пешком? — переспросил несколько уязвленный Келтэн.
— Лошади наделают слишком много шума на мощеных улицах города, да и укрыться с ними гораздо сложнее.
— Топать так далеко да еще в доспехах и полном вооружении?.. — скривился Келтэн.
— Ты сам захотел стать рыцарем. Насколько я помню, вас со Спархоком никто силком в Орден не затаскивал.
— А можешь ли ты насвистеть ту мелодию заклинания, которое делает любого невидимым и о котором нам рассказывал Спархок? — обратился Келтэн к Сефрении.
— Нет, — покачала головой Сефрения.
— Но почему?
Сефрения насвистела короткую музыкальную фразу.
— Ну, как? Ты узнал эту мелодию? — спросила она.
Келтэн нахмурился.
— Пожалуй, что нет, — наконец произнес он.
— Это был традиционный Гимн Пандионского Ордена. Думаю, он хорошо известен тебе. Ну, вот, по-моему, теперь я сполна ответила на твой вопрос.
— Да-а… Вижу, что с музыкой у тебя дела совсем плохи.
— А что случится, если ты все же начнешь напевать эту мелодию и возьмешь не те ноты? — спросил Телэн.
— Лучше не спрашивай, — поежилась Сефрения.
— Ну что ж, — неожиданно весело заявил Келтэн, — тогда мы отправимся вперед и будем красться и прятаться, как настоящие лазутчики.
— Точно, — поддакнул ему Спархок, — но только когда окончательно стемнеет.
От края пыльной равнины до зловещих стен Земоха еще оставалась целая миля или даже чуть больше, и когда рыцари добрались до западных ворот города, они все обливались потом.
— Душно, — тихо проговорил Келтэн, утирая струящийся пот с лица. — Что, так всегда бывает в Земохе? Обычно в это время года не бывает так жарко.
— Да, погода здесь весьма необычна, — согласился Кьюрик.
Отдаленные раскаты грома и бледные вспышки молний на востоке только подтвердили их наблюдения.
— Может, попросим у Отта прибежище от грозы, — сказал Тиниен. — Как в Земохе с гостеприимством?
— Боюсь, ты его здесь не дождешься, — ответила Сефрения.
— В городе мы должны вести себя как можно тише, — предупредил всех Спархок.
Сефрения подняла голову и взглянула на восток, ее бледное лицо едва выделялось на фоне темноты, дышащей зноем.
— Давайте немного подождем, — предложила она. — Гроза движется прямо на нас. Раскаты грома смогут заглушить бряцанье ваших доспехов.
Они ждали, прислонясь к базальтовым стенам города, в то время как громыханье и неистовый рев грозы неумолимо приближался к ним.
— Да-а… Это заглушит любой наш шум, — заметил Спархок. — Давайте войдем в город, пока не начался настоящий ливень.
Ворота, сделанные из грубо отесанных бревен, окованных в железо, были слегка приоткрыты. Спархок и его друзья, держа наготове мечи и топоры, проскользнули один за другим за стены города.
Воздух города полнился странным запахом, он не был приятным или дурным, но чуждым и даже враждебным, как показалось Спархоку. Земох, не освещенный светом факелов, был погружен во мрак, и рыцарям и их спутникам приходилось полагаться лишь на вспышки молний, окрашивающих в пурпурный цвет облака, движущиеся с востока. В свете молний улицы казались узкими, а камни, которыми они были мощены, гладкими и мокрыми от накрапывающего дождика. Стены домов, высоких и узких, с маленькими и по большей части заколоченными окнами, были покрыты легким налетом грязи от пыльных бурь и гроз, частенько обрушивающихся на город. Та же песчаная грязь собиралась в углах и на порогах домов. Город этот, казалось, был заброшен много столетий назад; в нем царил дух опустошенности и весь он походил на руины, застывшие в веках.
Телэн проскользнул к Спархоку и постучал по его доспехам.
— Не делай этого, Телэн.
— Но я просто хотел привлечь твое внимание. У меня есть идея. Ты ведь не будешь препираться со мной по ее поводу?
— Пока нет. Ты же еще не рассказал мне в чем заключается твоя идея.
— Согласись, что в нашем отряде я — единственный, кто обладает некоторыми уникальными талантами?
— Да уж. Только я очень сомневаюсь, что ты найдешь здесь хоть одного человека, чтобы обчистить его кошелек, Телэн.
— Ха, — напыжился Телэн. — Ха-ха-ха… Ну, а теперь, после твоей дурацкой шутки, могу я перейти к делу.
— Извини, если я тебя обидел. Давай, рассказывай.
— Никто из вас не сможет проскользнуть мимо патруля, не разбудив при этом половину жителей города, а я смогу.
— Ну и что из этого?
— А то, что я побегу вперед на разведку, и время от времени буду возвращаться к вам и докладывать о любых приближающихся людях — или прячущихся в засаде.
Спархок не стал ждать на этот раз. Он рванулся к мальчику, чтобы схватить его, но Телэн ловко выскользнул у него из-под рук.
— Больше не делай этого, Спархок, ты очень глупо выглядишь. — Телэн пробежал немного вперед, потом остановился и засунул руку в ботинок и из этого своего тайника он вытащил небольшой острый кинжал. Потом он словно растворился в темноте узкой улочки.
Спархок выругался.
— Что случилось? — спросил Кьюрик, неподалеку от него стоящий.
— Да Телэн опять убежал.
— Что?
— Говорит, что собирается разведать что впереди. Я попытался удержать его, но не смог поймать.
Неожиданно откуда-то издалека, из лабиринта извилистых улиц, до них донеслось странное надрывное завывание.
— Что это? — прошептал Бевьер, сильнее сжав в руке рукоять своего Локамбера.
— Ветер, может быть, — неуверенно проговорил Тиниен.
— Ветер-то не дует…
— Я зная, но лучше будем считать, что это ветер, чем останемся пребывать в тоскливом неведении.
Они двинулись дальше, прижимаясь к стенам домов и всякий раз застывая с каждой новой вспышкой молнии и раскатом грома.
Вскоре показался Телэн, бесшумными шагами приближавшийся к ним.
— Там впереди патруль, — сказал мальчик, не подходя к ним близко, чтобы его не смогли изловить. — Представляете, они идут по городу с зажженными факелами… Такое впечатление, что они никого не ищут и вообще их ничего не интересует или может они стараются казаться такими.
— Сколько их? — спросил Улэф.
— Примерно с дюжину.
— Тогда это не причина для беспокойства.
— Но я бы посоветовал вам срезать угол и перейти на следующую улицу через этот проулок. Хлопот будет меньше. — Телэн пожал плечами и тут же кинулся к проулку и в мгновении ока исчез в нем.
— В следующий раз, когда мы будем выбирать главного, я проголосую за этого мальчишку, — пробормотал Улэф.
И они двинулись вперед через проулок и дальше узкими кривыми улочками. С помощью Телэна, который разведывал им дорогу, они легко избегали встреч с земохскими патрулями. Чем ближе подходили они к центру города, тем шире становились улицы и дома более величественными. В очередной раз, когда вернулся Телэн, призрачная вспышка молнии высветила на его лице выражение отвращения.
— Еще один патруль прямо на нашем пути, — отрапортовал он. — Единственное, что настораживает, это то, что они не патрулируют. Такое впечатление, что они только что разгромили какой-то винный погребок, а теперь сидят прямо посреди улицы и пьют.
Улэф поежился.
— Ну так что ж, мы снова обойдем их через какой-нибудь проулок.
— Не получится, — сказал Телэн. — Мы не можем свернуть с этой улицы, я не нашел ни одного бокового прохода; более того, эта улица единственная, что ведет прямо к замку. Вообще, скажу я вам, этот город какой-то бестолковый. Улицы приводят совсем не туда, куда ожидаешь выйти.
— Сколько этих пьяниц на нашем пути? — спросил его Бевьер.
— Пять или шесть.
— У них тоже есть факелы?
— Да, — кивнул Телэн. — В общем, они сидят там, рядом со следующим поворотом улицы. И, кстати, из-за этих факелов, что светят им прямо в глаза, они плохо видят в темноте.
Бевьер многозначительно потряс в воздухе своим ужасным топором.
— Ну что ты думаешь? — Келтэн Спархока.
— Если надо, будем драться, — сказал Спархок. — Да и вряд ли они согласятся добровольно убраться с нашего пути.
То, что произошло потом, походило скорее на убийство, чем на честное сражение. Пьяная пирушка, продолжавшаяся видимо уже довольно долгое время, успела превратить этих нерадивых земохских вояк в агрессивных, но слабо соображающих животных. И рыцари Храма просто подбежали к ним и порубили на куски. Один из солдат только и успел что вскрикнуть, и его удивленный крик потонул в зверином скрежете грома.
Без единого слова рыцари оттащили недвижимые тела к дверным проемам домов и укрыли их там. Затем они окружили Сефрению, на случай новой стычки, и двинулись вперед по широкой хорошо освещенной улице к морю коптящих факелов, которые, казалось, огненным кольцом окружали дворец Отта.
И опять они услышали этот ужасный холодящий сердце вой. Вернулся Телэн, на этот раз он даже не пытался ускользнуть от них снова.
— До дворца совсем недалеко, — сказал он. — Там расставлен караул. Ну и странные на них доспехи, сплошь все утыканные стальными остриями. Они ужасно похожи на ежей.
— Сколько их там? — спросил Келтэн.
— Много, я не успел сосчитать. А вы слышали этот вой?
— Уж лучше бы его не слышать.
— Но все равно вам придется теперь привыкнуть к этому звуку. Это воют те самые солдаты, что охраняют дворец.
Дворец Отта был немного больше, Базилика в Чиреллосе, но уступал Священному собору в грации и величавости. В начале своей жизни Отт был пастухом, и с тех самых пор он не изменял своему вкусу и полагал, что чем больше, тем лучше. Дворец его был построен из обломков рыжевато-черной базальтовой скалы. Плоский ровный базальт — прекрасный материал для построек, он придает впечатление массивности, но не красоты и гармонии.
Этот дворец вознесся подобно огромной горе в самом центре Земоха. Правда на самой вершине этой мрачной громадины возвышалось несколько башен, что обычно для дворцовой постройки, но в данном случае эти неотесанные остроконечные шпили, пронзающие небо, не придавали ни грации, ни величия, да и вообще казались не к месту. Постройка этих башен началась еще много веков тому назад и до сих пор так и не была завешена. Шпили бестолково упирались в небо, окруженные полусгнившими остатками грубых подмостков. Этот дворец был не столь воплощением зла, как символом безумия, застывшим свидетельством тщетности любых начинаний.
Неподалеку от дворца Спархок смог разглядеть возвышающийся купол Храма Азеша, представлявший из себя полусферу ржаво-черного цвета, сооруженную из гигантских симметрично расположенных шестиугольных базальтовых блоков, придававших всей постройке вид гнезда какого-то ужасающе громадного насекомого или огромной зияющей раны.
Все пространство вокруг дворца и примыкающего к нему Храма казалось мертвым, там не было ни домов, ни деревьев, а лишь голая равнина, простирающаяся на сотню ярдов от зловещих стен. В темные ночи они освещалась тысячью факелов, наугад воткнутых в щели между плитами, казавшимися в темноте огромным полем из мерцающих огней.
Широкая улица, по которой продвигались рыцари, вела через освещенную рыночную площадь прямо к главному порталу жилища Отта, а там сужалась и проходила через сводчатый проем с дверями, самыми широкими, какие только доводилось видеть Спархоку на своем веку; они были зловеще распахнуты.
Воины, охранявшие дворец, выстроились между стенами и полем коптящих факелов. Они были облачены в доспехи, изощреннее и причудливее, чем мог бы себе вообразить Спархок. Их шлемы были отлиты из стали в форме черепа и увенчаны также стальными ветвистыми рогами, напоминающие оленьи. Их латы в местах соединений — на локтях и плечах, на коленях и бедрах — были покрыты длинными шипами и сверкающими выступами. Стальные предплечья также были усеяны острыми крючьями и шипами. Солдаты сжимали в руках тяжелые, мерзко раскрашенные щиты и пугающего вида оружие, созданное, казалось, не для того, чтобы сразить противника наповал и обречь на смерть, а вызвать боль и мучения от прикосновений его острых, как бритва, зубцов, напоминающих зубья пилы, и огромного крюка на конце.
Сэр Тиниен был дейранцем, а его народ с незапамятных времен славился своими знаниями о доспехах.
— Это просто идиотизм, самое чистейшее ребячество, с которым мне когда-либо приходилось сталкиваться в жизни, — презрительно проговорил он в затишье между двумя раскатами грома.
— Что? — переспросил Келтэн.
— Их доспехи никуда не годятся. Ведь они должны служить не только для защиты того, кот их носит, но и для его относительной свободы передвижения. Зачем же намеренно превращать себя в черепаху?
— Но вид у этих доспехов весьма устрашающий.
— Наверное, только с этой целью они и были сделаны, поскольку других достоинств у них нет. Да, к тому же, все эти шипы да крючья лишь помогают противнику, указывая на наиболее уязвимые места. И о чем только думал оружейник, выковавший такую красоту? — Тиниен усмехнулся.
— Это наследие еще прошлой войны, — объяснила Сефрения. — Земохцы были просто потрясены, когда увидели доспехи рыцарей Храма. Они совершенно не поняли для чего предназначено это стальное облачение, но были поражены его устрашающим видом. И с тех пор земохские мастера стали ковать доспехи, такие, что вряд ли послужат защитой в бою, но зато запугают противника.
— По крайней мере, я б такого уродства вряд ли испугался, — фыркнул Тиниен.
Затем словно по какому-то сигналу, понятному лишь этим уродливо одетым солдатам Отта, они снова издали этот леденящий безумный вой.
— Может быть, это их боевой клич? — нервно предположил Берит.
— Возможно, и вероятно это лучшее на что они способны, — ответила ему Сефрения. — Культура Земоха в основном стирикская, а стирики ничего не смыслят в войне. Ринувшись в бой, эленийцы обычно издают боевой клич. Вот они и пытаются подражать этому звуку.
— Может, ты достанешь Беллиом и сотрешь их с лица земли, Спархок? — предложил Телэн.
— Ни в коем случае! — возразила Сефрения. — Мы заключили Беллиом, а вместе с ним и Троллей-Богов, в надежную темницу. Так не будем тревожить и высвобождать их силу, пока не встретимся с Азешем. И стоит растрачивать мощь Беллиома на обыкновенных солдат, когда мы не знаем что еще нас ожидает впереди.
— Она права, — признал Тиниен.
— Посмотрите, они не шевелятся, — сказал Улэф, кивнув на застывших в карауле солдат. — Я уверен, что они не могли нас не заметить. Но никто из них даже не шевельнулся, чтобы перебраться поближе к дверям и защитить проход во дворец. Вот если бы нам с ходу проскочить через эти двери и, проскользнув внутрь, быстро их за собой захлопнуть. Тогда мы даже и думать позабудем об этих страшилищах.
— Это самый глупый план, какой я только слышал, — усмехнулся Келтэн.
— Ты можешь предложить что-нибудь лучше?
— По правде говоря, нет.
— Ну и?
Рыцари выстроились клином и быстрыми шагами направились к зияющему порталу дворца Отта. Как только они перешли границу огненного поля коптящих факелов, Спархок тут же почувствовал уже знакомый ему странный запах.
Так же молниеносно, как все это произошло, воины Отта прервали свои бессмысленные завывания, и застыли недвижимые. Они не потрясали своим оружием и даже не попытались продвинуться к порталу; они словно окаменели.
И опять воздух наполнился этим резким запахом, но неожиданный порыв ветра отнес его в другую сторону. Вспышки молний, с удвоенной яростью, прорезали черный палантин неба, и с оглушительным грохотом падали вниз огромные глыбы, отколовшиеся от самого верха близлежащих зданий. Клубящийся воздух вокруг них, казалось, ожил.
— Ложись! — неожиданно крикнул Кьюрик. — Все на землю!
Никто не успел сообразить в чем дело, но быстро последовал услышанному приказу и, грохоча доспехами, припали к земле.
Им не пришлось долго ждать, чтобы понять причину тревоги Кьюрика. Два стража, закованные в стальную броню, в мгновение ока оказались охвачены пламенем от поразившего их светящегося огненного шара и через секунду были разорваны на мелкие кусочки. Правда их приятели так и не пошевелились и не обернулись, даже когда на них обрушились обожженные осколки и куски доспехов.
— Это из-за доспехов! — крикнул Кьюрик, стараясь перекричать разбушевавшуюся стихию. — Металл притягивает заряд молний! Оставайтесь пока на земле!
Гром по-прежнему грохотал, и молнии не переставая прорезали огненными зигзагами нависшие над Земохом тучи и разили одного за другим стражей, облаченных в сталь и со стальными же шлемами на голове. Запах горящих волос и плоти распространился по всей площади, подхваченный порывистым ветром, что кружил как в водовороте, разбиваясь о базальтовые стены высоких мрачных зданий.
— Они стоят и даже не шелохнуться! — удивленно воскликнул Келтэн. — Кто их так вымуштровал?!
Гроза продолжала неистовствовать, но грозные небеса в своей ярости уже перекинулись с закованных в доспехи солдат на заброшенные дома и били по ним своими огненными стрелами.
— Ну что, отбой? — спросил Спархок своего оруженосца.
— Будем считать, что так, но стоит быть осторожными, — ответил Кьюрик. — Как почувствуете звон и покалывание в ушах, сразу ложитесь на землю.
Они осторожно поднялись на него.
— Это был Азеш? — спросил у Сефрении Тиниен.
— Не думаю. Если бы этот гром и молнии были посланы на нас Азешем, мы бы так легко не отделались. Возможно, это был Отт. Пока мы не доберемся до Храма, нам придется иметь дело с Оттом, а не Азешем.
— Отт? Неужели он столь искусен?
— Искусен? Да нет, не думаю… — ответила она. — Ему дана огромная власть и могущество, но он ленивый и неотесанный мужлан, хоть и император.
Они продолжали свой путь к порталу, но застывшие стражники не пытались ни атаковать их, ни усилить охрану на воротах.
Добравшись до первого охранника, оказавшегося на их пути, Спархок выхватил свой меч, но стоящий до этого без движения воин неожиданно снова издал тот ужасный вой и неуклюже замахнулся своим огромным топором, со всеми его бесполезными зубьями и шипами. Спархок без труда отвел топор в сторону и нанес удар мечом по нерадивому стражу. Устрашающие доспехи оказались еще более непригодными, чем предполагал Тиниен, они оказались едва толще пергамента и меч Спархока без особого сопротивления пронзил неповоротливого воина. Странным казалось то, что даже если бы он пронзил совершенно незащищенного человека, его меч не вошел бы так глубоко в тело, как это было сейчас.
От удара стражник рухнул наземь, и огромная дыра, прорубленная мечом Спархока, зияла в его груди. Спархок в ужасе отшатнулся. То, что оказалось под доспехами, не было телом живого человека, а лишь грудой чернеющих костей с прилипшими к ним кусками гнилого мяса. Ужасающее зловоние распространилось вокруг.
— Они не живые! — заорал Улэф. — Здесь нет ничего кроме костей и гнилых кишок!
Давясь от тошноты, преисполненные отвращением рыцари пустили в ход свои боевые мечи и топоры, прорубая себе дорогу сквозь ряды мертвых воинов.
— Остановитесь! — резко крикнула им Сефрения.
— Но… — попытался было возразить Келтэн.
— Отступите на шаг назад — вы все!
Они неохотно сделали шаг назад, и отвратительные кадавры, только что угрожавшие им, снова стали недвижимыми и тут послышался их протяжный «боевой клич».
— Что происходит? — спросил ошеломленный Улэф. — Почему они не нападают.
— Потому, что они мертвы, Улэф, — ответила Сефрения.
Улэф показал топором на одного из застывших солдат.
— Мертвые они или нет, а этот до сих пор пытается вонзить в меня копье.
— Это потому, что ты в пределах досягаемости его оружия. Взгляни на них. Они все так близко от нас, но ни один из них даже не пытается поддержать другого. Подай мне факел, Телэн.
Мальчик вытащил из стены факел, торчащий в расщелине меж двух камней под их ногами.
— Это ужасно, — поежилась она.
— Мы защитим тебя, леди Сефрения — заверил ее Бевьер. — Тебе нечего бояться.
— Бевьер, милый, нам всем нечего бояться. Что действительно настораживает, так это то, что Отт, видимо, имеет гораздо большую силу в своем распоряжении, чем любой другой человек, но он настолько туп, что не знает, как правильно ее употребить. И мы целые века боялись этого непроходимого глупца.
— Воскресение из мертвых — впечатляющее зрелище, Сефрения, — сказал Спархок.
— Любой стирикский ребенок сможет оживить труп, но Отт не знает что делать дальше с ожившим мертвецом. Каждый из охранников стоит как истукан на одной из каменных плит, и только ее он и охраняет.
— Ты уверена?
— Попробуй и убедись сам.
Спархок поднял щит и двинулся к смердящему гнилью стражу. Как только его нога ступила на каменную плиту, отвратительный кадавр, охранявший ее, замахнулся на рыцаря своим зазубренным топором. Спархок с легкостью отразил удар и сошел с плиты. Мертвый страж вернулся в исходное положение и неподвижно замер, как статуя.
И вновь мрачные мертвецы, стоявшие вокруг дворца и Храма, сотрясли воздух пустым заунывным воем.
Но тут, к ужасу Спархока, Сефрения обернулась в свое белоснежное одеяние и совершенно спокойно начала пробираться сквозь ряды застывших мертвецов. Она приостановилась и взглянула на своих спутников.
— Ступайте за мной. Давайте пройдем во дворец, пока не начался ливень. Только помните — нельзя ступать на те плиты, на которых стоят эти мертвецы.
Было жутко пробираться мимо свирепых угрожающих фигур, издающих зловоние и носящих на голове шлемы, похожие на оскаленный череп; но путь этот был не опаснее, чем пробираться по тропке в лесу, опасаясь крапивы.
Когда они проходили мимо последнего часового, Телэн остановился и украдкой посмотрел на шеренгу охранников, выстроенных по диагонали.
— Почтенный учитель, — тихо сказал он Бериту.
— Да, Телэн.
— Толкнул бы ты хорошенько вот этого, — Телэн указал на одного из мертвецов в доспехах, — …так, чтобы он упал на бок.
— Зачем?
Телэн озорно усмехнулся.
— Ты только толкни, Берит, и сразу все поймешь.
Берит озадаченно посмотрел на него, но потом вынул свой топор и ударил им по ужасному кадавру. Закованный в латы, тот упал, завалившись на рядом стоящего с ним мертвеца. Тот, шатаясь, обезглавил упавшего на него первого и повалился на третьего стража.
И так пошло дальше по цепочке и уже очень скоро множество страшных кадавров были с безумной жестокостью изрублены своими же мертвыми товарищами.
— Телэн — просто клад. Неправда ли, Кьюрик, — сказал Улэф.
— Будем надеяться, — сдержанно ответил Кьюрик.
Они повернулись к порталу дворца Отта и тут же замерли как вкопанные от неожиданности. Там, напротив чернеющих дверей, прямо в воздухе из пустоты возникло зеленоватое свечение, которое через несколько мгновений приобрело смутные очертания, казалось, знакомого лица. Правда черты его были сильно искажены, но это было воплощение неумолимого всепоглощающего зла. И тут Спархок вспомнил, где он уже видел этот страшный образ.
— Азеш! — шепнула Сефрения. — Не приближайтесь к нему!
Они с ужасом уставились на отвратительное видение.
— Это и правда он? — с дрожью в голосе спросил Тиниен.
— Его образ, — ответила Сефрения. — И думаю, это дело рук Отта.
— Он опасен? — спросил Келтэн.
— Переступить теперь через порог — означает смерть, хуже чем смерть.
— Но, может, есть другой способ пробраться во дворец? — проговорил Келтэн, не в силах отвести глаза от пламенеющего призрака.
— Уверена, что есть, но сомневаюсь, что у нас получиться найти его.
Спархок вздохнул. Еще давно он решил, что свершит это, как только придет время, и Спархок отцепил от пояса стальной мешочек, где теперь хранился Беллиом.
— Ну что ж, — сказал он своим друзьям. — Будьте готовы ко всему. Настало время, когда я должен исполнить то, что собирался.
— О чем ты? — спросил Келтэн.
— Боюсь, что мы находимся слишком близко от Азеша. Теперь мы может разделаться с ним раз и навсегда. И вот еще что, если мне суждено погибнуть, то те из вас, кто все же доберется до Симмура, пусть передадут Элане, что я сожалею о том, что все так произошло. А теперь, Сефрения, скажи мне, пожалуйста, Азеш достаточно близко от нас?
Сефрения кивнула, но глаза ее были полны слез.
— Давайте не будем сентиментальными, — резко проговорил Спархок. — У нас нет на это времени. Я горжусь тем, что знал всех вас. А теперь уходите! — Спархок старался быть резким и суровым; он должен был заставить их уйти до того, как они придут в себя и дадут волю своему глупому великодушию. — Убирайтесь! — заорал он. — И будьте осторожны, пока не минуете этих мертвых уродов!
Они, понурившись, зашагали прочь. Военные всегда исполняют приказы — особенно если на них прикрикнуть. Они уходили — и это сейчас было самым важным. Хотя это могло оказаться и совершенно бесполезным. Ведь если слова Сефрении окажутся правдой, то им понадобился бы по меньшей мере целый день, чтобы выбраться из той местности, которая будет погребена под руинами, когда Спархок разрушит Беллиом. Но все же была слабая надежда, что его друзьям повезет.
Спархок не хотел смотреть, как они уходят. Лучше будет так, как теперь. Предстоит сделать многое; многое, что гораздо важнее, чем стоять подобно покинутому ребенку, который провинился и которого оставили в наказание, в то время как все его семейство отправилось на ярмарку. Он оглянулся по сторонам. Следовало быть осторожным, чтобы никто из живых врагов, а не этих мертвых истуканов, не смог заметить и помешать ему. Если Сефрения права и это единственный вход во дворец, то лучше будет отойти от портала чуть подальше, в темноту, и никто, выходящий из дворца не сможет его сразу заметить. Тогда Спархоку надо будет только следить за возможным появлением патрулей. Куда сдвинуться? Налево? Направо? Рыцарь пожал плечами. Какая разница? Может, было бы лучше проскользнуть вдоль стен дворца и остановиться против стен самого Храма? Тогда Спархок окажется ближе к Азешу, и Старший Бог окажется в самой середине разрушительной силы Беллиома. Спархок еще раз оглянулся и увидел своих друзей. Они остановились, едва миновав шеренгу кадавров. Лица их были решительны и бесстрастны.
— Что вы делаете?! — крикнул им Спархок. — Я приказал вам — убираться отсюда!
— Мы решили дождаться тебя, — откликнулся Келтэн.
Спархок угрожающе шагнул в их сторону.
— Не дури, Спархок, — крикнул ему Кьюрик. — Мы не может позволить тебе так рисковать. Ты можешь оступиться — и совершенно случайно оказаться жертвой этих мертвецов. И уж тогда Азеш завладеет Беллиом. Неужели мы прошли весь этот долгий и трудный путь ради этого?
27
Спархок выругался. Почему они просто не могут исполнить, что им приказано? Рыцарь огляделся. Он должен был бы догадаться, что они не подчиняться его приказу. Правда, сейчас это не имело значения, и что толку теперь ругать их за это.
Он стащил с себя латную рукавицу, чтобы отцепить с пояса флягу с водой, и в свете факела его кольцо блеснуло кроваво-красной искрой. Он вытащил из фляги затычку и глотнул свежей воды. И опять ему на глаза попалось его сверкающее кольцо. Он засунул обратно флягу и задумчиво посмотрел на него.
— Сефрения, — произнес он отсутствующим голосом. — Мне необходимо с тобой поговорить.
И уже через несколько мгновений Сефрения стояла рядом с ним.
— Скажи, ведь Ищейка был Азешем?
— Ты слишком все упрощаешь, Спархок.
— Но ты понимаешь, что я имею в виду? Когда мы были на могиле короля Сарека в Пелосии, Азеш общался с тобой посредством Ищейки, но стоило мне только обратить против него копье Алдреаса, как его точно ветром сдуло.
— Да, Спархок, я все помню.
— При помощи копья я изгнал тварь, что возникла из могильного холма в Лэморканде, им же я убил Гверига.
— Да, все верно.
— Но на самом деле копье здесь ни при чем. Копье всего лишь оружие, а все дело в кольцах.
— Не понимаю, к чему ты клонишь, Спархок.
— Да ни к чему особенному. — Он стащил с себя другую латную рукавицу, и посмотрел на оба кольца. — Кажется, они сами по себе обладают силой. Может, конечно, я слишком поглощен мыслью, что они ключи к Беллиому. Беллиом настолько могуществен, что я как-то упустил из виду, что эти кольца тоже способны на многое, а копье Алдреаса совсем ни при чем. Конечно, это неплохое оружие, но…
— Спархок, нельзя ли ближе к делу? Твоя эленийская логика утомляет.
— Так мне легче думается. Я могу уничтожить этот образ с помощью Беллиома, но это высвободит силу Троллей-Богов, и уж тогда в любой момент можно ожидать их предательского удара в спину. Но Тролли-Боги не имеют никакого отношения к кольцам. Я могу прибегнуть к помощи колец, не боясь, что пробужу Гхномба и его приятелей. Что произойдет, если я возьму меч в руки и прикоснусь им к тому призраку, что преградил нам дорогу во дворец?
Сефрения с удивлением посмотрела на него.
— Пока речь идет не об Азеше, мы имеем дело с Оттом. Возможно, я не самый великий волшебник в мире, но у меня есть кольца… Возможно, что они смогут оказаться и посильнее Отта?
— Не знаю, Спархок, — покачала головой Сефрения.
— Но, тем не менее, попробовать стоит. — Он обернулся и посмотрел на своих друзей. — Ну хорошо, — крикнул он им. — Возвращайтесь, я кое-что придумал.
Они осторожно проскользнули мимо закованных в латы мертвецов и окружили Спархока и его наставницу. Спархок снял с пояса стальной мешочек, в котором хранил Беллиом.
— Если меня постигнет неудача, киньте Беллиом на плиты и размозжите его топором или мечом. — Затем он протянул мешочек с Беллиомом Кьюрику, отдал свой щит Келтэну и вытащил меч. Он сжал его обеими руками за рукоять и шагнул к чернеющему дверному проему, в центре которого угрожающе нависал страшный призрак. Спархок поднял меч. — Пожелайте мне удачи, — бросил он напоследок друзьям.
Он вытянул руки, целясь мечом в пугающий образ, полыхавший в зеленом пламени. Он напряг каждый свой мускул и осторожно ступил вперед, так, чтобы его меч коснулся грозного призрака.
И прикосновение меча взорвало огненный фантом, и целый каскад разноцветных искр обрушился на Спархока, и на целые мили вокруг разбились окна в домах. В одно мгновение Спархок и его спутники оказались отброшенными на землю, а закованные в латы кадавры подобно свежескошенной пшенице повалились на каменные плиты перед дворцом. Спархок тряхнул головой, стараясь избавиться от звона в ушах, и, с трудом поднимаясь на ноги, вгляделся в дверной проем портала. Одна из массивных дверей треснула по середине, а другая непрочно держалась на одной единственной петле. Изображение исчезло, и на его месте в воздухе болтались лишь клочья тонкого призрачного дыма. Из глубины дворца доносились отчаянные и продолжительные крики агонии.
— Все в порядке? — крикнул Спархок, обернувшись к своим друзьям.
Те с трудом пытались подняться, взгляды были блуждающими.
— Шумно было, однако, — только и смог проговорить Улэф.
— Кто это, интересно, так вопит в замке? — спросил Келтэн.
— Думаю, Отт, — ответил Спархок. — Если разрушить чьи-либо чары, то они хотя бы частично могут обернуться против их же создателя. — Спархок принял обратно свои латные рукавицы и стальной мешочек с Беллиомом.
— Телэн! — неожиданно вскрикнул Кьюрик. — Нет!
Но мальчик уже проскользнул через теперь свободный проход внутрь дворца.
— Кажется здесь нам ничто и никто пока не угрожает, — проговорил он, вновь оказавшись снаружи. — Уж если я не растворился в этом дыму, думаю, эта участь постигнет и вас.
Кьюрик с угрожающим видом двинулся в сторону Телэна, но потом, казалось, передумал и остановился, бормоча ругательства.
— Давайте пройдем во дворец, — сказала Сефрения. Уверена, что все патрули в городе слышали этот взрыв. Конечно, мы можем уповать на то, что они примут это за раскат грома, но, боюсь, некоторые из них все же прибудут сюда проверить, что произошло.
Спархок приладил стальной мешочек с Беллиомом обратно к себе на пояс.
— А куда идти, когда мы окажемся во дворце? — спросил он.
— Сразу за дверьми надо свернуть налево. Проходы на этой стороне ведут на кухни и кладовым.
— Ну что ж, хорошо. Тогда пойдемте.
Тот странный чужеродный запах, что почувствовал Спархок, когда они только вошли в город, теперь, в этих темных коридорах дворца, усилился. Рыцари и их спутники осторожно продвигались вперед, прислушиваясь к эху раздававшихся криков. Во дворце царил беспорядок. Спархок с друзьями, опасаясь засад и возможных столкновений с солдатами Отта, старались избегать открытых мест, следуя вдоль темных стен коридоров и по возможности отступая в темные комнаты, расположенные с их боков. Правда, если им даже и не удалось бы избежать столкновения с вражескими солдатами, то рыцари Храма все равно были более искусными воинами в ведении рукопашного боя по сравнению с земохцами, да и шум от стычки потонул бы в криках, эхом разносившимся по коридорам. И они шли вперед с оружием наготове.
Примерно через час они оказались в огромной кухне, служащей для приготовления разнообразной сладкой снеди. Сейчас она была освещена лишь слабым светом, исходящим от небольшого огня в очаге. Они остановились и забаррикадировали двери.
— У меня голова просто идет кругом, — признался Келтэн, украдкой стащив со стола пирожок. — Куда нам идти дальше?
— Полагаю — через эту дверь, — ответила Сефрения. — Все кухни выходят в коридор, ведущий в Тронный Зал.
— Что, Отт устраивает свои трапезы прямо в Тронном Зале? — с удивлением спросил Бевьер.
— Он почти совсем не двигается, — ответила она. — По крайней мере, передвигаться на своих ногах он уже точно не может.
— А что превратило его в калеку?
— Неумеренный аппетит. Отт почти постоянно ест и всегда мало двигается. Его слабые ноги просто отказываются ему служить.
— А сколько дверей в Тронном Зале? — спросил ее Улэф.
Сефрения немного помолчала, пытаясь вспомнить.
— Кажется, четыре. Одна дверь ведет сюда, в эту кухню, другая — дальше во дворец, еще одна — в личные апартаменты самого Отта.
— А последняя?
— У последнего входа нет двери, а ведет он прямо в лабиринт.
— Тогда первое, что мы должны будем сделать — это забаррикадировать все эти двери, чтобы никто не помешал нам насладиться беседой с Оттом, — ухмыльнулся генидианец.
— …и со всеми остальными, кто может оказаться вместе с ним, — добавил Келтэн. — Интересно, Мартэл уже там? — Он стянул еще один пирожок.
— Существует только один способ проверить это: пойти и… — начал Тиниен.
— Подожди, — перебил его Спархок. — А что это за лабиринт, о котором ты упомянула, Сефрения?
— Это путь в Храм. Было время, когда люди сходили с ума по лабиринтам и возводили их в великом множестве. Он очень запутанный и весьма опасный.
— И что это единственный путь в Храм?
— Да, — кивнула Сефрения.
— Верующие прихожане тоже проходят в Храм через Тронный Зал?
— Простые верующие не допускаются в Храм, только жрецы и те, кого приносят в жертву.
— В таком случае, очевидно, мы должны ворваться в Тронный Зал, забаррикадировать все двери, сразиться со стражей, которая там наверняка есть, и захватить в плен Отта. Если мы приставим нож к его горлу, вряд ли кто из его солдат решит помешать нам.
— Но Отт — Маг. Не забывай об этом, Спархок, — напомнил ему Тиниен. — Не думаю, что захватить в плен Отта так уж легко, как ты это себе представляешь.
— Пожалуй, сейчас он не особо опасен, — возразила Сефрения. — Он совсем недавно сотворил заклинания, чтобы остановить нас, которые обернулись для него неудачей. Ему потребуется время, чтобы оправиться от этого.
— Ну что? Вы готовы? — напряженно спросил Спархок.
Они только кивнули в ответ, и Спархок повел их вперед по коридору.
Коридор, ведущий из кухни к Тронному залу Отта, был узким и длинным. В самом дальнем его конце пробивался багрово-красный свет от горящего факела. Как только они оказались совсем близко от него, Телэн бесшумно скользнул вперед по каменному полу и уже скоро возвратился.
— Они все там, — прошептал он с волнением в голосе. — Энниас, Мартэл и все остальные. Кажется, они сами совсем недавно сюда прибыли. Они все еще в дорожных плащах.
— Сколько охранников в комнате? — спросил его Кьюрик.
— Не слишком много. Человек двадцать.
— Остальные, очевидно, рыщут по залам и коридорам, выслеживая нас.
— Ты можешь описать комнату? — спросил Тиниен. — Особенно то места, где стоят охранники?
— Могу, — кивнул Телэн. — Этот коридор выходит в зал недалеко от трона. Отта вы без труда сможете отличить от всех прочих. Он страшно смахивает на садового слизняка. Мартэл и остальные собрались вокруг него. Каждую дверь охраняют по два стража, кроме одного прохода, что находится сразу за троном. Его никто не охраняет. Остальные же стражники стоят вдоль стен. Все они в кольчугах и при мечах, а еще каждый из них вооружен длинным копьем. А еще вокруг трона сидят на корточках с дюжину здоровенных молодцов. Они совсем голые, только в набедренных повязках и без оружия.
— Носильщики Отта, — пояснила Сефрения.
— Кстати, Сефрения, ты права, — сказал ей Телэн, — в зале четыре двери. Одна из них — прямо впереди нас, другая на противоположной стороне, а арочный проход и самая огромная из дверей — как войдешь, справа в дальней стене, за троном.
— Та огромная дверь ведет дальше во дворец, — сказала Сефрения.
— Тогда для нас она самая важная, — решил Спархок. — В этих кухнях никого нет, за исключением разве что нескольких поваров, да и в опочивальне Отта некого особо опасаться, а вот за этой дверью могут скрываться его воины. Далеко ли от нашей двери до той?
— Думаю, футов двести, — сказал мальчик.
— Кто не прочь до нее пробежаться? — спросил Спархок, посмотрев на своих друзей.
— Ну что, Тиниен, — проговорил Улэф. — Как быстро ты можешь пробежать двести футов?
— Так же быстро, как и ты, дружище.
— Тогда мы с Тиниеном позаботимся об этой двери, Спархок, — заверил Улэф.
— Кстати, Спархок, не забудь о своем обещании, что Адус — мой, — напомнил Келтэн своему другу.
— Постараюсь поберечь его для тебя.
И они двинулись вперед прямо на свет. У самых дверей они чуть помедлили, а потом все разом ринулись в Тронный Зал. Улэф и Тиниен коротким путем бросились в направлении к двери, ведущей во дворец. От такого неожиданного вторжения рыцарей Храма весь Тронный Зал наполнился тревожными воплями и криками. Солдаты Отта отдавали друг другу противоречивые приказы, пока одному из офицеров не удалось переорать их своим низким хриплым голосом.
— Защитим императора! — выкрикнул он.
Одетые в кольчуги солдаты, стоявшие вдоль стен, покинули своих товарищей, карауливших у дверей, и бросились к трону, чтобы образовать вокруг него защитное кольцо. Келтэн и Бевьер без труда расправились с обоими охранниками, защищавшими вход в коридор, ведущий обратно к кухням, а Улэф и Тиниен в то время добрались до двери, открывающей доступ в остальной дворец и которую два стража отчаянно пытались открыть, чтобы позвать на помощь. Но, не успев это сделать, они пали на каменный пол, сраженные первыми же ударами оружия рыцарей, после чего Улэф привалился своей массивной спиной к огромной двери, пока Тиниен обшаривал сзади ближайшие портьеры в поисках засова, чтобы запереть дверь.
Берит легко перемахнул через едва шевелящихся на полу охранников и бросился с поднятым топором по направлению к двери на противоположной стороне зала. И хотя ему мешали доспехи, он, быстрый и ловкий как серна, промчался через зал и обрушился на стражей, охранявших проход в опочивальню Отта. Берит отстранил их копья и двумя ударами топора разделался с ними.
Спархок услышал за собой тяжелый металлический лязг засова, который Келтэн пытался приладить на место.
Кто-то уже с силой колотил в дверь, которую подпирал Улэф, но, наконец, Тиниену все же удалось разыскать железный засов и закрыть на него дверь. Свою дверь Берит запер тоже.
— Весьма искусно, — одобрил Кьюрик. — Но мы все же не добрались до Отта.
Спархок посмотрел на кольцо копий солдат, окруживших трон, а затем перевел взгляд на самого Отта. Как и говорил Телэн, человек этот, державший в страхе весь запад последние пять веков, действительно очень походил на простого слизняка. Он был мертвенно бледен и совсем лысый. Обрюзгшее его лицо все лоснилось от пота, как будто оно было покрыто слизью. Брюхо же его было так огромно и так далеко выпячивалось вперед, что, казалось, руки его остановились в росте. Он был чудовищно грязен, но не забыл нацепить на свои жирные пальцы драгоценные кольца. Он полулежал на своем троне в такой позе, как будто что-то внезапно отбросило его назад; глаза его были тусклы, а тело и конечности конвульсивно подергивались. Очевидно, он все еще не оправился от потрясения, перенесенного им, когда с такой легкостью были разрушены его чары.
Спархок глубоко вздохнул и огляделся. Сам Тронный Зал был украшен с королевской роскошью. Стены были отделаны чеканным золотом, а колонны покрыты перламутром. На дверях висели портьеры из кроваво-красного бархата, а гладкий пол из черного оникса сверкал и переливался в отблесках пламени множества факелов, развешенных по стенам. Любопытным было то, что по бокам трона Отта стояли две огромные железные жаровни.
И тогда, наконец, Спархок перевел свой взгляд на Мартэла.
— А-а, Спархок, — вежливо, растягивая слова проговорил его бывший брат по Ордену. — Как мило, что ты заглянул к нам. Мы ждали тебя.
Мартэл старался говорить как можно спокойнее и естественнее, но от Спархока все же не укрылось, что тот не ожидал такого быстрого их прибытия и столь стремительных действий. Он стоял с Энниасом, Ариссой и Личеасом за пределами защитного кольца, в то время как Адус занимался тем, что пинками и проклятиями приводил в чувства оторопевших копьеносцев.
— Да-а, а ведь когда-то мы действительно были с тобой дружны, — усмехнулся Спархок. — Ну, как поживаешь, приятель? Что-то ты одет по-походному, наверное, только что вернулся из трудного путешествия?
— Да, ты прав, но все это не стоит твоего беспокойства, — отмахнулся Мартэл и, взглянув на Сефрению, склонил голову. — Матушка, — приветствовал он ее. В его голосе послышалась печаль.
Сефрения вздохнула, но ничего не сказала.
— Вижу, мы здесь все в сборе, — продолжил Спархок. — Приятно видеть сразу столько знакомых лиц, к тому же когда есть о чем вспомнить. — Он посмотрел на Энниаса, чье подчиненное положение по отношению к Мартэлу было уже не для кого секретом. — Вам стоило бы остаться в Чиреллосе, ваша светлость, — сказал он. — Вы пропустили волнующее зрелище выборов. И представьте себе, Курия возвела на трон Архипрелата Долманта.
Спархок не отрываясь смотрел на Энниаса; перекошенное болью и страданием лицо Первосвященника исказилось.
— Долмант?! — переспросил он со сдавленным голосом.
Позднее Спархок понял, что те его слова, сказанные Первосвященнику, были его самой страшной местью Энниасу. Хотя для рыцаря оставались непонятным, как такое простое его сообщение может вызвать столь ужасные мучения, он понял, что в этот самый момент жизнь Первосвященника Симмура была разрушена и превратилась в прах.
— Потрясает, не правда ли? — безжалостно продолжил Спархок. — Да не расстраивайтесь вы так сильно, право, никто не ожидал, что на этот трон взойдет Долмант. Многие даже сочли это за Провидение Господне. Моя жена, королева Элении — вы ведь ее помните? Светловолосая девушка, весьма привлекательная, та самая, которую вы отравили — произнесла свою речь перед патриархами, как раз перед началом голосования. Именно она предложила его кандидатуру. Ее речь была столь возвышена и красива, что все решили, что сам Господь Бог говорит ее устами — особенно если учесть то, что Долмант был избран единогласно.
— Это невозможно! — выдохнул Энниас. — Ты лжешь, Спархок!
— Ты сможешь сам удостовериться в этом, Энниас. Когда я доставлю тебя обратно в Чиреллос, у тебя будет уйма времени, чтобы прочитать все записи, сделанные во время заседаний Курии. Думаю по твоему прибытию разразится целый диспут по поводу того, кто будет судить тебя и приводить приговор в исполнение. Боюсь, это затянется надолго. Каким-то образом ты ухитрился обидеть каждого, кто обитает по ту сторону западной границы Земоха, и у каждого есть своя причина прикончить тебя.
— Кажется ты впал в детство, Спархок, — усмехнулся Мартэл.
— Возможно, но мы все иногда этим страдаем. Какая, однако, досада, что закат этим вечером был вовсе не вдохновленным, а совсем банальным, Мартэл, ведь это твой последний закат.
— Возможно он действительно окажется последним, но неизвестно для кого из нас.
— Сефрения! — неожиданно прозвучал даже скорее не голос, а бурлящий клекот.
— Да, Отт? — спокойно ответила стирикская волшебница.
— Можешь распрощаться со своей безмозглой маленькой богиней, — злобно проклокотал на древне-эленийском похожий на слизняка толстяк, восседавший на троне. Его маленькие свинячьи глазки уже приняли осмысленное выражение, но руки до сих пор дрожали. — Пришел конец твоему царствованию с Младшими Богами. Азеш поджидает тебя.
— Сомневаюсь я в твоих словах, Отт. Я привела к тебе человека, о котором знала еще до его рождения. Он стоит здесь, в твоем Тронном Зале, и с собой он принес Беллиом. Сам Азеш боится его, и ты, Отт, думаю, тоже довольно благоразумен, чтобы его бояться.
Отт еще ниже опустился на троне, и его голова, подобно черепашьей, втянулась в складки его жирной шеи. Неожиданно его рука задвигалась с удивительной быстротой и через мгновенье пучок зеленого света сорвался с его ладони, луч был направлен на Сефрению. Спархок, однако, был наготове. Он словно небрежно держал в руках свой щит, плотно прижав при этом кроваво-красные рубины к его отполированной стальной поверхности. И как только это стало необходимо, он тут же выбросил щит, защитив им свою наставницу. Зеленый луч коснулся щита и рикошетом отразился от его блестящей стали, и тут же один из стражей неожиданно исчез в беззвучном взрыве, и лишь маленькие раскаленные добела кусочки кольчуги остались после него валяться на гладком черном полу.
Спархок выхватил меч.
— Может, мы покончим со всей этой чепухой, Мартэл? — холодно спросил он.
— Мне очень жаль, что я не могу угодить тебе, дружище, — ответил Мартэл. — Но Азеш ждет нас. Ты же знаешь, как это серьезно.
Стук в тяжелую дверь, что охраняли Тиниен и Улэф, становился все яростнее.
— И кто это там стучится, — мягко проговорил Мартэл. — Спархок, будь паинькой, посмотри, кто это. У меня разболелись зубы от такого грохота.
Спархок угрожающе шагнул вперед.
— Перенесите императора в безопасное место! — рявкнул Энниас людям в набедренных повязках, сидевшим подле трона. Те с привычной поспешностью вставили стальные жерди в углубления сиденья, все изукрашенное драгоценностями, затем подставили под жерди плечи и, подняв тяжеловесную тушу своего господина с пьедесталоподобного основания трона, тут же тяжело заспешили к арочному проходу за троном.
— Адус! — скомандовал Мартэл. — Держи их подальше от меня! — И тут же развернулся и, подгоняя перед собой Энниаса и его семейку, бросился по пятам Отта. В это время Адус ринулся вперед, ревя неразборчивые команды и раздавая пинки и тумаки направо и налево, стараясь подбодрить этим копьеносцев Отта.
Стук в закрытую дверь превратился в сплошной гул, очевидно солдаты, долбившие в нее, наскоро смастерили таран.
— Спархок! — крикнул Тиниен. — Эта дверь долго не выдержит!
— Оставь ее! — откликнулся Спархок. — Лучше помогите нам здесь! Отт и Мартэл ускользают от нас!
Солдаты, которыми командовал Адус, развернулись навстречу Спархоку, Кьюрику и Бевьеру, но не бросились им навстречу, желая завязать бой, а сгруппировались неподалеку от арочного прохода, защищая его. Хотя Адус был во многом круглым дураком и идиотом, он был одаренным воином, особенно когда это позволяла ситуация и воинственный дух пробуждался в нем. С помощью ударов, пинков и затрещин он руководил стражниками, строя их по двое и по трое, так чтобы им было сподручнее отразить нападавших противников. На этот раз Адус четко понял, что от него хотел Мартэл: он должен был задержать рыцарей настолько, чтобы у Мартэла хватило времени скрыться, а уж в таком деле Адус был просто незаменим.
Как только Келтэн, Тиниен, Улэф и Берит присоединились к битве за вход в лабиринт, Адус отступил. Хотя его солдаты превосходили в численности, но они не могли сравниться по силе с облаченными в стальные доспехи рыцарями Храма. Однако он в любой момент мог отвести солдат в начало прохода в лабиринт, где их копья могли бы послужить отличной преградой.
Все это время в дверь, ведущую во дворец, не прекращали ломиться, и из-за нее доносились непрекращающиеся удары тараном.
— Нам необходимо прорваться в этот лабиринт! — прокричал Тиниен. — Как только они проломят эту дверь, мы окажемся окружены!
И тут в атаку ринулся Бевьер. Молодой рыцарь Ордена Сириник был отважен и храбр и порой даже забывал о собственной безопасности. Он ринулся на солдат Отта, угрожающе размахивая своим ужасным, с крюком на конце, Локамбером. Но в этот раз он нацелился не на солдат, а на их копья. Срубая топором их наконечники, Бевьер превращал боевые копья в обычные жерди. Уже через несколько мгновений он разоружил всех земохцев Адуса, однако и сам успел получить глубокую рану в бок, чуть выше бедра. Он повалился на спину, истекающий кровью, хлещущей из дыры в его доспехах.
— Присмотри за ним! — крикнул Бериту Спархок, а сам устремился вперед на земохцев. Солдаты Отта, лишенные копий, были теперь вынуждены взять в руки свои мечи, и уж тут явное преимущество оказалось на стороне рыцарей Храма. Мечи со свистом разрубали тела незадачливых вояк, и вскоре путь в лабиринт был почти расчищен.
Адус быстро оценил положение и вовремя отступил назад, в лабиринт.
— Адус! — рявкнул Келтэн, убрав очередного земохца со своего пути.
— Келтэн! — прорычал Адус, шагнув вперед. Его свинячьи глаза налились кровью, он мерзко выругался и со звериной жестокостью распотрошил одного из вверенных ему солдат, чтобы дать выход своему гневу, и затем исчез в черном провале прохода.
В этот момент Спархок быстро вернулся к раненому Бевьеру.
— Как он? — спросил он у Сефрении, стоявшей на коленях подле раненого рыцаря.
— Рана серьезная, Спархок, — ответила она.
— Ты можешь остановить кровотечение?
— Полностью — нет.
Бевьер лежал, бледный и весь покрытый потом, с расстегнутым нагрудником его доспехов, похожий на раскрытую раковину моллюска.
— Ступай вперед, Спархок, — проговорил Бевьер. — Я буду защищать этот проход, пока хватит моих сил.
— Не дури, — оборвал его Спархок. — Забинтуй его рану, как можно лучше, Сефрения, а потом снова застегни нагрудник. Берит, помоги ему. Понеси на руках, если понадобится.
Позади них в тронном зале послышался звук расщепляющегося дерева.
— Двери сдают, Спархок, — доложил ему Келтэн.
Спархок вгляделся в слабоосвещенный коридор, ведущий в лабиринт. Факелы были развешены по стенам на железных кольцах и довольно далеко друг от друга. Неожиданно к нему вернулась надежда.
— Улэф, — сказал он. — Вы с Тиниеном прикроете нас с тыла. Крикните нам, если что.
— Я вас только задержу, Спархок, — слабым голосом произнес Бевьер.
— Ничего подобного, — откликнулся Спархок. — Мы не собираемся со всех ног бежать по этому лабиринту. Никто не знает, что поджидает нас под его мрачными сводами; так не будем же рисковать. Ну а теперь, пора нам отправляться.
И они двинулись вперед по длинному коридору с арочными сводами, ведущими прямо в лабиринт. По дороге они миновали уже два или три боковых прохода, отходивших от него.
— Не проверить ли их, Келтэн?
— Думаю, не стоит, — ответил Кьюрик. — Некоторые из солдат Адуса были ранены и скрылись в этом коридоре, смотрите на полу следы крови. Скорее всего, Адус следует этим же путем.
— Но это не значит, что с ними Мартэл, — сказал Келтэн. — Может он приказал запутать следы и завлечь нас в какую-нибудь западню?
— Возможно, — согласился Спархок. — Но ведь этот коридор освещен, а другие — нет.
— Тогда что же это за лабиринт, если путь через него отмечен факелами, — заметил Кьюрик.
— Ну, не знаю, — пожал плечами Спархок. — Но поскольку цепь факелов и кровавые пятна ведут в одном и том же направлении, то можно рискнуть…
В своем дальнем конце гулкий коридор, по которому они шли, резко сворачивал влево. Сводчатые стены и потолки, прогибавшиеся вверх, казалось, давили своей тяжестью, и Спархок почувствовал, что идет, невольно пригибая голову.
— Они прорвались через дверь в Тронный Зал, — крикнул Улэф. — Свет факелов колеблется в самом начале прохода.
— Ну что ж, — вздохнул Спархок. — Тем более у нас нет времени исследовать эти боковые проходы. Быстрее идем дальше.
Освещенный коридор начал петлять и изгибаться, но пятна крови на полу по-прежнему указывали, что они следуют по пятам Адуса.
Коридор свернул вправо.
— Как ты? Держишься? — спросил Спархок Бевьера, который шел, тяжело опираясь на плечо Берита.
— Прекрасно, Спархок. Вот как только дыхание восстановится, я смогу уже передвигаться без помощи.
Коридор снова повернул направо, а еще через несколько ярдов налево.
— Такое впечатление, что мы возвращаемся назад тем же путем, что шли сюда, Спархок? — сказал Кьюрик.
— Ну что ж, разве у нас есть выбор?
— Нет. Я, во всяком случае, ничего другого не могу придумать.
— Улэф, — крикнул Спархок. — За нами есть хвост?
— Нет, не вижу никого.
— Может, им тоже неизвестен путь через лабиринт? — предположил Келтэн. — Не думаю, что кто-нибудь ради развлечения наведывается к Азешу.
Неожиданно из бокового коридора выскочили пять вооруженных копьями земохских солдат и набросились на Спархока, Келтэна и Кьюрика. Их копья давали им определенное преимущество, но в бою с рыцарями Храма его оказалось недостаточно. И после того, как трое из них в корчах и истекая кровью повалились на каменные плиты лабиринта, двое оставшихся исчезли в том направлении, откуда появились.
Кьюрик схватил со стены один из факелов и повел Спархока и Келтэн, за солдатами в темный петляющий коридор. И уже скоро они увидели тех, кого преследовали. Однако эти двое солдат не торопились удрать от своих преследователей, они со страхом вымеряя каждый шаг пробирались вдоль коридора, стараясь как можно плотнее прижиматься к стенам.
— Ну теперь-то мы расправимся с ними! — возликовал Келтэн, собираясь броситься вперед.
— Келтэн! — резко крикнул Кьюрик. — Остановись!
— Что случилось?
— Уж как-то подозрительно они выглядят. Зачем так прижиматься к стенам?
Келтэн уставился на двух испуганных солдат, так уцепившихся за стены, словно видели в них свою последнюю надежду.
— А вот мы сейчас посмотрим, — прищурившись, проговорил Келтэн.
С помощью меча он отковырнул от каменного пола небольшую плиту и взял ее в руки, швырнул в одного из солдат, но немного промахнулся.
— Дай-ка я попробую, — сказал ему Кьюрик. — Доспехи сковывают твои движения, ты вряд ли сможешь попасть в них. — И он также отковырнул каменную плиту от пола. Удар его был точен. Булыжник с грохотом отскочил от шлема воина. Солдат вскрикнул, пошатнулся, отчаянно пытаясь ухватиться за выступ каменной стены. Но все попытки его оказались тщетны и он ступил на середину коридора.
Каменный пол мгновенно разверзся под ним и он с пронзительным криком исчез из вида. Другой солдат, видимо пытаясь разглядеть, что произошло с его товарищем, тоже оступился и рухнул с узкого выступа в яму, что раскрылась посреди коридора.
— Умница, — похвалил незадачливого вояку Кьюрик. Он, осторожно, ступая подошел к самому краю провала и поднял факел. — Дно ямы усеяно острыми копьями, — заключил он, с ужасом поглядывая на два тела, пронзенных остриями. — Пошли обратно, надо всем рассказать об этом. Думаю, нам надо внимательно смотреть себе под ноги.
Они вернулись в освещенный факелами коридор, и Кьюрик коротко описал им ловушку, в которую угодили земохцы. Затем он задумчиво посмотрел на солдат, что получили свою смерть от мечей рыцарей Храма и поднял с пола принадлежащее им копье.
— Это не люди Адуса, — сказал Кьюрик.
— Почему ты так решил? — спросил Келтэн.
— Сэр Бевьер обломал копья у тех солдат, что были с Адусом. Значит, в лабиринте прячутся еще и другие солдаты — возможно, небольшими группками. И я думаю, они могут быть здесь затем, чтобы заманить нас в ловушки, которыми, вероятно, испещрены многие боковые проходы и коридоры.
— Ну что ж, будет весьма любезно с их стороны оказать нам эту услугу, — усмехнулся Улэф.
— Не совсем понимаю твоей радости, сэр Улэф.
— В лабиринте множество ловушек и западней, но у нас есть под рукой солдаты, которые будут выискивать их для нас. Нам остается только захватить в плен несколько из них.
— Да, кажется, это именно то хорошее, что по словам людей, можно отыскать в плохом, — ухмыльнулся Тиниен.
— Можно сказать и так. Правда земохцы, которых мы отловим, полагаю, будут придерживаться иного мнения.
Те солдаты, что следуют за нами из Тронного Зала, быстро приближаются к нам?
— Не очень.
Кьюрик вернулся обратно к боковому коридору, где глубоко под каменными плитами покоились на острых кольях тела двух земохцев. Он осмотрел его стены и вернулся к своим спутникам с мрачной улыбкой, игравшей у него на лице.
— В боковых коридорах есть такие же железные кольца для факелов, как и в этом, — сказал он. — Почему бы нам не переставить за собой несколько факелов? Ведь мы следуем в том направлении, что указывают нам эти факелы, а солдаты следуют за нами. Так вот если свет факелов уведет их в боковые проходы с ловушками, это наверняка надолго задержит их.
— Да уж, надо полагать, — усмехнулся Улэф.
28
Время от времени из боковых коридоров показывались земохские солдаты, пытавшиеся атаковать их. Но лица воинов Отта выражали теперь лишь безумное отчаянье, что присуще людям, уверенным, что они обречены на смерть. Однако милостивое предложение — «сдаться или умереть» — давало им тот единственный шанс выжить, о котором они даже и не смели думать. Многие сразу же ухватились за эту возможность, но их радостное воодушевление тут же исчезало, как только они узнавали, что от них хотят.
Ловушки в виде люков были устроены совсем бесхитростно и представляли опасность лишь для неосторожных, которых ожидала незавидная участь. Дно люков было усеяно острыми кольями, и там же уютно устроились, свернувшись клубком и поджидая свою жертву, ядовитые рептилии. В тех же проходах и коридорах, где пол не был испещрен ловушками, потолок порою начинал содрогаться, и огромные его куски с грохотом падали вниз. Когда же создателю лабиринта наскучили все эти колодцы и падающие потолки, он рушил стены, оставляя после себя лишь развалины.
— Что-то здесь не так, — проговорил Кьюрик, когда еще один крик отчаянья эхом разнесся под мрачными сводами лабиринта. Это был крик одного из тех солдат, что ворвались в Тронную Залу, и теперь безнадежно метались по узким проходам и коридорам.
— А, по-моему, так все прекрасно, — отозвался Келтэн.
— Ведь все эти солдаты здешние, Келтэн, — сказал оруженосец. — Но мне кажется, что они знакомы с этим лабиринтом не больше нашего. Думаю, настало время все как следует обмозговать, пока мы не наделали ошибок.
Они собрались вместе в одном из коридоров.
— Это совершенно бессмысленно, — задумчиво проговорил Кьюрик.
— Идти в Земох? — переспросил Келтэн. — Я мог бы сказать об этом еще в Чиреллосе.
Кьюрик пропустил его слова мимо ушей.
— Мы идем по следам крови на полу, но тянуться они что-то уж слишком долго. — Кьюрик поскреб сапогом по огромному кровяному пятну. — Если бы кто-то так сильно истекал кровью, он уже давно бы умер.
Телэн нагнулся, провел по кроваво-красному пятну на полу пальцем и облизнул его.
— Это не кровь, — сплюнув, проговорил мальчик.
— А что? — спросил Келтэн.
— Не знаю, но не кровь.
— Так значит мы все это время шли по ложному следу, — мрачно сказал Улэф. — Кто-то ловко провел нас. Значит, мои друзья, мы с вами в ловушке. И что еще хуже того, мы не можем повернуть и отправиться в обратный путь, потому что в последние полчаса мы только и делали, что беспорядочно переставляли факелы.
— По-моему, в логике это называется «определение и изложение проблемы», — проговорил Бевьер со слабой улыбкой на лице. — Думаю, следующий шаг — «поиск решений».
— Конечно, я не особо-то сведущ в таких делах, — сказал Келтэн. — Но, по-моему, логика вряд ли поможет нам найти выход отсюда.
— Почему бы не прибегнуть к помощи колец? — предложил Берит. — Пусть Спархок пробьет брешь в стенах этого лабиринта.
— Проходы здесь в большинстве своем имеют цилиндрические своды, — сказал Кьюрик. — Поэтому если мы станем пробивать стены, на нас может обрушится потолок.
— Какой ужас, — вздохнул Келтэн. — Столько замечательных идей, но ни одна из них нам не подходит.
— Я так понимаю, что все ваши помыслы устремлены сейчас на то, чтобы разгадать загадку этого лабиринта? — лукаво спросил Телэн. — Вам вероятно надоело торчать под его унылыми сводами и вы хотите выбраться отсюда?
— Все именно так, — терпеливо ответил Тиниен.
— Так что же вы до сих пор остаетесь здесь? — невинно проговорил мальчик.
— Потому что мы в ловушке, — сказал Спархок, стараясь скрыть раздражение.
— Но это вовсе не так, Спархок. Разве есть такая ловушка, выбраться из которой было бы нам не плечу. Кьюрик, возможно, был прав, когда говорил об опасности, что возникнет, если мы примемся крушить стены, но почему бы вам не обратить свои взоры к потолку…
Все уставились на Телэна, а потом немного глупо рассмеялись.
— Неплохая мысль. Хотя, конечно, неизвестно, что там наверху, — заметил Улэф.
— Мы так же не знаем, что ожидает нас за ближайшим поворотом, сэр рыцарь. И никогда не узнаем, пока не пойдем туда и не посмотрим.
— Может там, над потолком, нам откроется небо? — предположил Кьюрик.
— Да разве это хуже, чем торчать без толку здесь, под землей, отец? Даже если мы окажемся снаружи Храма, а не в нем самом, Спархок с помощью своих колец сможет пробить его стену. Отт, наверное, получает большое удовольствие, развлекаясь в своем лабиринте, но я уже сыт по горло. Одно из правил, которым обучал меня Платим, гласит: если тебе не нравится игра — не играй в нее.
Спархок вопрошающе посмотрел на Сефрению. Она печально улыбнулась ему.
— Я тоже не подумала о такой возможности, — призналась стирикская волшебница.
— Но мы можем ею воспользоваться?
— Пока я не вижу к этому никаких препятствий. Единственное что только — нам придется отойти подальше, чтобы нас не засыпали обломки. А теперь давайте все же осмотрим потолок.
Они подняли факелы, чтобы получше осветить цилиндрические своды подземелья.
— С этой постройкой у нас могут возникнуть затруднения? — спросил Кьюрика Спархок.
— Не думаю. Правда мусора и обломков будет, пожалуй, многовато.
— Ну, это даже хорошо, Кьюрик, — весело заявил Телэн. — По этим обломкам мы сможем выбраться наверх.
— А что произойдет, если нескольких из этих кирпичей просто не станет? — спросила Сефрения.
Кьюрик подошел к одной из изогнутых стен и поковырял своим ножом в трещине между двумя кирпичами.
— Они используют известковый раствор, — сказал он. — Хотя он успел прогнить. Думаю, если вытащить с полдюжины кирпичей, обрушится большая часть потолка.
— Но ведь коридор не обрушиться?
— Нет, — покачал головой Кьюрик.
— Ты что, правда можешь вытащить несколько кирпичей из кладки? — с любопытством спросил Сефрению Тиниен.
— Нет, дорогой, — улыбнулась волшебница. — Но я могу обратить их в песок — что, в общем-то, для нас одно и то же. — Она еще некоторое время вглядывалась в каменные своды. — Улэф, — наконец произнесла она. — Ты самый высокий, подними меня. Мне надо дотронуться до этих кирпичей.
Улэф покраснел, и все поняли почему.
— Не будь ты таким простофилей, Улэф, — сердито сказала Сефрения. — Подними меня.
Улэф грозно поглядел вокруг.
— Полагаю, вы не будете судачить об этом? — сказал он друзьям. Затем он нагнулся и с легкостью поднял Сефрению.
Сефрения дотянулась руками до каменного свода и поочередно дотронулась до нескольких кирпичей, понемногу задерживаясь на каждом из них. Ее прикосновения казались не более чем нежным поглаживанием.
— Ну вот и все, — наконец проговорила она. — Теперь можешь опустить меня, сэр рыцарь.
Улэф опустил ее на пол, и все они отступили в глубину коридора.
— Будьте готовы спасаться бегством, — предупредила она. — Не могу поручиться за то, что нас ожидает. — Сефрения быстро заговорила по-стирикски, а ее руки плавно плели в воздухе сложный узор заклинания. Затем она протянула руки к потолку, ладонями вверх, и выпустила заклинание.
И тут же мелкий песок заструился с потока, легко проскальзывая между кирпичами. Сначала это была лишь тонкая струйка, но поток все увеличивался.
— Похоже, будто с потолка вода струится, — заметил Келтэн.
От стен раздался треск и послышался неприятный скрежещущий звук, когда начал разрушаться известковый слой, скрепляющий камни.
— Нам лучше отойти немного подальше, — посоветовала Сефрения, опасливо посматривая на камень вокруг них. — Заклинание действуют, так что незачем нам стоять здесь и наблюдать за всем этим. — Сефрения была странной и сложной, порой она казалась робкой и нерешительной в самых простых ситуациях и спокойной и безучастной во вселяющих ужас вещах. Они отошли дальше по коридору, и в то самое время потолок в том месте, откуда сыпался песок, казалось, издал глухой стон, и с треском и скрежетом от него начали откалываться небольшие кусочки и с легким шорохом падать вниз вперемежку с песком.
И вскоре произошло то, чего они ожидали. Огромная каменная глыба с оглушительным грохотом оторвалась и рухнула вниз со сводчатого потолка, поднимая за собой облака многовековой пыли, расползавшейся по коридору и вызывавшей кашель. Когда же, наконец, пыль улеглась, они увидели огромное с неровными краями отверстие, зиявшее в потолке.
— Ну а теперь давайте пойдем и посмотрим, — заявил Телэн. — Меня так и разбирает любопытство, что там наверху.
— Может, стоит подождать немного? — с опаской спросила Сефрения. — Хотелось бы убедиться, что все закончилось.
Они с трудом вскарабкались по груде обломков, помогая друг другу сзади. Пространство, открывшееся им над потолком, казалось огромным и мрачным, похоже, сама пустота накрыла их своим черным призрачным куполом, там было пыльно и пахло затхлостью. Свет от факелов, которые они прихватили с собой из лабиринта, оказался здесь наверху слишком слабым и даже выхватывал из темноты стен — если они и вправду были в этом тусклом бесцветном месте. Пол вокруг них напоминал поле, вдоль и поперек изрытое трудолюбивыми кротами, и пред из взорами открылось множество хитроумных приспособлений для лабиринта, что были скрыты от них там, внизу.
— Скользящие стены, — указывая, сказал Кьюрик. — Они в любое время могут изменить лабиринт, закрывая одни проходы и открывая другие. Вот почему эти земохские солдаты не знали, куда идти.
— Кажется там впереди, немного левее, пробивается свет, — сказал Улэф. — Такое впечатление, что он исходит откуда-то снизу.
— Может, там вход в Храм? — предположил Келтэн.
— Или снова Тронный зал? Давайте пойдем и посмотрим.
Сначала путь их был нелегким, они шли ругаясь и порой спотыкаясь о многочисленные «кротовины», мешавшиеся под ногами, но вскоре пол стал гладким и они быстро добрались до того места, откуда исходил мерцающий свет. Это был небольшой пролет из каменных ступеней ведущий вниз в освещенную факелами комнату — комнату с четырьмя стенами и без дверей.
— Смех, да и только, — фыркнул Келтэн.
— Не скажи, — не согласился Кьюрик, высоко поднимая факел. — Посмотрите, эта передняя стена отодвигается по тем двум направляющим, что расположены под нею. — И он указал на пару металлических полозьев, которые уходили под стену и видимо продолжались по ее другую сторону. — Но что-то я не вижу никакого скрытого механизма в этой комнате, хотя должно быть что-то, что заставляет эту дверь двигаться. Спархок, давай спустимся вниз и все внимательно осмотрим.
И они спустились по каменным ступеням вниз.
— А что мы, собственно, ищем? — спросил Спархок своего друга.
— Откуда мне знать? Что-нибудь, что выглядит необычно…
— Хорошо объяснил, нечего сказать.
— Ну, можно попробовать надавить на каждый кирпич в этих стенах. Если почувствуешь, что какой-нибудь поддается, то возможно в нем и скрыт секретный механизм этой двери.
И они двинулись вдоль стен, проверяя каждый ее кирпич. Но неожиданно быстро Кьюрик бросил это дело и выругался.
— Ну и идиот же я, — выдохнул он. — Оставь эти кирпичи, Спархок. Я знаю, где ключи к двери.
— И где же?
— Взгляни, факелы в этой комнате развешены на боковых стенах и на задней, так?
— Да. Ну и что?
— А на той передней, что у подножия ступеней, факелов нет.
— И что дальше?
— А то, что хотя факелов нет, но железные кольца для них есть. — Кьюрик подошел к стене и потянул за одно из покрытых ржавчиной железных колец. — Берись за другое кольцо, Спархок. Давай отодвинем эту дверь и посмотрим, что там за ней.
— Порой ты бываешь до того умен, Кьюрик, что я просто не знаю куда деваться, — печально проговорил Спархок и усмехнулся. — И все же будет лучше, если остальные тоже спустятся сюда. А то вдруг за дверью нас поджидает целая армия земохцев, что мы тогда вдвоем будем с ней делать? — Спархок взобрался вверх по ступеням и кивком головы позвал за собой ожидавших его там друзей, приложив при этом палец к губам, призывая всех к тишине.
Они, придерживая доспехи и стараясь ступать как можно тише, спустились по ступеням в комнату.
— Кьюрик обнаружил потайной механизм, — прошептал Спархок. — Теперь мы должны быть готовы ко всему, ведь неизвестно, что ожидает нас за этой дверью.
— Стена, кажется, не особо тяжелая, — заметил Кьюрик. — Да и направляющие, по которым она двигается, вроде бы хорошо смазаны. Поэтому, мы с Беритом вполне в силах вдвоем сдвинуть ее с места, а вы уж будьте готовы ко всему, что бы нас не ожидало по ту сторону.
Телэн скользнул в угол, там, где передняя стена соприкасалась с боковой.
— Вот что я вам скажу. Вы сначала отодвиньте стену лишь настолько, чтобы приоткрылась маленькая щелка. Я загляну в нее, и если сильно закричу, то задвигайте стену обратно.
Все только кивнули ему в ответ, крепко сжимая в руках оружие.
Кьюрик и Берит потянули за железные кольца, и стена слегка отъехала, образовав в углу небольшую щель.
— Ну что? — шепнул Кьюрик своему сыну.
— Никого там нет, — ответил Телэн. — Короткий коридор с одним единственным факелом. Думаю, шагов двадцать в длину, а потом сворачивает налево. А из-за поворота пробивается достаточно яркий свет.
— Ну хорошо, Берит, — сказал Кьюрик, — отодвигаем стену до конца.
Стена медленно и плавно отъехала в сторону.
— Что ж, очень умно придумано, — в восхищении проговорил Бевьер. — Кажется, лабиринт совсем никуда не ведет. А путь в Храм проходит прямо над ним.
— Сначала еще нужно проверить — в Храме ли мы или снова в Тронном Зале, — сказал Спархок. — И давайте постараемся идти как можно тише.
Телэн умоляюще взглянул на Спархока, а потом перевел взгляд на Кьюрика.
— Нет, Телэн. Сейчас даже забудь об этом, — грозно произнес Кьюрик. — Слишком опасно. Так что оставайся позади нас с Сефренией.
И они ступили в тускло освещенный коридор, что открылся им за стеной.
— Что-то я совсем ничего не слышу, — прошептал Келтэн Спархоку.
— Так те, кто прячется в засаде, и не шумят обычно, Келтэн.
Там, где коридор резко поворачивал налево, они остановились. Улэф снял со своей головы шлем и стремительным движением заглянул за угол и тут же вернулся назад.
— Пустой, — коротко сказал он, — и кажется шагов через десять-пятнадцать сворачивает направо.
Они свернули налево по коридору и тихим шагом двинулись дальше до следующего поворота, где снова остановились. Улэф снова заглянул за угол.
— Там что-то вроде алькова, — прошептал он. — Сводчатый проход, ведущий в широкий хорошо освещенный коридор.
— Ты видел кого-нибудь? — спросил Кьюрик.
— Ни души.
— Возможно, это главный коридор, — пробормотал Бевьер. — Те ступени, ведущие вверх из лабиринта, наверняка должны находится неподалеку от его конца — неважно какого, того, что ведет в Тронный Зал или того, что выводит прямо в Храм.
Они свернули за угол и добрались до сводчатого прохода, где снова остановились.
— Хорошо, положим, это — главный коридор лабиринта, — сказал Улэф. — Вон там, впереди, примерно шагов через сто он сворачивает налево.
— Тогда надо посмотреть, что там за поворотом, — решил Спархок. — Если Бевьер прав, то там может быть выход из лабиринта. Сефрения, ты останешься здесь с Телэном, Бевьером и Беритом. Кьюрик, ты встань на страже прохода. А все остальные отправятся со мной. — Он наклонился и прошептал еще несколько слов Кьюрику. — Если что-то случится, забирай Сефрению и остальных, возвращайтесь назад в комнату и снова задвиньте стену.
Кьюрик кивнул.
— Будьте там осторожны, Спархок, — тихо проговорил он.
— И вы тоже, мой друг.
Четверо рыцарей вступили в широкий со сводчатыми потолками коридор и крадучись двинулись вперед вдоль его стен. Келтэн замыкал шествие, то и дело оборачиваясь и проверяя, что творится позади них. Когда они благополучно добрались до поворота, Улэф снова повторил свой маневр, быстро заглянув за угол. Когда же он обернулся к своим друзьям, лицо его было мрачным.
— Это следовало ожидать, — с раздражением произнес он. — Там вход в Тронный Зал. Мы вернулись туда, откуда пришли.
— Там кто-нибудь есть? — спросил Тиниен.
— Возможно, но зачем беспокоить их. Давайте лучше вернемся назад к ступеням, задвинем стену на место, и пускай все, кто находится в Тонном Зале, сами развлекают себя.
Едва они собрались повернуть назад, как из бокового прохода, что находился неподалеку от сводчатого прохода, изрыгая проклятия и рыча, что дикий зверь, вывалился Адус, и с ним около дюжины земохских солдат. И тут же по коридору эхом разнеслись тревожные возгласы и крики, доносившиеся уже из Тронного Зала.
— Тиниен! Улэф! — крикнул Спархок. — Сдержите тех, кто появится из Тронного зала! Келтэн, за мной! — И он, и его светловолосый друг стремительно бросились к проходу, что охранял Кьюрик.
Адус был слишком ограниченным, чтобы быть непредсказуемым. Он, ссутулившись и с безрассудным блеском в его свинячьих глазах, мчался тяжелой поступью по каменным плитам коридора, уже намного опережая своих солдат.
Они были слишком далеко, и Спархок это сразу же понял. Адус был гораздо ближе к сводчатому проходу, чем они с Келтэном, и солдаты Земоха уже преградили им путь туда. Спархок рубанул мечом по земохцу, сметая его со своего пути.
— Кьюрик! — крикнул он. — Отступай назад!
Но было слишком поздно. Кьюрик уже вступил в бой с обезьяноподобным Адусом. Его булава со свистом рассекала воздух, с силой врезаясь в стальные доспехи противника. Но Адус, охваченный яростью и жаждой крови, в безумии своем, казалось, совсем не чувствовал этих ужасных ударов. И снова, и снова он со всем своим неистовством дикаря рубил боевым топором по вовремя подставленному щиту Кьюрика.
В близком бою Кьюрик был вне сомнений одним из самых искусных воинов в мире, но Адус, казалось, совершенно ополоумел. Он подбирался все ближе и ближе к Кьюрику, без устали размахивая своим ужасным топором, и Кьюрик был вынужден отступать, нехотя сдавая шаг за шагом.
Внезапно Адус отбросил в сторону свой щит и, схватив топор обеими руками, принялся наносить стремительные удары, целясь в голову Кьюрика. Вынужденный теперь только защищаться, Кьюрик тоже взял свой щит в обе руки и поднял его над головой, отражая неистовый натиск обезумевшего противника. С победным ревом, Адус вновь размахнулся топором, но резко изменил направление своего удара, и острое лезвие его ужасного оружия вошло Кьюрику глубоко меж ребер, и кровь хлынул из его рта и страшной раны в груди.
— Спархок! — слабеющим голосом крикнул Кьюрик, припав спиной к каменным сводам.
Адус снова замахнулся своим топором.
— Адус! — завопил Келтэн, лишив жизни еще одного земохца.
Адус удержался от удара, что грозил размозжить голову Кьюрику, и быстро обернулся.
— Келтэн! — ревом отозвался он и неуклюжей походкой устремился к светловолосому пандионцу. Его маленькие свинячьи глаза, едва заметные под густыми нависшими бровями, горели безумием.
Спархок и Келтэн, казалось, позабыли свое умение биться на мечах и не глядя прорубали себе путь, полагаясь больше на гнев свой и силу, чем на свое мастерство.
Адус, вконец озверевший, пробивался к ним навстречу, не задумываясь принося в жертву своей безумной прихоти земохских солдат.
Кьюрик, прижав руку к кровоточащей ране, сделал несколько неуверенных шагов. Он хотел размахнуться своей булавой, но ноги его ослабели, он оступился и упал. Одним огромным усилием Кьюрик приподнялся на локтях и хотел было ползком добраться до дикаря. Но глаза его затуманились и он упал ничком на пол.
— Кьюрик! — в отчаянии крикнул Спархок. Свет, казалось, померк в глазах его, в ушах зазвенело. Меч его вдруг стал, что пушинка, и он с легкостью рубил им все, что ни попадалось ему на пути. Досталось даже каменным стенам, и только разлетавшиеся искры с трудом вернули к нему рассудок. Кьюрик бы отчитал его за такую порчу меча.
Телэн выбрался из алькова и подбежал к своему отцу. Он встал на колени, пытаясь перевернуть Кьюрика. И тут из груди мальчика вырвался крик, крик невыразимого горя.
— Он мертв, Спархок! Мой отец мертв!
Щемящая тоска охватила Спархок и едва лишь не повергла его на колени. Он тряхнул головой, словно бессловесное животное. Он не слышал этого крика. Он не мог его слышать. Он прикончил еще одного земохца. Смутно, словно из-за глубокой туманной завесы, доносился до него шум сражения, что кипело позади него. Тиниен и Улэф расправлялись с солдатами из Тронного Зала.
Неожиданно Телэн поднялся, слезы покрывали его лицо. Он потянулся к ботинку, и через мгновение в его руке сверкнул длинный остро отточенный кинжал. Мальчик крепко сжал его за рукоять и бесшумными шагами стал надвигаться на Адуса сзади. Слезы застили его глаза, но зубы были крепко стиснуты в гневе.
Спархок рубанул мечом по очередному земохцу, и в то же самое мгновение еще одна голова покатилась по каменному полу лабиринта, снесенная могучим ударом Келтэна.
Адус размозжил голову еще одному из вверенных ему солдат, ревя при этом как разъяренный бык.
Но неожиданно рев оборвался. Адус широко открыл рот и выпучил глаза. Доспехи не совсем подходили ему, и кираса сзади не доставала ему и до пояса. Там он был защищен лишь кольчугой, и Телэн этим воспользовался. Кольчуга отражает удары меча и топора, но она слишком плохая защита от колющего оружия. Телэн вонзил свой кинжал в тело этого озверевшего получеловека, и острое лезвие мягко вошло ему прямо в почки. Затем Телэн высвободил кинжал и нанес еще один удар с другой стороны.
Адус пронзительно завизжал, что свинья на бойне. Он покачнулся, пытаясь одной рукой ухватиться за спину, и лицо его покрылось смертельной бледностью от боли и шока.
Телэн нанес ему очередной удар кинжалом под колено.
Адус, спотыкаясь, проковылял несколько шагов вперед, топор вывалился из его рук, и он бессознательно пытался ухватить себя за спину. Еще мгновение, и он в корчах повалился на пол.
Спархок и Келтэн добивали оставшихся земохских солдат, но Телэн, не дожидаясь их, подобрал с пола кем-то оброненный меч и бил им по шлему Адуса. Затем он встал над Адусом, широко расставив ноги, и попытался пронзить его мечом через нагрудные пластины, но сил его не хватило.
— Помогите! — крикнул он. — Кто-нибудь помогите мне!
Спархок поспешил к рыдающему мальчику, из глаз его тоже струились слезы. Он отложил в сторону свой меч и взялся за рукоятку того, которым Телэн пытался расправиться с Адусом. Другой рукой он взялся за поперечину меча.
— Сделай как я, — сказал он Телэну, как будто просто наставлял молодого послушника.
Затем, встав по обе стороны воющего Адуса, мальчик и воин взялись за меч, их руки соединились на его рукояти.
— Мы проделаем это медленно, — сквозь крепко стиснутые зубы проговорил Телэн.
— Хорошо, — согласился Спархок. — Если ты этого хочешь.
И по всему коридору эхом разнесся дикий визг Адуса, когда широкое лезвие меча начало медленно впиваться в его тело. Но визг вскоре прервался, когда огромный фонтан крови хлынул из его рта.
— Умоляю, — еле смог выдавить он.
Спархок и Телэн с угрюмыми лицами не торопясь проворачивали мечом его внутренности.
Адус еще раз взвизгнул, уронил голову на пол и забил ногами по каменным плитам. Затем он прогнулся, изрыгнул новый фонтан крови и, наконец, замер недвижимый.
Силы покинули Телэна, он медленно оседал вниз. Спархок осторожно подхватил его на руки и отнес назад, к тому месту, где лежал Кьюрик.
