3
Местный индивид, которого звали Казин, страдал нарушением деятельности желез внутренней секреции и потому был невероятно тучен. Он походил на огромный кусок жира. О принадлежности Казина к разумной расе говорили лишь его глубоко посаженные, но ярко блестевшие глазки.
Эти глазки рассматривали Лоусона примерно так же, как кот смотрит на загнанную в угол мышь. Оглядев пришельца, Казин включил свой магнитофон и прослушал все, что имело место во время беседы с дознавателем.
Затем эта живая груда жира разразилась негромким хихиканьем, исходившим, похоже, прямо из брюха.
— Солярианец, значит? Ха-ха. И только с одной парой рук? Где же ты спрятал вторую? — Казин не без усилий подался вперед, после чего облизал пухлые губы и добавил: — Представляю, в какую же передрягу ты попал, если тебе оттяпали их обе!
Лоусон презрительно хмыкнул.
— Вы, кажется, считаетесь психиатром? Но по-моему, вам бы давно пора полечиться самому.
Лоусон ожидал, что подобное замечание разъярит Казина. Ни капельки, тот лишь довольно заурчал.
— Ты, наверное, решил, что мне нравится издеваться над такими, как ты.
— Если судить по вашим недавним словам, да. Когда я услышу что-то еще, я сделаю дополнительные выводы.
— Ага! — заулыбался Казин. — Всякий раз, когда ты раскрываешь свой ротик, ты сообщаешь мне что-нибудь полезное.
— А это смотря как вы к этому отнесетесь, — сказал Лоусон.
Казин разглядел наживку и не пожелал клюнуть на нее.
— Сдается мне, что ты далеко не идиот.
— С какой стати мне быть идиотом?
— Иначе невозможно. Каждый, называющий себя соляриан-цем, — ненормальный.
Казин ненадолго приумолк, затем доверительно сообщил:
— Последний так называемый солярианец, побывавший у нас, был осьминогом с планеты Квамис. Власти его родной планеты разыскивали этого типа, считая его виновным в устройстве крупных беспорядков. Слышал бы ты, как убедительно он говорил. Кто-нибудь другой, быть может, и поверил в его россказни и посчитал его настоящим солярианцем. Но мы — не стадо глупых осьминогов. В конце концов мы его вылечили.
— Как?
Казин задумался, будто решал, стоит ли рассказывать эту историю, потом сказал:
— Если мне не изменяет память, мы дали ему крупинку натрия, покрытую оболочкой, после чего принесли кувшин воды. Вот тогда-то все его завирания кончились. Правда, шума и крику от него было предостаточно. Он таки сознался в своем истинном происхождении. Да, успел сознаться. Вскоре ему разворотило все внутренности.
Казин сокрушенно покачал головой, точно благопристойный папаша, которого огорчают проказы своих детей.
— К сожалению, осьминог этот умер. И тоже весьма шумно.
— Не удивлюсь, если вы наслаждались каждым мгновением этого зрелища, — сказал Лоусон.
— Меня там не было. Я — не любитель таких зрелищ.
— Когда придет ваш черед, будет еще хуже, — сообщил Лоусон, внимательно глядя на тушу психиатра.
— Ты в этом уверен? Тогда вот что я тебе…
Он не договорил: где-то внутри его стола зазвенел негромкий звонок. Казин вытащил тонкий провод с маленьким наушником, запихнул наушник в ухо и стал слушать. Через некоторое время он убрал странный телефон на место и сощурился.
— Двое наших офицеров попытались войти в твой корабль.
— Неразумный шаг с их стороны.
— Теперь они лежат рядом с кораблем, не в силах шевельнуть даже пальцем. Полная парализация.
— Ну, что я вам говорил? — подытожил Лоусон, добавляя масла в огонь.
Казин смачно хватил жирным кулаком по столу и прорычал:
— Что с ними случилось?
— Как и вся ваша раса, эти офицеры не переносят муравьиной кислоты, — тоном кабинетного ученого сообщил Лоусон. — Я заранее предвидел такой исход. — Он безразлично пожал плечами. — Лекарство очень простое. Им надо дать понюхать разведенный нашатырный спирт. Это приведет ваших вояк в чувство. Зато они до конца жизни не будут страдать от ревматизма.
— Я не желаю слушать твои заумные рассуждения, — запыхтел Казин, — Я хочу знать, кто или что лишило их подвижности?
— Вероятно, то был Фредди, — зевнув, ответил Лоусон. — Или Лу. А может, Жужжалка.
— Жужжалка? — Глазки Казина наполовину вылезли из своих жирных пещер. — Мне сообщили, что обоих офицеров атаковало в затылок какое-то маленькое крылатое существо оранжевого цвета. Что это за существо?
— Солярианец.
Самообладание начало изменять Казину, и его голос зазвучал громче.
— Поскольку ты сам не являешься солярианцем, эго существо и подавно не может им быть.
— Почему?
— Потому что совершенно не похоже на тебя. Ни в чем.
— Боюсь, вы делаете неправильный вывод.
— Это почему?
— Крылатое существо, как и я, обладает разумом. — Лоусон глядел на психиатра так, будто тот был слоном, у которого сзади вместо хвоста болтался второй хобот. — Разрешите вам напомнить, что разумность существа не зависит от внешнего вида и размеров.
— Ужалить в затылок — ты это называешь проявлением разумности?
— При сложившихся обстоятельствах — да. К тому же офицеры не пострадали, и их легко излечить, чего не скажешь о развороченных натрием кишках.
— Мы этого так не оставим, — с нескрываемым раздражением пообещал Казин.
— Вам будет трудно. Например, с тем же Жужжалкой. Хотя для шмеля с Каллисто он мелковат, но его запаса муравьиной кислоты вполне хватит, чтобы опрокинуть шесть лошадей подряд.
— Что такое шмель? — спросил Казин, попытавшись сдвинуть брови. Попытка не удалась из-за бугров жира. — И что такое лошади?
— Долго объяснять, — отмахнулся Лоусон. — Вы их все равно не видели.
— А мне и не надо видеть. Одно я знаю наверняка: когда мы заполним корабль ядовитым газом, твоим дружкам не поздоровится.
— Вы правы: они надорвут животы от смеха. Но самое главное — вы ничего этим не добьетесь.
— Не волнуйся, добьемся.
— Нет. Те, кого вы называете моими дружками, либо уже покинули корабль, либо им придется его покинуть. Как бы вы ни старались их поймать, этого вам не удастся. Хотите знать, что вас всех ждет потом? Солярианцам придется остаться и жить здесь. На вашем месте я бы задумался, пока не поздно. Дальше будет хуже.
— У меня есть своя голова на плечах.
— Разумеется. Я же сказал «на вашем месте». К счастью, я — не вы и никогда не буду. Но ваш мир вскоре станет очень и очень неуютным. Вы будете вынуждены делить его с практически неуловимыми врагами. Постепенно их численность существенно превзойдет вашу.
Казин заерзал на стуле и с явной тревогой в голосе спросил:
— Ты утверждаешь, что они останутся у нас и начнут быстро плодиться?
— А каких еще действий от них ожидать, раз вы лишите их любимого жилища? Они же не станут дружно прыгать в ближайшее озеро, великодушно простив вас перед своей кончиной. Повторяю, они обладают разумом. Они выживут в любом случае. Даже если для этого им придется навсегда парализовать каждого из вас.
Странный телефон снова зазвонил. Казин всунул наушник, послушал, затем резко выдернул провод и швырнул в стол. Глаза толстяка злобно сверкнули на Лоусона.
— Еще двое, — сердито буркнул Казин. — В таком же состоянии.
Слегка улыбнувшись, Лоусон предложил:
— Почему бы вам не оставить в покое мой корабль и не устроить мне встречу с Маркхамвитом?
— По одной простой причине, — ответил Казин. — Если бы каждый свихнутый, прилетевший на нашу планету, получал бы свободный доступ к Великому Правителю Маркхамвиту, наш вождь давным-давно был бы убит.
— Должно быть, он очень популярен?
— Ты слишком дерзок. Наверное, потому, что не понимаешь всей опасности своего положения. — Не без труда подавшись вперед, Казин почти шепотом добавил, благоговея от собственной значимости: — Там, за дверью моего кабинета, лишь задают вопросы и не более того. Но здесь все не так. Здесь принимаются решения, и принимаю их я.
— Похоже, у вас это отнимает много времени, — заметил Лоусон, не проникшись ответным благоговением.
Казин предпочел не услышать его слов.
— Пойми, что это мне решать, обладаешь ли ты ценными сведениями или просто несешь чушь. Если я сочту тебя лжецом, опять-таки мне решать, не отправить ли тебя туда, где правду не выслушивают, а выбивают. Если я решу, что твои показания не представляют никакого интереса, мне останется принять последнее решение: где, когда и как мы избавимся от тебя. Мне достаточно распорядиться, и вскоре ты будешь мертв.
Последние слова Казин произнес нарочито медленно.
— Значит, у вас все решает личное пристрастие? Проще сказать, прихоть? И вы еще этим хвастаетесь? — спросил Лоусон.
— Не думаю, что, разделавшись с тобой, мы совершим большую ошибку, — возразил Казин. — Всем этим существам с твоего корабля сюда ни за что не проникнуть. Так скажи, что мне мешает тебя уничтожить?
— Ничего.
— Ага! — воскликнул четверорукий психиатр, несколько удивленный такой сговорчивостью. — Ты согласен, что тебе себя не спасти?
— С одной стороны, да. С другой — нет.
— Как это понимать?
— Не буду отрицать, вы в силах меня убить. Какое-то время, правда, очень недолгое, вы будете торжествовать и упиваться своей победой. — Лоусон поднял глаза и выразительно посмотрел на Казина. — Но торопитесь. Берите от вашей победы все, поскольку, как я уже говорил, она будет очень недолгой.
— Это опять-таки нам решать.
— Нет, не вам. Сегодня — смех, завтра — слезы. А платить за развлечение обязательно придется.
— Да ну? И кто же нам выставит счет?
— Солярианское Содружество.
— Опять ты за свое! — досадливо почесал лоб Казин. — Солярианское Содружество! Я по горло сыт этими сказками. У меня перебывало около полусотни там называемых солярианцев. И что же? Все они оказывались либо сумасшедшими, либо преступниками, бежавшими или изгнанными с какой-нибудь близлежащей планеты. Но должен отдать тебе должное: ты — самый спокойный и сдержанный из них.
Всемогущий психиатр снова почесал лоб.
— Думаю, нам будет довольно трудно вылечить тебя от твоих иллюзий. Придется разрабатывать совершенно новый подход.
— Очень вам сочувствую.
— Поэтому я…
Казин не договорил: дверь распахнулась. На пороге стоял запыхавшийся офицер с пятью кометами на погонах.
— Послание от Великого Правителя, — объявил вошедший. Прежде чем продолжить, он довольно опасливо взглянул на Лоусона. — Независимо от ваших выводов, Казин, пришелец должен остаться цел и невредим.
— Значит, вы забираете его от меня? — ворчливым тоном спросил Казин. — И мне даже не сообщают причин?
Офицер немного смешался.
— В общем-то, мне не приказывали держать их от вас в секрете.
— Тогда назовите их.
— Он должен нам многое рассказать, но сам, а не в результате пыток. Мы завалены донесениями. Они поступают из управления обороны и вообще отовсюду. Нам необходимо узнать, каким образом его корабль прорвался сквозь общепланетарную систему слежения и как миновал воздушный патруль. Мы также хотим выяснить, почему этот корабль отличается от всех известных нам типов кораблей, откуда он прилетел и почему способен двигаться с такой громадной скоростью. И прежде всего мы должны как можно больше разузнать о возможностях и военном потенциале тех, кто построил этот корабль.
Казин моргал, слушая офицера. Вопросы и в самом деле были серьезные, каждый из них. Мозг психиатра, скрытый глубоко внутри жировых наслоений, лихорадочно работал. Надо отметить, что при своей телесной неповоротливости Казин отличался достаточно быстрой сообразительностью. Вдобавок он обладал одним замечательным качеством: он всегда заранее чуял опасность.
Казин быстро оценил услышанное: место постройки корабля, необычная конструкция, громадная скорость. Попутно он вспомнил про оранжевое существо по имени «шмель» и еще раз отметил про себя удивительное спокойствие и уверенность, с какой держался пришелец. Глазки психиатра вновь уставились на Лоусона. После того что он услышал от офицера, внутреннее беспокойство Казина возросло. В нем шевельнулась уверенность, противная, будоражащая уверенность в правдивости слов этого странного двуногого.
Надо рискнуть. Если все окажется пустым шумом, он ничего не теряет.
А если не окажется… его проницательность не останется незамеченной.
Медленно выговаривая каждое слово, Казин сказал:
— Частично я могу ответить на эти вопросы прямо сейчас. Пришелец утверждает, что является солярианцем. В какой-то, пусть незначительной, степени я готов допустить, что так оно и есть.
— Что вы сказали? Солярианцем? — Офицер попятился к двери. — Об этом надо доложить Великому Правителю. Я немедленно сообщу ему о вашем выводе.
— Это не вывод, — тут же возразил Казин, желая застраховаться от возможной вспышки высочайшего гнева. — Это не более чем мое скромное мнение.
Казин проводил офицера глазами. В мозгу уже шевелились вопросы: правильную ли тактику он избрал? Быть может, есть какой-то иной, более безопасный путь?
Он посмотрел на виновника своих раздумий.
— Поздравляю, вы спасли свою жирную шею, — ласково-успокоительным голосом ободрил его Лоусон.
