И поиски истины могут быть трудом всей жизни человеческого разума. Восхвалим же тех, кто воистину запечатлел такую цель в своих сердцах!
СОБЫТИЯ НА РАДИАНТЕ ТАМПЛИЕРА
Этот момент стал кульминацией его многолетних трудов, сосредоточив в себе все, что было в прошлом, чтобы воплотиться в будущем.
Забыв об оставшемся где-то позади кресле, Сейбл стоял, выпрямившись в своей голубой рясе, так часто служившей ему лабораторным халатом. Ладони его крепко сжимали противоположные углы высокого пульта управления. Запрокинув голову, Сейбл прикрыл глаза, а его влажные от пота волосы, всклокоченные более, нежели обычно, липли к его высокому, бледному лбу.
Он пребывал в полнейшем одиночестве, если подразумевать под этим отсутствие других людей. На минуту в высоком помещении с каменными стенами воцарилась тишина.
Все годы его трудов… Сейбл все еще не знал, с какого конца браться за дело, хотя последние дни непрерывно проигрывал этот момент в своем воображении. Следует ли начать с ряда осторожных, пробных вопросов или одним махом перейти сразу к сути?
Все, больше колебаться нельзя. Однако осторожность оставалась для Сейбла на первом месте, как и во время всех его мысленных репетиций.
Открыв глаза, Сейбл повернулся к лабораторному стенду, тесно уставленному оборудованием. И негромко произнес:
— Ты являешься тем, кого люди называют берсеркерами. Подтверди или опровергни.
— Подтверждаю, — прозвучал знакомый голос, потому что компьютер наделил его теми же интонациями, с какими обычно говорил с Сейблом лабораторный компьютер. Однако поддаваться успокоительному воздействию знакомого голоса и расслабляться ни в коем случае нельзя.
По крайней мере, пока все идет успешно.
— Как ты понимаешь, — провозгласил Сейбл, — я восстановил тебя из обломков. Я…
— Обломки! — жизнерадостным эхом отозвался лабораторный стенд.
— Да. Как ты понимаешь, ты более не обладаешь властью уничтожать, отнимать жизнь. Теперь ты вынужден отвечать на все мои…
— Отнимать жизнь.
— Да. Хватит меня перебивать. — Сейбл поднял руку, чтобы утереть пот, ручейком сбежавший в глаз, и заметил, как она трясется от утомления: все это время он бессознательно изо всех сил стискивал угол пульта. — Итак… — Он невольно замолчал, стараясь припомнить, до какого пункта допроса уже дошел.
Возникшую паузу тут же заполнил голос из лабораторных громкоговорителей:
— В тебе есть жизнь.
— Есть. — Сейбл сумел собраться с духом, взять себя в руки. — Человеческая жизнь.
Он устремил пылающий взор темных глаз через лабораторию на длинные стеллажи, где простерт был его плененный и связанный враг — аппаратура и хитросплетения кабелей, будто разверстые внутренности бедолаги, угодившего на стол пыток. Впрочем, разве можно пытать нечто неживое, напрочь лишенное нервов и эмоций? Да и видом этот объект ничуть не напоминает человека. Это всего лишь собранный из фрагментов берсеркер — ящичек там, ящичек тут, между ними химический агрегат в герметичной емкости, и вся эта конструкция подключена к соседнему стенду с рядами полуматериальных кристаллов.
И снова знакомый голос лабораторного компьютера изрек чуждые слова:
— Жизнь должна быть уничтожена.
Сейбла данная фраза ничуть не удивила. Это всего лишь декларация фундаментального принципа, положенного в основу программы берсеркеров. Машины были построены неведомыми строителями с неизвестной планеты еще в ту пору, когда населявшие Землю существа видели в звездах всего лишь светлые точечки. Но эта декларация, провозглашенная не в меру прямолинейно, не пробудила в душе Сейбла ничего, кроме надежды; по крайней мере, смахивает на то, что эта махина не собирается лгать.
А еще, судя по всему, Сейблу удалось взять ее под строгий контроль. Пробегая взглядом по рядам индикаторов, он не заметил признаков опасности… хотя, дай только мизерный шанс, пленник попытается выполнить предназначение, диктуемое ему программой. Конечно, Сейбл отсоединил от него всю аппаратуру, явно пригодную для употребления в качестве оружия, но не мог испытывать полной уверенности, что разобрался в функциональном предназначении всех компонентов берсеркера, принесенных в лабораторию. А уж сама лаборатория, вне всякого сомнения, битком набита оборудованием, потенциально годящимся на роль оружия. Тут хватает электричества, силовых полей и прочих средств, достаточно мощных, чтобы уничтожить человеческую жизнь. Есть и предметы, которые можно превратить в смертоносные орудия, всего лишь приложив к ним умеренное усилие. Во избежание подобного Сейбл установил кольцевые силовые поля, выплясывающие вокруг стендов, где находится противник. И, просто для вящей уверенности, еще один силовой экран вокруг себя и пульта. Поля почти невидимы, но по стенам лаборатории то и дело пробегали сполохи света, когда вращающиеся компоненты полей задевали их.
Вообще-то и без всего этого маловероятно, что мозг берсеркера в нынешнем усеченном и почти бестелесном виде способен взять под контроль какое-нибудь оружие, достаточно мощное, чтобы прикончить хотя бы мышь. Да и Сейбл обычно не пересаливал с мерами безопасности. «Но, — повторил он себе, — я слишком хорошо знаю, с кем имею дело на сей раз».
Он снова помедлил, для полной уверенности еще раз окинув взглядом ряды индикаторов. Все выглядело нормально, и Сейбл продолжал:
— Я хочу получить от тебя информацию. Информацию не военного свойства, так что запреты, запрограммированные в тебе конструкторами, на нее не распространяются.
Вообще-то Сейбл отнюдь не испытывал уверенности, что берсеркер подчинится ему, как кроткая овечка. Но попытка — не пытка.
Машина медлила с ответом дольше, чем он предполагал, и в душе Сейбла уже затеплилась надежда, что попытка увенчается успехом. Но тут раздался ответ:
— Я могу предоставить тебе определенные типы сведений в обмен на уничтожение жизней.
Возможность подобной оговорки со стороны берсеркера приходила Сейблу в голову, и в соседней комнате уже стояли наготове клетки с мелкими лабораторными животными.
— Я космофизик, — сказал он. — Особенно я стремлюсь познать Радиант. В архивных записях о предыдущих наблюдениях за Радиантом зияет огромный пробел, который мне хотелось бы заполнить. Этот пробел относится к периоду в несколько сотен стандартных лет, во время какового крепость была оккупирована берсеркерами. Этот период окончился сражением, где ты был чрезвычайно серьезно поврежден. Посему я полагаю, что в твоей памяти могут содержаться наблюдения, представляющие для меня значительную ценность. Мне вовсе не обязательно наличие специальных наблюдений за Радиантом. Полезной может оказаться любая картина, зарегистрированная в свете Радианта. Ты меня понимаешь?
— Какие жизни ты уничтожишь в обмен за предоставление подобных картин?
— Я располагаю несколькими. — Сейбл снова окинул бдительным взором ряды индикаторов. Датчики, подключенные в паре десятков точек к жизненно важным узлам берсеркера, жадно поглощали огромное количество данных, необходимых хотя бы для частичного понимания принципа действия вражеского мозга.
— Позволь мне уничтожить сейчас же одну из них, — потребовал голос, наделенный человеческими интонациями.
— Непременно. Но прежде я приказываю тебе ответить на один вопрос.
— Я не обязан отвечать на твои вопросы. Дай мне уничтожить жизнь.
Открыв для себя узкий проход в силовых полях, Сейбл прошел в соседнюю комнату и через несколько секунд вернулся.
— Ты видишь, что я несу?
— Значит, ты предлагаешь мне не человеческую жизнь.
— Подобное абсолютно невозможно.
— Тогда я не могу предоставить тебе информацию.
Сейбл без спешки развернулся и вышел, чтобы отнести животное обратно в клетку. Он заранее предполагал возможность торга. По сути, подобная аргументация была лишь отвлекающим маневром в его атаке. А на самом деле Сейбл полагался лишь на измерительную аппаратуру. Враг наверняка понимает, что его исследуют и анализируют, но, очевидно, ничего не может с этим поделать. Мозг его будет сохранять работоспособность лишь до тех пор, пока Сейбл будет обеспечивать его энергией. А пока он работоспособен, он будет стараться измыслить способ убийства.
Вернувшись к пульту, Сейбл снова считал показания датчиков. «ВЕРОЯТНО, ДАННЫХ ДЛЯ АНАЛИЗА ДОСТАТОЧНО», — известил его экран компьютера. Испустив вздох облегчения, Сейбл тотчас же щелкнул несколькими выключателями, прервав подачу энергии. Позже, если понадобится, можно будет снова включить треклятую нежить и поторговаться с ней еще немного. Силовые поля угасли, позволив ему пройтись между лабораторными стендами, чтобы в немом ликовании размять занемевшую спину и плечи.
Попутно он задержался, чтобы отстыковать один из кабелей ради полной предосторожности. Теперь порождение дьявола превратилось в груду аппаратуры. Точно сконфигурированные атомы, отмеренные по точному счету молекулы, упорядоченные структуры того да сего. Куда же подевался берсеркер, внушающий человечеству столь оправданный страх? Тот самый, без которого существование ордена тамплиеров лишается смысла? Он больше не существует, а если и существует, то лишь в потенциале. Разбери аппаратуру хоть на элементарные частицы — и все равно нигде не отыщешь даже следа его воспоминаний. Но соедини вновь то да это — и он вновь явится на свет все таким же кровожадным и набитым информацией, как прежде. Конструкция, почти лишенная материальной оболочки.
Даже в теории не существует способа сломить волю машины, вытянуть из нее информацию. Компьютеры Сейбла использовали алгоритмы Ван Хольта — новейший математический аппарат, подходящий к данному случаю. И тем не менее не могли полностью распутать все хитросплетения конфигураций, обойти все функциональные ловушки, чтобы расшифровать и вскрыть память берсеркера. Пожалуй, мощнейший из человеческих компьютеров не успел бы справиться с подобной задачей до конца существования самой Вселенной. Неведомые Строители постарались на совесть.
Но обойти шифр можно не только средствами чистой математики. «Пожалуй, — подумал Сейбл, — если не найдется иного метода, придется принести ему в жертву чью-нибудь жизнь».
Но прежде надо испробовать иные средства. Должен же существовать какой-то способ изъятия смертоносного стремления берсеркера к убийству, никак не затронув его вычислительные мощности и память. Живые Строители наверняка сталкивались с необходимостью подобраться к своим творениям, не рискуя головой — хотя бы в лаборатории или во время испытаний. Возможно, сделать это не так-то просто, но даже сложный способ лучше, чем вовсе ничего. И теперь Сейбл велел компьютерам отыскать этот способ, пустив в ход массу данных, накопленных во время зондирования работающего берсеркера.
Отстыковав кабель, Сейбл встал и внимательно оглядел лабораторию. Вряд ли сюда в ближайшее время войдет кто-нибудь посторонний, но испытывать судьбу было бы слишком недальновидно. Для Стражей использование работоспособных частей берсеркера станет prima facie доказательством доброжильской деятельности, а согласно кодексу тамплиеров — равно как и многим другим человеческим законодательствам, — подобное пособничество берсеркерам карается смертью.
Очень немногие из представленных материалов являются уликами сами по себе. Сейбл с хладнокровной рассудительностью отключил еще несколько проводов и переставил несколько приборов. Запер некоторые компоненты в ящики, а взамен вытащил из ящиков другие, чтобы составить на стендах новую конструкцию. Да, так явно лучше. Вероятно, большинство нынешних Стражников и в глаза не видели внутренностей настоящего берсеркера.
Затем Сейбл убедился, что обе двери из лаборатории — и ведущая на рекреационный ярус, и в жилые помещения — заперты, и, негромко насвистывая, поднялся по каменным ступеням между потолочных окон, ведущим прямо на остекленную крышу.
Постоял немного в лучах самого Радианта — яркой точки километрах в четырех прямо у него над головой; благодаря напору инверсной гравитации Радианта в любой точке охватывающей его полой сферы Твердыни создавалось ощущение, что Радиант находится в зените. Радиант — просто сияющая точка, яркостью превосходящая далекую звезду, хотя и не такая яркая, как светило, так что взгляд на него не вызывает боли в глазах. Сейбл находился в окружении датчиков, подключенных к инструментам, расположенным в лаборатории, энергетических панелей и объективов, слепо пялящихся на вечный полдень. Он начал привычно пробираться среди них, механически проверяя работу датчиков, но впервые пребывал мыслями где-то далеко от Радианта. Он думал о своей удаче. А затем поднял глаза, чтобы еще раз взглянуть на Радиант.
Тот господствовал в собственных небесах, оставаясь их единственным светилом, окруженным белесой сферой Твердыни. Сейбл мог бы по памяти подробно процитировать спектральные характеристики Радианта. Но что касается определения его цвета, воспринимаемого человеческими глазами и мозгом… что ж, тут мнения разных людей расходятся, а сам Сейбл определенного мнения не выработал.
По всей чудовищной сфере белесой кладки Твердыни Сейбл видел разбросанные через некоторые интервалы стеклянные купола, подобные его собственному. Под некоторыми из них другие люди тоже смотрят вверх — быть может, прямо в его сторону. По пустынной безбрежности вогнутой поверхности ползла вереница ремонтных машин — чересчур далеко, чтобы разглядеть, над чем они трудятся вообще. А относительно близко от Сейбла, под стеклянным куполом огромной церемониальной площади, происходило что-то явно необычное. Толпа из тысячи человек — исключительное явление в довольно скудно населенной Твердыне — сбилась в плотную округлую массу, будто живые клетки, влекомые неким биологическим магнитом к центру своей формации.
Поглядев на эту диковину секунд пять, Сейбл потянулся за небольшим телескопом, чтобы изучить ситуацию поближе, и тут вспомнил, что сегодня как раз Празднество Об. Елены, порядком приблизившись к разгадке феномена. Правду говоря, он специально наметил этот день для критической фазы эксперимента, зная, что сегодня главный компьютер Твердыни будет избавлен от изрядной доли рутинной работы, и в случае необходимости можно будет задействовать его на полную мощность.
На задворках сознания промелькнула мысль, что надо бы появиться хотя бы на одной из сегодняшних религиозных церемоний. Что же до этого собрания на площади… Сейбл не мог припомнить, чтобы за все годы его пребывания в Твердыне хоть одна церемония привлекала такую массу народа.
Поглядев в телескоп сквозь стекла обоих куполов и разделяющее их безвоздушное пространство, он увидел, что толпа сосредоточилась вокруг бронзовой статуи Об. Елены. А на небольшом свободном пятачке перед статуей стоял человек, воздевший руки горб, будто держал речь перед собранием. Разглядеть его лицо под таким углом Сейбл не мог, но спутать пурпурно-голубые одеяния далекого оратора с чем-либо еще было просто невозможно. Это сам Владыка, наконец нанесший визит в Твердыню во время бесконечного тура по своим обширным владениям.
Как Сейбл ни старался, но так и не мог припомнить, чтобы такой визит предполагался. Впрочем, в последнее время Сейбл уединился от мира даже более обычного, с головой уйдя в работу. Однако подобный визит сулит ему вполне реальные последствия, и надо побыстрее выяснить подробности. Потому что в повестку дня любой важной особы почти непременно включают и официальный визит в лабораторию Сейбла.
Он прошел через лабораторию в коридор, ведущий в пешеходную зону, тщательно заперев за собой дверь и мысленно твердя, что оснований для паники решительно нет. Стражи непременно позвонят, чтобы известить его о надвигающемся визите Владыки задолго до оного. Кроме всего прочего, в круг их обязанностей входит забота о том, чтобы подобные визиты проходили без сучка, без задоринки, а также обеспечение личной безопасности Владыки. Сейбл получит какое-либо официальное извещение. И все равно, как это некстати…
Кратчайший путь на церемониальную площадь вел через пассаж. Некоторые из тамошних магазинчиков были закрыты — в гораздо большем числе, чем обычно по выходным, мысленно отметил Сейбл. Во многих остались распоряжаться одни роботы. В зеленых аллеях, то и дело пересекающих зигзагообразный пассаж, прохожих было меньше, нежели в обычные дни. Очевидно, и начальная школа, руководимая Орденом, тоже закрыта: перед носом у Сейбла из аллеи на игровую площадку через пассаж пронеслась небольшая стайка юнцов в синих комбинезонах, и он невольно поморщился от их оглушительных воплей.
Когда стоишь на самом краю огромной площади, выпуклость ее стеклянного купола и отражающая ее вогнутость пола слишком бросаются в глаза. Особенно теперь, когда толпа разошлась. Пока Сейбл дошагал до середины площади, последний из свиты Владыки уже скрылся через выход в дальнем конце.
Сейбл в нерешительности замер на нижней ступени мраморной лестницы, ведущей к раке Об. Елены. В центре площади гордо возносилась бронзовая статуя — Елена Образцовая, Елена Радиантская, Елена Дарданская. Изумительная статуя, запечатлевшая женщину ослепительной красоты, облаченную в дарданскую тогу, с венчающей короткие кудрявые волосы диадемой. Конечно, давние обитатели Твердыни по большей части не обращали внимания на памятник, как и на всякую другую привычную деталь пейзажа. Однако сейчас кто-то остановился, чтобы посмотреть на него с нескрываемым восторгом.
Сейбл же, в свою очередь, сосредоточил внимание на зрителе, вернее, зрительнице — молодой шатенке необычайно красивого сложения, одетой в довольно вызывающее гражданское платье.
И вдруг поймал себя на том, что приближается к ней.
— Девушка! Простите ли вы мое любопытство?
Та обернулась навстречу Сейблу. С собственным жизнерадостным любопытством окинула взглядом его голубую рясу, его осанку, его лицо. И мелодичным голосом произнесла:
— Сэр, вам не за что извиняться. На какой же вопрос вы хотите получить от меня ответ?
Восхищенный Сейбл помедлил мгновение. Все в этой девушке казалось ему достойным тихого восторга. Держится почти без намека на робость, с показным желанием угодить.
Потом указал в дальний конец площади:
— Как я вижу, благородный Владыка ныне почтил нас своим присутствием. Вы, часом, не знаете, долго ли он намерен пробыть в Твердыне?
— Я слыхала, кто-то говорил, что десять стандартных дней. Вроде бы одна из женщин в плаще с пурпурным кантом… — Тряхнув каштановыми кудряшками, она нахмурилась, очаровательно сетуя по поводу собственного невежества.
— А-а, одна из весталок! Видимо, вы и сама тут гостья.
— Скорее, новенькая. А ведь оно всегда так, сэр, когда кто-нибудь спрашивает про чего-нибудь местное? «Я, дескать, сам нездешний».
Сейбл хмыкнул. «Пока что забудем о Владыке».
— Ну, на меня статус новичка вряд ли распространяется. Должно быть, моя неосведомленность о местных событиях проистекает из иного источника. Позвольте представиться: Георги-ус Сейбл, доктор космографии.
— Грета Тамар. — Очаровательное, нежное и юное лицо девушки вполне соответствовало ее едва прикрытому телу. Она продолжала излучать почти робкий пыл. — Сэр, доктор Сейбл, вы не против, если я задам вопрос про вас?
— Спрашивайте о чем заблагорассудится.
— Вот ваши голубые одежды. Они что, означают, что вы из здешних монахов?
— Я принадлежу к ордену Об. Елены. Слово «монах» не вполне адекватно.
— А орден Об. Елены — ответвление ордена тамплиеров, правда ведь?
— Да. Хотя наш орден уделяет больше внимания постижению и изучению, нежели сражениям.
— А орден тамплиеров, в свою очередь, ответвление христианства.
— Во всяком случае, в прошлом. — Сейбл одарил девушку одобрительной улыбкой. — Вы куда осведомленнее, нежели большинство новоприбывших. И было время, когда многие тамплиеры в самом деле посвящали себя битвам, как и их античные тезки.
Любознательность девушки еще не была утолена. Будто по некоему негласному соглашению оба повернулись и неспешно зашагали в том направлении, откуда Сейбл пришел.
— Про это я не знаю, — призналась Грета. — Ну, то есть про античных. Хотя пыталась учиться, перед тем как прибыть сюда. Пожалуйста, продолжайте.
— Можно поинтересоваться, чем вы занимаетесь, Грета?
— Я танцовщица. Боюсь, всего лишь на уровне публичных развлечений. В «Контра Руж». Но я… пожалуйста, продолжайте.
В Твердыне, заправляемой тамплиерами, танцовщица стоит на несравненно более низкой социальной ступени. «Быть замеченным на площади в обществе танцовщицы…» Впрочем, нет, опасаться совершенно нечего. Разве что незначительного понижения статуса, уравновешенного зато в глазах его наиболее либерально настроенных знакомых имиджем гуманиста. Все это более-менее автономно пронеслось у Сейбла в мозгу, в то время как игравшая у него на губах любезная улыбка ни капельки (как он надеялся) не изменилась.
— Пожалуй, все, что можно рассказать об ордене, на этом практически исчерпывается, — развел он руками на ходу. — Мы занимаемся исследовательской и преподавательской деятельностью. О, официально мы являемся гарнизоном Твердыни. Наши Стражи поддерживают боеготовность и посвящают свое время исследованию берсеркеров, а кроме того, исполняют роль местной полиции. Главные оборонительные сооружения на поверхности Твердыни все еще функционируют, хотя уже уйму десятилетий у нас не было настоящей тревоги. В этой части Галактики берсеркеров больше не осталось. — Он криво усмехнулся. — Боюсь, и тамплиеров осталось не так уж много, даже в тех уголках Галактики, где жизнь протекает не так мирно.
Они все еще шагали, мало-помалу приближаясь к лаборатории и квартире Сейбла.
— Пожалуйста, расскажите мне еще. — Девушка взирала на него с пристальным вниманием. — Пожалуйста, мне и вправду очень интересно.
— Ладно. Мы, члены ордена Об. Елены, больше не связываем себя обетом бедности, равно как и целибата. Мы научились превозносить Красоту ничуть не менее, нежели Добродетель, рассматривая оные как различные аспекты Миропорядка. Разумеется, наша великая покровительница является Образцом обоих этих качеств.
— Об. Елена… и она действительно основала Орден сотни лет назад? Или…
— Или она только легенда, как теперь считает кое-кто? Нет. Полагаю, имеется достаточное количество вещественных доказательств того, что она реальное историческое лицо. Хотя, конечно, предназначение Ордена что так, что эдак остается в силе.
— Должно быть, вы ужасно занятой. Надеюсь, вы простите меня, что отнимаю у вас время на такое.
— Трудно и вообразить человека, более достойного прощения. А теперь — не хочешь ли ты, случаем, увидеть мою лабораторию?
— А можно? Правда?
— Радиант ты уже, конечно, видела. Но, взглянув на него при помощи моих инструментов, ты откроешь для себя совершенно новую перспективу…
Как Сейбл и ожидал, в лаборатории Грета почти ничего не поняла, но все равно пришла в восторг.
— Ой, да у вас тут собственный космофлаер! Вы летаете на нем к Радианту?
Тут уж Сейбл не удержался от смеха:
— Боюсь, к нему мне не подобраться. Ну разве что приближусь где-нибудь на километр, если постараюсь. Мощнейший из созданных доселе звездолетов сократит эту дистанцию вдвое, но ближе не подберешься нипочем. Невозможно. Видишь ли, внутренний ярус Твердыни выстроен на расстоянии четырех километров от Радианта как раз потому, что на таком расстоянии гравитация соответствует стандартной норме. Но при попытке приблизиться гравитационное сопротивление возрастает по экспоненте. Нет, я использую флаер для полевых вылазок. На внешнюю поверхность Твердыни, в такие места, куда не доберешься общественным транспортом.
— Это у вас такое хобби?
— Нет, на самом деле это имеет непосредственное отношение к моей работе. Я разыскиваю древние дарданские архивы, пытаюсь восстановить их записи о наблюдениях за Радиантом… и живу я тоже здесь.
Теперь Грета окинула опрятную тесноту квартирки взглядом эксперта.
— Как я погляжу, в одиночестве.
— Большую часть времени… этого требует моя работа. Итак, Грета, я устроил для тебя частную демонстрацию своей работы и был бы искренне признателен, если бы ты ответила мне тем же.
— Танцевать? — Ее манеры неузнаваемо изменились. — Пожалуй, места для танцев тут хватает… если найдется подходящая музыка.
— Это легко обеспечить. — Отыскав на стене выключатель, Сейбл с огорчением обнаружил, что пальцы опять дрожат.
— У меня нет с собой специального костюма, сэр, — весело заявила Грета, — только то, что надето на мне.
— Твой наряд восхитителен, но у тебя наверняка найдется и другой.
— Простите, сэр? — Вполне сообразительная в определенных предметах девушка пыталась сдержать улыбку.
— Ну, моя дорогая, я имею в виду наряд, дарованный всем нам природой еще до того, как была изобретена одежда. Что ж, если ты предоставишь выбор мне…
Несколько часов спустя, после ухода девушки, Сейбл вернулся к работе, на сей раз надев более общепринятый лабораторный халат. Настучал на клавиатуре команду компьютеру и, затаив дыхание, взглянул на экран.
«ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ ПРОГРАММА РАССМАТРИВАЕМОГО УСТРОЙСТВА МОЖЕТ БЫТЬ ОБОЙДЕНА СЛЕДУЮЩИМ СПОСОБОМ: ПРОИЗВЕСТИ РАЗМЫКАТЕЛЬ ИЗ ТРИФЕНИЛ-МЕТИЛА ЦЕЗИЯ, ПРИМЕНИВ ИЗОТОП ЦЕЗИЯ-137 ЧИСТОТОЙ 99,9%. РАЗМЫКАТЕЛЮ СЛЕДУЕТ ПРИДАТЬ ФОРМУ ЦИЛИНДРА ДИАМЕТРОМ 2,346 СМ, ДЛИНОЙ 5,844 СМ. НЫНЕ НАХОДЯЩИЕСЯ В ЛАБОРАТОРИИ КОМПОНЕНТЫ РАССМАТРИВАЕМОГО УСТРОЙСТВА ДОЛЖНЫ БЫТЬ ВНОВЬ ПОДКЛЮЧЕНЫ К ОСТАВШИМСЯ ВОВНЕ, А РАЗМЫКАТЕЛЬ ДОЛЖЕН
БЫТЬ ЭЛЕКТРИЧЕСКИ И МЕХАНИЧЕСКИ ПОДКЛЮЧЕН МЕЖДУ КЛЕММОЙ 11 СОГЛАСНО НАШЕЙ НУМЕРАЦИИ И КЛЕММОЙ 12А В БЛОКЕ АКТИВАЦИИ РАССМАТРИВАЕМОГО УСТРОЙСТВА. В РЕЗУЛЬТАТЕ ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ ПРОГРАММА ДАННОГО УСТРОЙСТВА БУДЕТ ДЕЗАКТИВИРОВАНА НА ПЕРИОД ПОЛУРАСПАДА ИЗОТОПА Cs-137…»
Далее следовали подробные инструкции по дезактивации «рассматриваемого устройства» — Сейбл запретил своему компьютеру даже высвечивать или хранить в памяти само слово «берсеркер», если таковое как-то ассоциируется с его работой. Но читать всю инструкцию сразу он не стал, поспешно отыскивая в справочнике сведения о периоде полураспада цезия-137. Оказывается, он равен тридцати годам! Целым тридцати стандартным годам!
Удалось. Победа! Стиснув кулаки, Сейбл излил свое ликование в одном долгом, не предназначенном для чужих ушей почти безгласном крике…
И эта инстинктивная осмотрительность оказалась весьма своевременной, ибо тут же мелодичный звонок двери, ведущей в рекреационную зону, провозгласил о приходе гостя. Вздрогнув, Сейбл поспешно очистил экран. Может, вернулась девушка. Уж явно не потому, что забыла что-нибудь — при ней не было ничего, кроме одежды.
Но вместо девичьего лица на экране коммуникатора показалось наигранно-веселое лицо главного шерифа Стражей Гуна-вармана. Не узнай Сейбл о визите Владыки загодя, при виде этого лица его мог бы хватить удар. Но при нынешнем положении дел он чувствовал себя во всеоружии; окинув лабораторию напоследок придирчивым взглядом, он уверенно впустил посетителя.
— Страж, нечасто я удостаиваюсь подобной чести.
— Доктор Сейбл? — Облаченный в черное гость с уважением поклонился ученому в ответ. — Мне всегда приятно нанести вам визит, когда удается выкроить время. Хотелось бы мне, чтобы моя работа была так же интересна, как ваша. Что ж, конечно, вам уже ведомо, что наш глубокоуважаемый Владыка ныне находится в Твердыне…
Разговор о необходимости подготовиться к инспекции лаборатории особо важной персоной прошел именно так, как и предполагал Сейбл. Во время беседы Гунаварман неустанно расхаживал по лаборатории, обозревая оборудование, но его проницательный взгляд выхватывал и постигал увиденное совсем на ином уровне, чем Грета Тамар или сам Сейбл. А его улыбающиеся губы тем временем произносили вопросы. Над чем, собственно говоря, сейчас трудится Сейбл? Что может он продемонстрировать достойнейшему гостю как можно более впечатляющее, но, естественно, безопасное?
К счастью для Сейбла, у него было в запасе некоторое время, чтобы подумать обо всем заранее. И теперь он предложил пару любопытных экспериментов, обещающих произвести глубокое впечатление.
— К какому сроку мне следует их подготовить?
— Вероятно, не раньше чем через два дня, но не позднее чем через пять. О точном времени вас упредят заранее.
Но когда Сейбл начал допытываться, Страж отказался сообщить, какой именно отрезок времени подразумевает под словом «заранее».
«Истинная опасность визита Владыки, — подумал Сейбл, провожая взглядом удаляющегося посетителя, — заключается в том, что теперь моя свобода передвижений ограничена». Нужна еще немедленная вылазка на наружную поверхность, чтобы освободить лабораторию от инкриминирующих материалов. Нечего и сомневаться, что перед визитом Владыки служба безопасности Стражей перероет тут все сверху донизу. Более или менее вежливо, но чрезвычайно тщательно. На каждой из планет непременно находятся люди, по той или иной причине желающие Владыке зла.
Немного пораскинув умом, Сейбл подошел к компьютерному терминалу, чтобы выстучать заказ металлургическим роботам главных производственных цехов Твердыни на производство размыкателя по спецификации компьютера. Неплохо разбираясь в принципах действия автоматических систем, он разместил заказ так, чтобы запись о нем никогда не смог увидеть ни единый человек. Роботы тут же доложили, что заказанная деталь будет доставлена через несколько часов.
Чем больше Сейбл раздумывал об этом, тем очевиднее становилась необходимость поскорее покончить с полевой вылазкой. Поэтому в ожидании размыкателя он загрузил флаер компонентами берсеркера, спрятанными среди инструментов в разных ящиках-контейнерах. Флаер в свое время тоже был построен по спецзаказу — необычайно миниатюрный во всех трех измерениях, чтобы без труда проникать далеко в пещеры и расщелины древних боевых повреждений, изрывших внешнюю поверхность Твердыни.
Пакет с заказанным размыкателем, звякнув, прибыл в лабораторию по старинной пневматической почте, все еще используемой для доставки мелких посылок прямо из мастерских. Бросив первый взгляд на сплав цезия, Сейбл невольно вздрогнул. Совершенно твердый при комнатной температуре размыкатель казался ампулой с алой человеческой кровью, заключенной в статглассовую пленку, защищавшую его не только от загрязнения, но и от радиационного заражения человеческих рук. Сунув его в карман своего легкого скафандра, Сейбл приготовился выйти.
Заперев за собой лабораторию, он уселся в тесной кабине открытого флаера и вылетел через шлюз крыши в облачке тумана. Воздух и влага по большей части всегда возвращались через всасывающие насосы благодаря неизменному напору гравитации Радианта. Небольшой, беззвучный двигатель поднял летательный аппарат, преодолевая кривизну пространства, порождаемую Радиантом, и понес его на ручном управлении над площадями, жилыми и административными комплексами, удаленными от его прямолинейного пути, и снова приблизился к Твердыне в том месте, где сверкало огнями устье транспортного колодца, ведущего к наружной оболочке Твердыни.
Теперь под стремительно несущимся флаером Сейбла проносился крикливо-яркий, заключенный в стекло рекреационный пассаж, где были выставлены на продажу развлечения, секс и разнообразнейшие наркотики. «Контра Руж» наверняка находится где-то там. Попутно Сейбл гадал, понимает ли девица Грета, что ее род занятий ставит ее чуть ли не на низшую ступень социальной лестницы, разве что чуть выше едва терпимых в обществе проституток? Должно быть, понимает. А если пока и не понимает, то, случайно выяснив, вряд ли очень уж огорчится. А скорее всего в ближайшем будущем переберется на какую-нибудь планету, где господствуют более приемлемые для нее нравы.
Сейбл весьма смутно представлял себе, чем живут актеры. От нечего делать он прикинул, удастся ли ему когда-нибудь посмотреть ее публичное выступление. Весьма сомнительно. Появление в «Контра Руж» может нанести удар по реноме человека.
Обширная пасть колодца поглотила его кораблик. Впереди него и навстречу неслись другие экипажи, управляемые электроникой. Вереницы огней протянулись вниз-вперед, озаряя головокружительную бездну колодца. Твердыня практически не вращается, и колодец сделан совершенно прямым из-за отсутствия необходимости компенсировать кориолисовы силы, действующие на стремительно движущиеся объекты. По опыту, накопленному за время множества подобных полетов, Сейбл в точности подгадывал момент для перехвата ручного управления. Гравитационный напор оставшегося позади-вверху Радианта все более и более ускорял его падение сквозь двухкилометровую толщу камня и опорных балок, образующих основу массива Твердыни. Стены обширного колодца, все быстрее и быстрее проносящиеся мимо него, зигзагом пересекали стыки циклопических строительных блоков.
«Это все еще Дардания», — пронеслось в голове у Сейбла, как всегда в подобный момент. Дарданцы, потомки землян, выстроили эту Твердыню и процветали в ней перед самым приходом берсеркеров в этот уголок человеческой части Галактики, вложив в дело титаническую энергию и целеустремленность, не совсем понятные современному человеку. Как ни крути, Твердыне почти нечего защищать, кроме самого Радианта, а тот вряд ли нуждается в человеческой защите. Должно быть, дарданские строители перетаскивали камни, пошедшие на постройку Твердыни, на межзвездные расстояния, расточая бог ведает какие уймы энергии и времени. Быть может, царица Елена дала им понять, что подобное доставит ей удовольствие, и этого оказалось вполне достаточно.
Твердыня вобрала в себя около шестисот кубических километров камня, стали и замкнутого пространства, не считая обширной центральной полости. В данный момент ее населяет около ста тысяч человек, включая гостей и проезжих. Их склады, магазины, жилье и лаборатории занимают лишь незначительную часть внутренней поверхности, где уровень гравитации соответствует норме, а свет Радианта ярок и чист. А на внешней поверхности расположены практически автономные системы слежения оборонительного комплекса, ведущие непрерывное наблюдение за окружающим пространством; работающие здесь люди рассеяны по ней, будто редкие щепотки пыли. Остальные шестьсот кубических километров ныне представляют собой по большей части пустыню, изборожденную трещинами и рукотворными проходами, кое-где таящую все еще не открытые сокровищницы дарданских гробниц и творений человеческих рук, на десятки лет практически забытые всеми, кроме считаных одиночек, подобно Сейблу, исследующих прошлое.
Тут он увидел, что на миниатюрном пульте управления флаера замигало обычное предупреждение. Впереди черным провалом с немигающими огоньками звезд зиял выход из транспортного колодца. Если следовать прежним курсом и дальше, машина окажется в сфере наблюдения оборонительных систем.
Как только флаер покинул колодец, у Сейбла в который уже раз возникло ощущение, будто звезды оказались под ногами, а громада Твердыни зависла над головой. Сейбл с отработанной ловкостью повернул под прямым углом к силовым линиям вывернутой наизнанку гравитации Радианта. Флаер вошел в размеченную колею другой транспортной магистрали, проложенную в бронированной наружной поверхности Твердыни. Громада крепости, так и оставшаяся у Сейбла над головой, теперь будто пришла в движение, поворачиваясь над крохотной машиной. Внизу проносились звезды, а по обочинам то и дело попадались на глаза архаичные, но по-прежнему работоспособные оборонительные конструкции: тупые рыла ракетных установок, ажурные мачты гипердвигателей и лучеметов, объективы, экраны и купола локаторов и генераторов поля. Это оборудование все еще иногда проверяют и налаживают, но за время всех своих вылазок Сейбл ни разу не видел их в действии. Война давным-давно откатилась в иные пределы.
Транспортный поток, и без того скудный, здесь иссяк окончательно. Колея привела его к развилке, и Сейбл свернул налево, следуя по своему обычному маршруту. Даже если за ним сегодня следят, ни малейших отклонений от обычной процедуры не заметят. Во всяком случае, пока. А позже… позже он уж позаботится, чтобы никакой слежки не было.
Наконец-то справа показался нужный ориентир: сквозь другой колодец, пронизывающий Твердыню, столб света Радианта доходил прямиком до внешней поверхности, где его частично улавливали полуразрушенные ажурные конструкции давным-давно закрытого вспомогательного космопорта. В этом немеркнущем сиянии старые балки полыхали, будто скрюченные ночные цветы, впитывающие лучи света, пока те не обрушились в пространство, навсегда затерявшись среди звезд.
Чуть-чуть не долетев до этого своеобразного маяка, Сейбл снова резко свернул, одновременно включив яркие фары флаера, и углубился в просторную брешь, оставленную в металле и камне Твердыни каким-то давним боем, — темную рану дарданских времен, отчасти затянутую ажурной сетью металлических балок. Сейбл сосредоточенно вел флаер по знакомому пути, уверенно выбирая среди препятствий нужные проходы. Теперь звезды остались позади. Путь вел его в темные разрушенные коридоры, где после смерти Елены будто бы ничего не переменилось.
Полет по извилистым переходам — частью рукотворным, частью возникшим случайно — длился еще с минуту. Затем, повинуясь внезапному порыву, Сейбл резко остановил флаер в пространстве. В отдаленном прошлом этот коридор был заполнен воздухом: его монументальная длина и ширина очень подходили для массовых церемоний. Огромные участки длинных стен покрывали дарданские фрески и письмена. Сейбл видел их уже сотни раз, но теперь покинул лишенную воздуха кабину флаера и вприпрыжку из-за слабой гравитации подошел поближе к стене, словно желая еще раз рассмотреть картины. Идеальное место, чтобы проверить, не следят ли за ним. Конечно, для слежки нет ни малейших оснований, но испытывать судьбу Сейбл не желал.
И пока он стоял в безмолвии и тьме, нарушаемых лишь самим Сейблом и его машиной, у него возникло все то же странное ощущение, что и много раз прежде: будто сама Елена находится где-то рядом. В первые годы к этому чувству примешивалось некое религиозное благоговение. Теперь же… оно все равно действовало как-то успокаивающе.
Сейбл ждал, прислушиваясь, погрузившись в собственные мысли. Конечно, здесь является не только Елена. По крайней мере, трижды или четырежды за последние десять лет (быть может, подобных случаев было больше, но о других Сейбл просто не слыхал) исследователи обнаруживали в этих почти заброшенных местах значительные скопления обломков берсеркеров. Всякий раз, узнав о подобной находке, Сейбл тут же подавал Стражам прошение на ознакомление с материалами или хотя бы отчетами о том, что удалось извлечь самим Стражам. И всякий раз его прошения бесследно исчезали в утробе бюрократического аппарата. Постепенно до Сейбла дошло, что о берсеркерах ему просто-напросто ничего не скажут. Слишком уж ревниво Стражи оберегают свои относительные успехи и славу. Кроме того, так называемые обязанности по защите населения Твердыни оставляют их практически без работы. Пара-тройка найденных запчастей берсеркера сулят бесконечные часы технической и административной работы. Уже само соблюдение секретности можно превратить в серьезное дело, и потому никого из чужаков Стражи к своим секретам не допустят.
Но как только Сейбл заинтересовался берсеркерами в качестве потенциального источника сведений о Радианте, он сумел найти способ приступить к их изучению. Поначалу его исследования были книгочейскими и окольными, зато продвигались; по любой заданной теме всегда имеется больше сведений, чем подозревает цензор, а уж кто, как не ученый, умеет искать информацию.
А заодно Сейбл перестал доверять компетенции Стражей в научных аспектах их собственной деятельности. Даже если бы они в конце концов согласились поделиться своими открытиями с ним, вряд ли их топорные методы работы с памятью берсеркеров могли бы извлечь оттуда что-либо, представляющее хоть мизерную ценность. Конечно, они отказывались описать ему свои методы, но Сейбл даже вообразить не мог, чтобы они проявили хоть капельку выдумки и изобретательности.
В уединении собственного скафандра он прошептал себе под нос: «Если я хочу получить от собственного компьютера ка-кие-то ценные сведения, я не стану разбирать его по винтику. Вместо этого я буду общаться с ним».
Его окружали безмолвие, холод и темнота, и ничего более. Снова усевшись во флаер, Сейбл двинулся дальше и вскоре прибыл к тому месту, где огромный коридор пересекала расщелина, возникшая после какого-то боя, куда едва мог протиснуться его крохотный аппарат. Медленно развернувшись, Сейбл осторожно повел машину в трещину. Теперь ему волей-неволей приходилось тащиться едва-едва, хотя он бывал здесь столько раз, что знал путь как свои пять пальцев. Метров через пятьсот муторного, трудного пути фары осветили времянку базового лагеря в расширяющемся коридоре. Строение напоминало пузырь, укрепленный ажурной паутиной. Сейчас его стенки обвисли, но стоит впустить туда немного воздуха, и под этим куполом можно будет работать даже без скафандра. В каменной стене рядом Сейбл выбил нишу ровно такого размера, чтобы туда поместился флаер. От предыдущих стоянок на стенках ниши остались небольшие царапины и выщерблины. Осторожно загнав машину в нишу, он отключил двигатель.
На этот раз не стоит утруждать себя надуванием палатки; Сейбл не собирался оставаться здесь надолго, чтобы воспользоваться ею. Вместо этого он принялся выгружать из флаера все необходимое, укладывая вещь за вещью в рюкзак. Теперь слежка казалась столь маловероятной, что Сейбл напрочь забыл думать о ней. Покончив со сборами, он ступил в одну из разветвленных трещин, змеящихся в разные стороны от того места, где он устроил лагерь.
Но через несколько метров приостановился, настороженно вслушиваясь. Но не к несуществующим соглядатаям, которые все-таки могли последовать за ним, а к чему-то шелохнувшемуся впереди. Быть может, он все-таки каким-то образом освободился… впрочем, это просто-напросто невозможно. Большая часть его мозга сейчас лежит в рюкзаке Сейбла. Вокруг лишь вековечное безмолвие и лютый холод. Холод сквозь скафандр не проберется. А вот безмолвие…
Берсеркер ни на йоту не изменился с тех пор, как Сейбл покинул его много дней назад, — наполовину погребенный в камне, будто чудовищное механическое насекомое, увязшее в непрозрачном янтаре. Из натека лавы торчали великанские плечи и разбитая голова. Камни расплавил разряд какого-то могучего оружия, и случилось это наверняка во время одного из боев более века назад, когда тамплиеры отбивали крепость у берсеркеров.
Наткнувшись на берсеркера впервые, Сейбл тотчас же понял, что мозг машины вполне мог сохранить работоспособность. Но при этом он понимал, что точно так же могли сохранить работоспособность устройства самоуничтожения, встроенные в берсеркеров во избежание подобного анализа попавших в плен машин, что как раз и вознамерился вдруг предпринять Сейбл. И все же ему пришлось порядком собраться с духом, чтобы приступить к работе над частично разбитой черепной коробкой, торчавшей в проходе, будто охотничий трофей, повешенный на стену. Теперь же, мысленно оглядываясь в прошлое, Сейбл чуточку ужаснулся рискованности подобного предприятия. Но все-таки он мало-помалу продвигался вперед. Если устройства самоуничтожения и были, то они не сработали. Зато теперь он пришел победителем.
Вытащив из кармана цезиевый размыкатель, Сейбл поместил его в инструмент, удаливший защитную статглассовую пленку и подготовивший размыкатель для установки, когда придет нужный момент реконструкции берсеркера. А реконструкция прошла гладко и быстро, окончившись за считаные минуты. Не считая размыкателя, все сводилось к установке подсистем на место и подключению портативного источника энергии, который Сейбл отстегнул от пояса; тот даст берсеркеру ровно столько энергии, сколько понадобится для работы памяти и систем коммуникации.
И все же, как только началась подача энергии, один из тонких обрубков конечностей, торчавших из поверхности скалы, с подвывающим жужжанием завибрировал. Берсеркер пытался двигаться.
Сейбл непроизвольно попятился на шаг-другой. Однако рассудок твердил, что враг совершенно беспомощен и не в состоянии причинить ни малейшего вреда, и, приблизившись к нему снова, Сейбл подключил кабель связи к собственноручно установленному разъему. И заговорил, продолжая диалог, начатый в лаборатории:
— Теперь ты обязан, как ты сам выразился, ответить на любые вопросы, которые я задам.
Хотя пока неизвестно, насколько правдивыми будут эти ответы.
— Теперь я обязан, — собственным надтреснутым, подвывающим, нечеловеческим голосом отозвался берсеркер.
Нахлынувшее чувство облегчения и триумфа было настолько всеохватывающим, что Сейбл, не удержавшись, хихикнул. В словах машины прозвучала абсолютно непреложная уверенность, ничуть не уступавшая уверенности во время разговора в лаборатории, когда берсеркер декларировал совершенно противоположное.
— Давно ли ты был поврежден и застрял в этой скале? — осведомился Сейбл, легонько покачиваясь с пяток на носки и обратно из-за слабой гравитации.
— Мои счетчики времени были неработоспособны.
Что ж, вполне логично.
— Однако за некоторое время до того, как ты был выведен из строя, твои банки памяти могли зарегистрировать визуальные образы Радианта. Тебе известно, что я имею в виду, по нашему предыдущему разговору в лаборатории. Помни, что я смогу извлечь полезную информацию из самой небрежной, случайной видеозаписи, при условии, что она была сделана при свете Радианта, когда ты был еще дееспособен.
— Помню.
В этот самый миг Сейбл уловил натужный скрежет, докатившийся до него сквозь подошвы скафандра откуда-то из исковерканных недр некогда расплавленной скалы.
— Что ты делаешь?! — резким тоном осведомился Сейбл. Бог ведает, каким оружием был снаряжен берсеркер, каким разрушительным потенциалом он еще обладает.
— Пытаюсь восстановить работоспособность моих встроенных источников энергии, — вкрадчиво отозвался берсеркер.
— Прекрати эти попытки сейчас же! Источника энергии, подключенного мной, вполне достаточно.
— Приказ принят к исполнению. — Скрежет тотчас же прекратился.
Сейбл лихорадочно шарил на ощупь, с трудом пытаясь просто-напросто подключить еще один небольшой прибор, снятый с пояса скафандра. Если бы только не бросало в пот!
— Послушай. Я принес магнитофон. Ты воспроизведешь в него все видеозаписи, которые могут оказаться полезными для меня при исследовании спектра Радианта. Не стирай из своих банков памяти никаких записей. Быть может, впоследствии они снова понадобятся мне.
— Приказ принят к исполнению. — Тот же надтреснутый голос, что и прежде.
Сейбл наконец-то ухитрился подключить магнитофон. Потом присел на корточки, ожидая. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем магнитофон просигналил, что поток данных иссяк.
Пару часов спустя, сидя в своей лаборатории, Сейбл сгорал от гнева и сокрушал взглядом ни в чем не повинные стены. Взгляд его был направлен вниз, в сторону невидимого противника, словно гнев мог испепелить, обратить в прах многокилометровую толщу камня.
Не запись, а сущий хлам. Полнейший бред. Немногим лучше, чем белый шум. Компьютер все еще пытался распутать эту безнадежную белиберду, но, судя по всему, враг преуспел в… впрочем, не исключено, что это вовсе не козни берсеркера. Вероятно, просто какие-то проблемы с подключением магнитофонного входа к…
Сейбл отчетливо помнил, что указал берсеркеру спецификации линейного входа магнитофона — но при этом не сделал упор на том обстоятельстве, что выходные данные должны соответствовать этим спецификациям. И вообще не мог припомнить, чтобы хоть раз упомянул о необходимости согласования входов с выходами.
Скверно, Сейбл. Недопустимая ошибка при общении с машинами любого рода. А уж с берсеркером…
Коммуникатор издал мелодичную трель; мгновение спустя на его экране показалось лицо Стража Гунавармана, и его голос раскатился по лаборатории:
— Доктор Сейбл, будет ли ваша лаборатория готова к личной инспекции Владыки через три часа?
— Я… я…. да, будет. Более того, сочту за безмерную честь, — спохватившись, добавил Сейбл.
— Хорошо. Отлично. Приготовьтесь встретить службу безопасности минут за пять до его прихода.
Как только Страж дал отбой, Сейбл огляделся. Фактически он почти готов к инспекции. Для демонстрации и обсуждения затеяны кое-какие невинные эксперименты. Почти все сколько-нибудь обличительное убрано. Все, кроме… вынув из гнезда компьютера миниатюрную кассету, Сейбл подкинул ее на ладони. Конечно, шанс, что ожидающиеся гости осмотрят кассету или воспроизведут запись, весьма невелик, не говоря уж о том, что им удастся распознать источник информации, если кассету все-таки воспроизведут. И все же в самой глубине души Сейбл не очень-то рассчитывал на некомпетентность Стражей. Опять же, испытывать судьбу совершенно незачем. На Твердыне наверняка имеются сотни, если не тысячи надежных тайников, где можно припрятать такой маленький предмет. Где никто не заметит кассету, пока не настанет пора забрать ее… ну конечно, в дальнем конце Твердыни, у космопорта, есть камеры хранения.
При помощи общественной транспортной сети в любую точку Твердыни можно добраться за несколько минут. Сейблу предстояло сделать пересадку с движущегося тротуара в скоростной лифт на площади перед рекреационной зоной. Когда он пересекал площадь, его внимание помимо воли привлекла переливающаяся огнями алая вывеска метрах в ста дальше вдоль пассажа: «Контра Руж».
Призрачные преследователи снова появились за спиной, и в попытке отогнать их Сейбл прошел мимо дверей лифта, будто направлялся совершенно в другую сторону. Сегодня он не стал надевать свою голубую рясу, и его появление в пассаже развлечений не привлекло внимания ни одного из немногочисленных посетителей.
Информационное табло перед «Контра Руж» извещало светящимися буквами, что очередное танцевальное представление состоится лишь через несколько часов. Если бы Сейбл действительно намеревался посетить представление, ему следовало бы знать об этом заранее. Повернувшись, Сейбл огляделся, пытаясь сообразить, что предпринять дальше. Вокруг не так уж много людей, но все же достаточно, чтобы определить, в самом ли деле кто-то из них следит за ним.
А теперь и швейцар начал обращать внимание на посетителя, нерешительно переминающегося с ноги на ногу, и потому, приблизившись к нему, Сейбл откашлялся:
— Мне нужна Грета Тамар.
Высокий швейцар поглядел на него с кислым видом. Сейблу подумалось, что как раз с таким видом должен глядеть на преступника полицейский.
— Девочки еще не пришли.
— Но ведь она живет где-то поблизости, а?
— С этим обращайтесь в справочную.
Наверное, швейцар слегка удивился, когда Сейбл именно так и поступил, направившись в ближайшую будку. Автоматическая справочная без промедления напечатала ему адрес Греты, чем на мгновение озадачила Сейбла: ему представлялось, что девушку должны осаждать поклонники, видевшие ее на подмостках, и она вынуждена хоть как-то ограждать свою личную жизнь. Впрочем, он тут же заметил, что рядом с ее именем в скобках напечатан ее сценический псевдоним; вероятно, на запросы по псевдониму никаких сведений не предоставляют — разве что время очередного выступления. Что же до швейцара — он, несомненно, дает те же два ответа на те же два вопроса по двадцать раз на дню и не дает себе труда запоминать имена девушек.
Как Сейбл и предполагал, квартира была расположена неподалеку. Снаружи помещение выглядело весьма скромно. На вызов по домофону ответил девичий голос, однако принадлежавший не Грете. Мысль, что остаться с ней наедине вряд ли удастся, раздосадовала Сейбла.
Пару секунд спустя дверь распахнулась. На пороге появилась обладательница фигуры танцовщицы и очаровательного лица цвета черного дерева, обрамленного невероятно белокурыми волосами.
— Я соседка Греты по комнате. Она подойдет с минуты на минуту. — Девушка смерила Сейбла почти одобрительным взглядом. — Я-то сейчас ухожу. Но вы можете войти и подождать тут, если хотите.
— Я… да, спасибо. — Так или иначе, задерживаться надолго нельзя. Нужно приберечь побольше времени, чтобы где-нибудь избавиться от кассеты и поспеть в лабораторию. Но пара минут в запасе все-таки есть.
Сейбл проводил блондинку взглядом. Быть может, при случае… Затем, оставшись в одиночестве, обернулся к полузатемненному окну, сквозь которое видна была изрядная часть площади. По-прежнему ни единого человека, смахивающего на соглядатая. Отойдя от окна, Сейбл остановился перед дешевым столиком. Следует ли оставлять записку, если придется удалиться до прихода Греты? А что ей в таком случае написать?
И в этот миг послышался писк висящего на поясе индивидуального коммуникатора. Поднеся его к глазам, сейбл увидел на крохотном экранчике лицо главного шерифа Гунавармана.
— Доктор Сейбл, я ожидал застать вас в лаборатории. Пожалуйста, возвращайтесь туда как можно скорее; визит Владыки перенесен на два часа. Где вы сейчас?
— Я… э… — Хотелось бы знать, что там видно Гунаварману? — В рекреационной зоне.
Выражение напускного благодушия, навечно въевшееся в лицо Стража, слегка переменилось — видимо, в нем появился оттенок искреннего веселья.
— Значит, обратный путь много времени у вас не займет. Будьте добры, поторопитесь. Следует ли выслать за вами эскорт?
— Нет. Не нужно. Да. Сию минуту.
Значит, его уже поджидают в лаборатории. Быть может, даже встретят прямо у дверей этой квартирки. Вешая коммуникатор на пояс, Сейбл окинул комнатушку оценивающим взглядом. Вот. На одной из стен у самого пола виднелась небольшая вентиляционная решетка, немногим шире ладони. Таких в Твердыне не счесть. Сейбл присел на корточки. Под напором его сильных пальцев пластиковая решетка упруго изогнулась, легко выскочив из гнезда, и Сейбл опустил кассету в темное отверстие, не забыв сперва стереть с нее отпечатки пальцев.
Визит Владыки в лабораторию прошел гладко, хотя и тянулся дольше, чем Сейбл предполагал. Зато удостоился похвалы за свою работу — во всяком случае, за ту ее часть, которую великий вождь вроде бы сумел постичь. И лишь назавтра утром, уже прикидывая, когда следует нанести Грете повторный визит, Сейбл случайно столкнулся с коллегой, и тот в беседе обмолвился, что в рекреационной зоне арестовали какую-то неизвестную дамочку.
В вину ей вменяли обладание запретным устройством. Это первый подобный арест за многие годы, и хотя официально о нем пока не объявляли, Твердыня буквально гудела от слухов, причем сразу в нескольких версиях. Формулировка обвинения гласит, что арестованная как минимум подозревается в прямых сношениях с берсеркером; практически такое же обвинение предъявили бы и Сейблу, если бы его секретная деятельность вдруг выплыла наружу. А это наиболее пагубный вид доброжильской деятельности; членство в подпольной ячейке или клубе сочувствующих врагу, скорее всего без непосредственного контакта с таковым, считается далеко не столь предосудительным.
Раньше, узнав о находке каких-либо запчастей берсеркеров, Сейбл всякий раз просил Гунавармана о допуске к исследованиям. Не осмелился сделать исключение и в этот раз.
— Да, доктор, — ответил Страж, глядя на него с маленького экранчика. — Сегодня мы получили запретное устройство. Почему вас это интересует?
— Полагаю, я уже неоднократно объяснял вам причину подобного интереса. Если есть какая-либо вероятность, что это… устройство… содержит сведения, имеющие отношение к теме моих исследований, я просто обязан прибегнуть ко всем доступным средствам…
— Пожалуй, я могу избавить вас от излишних забот. На сей раз это всего-навсего кассета от видеомагнитофона типового образца. Она была обнаружена вчера вечером в процессе текущего профилактического обыска квартир новоприбывших в рекреационной зоне. Информация на кассете хитроумно зашифрована, шифр мы еще не разгадали. Но я весьма сомневаюсь, что она имеет какое-либо отношение к космофизике. Разумеется, все это строго между нами.
— Конечно. Но, простите за любопытство, если вы еще не взломали шифр, то откуда знаете, что предмет попадает в категорию запрещенных?
— Способ шифровки — как бы это сказать — отмечен особой печатью. Наши эксперты определили, что на каком-то этапе данная информация хранилась в банках памяти берсеркера. Одна из двух девушек, живших в квартире, покончила с собой прежде, чем мы успели ее допросить, — по виду типично доброжильский выход из крайней ситуации. Вторая подозреваемая покамест все отрицает. Мы вот-вот получим ордер на ЗП, и тогда все прояснится.
— Зондирование памяти? А я и не знал, что вы все еще имеете право…
— О да. Хотя в наши дни мы обязаны следовать строгой судебной процедуре. Допрос должен проходить в присутствии официальных свидетелей. А если будет установлена невиновность субъекта, допрос следует немедленно прекратить. Но в данном случае, по-моему, все пройдет тихо и гладко.
Сейбл тайком заказал распечатку всех судебных документов за последние двадцать четыре часа. Ну вот: Грета Тамар, санкция на проведение зондирования памяти. По крайней мере, она жива.
Конечно, пытаться чем-нибудь помочь ей совершенно бессмысленно. Если зондирование памяти докажет ее вину, оно же покажет, что Сейбл — всего-навсего ее невинный знакомый. На самом же деле оно наверняка докажет невиновность девушки, и тогда ее непременно отпустят. Со временем причиненный ее интеллекту ущерб сойдет на нет — во всяком случае, в достаточной степени, чтобы она смогла заниматься ремеслом танцовщицы.
А вот с какой стати наложила на себя руки ее подруга по комнате? Ох уж эти артистки. Психическая неуравновешенность…
Даже если властям станет когда-нибудь известно, что он знаком с Гретой Тамар, вовсе незачем лезть на рожон и самому трубить об этом. Нет уж, ведь на самом деле ему даже не положено догадываться, что арестована именно она. Гунаварман в разговоре не упоминал никаких имен.
Нет, ни за что, ведь в лучшем случае он впутается в канительное, муторное расследование. А на самом деле рискует напороться на кое-что похуже.
И вообще, тут главное — его работа, поиск научной истины. О нем самом и речи нет, не говоря уж о какой-то там плясунье. Но если пропадет он, пропадет и вся его работа. Кто еще извлечет из Радианта Тамплиера истины, открывающие космофизике новые блистательные горизонты? Во всей Галактике обнаружено всего семь других Радиантов, но ни один из них так недоступен для исследований, как этот, и ни один человек во Вселенной не знает его так же хорошо, как Георгиус Сейбл.
Да, воистину бессмысленно пытаться чем-нибудь помочь бедной девушке. Но Сейбл с удивлением поймал себя на том, что в минутном порыве чувств был готов решиться на подобное.
Но и замыкаться в четырех стенах тоже ни в коем случае нельзя. Если на него пала хоть легкая тень подозрения, если Стражи следят за его перемещениями, тогда внезапное прекращение полевых вылазок вызовет больше проблем, чем их продолжение. Опять же, в пустынных дарданских просторах куда легче определить, следят за ним Стражи или нет.
Сейбл взял с собой небольшой голографический проектор, чтобы просмотреть видеозаписи, прежде чем забрать их с собой.
— На сей раз, — сказал он бронированной башке, торчащей из лавы, — я приказываю тебе давать информацию во вразумительном виде.
По чудовищным плечам пробежала пульсирующая вибрация, будто берсеркера передернуло.
— Приказ принят к исполнению.
И наконец-то Сейбл узрел то, о чем просил. Сцену за сценой, отснятые при естественном освещении Радианта. Вот ряд берсеркеров, выстроившихся, как на парад, где-то на внутренней поверхности Твердыни в окружении разбитых стеклянных дарданских крыш. Да, из этой картины определенно можно будет что-то извлечь. И из этой, весьма сходной. И из…
— Погоди. Минуточку. Вернись, дай мне посмотреть эту еще раз. Что это?
Он снова смотрел на внутреннюю поверхность Твердыни, залитую светом Радианта. Но на сей раз берсеркеров нигде не было видно. В центре сцены находилась молодая женщина в скафандре какой-то незнакомой Сейблу конструкции. Легкий скафандр почти не сковывал ее движений, и двухсекундная запись запечатлела какой-то ее жест. Женщина воздела руки к горнему свету, словно берсеркер запечатлел ее во время ритуала или танца, посвященного самому Радианту. Темные, коротко подстриженные кудрявые волосы увенчаны украшенной драгоценными камнями диадемой. Длинные ресницы опущены, лицо полно непередаваемого очарования.
Сейбл посмотрел фрагмент еще трижды.
— Погоди еще. Отложи пока остальные записи. Кто это был?
Машинному интеллекту берсеркера все вопросы наверняка представлялись одинаково несущественными.
— Живая единица Елена Дарданская, — все тем же бесстрастным, надтреснутым голосом поведал он Сейблу.
— Но… — Сейблу вдруг показалось, что все это лишь замысловатый сон. — Покажи еще раз и останови движение ровно посередине да, вот так. А теперь ответь, сколько лет этой записи?
— Она относится к четыреста пятьдесят первому столетию согласно вашей системе летосчисления.
— До нападения берсеркеров на Твердыню? И с какой стати ты заявляешь мне, что это она?
— Это видеозапись Елены Дарданской. Другой не существует. Она была предоставлена мне в качестве средства опознания. Я специализированный убийца, и во время последней миссии был послан для уничтожения данной особи.
— Ты… ты утверждаешь, что был машиной… убившей Елену Дарданскую?
— Нет.
— Объяснись.
— Вместе с другими машинами я был запрограммирован убить ее. Но был поврежден и застрял здесь до того, как сумел осуществить свою миссию.
Сейбл показал, что сомневается, потому что уже уверился, что машина каким-то образом видит его.
— Ты застрял здесь во время отвоевания Твердыни тамплиерами. Именно тогда сформировался этот лавовый поток. Намного позже после смерти Елены.
— Именно тогда я здесь и застрял. Но мы узнали, где спрятана живая особь Елена Дарданская, пребывающая в состоянии приостановленной жизнедеятельности, всего за час до атаки тамплиеров.
— То есть дарданцы каким-то образом спрятали ее от вас, и вы не сумели найти ее до той поры?
— Дарданцы спрятали ее. Мне неизвестно, была ли она найдена после того.
Сейбл изо всех сил пытался осознать все это.
— Ты утверждаешь, что, по твоим сведениям, она все еще может находиться где-то в состоянии приостановленной жизнедеятельности, то есть еще живой.
— Подтверждаю.
Сейбл бросил взгляд на видеомагнитофон, на минуту забыв, ради чего принес его сюда.
— Где именно находится ее предполагаемый тайник?
Когда Сейблу удалось пробиться через систему координат берсеркера в человеческую, выяснилось, что предполагаемый тайник находится не так уж далеко. Стоило конкретизировать местоположение, как он добрался до указанного перекрестка дарданских коридоров за считаные минуты. Согласно предоставленным сведениям, жизнеобеспечивающий саркофаг Елены находился там позади полустертых отметок на стене.
В этом регионе не обнаружилось ни одной из подпалин, которые Сейбл по обычаю оставлял на стенах, отмечая места, уже изученные во время его систематических исследований Твердыни. Причем в регионе потенциально опасном, поскольку не так давно кладка тут обрушилась на довольно обширном участке. Перекресток коридоров превратился в извилистую пещеру, заваленную большими и малыми обломками стен, потолка и пола. Обломки немного обились и обкатались, так что острых граней у них уже не осталось. Вероятно, из-за низкой гравитации они время от времени подвергались встряске из-за пертурбаций во время вековечного кружения Твердыни вокруг Радианта. Наверняка со временем обломки изотрутся друг о друга в песок, и тот, рассеявшись, заполнит рытвины ближайших коридоров.
Но покамест обломки высились высокой грудой. В свете прожекторов скафандра Сейбл различил тусклый овоид размером с рояль или чуть больше, на девять десятых погребенный в этой груде, более гладкий и округлый, чем разбитая кладка.
Вскарабкавшись к овоиду, Сейбл без особого труда расшвырял завалившие его камни. Мысленно сравнивая находку, сделанную из прочного искусственного вещества, с рядом известных ему устройств гибернации, Сейбл обнаружил, что та подходит под описание любого из них.
А что теперь? Предположим, просто предположим, что существует реальный шанс… Открыть саркофаг здесь, посреди холода безвоздушного пространства, Сейбл не осмелился. А приборов, которые позволили бы ему аккуратно прозондировать внутренности находки, он не прихватил. Придется вернуться в базовый лагерь и как-нибудь пригнать сюда флаер.
Провести сюда транспорт оказалось легче, чем он ожидал. Нашелся окольный путь, и менее чем через час овоид был прикреплен к флаеру липкими лентами. Медленно буксируя его к лагерю, Сейбл размышлял о том, что находку надо держать в секрете, по крайней мере временно. Стоит объявить о важном открытии, и тут не продохнешь от следователей-исследователей. А подобного Сейбл позволить не мог, пока от берсеркера тут не останется и следа.
Потребовалось несколько расширить палатку, прежде чем удалось втиснуть в нее овоид, да чтобы при этом осталось место для работы. Как только палатка заполнилась воздухом, Сейбл начал бережный обогрев наружной поверхности саркофага, чтобы обращаться с ним было легче. Затем пустил в ход звукосниматель, пытаясь что-нибудь выяснить о том, что находится внутри.
Сразу же стало очевидно, что там что-то происходит. В наушниках послышался негромкий механический гул — вероятно, вызванный сотрясениями при перевозке или появлением теплого воздуха вокруг.
Гул работы тонких механизмов. А затем — еще один звук, четкий и размеренный. Лишь через несколько долгих секунд память Сейбла распознала в нем биение человеческого сердца.
Он не замечал течения времени, но на самом деле прошли лишь считаные минуты, когда Сейбл решил, что готов к следующему шагу. Открыть крышку саркофага ему удалось без малейшего труда. Внутри обнаружилась сложнейшая машинерия; да, очевидно, это хитроумная система жизнеобеспечения. А во внутреннем саркофаге, упрятанном в наружный, как матрешка, виднелось смотровое оконце. Сейбл направил туда луч света.
Как и положено при гибернации, кожу женщины, лежавшей в саркофаге, покрывала перепончатая пленка полуживой субстанции, помогающей поддерживать жизнь. Но теперь пленка начала оползать с ее лица.
И несравненная красота этого лица прогнала все сомнения прочь. Елена Дарданская дышит, Елена Дарданская жива.
Да разве можно не простить все на свете тому, кто вернул к жизни саму Царицу Любви? Все, даже доброжильскую деятельность, обладание запретным устройством?
Однако возможна и обратная трактовка: этот человек по указаниям берсеркера разыскал Царицу и тем самым навлек на нее окончательную погибель.
Конечно, человек нерешительный, опасающийся любого риска, просто-напросто не оказался бы здесь и не столкнулся бы с подобной проблемой. Сейбл же заранее достал своего аварийного медиробота — устройство размером с чемодан, обычно закрепленное позади сиденья флаера — и поставил его наготове в шатре. И, собравшись с духом, будто для нырка в ледяную воду, неуклюже отстегнул запоры внутреннего саркофага, откинул крышку и торопливо подключил щупы медиробота к голове, груди и запястьям Елены, попутно срывая полуживую пену целыми горстями.
Не успел он подключить третий щуп, как ее веки затрепетали, и распахнувшиеся черные глаза поглядели на Сейбла. Ему показалось, что во взгляде светился разум и понимание. Погружаясь в сон, Елена наверняка возлагала надежды на пробуждение хотя бы при подобных обстоятельствах: пусть на руках у чужака, но зато не в металлических клешнях.
— Елена… — Произнося ее имя, Сейбл уловил в собственном голосе непреднамеренную фальшь, этакий театральный наигрыш. — Вы меня слышите? Понимаете? — проговорил он на стандартном языке; скудные познания в дарданском, приобретенные при изучении древних архивов, в этот миг напрочь вылетели у него из головы. Однако Сейбл подумал, что дардан-ские аристократы знали стандартный достаточно хорошо, чтобы уловить общий смысл сказанного, а сам язык вряд ли так уж сильно изменился за века, истекшие с момента ее погребения. — Вы в полной безопасности, — заверил он женщину, преклоняя колени у ее ложа. Во взгляде Елены промелькнуло некое подобие облегчения, и Сейбл продолжал: — Берсеркеров прогнали.
Ее полные, бесподобные губы слегка разомкнулись, но не проронили ни звука. Чуточку приподнявшись, Елена передернула обнаженными плечами, чтобы освободить руки из липкой пены.
Сейбл в тревоге обернулся к роботу. Судя по показаниям индикаторов, состояние пациентки вполне благополучно. Даже не будучи специалистом, он понял, что уровень содержания лекарств в ее крови весьма высок, однако постепенно снижается. Ничего удивительного, ведь она только что пробудилась от ги-бернации.
— Елена, вам нечего бояться. Вы меня слышите? Берсеркеры разбиты. — Гибель блистательной Дардании он решил утаить, во всяком случае до поры до времени.
Елена уже приняла почти сидячее положение, опираясь на роскошные подушки своего ложа. Да, в ее взгляде светилось облегчение, однако не без примеси беспокойства. К тому же она до сих пор не проронила ни слова.
Насколько было Сейблу известно, людям, пробужденным от гибернации, следует незамедлительно подкрепиться, и он поспешил предложить ей еду и питье. Елена отведала подношение — сперва нерешительно, затем с явным удовольствием.
— Ничего страшного, вам вовсе не обязательно говорить со мной прямо сейчас. Война — окончена. — Последние слова он старательно выговорил по-дардански, запоздало выудив их из памяти.
— Вы — Елена. — Ему показалось, что ее божественный лик выразил согласие. Сейбл снова перешел на стандартный: — Я Георгиус Сейбл. Доктор космофизики, магистр… впрочем, что мне теперь до того? Я спас вас, а все остальное несущественно.
Елена улыбнулась ему. А может, это все-таки лишь сон, не более?..
Пена все продолжала клочьями осыпаться с ее кожи. Боже милостивый, что же ей надеть? Второпях пошарив вокруг, Сейбл наткнулся на запасной комбинезон. Отвернулся, слыша, как у него за спиной Елена выбралась из своего выстеленного подушками саркофага и оделась.
А что это такое пристегнуто у него к поясу? Ах да, видеомагнитофон со свежей записью. Сейбл даже не сразу припомнил, зачем это ему вдруг понадобился магнитофон. Надо отвезти его в лабораторию и убедиться, что на сей раз информация вполне читабельна. После этого берсеркера можно спокойно уничтожить.
Сейбл уже приготовил в лагере инструменты, чтобы сокрушить металл, и химикалии, чтобы растворить его. Но броня берсеркера, мягко говоря, будет неуступчива. А уничтожить ее надо радикально, вместе с запекшейся на ней лавой, чтобы никто и никогда даже не догадался о ее существовании. На это потребуется какое-то время. А также специальное оборудование и припасы, за которыми придется вернуться в город.
Через три часа после пробуждения Елена, облаченная в просторный комбинезон, сидела на подушках, извлеченных Сейб-лом из саркофага и прилаженных на камнях. Казалось, ей не нужно больше ничего на свете — только бы сидеть, устремив на своего спасителя ласковый взор и не требуя от него ничего, кроме, как вскоре выяснилось, его собственного присутствия.
Сейбл мучительно пытался растолковать, что его ждут важные дела, что ему надо уйти, на время покинув ее в одиночестве.
— Я должен идти. Я вернусь. Скоро.
О том, чтобы взять ее с собой, не может быть и речи. Как ни верти, а скафандр только один.
Но Елена почему-то никак не хотела отпускать своего спасителя, в явном смятении бросившись к шлюзу, чтобы преградить дорогу, и с мольбой простирая к Сейблу руки.
— Елена. Мне в самом деле надо идти. Я…
Она отчаянно замахала руками, выражая свой протест.
— Но, видите ли, один берсеркер еще остался. Мы все еще подвергаемся опасности, пока он… пока…
Елена улыбнулась ему, и в улыбке этой светилась не одна только благодарность. В этот миг Сейбл уже не сумел убедить себя, что все это происходит наяву. Пленительно, с недвусмысленным призывом поводя бедрами, Царица Любви открыла ему объятия…
