Стражники вывели Баррента из зала Призового комитета и увлекли в подземную темницу под Ареной, где его заперли в камеру и посоветовали спокойно ждать. Игры уже начались, и скоро наступит его черед.

В трехместную камеру было втиснуто десять человек. Большинство сидели или лежали в молчаливой апатии, уже смирившись со своей участью. Но один явно не пал духом. Он протолкался к Барренту.

— Джо!

Ему улыбался маленький кредитный вор:

— Не самое приятное место для встречи, Уилл.

— Что с тобой произошло?

— Политика,— ответил Джо.— Каверзное занятие на Омеге, особенно во время Игр. Я думал, что в безопасности, но...— Он пожал плечами.— Меня избрали утром.

— Есть какой-нибудь шанс отсюда выбраться?

— Я рассказал о тебе твоей знакомой,—произнес Джо.— Может быть, ее друзья смогут что-нибудь сделать. А я рассчитываю на помилование.

— Это возможно?

— Все возможно. Однако лучше не надеяться.

— На что похожи Игры? — спросил Баррент.

— Игры есть игры,— ответил Джо.— Поединки, схватки с омегианскими животными и растениями, дуэли на иглолучевиках и тепловиках. Говорят, это копия стародавних английских турниров.

— Если кто-нибудь выживет,— произнес Баррент,— он вне закона?

— Верно.

— А что значит быть вне закона?

— Понятия не имею,— сознался Джо.— Похоже, что этого не знает никто. Я сумел выяснить лишь, что выжившего забирает Великий Черный. Очевидно, это неприятно.

— Могу себе представить. На Омеге вообще мало приятного.

— Это неплохое место, Уилл. У тебя просто нет того духа...

Его прервало появление взвода охраны. Обитателям камеры пора было выходить на Арену.

— Помилования нет,— сказал Баррент.

— Что поделаешь,— вздохнул Джо.

Тесно сомкнувшись, стражники вывели их и построили в ряд перед железной дверью, отделявшей темницу с камерами от Арены. Начальник караула собрался было открыть дверь, но тут в боковом коридоре показался запыхавшийся хорошо одетый толстяк, размахивающий бумагами.

— Что это? — спросил командир.

— Удостоверение личности,— произнес толстяк, вручая бумагу и вытаскивая из кармана еще целую ищу листков.— А вот ордер на прекращение, перечень полномочий, закладная на недвижимость и справка о доходах.

Начальник стражи стянул шлем и ошарашенно почесал узкий лоб.

— Что все это значит?

— Он свободен,— объявил толстяк, указывая на Джо.

Командир взял бумаги, удивленно их пролистал и вернул толстяку.

— Ну хорошо, забирайте. Раньше такого не бывало. Ничто не препятствовало установленному течению Игр.

Победно улыбаясь, Джо пробился сквозь стену охраны к адвокату и спросил его:

— У вас есть какие-нибудь бумаги на Уилла Баррента?

— Нет,— сказал адвокат.— Его дело не у меня. Боюсь, что с ним не управятся до конца Игр.

— Но тогда я, наверное, уже буду мертв,— заметил Баррент.

— Могу вас заверить, что это ни в коей мере не отразится на рассмотрении вашего дела,— с гордостью заявил адвокат.— Живой или мертвый, вы сохраните все свои права.

— Пора идти,— сказал командир.

— Удачи,— пожелал Джо, и цепочка узников втянулась через железную дверь на ярко освещенную Арену.

Баррент прошел через поединки, в которых погибла четверть заключенных. После того их, вооруженных мечами, выставили против смертоносной омегианской фауны. Среди тварей, е которыми им предстояло сражаться, были гинтолит и гинтоцед — чудовища с тяжелой броней и огромными челюстями, обитавшие в пустынях к югу от Тетрахида. Когда их наконец убили, пятнадцать человек были мертвы. Затем Барренту достался саунус черный летающий ящер с Западных гор. Сперва уродливое ядовитое создание теснило его. Но потом он нашел решение: прекратил попытки пробить кожный панцирь саунуса и сосредоточил все усилия на том, чтобы отрубить хвост. Когда ему это удалось, рептилия потеряла равновесие, врезалась в высокую стенку, отделяющую зрителей, и сравнительно легко позволила нанести завершающий удар в единственный громадный глаз. Толпа приветствовала победу Баррента восторженными криками.

Он прошел в запасную будку и стал смотреть, как другие сражаются с трихомотредами, невероятно проворными существами размером не больше крысы с повадками взбесившейся росомахи. Прежде чем их одолели, погибло пять команд невольников. Затем, после короткой интерлюдии поединков, Арену вновь расчистили.

Теперь на нее вползли амфибии с роговым покрытием. Броня толщиной в несколько дюймов делала их практически неуязвимыми, несмотря на медлительные движения. Узкие плети хвостов, служивших им одновременно антеннами, грозили гибелью каждому, кто осмелится приблизиться. Барренту пришлось сражаться с одной из амфибий после того, как она прикончила четырех его предшественников.

Баррент наблюдал за предыдущими схватками и заметил место, куда не мог дотянуться острый хвост чудовища. Баррент выждал момент и запрыгнул на широкую спину амфибии, а когда в роговой броне разверзлась гигантская пасть, он вонзил туда свой меч. Чудище с незамедлительной готовностью испустило дух; толпа, выражая одобрение, закидала Арену подушками.

Победитель одиноко стоял на залитом кровью песке: прочие участники Игр были мертвы или изувечены. Баррент ждал, какого нового врага выберет Комитет Игр.

В песок упало семечко, затем еще одно. Через секунду на Арене уже росло короткое толстое дерево, выпускающее все больше веток и корней, затягивающее любую плоть, живую или мертвую, в пять отверстий-ртов, расположенных по окружности ствола. Это был каррион — очень редкое и трудно транспортируемое растение. Говорили, что оно горит, как порох, но у Баррента не было огня.

Держа меч обеими руками, Баррент бешено рубил ветки, однако на их месте тут же вырастали другие. Казалось, уничтожить дерево невозможно.

Единственная надежда — медленные движения растения. Во всяком случае, они не могли сравниться с человеческой реакцией. Баррент вырвался из обвивших его ветвей и бросился к другому мечу, лежавшему футах в двадцати и полузасыпанному песком. Он схватил его и услышал предупреждающие крики толпы — к ноге подтянулась ветка.

Баррент обрубил ее, но в это время другая обвилась вокруг туловища. Он поднял руки над головой и ударил одним мечом по другому, стараясь выбить искру.

Меч в правой руке сломался.

Баррент подобрал половинки и продолжал попытки, но ветви все ближе подтаскивали его к ротовым отверстиям. Наконец от звенящей стали отлетел сноп искр. Одна из них коснулась побега, который вспыхнул с невообразимой скоростью. Пламя побежало по ветвям к стволу, и пятеро ртов издали стонущий звук.

Баррент неминуемо бы сгорел — почти вся Арена была заполнена ветками. Но пожар угрожал деревянным стенам, и огонь загасили, спасая зрителей и Баррента.

Едва держась на ногах, Баррент стоял в центре Арены, ожидая очередного врага. Однако время шло, а ничего не происходило. Прозвучал сигнал из ложи председателя судейской коллегии, и толпа взорвалась криками.

Игры кончились. Баррент выжил.

Но народ не расходился. Зрители желали знать, что будет с человеком, оказавшимся вне закона.

Толпа ахнула. Быстро обернувшись, Баррент увидел возникшее в воздухе яркое световое пятно. Оно разбухало, выбрасывая потоки лучей и втягивая их обратно, росло на глазах и ослепляло своим блеском. Барренту вспомнились слова Дяди Ингмара: «Иногда Великий Черный удостаивает нас появлением в ужасной красоте своего огненного тела. Да, Племянник, мне посчастливилось видеть его. Два года назад он появился на Играх, и за год до того...»

Пятно превратилось в оранжевый шар около двадцати футов в диаметре, висевший в воздухе, едва касаясь земли. Шар продолжал расти и одновременно сужаться в центре. Верхняя половина его стала черной. Теперь образовалось два шара — один ослепительно яркий, другой абсолютно черный,— соединяющиеся тонкой талией. Верхний стал вытягиваться и принял форму увенчанной рогами головы Великого Черного.

Баррент побежал, но гигантская черноголовая фигура догнала его и поглотила. Он очутился в центре невообразимо сверкающего вихря с непроглядной тьмой вверху. Голова закружилась, он хотел крикнуть и потерял сознание.