Часть IX
Глава 1
Первое документальное свидетельство того, что греческие боги вырвались на свободу и вернулись в подлунный мир, было получено в 013.32 по единому мировому времени, когда заведующий кафедрой чертовщины Сернинского университета в Верхнем аду получил весьма неприятное сообщение: один из его подчиненных, весьма перспективный сотрудник, два месяца назад уехавший в археологическую экспедицию, пропал без вести. Стажер-практикант, которого кафедра отправила в экспедицию для того, чтобы было кому работать лопатой на раскопках, вернулся и, дрожа от страха как осиновый лист, рассказал, что ватага неизвестно откуда взявшихся божеств, полуголых, оборванных, лопотавших на каком-то непонятном языке, захватила беднягу ученого, с головой ушедшего в изучение окаменевших костей и других останков древней культуры, обнаруженных неподалеку от горы Олимп.
Заведующий кафедрой пустил в ход все свои связи, чтобы получить хоть какие-то сведения о судьбе ученого. Он связался с Подземной тюрьмой Лимба, чтобы узнать, не бежали ли из тюрьмы в последнее время опасные преступники.
— Алло, кто говорит?
— Цицерон, надзиратель Сектора свергнутых богов Лимб-ского исправительного дома для гуманоидов.
— Мне нужна информация об античных греческих божествах — Зевсе и всех остальных. Надеюсь, они все еще находятся под стражей?
— К сожалению, нет. Они совершили побег.
— Но их, конечно, скоро поймают?
— Боюсь, изловить их будет не так просто. Да будет вам известно, что эти античные божества весьма могущественны. Боюсь, что только с помощью самой Ананке нам удастся смирить их вновь.
— Благодарю за информацию. Я еще свяжусь с вами.
Глава 2
— Вот мы и снова в реальном мире! — воскликнул Феб.
— Ах, мне хочется припасть к земле и целовать ее! — вторил ему Гефест.
Очутившись на свободе, они первым делом устроили пир. Выпив изрядное количество вина, боги начали подшучивать над Зевсом. Даже самые тихие и лояльно настроенные божества позволяли себе довольно резкие шутки. Насмешкам над царем богов и людей не было конца. Боги передразнивали его напыщенные манеры, жесты, даже походку. Поскольку на пиру было положено совершать жертвоприношения, а жрецов и прочей прислуги, обыкновенно выполнявшей всю грязную работу, под рукой не оказалось, богам самим пришлось закладывать жертвы. Перемазавшись в крови, залив одежды жертвенным вином, боги продолжали свой пир до тех пор, пока окончательно не опьянели. Тогда наступило время грубых шуток, сквернословия и взрывов дикого хохота после очередной непристойной выходки кого-нибудь из участников этой грандиозной попойки.
Зевс постучал по столу, прося слова.
— Я хочу поблагодарить всех вас за то, что вы устроили в мою честь столь грандиозный пир.
— Поаплодируем Зевсу!
— Спасибо. Большое спасибо. Однако то, что я хочу вам сказать, весьма серьезно, и я прошу минуту внимания. Я тут размышлял о том, что мы будем делать теперь, когда мы наконец-то обрели желанную свободу. И, строя дальнейшие планы, я рассчитывал на то, что мы будем действовать сообща.
— Действовать сообща? — переспросила Афина. — Но ведь мы всегда держались порознь.
— А теперь нам волей-неволей придется объединиться, — сказал Зевс тоном, не терпящим возражений. — Именно нежелание или неумение работать в коллективе стало одной из главных причин нашего поражения. Нам не следует повторять ошибок прошлого. Необходимо выработать новую стратегию. Когда мы объединимся, каждый будет трудиться для общего, а следовательно и своего собственного, блага. Поэтому я настоятельно рекомендую вам выполнять мои указания. Я располагаю достоверной информацией о том, что происходит в подлунном мире. Весь здешний свет затаив дыхание следит за пьесой, которую ставит некий молодой демон — один из духов, воцарившихся в мире с началом новой эпохи. Так вот, друзья, этот демон по имени Аззи Элбуб намеревается богато одарить семерых участников этой пьесы — причем совершенно незаслуженно! Слыхали ль вы когда-нибудь о чем-нибудь подобном?
Зевс выдержал долгую паузу, ожидая бурной реакции аудитории, но ее не последовало. Боги молча ждали продолжения.
И Зевс заговорил снова:
— Первое, что нам надлежит сделать, — это решительно пресечь действия таких смутьянов, как вышеупомянутый демон. Мы, древние боги, всегда придерживались того мнения, что характер определяет судьбу. Это так же верно в нынешние, как и в прошедшие времена.
— Но если мы будем мешать замыслам темных сил, — возразил Гермес, — им это может не понравиться.
— Это меня не волнует, — ответил Зевс. — Нравится им это или нет, им придется с этим мириться.
— Но к чему действовать так поспешно? Неужели нельзя повременить, взвесить все как следует, наконец, предать это дело третейскому суду? Быть может, нам сейчас не стоит привлекать к себе внимание. Нам нужно затаиться, а для этого нужно найти надежное убежище.
— Не думаю, чтобы это был лучший выход для нас, — сказал Зевс. — Силы света и тьмы будут стараться упрятать нас обратно в Лимб. Рано или поздно они все равно до нас доберутся. Так не лучше ли нам явиться в полной своей славе и проявить божественную мощь? Раз уж нам удалось сбежать, то следует воспользоваться своей свободой. Мы заварим такую кашу, что, расхлебывая ее, они поневоле оставят нас в покое на некоторое время. Да здравствуют божественные проделки!
— Да здравствуют божественные проделки! — подхватили боги. Плутовство и озорство были у них в большом почете.
Глянув на землю с высоты Олимпа, они увидели, как конное войско сэра Оливера скачет по пологим холмам.
— Что такое? — удивилась Афина. За время пути войско сэра Оливера изрядно увеличилось — к нему примыкали все новые и новые отряды, и теперь это была уже настоящая маленькая армия.
— А что будет, когда они доберутся до Венеции? — спросил Гермес.
— Тогда исполнится самое заветное желание их военачальника, — ответил Зевс. — Впрочем, может быть, их желания тоже исполнятся.
— Значит, нам нужно сделать так, чтобы они не добрались до Венеции? — спросила Афина.
Зевс засмеялся и поманил к себе богов, повелевавших ветрами, — легкокрылого Зефира и могучего Борея. И крылатые боги понеслись по Европе и Азии, собирая на своем пути все ветерки и ветры, дующие как им вздумается, и пряча их в огромный кожаный мешок. Вернувшись обратно на Олимп, они вручили мешок Тучегонителю Зевсу.
Зевс слегка растянул завязки мешка, и из отверстия высунулась головка Западного Ветерка — прелестной юной особы.
— В чем дело? — спросила она. — Кто посмел учинить такое насилие над нами, свободными ветрами?
— Мы греческие боги, — отвечал ей Зевс сурово, — и мы хватаем ветры, когда и где пожелаем.
— Ой, извините, — смутилось воздушное создание. — Чем мы можем служить вам?
— Нам нужно, чтобы вы все, дуя в одном направлении, организовали мощный циклон — с грозовыми ливнями, с ураганами и шквалами.
Услышав это, юная особа просияла.
— Ах, гроза! Ураган! Это совсем другое дело! Мы думали, вы закажете один из тех ласковых летних ветерков, которые так нравятся людям.
— Нам нет дела до того, что нравится, а что не нравится людям, — сказал Зевс. — Мы — боги, и нам нужна погода, подходящая для драмы.
— И где должен произойти сей катаклизм? — спросила миловидная девица, потирая тонкие руки.
— Арес, — обратился Зевс к свирепому богу войны, — почему бы тебе не отправиться вместе с ветрами? Ты укажешь им путь. Кстати, если по дороге тебе встретятся грозовые тучи, смело направляй их в ту же сторону.
— С удовольствием, — ответил Арес. — Управлять погодой — что может быть лучше? Только вести своих воинов в битву. Но повелевать громами — это почти то же самое, что командовать войсками.
Глава 3
Такой плохой погоды Европа не видала со времен Всемирного Потопа. Грозовые тучи — тяжелые, багровые, низко нависшие над землей — закрыли все небо. Огненные зигзаги молний взрезали сгустившийся мрак, заливая все вокруг трепетным, призрачным сияньем. Казалось, эта страшная гроза и зловещий рокот грома — воплощение чьей-то злой воли, направленной против людей.
Порывы сильного ветра вырывали пики и щиты из рук, сбивали людей с ног. Под дождем, стегавшим по лицу и рукам, словно розги, насквозь промокала одежда, и жидкая грязь чавкала под ногами.
— Нам нужно поискать какое-нибудь укрытие! — Сэр Оливер наклонился к самому уху своего помощника, стараясь перекричать рев бури.
— Да, сударь, ничего другого нам не остается! Но как мы будем отдавать приказания своим людям? Нас никто не услышит!
— Вот напасть! — рассердился сэр Оливер. — Думаю, нам следует предупредить синьора Антонио! — Сэр Оливер продолжал называть Аззи этим именем.
— Но его нигде нет, мой господин.
— Так разыщите его! И как можно скорее!
— Слушаюсь! Но где прикажете мне его искать?
Сэр Оливер посмотрел на своего помощника, затем обвел взглядом унылую, насквозь промокшую равнину, словно надеясь разглядеть за серой пеленой дождя фигуру того, о ком он только что вспоминал.
Глава 4
Желая проявить свою божественную власть над миром, Зевс не ограничился тем, что обрушил на Европу сплошные ливни. Он и его божественные дети разрабатывали новый план, целью которого было показать людям, что старые боги вернулись в их мир.
Чтобы составить себе представление о современном человечестве, Зевс отправился в далекое путешествие, приняв вид простого смертного. В прошлом он весьма часто прибегал к этому простому приему, всегда дававшему хорошие результаты.
Первой страной, которую он посетил, была Греция. И он с грустью увидел, что самые худшие из его опасений полностью оправдались. Греки сильно изменились с тех пор, как забыли своих старых богов. Уже не было среди них мужей, подобных легендарным героям древности, тем, кто вместе с Агамемноном брал Трою. Уже невозможно было создать из греков непобедимое войско.
Зевс обратил свой взор на соседние народы в поисках нации, в чьих жилах текла бы свежая, горячая кровь, нации, способной взрастить храбрых и умелых воинов. Но жители Восточной Европы были целиком поглощены своими делами — они вели мелкие междоусобные войны: сосед шел на соседа, брат на брата. Зевс знал, что ему нужно, — сильная, хорошо обученная армия. Он уже знал, куда направит ее, — через самое сердце Европы, в Италию, где он собирался создать новое царство — царство, которым будет править он. Его армия отвоюет для него новые земли, и, опираясь на ее силу, он заставит жителей покоренных земель почитать его как верховное божество. А после того как он снова воцарится в мире, его верные воины уйдут на покой. Павших в боях прославят, а оставшиеся в живых получат мизерное вознаграждение и будут просить подаяния на порогах храмов и в кабаках, показывая толпе зевак старые шрамы и в сотый раз пересказывая истории о сражениях, в которых они участвовали. Таков был давний, из тьмы веков дошедший до наших времен обычай, а Зевс всегда уважал традиции и обычаи.
Но сначала ему нужно было получить достоверную информацию о том, где найти сильную армию, оставшуюся не у дел. Наведя справки в Департаменте пророков, Зевс выяснил, что ближайшая прорицательница, которая могла бы помочь ему добыть необходимую информацию, жила в Салониках. Эта бывшая пифия из Дельф теперь влачила жалкое существование, работая посудомойкой в одной из маленьких грязных пивных. Окружив себя облаком мрака, скрывшим его от глаз смертных, Зевс явился в Салоники. Там он убрал это облако, бережно свернув его, уложив в бутыль и плотно заткнув пробкой, чтобы в случае надобности оно всегда было под руками. На агоре он навел справки о том, где находится та пивная, в которой работала нужная ему особа. Торговец рыбой указал ему путь. Пройдя мимо развалин Колизея, мимо заросших густою травой дорожек, где раньше устраивали скачки и сотни зрителей затаив дыхание следили за бегом коней, Зевс наконец нашел ту пивную, которую искал. Дельфийская прорицательница была там. Время не пощадило ее, а нужда и тяжелый труд почти до неузнаваемости изменили ее облик; перед Зевсом стояла беззубая старуха с согнутой спиной, перебиравшая грязную посуду красными загрубевшими пальцами.
Впрочем, возможно, что та безобразная маска, которую надело на нее время, спасла ей жизнь. Ведь благородное искусство предсказателя судеб было почти забыто в нынешние времена, когда церковь объявила гонение на все, что так или иначе было связано с волшебством и оккультными науками. Бывшие прорицатели находились под пристальным наблюдением служителей церкви. Им строжайше запрещалось заниматься своим ремеслом. Под страхом сурового наказания не смели они держать священных змей — своих верных помощников. Наша пифия, однако, не потеряла своего пророческого дара. Втайне от всех она продолжала предсказывать судьбы своим близким друзьям и разорившимся аристократам, недовольным нынешними властями.
Зевс вошел в пивную, плотно завернувшись в плащ и низко надвинув на лицо капюшон, однако пифия узнала его с первого взгляда.
— Мне нужна твоя помощь, — тихо сказал Зевс, остановившись перед посудомойкой.
— О, — запинаясь от волнения, ответила та, — этот день, когда я вижу перед собой одного из древних богов, — величайший день в моей жизни... Поведай же мне, о бессмертный бог, чем я могу тебе служить.
— Мне нужна помощь предсказателя. Я хочу, чтобы ты вошла в контакт с Высшим Разумом и добыла для меня информацию, где я могу найти достаточно мощную армию, чтобы покорить весь мир.
— Слушаюсь, — ответила та. — Но разреши мне спросить у тебя, о бессмертный, ведь сын твой, лучезарный Феб-Аполлон, покровительствует предсказателям, и прорицатели почитают его своим богом. Почему ты не обратился к нему?
— Потому что я не хочу связываться с Фебом, да и вообще предпочитаю не вести серьезных дел ни с кем из его компании, — ответил Зевс. — Я им не доверяю. Говоря о Высшем Разуме, я вовсе не имел в виду старый аппарат божественной власти. Ведь твой пророческий дар позволяет тебе входить в контакт не только с греческими богами, но и с другими высшими силами, не так ли? Как ты думаешь, твоих способностей хватит на то, чтобы вопросить того старого еврейского бога, который был весьма популярен еще в те времена, когда я правил миром?
— Ах, Иегову! Ты ведь его имел в виду? Что ж, Иегова за это время претерпел ряд любопытнейших метаморфоз. Но сейчас он не отвечает пророкам и предсказателям. Он строго-настрого приказал, чтобы его не беспокоили.
— Но ведь, кроме него, существуют другие божества?
— Конечно, существуют. Однако мне кажется, что к ним лучше не приставать с вопросами. Они не такие, как ты, о Зевс. Ты — бог, с которым мог побеседовать каждый. Они же весьма недоброжелательно относятся к попыткам найти с ними общий язык. И поведение их зачастую непредсказуемо.
— Все равно, — сказал Зевс, — свяжись с ними. Если один бог не может попросить совета у другого бога, то я уж не знаю, куда катится наша Вселенная!
И прорицательница провела его в потайную комнату, где она занималась предсказаниями. Она обошла комнату кругом, совершая обычные приготовления к обряду прорицания. В жертвенной курильнице задымились лавровые листья, и пифия бросила на тлеющие уголья горсть конопляного семени. Она достала из тайника несколько священных предметов, помогавших ей в пророчествах, открыла корзину, спрятанную под грудой тряпок в углу, и вытащила из нее огромного удава, которого обернула несколько раз вокруг своей шеи. Затем пифия села на треножник и вошла в контакт с Высшим Разумом. Глаза ее закатились, и белки слепо и страшно глядели прямо на Зевса из-под полуопущенных век.
Наконец пифия произнесла чужим голосом, от которого у Зевса побежали мурашки по коже:
— О Зевс! Ступай к народам монгольским и ищи среди них!
— И это все? — спросил Зевс.
— Конец связи, — сказала пифия тем же голосом. Затем силы оставили ее, и, потеряв сознание, она упала с треножника к ногам Зевса.
Когда прорицательница наконец пришла в себя, Зевс спросил у нее:
— Я думал, пророчества всегда неясны и туманны и для того, чтобы верно понять их, требуется помощь мудрых толкователей. А твои слова были настолько ясны и недвусмысленны, что у меня возникло сомнение — действительно ли это было пророчество? Может быть, способ связи с Высшим Разумом несколько изменился за время моего вынужденного отсутствия в подлунном мире?
— Я думаю, что, поскольку старый протокол обмена данными, оставлявший место для всяких двусмысленностей и противоречивых толкований, зачастую приводил к роковым ошибкам, Высшие Силы ввели новый, улучшенный протокол.
И Зевс, снова окутав себя темным облаком, покинул Салоники.
Глава 5
Зевс отправился прямо к монголам, недавно покорившим южную часть Китайской империи и отдыхающим от ратных трудов. Гордясь своими недавними победами, монголы считали себя непобедимыми. Зевс явился к ним в подходящий момент, когда весь народ был настроен вполне благодушно.
Зевс разыскал монгольского вождя и обратился к нему с такими словами:
— Твое войско одержало много блестящих побед, и твой народ получил весьма обширные земли. Но теперь твои воины скучают без дела, ведь ты не зовешь их в новый поход. Вы, монголы, — народ, которому нужна ясная цель, а я — бог, которому нужен свой народ. Не объединиться ли нам к обоюдной пользе?
— Может быть, ты и в самом деле бог, — отвечал монгольский вождь, — но ты не монгольский бог. Зачем нам слушать тебя?
— Потому что я хочу стать вашим богом, — сказал Зевс. — Я ведь не просто один из каких-то мелких божков, державшихся на вторых ролях. В давние времена греки почитали меня своим верховным божеством, и я чуть было не стал единственным богом этого народа, когда... ну, словом, я просто не захотел быть богом греков. А греки, да будет тебе известно, весьма славный и всеми уважаемый народ. Они очень смышленые; среди них было немало выдающихся мыслителей и полководцев. Однако они неблагодарный народ: ведь я желал им только добра, а они не слушались меня...
— Что ты можешь нам предложить? — спросил у Зевса монгольский вождь.
И вскоре монгольское войско, высоко подняв свои знамена, двинулось прямиком через Карпаты на подступы к Венеции, где им предстояло совершить путешествие во времени — перенестись в XVI столетие. Для переброски такой большой массы Зевсу потребовалась вся его божественная мощь. Конечно, он мог бы перебросить конницу прямо из Китая в Венецию, в нужное время, но лошади с непривычки могли испугаться.
Паника начала распространяться среди мирного населения задолго до прибытия монголов. На устах у всех было только одно:
— Монголы! Монголы идут!
Жители мирных сел и городов снимались с насиженных мест. Уезжали целыми семьями — на лошадях, на повозках, запряженных длинноухими осликами или ленивыми, неповоротливыми волами. Те, у кого не было ни лошади, ни осла, ни вола, несли свои нехитрые пожитки на себе. Уводили жен и детей от этой нежданной напасти — раскосых дьяволов с узенькими черными полосками усов на широких желтых лицах. Некоторые бежали в Милан, другие — в Равенну. Но большинство стекалось в Венецию, укрытую за топями и лагунами, казавшуюся такой неприступной.
Глава 6
Монголы наступали, и жители Венеции принимали чрезвычайные меры для спасения своего города. Дож созвал внеочередную сессию городского Совета, на которой было решено разрушить главные мосты, ведущие в город; кроме того, солдатам был отдан специальный приказ пройти вдоль морских берегов и конфисковать все суда и лодки, вмещающие более десяти человек. Конфискованные суда следовало доставить в венецианский порт, а слишком тяжелые или громоздкие — затопить на месте.
Еще одной серьезной проблемой была нехватка продовольствия, которую венецианцы вскоре начали ощущать. Обычно провизия доставлялась морем, и парусные суда каждый день заходили в гавань, привозя разнообразную снедь. Но в последнее время на Средиземном море были сильные штормы, и морская торговля замерла. Венеции угрожал голод.
Однако на этом беды, обрушившиеся на город, не кончились. Горожане, желая хоть немного согреться и просушить промокшую одежду, сутками напролет топили печи, зачастую весьма небрежно обращаясь с огнем. Один за другим заполыхали пожары. В городе поползли слухи о том, что вражеские агенты, задумавшие посеять панику, нарочно поджигают дома. Городские власти издали специальный указ, призывающий всех жителей города следить друг за дружкой и в особенности за чужеземцами, прибывающими в город.
А дождь все падал и падал на землю, и барабанил в окна, и лопотал что-то на непонятном языке. Водяные струйки бежали по стенам, стекали с острых краев карнизов. Порывы ветра подхватывали эти струйки, разбивали их на капли.
Непрекращающийся ливень грозил превратиться во второй Вселенский Потоп. В Венеции началось настоящее наводнение. Каналы вышли из берегов, затопив улицы и площади. На площади святого Марка вода уже доходила до колен и продолжала подниматься. Конечно, Венеция не раз страдала от наводнений, но такое сильное она видела впервые на своем веку.
Сильный ветер, прилетевший с севера, принес с собою холод. Ветер дул, не утихая ни на минуту, гоня перед собою новые мрачные тучи, и не было этому бедствию конца. Погода была настолько ужасной, что главный синоптик Венеции отказался от своей выгодной должности просто потому, что не мог больше нести это тяжкое бремя — предсказывать людям все новые и новые катаклизмы. Люди молились всем известным богам, святым и демонам, иконам и статуям — словом, искали спасения, где только могли. Однако все их молитвы были напрасны — буря не утихала, но с каждым днем ветер только крепчал, а дождь хлестал еще сильнее. Но пуще всего — пуще непогоды, наводнения и голода — пугали последние известия, объявленные городским глашатаем. В сырой, насквозь промерзший город, где жители боролись с наводнением и надвигающимся голодом, приползла чума. А монгольские всадники находились на расстоянии всего лишь одного дневного перехода от его стен и упорно продвигались вперед.
Жители Венеции изнемогали под бременем забот, свалившихся на них в одночасье. Они устали от постоянной тревоги и страхов; они не могли больше жить, подозревая врага в каждом чужеземце и даже, быть может, в своих ближайших соседях. Уставшие люди устремились в церкви. Толпы людей стояли на коленях перед распятиями и статуями мадонн; днем и ночью мольбы о спасении возносились к небесам, и звучали глухие проклятия монголам, надвигающимся с востока. Церковные колокола звонили, не умолкая ни на минуту. Но странно звучал этот мерный торжественный звон в залитом водой городе, у ворот которого стояла смерть.
Словно желая напоследок взять от жизни все, богатые венецианцы предались кутежу. Это был настоящий пир во время чумы. Балы и карнавалы устраивались каждый день. Окна дворцов по ночам были ярко освещены, и даже на улице были слышны звуки веселой музыки. Закутанные в плащи кавалеры разъезжали в легких гондолах, торопясь с одного бала на другой. Дамы, разодетые в шелка, флиртовали с каждым, кому было не лень волочиться за ними.
Понемногу жители Венеции начали понимать, что все происходящее выходит за рамки земной логики, что в их жизнь вмешались космические силы и что, очевидно, великий город должен погибнуть. Роясь в старинных манускриптах, астрологи раскопали пророчества, предвещавшие скорый конец света. Если верить тем рукописям — а им приходилось верить, слишком уж точно были описаны в них все беды, обрушившиеся на головы злосчастных венецианцев в последние дни, — скоро должны были пронестись по закатному небу четыре всадника, о которых говорит Апокалипсис; и затем весь мир погрузится в беспросветную тьму.
А странные события происходили одно за другим. Один рабочий, обходивший весь город по заданию городского Совета и оценивавший ущерб, нанесенный непогодой, обнаружил огромную брешь в дамбе неподалеку от Арсенала. Вода, однако, не текла сквозь это отверстие. С той стороны били лучи ярко-желтого света. Когда рабочий, привлеченный необычным зрелищем, подошел поближе, он сумел разглядеть неясный силуэт ка-кого-то неземного существа, двигавшегося в лучах света. Это странное существо отбрасывало сразу две тени. Испуганный рабочий убежал от этого проклятого богами места, бросив свой инструмент, и доложил городским властям о том, что увидел.
Вскоре группа ученых отправилась исследовать странное явление. Прибыв на место, они обнаружили, что за это время брешь значительно увеличилась в размерах, однако пронзительного желтого света уже не наблюдалось. Теперь свет, проходящий сквозь отверстие, был ярко-голубым. Но самым странным было то, что сквозь этот голубой фон, как сквозь прозрачное стекло, был виден и далекий горизонт с низкими тяжелыми грозовыми тучами, и глубины вод, взбаламученных штормом. Очевидно, эта зияющая брешь была окном в иное измерение.
Ученые взирали на эту грандиозную аномалию со страхом. Не сразу они отважились приблизиться к дамбе и тщательно осмотреть ее. Наконец самый храбрый из них решил провести научный эксперимент: он бросал песок и комочки земли в это странное отверстие, ведущее в никуда. Затем, посовещавшись, ученые решили бросить туда какое-нибудь живое существо. С трудом изловив бродячую собаку, они бросили ее в зияющее отверстие. Собака исчезла тотчас же, как только пересекла невидимую грань между двумя мирами.
— С точки зрения науки, — глубокомысленно заметил один из ученых, — это отверстие является разрывом в ткани бытия.
— Но ведь разрыв в ткани бытия невозможен! — возразил другой. — Как вы объясните происхождение такого разрыва?
— Объяснить происхождение подобного разрыва я не берусь, — ответил первый, — однако ясно одно: в потустороннем мире происходит нечто из ряда вон выходящее. И вот результат, который мы имеем: странные события, происходящие здесь, на Земле, являются лишь отражением огромного катаклизма в высших сферах. Реальность потеряла свою прочную материальную основу, и мир катится бог знает куда. В нем все вдруг смешалось, сдвинулось со своих мест.
Вслед за первым окном в другое измерение открылись новые окна. Люди стали замечать их то здесь то там и назвали анти-образами. Обычно эти явления возникали хаотично, и даже в полу собора святого Марка возникло отверстие, ведущее куда-то вниз и весьма похожее на брешь в дамбе, исследованную учеными. Однако охотников посмотреть, куда же все-таки в действительности ведет этот странный туннель между двумя мирами, не нашлось — никому не хотелось исчезнуть бесследно.
Люди, встревоженные этими странными явлениями, боялись выходить на улицу после захода солнца. А однажды церковный сторож рассказал и вовсе ужасную историю. Ночью в церковь вошло существо. Не человек и не зверь, не ангел и не демон, оно чем-то напоминало и человека, и зверя, и ангела, и демона сразу. Возможно, дело было в странном разрезе глаз или форме ушей и носа. Сторож, не сразу разглядев в темноте, кто это бродит среди колонн, подошел к нему и окликнул:
— Эй! Что ты здесь делаешь?
— Произвожу измерения, — ответило существо неземным голосом.
— Зачем?
— Чтобы сообщить остальным.
— Каким таким остальным?
— Таким же, как я.
— А зачем вам понадобилось проводить измерения?
— Мы — промежуточные жизненные формы, так сказать, мутанты, — объяснило существо. — Мы — я и мне подобные — были созданы совсем недавно, и у нас еще даже нет своего имени. Может случиться, что мы будем жить здесь после вас — я имею в виду вашу планету — и станем наследниками вашей культуры. Поэтому нам бы хотелось узнать о ней как можно больше.
Это странное происшествие посеяло настоящую панику среди жителей города. Слухи о нем расползлись с ужасающей быстротой, несмотря на строгие меры, принятые церковными властями. Тщетно пытались высшие сановники объяснить встревоженным горожанам, что церковный сторож, очевидно, был пьян или просто увидел все это во сне, — горожане уже давно не слушали разумных речей своих правителей.
Глава 7
Паломники собрались в зале с камином, ожидая дальнейших распоряжений. Единственным их развлечением было глядеть на пляшущие языки пламени, и то и дело кто-нибудь из них подбрасывал в огонь полено-другое. Они должны были радоваться — ведь все испытания уже позади. Однако погода испортила весь праздник, и на душе у каждого из них была смутная тоска.
Каких трудов им стоило добраться сюда! И вот теперь, похоже, их поистине героические усилия могут оказаться напрасными. Но хуже всех сейчас было, конечно, Аззи, оказавшемуся между двух огней. С одной стороны, ему было ужасно обидно, что благодаря вмешательству каких-то посторонних сил его планы рушились. С другой стороны, он испытывал чувство, весьма похожее на угрызения совести (что весьма необычно для демона). Он нанял актеров для участия в пьесе, обещал им достойное вознаграждение — и вот теперь он поневоле оказывается обманщиком, не сумевшим сдержать слово.
В тот вечер Аззи сидел у камина, пытаясь собраться с мыслями. Нужно было что-то делать дальше, но что именно нужно делать, Аззи не представлял. И как раз в тот момент, когда рыжий демон был близок к полному отчаянию, в дверь трактира кто-то постучал.
— Свободных мест нет! — ответил хозяин трактира, даже не потрудившись открыть дверь. — Вам придется поискать себе жилье где-нибудь по соседству.
— Откройте, пожалуйста, — долетел из-за двери мелодичный женский голос. — У вас в трактире остановился тот, с кем я хотела бы поговорить.
— Илит! — воскликнул Аззи. — Это ты?
И он сделал знак хозяину, чтобы тот немедленно открывал. Трактирщик, согнувшись в неуклюжем поклоне, распахнул дверь. Холодный ветер, словно обрадовавшись возможности ворваться туда, куда его не пускали, влетел в дом, неся с собой крупные дождевые капли. А вместе с ветром в трактир вошла стройная черноволосая женщина. С первого взгляда ее можно было принять за ангела, но внимательный наблюдатель мог заметить в ее облике черты, с головой выдававшие урожденную дочь тьмы. Это странное сочетание ангельской и демонической природы придавало ей особое, ни с чем не сравнимое обаяние.
— Аззи! — воскликнула она, бросаясь к нему. — С тобой все в порядке?
— Все в порядке, — ответил Аззи, немного удивленный столь бурным проявлением чувств. — Меня так трогает твоя забота. Может быть, ты изменила свое отношение к... ну, сама понимаешь к чему...
— Аззи, ты все тот же! — Илит не смогла сдержать смущенного смешка. — Но я пришла сюда отнюдь не затем, чтобы соблазнять тебя. Я верю в честность и благородство даже тогда, когда дело касается добра и зла и их вечной борьбы. Мне кажется, что с тобой сыграли скверную шутку.
Илит рассказала ему, как Гермес Трисмегист поймал ее в ловушку — в ящик Пандоры и доставил к смертному по имени Вестфал, как она томилась в неволе в этом ящике в доме Вестфала и как ей удалось освободиться благодаря помощи Зевса.
— Ты считаешь Гермеса своим союзником, — сказала Илит, — а он, похоже, только и смотрит, как бы вставить тебе палки в колеса. Да и остальные боги-олимпийцы, похоже, стоят на его стороне.
— Ну, что касается остальных греческих богов, то они не опасны. Находясь в Ностальгии, они много мне не навредят, — заметил Аззи.
— Но они уже не в Ностальгии! Они вырвались на свободу и вернулись в подлунный мир, из которого когда-то были изгнаны. И боюсь, что я сама, хотя и невольно, помогла их возвращению.
— Так, значит, это они мутят воду, — догадался Аззи. — Я-то, признаться, подозревал, что это дело рук архангела Михаила. Ты и сама знаешь, как ревниво он относится к моим успехам. Уж он никогда не упустит случая в чем-нибудь мне навредить. Но то, что происходит в мире, выходит за все разумные пределы! Ты знаешь, Илит, кто-то поднял монголов. Михаил на такое просто не способен.
— Но я не понимаю, зачем понадобилось олимпийцам вмешиваться во все эти дела и препятствовать постановке твоей безнравственной пьесы, — возразила Илит. — Разве она хоть в чем-то затрагивает их интересы?
— Богов не может не интересовать мораль, — рассудительно заметил Аззи, — на то они и боги. Правда, интерес к морали у них особый: наставляя других на путь истинный, сами они далеко не всегда соблюдают законы. Но в данном случае их цель для меня ясна: выступая против меня, они тем самым пытаются завоевать себе место в нашем мире, а может быть, даже захватить власть над этим миром.
Глава 8
А погода становилась все хуже и хуже, и Аззи решил выяснить, в чем тут дело. Только взглянув на карту ветров, он понял, что причиной непогоды является мощный, удивительно стойкий циклон, движущийся с севера. Где-то там, на севере, зарождались холодные ветры, несущие грозовые тучи. Но где именно они зарождались, Аззи сказать не мог. Поэтому он собрался лететь на север, чтобы самому все разузнать и, если получится, принять кое-какие меры, чтобы остановить циклон.
Аззи посвятил в свои планы Аретино. Подойдя к плотно закрытому окну, демон приоткрыл его — и тотчас же порыв ветра распахнул окно настежь, громко хлопнув рамой.
— Летать в такую погоду весьма опасно! — заметил Аретино. — Вы можете погибнуть.
— Могу, — согласился Аззи, — но иного выхода у меня нет.
И, широко распахнув свои черные крылья, он взмыл вверх,
искусно лавируя во встречных воздушных потоках.
Оставив Венецию далеко позади, он помчался прямо на север, к колыбели всех ветров. Пролетев над Германией, он увидел, что погода там ничуть не лучше, чем в Венеции: небо было сплошь закрыто тучами, набегавшими с севера. Аззи пересек Северное море, пронесся над границами Швеции и увидел, что здесь ветры, прилетевшие издалека, лишь кружатся, расходясь в разные стороны, и формируют новые воздушные течения. Тогда Аззи поймал один из устойчивых встречных воздушных потоков и, следуя за направлением ветра, долетел до Финляндии — страны, где жили лапландцы, издавна славившиеся умением вызывать бури и ураганы. Его взору открылась бескрайняя равнина, где росли только сосны и почти круглый год лежал снег. Однако здешние жители говорили ему, что черные тучи, закрывшие небо, набегают «вон оттуда», и показывали пальцами в сторону севера.
С большим трудом Аззи продвигался все дальше и дальше на север. Встречный ветер крепчал, его порывы были как огромные морские волны, швыряющие пловца из стороны в сторону, и бороться с ним становилось все труднее.
Наконец он добрался до самого края земли. Прямо перед ним была огромная глыба льда, настоящая ледяная гора с глубокими гротами и пещерами. На вершине этой горы стоял старинный замок. Аззи подумал, что и сама ледяная гора, и замок на ней, должно быть, стояли здесь с самого сотворения мира.
А на верхушке одной из башен замка Аззи заметил великана, качающего огромный кузнечный мех. Вид его был ужасен: длинные спутанные волосы, всклокоченная борода, дикий взгляд, не суливший ничего хорошего тому, кто осмелится подойти к нему поближе. На нем не было никакой одежды — лишь набедренная повязка. Аззи догадался, что это, должно быть, один из древних титанов, которые могли выносить и жестокую стужу, и палящий зной, — могучих сыновей Геи-Земли, осмелившихся выступить против Зевса и богов-олимпийцев, но побежденных и свергнутых Зевсом в мрачную бездну Тартара. Титан работал, словно автомат, и видно было, как огромные бугры мускулов перекатываются под его кожей. При каждом движении внутри кузнечного меха что-то свистело и шипело. Аззи чувствовал, что порывы ветра точно совпадают с движениями титана. Значит, это и была та самая кузница ветров, о которой говорилось во многих старинных легендах.
К кузнечному меху была приделана еще одна хитроумная машина со множеством блестящих серебряных труб различного диаметра, по которым ветер бежал, производя страшный шум и гул, прежде чем вырваться на свободу.
За пультом управления этой машины, напоминавшим клавиатуру органа, сидело странное существо, ловко нажимавшее на клавиши своими длинными гибкими пальцами, больше похожими на щупальца осьминога. Аззи узнал в этом сложном нагромождении разных механизмов одну из тех аллегорических машин, которые придумывают церковники, пытаясь объяснить механику природных явлений. Это замысловатое устройство на самом деле было обыкновенным центральным кондиционером, где ветры, нагнетаемые кузнечным мехом, совершали длинное путешествие по серебряным трубам и наконец вылетали в квадратное окошко. Отсюда они разлетались во все стороны света, но большинство из них направлялось на Венецию.
Решив познакомиться поближе со всей этой механикой, Аззи открыл свое демоническое всевидящее око — так на непрофессиональном языке назывался мини-генератор всепроникающего рентгеновского излучения, издавна входивший в «джентльменский набор» всякого уважающего себя демона, — и стал оглядываться кругом. Ему пришлось повозиться с настройкой всевидящего ока, ведь с целью экономии места конструкция этого миниатюрного прибора не предусматривала специального блока для обработки изображения, и прямой сигнал со сканера передавался прямо в ту область мозга демона, где находился зрительный центр. Мозг демона при этом работал как компьютер, и нужно сказать, что подобное испытание было ничуть не легче, чем решение сложнейшей математической головоломки.
Получив наконец достаточно четкое изображение, Аззи увидел, что под толщей снега и льда проложены трубы Лея, направлявшие и усиливавшие воздушные потоки.
Но откуда же берется дождь? Черных туч, закрывавших небо над Европой, здесь и в помине не было. Только редкие облака проплывали в небе, но, когда выглядывало солнце, снег и лед вокруг начинали блестеть так ярко, что глазам становилось больно.
Аззи осмотрелся кругом, но не увидел никого, кроме тех двоих на верхушке башни, что управляли ветрами. Подойдя поближе, Аззи обратился к ним с такими словами:
— Добрый день, уважаемые! Вы основательно испортили погоду в тех краях, где я живу, и с каждым днем она делается все хуже. Я, однако, не намерен и дальше это терпеть. Если вы сейчас же не оставите свое занятие, у вас возникнут серьезные неприятности.
Несмотря на столь бодрый тон, Аззи отнюдь не был уверен в том, что ему удастся так просто справиться с двумя противниками. Что, если они окажут сопротивление? Ведь ни для кого не секрет, что, хотя демоны даже самого высокого ранга и обладают сверхъестественной силой, все же возможности их отнюдь не беспредельны.
Однако опасения Аззи были напрасны. Двое операторов аллегорической машины и не думали вступать с ним в спор. Несмотря на свой грозный вид, они были настроены весьма миролюбиво и охотно отвечали на вопросы Аззи. Странное существо, сидевшее за пультом управления, оказалось одним из воплощений древнего ханаанского божества Ваала. Суровый и мрачный Ваал остался не у дел после того, как погибло великое царство, где процветал его культ. Он прожил в тишине и покое не одно тысячелетие, и характер его сильно изменился — во многом благодаря философским размышлениям, которым он предавался на досуге. Зевс разыскал бывшего грозного бога где-то в пустыне, куда Ваал удалился в поисках духовного просветления, и приставил к ветряной машине, дав ему в помощники одного из титанов. Зевсу был необходим квалифицированный персонал, который занимался бы циклонами и прочими атмосферными явлениями: ведь ветры, пойманные Бореем, разлетелись в разные стороны, как только их выпустили из мешка. Конечно, сам Зевс, прозванный Тучегонителем, мог устроить второй Всемирный Потоп и без посторонней помощи, однако сейчас у него хватало забот помимо этой скучной возни с погодой.
Аззи без труда нашел общий язык с Ваалом-философом: стоило только заявить, что ветряная машина явилась причиной многих бед, как Ваал немедленно встал из-за своей клавиатуры и захлопнул крышку. Конец северному ветру, конец холодам!
Однако проблему с погодой оказалось не так-то просто решить.
— Мы можем заставить северный ветер утихнуть, — сказал Ваал демону, — но остановить дождь не в нашей власти. Мы дождями не занимаемся. Мы специализируемся только на ветрах.
— А кто же тогда занимается дождем? — спросил Аззи.
В ответ Ваал только пожал плечами.
— Ладно, — вздохнул Аззи, — и на том спасибо. С ветром дело уладили, а дождь как-нибудь подождет. Мне пора отправляться назад. Нужно готовиться к последнему акту пьесы — я задумал сделать из него грандиозное зрелище!
Глава 9
Закончив последние приготовления к последнему акту пьесы, Аретино постучался в дверь комнаты Аззи.
Демон, одетый в шелковый халат, расшитый золотыми драконами, сидел за столом, склонившись над листом пергамента, и что-то быстро писал острым гусиным пером. Он настолько был поглощен своим занятием, что даже не поднял головы, когда Аретино вошел к нему.
— Вы еще не одеты? — удивился поэт. — Однако, господин демон, вы, кажется, изволите задерживаться. Ведь торжественный финал пьесы вот-вот начнется...
— Успеется, — отвечал Аззи, все так же не отрываясь от пергамента. — Ветер слегка потрепал меня, но и освежил и взбодрил в то же время. Мой парадный костюм готов и лежит в гардеробной... Вы явились как раз вовремя, Аретино. Идите сюда. Мне никак не обойтись без вашей помощи. Нужно решить, кто из участников пьесы достоин награды. Но сначала ответьте мне на один вопрос: все ли актеры на месте?
— Да, они все здесь, — сказал Аретино, наливая себе бокал вина. Он был в отличном настроении: ведь приближалась величайшая минута в его жизни. Ему, и без того достаточно знаменитому поэту, предстоит прославиться в веках. Его имя войдет в историю, оно будет соседствовать с такими громкими именами, как Вергилий и Гомер! Улыбаясь своим мыслям, Аретино поднес бокал к губам... И тут раздался негромкий стук в дверь. Это был бесенок — посланец Ананке.
— Она призывает вас, — сказал бесенок Аззи. — Она очень разгневана.
Дворец правосудия, где ожидала демона Ананке, поражал воображение своими размерами. Даже египетские пирамиды казались бы рядом с ним маленькими холмиками. Он был сложен из огромных серых каменных блоков, каждый величиной с дом. Однако при этом дворец отнюдь не казался громоздким, тяжеловесным сооружением. Классический канон, соблюдаемый архитектором, придавал всему облику здания удивительно гармоничный вид.
Перед Дворцом правосудия раскинулась зеленая, тщательно ухоженная лужайка. Здесь, на свежем воздухе, и сидела Ананке. На низеньком раскладном столике перед нею стоял чайный прибор.
Как известно, Ананке может принимать любое обличье. На сей раз вершительница судеб выбрала образ Неописуемой, как всегда, когда она не хочет напрашиваться на комплименты. Этот образ буквально не поддается никакому описанию. Пожалуй, самое точное представление о нем читатель может получить, если посмотрит на экскаватор. Так вот, именно на экскаватор Ананке ничуть не была похожа.
Едва успел Аззи предстать пред очи Ананке, как она тотчас же напустилась на бедного демона:
— Волшебные кони! Ну, знаешь, это уже чересчур!
— Что вы имеете в виду? — спросил Аззи.
— Гадкий мальчишка! Сколько раз тебя предупреждали, что магия — это тебе не игрушка! Нельзя творить чудеса, где и как тебе в голову взбредет! Вмешиваясь в естественный ход событий, ты нарушаешь законы природы!
— Я впервые вижу вас в таком гневе, — сказал Аззи.
— Ты бы тоже сердился, если бы само Мироздание оказалось под угрозой!
— Но как такое могло случиться? — удивился Аззи.
— Во всем виноваты твои волшебные кони, — ответила Ананке. — Волшебные подсвечники — это еще куда ни шло, но, введя в свою пьесу волшебных коней, ты слишком сильно растянул ткань правдоподобия.
— Ткань правдоподобия? Я никогда раньше о таком не слышал.
— Объясни ему, Отто, — попросила Ананке. Отто, дух, по одному ему понятным причинам принявший облик пожилого немца с пышными седыми усами, вышел из-за колонны дворца.
— И вы думаете, молодой человек, что Вселенная выдержит, если на нее беспрерывно оказывать давление? — спросил он. — Вольно или невольно, вы вмешались в ход макромеханизма. Не потрудившись разобраться в механике Вселенной, вы попросту сунули гаечный ключ в шестеренки!
— Он не понимает, — сказала Ананке.
— Что-нибудь не так? — спросил Аззи.
— Ja, что-нибудь совсем не так в самой природе вещей, — сказал Отто, протирая пенсне в золотой оправе, висящее на шнурке на лацкане его пиджака.
— В самой природе вещей? Неужели дело зашло так далеко?
— Можете мне поверить, молодой человек. Из-за ваших волшебных коней резко возросла энтропия Вселенной. Уж я-то знаю толк в подобных вещах. Я уже не одну тысячу лет вожусь с этим механизмом.
— До знакомства с вами я и не подозревал, что у Вселенной есть механик! — удивился Аззи.
— Напрасно, молодой человек, вы столь пренебрежительно относитесь к подобным вещам. Если вы хотите, чтобы во Вселенной был порядок — планеты вращались по своим орбитам, а время шло своим чередом, не быстрее и не медленнее, чем ему положено идти, — значит, кто-то должен этот порядок поддерживать. И, уж конечно, Та, Что Управляет Вселенной, слишком занята, чтобы заниматься ее ремонтом. Значит, у Вселенной должен быть свой механик, который будет смазывать машинным маслом шестеренки и заменять изношенные винтики... Так, значит, это вы перенесли в подлунный мир волшебных коней?
— Положим, что я. — Аззи пожал плечами. — Ну и что? Я не вижу в этом большой беды. Чем могли мои кони повредить механизму Вселенной?
— Вы перенесли слишком много коней за один раз, превысив максимально допустимое число присутствия чудесных объектов в реальном мире. Неужели вы и впрямь полагаете, что можно запрудить всю Вселенную волшебными конями лишь потому, что вам пришла фантазия использовать их в своей пьесе? Нет, мой дорогой, на этот раз вы просчитались. Вселенная трещит по швам. Ее механизм отказывается работать — после стольких лет кропотливого труда, затраченного мною на наладку и усовершенствование этого механизма! И мы с Ананке ничего не можем с этим поделать. Ты слишком грубо обошелся с реальностью.
— При чем здесь реальность?! — воскликнул Аззи.
— Выслушайте меня внимательно, молодой демон, и потрудитесь не перебивать. В современной модели Мироздания реальность представлена в виде шара из плотной, но весьма неоднородной субстанции. Различные слои этой субстанции залегают на разной глубине, и как раз на границе этих слоев возникает критическая зона — совсем как в земной коре. Различные чудеса и аномалии, к которым, несомненно, относятся и твои волшебные кони, вызывают колебания, распространяющиеся в плотной среде реальности с огромной скоростью. И как раз в критических зонах возникают ударные волны. Твои волшебные кони вызвали сильнейшее потрясение реальности, однако это, к сожалению, была не единственная крупная аномалия на столь коротком промежутке времени. Недавний побег древних богов из Ностальгии — вещь настолько невероятная, что она перевернула мир вверх дном.
Большинство бед, в которых отчасти виноваты ты и твои волшебные кони, обрушилось на Венецию. Город оказался в эпицентре потрясения реальности. Наводнение, нашествие монголов и эпидемия чумы, которая вот-вот охватит весь город, не предусмотрены естественным ходом истории. Если бы не ты с твоими волшебными конями, такого в Венеции никогда бы не случилось. Это случайные, побочные ветви древа возможных событий; их вероятность ничтожно мала. Но твое вмешательство в естественный ход истории повернуло колесо фортуны, и одна из побочных ветвей заменила собою главную ветвь. Под угрозой оказалась вся будущая история!
— Будущая история?! Как может оказаться под угрозой то, что еще только должно произойти?!
— Такое возможно, если рассматривать будущее как то, что уже происходило однажды и грозит повториться вновь, стирая прошлое. Этого нельзя допустить ни в коем случае. Нам нужно избежать подобной катастрофы любой ценой.
— Многим придется пожертвовать, — сказала Ананке, ставя пустую чайную чашку на столик. — Похоже, из земной истории будет вырезан порядочный кусок. Но прежде, дружочек демон, ты должен вернуть своих актеров на свои места — в то время и в то место, где они находились до начала пьесы.
Аззи не оставалось ничего другого, как согласиться. Однако в эти роковые минуты у него созрел новый дерзкий план. Ананке укоряла его, что он действует вопреки реальности. Но что такое реальность? Всего лишь неустойчивое равновесие, всего лишь соглашение между добром и злом. Если бы только удалось уговорить Михаила изменить условия этого соглашения, к их обоюдной выгоде... Но прежде чем вести переговоры с Михаилом, нужно позаботиться об актерах.
