7
На следующее утро проводить Ши с Полячеком на поиски Руджера поднялся чуть ли не весь замок. В течение всего вечера Чалмерс пытался наладить мысленный контакт с несравненным рыцарем, намереваясь вернуть его чисто магическими средствами, но в итоге был вынужден отказаться от этой затеи — скорее всего, по той уже упомянутой причине, что мыслительные процессы в голове у Руджера протекали редко и исключительно по острой необходимости. Кроме того, похоже, имели место и помехи, создаваемые то ли самим Атлантом, то ли огненным занавесом, которым он окутал замок, так что тяжесть выполнения задачи целиком легла на плечи молодых ассистентов Чалмерса.
По его мнению, коварный замысел Атланта изменить облик Флоримели с целью превращения ее в упомянутую пророчеством воительницу в ближайшие дни опасности не представлял. Возможно, потом.
— Давайте только делать все по порядку,— бодро заявил он.— Я рассчитываю с пользой провести время в ваше отсутствие, посвятив его наблюдениям и попыткам наладить контакт с тем христианским чародеем Маладжиджи. Было... гм... совершенно непростительной ошибкой с моей стороны не вспомнить о нем раньше, до прибытия в Карену. Осмелюсь предположить, что выражать надежды на удачный исход вашего предприятия в настоящий момент попросту излишне?
За воротами и подъемным мостом, перекинутым через сухой ров, пламя образовывало сплошную колышущуюся стену, за которой скрывались ближайшие горные вершины. Остановившись в самом начале подъемного моста, Ши чувствовал на лице его горячее дыхание. Атлант тем временем, окунув палец в бутылочку с маслом, нарисовал у него на лбу сначала один равнобедренный треугольник, а потом поверх него другой, бормоча по ходу дела какое-то заклинание. Эту процедуру он в точности повторил с Полячеком и старшиной егерей замка, широкоплечим смуглым малым по имени Эшгерей. Атлант по-прежнему расточал улыбки, будто всего днем ранее они и не обменивались страшными угрозами и оскорблениями. Остальные владыки, как услышал краем уха Ши, уже заключали небольшие ставки относительно того, кто разыщет Руджера и когда.
Эшгерей уверенно зашагал вслед за ними к пламени, забросив на плечо арбалет. Достигнув волшебной преграды, однако, он остановился и вопросительно посмотрел на Ши. Огненные языки беззвучно бились высоко над их головами, ярчайший свет резал глаза. Пламя выглядело вполне реально и угрожающе, хотя трава, из которой оно выбивалось, выглядела ничуть не поврежденной. Ши тоже почувствовал непреодолимое желание замереть на месте, но в присутствии Эшгерея и под сверлящими спину взглядами всего замка ему не оставалось ничего другого, как выпятить грудь и торжественно шагнуть в огонь. Чтобы преодолеть его, понадобилось всего два шага, причем пламя лишь легонько ущипнуло его за щеки.
Мгновение его спутники не показывались. Потом раздался приглушенный вскрик, и возник Эшгерей, волоча за собой упирающегося Полячека. Охотник бросил взгляд на Ши, сплюнул и ткнул большим пальцем в сторону Полячека, который настолько кипел от негодования, что не способен был и слова произнести.
— Передумать собрался,— буркнул охотник.— Нам туда.
Дорога представляла собой не больше чем тропу, спускавшуюся с горы, на вершине которой расположился замок, тропу настолько крутую, что двигаться приходилось с великими предосторожностями, стараясь не наступить на полу джеллабы того, кто шел впереди. Вскоре они пересекли границу, за которой начинался лес, где приходилось то и дело нагибаться, чтобы пролезть под ветвями встававших у них на пути высоких деревьев. Холодный горный ветер свистел среди сосен, ероша плюмажи на чалмах Ши и Полячека.
Ши отцепил саблю, взятую из шкафа Атланта, и хорошенько рассмотрел, прежде чем прикрепить к наружному кушаку. Подобно той, которой ему пришлось орудовать во дворе замка, у этой тоже оказался закругленный кончик и толстый, тяжелый клинок, непригодный для уколов и неудобный для отражения ударов, приспособленный больше для суматошной рубки верхом на лошади, нежели для фехтования по общепринятой методе.
— Мы что, в какое-то определенное место двигаемся? — поинтересовался Полячек с широко раскрытыми глазами.— Лично я был бы не прочь вьмснить, где мы находимся.— Повернувшись к Эшгерею, он ткнул пальцем в огромных размеров широченный нож, висевший у того на поясе: — Слышь, одолжи мне эту штуковину, а? Если влипнем вдруг в какую неприятность, так лучше все будем при оружии.
— Не. Мое,— коротко ответил егерь, продолжая прокладывать дорогу.
На то, чтобы добраться до подножия, ушло три часа. Дальше тропа принялась то карабкаться вверх, то круто нырять вниз среди бесчисленных отрогов, спускавшихся с другого гребня, что вырастал справа от них. Лес здесь стал гуще. Вслед за Эшгереем они проникли в узкое ущелье, где с каменистых уступов спадал быстрый ручеек, а лучи утреннего солнца не доставали дна. Ущелье становилось все шире, пока не превратилось в ложбину, на краю которой раскинулось болото. Здесь им пришлось шлепать чуть ли не по колено в вязкой жиже вдоль самого края воды. Ши вздрогнул, а Полячек замер при виде мелькнувших перед ними белой кожи и призрачных крыльев водяных фей, или кем они там ни были, которые тут же скрылись под водой. Эшгерей же пер вперед, даже не оглянувшись, и им ничего не оставалось, как последовать его примеру.
Вскоре ложбина сузилась вновь. Практически отвесный склон приблизился к ручью почти вплотную, так что им пришлось перебраться на другую сторону по мосту, который представлял собой одно-единственное перекинутое через ручей бревно. Эшгерей попросту прошел по нему, словно по ровной земле. Ши с трудом проследовал за ним, балансируя руками, и под конец, извернувшись в прыжке, все же оказался на противоположном берегу. Полячек же, сунув большие пальцы за кушак, попытался сымитировать беспечную походку охотника, но забыл, что при этом следует смотреть под ноги, и свалился.
— Пора перекусить,— объявил охотник. Полячек тем временем выкарабкивался из мелкого ручья, потирая подбородок и ругаясь с такой силой и выразительностью, что жухла листва на деревьях.
Эшгерей примостился на краешке бревна, служащего мостом, развязал мешок и извлек из него краюху хлеба и шмат сушеного мяса. Мастерскими взмахами ножа он поделил провиант на три равные порции и махнул рукой в сторону ручья.
— Вода там,— сказал он.
Когда они жевали, дав отдых уставшим мышцам, Полячек поинтересовался:
— Слышь, Гарольд, а ты вообще знаешь, куда мы идем и с чего там должен быть Руджер? Хотя, честно признаться, лично я не горю желанием с ним встретиться.
— Нет,— отозвался Ши, оборачиваясь к егерю.— Почему ты считаешь, что Руджера следует искать именно здесь?
— Верное место,— пробурчал Эшгерей с набитым ртом.
— Пусть будет так. А где мы находимся? — Он извлек кусок пергамента, на котором, когда экспедиция еще только задумывалась, Атлант изобразил нечто вроде карты.— Мы уже столько напетляли по этой ложбине, что я даже не представляю, в какой стороне замок.
— Волшебство? — спросил Эшгерей, показывая на карту.
— Нет. Просто карта.
— Чего-чего?
— Карта. Ну, понимаешь, такой рисунок местности с дорогами, замками и всем прочим.
— Волшебство,— убежденно повторил Эшгерей.
— Ладно, пусть будет волшебство, если тебе так больше нравится. А теперь, если ты покажешь, где мы находимся на карте...
— Мы на ней не находимся,— проговорил Эшгерей.
— Это как это «не находимся»?! Мы еще столько не прошли, чтобы выйти за пределы карты!
— Мы не на карте. Мы на бревне.— Он даже похлопал по нему для большей ясности.
Ши вздохнул:
— Я всего-навсего хочу, чтобы ты показал мне точку на карте, в которой мы сейчас находимся.
Эшгерей помотал головой:
— В волшебстве не разбираюсь.
— Да иди ты со своим волшебством! Глянь-ка сюда. Вот Каренский замок.
— Не-а. Замок далеко. Мы быстро шли.
— Да нет же, нет! Это место на карте обозначает Каренский замок. А теперь мы хотим узнать, где мы,— опять-таки на карте.
Эшгерей сдвинул на затылок кожаную шапку и почесал короткие черные волосы.
— Надо, чтобы мы — и на карте?
— Да, да! Наконец-то до тебя дошло.
Охотник взял из рук у Ши карту, повертел ее и так и эдак, положил на землю, разровнял и поднялся, чтобы...
— Эй! — взвизгнул Ши. Ухватив Эшгерея за плечи, он пихнул его назад, как только башмак охотника завис над пергаментом.— На карту-то на фига наступать?
Эшгерей с выражением покорности на лице снова уселся на место.
— Ты же сказал, чтобы мы были на карте. Разве это не волшебный ковер?
— Нет. Я не имел в виду, что тебе надо быть на карте в полном смысле слова.
Как же, к дьяволу, гадал Ши, растолковать принципы семантики эдакому простаку?
— Почему бы так и не сказать? Сначала ты говоришь, что нам надо на карту. Потом не надо. Никак не пойму, чего ты хочешь. В жизни таких людей не встречал!
Ши сложил карту и сунул ее обратно за кушак.
— Ладно, забыли. Так что заставляет тебя думать, будто мы разыщем Руджера на этом направлении?
— Верное место.
— Раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь! Почему это место верное? Чем это направление для него лучше других?
— Распутья. Рыцари всегда сражаются на распутьях.
Охотник отломил веточку, выстрогал из нее зубочистку и с великой сосредоточенностью пустил ее в ход, прерываясь время от времени лишь для того, чтобы громко рыгнуть.
— Готовы? — спросил он вскоре.
Ши с Полячеком кивнули. Эшгерей завязал мешок, подхватил арбалет и устремился вперед.
Двигаясь вслед за водами ручейка, они миновали еще один водопадик, где какой-то непонятный зверь с треском вломился в заросли, а Эшгерей инстинктивным движением выхватил арбалет. Ши никак не мог избавиться от мысли, почему Бельфебе — если то была она — так пришелся по душе этот край. Потом тропинка провела их через очередной высокий отрог и непроходимую чащобу к какой-то развилке. Идущие в обоих направлениях тропы оказались куда шире и были испещрены отпечатками копыт. Эшгерей остановился на распутье и глянул сначала в одну сторону, а потом в другую, наморщив лоб от мыслительных усилий.
— Что стряслось? — поинтересовался Ши.— Лично я нашего друга Руджера здесь не вижу. Так?
Егерь бросил на него порицающий взгляд, как на человека, который зря тратит слова на высказывание очевидного, и указал в том направлении, где, судя по положению солнца, должен был находиться юг.
— Распутья, деревня. Четыре мили.— Потом ткнул пальцем на север: — Распутья, деревня. Двенадцать миль. Куда?
В ожидании указаний он поглядел на Ши.
— Послушай-ка,— подал голос Полячек,— а почему бы нам не разделиться и не сыграть по всему полю? У одного из нас куда больше шансов уговорить этого громилу вернуться домой, чем у обоих сразу, а поскольку теперь я достаточно секу в магии, чтобы за себя постоять...
— Нет уж,— строго отозвался Ши.— Опять начнешь колдовать — заработаешь по шее.— Он обернулся к Эшгерею: — По какой дороге с большей вероятностью мог отправиться Руджер?
Охотник пожал плечами:
— По любой. Я же говорил.
Ладно, подумал Ши, в конце концов почему бы и впрямь Полячеку с Эшгереем не пойти по одной дороге, а ему по другой? Вотси вряд ли ухитрится влипнуть в действительно крупные неприятности с этим простодушным, но опытным проводником, держась за его руку. А что же до него самого, так только к лучшему, что эта ко всякой бочке затычка не будет околачиваться поблизости, если он вдруг повстречает Бельфебу.
— Хотя постой-ка,— сказал он.— Наверное, Вотси, ты и впрямь неплохо придумал. Тогда, пожалуй, вы с Эшгереем берите на себя эту дорогу на юг, а я займусь этой. Так, по-моему, будет разумней. Про Бельфебу тоже помни, ладно? Она наверняка где-то здесь в округе, и я чертовски боюсь, как бы ее кто не обидел.
— Уж только не я,— заверил его Полячек.— Эх, старина, треснуть бы сейчас какой из тех коктейльчиков, которые она мастерица готовить! Вот так бы прямо сейчас — взять и треснуть. Хоть и ты ее учил, а у нее все равно лучше выходит.
Они обменялись рукопожатиями, после чего Ши сказал:
— Деньги какие-то есть? Отлично. Может, получится купить в деревне какое оружие. Лучше что-нибудь вроде булавы — с дубиной и без тренировки всякий справится. Назад отправляйтесь не раньше, чем дня через четыре, вне зависимости, найдете его или нет.
— За меня не волнуйся,— заметил Полячек.— Уж я-то знаю, как с такими управляться. Помнишь, как я быстро завязался с тем пурпурным охламоном насчет выпивки, покуда ты там теории разводил?
Ши направился своей дорогой, лишь раз обернувшись, чтобы помахать своим спутникам, которые, спускаясь по косогору, уже скрывались за деревьями. Интересно, подумалось ему, надолго ли хватит Полячека с его короткими ножками? Некогда в таком же точно лесу он повстречал легконогую девушку в шляпке с перышком, о появлении которой возвестила стрела, сразившая лозеля. Бельфебу. Ноги сами собой несли его вперед — следил он разве за тем, чтобы двигаться прямо, никуда не сворачивая. И так они тогда друг другу приглянулись... Хотя нет, лес был не совсем такой. Этот более открыт — деревья пониже, и кустарник пореже. Вдали...
Вдали среди древесных стволов что-то замелькало — что-то слишком крупное и мерно продвигающееся, чтобы оказаться зверем. Ши весь обратился во внимание, выхватил саблю и скользнул под прикрытие дерева. В ответ на это движение раздался крик «оле!» — и неизвестное существо вышло на открытое пространство. Эшгерей.
— Чего ты, черт бы тебя побрал, с Полячеком сделал? — зло выкрикнул Ши, покрепче сжимая рукоять сабли, пока приближался охотник.
— Бросил. Слишком много болтает. С тобой пойду.
— Ты что, не знаешь, что его нигде без няньки не оставишь? Немедленно отправляйся назад и глаз с него не спускай!
В ответ егерь только пожал плечами и с абсолютно отсутствующим видом уставился на макушку высокого дерева. Ши почувствовал, как в нем закипает раздражение, но, похоже, вмешиваться в ситуацию было уже без толку — и мчаться перехватывать Полячека, и кидаться на Эшгерея с саблей. Задрав нос, он двинулся по тропе прежней дорогой. Эшгерей последовал за ним.
Лес с обеих сторон понемногу становился гуще, а тропа все круче лезла в гору. Ши почувствовал, что начинает выдыхаться, в то время как охотник в куда менее стесняющей движения одежде шел себе и шел, словно автомат. Вскоре отрог, по которому они взбирались, расширился до размеров небольшого плато, окруженного колоннадой деревьев. Ши, хватая ртом воздух, прислонился к толстому стволу. Эшгерей оперся о другой, пожевывая зубочистку.
Панг! Панг! Дерево у него за спиной зазвенело под ударами. Ши прыгнул или, вернее, попытался прыгнуть и понял, что не может. Одна длинная стрела с белым древком пришпилила его к дереву за рукав, а другая торчала прямо у правого колена. Краем глаза он увидел изумленную смуглую физиономию Эшгерея, который тут же упал ничком и пополз под прикрытие упавшего ствола, волоча за собой арбалет. Из сапога он извлек изогнутый железный штырь и одним концом приладил его к штифту на арбалете. Стрела встала на место; рука Эшгерея потянула металлический штырь назад, взводя арбалет.
Стрелы больше не летели, в лесу воцарилась тишина. Правой рукой Эшгерей нашарил несколько мелких камушков и швырнул их в листву на дальнем конце ствола, с опаской выглядывая из-за комля.
— Ложись! — театральным шепотом прошипел он.
— Не могу! — откликнулся Ши.
Представляя, какую прекрасную мишень являет он собой для невидимого стрелка, левой рукой он попытался выдернуть стрелы. Однако положение оказалось для него крайне неудобным, а глубоко вонзившиеся стрелы были сделаны из какого-то очень упругого дерева, и сломать их не удавалось никакими усилиями. Сшитые из плотной шерстяной ткани одеяния нельзя было ни разорвать, ни снять со стрел. Извернувшись, он принялся орудовать свободной рукой, чтобы самому вылезти из проклятого наряда, и краем глаза заметил, что Эшгерей пристально смотрит в какую-то точку среди деревьев и медленно поднимает арбалет...
Щелк! С пчелиным гудением стрела мелькнула среди деревьев. Раздался чей-то смех, и Эшгерей ухватился за взводной рычаг.
Прежде чем он успел перезарядить арбалет, взревел чей-то голос:
— Лучше сразу сдавайся, презренный! Ату, ату его!
Откуда-то ниоткуда прямо перед охотником возник настоящий гигант, размахивающий двуручным мечом с длинной перекладиной. Был он румян и со столь правильными чертами лица, что казался просто-таки копией знаменитого Аполлона. Вокруг шеи у него обвивался шарф с красными, синими и коричневыми диагональными полосками, концы которого были заткнуты за пазуху кожаной куртки. Из-под легкого стального шлема выбивались светлые кудри, а за спиной болтался на ремне изогнутый сигнальный рог.
Эшгерей дважды перевернулся, выхватил нож и привстал на колено, но, поскольку острие огромного меча оказалось прямо перед его физиономией, этим и ограничился. Угрюмо бросив нож, он поднял руки.
Немного в отдалении, среди деревьев, куда улетела стрела арбалета, показалась шляпка с перышком. Шляпка покачивалась на конце копья, которое держала девушка в короткой, до колен, тунике, девушка с веснушками и красновато-золотистыми волосами, убранными в длинный хвост. Она направлялась к ним походкой, каждый шаг которой был словно заимствован из танца, а другой рукой сжимала длинный лук с изготовленной к выстрелу стрелой.
— Бельфеба! — заорал Гарольд Ши, сердце которого сделало сумасшедший скачок.
Девушка, смотревшая на Эшгерея, подняла брови и обернулась к Ши:
— Что там молвишь ты, сарацин? Зовусь я Бельфегора.
Ши был ошарашен.
— Ты что, не помнишь? Я Гарольд Ши. Твой старый добрый муженек. Пикник.
Она рассмеялась:
— Ни супруга, ни возлюбленного нет у меня, а если б и был такой, то никак уж не отпрыск Махмуда черного!
— И ты не знаешь никого по имени Бельфеба?
В глазах ее что-то мелькнуло. С поникшим сердцем Ши вспомнил, что, по словам Чалмерса, жена его потеряла память. Она обернулась к здоровяку:
— О нет, лорд мой Астольф, мыслится мне, что плут сей задумал надуть нас!
— Наверняка. А этот второй красавчик — уж не опять ли охотник Атланта, а?
— Верно говоришь ты. И немногих сведений добьемся мы от него, пусть даже знает он обо всем. Ловили мы его и прежде. Давай-ка стрелы свои, мастер Эшгерей!
Она протянула руку, и охотник, бормоча что-то вроде: «Проклятые бабы... за прялкой бы вам сидеть...» — вытащил пригоршню арбалетных стрел.
— Как? Ужели это все?
Девушка дернула его за кушак и выхватила из-за него еще одну стрелу.
— Ну разве не ловок сей плут?
Эшгерей пожал плечами.
— Как скажете,— отозвался он покорно.
— Все в порядке, дружище, можешь катиться на все четыре стороны,— объявил тот, которого звали Астольфом.— Предупреждаю — впредь держись от этих мест подальше.
Эшгерей подхватил арбалет и бесшумно скрылся среди деревьев.
Гигант повернулся к Ши:
— А теперь с тобой потолкуем, дичь ты моя сарацинская! — Подступив к дереву, он безо всякого труда выдернул из него стрелы.— С тобой мы, по-моему, раньше не встречались. Так ты хочешь сказать, что знаком с Бельфегорой?
— Послушай-ка,— сказал Ши,— никакой я не сарацин, а тем более не дичь, и я женат либо на этой девушке, либо на такой, какая похожа на нее как две капли воды. Только она меня почему-то не помнит.
— Допустим. Женщинам, знаешь ли, вообще свойственна забывчивость. Это у них называется «передумала», ха-ха-ха! Но только ни то ни другое тут ни при чем. Мы не позволим вам, разбойникам из Карены, шататься тут по округе и обращаться с людьми так, как Атлант с этой юной леди! Так что стой смирно и давай отчитывайся, кто ты и откуда, если хочешь сохранить свою остроумную голову!
Ши вспыхнул:
— Ах «стой и отчитывайся»? Послушай-ка, Робин Гуд ты местный, может, лучше ты дашь мне...
— Робин Гуд? Это не разбойничек такой благородный из старой Англии? Ха, ха, неплохо сказано, ух неплохо! Только вот что: откуда это ты про него знаешь?
— А ты откуда?
— Вопросы тут задаем мы, парнишка. Бельфегора, держи его под прицелом. Кто... только ради Христа не надо меня лечить, будто ты колдун из моего собственного мира — того, что вокруг Британских островов.
— Не знаю уж, как я котируюсь в качестве колдуна, только я и впрямь оттуда, все верно. Правда, из штата Огайо.
— Американец, чтоб я так жил! Американцы все чокнутые,— давай миллион долларов, иначе лассо из твоей шкуры понарежу, так у вас говорят? Это не в Огайо киношная колония? А? В Голливуде? Нет, это в вашей провинции под названием Флорида. Ты, верно, гангстер? Наверняка да, иначе б не был в чести у этих жуликов из Карены!
— Никакой я не гангстер, и еще раз повторяю, что и не сарацин. Достаточно отойти со мной в лесок, чтобы я это доказал. Они мне просто одежду одолжили поносить,— И Ши коротко описал все свои похождения.
— По-моему,— заметил Астольф,— этот малый, Чалмерс, твой коллега, он большой дока. Вряд ли даже я сумел бы все это повторить — разве что Маладжиджи. К несчастью, его недавно посадили. А не знаком ли ты с моим старым дружком Мерлином?
— Ты имеешь в виду того знаменитого, чародея валлийского? Он все еще в силе?
— Спрашиваешь! Виделся с ним в клубе «Сфинкс» в Лондоне. Так ты его знаешь?
— К сожалению, лично не встречался.
Красивое лицо Астольфа слегка омрачилось.
— М-да, незадача. Надеюсь, ты понимаешь, что в канун войны нам совсем ни к чему всякие странные колдуны, болтающиеся вдоль границ доминионов императора Карла. Кто-то должен за тебя поручиться.
— Ну, док Чалмерс, например.
— Тоже американец. Наверняка такой же гангстер.
— Эшгерей.
— Человек Атланта. Ты что, за дурачка меня держишь? Все, что он про тебя хорошего скажет, обернется тебе только лишним недоверием, особенно если предположить, что ты его еще и подучил!
— Ладно, тогда лорд Руджер. Уж он-то ничего хорошего про меня не скажет.
— Он дурак.
— Где-то тут бродит мой приятель, с которым мы ушли, и...
— Еще один гангстер! Право же, старина, ты себе только хуже делаешь. Отпустить я тебя при данном раскладе не могу, брать тебя в плен для обмена тоже не с руки — войны-то пока нет. Остается только одно...
— Бельфеба! — завопил Ши, весь вспотев от подобных рассуждений.
Девушка удивленно нахмурилась, но только покачала головой:
— На вид человек он приличный, но... и впрямь не знакома я с ним, лорд мой!
— Во имя справедливости! — объявил Астольф, как само собой разумеющееся.— На колени!
— Хрена с два! — отозвался Ши, вытаскивая саблю и не обращая внимания на нацеленную на него Бельфебой стрелу.
— Ладненько,— сказал Астольф, сдерживая девушку движением руки.— Только малость погоди. Ты ведь простолюдин? Все американцы такие.
— Я там не герцог какой и не граф, но я произведен в рыцари, если это имеет какое-то значение. Сэром Артегалем из Царства Фей.
— Великолепно! Выходит, и в битвах бывал, и закон не нарушается. Могу сразить тебя по полному праву. Жаль, правда, что некому будет исповедать.
Ши поудобней перехватил саблю и стряхнул с себя мусульманский халат. Как только он оказался в пределах досягаемости, Астольф тут же принял боевую стойку, взмахнул огромным клинком и, как дровосек, обрушил удар сверху. Кланг! Кланг! Кланг! Ши все-таки удавалось отражать удары непривычной саблей, хоть их сила была такова, что она чуть не вылетела у него из руки. Сам он нанес рубящий удар слева, который Астольф без труда парировал, потом, отступив, рубанул справа, но противник отскочил в сторону с проворством, удивительным для столь крупного человека. Ответный выпад последовал столь скоро, что вынудил Ши отпрянуть.
Герцог, конечно, был хорош, но не так чтобы и очень. После третьего обмена ударами Ши понял, что способен отражать любые удары тяжелого клинка. Однако уже следующее столкновение вызвало у него определенное беспокойство. Замах Астольфа и длина его меча удерживали Ши слишком далеко, чтобы неуклюжий клинок можно было использовать по назначению. Способный парировать, он не мог атаковать, а здоровяк неуклонно его изматывал.
Еще один вихрь ударов, и сабля чуть не вылетела у него из руки. Он все больше злился на несправедливого громилу и не без труда напомнил себе, что раздраженный фехтовальщик — проигравший фехтовальщик.
Астольф снова оттеснил его почти к самому дереву и на мгновение опустил клинок, чтобы встать покрепче. При виде его открывшейся груди у Ши сработал фехтовальный рефлекс. Он резко выбросил руку вперед, вложив в этот длинный выпад весь свой вес. Закругленный кончик сабли глухо стукнул в кожу куртки. Астольф, расположившийся не совсем устойчиво и никак не ожидавший подобного тычка, так и сел.
— А теперь сам сдавайся, ату! — завопил Ши, склоняясь и впиваясь взглядом в шею англичанина.
Левая рука герцога развернулась, словно рея на паруснике, и сгребла Ши за ноги. Ши полетел на землю и уже оказался в захвате, который грозил переломать ему кости, когда услыхал девичий крик:
— Хватит, довольно! Силою лесов и вод, коей владею я, велю вам немедленно прекратить!
Ши почувствовал, как Астольф неохотно ослабил хватку, и, пошатываясь, встал на ноги. Из носа у герцога, по которому стукнул случайно Ши, стекала струйка крови. Ши и сам выглядел не блестяще — чалма нахлобучилась на глаза, один из которых заплыл, а часть головного убора обвивалась вокруг него, как змея вокруг Лаокоона.
— Знаешь ли что, милочка,— обиженно буркнул Астольф,— это нечестно. Испытание битвой близилось к концу, и проигравшего ждала могила. Я буду жаловаться императору.
Он наклонился, потянувшись за огромным мечом.
— Постой-ка, сэр! Или желаешь ты испытать стрелу мою? — Она уже до упора натянула тетиву, и наконечник твердо нацелился в грудь здоровяка.— Заботит мало меня император твой Карл! Но говорю я, что честный это человек, и сражался он честно, и пощадил тебя, когда запросто мог бы убить. Будь сарацином он или нет, впредь должен мир наступить между вами.
Астольф ухмыльнулся и протянул руку, дабы обменяться с Ши сердечным рукопожатием.
— На войне важна удача. Мне чертовски повезло, что ты не нанес тот удар остроконечным клинком, не то насквозь бы меня проткнул. Осмелюсь предположить, что покажешь мне потом приемчик-другой? Не возражаешь, если объединим усилия?
— Да пока не знаю,— задумчиво ответил Ши.— А что за поход вы затеваете?
Он размышлял: «Нужно обязательно каким-то образом доставить ее к Чалмерсу, чтобы он вернул ей память, а там уж никакие Атлантовы ифриты меня от нее не отвратят».
— Да на этот вонючий... извини, старушка, Каренский замок. Атлант держит в нем лорда Руджера, а пророчество гласит, что нашей стороне в жизни не выиграть, если мы не привлечем его к себе.
Ши хихикнул:
— Насколько я этого малого знаю, вы только зря время убьете, пытаясь его переагитировать. У него и умишка-то не столько, чтоб было чего переубеждать.
Астольф отмахнулся.
— С этим как раз полный порядок. Он тут, понимаешь, увидел в Источнике Любви Брадаманту, воинственную леди, пока пил из него, и втюрился по уши — так что он будет делать все, что она прикажет, по крайней мере пока чары действуют. Атлант собирался с ним к Источнику Забвения слетать, да я у него транспорт увел.
Ши затопила волна облегчения.
— Ты хочешь сказать, что именно Брадаманта и есть та самая воительница, которая должна похитить Руджера у сарацинов? Боюсь, что...— И он коротко обрисовал положение в Каренском замке Флоримели с Чалмерсом, объяснив, почему ему пришлось отправиться на охоту за мясистой Звездой Востока.
Когда он закончил, Бельфеба произнесла:
— Друг мой герцог, разве не говорила я, что человек это порядочный? Сэр, благодарю тебя за почтенье ко мне, оказал ты мне высокую честь.— С этими словами она вытащила из-за пояса тонкий, словно отрезок стальной ленты, нож, сняла шляпу, изящно расщепила пополам перо и вручила одну половинку Ши.— В знак благосклонности моей!
Чувствуя неловкость и слегка сконфуженный, он попытался прикрепить ее к груди. Какое идиотство, что на данной стадии их отношений он заработал только самый начальный знак внимания из всех, предусмотренных заформализованными средневековыми правилами политеса со всеми их гамбитами и отступлениями...
Астольф сказал:
— Выходит, Руджер в бегах, ребятки? Очень интересно. Следовало бы мне раньше об этом узнать. Редкостный осел этот Руджер, хотя поразительно добрый воин.— Он примолк.— А знаешь, дружище, не фонтан у нас с тобой получается. Мы вроде как соперники, выходит. Шейх Руджер нужен нам обоим, да и Брадаманте тоже, хотя я хоть убей не пойму, на что он ей сдался. Предлагаю такой выход: разыграем в случае чего его в кости, или как там тебе будет угодно,— но только без колдовства. Ты и взаправду чародей, кстати?
Ши потупился:
— Боюсь, что не из лучших.
— Ну ладно-ладно, братишка, давай-ка без ложной скромности! Сотвори лучше какое-нибудь чепуховое волшебство, чтоб мы могли доверять друг другу. Нет ничего лучше доверия, верно говорю?
— Разве что куртка кожаная,— буркнул Ши.— Она-то выдержит.
Бельфеба-Бельфегора выжидающе смотрела на него, а он, как назло, никак не мог припомнить те составляющие соматический элемент пассы, без которых, видно, в данном пространственно-временном континууме просто никуда. Хотя минуточку — есть одно маленькое волшебство, которое Чалмерсу однажды пришлось использовать в практически аналогичной ситуации. Простенькие пассы заставляют прямо на глазах вырасти какое-нибудь растение: в случае с доком — драконий зев. На худой конец, сойдет и трава — должны получиться внушительного вида заросли. Ши выдернул пучок травы, положил его на землю, встал на колени и, прикрыв глаза и силясь припомнить слова, принялся нашептывать:
Не воспримешь всерьез ты:
Хоть не сеян был я,
К окончанию роста —
Самый рост у меня;
Не сдержать того роста
Ни грозе в небесах,
Ни обжорству червя!
Оглянувшись кругом, он не обнаружил никаких признаков внезапного роста растений. Трава тоже не изменилась. Он принялся размышлять, где же напутал на сей раз.
Астольф тем временем изумленно на него вытаращился.
— Вот это да! Неплохо, сэр Гарольд! Не хуже, чем у самого Маладжиджи получилось! Извини, старина.
— Что получилось? — пробубнил Ши. Голос его звучал почему-то приглушенно, словно он говорил через одеяло.
Почему так получалось, он понял, схватившись рукой за лицо. Оказывается, у него выросла борода, которая, удлиняясь на дюйм в секунду, уже спустилась до груди и раскинулась по плечам. Концы ее закручивались и извивались, будто тонкие любопытные червячки. Вскоре борода уже слезла ниже пояса и полностью поглотила руки.
Он лихорадочно попытался выдумать противодействующее заклинание и с ужасом обнаружил, что на ум ему идет только универсальное заклятие Чалмерса для вызывания драконов. Не хватало еще, чтоб на роже повырастали драконы! Или это змеи получатся? Борода между тем докатилась до коленей, потом до лодыжек, и ее неутомимо извивающиеся кончики коснулись земли. Бельфегора пялилась на него с разинутым ртом.
— Браво! — восклицал Астольф.
Вся эта зараза начала укладываться на земле в нечто вроде копенки сена. Перестала бы она расти хоть на минутку, крошечную бы передышку, чтобы собраться с мыслями! В полном отчаянии он строил предположения, насколько способна еще вырасти борода, если он так и не придумает контрволшебство. Была такая мельница, которая перемолола соль всего океана. Это могла быть и чистая легенда, но в мире, где властвует колдовство, видно, нечему остановить подобный процесс, пока волосяные кольца не заполнят собою лес и не накатятся волной на волшебное пламя, окружающее Каренский замок. Он отступил, чуть не споткнувшись о корень. Если эта пульсирующая волосня его повалит... Погоди-ка, а почему бы Астольфу ее не остановить? Коли герцог так хвалится коротким знакомством с Мерлином, он и сам должен разбираться в магии.
— Довольно? — бубукнул он сквозь все увеличивающийся волосяной тюфяк Астольфу, голова которого была уже еле видна.
— Конечно, спасибо!
— Ладно, тогда баш на баш. Посмотрим, как ты снимешь эти чары.
— Идет!
Астольф стиснул в левой руке свой огромный меч и взмахнул им в воздухе, делая мастерские пассы правой и бормоча при этом какое-то заклинание. Народившаяся горка превосходного набивочного материала тут же бесследно исчезла, а Ши нежно и заботливо погладил свои гладкие щеки.
— Тебе обязательно надо повстречаться как-нибудь с Мерлином,— заметил герцог.— Никто так не любит хорошую шутку, как старый добрый Мерлин. Но не вернуться ли нам к делу? Знаешь, я считаю, что наша задача куда как облегчится, если мы вызволим твоего дружка из Карены.
— А я далеко не уверен, что он захочет оттуда уходить,— сказал Ши.— Все упирается во Флоримель.
— Это вообще не проблема, старина! С такой парочкой, как ты и твой ректор, мы запросто вытащим Маладжиджи из Альб-ракки, и было бы просто удивительно, если бы он как-то не помог этой даме. Единственно, я никак не просеку...
— Что? — спросил Ши.
— Да я про ту стену из пламени. Вот незадача чертова. Хотя стойте — по-моему, я придумал, как с этим справиться, только ума не приложу, как это осуществить на деле.
— Сэру Гарольду дан иммунитет против огня,— подсказала Бельфегора.
— Это-то да, но вопрос не столько в том, чтобы он незаметно туда пробрался, сколько в том, чтобы освободить эту леди... э-э... Флоримель. А способ такой...— Здоровяк повернулся к Ши, сделав размашистый жест.— Леди Брадаманта владеет волшебным кольцом — штуковиной совершенно неоценимой. Кольцо не только защищает от любого чародейства, но и делает его обладателя невидимым, будучи вложенным в уста. Это как раз то, что нужно вашей Флоримели. Брадаманта задумала воспользоваться этим кольцом, чтобы проникнуть в Карену и добраться до Руджера, но ни с того ни с сего одолжила его Роланду, а этот дуралей случайно попил из Источника Забвения и потерял разум. Совсем забалдел. Совершенно не помнит, куда дел кольцо и вообще было ли какое-то кольцо,— даже имя свое напрочь забыл.
— По-моему, я понял,— сказал Ши.— Если мы заставим Роланда вспомнить, куда он девал кольцо, тогда кто-то из нас сможет вызволить Флоримель из Карены да еще и второй раз туда сгонять. А кто такой Роланд? Он важная шишка?
— В самую точку, старина! Один из двенадцати. Паладинов, я имею в виду, кавалеров императора Карла. В бою ему вообще равных нет.
— Так-так,— протянул Ши.
Ему неожиданно пришло в голову, что с возникшей проблемой можно справиться вообще без всякого волшебства. То, что приключилось с Роландом, очень похоже на довольно простой случай амнезии, и на виду не имелось никакой причины, по которой методика Гарейденского института не могла сработать среди этих гор с тем же успехом, что и в Огайо.
— По-моему, я знаю заклинание, способное восстановить Роланду память,— сказал он. А если Роланду, подумалось ему, то почему и не Бельфебе? Надо будет при случае попробовать.
— В самом деле? Это было бы просто замечательно. Как ты посмотришь, чтоб прямо сейчас и отправиться? Лютик где-то тут недалеко.
Вложив в рот два пальца, он оглушительно свистнул.
В лесу что-то зашевелилось, и среди деревьев показался гип-погриф с аккуратно сложенными по бокам крыльями. Крылья были у него белые, с радужным отливом поверху. Приблизившись, животное навострило уши и пихнуло Астольфа клювом. Тот почесал его между перьями.
— У меня с ним взаимопонимание-то получше, чем у Атланта. — заметил он.— Проклятые сарацины просто не умеют обращаться с животными.
— А что он ест? — практично поинтересовался Ши.— Что-то я не совсем понимаю, как орлиная голова может сочетаться с лошадиным пищеварительным аппаратом.
— Цветы каких-то африканских растений, насколько мне известно. Лютик у нас не обжора. Ну ладно, прошу на посадку! Немного тесновато, не без того, а? Как там у вас в Америке кричат, когда погоняют скот? Я, кстати, так, наверное, никогда и не пойму, к чему такая жестокость — почему нельзя просто пасти этих бедняжек, а не гонять почем зря. Ах да — «йиппи». _Йиппи!_
