В большом зале дымили ночные факелы, освещая многочисленные щиты с гербами кораблей. Весь громадный зал был вырублен в скале и пронизан галереями, уходящими к самому морю. Посредине были выставлены длинные столы. Слуги сновали между ними с бочонками вина и жареными кусками мяса и дичи, снятыми с вертелов. Карс уже с полудня по-королевски восседал рядом с Железнобородым и успел слегка опьянеть от крепких вин. Ему казалось, что весь Кхондор звенит от музыки арф и пения скальдов. Он сидел за одним столом с Морскими Королями и вождями Пловцов и Крылатых. Иваин также была там. Ей было велено стоять, и она стояла неподвижно с высоко поднятой головой на протяжении нескольких часов, не показывая ни малейших признаков слабости. Карс восхищался ею. Ему нравилось, что она по-прежнему оставалось гордой Иваин из Сарка.

Вдоль стены были выставлены модели боевых кораблей, захваченных в войнах с Сарком, и Карс был окружен причудливыми тенями, пляшущими в отражении факелов, словно живые. Эймер нигде не было видно. Голова Карса кружилась от вина и болтовни, и в нем кипело горячее возбуждение. Он то и дело касался ладонью рукояти шпаги Рианона. Сейчас, вот сейчас наступит эта минута…

Рольд положил с глухим стуком рог для вина на стол.

— А теперь, — сказал он, — дело. — Язык у него немного заплетался, как, впрочем, у всех за этим столом, но он был все еще достаточно трезв, чтобы отдавать себе отчет в происходящем. — Дело, мои господа, очень приятное дело. — Он засмеялся. — Нам предстоит то, о чем мы мечтали так долго, все мы, — предать смерти Иваин из Сарка!

Карс застыл. Такого он не ожидал.

— Стойте! Она — моя добыча!

Все гости отозвались приветственными криками и выпили за его здоровье — все, кроме Торна из Тарака, воина с искалеченной рукой и изуродованным лицом, который молчаливо просидел весь вечер, глотая вино бокал за бокалом и не пьянея.

— Разумеется, — сказал Рольд. — Поэтому выбор, какой смерти ее предать, остается за тобой. — Он с любопытством повернулся к Иваин. — Какой же смертью она умрет?

— Умрет? — Карс поднялся. — Почему мы вообще говорим о ее смерти?

Они уставились на Карса, слишком ошеломленные в эту минуту, чтобы поверить в реальность услышанного. Иваин невесело улыбнулась.

— Но зачем же еще ты привел ее сюда? — требовательно спросил Железнобородый. — Меч — слишком чистая казнь для нее, иначе ты убил бы ее прямо на борту галеры. Конечно же, ты привел ее сюда для мести!

— Я ее никому не отдал еще! — взревел Карс. — Я сказал, что она моя, и я говорю, что она не умрет!

Наступила гробовая тишина. Глаза Иваин, светлые и насмешливые, встретились с глазами Карса. И тогда Торн из Тарака произнес только одно слово:

— Почему?

Он смотрел прямо на Карса, и его безумные темные глаза были жестоки. Землянину нелегко было найти ответ на этот вопрос.

— Потому что ее жизнь на вес золота. Потому что она заложница. Вы разве дети? Почему вы не видите этого? Да мы сможем спасти всех пленных кхондов, обменяв на нее, и, может быть, даже договоримся о мире с Сарком!

Торн засмеялся, и это был неприятный смех.

Вождь Пловцов сказал:

— Мой народ никогда не согласится на это.

— Мой тоже, — сказал крылатый человек.

— И мой народ не согласится! — Рольд вскочил на ноги, красный от ярости. — Ты — чужой здесь, Карс. Наверное, ты не знаком с нашими обычаями!

— Нет, — сказал Торн из Тарака. — Отдайте ее ему. Ее, которая научилась добру у колен Гараха и пила из источников мудрости своих учителей из Кара-Дху. Отпустите ее на свободу, чтобы она клеймила других своим благословением, как она заклеймила меня, когда подожгла мой корабль! Отпустите ее на свободу, потому что варвар любит ее!

Карс уставился на Торна из Тарака. Он смутно понимал, что Морские Короли внимательно, напряженно смотрят на него — девять военных вождей с глазами тигров, их руки уже легли на рукояти мечей. Он знал, что губы Иваин кривятся в усмешке. И он разразился хохотом.

— Посмотрите же на меня! — кричал он, показывая им свою спину, чтобы все видели следы от ударов кнутом. — И вы называете это любовным письмом, которое Иваин написала мне? А если вы скажете, что это так, то и дхувианин, прежде чем я убил его, пропел мне песнь любви! — Он повернулся, разгоряченный вином и силой, которая овладевала им. — Пусть любой из вас скажет это мне — и я, клянусь, снесу ему голову с плеч! Посмотрите на себя! Великие вожди, передравшиеся из-за смерти одной девчонки! Почему бы вам не объединиться и не напасть на Сарк?

За столом поднялся шум, затопали ноги, и все гости разом поднялись, разъяренные его наглостью, бороды рассвирепевших Королей тряслись, их кулаки были готовы к потасовке.

— За кого ты нас принимаешь, щенок? — взревел Рольд. — Неужели ты никогда не слыхал о дхувианах, об их оружии, о том, что сарки — союзники Змеи? Подумай, сколько кхондов погибло за эти долгие годы, пытаясь бороться против них!

— А что, — сказал Карс, — если у тебя будет такое же оружие?

Что-то в его голосе заставило насторожиться даже Рольда, и он прорычал:

— Если тебе что-то известно, говори прямо.

— Сарк не устоит против вас, — сказал Карс, — если у вас будет оружие Рианона.

Железнобородый фыркнул:

— Как же, Проклятый! Сперва найди его гробницу — и мы сразу же пойдем с тобой на Сарк.

— Ты только что дал мне слово — запомни, — сказал Карс и вытащил из ножен шпагу. — Взгляните. Посмотрите на нее внимательно — есть ли среди вас человек, который не узнал бы эту шпагу?

Торн из Тарака протянул здоровую руку, взял шпагу, прочитал выгравированные на клинке символы, и рука его задрожала. Он поднял глаза на остальных и сказал странным, неуверенным голосом:

— Это шпага Рианона.

Сидящие за столом тяжело перевели дыхание, и Карс заговорил:

— Вот мое доказательство. Я держу в руках тайну гробницы.

Тишина. Затем с диким ревом вскочил на ноги Железнобородый. Яростное возбуждение вспыхнуло, как пламя.

— Он знает тайну! Клянусь богами, он знает!

— Сумеете ли вы сразиться с сарками и отразить оружие дхувиан, если у вас будет еще более сильное оружие, принадлежащее самому Рианону? — спросил Карс.

Новая сумасшедшая вспышка дикого восторга поднялась в зале, и потребовалось несколько минут, прежде чем Рольд сумел добиться, чтобы ему дали слово. Медноволосый кхонд все еще колебался.

— Но сможем ли мы воспользоваться силой Рианона, даже если мы завладеем его оружием? Ведь мы не смогли разобраться даже в том, что нашли в каюте дхувианина на галере!

— Дайте мне время изучить и испытать его, и я разрешу эту проблему, — уверенно сказал Карс.

Он был убежден, что сможет это сделать. Это потребует некоторого времени, но он не сомневался, что сумеет, опираясь на полученные им знания, найти ключ по крайней мере к некоторым из инструментов. Он высоко поднял шпагу, сверкающую в красном пламени факелов, и голос его зазвенел:

— И если я вооружу вас, сдержите ли вы свое слово? Пойдете ли вы со мной на Сарк?

Все сомнения были сметены сказочной возможностью наконец-то сразиться с Сарком по крайней мере на равных. Ответ Морских Королей был единодушным.

— Мы пойдем за тобой!

И в этот момент Карс увидел Эймер. Она вошла в зал каким-то потайным ходом и теперь стояла между двух больших моделей кораблей, овеянных памятью морских битв, и ее глаза, широко раскрытые и полные ужаса, не отрываясь смотрели на Карса. Было в ее облике что-то такое, что заставило их даже в такую минуту оглянуться на нее и застыть.

Она вышла на открытое пространство между столами. На ней была только длинная белая туника, и волосы ее были распущены. Казалось, она только что очнулась от долгого сна, но все еще не могла избавиться от его власти. И то был дьявольский сон. Ужас увиденного надломил Эймер, ее дыхание было тяжелым, ее шаги медленными, и даже эти воины чувствовали, как их сердца отзываются на ее тревогу.

Эймер заговорила, и ее слова звучали отчетливо и обдуманно.

— Я увидела это еще в первый раз, когда незнакомец только появился передо мной. Но тогда силы оставили меня, и я не смогла говорить. Теперь я скажу вам. Вы должны уничтожить этого человека. Он — опасность, он — темнота, он — смерть для всех нас!

Иваин сжалась, ее лицо стало каменным, глаза сузились. Карс чувствовал на себе ее взгляд, но сейчас ему важнее была Эймер. Так же как и тогда, на набережной, он был объят странным ужасом, который не имел ничего общего с обыкновенным страхом, ужасом перед сверхчувствительной телепатией и удивительными способностями девушки.

Рольд прервал ее, и, пока он говорил, Карс взял себя в руки. Я дурак, подумал он, так расстроиться из-за женской болтовни, из-за ее воображения…

— Секрет гробницы, — говорил Рольд, — разве ты не слышала? Он может вооружить нас силой Рианона!

— Да, — сказала Эймер спокойно. — Я слышала, и я уверена, что это правда. Он хорошо знает, где спрятана гробница, и ему известно, что оружие находится там.

Она придвинулась ближе, глядя на Карса; он стоял в свете факелов, вцепившись рукой в рукоять шпаги. Она снова заговорила с ним.

— Почему бы тебе не знать этого — тебе, который ждал в темноте так долго? Тебе, который сделал это оружие собственными руками?

От жара факелов или от выпитого вина ему показалось, что каменные стены задрожали? И что заставило его похолодеть? Он попытался заговорить, но голос его дрогнул и сорвался. А голос Эймер продолжал, суровый и ужасный.

— Почему бы тебе не знать всего этого — тебе, которого зовут Рианон!

Каменные стены отразили слово, как произнесенное шепотом проклятие, и весь зал наполнился этим именем:

— Рианон!

Карсу казалось, что даже щиты содрогнулись и флаги колышатся на стене, требуя от него ответа, но его язык был сухим и мертвым, и он не мог вымолвить ни слова. Они смотрели на него все — Иваин и Морские Короли. Пирующие замерли посреди пролитого вина и забытого пиршества. Он был как падший бог, коронованный всем злом мира. Иваин засмеялась, и в ее голосе зазвучал триумф:

— Я понимаю теперь, почему ты выстоял перед силой Кара-Дху, почему ты выдержал то, чего ни один человек не смог бы выдержать, и почему ты убил С'Сана! — В ее голосе звенела насмешка. — Приветствую тебя, господин Рианон!

Это разрушило чары. Карс ответил:

— Ты лживая лисица. Этим ты добиваешься одного: спасти свою гордость. Человек не смеет унизить Иваин из Сарка, но бог — это другое дело. — Он крикнул всем собравшимся: — Разве вы глупцы или дети, чтобы слушать эту чепуху? Ты, Джаксарт, — ты сидел со мной рядом на весле. Разве бог истекает кровью под плетью, как раб?

Джаксарт медленно произнес:

— В первую ночь на галере я слышал, как ты выкрикнул имя Проклятого.

Карс выругался. Он заорал в лицо Морским Королям:

— Вы же воины, а не кухонные прислужницы! Подумайте! Разве мое тело заплесневело от многовекового заточения? Разве я ходячий мертвец?

Краем глаза он видел, что Бокхаз приближается к нему, что люди с его галеры медленно поднимаются из-за столов, вытаскивая мечи, чтобы прийти ему на помощь.

Рольд положил руки на плечи Эймер и жестко сказал:

— Что скажешь на это ты, сестра?

— Я не говорила о плоти, — ответила Эймер. — Только о разуме. Душа могущественного Рианона может жить вечно. И она жива. Каким-то образом она вселилась в этого варвара и спряталась в его теле, как улитка в раковине. — Она снова повернулась к Карсу. — Ты внутренне чужой и странный, и я боюсь тебя, потому что не могу тебя понять. Но только из-за этого я не стала бы требовать смерти для тебя. Я утверждаю, что Рианон смотрит твоими глазами и говорит твоими устами, в твоих руках его шпага и знаки его власти. И поэтому я требую твоей смерти.

Карс резко спросил:

— Неужели вы послушаете это безумное дитя?

Но он видел сомнение в их лицах. Глупцы, закосневшие в темных предрассудках! Ему угрожала большая опасность. Он взглянул на своих людей, трезво оценивая шансы на победу, если возникнет необходимость драться. Он послал мысленное проклятие желтоволосой ведьме, которая говорила невероятные, невозможные, сумасшедшие вещи. Да, безумие. Холодный страх в его сердце превратился в одну длинную иглу.

— Если я одержим, — зарычал он, — почему же я об этом не знаю?

«Почему?» — эхом загремел вопрос в его голове. И память возвратила ему все: ужас темноты в гробнице, когда он чувствовал чужое присутствие совсем рядом, и его сны, и то наполовину осознанное знание, которое ему не принадлежало.

Это не было правдой. Это неправда. Он не мог позволить этому быть правдой.

Бокхаз подошел ближе. Он послал Карсу странный, жесткий взгляд, ко, когда заговорил с Морскими Королями, его голос звучал мягко и сам он был воплощенная вежливость.

— Нет сомнения, что мудрость госпожи Эймер намного превосходит мои скромные познания, и я ни за какие блага не хотел бы оскорбить ее. Однако этот человек — мой друг, и я говорю вам то, что знаю о нем. Он тот, за кого себя выдаст, он Карс-варвар, не больше, не меньше.

Галерники, услышав эти слова, предупреждающе зарычали. Бокхаз продолжал:

— Подумайте, мои господа. Разве Рианон убил бы дхувианина и начал бы войну с сарками? Разве он предложил бы победу Кхондору?

— Нет, — сказал Железнобородый, — клянусь всеми богами, Рианон не сделал бы этого. А этот настаивал на войне с Сарком.

Эймер заговорила, требуя внимания:

— Мои повелители, разве я когда-нибудь дала вам плохой совет?

Они качали головами, и Рольд сказал:

— Нет. Но одних твоих слов недостаточно.

— Хорошо, оставим мои слова. Есть другой способ, надежный способ проверить их истинность. И доказать вам, что это Рианон. Пусть он предстанет перед Мудрыми.

Рольд дернул себя за бороду и поморщился. Затем он кивнул.

— Хорошо сказано, — согласился он, и остальные присоединились к нему. — Пусть твое обвинение будет доказано.

Рольд повернулся к Карсу.

— Ты согласен?

— Нет, — ответил Карс гневно, — и никогда не соглашусь. К черту все эти предрассудки! Если вам недостаточно моего предложения показать вам гробницу, тогда вы обойдетесь без меня и без моей помощи.

Лицо Рольда стало жестким.

— Тебе не причинят никакого вреда. Если ты не Рианон, тебе нечего бояться. Снова спрашиваю тебя — ты согласен?

— Нет!

Карс начал отступать к своим людям, которые уже стояли, словно стая волков, готовые к драке. Но Торн из Тарака ударил его под колено и бросил на пол, в то время как люди из Кхондора обступили галерников и обезоружили их прежде, чем пролилась кровь. Карс, как разъяренный тигр, дрался с Морскими Королями, пока Железнобородый ― не без некоторого сожаления — не ударил его по голове обитым медью рогом для вина.