7
Великий Правитель Маркхамвит мерил кабинет беспокойными шагами. На его плечах лежал груз неразрешимого вопроса. Он то и дело сердито похлопывал себя по эполетам. Жест этот безошибочно свидетельствовал о том, что разум вождя, а также его печень испытывают сильнейшее напряжение.
— Так ты сумел найти подходящее решение? — мимоходом бросил он первому министру Ганну.
— Нет, мой повелитель, — с горестной миной сознался Ганн.
— Что и следовало ожидать. Ты просто завалился спать и проспал всю ночь. Это же не твоя забота.
— Вовсе нет. Я…
— Только не ври. Я прекрасно понимаю, что все вы свалили решение на меня.
Маркхамвит подошел к столу, извлек телефонные принадлежности и спросил в трубку:
— Этот двурукий вылез из своего корабля?
Выслушав ответ, он возобновил хождение по кабинету.
— Наконец-то он соизволил выбраться и поехать сюда. Будет у нас через половину единицы времени.
— Вчера он наотрез отказался вернуться, — сказал Ганн, в мозгу которого совершенно не укладывалась сама возможность непослушания. — Он открыто насмехался над всеми нашими угрозами и буквально подстрекал нас напасть на его корабль.
— Знаю. Наслышан, — раздраженно отмахнулся Маркхамвит. — Если он — просто отъявленный лжец и обманщик, то, надо признаться, роль свою он играет превосходно. Здесь-то и кроются все наши беды.
— О чем вы, мой повелитель?
— Мы — могущественная раса. После нашей окончательной победы над Нилеей мы станем полновластными хозяевами во всей галактике. Мы обладаем громадными ресурсами и не меньшей изобретательностью. У нас — высокоразвитая наука. У нас космические корабли и совершенное оружие. Мы почти полностью подчинили себе природу и заставили ее служить нашей воле. Разве все перечисленное не делает нас сильными?
— Делает, мой повелитель. Мы необычайно сильны.
— И необычайно слабы, — рявкнул Маркхамвит. — Эта задачка, свалившаяся нам на голову, указывает на одну нашу непростительную слабость. Мы настолько привыкли иметь дело с конкретными и осязаемыми вещами, что пасуем перед неосязаемым. Мы ставили себя и врагов в сравнимые категории, сопоставляли свои корабли с их кораблями, наше оружие — с их оружием. И вдруг перед нами появляется враг, начисто отвергающий все признанные методы ведения войны. Чем он угрожает нам? Дерзостью и бравадой!
— Мой повелитель, ведь есть же надежные способы узнать правду и…
— Я сам назову тебе не менее полусотни таких способов.
Маркхамвит остановился и гневно сверкнул глазами на Ганна, словно первый министр был лично повинен в нынешней ситуации.
— И вся прелесть в том, что ни один из этих способов здесь не годится.
— Неужели не годится, мой повелитель?
— Нет. Проще простого было бы проверить реальность существования солярианцев, послав корабли через межгалактическую бездну. Но корабли не способны преодолеть такое безумное расстояние. Согласно Йельму, это принципиально невозможно. Мы могли бы войти в контакт с нилеанцами, заключить мир и уже вместе с ними повести войну против солярианских проныр. Но если все это — трюк самих нилеанцев, они будут и дальше ловко обманывать нас, толкая к полному поражению. У нас есть еще один способ: схватить этого наглеца, разложить на операционном столе и добыть правду с помощью скальпеля.
— Наверное, нам так и следовало бы поступить, — осторожно заметил Ганн, не видевший в этом ничего предосудительного.
— Разумеется, если вся его история — сплошное вранье. А если нет?
В ответ первый министр слегка ойкнул и принялся скрести зачесавшуюся спину.
— Ничего подобного у нас еще не бывало, — продолжал Маркхамвит. — Этот двурукий прилетел к нам вообще без оружия. Ни винтовки, ни бомбы, ни излучателя. В его корабле нет даже лука со стрелами. Его раса никого не убила, не покалечила и не пролила ни капли нашей крови ни сейчас, ни в прошлом. И смотри, что получается: он заявляет о громадной силе своей расы, а мы не решаемся проверить, так ли это.
— Вы считаете, что наша раса уже стерилизована и обречена на вымирание, как эльмониты? — с видимым трепетом спросил Ганн.
— Ни в коем случае. Иначе он улетел бы прошлой ночью. Какой был бы смысл ему здесь оставаться?
— Да, конечно, — пробормотал Ганн, испытывая непонятное облегчение.
— Между прочим, он ни разу даже не заикнулся о возможности стерилизовать нас, — продолжал Маркхамвит. — Но пока мы не знаем, правда это или выдумка. У нас нет полной ясности и с самим Солярианским мифом. Ты помнишь его угрозы? Если мы его уничтожим, говорил он, нам придется иметь дело с крылатыми существами. Они быстро расплодятся и превзойдут нас по численности. Но если мы сумеем уничтожить и их, тогда Содружество обязательно нанесет ответный удар. Какой именно — он не сказал. Что-нибудь совершенно непривычное и немыслимое для нас.
— Для нас — а в их галактике это является обычным способом ведения войны, — заметил Ганн. — Возможно, их цивилизация не знала ни огнестрельного оружия, ни взрывчатых веществ.
— А может, они отказались от всего этого еще миллион лет назад, изобретя новые и более эффективные виды оружия.
Маркхамвит нетерпеливо оглянулся на устройство отсчета времени. Висевшая на стене коробочка негромко пощелкивала.
— Уловка это или нет, но из случившегося я извлек полезный урок. Я понял, что тактика важнее оружия, а сообразительность бьет в цель точнее снарядов. Если бы мы почаще пользовались мозгами, мы бы давно разгромили нилеанцев. Совершенно новый подход — вот что нам было нужно для победы. Только и всего.
— Да, мой повелитель, — согласился Ганн, мысленно вознося молитву, чтобы вождь не потребовал от него заняться поиском новых подходов.
— Сейчас я хочу знать… нет, я просто обязан знать, не додумались ли нилеанцы до этого первыми и не плетут ли они уже сети, чтобы нас туда заманить. Когда этот самозваный солярианец явится, я намерен…
Маркхамвит не договорил. Раздался стук в дверь. На пороге появился начальник охраны. Он низко поклонился.
— Мой повелитель, пришелец доставлен.
— Пусть заходит.
Маркхамвит тяжело опустился в кресло и забарабанил пальцами по всем четырем подлокотникам, поглядывая на дверь.
Как и в прошлый раз, Лоусон вошел без всякого почтения. Он не стал дожидаться, пока ему позволят сесть, а выдвинул стул, уселся, улыбнулся находившимся в кабинете и спросил:
— Так как, дошла цивилизация до вашей части Вселенной или нет?
Слова неприятно задели Великого Правителя, однако он заставил себя пропустить их мимо ушей и, сдерживая гнев, сказал:
— Вчера ты вопреки моему желанию вернулся на свой корабль.
— Сегодня ваши корабли вопреки нашим желаниям продолжают свои опасные полеты в свободном космосе.
Лоусон пожал плечами.
— Как у нас говорят: из желаний муки не смелешь.
— Ты, кажется, забыл, что в этой части Вселенной выполняются мои, а не твои желания! — не выдержал Маркхамвит.
— Но вы только что пожаловались на их неисполнение, — простодушно напомнил ему Лоусон.
Маркхамвит провел языком по острым зубам.
— Больше такого не случится. Кое-кто допустил вчера грубую ошибку, позволив тебе беспрепятственно уйти. Они за это заплатят. Мы знаем, как учить глупцов.
— Мы тоже, — сообщил Лоусон.
— Все это просто слова. Я требую доказательств. И ты мне их представишь. — Голос Маркхамвита зазвучал громко и властно, — Более того, представишь в том виде, в каком это угодно мне, и вообще сделаешь все, чтобы я был доволен.
— И как я это должен сделать? — спросил Лоусон.
— Ты сделаешь так, чтобы сюда прибыло высшее командование Нилеи. Говорить я буду только с ними.
— Они сюда не полетят.
— Так я и знал! Ты буквально повторил мои слова. — Маркхамвит обрадовался собственной проницательности. — Конечно, зачем им сюда лететь? Они так усердно трудились над своей уловкой. И вдруг теперь их лично зовут сюда для подкрепления, так сказать, ее истинности. Но это уже слишком. Уловка тоже имеет свои пределы. Естественно, нилеанцы откажутся.
Великий Правитель подмигнул первому министру.
— Ну, что я тебе говорил?
— Не понимаю, зачем нилеанцам или кому бы то ни было поддерживать несуществующую уловку? — спокойно спросил Лоусон.
— Тогда они могли бы прилететь сюда и заявить, что это уловка. Меня бы их слова убедили.
— Разумеется.
— Что ты хочешь сказать этим своим «разумеется»? — насупил брови Маркхамвит.
— Конечно, если это их трюк, почему бы им не поддержать его до конца и не рискнуть несколькими жизнями? Война продолжается и каждый день приносит новые потери. Если у них находятся добровольцы для одной опасной миссии, почему бы таковым не найтись и для другой?
— Тогда в чем же дело?
— Они не пожертвуют ни одной жизнью ради уловки, которую считают вашей. Им в этом нет никакой выгоды.
— Но ты-то знаешь, что это — не моя уловка.
— Зато нилеанцы не знают, — сказал Лоусон.
— Ты говорил, что второй ваш корабль полетел к ним. Полетел, чтобы их убедить. Иначе зачем ему туда лететь?
— Вы путаете одно с другим.
— Я пугаю? — Маркхамвит вцепился в подлокотники кресла. Терпение вождя находилось на пределе. — Изволь объяснить.
— Наш корабль находится там с единственной целью: заставить нилеанцев убрать из космоса боевые корабли, иначе будет хуже. Нас не интересуют ваши встречи, дискуссии и войны. Вы можете обниматься с нилеанцами и называть их лучшими друзьями либо биться с ними насмерть — нам это безразлично. Нас заботит лишь одно: космическое пространство должно оставаться свободным. Предпочтительнее решить этот вопрос путем переговоров и обоюдного согласия. Иначе его придется решать путем принуждения.
— Принуждения? — дернулся Маркхамвит. — Я бы много дал, чтобы узнать, какой силой обладает твоя раса и обладает ли. Возможно, почти никакой, если не считать железных нервов и хорошо подвешенного языка.
— Возможно, — с раздражающим безразличием согласился Лоусон.
— Должен сообщить тебе нечто такое, чего ты не знаешь. — Маркхамвит подался вперед. — Наша первая, вторая, третья и четвертая боевые флотилии рассредоточены. Временно я вывел их из войны. Это риск, но я решил рискнуть.
— Если корабли, пусть и рассредоточенные, продолжают оставаться в космосе, ваш риск никак не меняет общего положения.
— Наоборот, в случае успеха он способен коренным образом изменить положение, — возразил Маркхамвит, внимательно глядя на Лоусона, — Все эти корабли отправлены на большую охоту.
Семнадцать тысяч кораблей прочесывают каждый уголок космоса, недавно открытый или заселенный нилеанцами. И знаешь, что они ищут?
— Могу догадаться.
— Они ищут небольшую, захудалую планету, обойденную нашим вниманием. Там живут странные существа с одной парой рук, розоватой кожей, обветренными лицами и бойкими языками. И если они ее найдут, — Маркхамвит широким жестом обвел пространство кабинета, словно оно и было космосом, — мы разнесем ее в пыль, и Солярианский миф перестанет существовать.
— Приятно слышать.
— С тобой мы тоже разберемся, как сочтем нужным. А потом мы одержим полную и окончательную победу над нилеанцами.
— Замечательная перспектива, — задумчиво проговорил Лоусон. — Неужели вы думаете, что мы будем веками сидеть и ждать, пока вы вдоволь не наиграетесь в свою дурацкую игру?
Маркхамвит никак не мог заставить себя привыкнуть к дерзко-снисходительной манере пришельца. Он молча откинулся на спинку кресла. У него даже мелькнула отчаянная мысль: должно быть, он недооценивал изобретательность нилеанцев. Что, если они обманули его, как малого ребенка, отправив корабль с роботами, управляемыми на расстоянии? Это как нельзя лучше объясняло странную невозмутимость пришельца. Если он представлял собой всего лишь хитроумный электронный инструмент, подвластный командам нилеанских ученых, тогда нечего удивляться его поведению. У говорящей машины не бывает эмоций.
Мысль была очень соблазнительной, однако ее пришлось отбросить. До войны, когда они еще обменивались сообщениями с нилеанцами, связь была медленной. Радиолуч долго путешествовал от планеты к планете, от станции к станции, пока не достигал дальних границ маленькой нилеанской империи. Даже если предположить, что в чем-то нилеанцы опередили их на целую голову, все равно враги не могли создать связь, мгновенно преодолевающую множество световых лет. Вот тебе и контроль на расстоянии.
Тогда Маркхамвит уцепился за другую мысль. Этот Лоусон не робот, но имеет роботоподобные черты. Его раса отличается резко выраженной индивидуальностью и… еще чем-то, что невозможно описать. А может, его раса — результат каких-то мутаций? Вот откуда эти странности в поведении и все остальное.
Вынырнув из размышлений, Маркхамвит буркнул:
— Что касается тебя, тебе придется сидеть и ждать. У тебя просто не будет иного выбора. Я приказал тебя арестовать и держать в тюрьме, пока я не решу, как поступить с тобой.
— Вы не ответили на мой вопрос, — сказал Лоусон.
— Ты получил вполне исчерпывающий ответ.
— Я спрашивал не о себе, а о нас. То, что вы сделаете лично со мной, никак не повлияет на всех остальных.
— После тебя я доберусь и до всех остальных.
Маркхамвит нажал кнопку на своем столе.
Увидев вошедших охранников, Лоусон встал и, слегка улыбнувшись, сказал:
— Могу рассказать вам притчу о будущем. Жил-был дурак. Однажды он отколупнул от горы крошечную песчинку, зажал эту песчинку в кулаке и стал хвастаться: «Смотрите, у меня здесь целая гора!»
— Уведите его! — приказал Маркхамвит. — Держать взаперти, пока он мне не понадобится снова.
После того как Лоусона увели, Великий Правитель дал выход своему гневу.
— Игра на двоих: один пытается заморочить голову, другой распутывает его ходы. Такое умственное напряжение под силу только мне.
— Несомненно, мой повелитель, — заверил его первый министр Ганн, искренне восхищаясь своим правителем.
