21
— Я — королевский посланник, — быстро проговорил мальчик, когда Спархок и Кьюрик подошли к столу. — Так что не хватайтесь за ремни, вы, оба.
— Так-так… Значит ты, прости, королевский кто? — усмехаясь переспросил Спархок.
— Ничего тут смешного нет. Я принес послание от твоей королевы, Спархок.
— А ну-ка покажи.
— Я заучил его наизусть. Мало ли что может случится. А разве мы хотим, чтобы наше послание попало в руки врагов? — Телэн хитро сощурился.
— Ладно, тогда рассказывай.
— Это вообще-то личное, Спархок.
— Ничего. Мы среди друзей.
— Не понимаю, почему ты так себя ведешь? Я просто подчинился приказу королевы, вот и все.
— Послание, Телэн.
— Ну, она собирается отправиться в Симмур…
— Прекрасно, — Спархок был мрачен.
— И она… в общем… беспокоится о тебе…
— Я тронут, — бесцветным ровным голосом заметил Спархок.
— Она себя чувствует хорошо. — Добавления Телэна становились все более вялыми.
— Приятно слышать.
— Она… э-э-э… говорит, что любит тебя.
— И что?
— Странное послание, Телэн. Может быть, ты что-то пропустил. Почему бы тебе не начать с начала?
— Ну… — замялся Телэн. — Она говорила с Миртаи и Платимом — и со мной, конечно — и сказала, что очень бы хотела рассказать тебе, что она делает и что чувствует.
— Она тебе это сказала?
— Ну… Я был в комнате, когда она это все говорила.
— Так значит на самом деле королева ничего тебе не приказывала и никуда отправляться не просила?
— Ну… на словах, конечно, нет, но разве мы не должны предугадывать желания своей королевы? Ведь так?
— Можно мне? — спросила Сефрения.
— Конечно, матушка, — откликнулся Спархок. — Тем более, что касается меня, я все уже выяснил.
— Не торопись с выводами, мой милый, — сказала она и обернулась к мальчику. — Телэн.
— Да, Сефрения.
— Это самая глупая, неудачная и самая неправдоподобная история, которую я от тебя когда-либо слышала. В ней даже смысла нет, если учесть, что королева уже послала Стрейджена по почти такому же поручению. Неужели это лучшее, что ты мог выдумать?
От таких слов Сефрении Телэн даже смутился.
— Но это не ложь, — проговорил он. — Королева говорила именно так.
— Уверена, что так. Но что заставило тебя мчаться за нами, чтобы повторить какие-то пустые слова?
Телэн в смущении пожал плечами, не зная что и ответить.
— О, милый, — вздохнула Сефрения и отчитала Афраэль по-стирикски.
— Кажется, я чего-то не понял, — произнес озадаченный Келтэн.
— Я сейчас объясню, Келтэн, — утешила его Сефрения. — Телэн, ты всегда обладал недюжинным талантом к импровизации. Что такое с тобой случилось? Почему ты просто не придумал что-нибудь более правдоподобное?
Телэн поежился.
— Мне показалось, что это было бы как-то неправильно, — угрюмо сказал он.
— Ты почувствовал, что не следует лгать друзьям, да?
— Что-то в этом роде.
— Благослови господи! — с благочестивым восторгом воскликнул Бевьер.
— Не торопись возносить благодарственные молитвы, Бевьер, — сказала ему Сефрения. — Неожиданное обращение Телэна не совсем то, что кажется. В этом замешана Афраэль, а уж она-то ужасная лгунья. Хотя это не мешает ей бросаться в другую крайность.
— Флейта? — переспросил Кьюрик. — Ты думаешь, это она послала Телэна за нами? Но зачем?
— Кто знает? — рассмеялась Сефрения. — Может быть, ей нравится Телэн. Может, она любит симметрию. А может, и еще что-то…
— Тогда, значит, это не моя вина? — быстро выдохнул Телэн.
— Видимо, нет, — улыбнулась ему Сефрения.
— Если так, то мне уже лучше, — проговорил мальчик. — Я знал, что вам не понравится, что я отправился за вами, и у меня эта правда в горле застревала. Надо было отшлепать Флейту, когда ты мог это сделать, Спархок.
— Ты понимаешь, о чем они говорят? — спросил Стрейджен Тиниена.
— О, да, — ответил Тиниен. — Когда-нибудь я тебе все объясню. Хотя не уверен, что ты мне поверишь.
— Ты узнал что-нибудь о Мартэле? — спросил Келтэн Спархока.
— Он выехал через восточные ворота вчера рано утром.
— Значит, мы выиграли день. С ним есть воины?
— Только Адус, — ответил Кьюрик.
— Спархок, — серьезно сказала Сефрения, — думаю, пришло время рассказать им обо всем.
— Да, наверное ты права, — согласился он. — Так вот, друзья мои, — Спархок глубоко вздохнул, — боюсь, я не был с вами полностью откровенен.
— Интересно, что еще ты можешь сказать нового? — усмехнулся Келтэн.
Спархок не обратил внимания на его усмешку.
— За мной следят с тех самых пор, как я вышел из пещеры Гверига в Талесии.
— Тот лучник? — спросил Улэф.
— Может быть, и он тоже, но это не все. Лучник и люди, работавшие на него — это, видимо, все штучки Мартэла. Однако, возможно, эта опасность нам уже не угрожает. Мне известно наверняка, что того человека, которого Мартэл поставил руководить всем этим, убили.
— И кто это был? — спросил Тиниен.
— Это не столь важно, — отмахнулся Спархок, верный данному Перрейну слову. — Мартэл всегда умел заставлять людей делать то, что угодно ему. Это одна из причин, почему мы не поехали со всей армией. От нас не было бы никакого толка, если бы большую часть времени мы занимались тем, что защищали наши тылы от тех, кому обычно доверяем.
— Кто за тобой следит, если не этот лучнику? — настаивал Улэф.
И тут Спархок поведал им о тени, которая вот уже несколько месяцев преследовала его.
— Думаешь, это Азеш? — спросил его Тиниен.
— Похоже, что так, — задумчиво проговорил Спархок.
— А как Азеш мог узнать, где пещера Гверига? — спросил его сэр Бевьер. — Ведь, насколько я понял, эта тень следует за тобой от самой пещеры?
— Да. Просто перед тем, как Спархок убил его, Гвериг занимался тем, что говорил Азешу разные гадости и сулил ужасные мучения.
— А можно полюбопытствовать, какие именно? — с интересом спросил Улэф.
— Гвериг пообещал Азешу, что испечет его на костре и съест, — коротко ответил Кьюрик.
— Это довольно смело — даже для тролля, — заметил Стрейджен.
— Не уверен, — возразил Улэф, — думаю, Гвериг в его пещере был в полной безопасности — во всяком случае от Азеша. Хотя от Спархока, как оказалось, ему нечем было защититься.
— Объяснили бы что ли поподробнее, — попросил Тиниен. — Вам, талесийцам, наверное все известно о троллях.
— Да нет, это не так, — отозвался Стрейджен. — Мы просто знаем о троллях чуть больше других эленийцев. — Он рассмеялся. — Когда наши предки впервые пришли в Талесию, шла война между Младшими Богами стириков и Троллями-Богами. Тролли-Боги очень скоро поняли, что их превосходят, и плохо бы им пришлось, но они каким-то образом ухитрились скрыться. Легенды говорят, что к этому были причастны Гвериг, Беллиом и кольца, и именно Беллиом защитил Троллей-Богов от Младших Богов Стирикума. — Он взглянул на Улэфа. — Ты это хотел сказать? — спросил он.
Улэф кивнул.
— Да, — сказал он. — Соединив Беллиом и Троллей-Богов, Гвериг получил такую силу, которая даже Азеша заставит остерегаться. Поэтому Гвериг и угрожал ему без боязни.
— А сколько всего Троллей-Богов? — спросил Келтэн.
— Пять, да, Улэф? — ответил Стрейджен.
— Верно, — кивнул тот. — Бог Еды, Бог убийства, Бог… — он запнулся и несколько смущенно посмотрел на Сефрению. — Э-э… назовем его Богом Плодородия. Потом Бог Льда, отвечающий, как я понимаю, за погоду, и Бог Огня. Вообще-то, тролли — ребята простые.
— Если Азешу было известно обо всем этом, и он охотился за Беллиомом, значит он тут же начал следить за Спархоком, как только Беллиом перекочевал в его руки, — сказал Тиниен. — И следил он за ним от самой пещеры Гверига.
— И явно с недружественными намерениями, — вставил свое слово Телэн.
— Он так уже делал и раньше. Послал Дэморка на поиски Спархока, а Ищейку натравил на нас в Лэморканде. Во всяком случае, он вполне предсказуем.
Бевьер вздохнул.
— Кажется, мы все-таки что-то упустили из вида, — проговорил он.
— Что? — спросил Келтэн.
— Не могу сказать точно, — признался Бевьер, — но чувствую, что-то очень важное.
С рассветом следующего утра они выехали из Кадаха и направились на восток, к Мотере. Небо оставалось затянутым серыми облаками. Унылая непогода да и вчерашний разговор настраивал всю компанию на мрачный лад, и они большей частью ехали молча. Около полудня Сефрения предложила устроить привал.
— В конце концов, дорогие мои, — твердо произнесла она, — мы же не похоронная процессия.
— Возможно, ты ошибаешься, — усмехнулся Келтэн. — Во всяком случае, не могу припомнить ничего ободряющего в нашем вчерашнем разговоре.
— Когда приходиться очень трудно, стоит верить и думать о лучшем, — покачала головой Сефрения. — Да, мы отправляемся навстречу серьезной опасности. Но давайте не будем предаваться мрачности и унынию. Когда люди заранее уверены в том, что потерпят поражение, они обычно это и получают.
— Твоя правда, — согласился Улэф. — Один из моих братьев-рыцарей в Хейде совершенно убежден в том, что все игральные кости в мире его просто ненавидят. И чтоб он хоть раз выиграл — в жизни не видел!
— Если бы он играл твоими костями, думаю, дела его пошли бы куда лучше, — хмыкнул Келтэн.
— Ты меня обижаешь, — с грустью проговорил Улэф.
— Интересно, достанет ли твоей обиды для того, чтобы ты решился выбросить свои кости?
— Пожалуй нет. Но все-таки нам действительно не помешает поболтать о чем-нибудь веселом.
— Может, стоит завернуть в ближайшую придорожную таверну, выпить чуток? — с надеждой предложил Келтэн.
— Нет, — покачал головой Улэф. — Я выяснил, что эль еще ухудшает плохое настроение. Часа через четыре все мы будем собирать слезы в наши шлемы.
— Можно попеть гимны, — с живостью предложил Бевьер.
Келтэн и Тиниен обменялись взглядами и дружно вздохнули.
— Я вам рассказывал, как Каммории в меня влюбилась одна знатная дама? — начал Тиниен.
— Нет, — быстро отозвался Келтэн.
— Ну, как сейчас помню… — продолжил Тиниен и рассказал им длинную и смешную, правда немного сомнительную историю любовного приключения, по видимости выдуманную от начала и до конца. Улэф подхватил и поведал всем о незадачливом генидианском рыцаре, который пленил сердце одной людоедской красотки. Когда он описывал пение объятой любовью «дамы», все просто покатывались со смеху. Эти истории, щедро приправленные юмором, подействовали на всех лучше любого лекарства, и настроение их было вечером куда лучше, чем когда они останавливались на привал.
Даже часто меняя лошадей, они смогли достичь Мотеры только на двенадцатый день. Город располагался на болотистой равнине к западу от реки Герос и не радовал глаз ни красотой, ни роскошью. Они въехали в Мотеру около полудня, и Спархок с Кьюриком тут же отправились разузнать что-нибудь новое о Мартэле, тогда как остальные дали роздых лошадям, готовясь направиться на север, к Палеру. Поскольку была только середина дня, они не видели причины оставаться на ночь в Мотере.
— Ну что? — спросил Келтэн у Спархока, когда рыцарь и его оруженосец вновь присоединились к остальным.
— Мартэл поехал на север, — ответил Спархок.
— Мы все еще далеко позади него, — сокрушенно проговорил Тиниен. — Интересно, мы нагнали еще хоть сколько-нибудь времени?
— Нет, — покачал головой Кьюрик. — Он все еще опережает нас на два дня.
— А сколько ехать до Палера? — поинтересовался Стрейджен.
— По меньшей мере дней пятнадцать, — ответил ему Келтэн.
— Едем в самое время, — угрюмо заметил Кьюрик. — Обязательно попадем в снегопад в горах Земоха.
— Очень приятно! — воскликнул Келтэн.
— Ну, приятно это или нет, но хорошо еще, что мы знаем об этом и будем к этому готовы.
Становилось все холодней, воздух был сух, а небо по-прежнему затянуто облаками. Где-то на середине пути им стали попадаться длинные раскопы, которые опустошили старое поле битвы у озера Рандера. По дороге им попадались мародеры, но они проезжали мимо, оставляя тех без внимания, и благополучно миновали их безо всяких происшествий.
Возможно, что-то изменилось, или от того, что он был на улице, а не в освещенной свечами комнате, но на этот раз, когда Спархок поймал взглядом легкую тень, неотступно следовавшую по его пятам, она была уже не такой призрачной и безликой. Было уже за полдень, день был тусклый, и они проезжали по равнине, лишенной всякой растительности, с черной, громоздящейся вокруг перекопанной землей. Почувствовав появление тени и сопровождающий ее леденящий холодок, Спархок наполовину повернулся в седле и, посмотрев прямо на тень, придержал Фарэна.
— Сефрения, — спокойно позвал он.
— Да?
— Ты ведь хотела увидеть эту тень. Думаю, если ты медленно повернешься — тебе удастся полюбоваться ею. Она как раз над той большой грязной лужей.
Сефрения повернулась в ту сторону, куда указал ей Спархок.
— Ну, ты ее видишь? — нетерпеливо спросил рыцарь.
— Вполне отчетливо, дорогой.
— Друзья, — сказал тогда Спархок остальным. — Похоже наш призрачный провожатый вышел из своего укрытия. Он в нескольких шагах от нас.
Все повернулись и посмотрели.
— Похоже на что-то типа облака.
— Вот уж никогда такого облака не видел, — передернулся Телэн. — Ужасно темное.
— Интересно, почему эта штука решила больше не прятаться, — пробормотал Улэф.
Все обернулись к Сефрении, ожидая объяснений.
— Боюсь, что тут я ничем не смогу помочь, — беспомощно развела руками наставница. — Но что-то точно изменилось.
— Ну во всяком случае, теперь мы знаем, что Спархок не страдает галлюцинациями, — сказал Келтэн. — Ну, так что мы теперь будем с ней делать?
— А что мы можем тут сделать? — пожал плечами Улэф. — Глупо пытаться зарубить тень мечом или топором. По-моему, лучше будет вообще не обращать на нее никакого внимания. Это королевская дорога, так что, как я понимаю, никто не нарушает законов, если хочет следовать по ней.
Однако уже утром следующего дня тень исчезла.
Стояла поздняя осень, когда они прибыли в уже знакомый им Палер. Доми и его люди, как обычно, раскинули лагерь перед городскими стенами, а Спархок и остальные отправились в ту же таверну, где останавливались прежде.
— Рад видеть вас снова, сэр рыцарь, — приветствовал хозяин таверны Спархока.
— И я рад оказаться здесь еще раз, — неискренне ответствовал Спархок. — Как далеко отсюда до восточных ворот? — спросил затем он. Пора было снова разузнать о Мартэле.
— Через три улицы отсюда, — ответил хозяин таверны.
— Ближе, чем я думал, — задумчиво проговорил Спархок. — Кстати, любезнейший, я как раз собирался порасспросить вокруг об одном моем приятеле, который должен был проезжать через Палер дня два назад. Может, ты мне поможешь в этом?
— Конечно. Слушаю вас, сэр рыцарь.
— Он высокий, беловолосый и с ним очень заметная леди и еще несколько человек. Может, они останавливались у тебя?
— Ну да, милорд. Останавливались. Они расспрашивали о дороге на Вилету. Хотя не думаю, чтобы кто-нибудь в здравом уме сейчас отправится в Земох.
— У него там дела, к тому же он всегда был непоседой и безрассудно храбрым. Но скажи, я прав в том, что он останавливался здесь два дня назад.
— Ровно два дня, милорд. Судя по его лошадям, он очень торопился.
— Ты помнишь, в какой из комнат он был?
— В той, которая отведена теперь для леди из вашего отряда, милорд.
— Что ж, благодарю тебя, приятель, — сказал ему Спархок. — Нам бы просто очень не хотелось, чтобы наш друг слишком оторвался от нас.
— Ваш друг — хороший парень, — заметил ответил хозяин таверны. — Но вот уж кого я лишний раз видеть не хочу, так это того громилу, его спутника. Интересно, он всегда был таким?
— Думаю, да, — ответил Спархок и еще раз поблагодарив своего собеседника, поднялся наверх и постучал в комнату к Сефрении.
— Входи, Спархок, — ответила она.
— Лучше бы ты так не поступала.
— Что ты имеешь в виду, дорогой?
— Не называть меня по имени еще до того, как увидишь. Можешь ты хоть вид сделать, что не знаешь, кто стучит к тебе в дверь?
Сефрения рассмеялась.
— Мартэл останавливался здесь два дня назад, — продолжил Спархок. — Кстати, в этой самой комнате. Может, нам стоит воспользоваться этим совпадением?
— Возможно, Спархок. Но что именно ты задумал?
— Я бы, пожалуй, хотел знать о его дальнейших планах. Он знает, что мы наступаем ему на пятки, и наверняка хочет замедлить наше продвижение. Интересно было бы знать, что за ловушки он нам готовит. Ты можешь сделать так, что я увижу его? Или хотя бы услышу?
Сефрения покачала головой.
— Боюсь, что для этого он слишком далеко, — сказала она.
— Ну что ж, тогда оставим эту мысль.
— Подожди, — Сефрения немного подумала, а потом продолжила, — думаю, пришло время тебе поближе познакомится с возможностями Беллиома.
— Объясни пожалуйста.
— Между Беллиомом, Троллями-Богами и кольцами определенно существует какая-то связь. Стоит выяснить, какая.
— Зачем вообще вмешивать сюда Троллей-Богов? Мы можем и так пользоваться могуществом Беллиома, и может лучше оставит Троллей-Богов в покое.
— Однако меня беспокоит, что Беллиом не сможет правильно понимать нас, Спархок, а если и поймет, то, боюсь, мы не сможем понять, как он выполняет наши приказания.
— Но он ведь разрушил ту пещеру?
— Это было слишком простое задание. Теперь все будет гораздо сложнее. Нам необходимо наладить связь с Троллями-Богами, а мне надо постараться выяснить, насколько тесно Беллиом связан с ними и насколько ты можешь держать их в узде, используя самоцвет.
— Другими словами, ты хочешь прямо сейчас обо всем этом узнать?
— Да, Спархок. Лучше уж будет попробовать это сейчас, когда нам ничего не угрожает, чем потом, когда наши жизни будут на волоске от смерти. Запри дверь. Лучше пусть остальные пока не знают об этом.
Спархок подошел к двери и поставил на место железную задвижку.
— У тебя не будет времени задумываться, что сказать во время твоего общения с Троллями-Богами, милый мой, — продолжила Сефрения, когда Спархок снова вернулся к ней. — Так что все надо продумать до того, как ты начнешь. Ты должен только отдавать приказы Троллям-Богам. Не задавай им вопросы и не ищи объяснений. Просто скажи им, что делать, и ни о чем не беспокойся. А теперь, как я понимаю, мы хотим увидеть и услышать человека, бывшего в этой комнате два сна назад. Так вот, прикажи им поместить его образ… — она оглядела комнату и показала на очаг, — в этот огонь. Скажи Беллиому, что будешь говорить с одним из Троллей-Богов, с Кхваем — Богом огня. Он больше всех подходит для работы с огнем и дымом. — Сефрения, видимо, знала о Троллях-Богах намного больше, чем говорила.
— Кхвай, — повторил Спархок. Потом внезапно ему пришла в голову мысль. — А как зовут Бога еды?
— Гхномб, — ответила Сефрения. — Но зачем тебе это?
— Я еще думаю. Если додумаюсь, посмотрим, что получится.
— Только не поступай опрометчиво и неожиданно, Спархок. Ты знаешь, как я к этому отношусь. А теперь сними доспехи и вынь Беллиом из мешочка. Не выпускай Голубую Розу из рук и следи, чтобы кольца все время касались ее. Ты не забыл язык троллей?
— Нет, матушка. Мы с Улэфом даже развлекались дорогой тем, что беседовали на этом ужасном языке.
— Хорошо. Ты можешь говорить с Беллиомом и по-эленийски, но с Кхваем — только на его языке. Ну-ка, скажи мне, что ты сегодня делал — на языке троллей.
Сначала слова застревали, но вскоре речь Спархока стала более плавной и быстрой. Не так уж легко было перейти с эленийского на язык троллей. В самом этом грубом наречии чувствовалось что-то от характера этих чудовищ, а характер у них не сахар. А кроме того, в языке троллей было много понятий, слишком сложных и даже недоступных для эленийца.
— Ну хорошо, достаточно, — остановила Сефрения Спархока. — Теперь подойди к огню и давай начнем. Стань железным, Спархок. Не колеблись и ничего не объясняй. Только приказывай.
Рыцарь кивнул и снял латные рукавицы. Два кроваво-красных рубина в оправе, по одному на каждой руке, засверкали в отблесках пламени. Он достал из-под кирасы мешочек, а затем они с наставницей встали перед очагом, где убаюкивающе потрескивали сухие поленья.
— Открой мешочек, — сказала Сефрения.
Спархок развязал стягивающие мешок веревки.
— Теперь вынь Беллиом и потребуй у него призвать к себе Кхвая. Скажи ему, что ты от него хочешь. Не будь многословен, Кхвай и так способен сам прочитать твои мысли. И молись, что ты не понимаешь его мысли.
Спархок глубоко вздохнул и вынул Беллиом из мешочка. Сапфирная роза была холодна как лед. Спархок поднял ее, пытаясь охранить свой мозг от чувства благоговейного страха, испытываемого при взгляде на цветок-гемму. — Голубая Роза, — прошептал он, держа драгоценный камень обеими руками. — Призови мне Кхвая!
Он почувствовал странные волнообразные движения в камне и одинокое алое сияние разлилось в глубине его лазурных лепестков. Беллиом вдруг стал горячим.
— Кхвай! — рявкнул Спархок на языке троллей. — Я — Спархок Эленийский. У меня есть кольца. Кхвай должен подчиниться.
Беллиом затрясся у него в руках.
— Я ищу Мартэла Эленийского, — продолжал Спархок. — Мартэл Эленийский был здесь два сна назад. Кхвай покажет Спархоку Эленийскому то, что он хочет увидеть, в огне. Кхвай сделает так, что Спархок Эленийский услышит то, что он хочет услышать. Кхвай подчинится! Теперь же!
Слабо, как будто отзвук дальнего эхо, послышался яростный рев, смешанный с треском огромного пламени. Пламя, плясавшее на дубовых бревнах в очаге, на мгновение стихло и улеглось. Потом вновь восстало, золотое и неукротимое, и оставило стену огненной завесы, которая даже не колыхалась. Жар спал, как будто перед очагом поставили толстое стекло.
Спархок увидел палатку. Измученный и усталый Мартэл сидел за грубо сколоченным столом, напротив Энниаса, который выглядел еще хуже.
— Почему ты не можешь их найти? — говорил первосвященник Симмура.
— Не знаю, Энниас, — вздохнул Мартэл. — Я призвал все существа и тварей, данные мне Оттом, и ни одно из них их не нашло.
— О, могучий пандионец, — фыркнул Энниас. — Может быть, тебе стоило подольше задержаться в твоем Ордене, чтобы Сефрения научила тебя магическим штучкам не только для развлечения детей.
— Не зарывайся, Энниас, а то ведь я могу обойтись и без тебя, — угрожающе произнес Мартэл. — Мы с Оттом просто посадим на трон Архипрелата любого другого церковника и без тебя добьемся того, чего хотим. Ты не так уж незаменим, заруби это себе на носу.
Теперь Спархоку стало ясно, кто кому отдавал приказы в этой компании.
Внезапно занавесь, скрывающая вход, была отброшена, и в палатку ввалился обезьяноподобный Адус. Его вооружение состояло из несуразно подобранных кусков амуниции более полудюжины воинств и народностей. У Адуса, как снова заметил Спархок, не было и намека на лоб.
— Сдохла, — гнусавым голосом доложил он.
— Тебя, идиота, надо заставлять идти пешком, — бросил ему Мартэл.
— Лошадь была слабая, — пожал плечами Адус.
— Была нормальной, пока ты ее не загнал к чертовой матери. Иди и укради еще одну.
Адус ухмыльнулся.
— С фермы что ль? — спросил он.
— Откуда хочешь. Только не убивай фермеров и не развлекайся с бабами. И, будь добр, не устраивай пожарищ. Огонь может нас выдать.
Адус заржал, хотя звуки, которые он издавал при этом, с трудом можно было бы назвать смехом, и вышел из палатки.
— И как ты выносишь этого дикаря? — передернулся Энниас.
— Адуса-то? — усмехнулся Мартэл. — Да он не так уж и плох. Считай, что это ходячий боевой топор. Он мне нужен для того, чтобы убивать людей, я не сплю с ним. Кстати, вы с Ариссой выяснили отношения?
— С этой шлюхой? — с презрением переспросил Энниас.
— Ты знал, что она из себя представляет, Энниас, — сказал ему Мартэл. — Я думал, ее распущенность тебя и привлекает. — Мартэл откинулся назад. — Это наверное Беллиом, — задумчиво произнес он.
— Что Беллиом?
— Видимо, Беллиом не позволяет подвластным мне существам отыскать Спархока.
— А Азеш не мог бы его найти?
— Я Азешу приказов не отдаю, Энниас. Он сам себе хозяин. А возможно, Беллиом сильнее даже его. Впрочем, ты сможешь полюбопытствовать у него об этом, когда мы доберемся до его замка, если, конечно, захочешь. Хотя подобный вопрос может и обидеть его, но это уж как знаешь.
— Много мы сегодня проехали?
— Не очень. Наше продвижение сильно замедлилось, когда Адус выпустил шпорами кишки своей лошади.
— А сколько еще до границы Земоха?
Мартэл развернул карту и сверился с ней.
— Думаю, дней пять пути или около того. Спархок не может отставать от нас больше, чем на три дня, так что придется не сбавлять ход.
— Я ужасно вымотался, Мартэл. Я больше так не могу.
— Каждый раз, когда ты соберешься ныть, что устал, представь себе, как Спархок рассекает тебе мозги — или то, как больно будет тебе, когда Элана начнет перерезать тебе шею портновскими ножницами или ножом для резки хлеба.
— Иногда я мечтаю, чтобы мы никогда не встречались, Мартэл.
— Взаимно, дружище. Однако мы слегка сдержим продвижение Спархока. Несколько засад на пути заставят его стать осторожнее.
— Нам приказано не убивать его, — возразил Энниас.
— Не будь идиотом. Пока у него есть Беллиом, ни один человек не сможет убить его. В конце концов, нам приказано не убивать только его, Азеш ничего не говорил о других. Думаю, потеря нескольких спутников нашего непобедимого пандионца может его огорчить. Мне-то хорошо известно, что кроется под сталью доспехов моего бывшего братца, и ему тоже не чужды чувства человеческие. Ну ладно, ступай-ка лучше спать. Мы выезжаем, как только вернется Адус.
— Ночью? — с недовольством спросил Энниас.
— В чем дело, Энниас? Ты боишься темноты? Подумай лучше о мече Спархока или о визжании хлебного ножа, пилящего твою шею. Это придаст тебе храбрости.
— Кхвай! — резко проговорил Спархок. — Довольно. Теперь уходи!
Огонь в очаге стал прежним.
— Голубая Роза! — воскликнул затем Спархок. — Призови мне Гхномба!
— Что ты делаешь? — воскликнула Сефрения, но Беллиом уже ответил. Слабое сияние посреди его сверкающих голубых лепестков сменилось на желто-зеленое, и Спархок внезапно ощутил во рту мерзкий привкус полупротухшего мяса.
— Гхномб! — произнес Спархок хриплым голосом. — Я — Спархок Эленийский, и у меня есть кольца. Гхномб должен мне подчиниться. Я охочусь. Гхномб сделает так, что я и мои охотники поймают того, за кем охотятся. Спархок Эленийский скажет Гхномбу когда, и Гхномб поможет нашей охоте. Гхномб подчинится!
И снова прозвучало эхо душераздирающего крика ярости, на этот раз смешанное с влажным причмокиванием губами.
— Гхномб! Теперь уходи! — приказал Спархок властным голосом. — Гхномб придет опять, когда прикажет Спархок Эленийский.
Зелено-желтое сияние, запрятанное в манящей голубизне лепестков Беллиома, пропало и Спархок спрятал самоцвет обратно в мешочек.
— Ты сошел с ума, Спархок! — воскликнула Сефрения.
— Нет, матушка. Просто я хочу так близко следовать за Мартэлом, чтобы у него не было времени устраивать нам засады и ловушки. — Рыцарь усмехнулся. — Похоже, что все попытки убить меня, действительно были идеей самого Мартэла, — сказал он. — Однако теперь он получил приказ. Это кое-что проясняет, но я беспокоюсь за вас. И главное для меня — защитить тебя и остальных.
22
— Спархок! — Кьюрик тряс рыцаря за плечо, пытаясь разбудить его. — До рассвета около часа. Ты просил, чтобы я тебя разбудил.
— У меня впечатление, Кьюрик, что ты вообще никогда не спишь, — позевывая заметил Спархок и сел в кровати.
— Я уже выспался, — буркнул Кьюрик, с неодобрением поглядывая на своего друга. — Ты слишком мало ешь. От тебя лишь кожа да кости остались. Давай, одевайся. Я пока пойду разбужу остальных, а потом вернусь и помогу тебе с доспехами.
Спархок встал и натянул на себя простеганную и покрытую пятнами ржавчины одежду.
— Это просто немыслимо, — бросил заглянувший в дверь Стрейджен. — Неужели какой-нибудь пункт вашего рыцарского устава запрещает вам стирать вашу одежду?
— Она сохнет неделю.
— А что, нельзя без нее обойтись?
— Послушай-ка, Стрейджен, ты носил когда-нибудь доспехи?
— Бог миловал.
— А ты все-таки попробуй как-нибудь. Тогда поймешь, что одежда внизу защищает от того, чтобы доспехи не стерли тебе кожу в некоторых интересных местах. Кстати, Стрейджен, ты и вправду собираешься повернуть назад от границы Земоха?
— Приказ королевы, дружище. К тому же, я просто буду вам помехой. Я совсем не приспособлен к битве с Богами. По правде сказать, ты мне кажешься сумасшедшим, Спархок — только без обиды.
— Ты собираешься обратно в Эмсат из Симмура?
— Ну да, если только твоя жена позволит мне уехать. Но мне и правда необходимо вернуться. Хотя бы проверить, как идут дела. Конечно, я во многом доверяю Тэлу, но ведь он все же вор…
— А потом что будешь делать?
— Кто знает… — пожал плечами Стрейджен. — Я ничем не связан, Спархок. У меня своего рода неограниченная свобода. Мне нет необходимости делать то, чего я не хочу. О, чуть не забыл. Я на самом деле пришел к тебе сегодня не для того, чтобы обсуждать твои доспехи и мою свободу. — Он полез в карман камзола. — Письмо для вас, милорд, — провозгласил он, насмешливо кланяясь. — Думаю от вашей жены.
— Интересно, сколько их у тебя всего? — спросил Спархок, принимая сложенный листок. Стрейджен уже выдал одно короткое и страстное послание Эланы мужу в Кадахе и одно в Мотере.
— Это государственная тайна, друг мой, — усмехнулся Стрейджен.
— Тебе были даны особые распоряжения королевы или ты распределяешь письма по собственному усмотрению и вдохновению?
— И то и другое. Например, если я вижу, что ты ходишь как в воду опущенный или мрачный как туча, я должен скрасить одним таким письмом твой день. Ну ладно, теперь читай, а я пойду. — Он вышел из комнаты и направился по коридору к лестнице на нижний этаж.
Спархок сломал печать и развернул письмо Эланы.
«Любимый, — гласило оно. — Если все шло хорошо, то ты уже в Палере. Знаешь, это так странно. Я пытаюсь заглянуть в будущее, но мое зрение меня подводит. Я говорю с тобой из прошлого и не имею ни малейшего представления, что с тобой происходило. Не смею даже описать тебе свою ярость и уныние из-за того, что нас так разлучили. Потому что не должна перекладывать на твои плечи груз своего сердца. Ты можешь расчувствоваться, а это для тебя сейчас не нужно и даже опасно. Я люблю тебя, мой Спархок, и разрываюсь между желанием быть мужчиной, чтобы разделить опасности, грозящие тебе и, если надо, отдать за тебя свою жизнь, и гордостью за то, что я женщина и могу забыться в твоих объятиях-« — С этого момента королева пускалась в подробное страстное и нежное описание того, что происходило и что она чувствовала в их брачную ночь.
— Ну, как письмо королевы? — спросил Стрейджен, когда они седлали во дворе лошадей, а рассвет бросал грязноватые отблески на облачный восточный горизонт.
— Грамотно написано, — коротко ответил Спархок.
— Довольно необычный отзыв.
— Знаешь, Стрейджен, иной раз за нарядными одеждами мы не видим человека. Элана, конечно, королева, но она и восемнадцатилетняя девушка, которая начиталась неподходящих книжек.
— Скажу честно, не ожидал от тебя столь суровых слов.
— У меня сейчас много чего на уме. — Спархок туже затянул седельный ремень. Фарэн фыркнул, надул живот и из вредности наступил хозяину на ногу. И почти сразу же получил от пандионца пинок. — Будь настороже сегодня, Стрейджен, — посоветовал он. — Многое может произойти в скором времени.
— Да? И что же?
— Пока не знаю. Но если все пойдет, как я задумал, то сегодня мы проедем гораздо больше, чем обычно. Будь с доми и его пелоями. Они люди эмоциональные, и странности могут их смутить и нарушить спокойствие. Просто говори им время от времени, что все в порядке и под моим контролем.
— А оно правда под контролем?
— Представления не имею, дружище. Но все-таки стараюсь верить в лучшее.
Этим утром светало медленно, потому что с востока ветер пригнал еще облаков. На длинном склоне у северного края свинцово-серого одеяла озера Рандера их догнали Кринг и пелои.
— Хорошо вернуться в Пелосию, друг Спархок, — сказал Кринг с доброй ухмылкой на изрезанном шрамами лице. — Даже в этой сплошь перекопанной части королевства.
— Сколько еще дней до границы Земоха, доми? — спросил Тиниен.
— Пять или шесть дней, друг Тиниен, — ответил доми.
— Мы выступаем через несколько минут, — сказал Спархок своим друзьям. — А сейчас нам с Сефренией необходимо кое-что сделать. — Он подъехал к своей наставнице и они отдалились на некоторое расстояние от группы всадников на вершине холма.
— Ну что? — сказал Спархок Сефрении.
— Ты все же не хочешь отказаться от своей затеи? — умоляюще проговорила она.
— Нет, не хочу. Это единственная возможность защитить вас от засад, когда мы достигнем границы Земоха. — Спархок сунул руку под плащ, вынул мешочек и снял рукавицы. Беллиом снова был холодным, как кусочек льда.
— Голубая Роза, — приказал рыцарь. — Призови мне Гхномба. — Камень угрюмо потеплел в его руках. Потом зелено-желтое сияние разлилось в его глубинах, а во рту Спархок ощутил уже знакомый привкус тухлого мяса. — Гхномб, — сказал он. — Я — Спархок Эленийский, и у меня есть кольца. Я охочусь. Гхномб поможет моей охоте. Это мой приказ. Гхномб выполнит его. Теперь же!
Спархок напряженно ждал, но ничего не происходило.
— Гхномб! Уходи! — произнес он тогда и спрятал Беллиом обратно в мешочек. — Ну, — печально вздохнул он. — Кажется на этот раз ничего не получилось. Довольно странно, но видимо он не может нам помочь.
— Не спеши с выводами, Спархок, — сказала ему Сефрения.
— Но ведь ничего же не произошло, матушка.
— На твоем месте я не была бы так уверена в этом, Спархок.
— Ну ладно, все равно отправляемся в путь. Однако теперь придется рассчитывать только на себя.
Небольшой отряд выехал бодрой рысью, двигаясь вниз по дальнему склону холма, и бледный диск только что вставшего солнца, прятался за облаками на восточном горизонте. На землях, лежащих на восток от Палера, настало время сбора урожая, и крепостные уже были в полях, маленькие фигурки в серо-коричневом или синем, казавшиеся вдали от дороги неподвижными игрушками.
— Рабство не способствует быстрой работе, — критически высказал Кьюрик. — Эти люди вообще, похоже, не двигаются.
— Будь я рабом, я бы тоже не слишком утруждал себя, — заметил Келтэн.
Дальше они отправились галопом, пересекли широкую долину и взобрались на цепь невысоких гор. Здесь к востоку облака были чуть тоньше и солнце, стоявшее прямо над горизонтом, просматривалось уже гораздо лучше. Отсюда Кринг выслал вперед свои патрули.
В молчании продолжали они свой путь. С недавнего времени Спархок не мог отделаться от ощущения, что вокруг происходит что-то странное и необычное, но никак не мог понять, в чем же дело. Воздух был неподвижным и цокот копыт казался громким и неестественно сухим на мягкой земле дороги. Спархок взглянул на остальных и понял, что его друзья тоже чувствуют себя не в своей тарелке. Они уже достигли середины следующей долины, когда Кьюрик вдруг с руганью натянул поводья своего мерина.
— Вот оно что! — воскликнул он.
— В чем дело? — спросил его Спархок.
— Сколько мы уже едем?
— Час или около того, а что?
— Посмотри на солнце, Спархок.
Спархок взглянул на восточный горизонт, где тусклый солнечный диск висел прямо над главной линией гор.
— По-моему, оно там же, где и всегда, Кьюрик, сказал он. — Никто его не трогал.
— Вот именно, Спархок. Оно не двигается. Оно не сдвинулось ни на дюйм с тех пор, как мы выехали.
Они все уставились на восток.
— Это обычное дело, Кьюрик, — спокойно проговорил Тиниен. — Мы катаемся вверх-вниз по горам. При этом солнце все время кажется не там, где оно находится на самом деле. Где оно тебе видится, зависит от того, высоко или низко ты на горе.
— Я тоже так сначала думал, Тиниен. Но клянусь тебе, солнце не двигалось с тех пор, как мы уехали с того холма к востоку от Палера.
— Не шути так, Кьюрик, — усмехнулся Келтэн. — Солнце всегда двигается.
— Но только не сегодня утром, это точно. Лучше бы ты, Спархок, объяснил в чем дело. Тебе-то уж наверное известно больше чем нам.
— Сэр Спархок! — неожиданно вскрикнул Берит. Высокий голос его был почти на грани истерики. — Смотрите!
Спархок повернул голову в ту сторону, куда указывал трясущейся рукой его молодой друг и увидел птицу. Это была совершенно обычная птица, что-то вроде жаворонка, как решил Спархок, и вряд ли кто обратил бы на нее внимание, если не то обстоятельство, что она совсем без движения висела в воздухе, будто ее туда прилепили.
Всадники оторопело оглядывались по сторонам. Неожиданно Сефрения рассмеялась.
— Не вижу ничего смешного, Сефрения, — сказал ей Кьюрик.
— Все превосходно, дорогие мои, — проговорила она.
— Превосходно? — удивился Тиниен. — Пусть так… Но все же, что случилось с солнцем и с этой идиотской птицей?
— Спархок остановил солнце и птицу.
— Остановил солнце?! — воскликнул Бевьер. — Это невозможно!
— Разумеется, нет. Но прошлой ночью он говорил с одним из Троллей-Богов, — сказала она им. — Он сказал, что мы охотимся и наша жертва далеко впереди нас. И Спархок попросил Тролля-Бога Гхномба помочь нам нагнать ее и, похоже, Гхномб именно это и делает.
— Что-то я все равно ничего не понял, — сказал Келтэн. — Какое отношение солнце имеет к охоте?
— Это все не так уж сложно, Келтэн, — спокойно заметила ему Сефрения. — Гхномб остановил время, вот и все.
— Ничего себе вот и все? Да как можно остановить время?!
— Вот этого я не знаю, — вздохнула стирикская волшебница. — Хотя может быть «остановить время» — не совсем верно сказано. На самом деле мы движемся в безвременьи. Мы словно попали в крошечный промежуток между двумя секундами.
— Но что удерживает эту птицу в воздухе, леди Сефрения, — потребовал объяснений Бевьер.
— Последний взмах ее крыльев, я думаю. Остальной мир движется вполне обычно. Там люди даже не знают, что мы проезжаем мимо. Случается, что Боги, выполняя наши просьбы, делают это не совсем так, как мы ожидаем. Когда Спархок сказал Гхномбу, что он хочет догнать Мартэла, он больше думал о времени, чем о расстоянии, вот Гхномб и ведет нас сквозь время, а не сокращает путь. Он будет удерживать в своей власти время так долго, сколько у нас займет дорога. А покрывать милю за милей — это уж наше дело.
Тут прискакал галопом Стрейджен.
— Спархок! — вскричал он. — Что, черт побери, происходит?
Спархок вкратце все объяснил.
— А теперь отправляйся и успокой пелоев, — заключил он. — Скажи им, что это волшебство и что мир как бы замерз. Ничто не будет двигаться, пока мы не приедем куда нужно.
— Это правда? — с сомнением спросил Стрейджен.
— Более-менее.
— А ты думаешь, они мне поверят?
— Что ж, если им не понравится мое объяснение, пускай поищут свое собственное.
— А ты сможешь потом все это разморозить?..
— Думаю, что да, — заверил его Спархок.
— Послушай, Сефрения, — вкрадчиво проговорил Телэн. — Значит весь остальной мир остановился?
— Так это видим мы. Но для остальных все идет своим чередом.
— А нас они видят?
— Нет, они даже не подозревают, что мы здесь.
Слабая, почти благоговейная улыбка тронула губы мальчика.
— Так-так… — произнес он. — Это просто прекрасно.
У Стрейджена тоже загорелись глаза.
— Да, не могу не согласиться с вами, ваша светлость, — игриво согласился он.
— Выкиньте это из головы, вы двое, — резко сказала Сефрения.
— Стрейджен, — добавил, подумав, Спархок. — Скажи Крингу, что он может особо не торопиться. Мы тоже можем дать лошадям отдохнуть. Все равно никто никуда не сдвинется с места, пока мы не приедем, куда хотим.
Было жутко и страшно ехать сквозь этот остановившийся рассвет. Было ни холодно, ни жарко, ни сыро, ни сухо. Мир вокруг стал беззвучен и недвижимые птицы висели в воздухе. Рабы как статуи стояли в полях, а раз они проехали мимо высокой березы, которую пригнул ветер, прямо перед тем, как Тролль-Бог Гхномб остановил время. Облако недвижимых золотых листьев застыло в воздухе с подветренной стороны дерева.
— Как ты думаешь, сколько времени? — спросил Келтэн, когда они проделали уже довольно долгий путь.
Улэф прищурившись посмотрел на небо.
— Думаю уже рассвет, — ответил он.
— Очень смешно, Улэф, — недовольно хмыкнул Келтэн. — Не знаю, как вы все, а я проголодался.
— Ты наверное родился голодным, — улыбнулась ему Сефрения.
Тем не менее было решено устроить короткий привал, а затем, немного подзаправившись, они двинулись дальше. Торопиться не было необходимости, но ощущение важности того дела, ради которого они пустились в поход, не позволяло им расслабиться и ехать прогулочной рысью, и скоро они перешли на галоп.
Через час или около того — хотя наверняка утверждать это было невозможно — сзади появился Кринг.
— Думаю, позади нас кто-то есть, друг Спархок, — сказал он. Кринг говорил с уважением и даже благоговением. Ведь не каждый день случай сталкивает тебя с человеком, способным остановить солнце.
Спархок пристально посмотрел на Кринга.
— Ты уверен? — спросил он.
— Не совсем, — признал Кринг. — Это больше ощущение. Но на юге низко над землей темное облако. Оно еще далеко, так что трудно сказать наверняка, но похоже оно плывет за нами.
Спархок посмотрел на юг. Это опять было то же облако, только больше, чернее и еще враждебнее. Оказалось, что тень даже здесь, в этом безвременье, могла преследовать его.
— Ты видел, как оно двигалось? — спросил рыцарь Кринга.
— Нет, но мы проехали довольно много до привала, а это ужасное облако по-прежнему за моим правым плечом, как и тогда, когда мы выступали.
— Следи за ним, — сжато сказал ему Спархок. — Приглядись к нему, может заметишь, как оно движется.
— Ладно, — отозвался Кринг и поворотил коня.
Когда они проехали то расстояние, которое приблизительно могли бы покрыть за день, было решено остановиться на «ночлег». Лошади фыркали и, ничего не понимая, встревожено поводили ушами. Фарэн с подозрением поглядывал на Спархока.
— Это не моя вина, Фарэн, — сказал Спархок, расседлывая своего чалого жеребца.
— Что ж ты так бессовестно обманываешь бедное животное, Спархок? — усмехнулся стоявший рядом Келтэн. — И как только тебе не стыдно?..
Спархок спал плохо, было все время светло, и проспав сколько смог, он поднялся. Остальные тоже уже шевелились.
— Доброе утро, Спархок, — добродушно усмехнулась Сефрения. Но Спархоку показалось, что она чем-то расстроена.
— Что-то не так, матушка?
— Скучаю по утреннему чаю, — ответила она. — Я пыталась нагреть несколько камней, чтобы вскипятить воды, но ничего не вышло. Ты только представь себе, Спархок, здесь не действуют ни заклинания, ни магия. Мы совершенно беззащитны в этом завороженном мире, что создан тобою и Гхномбом.
— Да что может угрожать нам здесь, матушка? — мрачно сказал ей Спархок. — Мы вне времени. Мы там, где никто не может нас достать.
Однако около «полудня» они поняли как несправедливо было это утверждение.
— Оно двигается, Спархок! — закричал Телэн, когда они подъехали к деревне, погруженной в сон безвременья. — Это облако! Оно двигается!
Теперь уже ни у кого не вызывало сомнений то, что облако, которое заметил Кринг «день» назад, двигалось. Оно было черным, что чернила, и плыло, почти касаясь земли, прямо в направлении сгрудившихся домиков рабов, крытых соломой, и зловещий рокот бури сопровождал его неумолимое продвижение. Это был первый звук, который они слышали с тех пор, как Гхномб запер их во времени. За облаком деревья и травы были мертвы, как будто едва уловимое прикосновение тьмы обрекло их на мгновенную смерть. Облако наползло на деревню, а когда прошло ее, все поселение исчезло, словно никогда и не существовало.
Когда облако приблизилось, Спархок различил ритмичный звук, как будто дюжины босых ног топали по земле, и вместе с этим рычание, доносившееся словно от стаи диких зверей, хрипло лающих в унисон.
— Спархок! — крикнула Сефрения. — Используй Беллиом! Разбей это облако! Призови Кхвая!
Спархок бросил рукавицы на землю, достал из-за пазухи мешочек и, быстро развязав стягивающие его веревки, уже снова держал в своих руках волшебный цветок-гемму.
— Голубая Роза! — почти прокричал он. — Призови мне Кхвай!
Беллиом стал горячим и в глубине его лепестков появилось одинокое алое сияние.
— Кхвай! — рявкнул Спархок. — Я — Спархок Эленийский. Кхвай сожжет тьму, которая наступает. Кхвай сделает так, что Спархок Эленийский увидит, что внутри этого облака. Выполни это, Кхвай! Теперь же!
И снова послышался рев отчаяния и ярости, когда Тролль-Бог подчинялся против своей воли. Сразу вслед за этим перед приближающимся черным облаком возникла стена ревущего пламени. Пламя становилось все ярче и ярче и Спархок ощущал волны нарастающего жара, исходящего от этого огненного пекла. Но облако неумолимо двигалось вперед, казалось, огонь был ему не помеха.
— Голубая Роза! — вновь обратился Спархок к Беллиому. — Помоги Кхвай! Голубая Роза направит свою мощь и всю силу Троллей-Богов на помощь Кхвай! Выполняй это! Теперь же!
Волна огромной мощи вырвалась из глубины самоцвета и чуть не вышибла Спархока из седла, и Фарэна отнесло назад, он прижал уши и оскалился.
Облако остановилось, по его поверхности пошли большие трещины и разрывы, но они почти сразу затянулись. Пламя волнами поднялось вверх и распалось на слабые огоньки, потом снова воспряло, когда обе силы соединились. Наконец тьма облака начала рассеиваться, словно ночь на рассвете, а пламя поднялось еще выше и стало гораздо ярче. Облако бледнело и таяло на глазах.
— Мы побеждаем! — воскликнул Келтэн.
— Мы? — удивленно переспросил его Кьюрик, поднимая рукавицы Спархока.
И тут вдруг, будто унесенное сильным порывом ветра, облако рассеялось и все наконец увидели, что было там, внутри облака. То были огромные человекоподобные существа, которых роднило с людьми лишь наличие рук, ног и головы. Одеты они были в шкуры, а на головы их было нахлобучено что-то вроде шлемов — скальпы невообразимых животных, увенчанные рогами. Покатые лбы и похожие на воронки рты с выпяченными губами совсем не красили их и без того уродливые лица, раскрашенные глиной, а волосы, растущие у этих полулюдей, скорее походили на шерсть животных. Хотя облако рассеялось, они продолжали двигаться странным неровным маршем, зловеще размахивая в воздухе каменными топорами и копьями, в унисон ударяя ногами по земле и издавая лающий выкрик на каждый сделанный ими шаг. Через равные промежутки времени эти дикари замирали и поднимали пронзительный вопль, напоминающий горловой крик, а потом ритмичный лай и марш возобновлялись.
— Это тролли? — спросил Келтэн.
— Никогда не видел таких троллей, — ответил Улэф, хватаясь за топор.
— Ну, детки! — крикнул доми своим ребятам. — Давайте сметем этих зверей с нашего пути. — Он выхватил саблю и издал громкий воинственный клич.
Пелои бросились в атаку.
— Кринг! — воскликнул Спархок. — Подожди!
Но было поздно и никто уже не смог бы обуздать дикое племя с восточных равнин Пелосии.
Спархок выругался и сжал Беллиом под плащом.
— Берит! — приказал он. — Отведи куда-нибудь подальше Сефрению и Телэна. Остальные, давайте поможем.
Начавшаяся бойня совсем не напоминала честную битву, а после первой же атаки кочевников Кринга походила на свалку дикой жестокости. Рыцари Храма почти сразу же поняли, что вышедшие из облака полулюди-полузвери совсем не испытывали боли — возможно, это было дано им от природы, а может у них был могущественный покровитель, кто оделил их своей защитой. Под их свалявшимся мехом было что-то неестественно твердое, и мечи не то чтобы отскакивали от них, но рубили очень плохо, и самые лучшие удары вызывали только небольшие раны.
Пелои, похоже, действовали своими саблями более успешно. Быстрый выпад острого оружия лучше достигал нужной цели, чем мощный удар тяжелого меча. И вскоре вся долина огласилась жуткими душераздирающими воплями и все наконец услышали, как воют от боли эти казавшиеся неуязвимыми дикари; проткнутые острыми саблями, они в корчах валились на землю. Стрейджен горящим взором продирался сквозь эту гущу, наконечник его рапиры плясал, избегая неуклюжих ударов каменных топоров, пропуская жестокие выпады тупых копий, и, без усилий, почти аккуратно, входил в покрытые мехом тела.
— Спархок! — крикнул он. — У них сердца расположены ниже! Бей в живот, а не в грудь!
Теперь стало легче. Рыцари Храма наносили мечом колющие удары, а не пытались сразить своего диковинного противника, рубя всем лезвием. Бевьер с сожалением повесил свой Локамбер на луку седла и вытащил короткий боевой меч. Улэф однако упрямо держался за топор, и единственной уступкой с его стороны было лишь то, что он взялся за него обеими руками. Его необыкновенной силы вполне хватало на то, чтобы пробить надетые на головы дикарей диковинные «шлемы» в палец толщиной.
Скоро соотношение сил изменилось. Огромные непонятливые чудища не могли быстро приспособиться к изменившейся ситуации и все больше их валилось со стоном на землю. Небольшая группка дикарей все еще продолжала упорно сопротивляться, когда большинство их сородичей уже полегло, но быстрые как молнии удары воинов Кринга скоро стерли и их. Последний оставшийся на ногах истекал кровью от дюжины сабельных ударов. Он поднял свою звериную морду и из его глотки вырвался ужасный нечеловеческий вопль, которому не суждено было длиться долго. Улэф привстал в стременах, занес топор над головой и рассек голову воющего дикаря от макушки до самого подбородка.
Спархок, с окровавленным мечом в руке, огляделся вокруг в поисках новой жертвы, но все дикари уже лежали поверженными на земле. Однако победа досталась дорогой ценой. Дюжина людей Кринга была убита — и не только убита, но и разорвана на части, и почти столько же со стонами лежали на залитой кровью земле.
Кринг, скрестив ноги, сидел подле одного из своих умирающих соплеменников, осторожно поддерживая его голову. Его взгляд был полон печали.
— Мне очень жаль, доми, — скорбно проговорил Спархок. — Выясни, сколько твоих людей ранено. Мы подумаем, как о них позаботиться. Как далеко, по-твоему, от земли твоего народа?
— В полутора днях быстрой езды, друг Спархок, — ответил Кринг со вздохом печали, закрывая глаза только что умершего воина.
Спархок поворотил коня и направился туда, где Берит на лошади и с топором в руках охранял Телэна и Сефрению.
— Все кончено? — спросила Сефрения, отводя глаза.
— Да, — ответил Спархок, спешиваясь. — Кто это был, матушка? Они были похожи на троллей, но Улэф не согласился с этим.
— Это были люди начала времен, Спархок. Здесь не обошлось без очень древнего и очень трудного заклинания. Лишь Боги и некоторые самые сильные маги Стирикума могут возвращаться во времени и переносить оттуда предметы или животных и людей. Человек начала времен не ступал по этой земле уже множество тысячелетий. Такими мы все были когда-то. Эленийцы, стирики, даже тролли.
— Ты говоришь, что эти дикари и тролли в родстве? — спросил он ее с недоверием.
— В какой-то мере да. За века мы, конечно, все изменились. Просто тролли развивались одним путем, а мы другим.
— Завороженный мир Гхномба оказался не так безопасен, как мы думали.
— Да, ты прав, — вздохнула Сефрения.
— Думаю, пора снова пустить солнце по небу. Мы не можем спрятаться от тех, кто ищет нас в трещинах времени, и стирикская магия здесь бессильна. Нам будет безопаснее, если мы вернем все как было.
— Полностью согласна с тобой, Спархок.
Спархок опять вынул Беллиом из мешочка и приказал Гхномбу разрушить чары.
Пелои сделали носилки, чтобы нести своих убитых и раненых, и отряд двинулся дальше, с некоторым облегчением видя, что птицы снова поют и летают, а солнце движется по небосклону.
На следующее утро им повстречался один из дозоров пелоев и Кринг выехал вперед переговорить со своими друзьями. Возвратился он серьезным и задумчивым.
— Земохцы поджигают траву, — злобно сказал он. — Я больше не могу следовать за вами и помогать тебе, друг Спархок. Нам надо защищать наши пастбища, а это значит нам придется рассыпаться по нашим землям.
Бевьер оценивающе посмотрел на него.
— Не будет ли лучше и удобнее для вас собрать земохцев в одном месте, доми? — спросил он.
— Конечно, друг Бевьер, но кто и как заставит их это сделать?
— Для этого надо приманить их.
— Например чем? — заинтересованно спросил Кринг.
— Ну, скажем, золотом, женщинами и стадами.
Кринг ошарашено посмотрел на Бевьера.
— Это, конечно, будет ловушка, — продолжил рыцарь. — Вы соберете все ваши стада, сокровища и женщин в одном месте и только несколько твоих пелои будут охранять их. Потом возьми остальных воинов и уезжайте прочь от этого места, так, чтобы земохцы это видели. Потом, когда стемнеет, проберитесь обратно и займите позиции где-нибудь поблизости, но в укрытии, чтобы вас не было видно. Будь уверен, что земохцы все сбегутся, узрев такую хорошую возможность напасть на ваши стада, сокровища и женщин. Тогда-то ты сможешь напасть на них всех сразу и избавишь себя от необходимости выслеживать их по одиночке. К тому же вы сможете блеснуть отвагой и удалью перед своими женщинами. Я слышал, что они просто тают от любви, когда мужчины на их глазах уничтожают ненавистного врага. — Бевьер лукаво ухмыльнулся.
Кринг, прищурившись, обдумывал предложение рыцаря.
— Мне это нравится! — наконец выкрикнул он. — И пусть я ослепну, если это не так! — И он отправился к своим воинам рассказать о предложенном плане.
— Бевьер, — проговорил Тиниен, — иногда ты меня просто удивляешь.
— Да что тут особенного? Обычная стратегия для конных отрядов, — мягко сказал молодой сириникиец. — Я это узнал, когда изучал военную историю. Лэморкандские бароны использовали эту уловку много раз, до того, как начали строить замки.
— Я знаю, но ты предложил использовать женщин. Похоже твои помыслы более мирские, чем кажется, друг мой.
Бевьер вспыхнул, но ничего не сказал.
Немного погодя они последовали за Крингом, правда чуть медленнее, скованные ранеными и печальной цепочкой лошадей, везущих убитых. Келтэн с отстраненным выражением лица что-то высчитывал на пальцах.
— В чем дело? — спросил его Спархок.
— Пытаюсь высчитать, насколько мы нагнали Мартэла.
— Думаю, на день — полтора, — встрял в разговор Телэн. — А точнее на день и еще треть. Мы теперь на шесть-семь часов езды позади него.
— Тогда, — снова заговорил Келтэн. — Если мы не будем останавливаться на ночлег, то к рассвету окажемся прямехонько в лагере Мартэла.
— Нам не стоит ехать ночью, Келтэн, — возразил Спархок. — Тут вокруг что-то очень недружелюбно и лучше не нарываться в темноте на неожиданности.
На закате они встали лагерем и, поев, все собрались в большой палатке.
— Нам всем примерно известно, что предстоит сделать, — начал Спархок. — Добраться до границы не составит особого труда. Кринг в любом случае разлучит своих воинов с женщинами, так что большинство пелоев будут с нами, во всяком случае часть пути. А кроме того, это удержит силы земохцев на расстоянии, так что мы будем от них в безопасности, пока не достигнем границы. А вот после того, как мы ее пересечем, у нас могут возникнуть неприятные неожиданности, и виною тому будет Мартэл. Нам все же необходимо добиться того, чтобы у него не случилось времени поставит земохцев и другие ловушки на нашем пути.
— Подумай, Спархок, — сказал Келтэн. — Сначала ты говоришь, что мы не будем ехать ночью, а потом, что надо бы избавиться от засад Мартэла.
— Но нам не обязательно наступать ему на пятки, чтобы добиться этого. Надо заставить его думать, что мы близко, тогда он будет бежать и забудет про засады. Хорошо бы было с ним немного поболтать, пока еще не совсем стемнело. — Он огляделся вокруг. — Мне нужно около дюжины свечей. Берит, можно тебя попросить принести их?
— Конечно, сэр Спархок.
— И поставь их на этот камень, поближе друг к другу и в ряд. — Спархок тем временем снова достал мешочек и вынул из него Беллиом. Он положил цветок-гемму на камень и прикрыл его кусочком ткани, чтобы сокрыть под ним соблазнительный плен красоты этого могущественного самоцвета. Когда же зажженные свечи уже были расставлены на камне, он снял покрывало с самоцвета и положил на него свои руки, касаясь кольцами Беллиома.
— Голубая Роза, — приказал он. — Призови мне Кхвая!
Самоцвет под его руками вновь стал горячим, и алое сияние разлилось в глубине его лепестков.
— Кхвай! — твердо сказал Спархок. — Ты меня знаешь. Я хочу видеть место, где расположился на ночлег мой враг. Покажи его в огне! Теперь же!
Крик ярости уже не походил на рев, а скорее напоминал жалобный вой. Пламя свечей удлинилось и, соединившись, образовало единое полотно ярко-желтого огня, в котором рождался образ.
Это был маленький лагерь всего из трех палаток, разбитых в травянистой низине с небольшим озером посередине. Темные кедры стояли на другом берегу озера и единственный костер потрескивал в надвигающихся сумерках в центре палаток, полукругом стоящих на берегу. Спархок смотрел внимательно, стараясь все запомнить.
— Ближе к костру, Кхвай! — рявкнул Спархок. — И сделай так, чтобы мы слышали, что там говорят.
Изображение поменялось приблизившись. Мартэл и остальные сидели вокруг костра, лица их были усталыми и изможденными. Спархок кивнул друзьям, и все они подались вперед, чтобы лучше слышать.
— И где же они, Мартэл? — ядовито спрашивала Арисса. — Где эти бравые земохцы, которые по твоим расчетам должны защищать нас? Цветочки собирают?
— Они отводят пелоев, принцесса, — ответил Мартэл. — Вы же не хотите, чтобы эти дикари нас догнали? Не волнуйтесь, Арисса. Если вам будет уж совсем невмоготу, я одолжу вам Адуса. Он не слишком приятно пахнет, но для вашей нужды это не так уж важно, не так ли?
Ее глаза сверкнули ненавистью, но Мартэлу, казалось, это было безразлично.
— Земохцы удержат пелоев, — сказал он Энниасу. — И если Спархок не загнал лошадей — чего он точно делать не станет, — он все еще на три дня от нас отстает. А земохцы нам не слишком-то и нужны, пока мы не перешли границу. Но вот после этого они нам понадобятся, чтобы устроить несколько засад для моего дорогого братца и его попутчиков.
— Кхвай! — кратко проговорил Спархок. — Сделай так, чтобы они могли слышать меня! Теперь же!
Пламя свечей вздрогнуло, потом опять выровнялось.
— Какой у тебя уютный милый лагерь, Мартэл, — развязно сказал Спархок. — А в озере наверняка есть рыба!
— Спархок?! — задохнулся Мартэл. — Как ты можешь разговаривать со мной, ведь ты же далеко отсюда?!
— Далеко, дружище? На самом деле не так уж далеко. Я почти наступаю тебе на пятки. Кстати, на твоем месте я лучше разбил бы лагерь под кедрами на том берегу. Слишком многие, брат мой, жаждут твоей смерти. И не очень-то безопасно разбивать лагерь, как это ты сделал, на открытом месте.
Мартэл вскочил на ноги.
— По коням! — крикнул он Адусу.
— Ты уже уезжаешь, Мартэл? — мягко спросил Спархок. — Как не стыдно. Я так хотел встретиться с тобой лицом к лицу. Ну да ладно. Это будет первое, что я сделаю завтра утром. Думаю, до тех пор мы оба сможем подождать.
Спархок с жестокой улыбкой наблюдал, как они бешено оглядываясь по сторонам в панике седлают лошадей. Вскочив в седла, они во всю прыть припустили на восток, нещадно погоняя лошадей.
— Вернись, Мартэл, — крикнул им вслед Спархок. — По-моему, ты забыл палатки.
23
Земли пелоев походили на огромный неогороженный луг, по которому никогда не проходился плуг. Поздние осенние ветра перебирали вечное море трав, раскинувшееся под нависшим небом, вздыхая об ушедшем лете. Они ехали на восток к высокому каменистому холму посреди равнины, ехали, завернувшись в плащи от холода и ветра и в печальном настроении от хмурой непогоды.
Они достигли возвышающего холма во второй половине дня и увидели, что вокруг бурлит жизнь. Кринг, который отправился вперед, чтобы собрать пелоев, выехал навстречу им с головой, обмотанной тряпкой.
— Что с тобой случилось, друг Кринг? — спросил его Тиниен.
— В изумительном плане сэра Бевьера все же оказался один недостаток, — грустно проговорил Кринг. — И кое-кто из несогласных зашел за спину…
— Вот уж никогда бы не подумал, что воины-пелои станут атаковать с тыла, — покачал головой Тиниен.
— Конечно нет, но тот кто напал на меня, не был воином-пелоем и даже не был мужчиной. Женщина из моего племени, занимающая у нас высокое положение, проскользнула мне за спину и огрела горшком по голове.
— Надеюсь, она получила достойное наказание.
— Нет, друг Тиниен, я не мог наказать ее. Это была моя родная сестра. Наша мать никогда бы не простила, если бы я выпорол эту малолетнюю мерзавку. Честно говоря, ни одной из женщин не понравился план Бевьера, но моя сестра единственная, кто осмелился возразить мне.
— Ваши женщины озабочены своей безопасностью? — спросил Бевьер.
— Конечно нет. Они храбры как львицы. Что их действительно заботило — так это кого из них поставят во главе лагеря. Женщины-пелои очень оберегают свое положение в племени. Все мужчины решили, что твое предложение просто великолепно, но женщины… — Кринг беспомощно развел руками. — Я приставил приближенных ко мне воинов заняться обустройством лагеря. Мы оставим при нем совсем небольшие силы, а все остальные напоказ отправятся к границе Земоха, словно для вторжения в это королевство. Ночью время от времени отряды по одному будут уезжать обратно и занимать позиции в горах поблизости, поджидая появления земохцев. А вы проскользнете с нами.
— Прекрасный план, друг Кринг, — одобрил Тиниен.
— Я тоже так думаю, — ухмыльнулся Кринг. — Поедемте, друзья, я приведу вас в свои великолепные шатры, рядом с которыми жарится на кострах пара здоровущих быков. Мы вместе отведаем соли и поговорим о делах. — Он о чем-то задумался. — Друг Стрейджен, — наконец сказал он. — Ты знаешь тамульскую великаншу Миртаи лучше, чем остальные наши друзья. Обладает ли она даром приготовления пищи?
— К сожалению, я не пробовал ее стряпни, доми, — признался Стрейджен. — Но помню, она однажды рассказывала, как путешествовала пешком в юности. Как я понял, она питалась преимущественно волками.
— Волками? Но как их можно приготовить?
— Не думаю, что она их готовила. Я так понял, что она торопилась и просто жевала волчье мясо на ходу.
Кринг проглотил большой комок.
— Она ела сырое мясо? — спросил он. — А интересно, как ей удалось изловить волка?
Стрейджен пожал плечами.
— Скорее всего, просто загнала. А потом оторвала от волка лучшие части и подкрепилась ими на ходу.
— Бедный волк! — воскликнул Кринг. Но уже через секунду его взгляд, полный подозрения, упал на Стрейджена. — А ты часом не врешь?
— Я? — с удивлением проговорил Стрейджен, голубые глаза которого были невиннее, чем у ребенка.
Они отправились в путь на рассвете, и Кринг ехал сзади со Спархоком.
— Стрейджен просто дурил мне вчера голову, да, Спархок? — озабоченно спросил он.
— Может быть, — пожал плечами Спархок. — Талесийцы странные люди и у них своеобразное чувство юмора.
— Но она могла так поступить! — с восхищением заявил Кринг. — Я хочу сказать, загнать волка и съесть его сырым!
— Думаю, могла, если бы захотела, — признал Спархок. — Однако, я вижу, она по-прежнему занимает твои мысли.
— Признаюсь, что так, друг Спархок. Я пытался выбросить ее из головы, но все без толку. — Кринг вздохнул. — Боюсь, мой народ никогда бы ее не принял. Все было бы в порядке, если бы не мое высокое положение. Ведь если я на ней женюсь, она станет доми среди пелоев, подруга доми и главной среди женщин. И уж тогда, поверь мне, остальные женщины будут локти себе кусать от зависти и всячески поносить ее перед своими мужьями. Тогда недовольные мужчины станут ругать ее на советах, и мне придется урезонивать их, возможно даже убивать. А ведь среди них много моих друзей, которых я знаю с детства. Ее присутствие разобьет мой народ на части. — Он снова вздохнул. — Может, мне все же будет суждено погибнуть в грядущей битве. Так я смогу избегнуть выбора между любовью и долгом. — Кринг выпрямился в седле. — Ну, довольно этих бабских причитаний, — проговорил он. — После того, как мы уничтожим здесь основные силы земохцев, мы совершим набеги на приграничные земли. Будь спокоен, у земохцев не достанет времени заниматься тобой и твоими друзьями. Мне известно, как можно легко отвлечь земохцев. Мы разрушим их крепости и замки, а это их почему-то сводит с ума.
— Ты хорошо все обдумал, Кринг?
— О, за это даже не беспокойся, друг Спархок. Когда мы отправимся на восток, то мой отряд пелоев будет сопровождать вас до той дороги, что ведет на северо-восток к земохскому городу Вилета. А теперь слушай внимательно, друг. Я дам тебе указания, чтобы ты без труда смог разыскать ту тропу, о которой я говорил тебе прежде. — И потом он некоторое время рассказывал Спархоку, как ехать, подмечая знаки и расстояния.
— Вот так, друг Спархок, — заключил он. — Хотел бы я сделать для тебя больше. Ты уверен, что не нужно послать с тобой несколько сот всадников?
— Я бы не отказался от компании твоих воинов, Кринг, — ответил Спархок. — Но такой большой отряд обязательно привлечет к себе внимание земохцев, а так мы можем остаться незамеченными. Нам нужно спешить, ведь наши друзья на равнинах Лэморканда надеются, что мы достигнем замка Азеша до того, как на них нападут земохцы.
— Прекрасно понимаю тебя, друг Спархок.
Они ехали на восток два дня, а потом Кринг объявил Спархоку, что он должен утром повернуть на юг.
— Советую выехать часа за два до рассвета, друг Спархок, — сказал он. — Если вас увидят днем земохские разведчики, они могут из любопытства проследить за вами. Земли на юге ровные, так что в темноте ехать не опасно. Удачи, друг. На твои плечи возложено многое. Мы будем молиться за тебя — когда не будем заняты истреблением земохцев.
Луна поднималась над рваными облаками, когда Спархок вышел из шатра подышать свежим воздухом. За ним последовал Стрейджен.
— Приятная ночь, — проговорил стройный блондин своим глубоким голосом.
— Правда, немного прохладно, — отозвался Спархок.
— Ну кто же захочет жить в стране вечного лета? Я наверное не увижу тебя, когда вы уедете, Спархок. Я скорее сова, чем жаворонок. — Стрейджен залез рукой в карман камзола и вытащил оттуда конверт гораздо толще, чем предыдущий. — Это последнее, — сказал он, вручая рыцарю письмо. — Вот я и выполнил до конца поручение, возложенное на меня королевой.
— Думаю, ты отлично с этим справился, Стрейджен. Однако ты мог бы и не ездить так далеко, если бы сразу отдал мне все письма.
— А я вовсе не был против поездки. Мне нравятся ты и твои спутники. Конечно, не настолько, чтобы подражать вашему непомерному благородству, но все же нравитесь.
— Ты мне тоже нравишься, Стрейджен. Не настолько, конечно, чтобы доверять тебе и быть с тобой до конца откровенным, но все же нравишься.
— Благодарю, сэр рыцарь, — проговорил Стрейджен с насмешливым поклоном.
— Ну что вы, милорд, — усмехнулся Спархок.
— Будь осторожен в Земохе, дружище, — уже серьезно сказал Стрейджен. — Я очень люблю твою молодую королеву с железной волей, и мне бы не хотелось, чтобы ты разбил ей сердце какой-нибудь глупой неосторожностью. Да, если случится, что Телэн будет подавать тебе идеи — не отмахивайся. Я знаю, что он еще мальчик и к тому же вор, но у него превосходная интуиция и исключительный ум. Возможно даже, что он умнее многих из нас, и кроме того, он удачлив. Держись, и не проиграй, Спархок. Мне что-то совсем не хочется кланяться Азешу. — Он скорчил рожу. — Ну, хватит. Я иной раз становлюсь излишне сентиментальным. Давай-ка пойдем назад в шатер и разопьем бутылочку-другую за старые добрые времена — если ты, конечно, не хочешь прямо сейчас прочитать письмо.
— Я пока его приберегу. Прочту, когда станет особенно тоскливо.
Когда они выступали, луна снова вышла из-за облаков. Спархок коротко набросал для всех маршрут, отмечая все приметы, которые указал Кринг. Затем все сели на лошадей и отправились в путь.
Было темно хоть глаз выколи.
— Да мы долго можем кругами ездить, — мрачно пожаловался Келтэн. Накануне вечером он засиделся с пелоями, и когда Спархок разбудил его, глаза Келтэна были налиты кровью, а руки заметно дрожали.
— Не думай ни о чем и просто продолжай ехать, Келтэн, — посоветовала ему Сефрения.
— Конечно! — сказал он с сарказмом. — Но куда?
— На юго-восток.
— Прекрасно, но где этот юго-восток?
— Там. — Сефрения указала в темноту.
— Откуда ты знаешь?
Волшебница что-то быстро проговорила Келтэну по-стирикски.
— Вот это должно тебе все объяснить, — добавила она по-эленийски.
— Матушка, я не понял ни слова.
— Это не моя вина, милый.
Облака были очень плотными и светало медленно. Двигаясь на юг, они вскоре увидели очертания горных вершин, уходящих далеко на восток. Такие горы можно было встретить только в Земохе.
Позже утром Кьюрик подъехал к Спархоку.
— Вон та красная вершина, о которой ты говорил, Спархок, — сказал он, указывая рукой.
— Как будто в крови, да? — высказал свои наблюдения Келтэн. — Или это только мои глаза?
— Пожалуй и то, и другое, — сказала ему Сефрения. — Не надо было пить вчера столько эля.
— Вот вчера мне и надо было сказать об этом, матушка, — печально произнес Келтэн.
— Ну ладно, дорогие мои, — сказала Сефрения. — Пора вам переодеться. Ваши доспехи будут слишком привлекать внимание здесь, в Земохе. Наденьте, если нужно, кольчуги, но еще я каждому дам по стирикскому одеянию. Переоденьтесь, и я займусь вашими лицами.
— Я к своему привык, — сказал ей Улэф.
— Ты может и привык, а вот земохцы вряд ли.
Пять рыцарей и Берит сняли доспехи — рыцари с облегчением, а Берит с видимой неохотой. Потом они натянули чуть более удобные кольчуги и поверх них стирикские одежды.
Сефрения внимательно осмотрела их и сказала:
— Оставьте пока перевязи поверх одежды. Сомневаюсь, что у земохцев существуют какие-либо традиции по ношению оружия. Если дела обстоят по-другому, поменяем. Теперь стойте все спокойно. — Сефрения переходила от одного к другому, дотрагиваясь до их лиц и повторяя для каждого одно и то же стирикское заклинание.
— По-моему, не сработало, леди Сефрения, — проговорил Бевьер, оглядывая лица своих спутников. — Я не вижу никаких изменений.
— Я и не пыталась изменить их в твоих глазах, Бевьер, — улыбнулась Сефрения и достала из седельной сумки небольшое зеркальце. — Так вас увидят земохцы, — продолжила она и протянула зеркало Бевьеру.
Бевьер взглянул и сделал знак, охраняющий от нечистой силы.
— Боже мой! — выдохнул он. — Как я ужасен! — Затем он передал зеркало Спархоку, и тот стал пристально разглядывать свою странно изменившуюся внешность. Волосы по-прежнему были черными, как вороново крыло, но его обветренная кожа стала бледной, как у всех стириков. Надбровные дуги и скулы стали резче. Однако Сефрения, как с сожалением заметил он, оставила его нос таким как был. Сколько он ни говорил себе, что его не волнует сломанный нос, сейчас он все же понял, что хотел бы хоть раз посмотреть на себя с прямым носом, хотя бы для разнообразия.
— Я сделала так, чтобы вы походили на стириков, — объяснила она. — Это обычно для Земоха, и мне так проще. А вид наполовину эленийца, наполовину стирика меня ужасно раздражает.
Затем она вытянула вперед правую руку и произнесла несколько слов по-стирикски. И тут же все увидели, как темная ленты спиралью обвила ее руку и запястье, заканчиваясь удивительно живым изображением головы змея на ладони.
— Для этого, полагаю, есть причина? — спросил ее Тиниен, с любопытством глядя на появившийся на руке Сефрении таинственный знак.
— Конечно. Ну что, мы отправляемся?
Граница между Пелосией и Земохом была плохо обозначена и, казалось, проходила по извилистой линии, где кончалась высокая трава. Земля к востоку от этой линии была каменистой и растительности было мало. Темный край хвойного леса проходил не так далеко от них по крутому склону. Они отправились по направлению к нему, но не проехали и половину этого расстояния, как дюжина всадников в грязно-белых одеяниях вынырнула из-за деревьев и стала приближаться к ним.
— Не волнуйтесь, с этим я справлюсь сама, — спокойно проговорила Сефрения. — Просто не произносите ни слова и постарайтесь выглядеть угрожающе.
Приближающиеся земохцы подъехали к ним совсем близко. У некоторых были лица с незавершенными стирикскими чертами, некоторые вполне могли сойти за эленийцев, а были и такие, в ком перемешались черты обеих наций, и выглядели они весьма непривлекательно.
— Слава грозному Богу земохцев, — сказал их вожак на ломаном стирикском. На самом деле язык, на котором он говорил, был смесью стирикского и эленийского, собрав в себе худшие черты обеих языков.
— Ты не назвал его имени, кедьек, — холодно сказала ему Сефрения.
— Откуда она знает, как зовут этого парня? — прошептал Келтэн Спархоку. Келтэн, видимо, понимал по-стирикски больше, чем мог сказать.
— Кедьек не имя, — ответил Спархок. — Это ругательство.
Лицо земохца стало еще бледнее, а его черные глаза сузились от ненависти.
— Женщины и рабы не смеют так говорить с королевской стражей, — выдавил он из себя.
— Королевская стража, — фыркнула Сефрения. — Ни ты, ни кто-либо из твоих людей не стоит и прыща на теле имперского стражника. Произнеси имя нашего Бога, чтобы я знала, что ты истинно верующий. Произнеси его, кедьек, или умри!
— Азеш… — пробормотал человек не так уверенно.
— Его имя оскорблено языком, который его произнес, — проговорила она ему. — Но Азеш иногда приветствует оскорбления.
Земох выпрямился.
— Мне приказано собрать людей, — объявил он. — Близится день, когда Благословенный Отт вытянет свой кулак, чтобы разбить и поработить неверных запада.
— Тогда подчиняйся. Продолжай свою работу и будь прилежен, потому что Азеш награждает нерадивых смертью.
— Я не нуждаюсь в поучениях женщины, — холодно заявил вожак. — Готовься вести солдат к битве.
— Твоя власть не распространяется на меня. — Сефрения подняла правую руку ладонью к нему. Лента на ее руке и запястье, казалось, двигалась и извивалась, а змеиная голова на ладони шипела, высовывая раздвоенный язык. — А теперь тебе позволяется приветствовать меня, — грозно проговорила она земохцу.
Вожак тут же отпрянул с расширенными от ужаса глазами. Ритуальное стирикское приветствие означало то, что он должен был поцеловать ей ладони, так что «позволение» Сефрении было прямым приглашением к смерти.
— Прости меня, о Высокая Жрица, — пролепетал он дрожащим голосом.
— Не думаю, что это возможно, — бесстрастно сказала ему Сефрения и посмотрела на остальных земохцев, застывших от ужаса. — Этот кусок дерьма оскорбил меня, — сказала она им. — Сделайте с ним то, чего он заслуживает.
Земохцы молча слезли со своих лошадей, стянули с седла своего отбивающегося вожака и одним ударом отсекли ему голову. Сефрения, которая обычно при такой жестокости чувствовала отвращение, сейчас смотрела на все происходящее не меняя выражения лица.
— Именно так, — сказала она бесстрастно. — Теперь уберите то, что от него осталось, как велит обычай, и продолжайте ваше дело.
— А… э… Грозная Жрица, — вымолвил один из них. — Но у нас теперь не вожака.
— Ты об этом сказал… Ты теперь и будешь вожаком. Будешь служить верой и правдой — тебя наградят, а если нет — тебя ждет суровое наказание. А теперь уберите эту падаль с моей дороги. — Она тронула Чьэль ногами, и стройная белая кобылка двинулась вперед, аккуратно обходя лужи крови на земле.
— Однако, быть вожаком у земохцев весьма опасно для здоровья, — заметил Улэф Тиниену.
— Да, пожалуй, — согласился Тиниен.
— Тебе необходимо было так поступить с ним, — запинаясь спросил Сефрению Бевьер.
— Да. Земохца, оскорбившего жреца, неминуемо ждет наказание, а наказание в этой стране только одно.
— А как ты сделала, чтобы эта твоя змея двигалась? — с легким испугом в глазах спросил Телэн.
— Я ничего не делала, — ответила волшебница. — Это просто кажется, что она двигается.
— Так значит, она его не укусила бы?
— Конечно. Но он бы наверняка решил, что укусила, и результат был бы тот же. Сколько нам ехать по этому лесу, Спархок?
— День, — ответил он. — Мы повернем на юг на восточной окраине леса — как раз перед горами.
После случившегося все ехали молча, смущенные недавним поведением Сефрении. Ее безумная, безудержная жестокость, проявившаяся при встрече с земохцами, не вязалась с ее обычной мягкостью и чувствительностью. Все были даже слегка напуганы происшедшим и ехали через темный лес в подавленном молчании, бросая частые взгляды на стирикскую волшебницу. В конце концов Сефрения не выдержала и дернула поводья.
— Вы прекратите в конце концов? — сказала она едко. — У меня, знаете, пока не выросло второй головы. Я изображаю из себя земохскую жрицу — и веду себя точно так, как вела бы себя жрица Азеша. А когда приходится изображать чудовище, приходится совершать и чудовищные поступки. Все поняли? А теперь поехали дальше, и пусть Тиниен расскажет всем какую-нибудь историю, чтобы отвлечь от неприятных мыслей.
— Хорошо, матушка, — согласно кивнул миролюбивый дейранец. Спархок заметил, что все стали обращаться к Сефрении не иначе как «матушка».
К ночи все встали лагерем в лесу и на следующий день продолжили путь под все еще пасмурным небом. Небольшой отряд пробирался через мрачный лес, и чем дальше, тем становилось холоднее. Когда они достигли восточной опушки леса, то повернули на юг, не выезжая из-за деревьев, чтобы не покидать своего укрытия.
Как и предвещал им Кринг, где-то во второй половине дня они оказались у большого скопления деревьев, казалось, задушенных на корню. Мертвые деревья торчали на краю горы, пахли разложением и тянулись как водопад довольно далеко.
— Все это выглядит — да и пахнет — как преддверие Ада, — серьезно заметил Тиниен.
— Может, это произошло из-за того, что облачно? — предположил Келтэн.
— Не думаю, чтобы солнце тут чем-нибудь помогло, — покачал головой Улэф.
— Но что могло убить так много деревьев? — с дрожью спросил Бевьер.
— Здесь больна земля, — ответила ему Сефрения. — Давайте не будем долго оставаться в этом проклятом лесу. Человек — не дерево, но болезнетворное дыхание этого леса добро не принесет.
— Мы теряем светлое время дня, — заметил Кьюрик.
— Это не так важно. Ночью будет тоже достаточно света для движения.
— А что заразило эту землю, Леди Сефрения? — спросил Берит, поглядывая на белые деревья, торчащие из земли как руки скелетов.
— Никто не знает, Берит, но испарения этого места — что дыхание смерти. Возможно, ответ лежит глубоко под землей, как таящийся ужас. Давайте лучше поскорее уедем отсюда.
К вечеру небо потемнело, а ночью мертвые деревья вокруг них осветились слабым зеленоватым светом.
— Это ты, Сефрения? — спросил Келтэн. — Ты их осветила?
— Нет, — ответила она. — Этот свет не от магии.
— И как же я забыл, — неожиданно рассмеялся Кьюрик.
— Что? — спросил его Телэн.
— Мертвые деревья должны светится в темноте, не всегда, правда…
— Я никогда не слышал о таком.
— Это потому, что ты слишком много времени проводил в городе, Телэн.
— Приходится быть там, где ждет тебя твоя работы и клиенты, — пожал плечами мальчик.
— Да уж, облапошивать лягушек пожалуй не так доходно.
И первые часы они так и проехали в этом зеленоватом сиянии, прикрывая плащами рты и носы. Перед полночью их небольшой отряд добрался до крутого лесистого кряжа. Проехав по нему еще немного, они встали лагерем на остаток ночи в узком ущелье, покрытым лесом. Ночной воздух здесь был чистым и свежим, и все были этому рады после долгих часов отравленного дыхания мертвой природы. Утром они взобрались на гору, но вид, открывшийся им оттуда был ничуть не приятнее. Только день назад все было белое, а теперь черное, но такое же мертвое.
— Господи, что это? — выдохнул Телэн, уставившись на пузырящуюся поверхность черной липкой грязи.
— Смоляные болота, о которых говорил Кринг, — ответил Спархок.
— Мы можем их обойти?
— Нет. Смола течет с утеса, а болота тянутся на несколько дней пути у подножия гор.
Огромные смоляные болота, пугавшие своей мрачной чернотой, пузырились и тянулись далеко на юг, и там, на самой их окраине возвышался столб голубоватого пламени, примерно той же высоты, что и собор в Симмуре.
— Как же мы их перейдем? — спросил Бевьер.
— Осторожно, — ответил Улэф. — Я пересекал в Талесии зыбучие пески. Тут нужно просто пробовать почву перед собой посохом, желательно длинным.
— У пелоев уже есть проторенная тропа среди этих болот, — сказал им Спархок. — По краю утыканная колышками.
— А с какой стороны кольев надо ехать? — поинтересовался Келтэн.
— Вот этого Кринг не сказал, — пожал плечами Спархок. — Но думаю, это будет не сложно выяснить.
Они съехали вниз с горы и осторожно поехали вглубь трясины. Воздух над болотами был полон запаха горючей смеси и Спархок скоро почувствовал, что у него кружится голова.
Они медленно пробирались все дальше и дальше, четко следя за каждым своим шагом. Большие пузыри поднимались из глубины смоляных луж и лопались со странным рыгающим звуком. Когда они подъехали к южному краю болот, им лучше стал виден горящий столб — колонна голубоватого пламени, бесконечно ревущего, вырываясь из земли. Миновав этот огненный источник, они уже вскоре выехали из болот. Стало намного холоднее.
— Погода ухудшается, — предупредил Кьюрик. — Скорее всего, сначала польет дождь, ну а потом и снега можно ожидать.
— Ни один поход в горы не обходится без снега, — заметил Улэф.
— Какая следующая примета Кринга? — спросил Тиниен Спархока.
— Вот эта, — ответил Спархок, указывая на высокий утес с широкими желтыми полосами, словно окольцовывавшими его. — Кринг отличный проводник, хотя его и нет с нами. — Спархок проехал немного вперед и увидел дерево со срезанной верхушкой. — Прекрасно, — сказал рыцарь, — это отмечено начало прохода. Поехали, пока не начался дождь.
Проход на самом деле оказался старым пересохшим руслом реки. Климат Эозии за века изменился и, так как в Земохе становилось все суше и суше, поток, что плавно протекал по узкому ущелью, высох у своего источника, оставив лишь русло, прорезавшее утес. Как и предсказывал Кьюрик, во второй половине дня полил дождь. Он шел плотной пеленой и быстро вымочил все вокруг.
— Сэр Спархок, — позвал сзади Берит. — Думаю, вам стоит на это взглянуть.
Спархок поворотил коня.
— На что, Берит?
Берит показал на запад, где последние отблески заката уже исчезли в серой пелене дождливого неба. И там же вдали, казалось, неподвижно висело угольно-черное облако.
— Оно движется в другую сторону, сэр Спархок, — сказал Берит. — Все остальные облака идут на запад, а это — на восток, прямо на нас. Это облако похоже на то, в котором прятались люди начала времен.
У Спархока упало сердце.
— Да, Берит. Сефрения, — позвал он.
Сефрения подъехала к нему.
— Оно снова здесь, — сказал ей Спархок, показывая на облако.
— Вижу. Но ведь ты же не ожидал, что оно исчезнет, Спархок?
— Я надеялся. А можем мы сейчас что-нибудь сделать с ним?
— Нет, — покачала головой волшебница.
— Ну что ж, тогда едем дальше, — проговорил Спархок, расправив плечи.
Дорога вилась по скалам, и они медленно ехали по ней, когда начал опускаться вечер. Обогнув острый выступ, друзья наткнулись на бок утеса, который был не совсем утесом, а скорее обломком скалы, некогда отвалившимся от нее и теперь загораживавшим им проход.
— Выглядит весьма пугающе, — заметил Бевьер. — Надеюсь Кринг рассказал тебе, как справиться с этой незадачей?
— Здесь мы должны свернуть налево, — ответил Спархок. — Нужно найти большую кучу бревен и веток на другой стороне обвалившейся скалы, прямо на северной стороне ущелья. Когда мы их оттащим, там будет проход. Пелои используют его, отправляясь в Земох за ушами.
— Ну что ж, пойдем посмотрим, — сказал Келтэн, вытирая лицо.
Они довольно быстро разыскали эту кучу бревен и веток в быстро темнеющем ущелье, и казалось, что это был не более чем затор, который каждой весной возникает в русле ручья. Телэн спешился и, быстро забравшись на высокое бревно, заглянул в темную глубину.
— Эй! — крикнул он туда, и в ответ ему было эхо.
— Скажи, если кто тебе ответит, — усмехнулся Тиниен.
— Ну, Спархок, — вернувшись заключил Телэн. — Там действительно есть большое отверстие, за этой кучей.
— Тогда примемся за работу, — предложил Улэф, посмотрел на дождливое темнеющее небо. — Погода плохая и начинает темнеть, — добавил он. — Возможно, этот проход сухой и в нем можно будет провести ночь.
Они сделали из мелких стволов волокуши и использовали лошадей, чтобы оттаскивать бревна и ветки. Вход был треугольным, а выход — с северной стороны ущелья. Сам проход был узким и пах плесенью.
— Он действительно сухой, — подтвердил свое предположение Улэф. — Если мы зайдем поглубже, то нас не будет видно и мы сможем развести огонь. Боюсь, что если мы не просушимся, завтра эти кольчуги совсем заржавеют.
— Сначала закроем вход, — сказал Кьюрик.
Он не слишком-то надеялся защититься от темного облака, которое преследовало их еще в Талесии, этой кипой веток. Но все же решил, что и такая мера предосторожности будет не лишней.
Прикрыв вход, они вынули из мешка несколько факелов, зажгли их и прошли вглубь по узкому проходу до того места, где он расширялся.
— Ну, как вам нравиться здесь? — спросил Кьюрик.
— Во всяком случае сухо, — отозвался Келтэн. Он пнул ногой песчаный пол прохода и вывернул побелевшее бревно. — Мы, пожалуй, даже наберем здесь дров для костра.
Они раскинули свой лагерь на небольшом пятачке и вскоре уже раздалось успокаивающее потрескивание зажженного костра.
Тут вернулся Телэн, который ходил прогуляться в глубину прохода.
— Он не такой уж длинный, этот проход, — доложил он. — Верхний вход тоже заложен ветками и бревнами, как и тот, нижний. Кринг хорошо укрыл все входы и выходы.
— Как там погода? — спросил Кьюрик.
— Теперь дождь со снегом, отец.
— Похоже, я был прав. Ну да ладно, под снегом мы бывали и раньше.
— Чья очередь готовить? — спросил Келтэн.
— Твоя, — сказал ему Улэф.
— Не может быть, чтобы опять моя.
— Увы, это так.
Келтэн, ругаясь, пошел к вещам и начал копаться в них.
Их скромная трапеза состояла из копченой баранины, черного хлеба и супа из сушеного гороха. Вся эта еда была, конечно, питательной, но вряд ли разнообразной. Когда они поели, Келтэн стал убирать посуду, но вдруг замер, как вкопанный.
— Улэф? — с подозрением проговорил он.
— Да, Келтэн.
— За все время нашего путешествия я что-то не видел, чтобы ты готовил. Ну разве что пару раз.
— Да, пожалуй, — согласился Улэф.
— Так когда же настанет твоя очередь?
— Никогда. У меня есть работа. Я слежу за тем, чья очередь подошла. Надеюсь, ты не думаешь, что я еще должен и готовить при этом? Все должно быть по-честному.
— И кто же тебя назначил этим заниматься?
— Я сам вызвался. Рыцари Храма всегда так должны поступать, когда речь заходит о сложном и ответственном деле. Это одна из причин, почему люди нас уважают.
Еще позже все сели вокруг костра, мрачно поглядывая на теплые языки его пламени.
— Такие дни, как сегодня, навевают на меня думы о том, почему я стал рыцарем, — задумчиво проговорил Тиниен. — В молодости я мог бы обучаться праву и закону. Но потом я подумал: «Боже, до чего ж это скучно», и решил стать рыцарем.
Ответом ему было согласное бормотание.
— Милые мои, — мягко проговорила Сефрения. — Вы можете думать о чем угодно, только, прошу вас, не поддавайтесь отчаянию и унынию. Это прямой путь в лапы нашего врага. Хватит нам и того мрачного облака, что нависло над нами. Не будем же своими руками создавать еще одно. Когда свет дрожит, тьма побеждает.
— Если ты пытаешься нас подбодрить, то делаешь это довольно странно, Сефрения, — сказал ей Телэн.
— Может быть, моя речь была чуть драматичной, — улыбнулась Сефрения. — Но все же самое важное для нас сейчас, милые мои, было в этих моих словах. Мы должны быть очень бдительны, и если хотим выстоять, то должны бороться с любой каплей отчаяния, могущей закрасться в сердце любого из нас и даже свести с ума.
— Но как мы можем не допустить этого? — все-таки переспросил ее Келтэн.
— Это очень просто, Келтэн, — сказал Улэф. — Ты очень внимательно наблюдаешь за Тиниеном. Как только он начнет вести себя как мотылек, ты скажешь об этом Спархоку. А я буду неусыпно следить за тобой, чтобы заметить лягушачьи проявления. Как только ты начнешь пытаться ловить мух языком, я пойму, что у тебя с головой не все в порядке.
24
Снежинки размером с монету и черные как сажа летели, подгоняемые ветром и вперемежку с моросящим дождем, по узкому проходу. Вороны сидели на ветках деревьев, их перья были мокрыми, а глаза горели яростью. Было такое утро, в которое хотелось оказаться за крепкими стенами, под надежной крышей у веселого огня, но этих удобств, увы, не было под рукой, так что Спархок и Кьюрик заползли поглубже в ветки можжевельника и ждали.
— Ты уверен? — прошептал Спархок оруженосцу.
— Да, — кивнул Кьюрик. — Я не мог ошибиться. Это был дым от костра, на котором кто-то поджаривал мясо. О последнем, как ты понимаешь, я догадался по запаху.
— Тогда ничего не остается, кроме как ждать, — мрачно проговорил Спархок. — Меня совсем не привлекает возможность неожиданно наткнуться на наших неприятелей. — Он попытался поменять позу, но оказался зажат между двух колючих стволов.
— Что случилось? — прошептал Кьюрик.
— С какого-то бревна на меня капает вода. Прямо по шее течет.
Кьюрик задумчиво посмотрел на него.
— Скажи мне честно, Спархок, с тобой все в порядке? — спросил он.
— Да, если не считать того, что кругом так мокро.
— И все-таки я спрашиваю тебя вполне серьезно. Учти, теперь я как никогда буду неустанно приглядывать за тобой. Ты для нас теперь самый главный человек. Не столь уж важно как поведут себя остальные, но если ты начнешь сомневаться и почувствуешь страх — тогда мы все в беде.
— Ты так говоришь, потому что наслушался Сефрению. Она ведет себя порой как наседка.
— Ну, это вполне естественно, Спархок. Она любит тебя, поэтому и беспокоится.
— Я уже вполне большой для того, чтобы опекать меня. И, ко всему прочему, уже женат.
— О, да, ты прав. Как странно, но я совсем забыл об этом.
— Очень смешно.
Они ждали, напрягая слух, но все, что им было слышно — это шум падающих капель, стекавших по бревнам.
— Спархок, — наконец произнес Кьюрик.
— Что?
— Если со мной что-нибудь случится, ты ведь позаботишься об Эсладе и мальчиках?
— Перестань, Кьюрик. Ничего с тобой не случится.
— Может и нет, но мне все равно надо знать.
— У тебя будет пенсия, и довольно большая. Возможно, я продам часть земли, чтобы покрыть ее, и обязательно позабочусь и о твоей жене и о сыновьях.
— Да, это в том случае, если ты тоже выживешь в этом походе, — серьезно сказал Кьюрик.
— Все равно, можешь быть спокоен, я оставил завещание. И если с нами обоими что случится, об Эсладе позаботится Вэнион.
— Ты обо всем подумал, Спархок.
— У меня слишком опасная работа. Я должен многое предвидеть — даже несчастные случаи, — Спархок улыбнулся другу. — Ты специально завел этот разговор, чтобы меня подбодрить? — спросил он.
— Я просто хотел выяснить для себя то, о чем постоянно переживал, — ответил Кьюрик. — Ужасно не хочется, чтобы постоянно мучила одна и та же мысль, тем более такая. А Эслада обязательно должна иметь возможность обучить мальчиков ремеслу.
— У них уже есть такая возможность.
— Фермерство?.. — с сомнением в голосе проговорил Кьюрик.
— Да нет, я не об этом. У меня был разговор с Вэнионом, и мы решили, что твой старший сын видимо пойдет в послушники, как только закончатся все эти дела.
— Это глупо, Спархок.
— Мы с Вэнионом так не думаем. Пандионскому Ордену всегда были нужны люди верные и отважные, а твои сыновья, если они похожи на своего отца — как нельзя лучше подходят для нашего братства. Мы бы и тебя давно посвятили в рыцари, но ты даже слышать об этом не хочешь. Упрямый ты человек, Кьюрик…
— Спархок, ты… — Кьюрик оборвал себя на полуслове. — Тихо. Кто-то идет, — шепнул он.
— Это полный идиотизм, — сказал голос с другой стороны завала на грубой смеси эленийского и стирикского, что выдавало в его обладателе земохца.
— Что он сказал, — прошептал Кьюрик. — Я не понимаю этой тарабарщины.
— Потом скажу, — так же тихо откликнулся Спархок.
— Можешь отправиться назад и сказать Суркхелю, что он — идиот, Гауна, — предложил другой голос. — Уверен, он очень заинтересуется твоим мнением.
— Пойду я к нему или нет, но Суркхель был и останется полным идиотом, Тимак. Он из Коракаха, а они там все чокнутые или слабоумные.
— Наши приказы исходят от Отта, а не от Суркхеля, Гауна, — сказал Тимак. — Суркхель просто делает, что ему говорят.
— Отт! — фыркнул Гауна. — Я не верю в его существование. Священники просто выдумали его. Скажи, хоть кто-нибудь его видел?
— Хорошо, что я твой друг, Гауна. Тебя бы могли скормить стервятникам за такие слова. Да хватит причитать, все не так уж плохо. Единственное, что нам надо делать — это прочесывать округу и смотреть, не появятся ли люди там, где их и быть не может. Всех давно отослали в Лэморканд.
— Я устал от этого нескончаемого дождя.
— Скажи спасибо, что с неба течет вода, Гауна. Когда наши древние сородичи дрались с рыцарями Храма на равнинах Лэморканда, они попадали под дожди огня, или молний, или ядовитых змей.
— Рыцари Храма не могут быть такими ужасными. Да и что они нам, — насмешливо проговорил Гауна. — У нас есть Азеш, он защитит нас.
— Да уж, защита, — фыркнул Тимак. — Азеш варит на обед земохских младенцев.
— Это суеверная чепуха, Тимак.
— Ты когда-нибудь встречал человека, который входил в его замок и затем возвратился оттуда?
Неожиданно раздался резкий свист.
— Это Суркхель, — сказал Тимак. — Время нам отправляться. Интересно, он знает, до чего у него противный свист?
— Может, и знает, но ему приходится свистеть, Тимак. Ведь он еще не научился говорить. Поехали.
— О чем они говорили, Спархок? — прошептал Кьюрик, когда голоса смолкли. — Кто они?
— Похоже, они патрулируют эту местность, — ответил Спархок.
— Ищут нас? Мартэлу удалось послать людей, несмотря на все наши старания.
— Не думаю. Из разговора этих двоих я понял, что они ловят тех, кто еще не отправился на войну. Так что давай соберем остальных и отправимся в дорогу.
— И что они говорили? — спросил Келтэн, когда они выступали.
— Жаловались, — ответил Спархок. — Как и все солдаты в мире. Думаю, если отбросить все эти страшные истории, земохцы окажутся людьми, не так уж сильно отличающимися от всех остальных.
— Они поклоняются Азешу, — упрямо сказал Бевьер. — Значит, они — чудовища.
— Они боятся Азеша, Бевьер, — поправил его Спархок. — Между поклонением и страхом большая разница. Я не думаю, что нам здесь, в Земохе, надо вести войну до полного их уничтожения. Нам надо разобраться с фанатиками и элитными войсками. Вместе с Азешем и Оттом, конечно. А после можно оставить в покое простых людей, чтобы они выбрали себе веру эленийскую или стирикскую.
— Да они тут все испорченные и тупоумные, Спархок, — упрямо настаивал Бевьер. — Смешанные браки между эленийцами и стириками — мерзость и грех в глазах Господа.
Спархок вздохнул. Бевьера сложно было переубедить в том, что хоть как-то касалось веры, и спорить с ним было бесполезно.
— Думаю, с этим мы разберемся, когда закончится война, — проговорил пандионец. — А теперь пора отправляться в путь. Бояться нам особо нечего, но все же будем настороже.
Они снова забрались в седла и тронулись по проходу на горное плато, поросшее деревьями. Дождь продолжал моросить, вперемежку со снегом, который валил с неба тем больше, чем дальше они уходили на восток. На ночь они остановились в ельнике, и их костер, для которого нашлись лишь сырые сучья да бревна, был маленьким и слабым. Проснувшись поутру, они увидели, что все плато покрыто небольшим слоем мокрого, липкого снега.
— Время решать, Спархок, — сказал Кьюрик, глядя на падающий снег.
— О чем ты?
— Мы можем ехать по этой тропинке, однако она не очень-то хорошо видна и, возможно, совсем исчезнет через час пути, или будем пробираться на север. Так мы можем оказаться на дороге в Вилету к полудню.
— Я так понимаю, тебя больше устраивает второе.
— Да, пожалуй. Мне что-то совсем не нравится таскаться по этой ужасной местности в поисках тропинки, которая, может, и ведет-то не туда, куда надо.
— Ладно, Кьюрик, — сказал Спархок. — Если ты настаиваешь, поедем как ты решил. Единственное, о чем я заботился — это пройти приграничные земли, где Мартэл собирался устроить нам засады.
— Но отправившись на север, мы потеряем полдня, — заметил Улэф.
— Мы потеряем больше, если будем кружить по этим горам, — ответил Спархок. — К тому же у нас не назначен день и час встречи с Азешем. Он примет нас в любое время.
И они отправились на север под липким снегом, падавшим крупными снежинками на землю, и туманом, окутавшим горы. Мокрый снег прилипал к всадникам, укутывая их как одеяло, и сырость от него примешивалась к тоскливому настроению. Ни Улэф, ни Тиниен не смогли поднять настроения, тщетно пытаясь рассказать что-нибудь веселое, и они ехали молча, погруженные в свои печальные мысли.
Как и предсказывал Кьюрик, небольшой отряд их добрался до дороги на Вилету около полудня, и там они снова повернули на восток. На заснеженной дороге, простиравшейся перед ними, не было видно следов ни человека, ни лошади; вероятно, ни один путник, конный он иль пеший, не пользовался этой дорогой с тех пор как пошел снег. Вечер ничем не отличался от снежного дня, только постепенно темнело и растекалась непроглядная тьма. На ночь они укрылись в попавшейся им по дороге давно заброшенной деревянной развалюхе, и, как всегда во враждебной стране, по очереди стояли на часах.
Они миновали Вилету к вечеру следующего дня. Задерживаться там они не стали — им ничего не надо было в городе, да и не стоило лишний раз рисковать.
— Он пустой, — кратко высказался Кьюрик, когда они проехали город.
— Откуда ты знаешь? — спросил его Келтэн.
— Не видно дыма. На улице холодно и идет снег, в домах бы обязательно топили.
— А-а…
— Интересно, может быть, они забыли что-нибудь ценное, когда уходили? — озорно сверкнув глазами предположил Телэн.
— Забудь об этом, — резко рявкнул ему Кьюрик.
Снега на следующий день падало очень мало, и их настроение заметно улучшилось, но когда они проснулись еще через день, снег опять валил и они вновь пали духом.
— Но почему все это надо было взвалить на наши плечи? — угрюмо спросил Келтэн к вечеру. — Ну почему мы это делаем?
— Потому что мы рыцари Храма.
— Есть, знаешь ли, и другие рыцари Храма. Мы и так уже достаточно накатались по всей земле.
— Хочешь вернуться? Пожалуйста. Кстати, я тебя не просил — и никого не просил со мной ехать.
Келтэн тряхнул головой.
— Конечно, нет, — сознался он. — И вообще, прости меня. Я сам не знаю, что на меня нашло. Забудь о том, что я сказал.
Но Спархок однако не забыл, и этим же вечером он подошел к Сефрении и отозвал ее в сторону.
— Похоже, в нашем отряде происходит то, о чем ты нас предупреждала, — сказал он ей.
— У тебя появляются непонятные и незнакомые доселе чувства? — быстро спросила она. — Что-то, как бы пришедшее извне?
— Я тебя не совсем понимаю.
— Все люди, Спархок, подвержены внезапным приступам отчаяния и тоски, — сказала Сефрения и чуть улыбнулась. — Правда, это не в характере рыцарей Храма. Большую часть времени вы жизнерадостны и бодры, и исполнены веры в будущее и успех, но порой это до добра не доводит и даже граничит с умопомешательством. Эти сомнения и угрюмость посланы на нас извне, и теперь они тебя беспокоят.
— Да нет, Сефрения, совсем не меня, — уверил ее Спархок. — Конечно, я не особенно бодр и весел, но, думаю, виной тому непогода. Я говорю об остальных. Келтэн подъехал сегодня ко мне и спросил, почему именно на нас возложена эта нелегкая ноша. Келтэн никогда бы раньше не задал такого вопроса. Обычно его наоборот приходится урезонивать и удерживать от безрассудных поступков, а теперь, похоже, он готов собраться и повернуть домой. И вот что интересно, если все мои друзья так себя чувствуют, то почему не чувствую этого я?
Сефрения задумчиво посмотрела на все еще валивший снег, и Спархок в который раз поразился тому, как она была прекрасна и что на ней не было отпечатка ее лет.
— Думаю, он боится тебя, — наконец сказала Сефрения.
— Келтэн? Ерунда.
— Нет, не он. Тебя, Спархок, боится Азеш.
— Этого не может быть.
— Я знаю, но все же думаю, что это правда. Почему-то ты обладаешь большей властью над Беллиомом, чем кто-либо другой. Даже Гвериг не имел такой власти над камнем. Вот чего на самом деле боится Азеш. Вот почему он не станет нападать на тебя открыто и старается лишить мужества твоих друзей. Он атакует Келтэна, Бевьера и остальных, но только не тебя.
— А ты? — спросил ее Спархок. — Ты тоже в отчаянии?
— Конечно нет.
— Почему «конечно»?
— Долго объяснять, а нам пора отдыхать. Иди спать, мой милый, и не о чем не беспокойся. Я сама обо всем позабочусь.
На следующее утро они проснулись от уже знакомого им звука. Он был нежным и чистым, и хотя мелодия свирели была минорной, она наполнила их сердца светом и радостью. Спархок медленно растянул губы в улыбке и растолкал Келтэна.
— У нас гости, — сказал он.
Келтэн быстро сел, нащупывая руками свой меч, но тут услышал звуки свирели.
— А-а… — ухмыльнулся он. — Давно пора. Я буду рад снова видеть малышку.
Они вышли из палатки и огляделись по сторонам. Все еще шел снег, и туман упрямо цеплялся за деревья. Сефрения и Кьюрик сидели у небольшого костра перед ее палаткой.
— Где она? — спросил Келтэн, вглядываясь в снег.
— Здесь, — спокойно ответила Сефрения, потягивая свой чай.
— Я ее не вижу.
— Это не обязательно, Келтэн. Главное, что ты знаешь, что она здесь.
— Но это же не одно и то же, Сефрения, — разочарованно протянул Келтэн.
— И все-таки она добилась своего, — рассмеялся Кьюрик.
— Что? — спросила Сефрения.
— Увела целую команду рыцарей Храма прямо из-под самого носа эленийского Бога.
— Не говори глупостей. Она не стала бы этого делать.
— Правда? А ну посмотри-ка на Келтэна, ты видишь на его лице что-нибудь еще кроме обожания. Если я смастерю сейчас что-то вроде алтаря, он, пожалуй, преклонит колена.
— Что за чепуха, — смущенно проговорил Келтэн. — Она мне просто нравится, вот и все. Мне хорошо, когда она рядом.
— Уж конечно, — усмехнулся Кьюрик.
— Только не стоит навязывать такие рассуждения Бевьеру, — предупредила Сефрения. — Не будем его смущать.
Остальные тоже вышли из палаток с улыбками на лицах. А Улэф просто хохотал.
На душе у всех было спокойно и радостно, и даже тусклое утро казалось солнечным. Лошади казалось, тоже повеселели и дружно ржали, напоминая о полагающейся им утренней порции зерна. Спархок и Берит отправились задать им корма. Фарэн обычно встречал утро взглядом угрюмого неодобрения, но сегодня огромный чалый казался спокойным, даже безмятежным. Он задрал свою морду и пристально разглядывал развесистую березу. Спархок взглянул на дерево и застыл от изумления. Дерево было полускрыто туманом, но рыцарь вполне явственно разглядел знакомую фигурку девочки, которая только что разогнала их тоску и отчаяние своей песней радости. Она была в точности такой же, как в первый раз, когда он ее увидел. Малышка сидела на ветке, держа у губ свою пастушью свирель. Венок из травы обвивал ее черноволосую головку. Она, как и раньше, была в коротком льняном платьице и сидела, скрестив ноги, как всегда перепачканные травяным соком. Ее большие темные глаза смотрели прямо на Спархока и на каждой щечке было по ямочке.
— Берит, — тихо сказал Спархок. — Посмотри на березу.
Берит повернулся и взглянул вверх.
— Привет, Флейта, — сказал он девочке на удивление спокойно.
Афраэль послала ему короткую приветственную трель и продолжила свою прежнюю мелодию. Тут туман окутал дерево, а когда рассеялся, вечно юной Богини там уже не было. Однако песня ее все еще звучала.
— Она по-прежнему прекрасно выглядит, правда? — сказал Берит.
— Как она может выглядеть по-другому? — рассмеялся Спархок.
С этого самого утра дни летели один за другим, и то, что раньше казалось тяжким походом сквозь снег и туман, теперь превратилось в веселую прогулку верхом на резвых лошадях. Они смеялись, шутили и совсем не обращали внимание на погоду, хотя она не улучшилась и не желала баловать путников теплым солнечным лучом. По ночам и утром продолжал падать снег, но около полудня снег сменялся дождем, а дождь растапливал снег, упавший ночью, так, что, хотя они ехали по постоянной слякоти, особых сугробов, чтобы затруднить их путь, не было. Время от времени они слышали звуки свирели Афраэль, доносившиеся из-за туманной завесы.
Несколько дней спустя они взобрались на высокий холм, чтобы взглянуть на свинцово-серый простор залива Мерджука, простиравшимся перед ними, полускрытый туманом и холодным дождем, а на берегу поблизости ютилось множество невысоких домишек.
— Это, видимо, Элбак, — сказал Келтэн. Он вытер лицо и еще раз пристально посмотрел на небольшой городок. — Однако не вижу дыма, — заметил он. — Нет, подождите. Там близко к центру города из трубы какой-то развалюхи поднимается струйка дыма.
— Может, спустимся туда? — сказал Кьюрик. — Нам все равно нужна лодка.
Они спустились с горы и въехали в Элбак. Улицы были не мощеными, и слякоть и снег хлюпали под копытами лошадей. Снег еще не превратился в сплошную грязь и это ясно показывало, что в городе никого не было. Единственная слабая струйка дыма поднималась из трубы низенького полуразвалившегося домика, больше напоминавшего сарай и выходившего на то, что, видимо, было городской площадью. Улэф втянул носом воздух.
— Судя по запаху, трактир, — сказал он.
Они спешились и вошли внутрь. Комната была длинной и низкой, с прокопченными балками и разбросанной по полу грязной соломой. В этой полутемной комнате, в которой совсем не было окон, было холодно, сыро и плохо пахло, а единственный свет исходил от маленького огня, разведенного в очаге в самом дальнем ее конце. Горбун в лохмотьях ломал скамейку, чтобы подбросить дров в огонь.
— Кто здесь? — закричал он, когда они вошли.
— Мы путешествуем, — ответила по-стирикски Сефрения странно недобрым тоном. — Мы ищем ночлег.
— Здесь не ищите, — проревел горбун. — Это мой дом! — Он бросил обломки скамейки в огонь, натянул на плечи засаленное одеяло и снова сел поближе к огню, подтянув к себе бочонок с элем.
— Мы с радостью переночуем и в другом месте, — сказала ему Сефрения. — Но нам нужно кое-что разузнать.
— Пойдите спросить кого-нибудь еще. — Горбун оглянулся и взглянул на стирикскую волшебницу. И тут все заметили, что глаза его смотрели в разные стороны и взгляд был как у полуслепого.
Сефрения прошла по крытому соломой полу и посмотрела прямо в лицо наглого горбуна.
— Похоже, ты один в этом городе, — сказала она ему.
— Да, — угрюмо признался он. — Все остальные отправились подыхать в Лэморканд. Я тоже здесь подохну, но мне хоть не придется так долго тащиться к месту смерти. А теперь убирайтесь.
Тогда Сефрения вытянула вперед руку и повернула ладонью вверх перед небритым лицом горбуна. Голова змеи поднялась с ладони, ее язык дрожал. Полуслепой земохец щурился, поворачивая туда-сюда голову, силясь разглядеть, что она ему показывала. Потом он издал крик страха, приподнялся на стуле и упал назад, разлив эль.
— Позволяю тебя приветствовать меня, — безжалостно произнесла Сефрения.
— Я не знал кто вы, Жрица, — пролепетал горбун. — Прошу вас, простите меня.
— Посмотрим. А теперь отвечай мне, есть ли кто-нибудь еще в городе. И не вздумай хитрить.
— Никого, Жрица, только я — но я слишком изувечен, чтобы ехать, и почти ничего не вижу. Они бросили меня.
— Мы ищем наших спутников. Они должны были проезжать здесь раньше нас: четверо мужчин и женщина. У одного из них белые волосы, а другой очень смахивает на обезьяну. Ты видел их?
— Пожалуйста, не убивайте меня.
— Тогда говори.
— Несколько человек проезжали здесь вчера. Это могут быть те, кого вы ищете. Я не смог разглядеть их лица. Однако я слышал их разговор. Они сказали, что отправляются в Эйк, а оттуда — в столицу. Они украли лодку Тассалка. — Горбун сел на пол, обхватил себя руками и начал раскачиваться взад-вперед, рыдая и воя.
— Он сумасшедший, — тихо сказал Тиниен Спархоку.
— Да, — печально согласился Спархок.
— Все ушли, — завывая пел горбун. — Все ушли умирать за Азеша. Убейте эленийцев и умрите. Азеш любит смерть. Все умрите… Все умрите… Все умрите за Азеша.
— Мы возьмем лодку, — прервала его причитания Сефрения.
— Берите, берите… Никто не вернется. Все погибнут, и их пожрет Азеш.
Сефрения повернулась спиной к горбуну и вернулась туда, где стояли остальные.
— Мы уезжаем, — произнесла она тоном, не терпящим возражения.
— Что с ним будет? — тихо спросил ее Телэн. — Он же тут один и почти слепой.
— Он умрет, — резко ответила она.
— В одиночестве? — голос Телэна дрожал.
— Все умирают в одиночестве, Телэн, — ответила Сефрения и вывела мальчика из вонючей комнаты.
Однако выйдя из дома матушка не выдержала и разрыдалась.
Спархок подошел к седельным сумкам, вынул карту и, вздохнув, стал разглядывать ее.
— Зачем Мартэлу ехать в Эйк? — пробормотал он. — Это же огромный крюк.
— Из Эйка тоже есть дорога в Земох, — сказал Тиниен, показывая на карту. — Мартэл наверняка боится, что мы его настигнем, вот и пытается исхитрится, чтобы уйти от нас. Ведь его лошади наверняка уже падают с ног.
— Может быть, — согласился Спархок. — Да Мартэл никогда и не любил ездить через страну.
— Мы отправимся тем же путем?
— Нет. Мартэл мало что смыслит в лодках, так что он пробарахтается тут несколько дней. Кьюрик бывалый моряк и он отлично справится с перевозкой нас на тот берег, а там путь до столицы займет у нас дня три. Мы можем успеть прибыть в Земох раньше Мартэла.
— Кьюрик, — позвал он. — Пойдем, отыщем подходящую лодку.
Спархок опирался о борт большой просмоленной шаланды, которую выбрал Кьюрик. Ветер дул на восток, и их судно быстро неслось по волнам залива. Спархок полез под одежду и достал письмо Эланы.
«Любимый, — писала она. — Если все шло хорошо, ты должен быть уже совсем близко от границы Земоха. А я должна верить, что у тебя все хорошо, иначе сойду с ума. Ты и твои спутники победят, милый Спархок. Я знаю это так же точно, как если бы сам Господь Бог сказал мне об этом. Нам было предначертано полюбить друг друга и пожениться. У нас в этом не было выбора, хотя я, конечно, не выбрала бы никого другого. Судьба предопределила твою встречу со мной, так же как и встречу с твоими друзьями и верными спутниками. Кто в целом мире лучше подходит для того, чтобы разделить с тобой то нелегкое бремя, что ты взвалил себе на плечи, как не эти прекрасные люди? Келтэн и Кьюрик, Тиниен и Улэф, Бевьер и милый Берит, такой юный и такой храбрый, все они присоединились из любви и во имя общей цели. Ты не можешь потерпеть поражение, мой любимый, только не с такими друзьями. Торопись, мой рыцарь и муж. Веди своих непобедимых спутников в логово нашего старого врага и вызови на бой. Пусть дрожит Азеш, потому что идет рыцарь Спархок с Беллиомом в руке и все силы Ада не остановят его. Торопись, любимый, и знай, что твое оружие — не только Беллиом, но и моя любовь.
Я люблю тебя. Элана».
Спархок прочитал письмо несколько раз. Его юная жена, как он уже успел выяснить, была искусным оратором. Даже ее письма больше напоминали подготовленную для выступления речь. Хотя письмо несомненно тронуло его, Спархок предпочел бы чтобы оно было менее помпезным и более задушевным. Конечно, рыцарь понимал, что каждое слово, написанное рукой его молодой жены, шло от сердца, но ее пристрастие к красивым фразам встревало между ними.
— Ладно, — вздохнул он. — Может, это пройдет, когда мы узнаем друг друга лучше.
Потом на палубу вышел Берит, и Спархок кое-что вспомнил. Он вновь пробежал письмо глазами и быстро принял решение.
— Берит, — позвал он. — Могу я с тобой поговорить?
— Конечно, сэр Спархок.
— Я подумал, что тебе стоит прочесть это. — Спархок протянул ему письмо.
— Но оно же личное, сэр Спархок, — возразил он.
— Я думаю, оно касается и тебя. Возможно, прочитав его, ты сможешь справиться с твоей нынешней проблемой.
Берит прочитал письмо и на его лице появилось странное выражение.
— Помогло? — спросил Спархок.
Берит покраснел.
— В-вы знали? — запинаясь произнес он.
Спархок криво улыбнулся.
— Я знаю, что тебе трудно будет поверить, друг мой, но я когда-то был тоже молодым. То, что с тобой произошло, случалось наверное со всеми молодыми парнями в мире. Со мной это было, когда я впервые появился при дворе. Она была молодой знатной девушкой, и я был абсолютно уверен, что ее глаза были зеркалом всего мироздания. Я все еще иногда с нежностью вспоминаю ее. Она теперь, конечно, старше, но я все еще чувствую дрожь в коленях, когда она смотрит на меня.
— Но вы ведь женаты, сэр Спархок.
— Это произошло совсем недавно и не имеет ничего общего с тем, что я чувствовал к той молодой девушке. Ты, я думаю, долго будешь мечтать об Элане. Это происходит почти с каждым из нас, и, может быть, мы становимся от этого мужественнее.
— Но вы ведь не скажете королеве? — проговорил Берит.
— Видимо, нет. Это ее не касается, так что зачем ее волновать? Ни о чем не переживай, Берит, ты просто взрослеешь. И каждый проходит через это — если ему повезет.
— Значит, вы не ненавидите меня, сэр Спархок?
— Ненавижу тебя? Боже, конечно нет, Берит. Ты бы меня даже разочаровал, если бы ты не питал таких чувств к какой-нибудь молодой хорошенькой девушке.
Берит вздохнул.
— Спасибо, сэр Спархок, — сказал он.
— Берит, очень скоро ты станешь полноправным рыцарем пандионского Ордена и мы станем братьями. Как ты думаешь, может, мы оставим это обращение «сэр»? Просто «Спархок» будет достаточно. Я пока еще помню свое имя.
— Если хочешь, Спархок, — проговорил Берит и подал своему другу письмо.
— Лучше оставь его себе и храни для меня. Мои седельные сумки полны всякого барахла, а мне не хотелось бы потерять это письмо.
Затем они оба, почти касаясь плечами, отправились на корму, посмотреть, не нужна ли Кьюрику какая-нибудь помощь.
Они подняли якорь накануне вечером, а когда проснулись на следующее утро, увидели, что снег и дождь кончились, но небо все еще оставалось свинцово-серым.
— Опять это облако, Спархок, — доложил Берит, выходя на корму. — Оно там, далеко позади.
Спархок всмотрелся вдаль. Теперь, когда он мог его видеть отчетливо, облако не казалось таким уж опасным. Когда это была лишь мимолетная тень, которую едва можно было видеть, оно наполняло Спархока ужасом. Теперь же ему приходилось удерживать себя от того, чтобы думать о ней как о какой-то мелкой неприятности. Облако все еще было опасным. Улыбка тронула губы Спархока. Похоже, даже Бог мог ошибаться и сотворять что-то несовершенное.
— Почему ты просто не развеешь его при помощи Беллиома? — спросил Келтэн.
— Потому что оно появится снова. Зачем тратить силы понапрасну?
— Так ты вообще ничего не собираешься делать с этим проклятым облаком?
— Почему же, собираюсь.
— И что же?
— Я собираюсь не обращать на него внимания.
Где-то в середине утра они пристали к заснеженному песчаному берегу, вывели лошадей и пустили судно дрейфовать. Потом они сели в седла и поехали вглубь страны.
Восточная сторона залива была почти полностью лишена растительности, каменистые холмы покрывал слой крупного черного песка, кое-где прикрытого снежной пылью. Ледяной ветер поднимал облака пыли и снега на их пути, и они ехали, казалось, в постоянных сумерках, закрывая рты и носы плащами.
— Медленно едем, — проговорил Улэф, вытирая глаза от пыли. — Решение Мартэла поехать через Эйк было, пожалуй, мудрым.
— Я уверен, что на дороге от Эйка до Земоха так же холодно и пыльно, — сказал Спархок. Он слегка улыбнулся. — Мартэл очень привередлив и ненавидит грязь. Знать, что ему за воротник попала пара пригоршней песка со снегом, мне ужасно приятно.
— Какие милые мысли иногда приходят тебе в голову, Спархок, — язвительно проговорила Сефрения.
— Да я никогда и не скрывал этого, — отозвался рыцарь.
Когда наступила ночь, они укрылись в пещере, а покинув ее утром следующего дня, увидели, что небо очистилось, хотя ветер стал сильнее и перегонял целые облака пыли. Пока все собирались у входа в пещеру и готовились отправиться в путь, вернулся Берит, еще с первыми лучами солнца отправившийся вперед на разведку. Он был очень бледен.
— Там какие-то люди, Спархок, — сказал он, спешившись.
— Солдаты?
— Нет. С ними стирики, женщины и дети. У них есть немного оружия, но, похоже, они не умеют обращаться с ним.
— Что они делают? — спросил Келтэн.
Берит нервно кашлянул и огляделся.
— Лучше и не говорить, сэр Келтэн, и не надо леди Сефрении их видеть. Они устроили там что-то вроде алтаря с глиняным идолом на нем и занимаются тем, что обычно не делают на людях. Я думаю, это просто какие-то ненормальные.
— Все-таки лучше сказать об этом Сефрении, — решил Спархок.
— Я не могу этого сделать, Спархок, — сказал Берит, краснея. — Я не могу при ней описать то, чем они занимаются.
— А ты расскажи ей обо всем, не вдаваясь в подробности.
Сефрения однако оказалась настойчивой.
— А что именно они делали, Берит? — спросила она.
— Ну вот, я так и знал, — пробормотал Берит, с упреком глядя на Спархока. — Они… э-э-э… они приносят в жертву животных, леди Сефрения, и они совсем не одеты, несмотря на холод. Они размазывают по телу кровь жертв и они… э-э-э…
— Да, мне знаком этот ритуал. Опиши людей. Они выглядят как стирики или эленийцы?
— Многие из них темноволосые, леди Сефрения.
— А-а, — протянула она, — вот кто это. Эти люди не представляют собой опасности. Идол — другое дело. Мы не можем оставить его, необходимо его разрушить.
— По той же причине, по которой мы разбили того, в подвале в Газеке? — спросил Келтэн.
— Именно, — Сефрения скорчила рожицу. — Я, конечно, не должна этого говорить, но Младшие Боги допустили промах, когда заключили Азеша в того глиняного идола в Храме около Ганды. Идея была неплохой, но кое-что они проглядели. Люди могут делать копии идола, а если совершить необходимый ритуал, дух Азеша вселяется в эти копии.
— Так что же нам делать? — спросил Бевьер.
— Мы разобьем идола до того, как ритуал будет завершен.
Голые земохцы в каньоне были не слишком чисты, а их волосы свалялись и спутались. Спархок раньше никогда не думал, что под одеждой может скрываться столько человеческого уродства. Обнаженные, поклонявшиеся идолу были крестьянами и пастухами. Когда рыцари в кольчугах ворвались в их круг, запачканные кровью люди визгливо закричали от ужаса и стали разбегаться во все стороны, еще больше напуганные тем, что нападавшие были переодеты в земохские одежды.
Четверо из сотворявших ритуал земохцев были одеты в грубые рясы и стояли перед алтарем, только что закончив приносить в жертву козла. Трое из них остолбенело уставились на рыцарей, но четвертый, мужичок со всклокоченной бородой и узким лбом, все еще перебирал пальцами в воздухе и отчаянно торопясь говорил по-стирикски. Он выпустил несколько заклинаний, таких неуклюжих, что можно было только смеяться.
Рыцари, нисколько не смущаясь, проехали через выпущенных им призраков и бегущую толпу.
— Защити нас, Господь! — завизжал жрец, с пеной на губах. Однако его прихожане не вторили призыву.
Глиняный идол на грубом алтаре, казалось, немного двигался, как кажется движущейся дальняя гора в колеблющемся воздухе в жаркий летний полдень. От него исходили волны враждебности, и воздух внезапно стал ледяным. Спархок вдруг почувствовал как из него уходит сила, а Фарэн под ним пошатнулся. Затем земля перед алтарем задвигалась и стала подниматься. Под землей что-то шевелилось, что-то настолько ужасное, что Спархок слабея отвел глаза. Земля пошатнулась, и Спархок почувствовал, как леденящий ужас заползает в его сердце. В глазах его потемнело.
— Нет! — зазвенел голос Сефрении. — Не сдавайся! Это не может победить тебя!
Сефрения поспешно заговорила по-стирикски и быстро вытянула руку. То, что появилось на ее ладони, ярко сверкало и было сначала не больше яблока, но когда этот сияющий шарик поднялся в воздух, он расширился и сделался еще ярче, и казалось, что перед алтарем зажглось маленькое солнце, и это солнце принесло с собой тепло лета, прогнавшее могильный холод. Земля в мгновенье замерла, а идол вновь стал неподвижным.
Кьюрик пришпорил своего дрожащего мерина и ударил булавой. И уродливый идол рассыпался под ударом, и его черепки разлетелись во все стороны.
Голые земохцы в полном отчаянии рыдали и выли от ужаса.
