Карс медленно выпрямился и повернулся спиной к существу, которое он убил, но которого не видел. У него не было желания смотреть на него. Он был потрясен, и странные чувства обуревали его, в нем кипела сила, близкая к сумасшествию. Истерика, подумал он, это бывает, когда на тебя валится слишком много испытаний, когда вокруг рушатся стены и тебе не остается ничего другого, кроме как драться — драться, пока не погибнешь.

В каюте царила мертвая тишина. У Скилда, стоявшего с широко раскрытым ртом, был потерянный вид. Иваин оперлась рукой о стол. Странно было замечать в ней этот признак слабости.

Пораженная, она спросила:

— Кто ты, человек или демон, — ты, кто может устоять против Змеи?

Карс не ответил. Его чувства нельзя было передать словами. Ее лицо казалось ему серебряной маской. Внезапно он вспомнил боль, позорную, мучительную работу за веслом, вспомнил он и о шрамах, оставленных кнутом на его лице. Он снова слышал голос, приказавший Каллусу: «Научи его!»

Он убил Змею. Теперь было так легко убить и принцессу. Он двинулся к ней; короткое расстояние, разделявшее их, сокращалось, и было что-то ужасное в этих медленных, обдуманных движениях закованного в цепи раба со шпагой, черной от крови. Иваин отступила на один шаг. Ее рука скользнула к мечу. Она боялась не смерти. Она боялась того ужасного, что видела в лице Карса, того страшного огня, который сверкал в его глазах. Скилд вскрикнул и с мечом бросился на Карса. Но все они совсем забыли о Бокхазе, тихо скорчившемся в своем углу. Теперь валкисианин вскочил на ноги, передвигаясь необычайно быстро для своего веса. Как только Скилд поравнялся с ним, он поднял скрещенные руки и с ужасающей силой обрушил всю тяжесть своего тела на голову сарка. Скилд упал, как подкошенный.

К Иваин вернулась ее гордость. Шпага Рианона взлетела для смертельного удара, и быстро, как молния, клинок в руке Иваин встретил удар, сила которого выбила оружие из ее рук. Карсу понадобилось бы ударить еще только один раз. Но вместе с этим усилием гнев уходил. Он увидел, что губы ее шевельнулись, что сейчас она гневно вскрикнет, позовет на помощь, и тогда он хлестнул ее по лицу рукояткой шпаги. Удар отшвырнул Иваин к перегородке.

Но тут Бокхаз схватил Карса за плечо.

— Не убивай ее! Мы сможем купить себе жизнь ценой ее жизни!

Он только сейчас сообразил, что они два раба, победившие Иваин из Сарка и убившие капитана галеры, — идут по острию ножа. Их жизни теперь будут стоить не больше дуновения ветра, как только команда узнает о случившемся. Пока что они в безопасности. Они не подняли шума, и снаружи не слышно было ничего, что могло бы поднять тревогу. Бокхаз закрыл маленькую дверцу, словно хотел спрятать даже память о том, что находилось за ней. Затем он внимательно посмотрел на Скилда. Тот был мертв. Бокхаз схватил его меч и с минуту стоял неподвижно и только тяжело дышал. Он взглянул на Карса с большим уважением, в котором были одновременно и страх, и восхищение. Оглянувшись на запертую дверь, он пробормотал:

— Я не поверил бы, что такое возможно. Но я видел это своими глазами! — Он повернулся к Карсу. — Ты выкрикнул имя Рианона, перед тем как ударить. Почему?

Карс ответил нетерпеливо:

— Как человек в подобную минуту может думать, о чем он говорит?

В действительности он и сам не знал, почему он назвал имя Рианона. Кроме того, что это имя бросали столько раз, что оно превратилось в своего рода манию. Крошечный прибор для гипноза, которым дхувианин пытался остановить Карса, чуть не свел его с ума. Он помнил только охватившую его ярость, но — свидетели боги! — все, что случилось с ним, могло вывести из себя любого. Не так уж и странно, подумал он, что гипноз дхувиан не смог полностью парализовать его сознание. В конце концов, он был землянином, человеком другого времени. Он не хотел больше об этом думать.

— С этим покончено. Теперь давай соображать, как нам выбраться из этой передряги.

Храбрость Бокхаза, казалось, пропала вся без остатка. Он мрачно заявил:

— Нам лучше покончить с собой сразу же и не мучиться больше.

Карс поинтересовался:

— Если ты так полагаешь, то почему же ты убил Скилда, спасая мою жизнь?

— Не знаю. Инстинктивно, быть может.

— Отлично. А мой инстинкт говорит мне, что мы будем жить…… — и довольно долго.

В действительности непохоже было, что их жизнь будет слишком продолжительной, если учитывать обстоятельства последних часов. Но он не собирался бросаться грудью на шпагу Рианона. Он взвесил ее в руках и приготовился сражаться, Внезапно он сказал:

— Если мы освободим гребцов, мы сможем принять бой. Они приговорены к галере навечно — им нечего терять. Мы захватим корабль.

Глаза Бокхаза широко раскрылись, затем сузились, взгляд стал острым. Он подумал о предложении Карса, затем пожал плечами.

— Конечно, мы можем и погибнуть. Но стоит попробовать. Да, стоит рискнуть.

Он прикинул на вес длинный кинжал Иваин. Демонстрируя большую сноровку, он принялся взламывать замок на кандалах Карса.

— У тебя есть план действий? — спросил он.

Карс проворчал:

— Я не волшебник. Я могу только попробовать. — Он взглянул на Иваин. — Ты останешься здесь, Бокхаз. Забаррикадируй дверь. Охраняй ее. Если что-нибудь случится, Иваин будет нашей заложницей, нашей единственной надеждой на спасение.

Наручники были сняты. С сожалением Карс оставил на столе шпагу Рианона. Кинжал был нужен Бокхазу, чтобы снять кандалы. Карс взял меч у убитого Скилда и спрятал оружие на поясе. Он торопливо дал Бокхазу несколько указаний. Мгновением позже Бокхаз открыл дверь каюты так, чтобы человек мог протиснуться наружу. Подражая резкому голосу Скилда, он позвал стражника. Солдат подошел к двери.

— Этого раба — в гребную яму! — приказал Бокхаз голосом Скилда. — И чтоб госпожу Иваин никто не тревожил.

Солдат отсалютовал и толкнул Карса к гребцам. Дверь закрылась, и Карс услышал, как лязгнул засов. Спускаясь по лестнице, он думал: «Надо посчитать солдат и решить, как с ними справиться. Нет, не думай. Не думай. Иначе ты никогда не решишься на это».

Барабанщик, тоже раб. Два Пловца. Надсмотрщик в углу с кнутом в руках. Ряды скамей и ряды гребцов. Лица шакалов, крыс и волков. Стоны и вздохи, запах пота и соленой воды. И нескончаемые удары, удары, удары барабана.

Солдат передал Карса Каллусу и вышел. Джаксарт снова был на их весле, вместе с ним еще один раб — сарк, новичок с клеймом на лбу. Оба они взглянули на Карса. Каллус грубо толкнул его на скамью. Он снова был на весле, как и прежде. Каллус начал приковывать его к главной цепи, рыча при этом:

— Я очень надеюсь, что госпожа Иваин отдаст мне тебя, когда она закончит все дела с тобой. Вот тогда я и повеселюсь, ублюдок, а пока… — Каллус внезапно остановился, прервав свою речь. Это были его последние слова. Карс ударил его в сердце кинжалом с такой быстротой, что даже Каллус не успел ничего понять. Он был мертв.

— Продолжай грести, — приказал Карс Джаксарту сквозь зубы. Кхонд повиновался. Пламя вспыхнуло в его глазах. Клейменый раб тихо, жестко засмеялся. Карс снял ключи с пояса надсмотрщика и медленно положил тело убитого на пол. Раб-барабанщик все видел, но не сказал ни слова.

— Продолжай, — сказал ему Карс.

Джаксарт кивнул. Удары барабана гремели, как будто ничего не случилось. Внезапно удары остановились. Карс вздрогнул. Его глаза встретились с глазами барабанщика, и стук возобновился, но второй надсмотрщик уже шел вниз, громко ругаясь.

— Что здесь происходит, свинья?

— У меня устали руки, — пролепетал раб.

— Устали, а? Я переломаю тебе и руки и ноги, если это повторится!

Раб на правом бортовом весле сказал с ударением:

— Многое может случиться, вонючий сарк!

Он снял руки с весла. Надсмотрщик подскочил к нему:

— Ну-ну. Что еще скажешь? Кажется, я слышал голос неумытого пророка?

Его кнут взвился, но Карс уже очутился за его спиной. Одной рукой он зажал надсмотрщику рот, а другой вонзил кинжал ему под лопатку. Тихо, мягко тело второго надсмотрщика скользнуло под скамью. Глубокий звериный рев прошел по рядам гребцов и тут же захлебнулся — Карс предупредил, что еще не время поднимать шум. Наверху по-прежнему было тихо, никто ничего не заметил.

Неизбежно ритм гребли сломался, но это не было чем-то необычным, об этом позаботится надсмотрщик, как всегда. Пока весла не остановятся, никто ничего не заподозрит. И если удача будет на их стороне…

Барабанщик продолжал стучать. Карс велел передавать по рядам: «Продолжайте грести, пока со всех не будут сняты кандалы и цепи!» Удары весел возобновились, набирая скорость медленно, но верно. Осторожно прокравшись в темноте, Карс открыл главные верхние люки. Люди ждали сигнала, в то время как рабы один за другим освобождались от цепей. Но половина из них были еще закованы, когда один солдат решил посмотреть вниз, на гребцов. Карс только что освободил Пловцов. Он увидел, как лицо солдата исказилось, выражение скуки сменилось выражением страха, и в этот момент кнут обвился вокруг шеи солдата и сбросил его вниз, ломая ему кости.

Карс вскочил на скамью.

— Вперед, ребята! Вперед, бродяги! Настало наше время!

Они бросились следом за ним, все, как один человек, с ревом зверей, с криком людей, жаждущих крови и мести.

По лестницам они быстро поднялись на палубу, заполонив корабль, с цепями в руках. А те, кто еще был на веслах, в сумасшедшей спешке снимали кандалы. У них было важное преимущество — внезапность. Их атака началась так быстро, что мечи солдат не успели покинуть ножен и луки их не были натянуты. Но растерянность длилась недолго. Карс знал, как быстро теряет силу неожиданность.

— Вперед! Бейте их, пока можете!

С кандалами, с металлическими болтами и стержнями, с цепями, сжав кулаки, рабы бросились на солдат. Карс с кнутом и кинжалом, Джаксарт с воющим кличем битвы «Кхондор!» на губах. Обнаженные тела против кольчуг и лат, толпа против дисциплинированного отряда. Пловцы скользили по палубе, как коричневые тени, а рабы со сломанными крыльями уже раздобыли где-то несколько мечей. Моряки бежали на помощь солдатам, но волки все лезли и лезли из ямы гребцов.

С центральной и сигнальной башен лучники пускали в толпу стрелу за стрелой, но в рукопашной все так смешалось, что они опустили луки, потому что боялись попасть в своих. Сладковато-соленый запах крови стоял в воздухе, и палуба стала скользкой от нее. Карс увидел, что рабы отброшены и убитых становится все больше.

С яростным криком он бросился к каюте Иваин. Для сарков, наверное, было странным, что в такой момент ни Иваин, ни Скилда нет на палубе. Карс забарабанил в дверь, выкрикивая имя Бокхаза. Валкисианин открыл засов, и Карс ворвался внутрь.

— Вытащи девчонку на рулевую площадку, — задыхаясь, сказал он. — Я тебя прикрою.

Он схватил шпагу Рианона и выскочил из каюты вместе с Бокхазом, который крепко сжимал Иваин обеими руками. Лестница была всего в двух шагах от каюты. Лучники уже спустились на палубу, так что на площадке никого не было, кроме перепуганного матроса-сарка, который от страха прижался к мачте. Карс, обнажив шпагу, очистил себе путь и стал подниматься по лестнице, в то время как Бокхаз тащил Иваин.

— Смотрите! У нас Иваин! — закричал он с площадки.

Он мог бы этого и не говорить. Вид ее, закованной и связанной, с кляпом во рту, подкосил солдат и в то же время оказал магическое действие на рабов. Два вопля всколыхнули воздух, и это были стон и ликование. Кто-то нашел тело Скилда и выбросил его из каюты на палубу. Оставшись без командиров, сарки совершенно растерялись. Преимущество было на стороне рабов, и они тут же воспользовались им. Их вела шпага Рианона. Она перерубила трос, удерживающий на мачте флаг Сарка; ударом древнего клинка был убит последний солдат-сарк.

На палубе царило ликование. Черная галера медленно двигалась под усиливающимся ветром. Солнце низко стояло над горизонтом.

Карс медленно поднялся на площадку рулевого. Иваин, которую все еще крепко держал Бокхаз, следовала за ним. Глаза ее были полны дьявольского огня. Карс подошел к краю площадки и встал, опираясь на свою шпагу. Рабы, утомленные и опьяненные битвой, вином и победой, собрались на нижней палубе. Джаксарт вышел из каюты Иваин. Он потряс скользкой от крови шпагой перед Иваин и закричал:

— Хорошего же любовника она прятала у себя! Порождение Кара-Дху, вонючую Змею!

Ответом ему были недоумение и страх. Бывшие рабы были напуганы этими словами, они дрожали даже и сейчас, после победы.

— Оно мертво. Джаксарт, выбрось эту гадость за борт!

Джаксарт замешкался.

— Откуда ты знаешь?

Карс ответил:

— Потому что я убил его!

Люди смотрели на него, словно на высшее существо. Пораженные, они шептали: «Он убил Змею!» Джаскарт и другой гребец возвратились в каюту и вытащили тело. Рабы расступились перед ними, давая дорогу, и увидели черное, закутанное в плащ тело, безлицее, бесформенное, спрятанное в складках одежды, символ смерти и дьявольского зла. И снова Карс переборол холодный страх и снова ощутил касание страшного гнева. Он заставил себя смотреть. Плеск за бортом был невероятно громким в полной тишине. Круги пошли по воде и исчезли.

Люди снова заговорили. Они кричали, они повторяли имя Иваин, проклиная ее. Кто-то заорал:

— Убить ее!

Толпа бросилась к лестнице, но Карс остановил ее, преградив ей путь своим длинным клинком.

— Нет! Она — наша заложница, ее жизнь на вес золота для нас!

Он не стал объяснять, как и почему, он просто знал, что этот довод будет для них достаточно убедительным. И хотя он ненавидел Иваин не меньше их, он почему-то не хотел видеть се растерзанной этой волчьей стаей.

Он сменил тему.

— Сейчас мы должны избрать вождя. Кого вы назовете?

На это был только один ответ. Они выкрикивали его имя, пока оно не оглушило его, и Карс почувствовал варварское удовольствие от этого звука. После мучений он снова был человеком — даже в этом, чужом для него мире. Наконец крики стихли, и он заговорил:

— Хорошо. Теперь слушайте, что я скажу. Сарки убьют нас мучительной смертью после того, как узнают, что мы сделали. Если они поймают нас, конечно. Итак, вот мой план. Мы присоединимся к свободным пиратам, к Морским Королям, которые правят Кхондором!

Все до последнего человека были согласны, и имя «Кхондор» звучало у всех на устах. Кхонды-рабы плясали, как сумасшедшие. Один из них сорвал желтую тунику с убитого солдата, привязал ее, как флаг, и поднял на верхушку мачты вместо вымпела с драконом Сарка. По просьбе Карса Джаксарт взял на себя командование галерой, а Бокхаз отвел Иваин вниз и запер в каюте. Люди разбрелись по кораблю, доламывая и срывая кандалы, возбужденные возможностью поживиться оружием и одеждой, выпить бочонок красного вина. На палубе остались только Нарам и Шаллах.

— Вы недовольны? — спросил Карс.

Глаза Шаллах светились тем необычным светом, который удивлял его и раньше.

— Ты чужой, — ответила она мягко. — Чужой для нас, чужой для нашего мира. И я снова скажу тебе, что чувствую в тебе черную тень, которая пугает нас и которая следует за тобой повсюду, куда бы ты ни шел.

Она отвернулась от него, и Нарам сказал:

— Мы уходим домой.

Два Пловца поднялись на край борта. Теперь они были свободны от цепей и дрожали от счастья. Они скользнули за борт и исчезли в глубине моря. Через минуту Карс снова увидел их, они выскакивали из волн, как дельфины, они касались друг друга и окликали друг друга ласковыми именами, пока наконец не пропали в темноте.

Деймос стоял уже высоко в небе, и Фобос поднимался на востоке. Поверхность моря превратилась в блестящее серебро. Пловцы повернули к западу, и казалось, что две тонкие ниточки расплавленного серебра прорезали море, а затем они стали гаснуть и наконец совсем растворились.