Гиппогриф вперевалку затрусил на вершину холма. Ши решил, что на земле он не должен отличаться особой прытью — прежде всего из-за явной несообразности между громоздкими когтистыми лапами спереди и копытами сзади. Как только они оказались на вершине гранитного утеса, венчающего холм, лапы цепко ухватились за скалу, а копыта угрожающе заскользили. Ши крепко обхватил за талию Бельфебу-Бельфегору, а та вцепилась в Астольфа, у которого предстоящий полет, похоже, не вызывал ровно никаких эмоций. Гиппогриф расправил крылья, неуклюже продвинулся вдоль гребня утеса, неистово хлопая ими, опять поскользнулся, качнулся над сорокафутовой бездной, скакнул в воздух и стремительно понесся на плавном вираже сначала вниз, едва не зацепив верхушку деревьев, а потом вверх.

— Ух ты! — выдохнул Ши, чувствуя на лице ветер высот, а в животе холодок.— Твоему Лютику ракетный ускоритель надо приделать, сэр Астольф!

— Ни к чему, старина,— откликнулся Астольф через плечо,— Законы природы разли... Ограничения относитель...

Слова его уносил ветер. Ши подумалось, что согласно теории динамики этот зверь должен быть неспособен даже просто оторваться от земли. От тесного соприкосновения с Бельфебой по рукам его бегали мурашки. Ему очень хотелось оказаться с ней наедине и поговорить как следует. Сама же она, похоже, и не подозревала о том, какие вызывает эмоции.

Гиппогрифу, похоже, пришелся не по вкусу утроившийся вес его груза, и при виде любого просвета внизу он каждый раз пытался заложить вираж для захода на посадку. Астольфу приходилось то и дело рявкать на него, чтобы удержать на курсе. Где-то после третьего такого пресеченного поползновения Ши углядел внизу достаточно обширное открытое пространство; детали его медленно увеличивались в размерах, постепенно превращаясь в крохотную деревушку под соломенными крышами, окруженную заплатами вызревающих полей, вспаханной земли и заросших лугов. Гиппогриф, лошадиная половина которого уже блестела от пота, резко устремился вниз, скользнул над самой землей, на секунду завис и приземлился на все четыре точки так, что у Ши лязгнули зубы.

Он слез и протянул было руку, дабы помочь Бельфебе, но та соскользнула на землю, даже не посмотрев на него, и он почувствовал себя несколько по-дурацки. С чрезвычайно решительным видом, которым обычно прикрывают смущение, он зашагал к домикам, откуда в этот самый момент донеслись громкие крики и визг и стали выбегать какие-то люди. Они явно спасались бегством. Загорелые до черноты, одеты они были в большинстве своем только в длинные, грязные и рваные рубахи. Они пронеслись мимо с такой быстротой, что даже не обратили внимания ни на гиппогрифа, ни на его седоков.

Вслед за бросившимися врассыпную беглецами показались двое мужчин. Тот, что в этой паре был пониже ростом — ухоженный моложавый малый с сильными руками,— пытался, похоже, утихомирить другого. Вторая неизвестная личность была облачена в средневековый наряд, включающий штаны в обтяжку и башмаки с загнутыми носами,— Ши уже видел такую одежду в Царстве Фей, только у незнакомца камзол был ко всему прочему еще и расшит кружевами. Лицо его было небрито, а глаза блуждали; кулаки совершали безотчетные резкие движения, вместо голоса слышалось какое-то рычание.

— Душа моя! — воскликнул Астольф.— Куку, ребята, мы тут! Привет-привет!

Тот, что пониже, повернул голову, коротко махнул рукой и поволок к ним второго, крепко ухватив его за запястье. Ши подумал, что если бы этого взбешенного типа как следует вымыть, то с романской точки зрения получился бы самый настоящий красавец.

— Приветствую тебя, благороднейший Астольф,— произнес низкорослый с чем-то вроде поклона, стараясь при этом не терять контроля за спутником.— И тебе, прекрасная Бельфегора, привет! Опять опозорился соратник наш великий: позволь я ему, перебил бы он половину селенья! Хотя, полной справедливости ради, вина в том не только его.

— В самом деле? Ну-ка, ну-ка, что тут у вас стряслось, старина? — заинтересовался Астольф.

— Поверишь ли мне ты, прекрасная леди, и вы, господа? Завалил оленя я восьмилетку и принес домой лучший кусок оленины, который когда-либо видали под звездами. Мясо достойно самого императорского величества было — так испеки ты пирог там или приготовь так, как пожелаешь. Но нет же, грязные эти негодяи даже сварить-то его толком не сумели — вяленая треска какая-то вышла! Отведал я и подавился, но друг наш Роланд довольно спокойно умял два куска, а на третьем, почудилось мне, вспомнил малую толику законов кулинарных, поскольку издал он страшный рык, львиному подобный, и насел на плутов, молотя их кулаками по головам. Но, увы, какой в этом прок? Даже молнии не под силу вбить вкус настоящий в этакие-то черепа! — Он оглядел всю компанию, и взгляд его остановился на Ши.— Ха, никак мусульманин! Вот кусок ляжки его и компенсирует мне мою оленину!

При этом он лающе расхохотался — видно, с целью подчеркнуть, что сказанное имело отношение к юмору. Ши вымученно улыбнулся.

— А... э-э...— начал Астольф.— Лорд Ринальд Монтальбанский, позволь представить тебе сэра Гарольда де Ши. Приехал из Англии... то есть с одной нашей подчиненной территории,— Он обернулся к Ши: — Был бы рад представить тебя и графу Роланду д'Англанту, да сам видишь, что бедняга все равно тебя не признает.

Граф, которым и был тот самый бешеный тип, попеременно то сосал палец, то вытирал его о ладонь руки, за которую его по-прежнему крепко держал лорд Ринальд. Это занятие, похоже, приносило ему глубокое удовлетворение.

— Сэр Гарольд вот тоже ищет Руджера Каренского. Тесен мир, а?

— Погоня наша, видать, оказывается более продолжительной, чем за Анжеликой,— заметил Ринальд, засовывая руку за пазуху и извлекая оттуда некий предмет, который Ши не удалось как следует рассмотреть. Предмет он поцеловал и только после этого продолжил: — Знаем мы со слов деревенщин, что сэр Руджер уже был здесь с первым проблеском зари, мчась так, словно гнался за ним сам святой Вельзевул.

— Да неужели, старина?! — вскричал Астольф.— Видно, я совсем потерял чутье! Известие о том, что он проскользнул у меня между пальцев, удивительней даже твоей канонизации Вельзевула!

Ринальд пожал плечами и тут же пресек внезапный рывок своего спутника.

— Тогда можешь поставить свечку Люциферу! Было так, и ничего тут не поделаешь — ужели сомневаешься ты в словах моих?

— Да нет, только... Послушай-ка, старина, а ведь это очень важно для императора. Что ж ты его не остановил?

— Разве может жить человек в одиночестве, подобно отцу святому? Роланд спал; привязал я его к столбу и искал девицу, что делала мне знаки совершенно определенные у источника.

— Какое же это гадство с твоей стороны! — взвыл Астольф.— Какого дьявола ты уклоняешься от дела?

Ринальд скорчил гримасу:

— Анжелика уже потеряна, а прекрасная Бельфегора держит меня в отдаленье стрелами даже более острыми, чем у самого святого Купидона. Что остается мне в жизни?

На этом аргументе обсуждение было исчерпано, и они двинулись в сторону деревни. Астольф задумчиво почесывал подбородок. Наконец он поднял взгляд, чтобы заметить:

— Знаете, по-моему, сэр Руджер направился к западу, чтобы потом вернуться к войскам Аграманта кружным путем. Для него это должно быть верхом тактического коварства.— Он повернулся к Ши: — Так что твой дружок-гангстер с диковинной кличкой его явно не повстречает. На том направлении вообще делать нечего.

Он приостановился и, притянув к себе башку гиппогрифа, что-то то ли сказал ему, то ли просто тихонько свистнул. Животное скосило на него смышленый глаз и замерло на месте.

Среди убогих хижин под деревом стоял стол с двумя большими деревянными тарелками. Наваленное на них вареное мясо, обрамленное застывшим салом, издавало мощный запах чеснока. Ни других тарелок, ни каких-либо напитков на столе не наблюдалось.

Пока остальные вежливо ожидали, Ринальд ходил от одной двери к другой, безрезультатно взывая у каждой. Вскоре он вернулся, уныло мотая головой.

— Эти крысы смылись со всеми своими припасами! — объявил он.— За пределами способностей здравомыслящего мужа разгадать загадку сию! А как посмотрели бы на это в твоих краях, сэр Гарольд? Разве не были бы люди безмерно рады и даже счастливы принять у себя господ придворных самого Карла, дабы не померли те с голоду?

Ши поднял брови:

— Может, они просто опасаются нрава твоего друга?

— Ты и взаправду так считаешь? — Глаза Ринальда осветились, и он кивнул головой, словно сказанное оказалось невесть каким откровением.— Но ведь слишком низки они по рожденью своему! Троих-четверых и впрямь сразил он насмерть, но и намека не было в них на благородную кровь. Хотя, может, и прав ты — страх смерти сильней остального бывает для тех, кто знает о том не понаслышке. Тайна сия велика есть!

Все пятеро устроились на двух грубо вытесанных скамьях и поделили имеющееся мясо ножами, которые вытащили Ринальд с Астольфом. Запивать его пришлось колодезной водой прямо из бадьи. Ши надеялся, что фауна данного континуума не включает в себя тифозных бактерий, и предположил, что смертельнейшим заболеванием в этих краях должна быть разве что африканская лихорадка, вызываемая ночным воздухом. Это его несколько приободрило, так что когда он углядел рака, вцепившегося в мох на дне бадьи, они с раком совершенно проигнорировали друг друга.

Ринальд, вгрызаясь зубами в кость, обратился к Астольфу:

— Выступим нынешним же вечером или посетим сначала леди Брадаманту, зеркало истинной доблести?

Астольф отозвался:

— Я лично не считаю, что ночная вылазка нам что-либо даст, а ты? С графом Роландом в его нынешнем виде идти будет тяжеловато, так что ничего мы не потеряем, тем более что я сильно сомневаюсь, что и Руджер станет передвигаться ночью. Лучше встанем с петухами, и тогда... хотя минуточку. Присутствующий здесь наш юный друг, по счастью, весьма квалифицированный чародей и уверяет, будто знает чары, способные вернуть Роланду разум.

Ринальд перекрестился:

— Святой Вергилий, защити нас! Разум такой — и в руки Махмуда черного!

— Будет куда проще...

Граф Роланд, мусолящий между тем свою порцию, внезапно обернулся, уставился на Ши и отчетливо произнес:

— Ты сарацин! Я сражу тебя!

Засим он вскочил со своего места, перегнулся через стол и вытянул немытые лапы.

— Держите его! — завопил Астольф, покуда остальные, цепляясь за что попало, пытались вылезти из-за стола. Едва Ши успел встать на ноги, как Роланд на него набросился.

Чтобы спасти свою шею, но и не навлечь при этом на себя гнев остальных, Ши сделал единственное, что пришло ему в этот момент в голову, а именно увернулся, стряхнул вцепившуюся в него лапищу левой рукой, а правой изо всей силы залепил графу в брюхо. Было это все равно что бить по шине от грузовика, но Роланд тем не менее на пару шагов отшатнулся, чуть не опрокинув стол, уселся на место с совершенно рыбьим выражением на физиономии и, как только перевел дух, разрыдался.

Ши, тряся ушибленной рукой, едва не расхохотался при виде разинутого рта Ринальда.

— Во имя всякого святого! — проговорил паладин.— Вот так удар!

— О да,— подтвердил Астольф.— Хорош ударчик у нашего юного приятеля — и меня, как куропатку, недавно чуть не выпотрошил. Будешь вдруг биться с ним, лорд Ринальд, опасайся прямого выпада. А теперь дослушайте все-таки до конца: по-моему, мы все же придем к соглашению. Сэру Гарольду, насколько я себе это представляю, Руджер нужен только для обмена на двух его друзей. Сейчас они томятся в Каренском замке, где этот душегуб Атлант держит их в безвыходном положении. И если у нас получится вправить мозги Роланду, я бы сказал, что уже с тремя-то паладинами мы бы наставили этого Атланта на путь истинный.

В течение этой речи Ринальд пару раз прищурился — как показалось Ши, не совсем довольно.

— Леди Брадаманта, без сомненья, не откажет нам в содействии,— заметил он,— Потребны ли какие-нибудь алхимические препараты для волшебства твоего, сэр Гарольд?

— Не-е. Какие там препараты. Разве что ночничок какой-нибудь.

— Нету ночника у меня никакого. Но поскольку невелика эта помеха, а успех дела нашего зависит лишь от действий твоих, поспеши. Добрый закон это, что вассал должен услуги свои оказать прежде, чем положенье свое обретет.

Ши поглядел на Бельфегору (которую он в мыслях продолжал упорно именовать Бельфебой), но она смотрела совсем в другую сторону, лишь однажды бросив на него короткий взгляд. Он так до конца и не понял смысл заявления Ринальда и очень хотел пообщаться с женой тет-а-тет, но уловил одно: оба паладина помогут ему вызволить Флоримель с доком из замка, если он сумеет вывести Роланда из того состояния, которое крайне напоминает достаточно простой случай ретроградной амнезии. Вздохнув, он решил взяться за дело и повернулся ко все еще тихонько всхлипывающему паладину:

— Ну, ну, разве это такая страшная рана, а? Просто когда маленькие мальчики плохо себя ведут, их приходится наказывать...

Рот у Бельфегоры слегка приоткрылся, а он продолжал убаюкивающе бубнить дальше. Безумец смотрел на Ши уже с явным интересом, а потом вдруг неожиданно обхватил его за шею и запечатлел на щеке сальный поцелуй.

Ринальд открыто расхохотался. Астольф, похоже, не без труда управлялся с дыханием в первый момент и вскоре объявил, что отправляется спать. Ши повернулся в сторону бледно-голубых глаз, смотревших на него уже прямо-таки с обожанием.

— Хочешь сказку? — спросил он.— Если будешь слушаться, я расскажу тебе сказку про трех... э-э... драконов.

Случай был, похоже, типичный и действительно не из сложных; паладин застрял где-то на уровне трехлетнего возраста. Ши торопливо бросил через плечо остальным:

— Потребуется определенное время, если волшебство вообще сработает. Всем вам придется оставить нас наедине и немного обождать. Я мог бы применить инсулиновый шок, но этого алхимического препарата под руками нет, так что, по всей видимости, мне придется полночи провозиться своим собственным методом.

Те без лишних расспросов удалились, позевывая на закат. Роланд с интересом выслушал сказку про трех медведей, переделанных сообразно эпохе в трех драконов, и потребовал продолжения.

— Нетушки,— ответил Ши.— Теперь ты расскажи мне сказку, поскольку мне давно пора быть в кроватке. Тогда я тоже тебе что-нибудь расскажу.

Роланд довольно рассмеялся:

— Какие они все глупые — так рано в кроватку ложиться. Какую ты хочешь сказку?

— Ну расскажи, например, про себя. Кто ты такой?

— Я — это я.

— Ясное дело. Ты ведь живешь в пещере? — В голове у Ши роились бессвязные отрывки из «Неистового Роланда». Или из «Песни о Роланде»? Их требовалось бы как-то упорядочить, но надо было без задержки продолжать в том же духе, пока пациент не потерял внимания.— А мамашу твою зовут мадам Берта? Как она тебя зовет?

— Рыбка. Такая белая с красным.

Ши про себя хмыкнул. Вся эта гора мускулов, волос и грязи была настолько далека от «рыбки», что в правдивость этого заявления верилось с трудом. Правда, с белым и красным все вроде бы в порядке — это цвета Роланда. В книге такое вроде было.

— А как еще тебя зовут?

— Руффи.

Тут немного.

— Что любит твой отец?

Надутые губы.

— Не знаю. Ушел на войну с саксонцами.

— Он уже вернулся?

Тяжелая физиономия начала мрачнеть.

— Не знаю.

— Ну как хочешь. Не будешь ничего рассказывать — и сказки тебе никакой не будет.

Роланд потихоньку захныкал, и Ши его не порицал. Наверное, не очень-то весело переехать из замка в пещеру, где даже пожрать-то нечего раздобыть. Но он был неумолим. Роланд в конце концов прекратил всхлипывать и пробурчат:

— Мама сказала, он славу добудет, а старейшины сказали, нечего вам там больше жить, а я замерз и дрался и толстяка видел на постоялом дворе, и кто-то в трубу дул, и все это мне не нравится, есть хочу.

Лед понемногу трогался. Ши почувствовал, как радостно екнуло его сердце, и оглянулся в поисках Бельфегоры, но и она куда-то исчезла. Старательно изобразив усмешку, он бросил:

— Да ладно тебе, я знаю сказочку получше.

— Нет, не знаешь! Тот толстяк был король в короне, и был он мамы моей брат.

Торжественно выплыла луна, подмигивая сквозь листву, потом покатилась к горизонту снова, пока Ши отчаянно пытался натолкнуть и свою память, и память паладина на подробности его забытой карьеры. Раз он решил, что все пошло прахом, когда Роланд, упомянув имя Анжелики, уронил голову и рыдал добрых пять минут; в другой раз решил, что дело сделано, когда, заслышав имя великана Феррау, паладин схватил со стола кость, вскочил и выкрикнул: «Монжуа!» Но и на сей раз все завершилось невнятным бормотанием. Должно быть, уже хорошо за полночь, час для этих краев весьма неплодотворный, Роланд еще раз поднялся на ноги и с силой прижал ладони к глазам.

— Сэр! — проговорил он.— Не ведомо мне ни имя твое, ни званье, и не могу одарить я тебя поцелуем мира, поскольку сам сознаю положенье свое куда более низким, чем рыцарю и джентльмену держать следует. Вот тебе рука моя; ты колдун?

— Скорее я просто слегка разбираюсь в магии,— ответил Ши, чувствуя неожиданный прилив скромности.

— Верю я, что епитимья твоя несложною будет. Здесь и остальные из братства нашего, я не ошибаюсь? — Он посмотрел туда, где луна уже проигрывала свою битву с ночной тьмой.— Пойдем разыщем их; осознал я все. Должны найти мы скакуна и отправляться, ибо времени осталось мало. С ними ли леди Брадаманта?