Книга: К звездам (сборник)
Назад: ЧУМА ИЗ КОСМОСА
Дальше: Глава 12

Глава 8

Когда Сэм вышел из лифта, Нита уже стояла в дверях лаборатории. Не говоря ни слова, она впустила его и сразу же щелкнула замком.
— К чему такая конспирация? Что происходит — вы объясните мне наконец?
— Сейчас я покажу полученные мною результаты… Выводы делайте сами…
— Подождите. В телефонном разговоре вы употребили выражение «слишком страшно». Что имелось в виду?
— Я прошу вас, Сэм… — Губы Ниты сжались и побелели. — Никаких вопросов пока. Посмотрите и составьте собственное мнение… — Она кивнула на столик, заполненный пробирками и образцами тканей. — Я занималась исследованием сопротивляемости различных культур вирусу Ренда. Данные о результатах таких эмпирических опытов обычно вводятся в компьютер, с тем чтобы впоследствии использовать их в более сложной работе… Справившись с этим делом довольно быстро, я решила провести самостоятельные опыты по обычному и повторному инфицированию тканевых культур.
— Но ведь этим занимаются другие!
— Да, конечно. И я вовсе не собиралась дублировать чью-то работу. Просто надеялась, что этот вирус после многократных переходов с одной ткани на другую все же слабеет… Надежды не оправдались — он оставался бодр и смертоносен… Выяснилось и кое-что еще.
— Что?
— Проверьте-ка сначала результаты… — Она протянула ему журнал и терпеливо ждала, пока он листал страницу за страницей.
— Ну что ж… Все как полагается… минуточку!.. Очень интересная последовательность… Вы тут чередуете птичьи ткани с человеческими?
— Да, я использовала голубей и тканевую культуру «Детройт-6». В общей сложности семь переносов. Последний Ренд-бета, полученный от птицы, обладает всеми прежними качествами плюс еще одно. Этот новый фактор я обнаружила совершенно случайно. Он…
Не договорив, она кивнула на зачехленную клетку, и Сэм, приподняв край плотной ткани, заглянул внутрь.
В клетке, тяжело дыша, с высунутым языком, лежала собака. Редкая шерсть на ее брюхе не могла скрыть многочисленных красноватых вздутий.
Смертельно побледнев, Сэм опустил чехол и взглянул на Ниту.
— Вы… на ней?..
Нита кивнула.
— Значит, у этой собаки болезнь Ренда?
— Да, Сэм. Вирус Ренд-гамма — вероятно, так нам придется его называть — это нечто качественно новое. Ни одна из прежних разновидностей — ни альфа, ни бета, ни те, что были получены мной в шести первых случаях, — не инфицируют собак. Но с седьмым переносом происходит какой-то невероятный сдвиг! Ни о чем подобном мне слышать еще не приходилось!
— Мне тоже… — прошептал Сэм. — Нита, вы не испытывали Ренд-гамму еще на каких-либо организмах? И знает ли Мак-Кей о вашем открытии?
— Нет, — ответила она сразу на оба вопроса. — Я была слишком напугана, и единственное, что смогла и успела сделать, — это написать записку… Конечно, если б вы не вернулись сразу же после этого — я сообщила бы доктору Мак-Кею… Что же нам теперь делать, Сэм?
— Прежде всего необходимо срочно найти Мак-Кея и все рассказать. Да, не обрадуется он… Вы представляете, что означает эта новость для всех нас?
— Представляю…
— Пытаясь остановить распространение вируса, мы взялись уничтожать птиц. А что, если в организме некоторых из них уже размножается Ренд-гамма? Будем охотиться на собак? А потом? Эти мутации непредсказуемы и не укладываются ни в одну известную нам схему! Они не следуют никаким правилам! Земным, во всяком случае… Потому что чему-то они да подчиняются, нужно только докопаться до этого чего-то…
— Нет, Сэм, мы имеем дело не с чужеродной, а с вполне земной болезнью — своей, если угодно…
— Сейчас — да. Но ведь корабль привез нам ее с Юпитера? То есть…
— Ничего подобного. И это уже доказано. — Она порылась в кипе бумаг и вскоре извлекла оттуда несколько листов. — Пожалуйста! Можете сами убедиться! Это пока не полная информация, но и в таком виде она вполне убеждает. Понимаете, они не могут добиться того, чтобы вирус жил в условиях, напоминающих юпитерианские! Едва температура начинает падать, а давление повышаться — он гибнет! Причем задолго до того, как показатели достигнут тамошней нормы.
— Это невозможно!
— Все, что касается вируса Ренда, кажется невозможным. Но он-то есть! Этого вы не станете оспаривать? Хотя в любом случае, Сэм, ситуация, конечно, безрадостна. Я не знаю, что тут можно сделать…
— Ну, от нас с вами польза, конечно, невелика — а вот люди Мак-Кея могут и раскусить логику этих странных изменений…
Он взял Ниту за руки, холодные, как лед, и помог подняться с кресла. Лицо ее выглядело бледным даже под макияжем, а глаза воспалились от напряженной работы.
— Так вот… Мы передадим ему все ваши записи, и тогда вы сможете немного отдохнуть. Когда, кстати, вы спали в последний раз?
— Я тут вздремнула на кушетке — этого мне вполне… — Глянув в зеркальце, она закусила губу, а затем, рассмеявшись, достала из сумочки расческу. — Вы правы — этого мне недостаточно. Натуральный персонаж фильма ужасов. Подождите минуточку, Сэм, — сейчас я восстановлю разрушенное, и мы отправимся к Мак-Кею.
— Я узнаю пока, у себя ли он.
Дозвониться до Мак-Кея оказалось делом не из простых. Сэм дважды набирал номер и дважды слышал в трубке короткие гудки. Наконец он дозвонился до секретарши.
— Очень сожалею, но доктора Мак-Кея сейчас нельзя беспокоить, — сказала она печально и положила трубку.
— Что же у них там произошло? — задумчиво пробормотал Сэм, глядя на темный экран. — Похоже, она не в лучшем настроении…
— Выясним на месте, — отозвалась Нита, беря свой журнал.
— Я не удивлюсь, узнав, что она немного рехнулась. Напряжение вокруг и внутри нас — просто невыносимое, и главное — неизвестно, когда оно спадет…
Лифт стремительно вознес их на тридцать девятый этаж, и, когда двери открылись, до Сэма с Нитой донеслось какое-то приглушенное многоголосье.
В кабину служебного лифта, расположенного в дальнем конце холла, въехала каталка.
У открытой двери кабинета стояла небольшая толпа, из которой глаз Сэма выхватил знакомую по совместным дежурствам сестру.
— Что случилось, Энн? — спросил он, коснувшись ее плеча.
— Доктор Мак-Кей… — Она выглядела очень встревоженной и усталой, как, впрочем, выглядели теперь все в этом госпитале. — Переутомление… Это случилось так внезапно!.. Полагают — коронарный тромбоз… Только что у него был коллапс…
Пробившись сквозь толпу, Сэм с Нитой вошли внутрь. Здесь людей было поменьше. Секретарша уже ушла. Дверь кабинета Мак-Кея была приоткрыта, и Сэм, увидев там Эдди Перкинса, разговаривавшего по телефону, тихо постучал. Эдди обернулся и жестом пригласил войти.
— Да, разумеется… — сказал он в трубку. — Работа будет продолжена, и я буду регулярно информировать вас о состоянии здоровья доктора Мак-Кея… Договорились… Всего доброго…
Взяв со стола пачку сигарет, он вытащил одну и закурил.
— Ну и кутерьма, Сэм… Все ведут себя так, будто недомогание шефа означает конец света… Они думают, что он в одиночку борется с болезнью Ренда, а вся команда — нечто вроде греческого хора, призванного его подбадривать…
Заверещал телефон, и Эдди, с недовольной гримасой вынув сигарету изо рта, в течение нескольких минут рассыпался в твердых заверениях перед губернатором штата, а потом сослался на крайнюю занятость и положил трубку.
— Вот вам иллюстрация… — вздохнул он.
— Их можно понять, — сказал Сэм. — В конце концов, ведь именно Мак-Кей справился с пахиакрией Тофольма. И всем хочется, чтобы фокусник вытащил из своего цилиндра еще одного зайца… Эдди, а кто теперь будет за главного?
— Понятия не имею… Но пока все на мне — как на его ассистенте. Сейчас вот явится Чейбл с руководителями отделов — и начнем совещание…
— Значит, главный сейчас ты, Эдди? Я правильно понял?
— Да, — глубокомысленно посмотрев на струйку сигаретного дыма, ответил Перкинс. — Получается, что я… У вас какие-то проблемы? Нужна моя помощь?
Нита, протянув записи, кратко изложила суть дела. Перкинс, кивая, листал журнал и только раз вскинул глаза — когда она упомянула о зараженной собаке.
— До чего ж мрачно вы все подаете, Нита! — Журнал, захлопнувшись, скользнул по столу. — Ладно… Утром я пришлю кого-нибудь из патологов. Посмотрим — что там у вас в действительности… Ну а пока — благодарю за внеурочную работу! Возможно, этим данным найдется какое-то применение…
— Эдди… — Сэм улыбнулся, чтоб приглушить свое раздражение. — Ты, похоже, не совсем проникся важностью информации. Если вирус Ренда передается собакам — нас ожидают большие хлопоты! Птицы, конечно, тоже не дают скучать, но…
— Я же сказал, Сэм: все будет проверено. И прошу тебя — расслабься! — угрожающе-ласково ответил Перкинс.
— Да вот не с чего! Пойми: болезнь может быть подхвачена собаками! Нужно немедленно принимать меры!
— То есть перебить их всех, да? А ты хоть знаешь, сколько у нас уже неприятностей из-за птичек?
— К черту неприятности! Если понадобится истребить собак — мы сделаем это! И лучше сейчас, не дожидаясь, когда они все будут заражены!
— Доктор Бертолли, давайте не будем забывать одну вещь. — Голос Перкинса потерял всякую выразительность, но лицо его исказилось до неузнаваемости. — Вы у нас не более чем интерн, а решения здесь принимают совсем другие люди. И не следует…
— Брось, Эдди! Когда мы были студентами…
— Хватит!!! — крикнул Перкинс, тяжело ударяя по столу.
Сэм сделал глубокий вдох, затем медленный выдох — и встал.
— Пойдемте, Нита…
— Минуточку! — остановил их Перкинс, вскочив и оперевшись на стол кулаками. — Вы, как видно, недостаточно информированы! И не учитываете двух важных факторов! Во-первых, мы добились значительных успехов, применяя вакцину! На ранних стадиях болезнь Ренда уже излечивается! Во-вторых, мы никогда не допустим семи переходов вируса! Ваши лабораторные экзерсисы и окружающая реальность — не одно и то же, коллега Мендель! Распространение болезни — под контролем! Носители инфекции — уничтожаются! Очаг очень скоро будет ликвидирован! Я не советую вам раскачивать лодку!
— Все, доктор? — спокойно спросил Сэм.
— Все! И давайте-ка будем заниматься каждый своим делом!
Снова зазвонил телефон, и Перкинс, рухнув в кресло, схватил трубку.
Они вышли…
Дожидаясь лифта, Сэм угрюмо поигрывал желваками.
— Не переживайте вы так! — Нита осторожно коснулась его руки. — Не Перкинс — так другие поймут, что…
— Другие не поймут ничего! Он просто не покажет им ваши записи! Это ж политикан, поймите вы.
«Не раскачивать лодку…» Какое перспективное направление в практической медицине!
— Отчасти он, возможно, и прав. Пока все развивается относительно спокойно, и мы контролируем…
— Спокойствием и не пахнет! Того, что я видел, вполне достаточно, чтобы понять это! И если мы ничего не предпримем — чума расползется по всему миру!
Двери лифта открылись, и почти сразу же из динамика вырвалось: «Докторов Рассела, Кристенсена, Бертолли и Инвара просят явиться в отдел экстренной помощи! Докторов Рассела, Кристенсена…»
— Что бы это значило? — Глаза Ниты тревожно расширились.
— Новые неприятности. Лодка раскачивается, несмотря на все увещевания мудрого Перкинса… Вот что, Нита. Не будем ждать, пока он на что-то решится. Отправьте копию ваших материалов в Центр профессору Чейблу.
— Как же я могу действовать через голову Перкинса?
— Не до щепетильности, Нита, — что делать… — Он шагнул в кабину и, прежде чем двери закрылись, настойчиво повторил: — Отправьте копию Чейблу!..
— Не знаю, что мне с тобой делать… — пробормотала Нита, снова нажимая кнопку вызова. Этот Сэм, подумала она, временами просто не вписывается в схему их совершенного мира…
На светлых стенах кабины и на полу были свежие пятна крови. Нита вздрогнула от неожиданности. Мир перестал казаться ей таким уж совершенным…
— Очередной бунт — вот все, что мне известно, — сказал Рассел. — Убери свои грязные ножищи, Крис! Это моя последняя пара чистого!
Кристенсен, развалившийся на слишком миниатюрных для него носилках, ответил могучим храпом. Трое интернов, покачиваясь, бросали на него завистливые взгляды. Никто уже не помнил, когда началось это бесконечное дежурство… Машина экстренной помощи неслась по пустынным улицам.
— Ну, что тут у вас, в городе? — спросил Сэм. — А то ведь меня услали на денек в лесные дебри… Предполагалось, что там уже излечивают болезнь Ренда.
— Ничего подобного? — улыбнулся Инвар.
— Ошибка в диагнозе. Там оказался вполне невинный фурункулез. Врача, близорукого старичка, следовало бы спровадить на пенсию лет тридцать назад… Энтузиаст…
— Что в городе? Город разваливается на куски… — мрачно сказал Рассел. — Люди думают, будто мы хитрим, говоря, что этой болезнью можно заразиться только от птиц и никак иначе. Большинство сидит в своих норах и не высовывает носа. Остальные — буйствуют, насилуют, предсказывают конец света, напиваются как свиньи… Смотреть — одно удовольствие… У кого-нибудь есть кофеин? Похоже, что ночка будет веселой…
— Это страх… — продолжил Инвар. — Люди боятся выходить из своих домов. Утрачен нормальный ритм жизни города. Да, армия охраняет важные объекты: с электричеством, связью и доставкой продовольствия — тоже пока все в порядке… Но ведь так не может продолжаться вечно! В таком гигантском городе! Число больных все увеличивается — и у тех, кто еще здоров, начинают сдавать нервы… А тут вам — запрет на перемещения… Конечно, с точки зрения эпидемиологии — это разумный шаг, но кто-то теперь думает, что в этой клетке ему придется торчать до конца своих дней!
— Возможно, он прав, — сказал Сэм, возвращаясь в своих мыслях к эксперименту Ниты.
— Что за пораженческие настроения, доктор! — воскликнул Рассел, удивленно взметнув брови. — Мы будем отважно, невзирая на…
— Эта песенка для бойскаутов, но не для врачей. «Ни дождь, ни град, ни тьма ночная…»
— А эта — для почтальонов, — пробормотал Кристенсен, поворачиваясь на другой бок. — Заткнулись бы, а? Как бабы, честное слово… Не дадут вздремнуть человеку.
Завывая сиренами, их обогнали две машины — полицейская и пожарная. Все явственней слышался какой-то непонятный грозный гул.
— Что за чертовщина? — удивился Сэм.
— Толпа, сэр, толпа… — объяснил Рассел. — Граждане нашей прекрасной страны выражают недовольство конституционно избранными властями.
— Можно подумать, что ревут звери…
— Они и есть звери, — простонал Кристенсен, открыв глаза. — Как, впрочем, все мы. Внутри каждого сидит зверюга с налитыми кровью глазами… Так что — в бой, врачеватели! Или как там у Шекспира… «Сквозь брешь — вперед, друзья мои!»
Машина остановилась, и, когда Сэм открыл дверь, внутрь ворвались крики толпы, заставив четырех молодых людей сразу посерьезнеть….
Это была Двадцать третья улица. Залитый светом Вагнеровский мост, три пустых яруса которого тянулись через Гудзон к Нью-Джерси, осаждался темной бурлящей толпой. Что-то яростно выкрикивали люди с голубыми от ртутных ламп или бледно-розовыми — от факелов — лицами. Вдали горели пакгаузы. Забаррикадированные грузовиками и брошенными поперек дороги металлическими трубами, защитники моста, полицейские и ооновцы, стреляли поверх толпы, ослепляя ее мощными прожекторами. Все это вместе воспринималось Сэмом как ирреальные, непрерывно меняющиеся декорации, как задний план ярко освещенной площадки, на которой корчились или неподвижно лежали человеческие тела.
— Доктор! Доктор! Помогите мне!
Сэм ясно расслышал эти слова сквозь шум и, выхватив взглядом машущего рукой молоденького санитара, поспешил на зов, осторожно переступая через лежавших.
— Смотрите, доктор, как ее… Я не знаю, что делать…
Санитару было не больше девятнадцати, и он наверняка видел прежде лишь аккуратные пулевые и колотые раны. Вся правая сторона тела женщины — от ноги до плеча — обгорела и представляла собой спекшиеся комки кожи и одежды. Аэрозольного баллона, из которого этот парень все еще пытался что-то выжать, не хватило даже для полной обработки ноги…
— Я займусь ею, — глядя на застывшее лицо женщины, решительным тоном сказал Сэм. — А вы… Видите того полицейского? Пулевое ранение. Обработать и перевязать.
Санитар ушел, а Сэм, нагнувшись, приложил регистратор к руке женщины, хотя и понимал, что это уже бессмысленно. Ожог четвертой степени в сочетании с сильным шоком не мог не повлечь за собой почти мгновенной смерти… Он накрыл тело одеялом и огляделся.
Рваные и пулевые раны, всевозможные переломы и вывихи… Пострадавшие в большинстве своем были солдатами или полицейскими. Из штатских — лишь несколько человек, раздавленных или растоптанных в одном из штурмов. В своих истерических попытках вырваться из города мятежники использовали в качестве оружия все, что попадалось им под руку…
Перевязав полицейского и отослав его к санитарной машине, Сэм обратил внимание на прислонившегося к столбу человека, который обеими руками закрывал лицо. На голове его был тюрбан, а на одежде — нашивки солдата пакистанской бригады, прилетевшей утром. Бедняга изо всех сил прижимал к лицу руки, но кровь сочилась сквозь пальцы и капала на землю.
— Вот сюда… — Сэм подвел солдата к пустым носилкам и помог ему лечь. — Если вы уберете руки — мне будет проще заняться вашей раной.
Солдат приоткрыл один глаз и тихо простонал:
— Я боюсь, доктор… Если я сделаю это — мое лицо отвалится…
— Уж как-нибудь обойдется, я думаю. — Сэм мягко отвел его руки в сторону.
Из рваной круговой раны брызнула кровь. Щека была разрезана до кости, и ноздря еле держалась, свисая на губу. Все было в осколках стекла.
— Бутылка? — спросил Сэм, делая инъекцию морфина.
— Да, доктор… Он подскочил ко мне и ткнул, прежде чем я успел шевельнуться. Потом… Боюсь, что это не по уставу, доктор, но я врезал ему прикладом по животу, и он упал.
— Любой на вашем месте поступил бы точно так же.
Сэм вытащил пинцетом последний из видимых осколков, оставив совсем крошечные госпитальным врачам, и установил глубину стежка портативного сшивателя. Стянув края раны левой рукой, он приложил к ней свою машинку… Это действие повторялось несколько раз — пока всю рану не закрыл аккуратный шов. Кровотечение почти прекратилось — крупные сосуды, к счастью, не были повреждены. Обработанная таким образом рана уже могла ждать, когда ею займется хирург.
Как только пакистанец был помещен в уже переполненную машину, к Сэму приблизились двое.
— Доктор! — отдав честь, обратился к нему сержант. — Нужна ваша помощь — у нас раненые.
— Сколько, и что за ранения?
— Пока — два человека. Ранены металлическими прутьями. Скоро будет больше… Мы сооружаем еще одно заграждение — чуть глубже, потому что уже не хватает людей сдерживать этот натиск с нескольких сторон… Вам хватит работы…
— Хорошо, пошли. Только захватите эти коробки с медикаментами…
Двухвинтовой военный вертолет ждал их, мягко посвистывая двигателями, — и, как только они забрались внутрь, взмыл к верхнему уровню моста, а потом осторожно опустился за барьер из опрокинутых грузовиков и легковых автомобилей.
Солдаты с нервозной суетливостью отходили сюда, покидая прежнюю позицию. Толпы пока не было видно, но грозный гул усиливался с каждым мгновением.
Сэм проследил за тем, чтобы выгрузили его коробки, и подошел к раненым. Один из них лежал с вытекшим глазом и, вероятно, сотрясением мозга. У второго была рваная рана, наскоро перевязанная бинтом из индивидуального пакета.
Крики между тем приближались, и солдаты, подсоединив к расположенным по обе стороны моста водоподъемникам пожарные рукава, раскатали их к барьеру.
Послышался топот множества ног, и несколько человек из числа защитников моста, стоявших до сих пор по ту сторону заграждения, спешно через него перелезли.
— Внимание! — зычно крикнул капитан. — Первый заслон смят! Минометы — к бою!
Сэм встал на крыло машины за капитаном — чтобы видеть происходящее на подступах к мосту… Пока еще там было пусто, и только несколько маленьких фигурок бежали к ним от грозного вала. Он нарастал и нарастал. Его рев становился все более похожим на разъяренное рычание исполинского зверя.
И вот — хлынуло. Пугающе черная однородная масса разом растеклась по скатам и лестницам — и устремилась вперед. У толпы не было ни лидеров, ни плана действий — ее гнали страх и желание выжить…
Уже можно было разглядеть отдельных людей, размахивающих металлическими прутьями и просто палками. Их рты были широко раскрыты в крике.
Позади Сэма послышался пронзительный свист, и тут же зачмокали минометы. Они методично и аккуратно усаживали поперек дороги начиненные газом снаряды.
Толпа замедлила бег, а потом и вовсе остановилась, не решаясь приблизиться к стелющемуся впереди туману. Воинственные крики сменились нерешительным гулом.
— Может быть, это их остановит? — спросил Сэм у капитана.
— До сих пор не останавливало… — устало ответил тот.
Снаряды падали и падали, но легкий ветерок, дувший с реки, быстро рассеивал газовые облачка. Смельчаки, один за другим, прикрывая ладонью глаза, стали перебегать опасную зону. За ними робко потянулись небольшие группки. И вот уже подалась вся бурлящая масса.
— Воду! — рыкнул хриплый голос, и тугие струи ударили по бегущим, сбивая их с ног. Толпа, глухо воя, попятилась.
— Берегись! — закричал Сэм, но голос его в этом шуме не мог быть услышан даже с пяти футов.
Снизу по одной из опор к ним вскарабкался и теперь перебирался через перила человек. В зубах он на пиратский манер сжимал большой кухонный нож и, как видно, порезался: с уголка рта по подбородку тонкой струйкой текла кровь.
Солдат обернулся в тот момент, когда человек, перехватив нож рукой, подкрался к нему совсем близко. Сцепившись, оба упали, но почти сразу нападавший поднялся вновь. Клинок был темным от крови.
Ничего больше, однако, этот человек сделать не успел, так как был сбит с ног подбежавшим здоровяком-дзюдоистом и, ухватившись обеими руками за шею, корчился теперь от боли.
Когда Сэм подошел, раненый солдат уже встал на ноги и, пошатываясь, удивленно посмотрел на свой мокрый рукав.
Ножевая рана оказалась довольно безобидной, и Сэм, наложив антисептическую повязку, тем и ограничился…
В реве толпы, в его тоне, появилась странная приподнятость, что-то даже близкое к ликованию. Или Сэму, одуревшему от невыносимого шума, только показалось? Вот появился новый звук, низкий и невнятный, который быстро усиливался… Сэм увидел, как, стоя на крыле своей машины и яростно размахивая рукой, капитан что-то кричит своим подчиненным, и те суматошно отступают — и как сам он, спрыгнув вниз, присоединяется к ним…
Громадный трейлер на скорости не менее шестидесяти миль в час, рыча от натуги, врезался в заграждение и разметал его. Камера одного из передних колес лопнула, и машину, отчаянно визжащую тормозами, развернуло на девяносто градусов и потащило к перилам. Послышался удар, и кабина зависла над рекой.
Это было все, что успел разглядеть Сэм, прежде чем толпа, уже ничем не сдерживаемая, хлынула в брешь. Не обращая внимания ни на что — два солдата были тут же растоптаны, — она понеслась по мосту, гонимая страхом, навстречу свободе…
— Им все равно не прорваться, — зло прохрипел капитан. — С той стороны мост перекрыт полицией Нью-Джерси… Но эти мерзавцы убили моих людей — и я очень хочу, чтобы они прорвались!
— Почему?!
— Потому что только нам было запрещено стрелять, даже в целях самозащиты! А полиция Нью-Джерси такого приказа не получила! Там граница зоны! Все перегорожено колючей проволокой! — Капитан посмотрел на своих мертвых солдат и вздохнул. — Они будут стрелять в любого, кто попытается пересечь пограничную линию…
Толпа — те, кто еще не прошел сквозь разрушенную баррикаду, — вела себя тихо. До другого конца моста им нужно было пробежать около мили, и люди берегли силы. Слышался лишь топот множества ног.
Мерный стрекот, доносившийся сверху, заставил Сэма поднять глаза. Со стороны реки к ним приближались огни. Пилот разглядел, должно быть, их военные машины, и вертолет, после того как поредел людской поток, стал снижаться. В свете мостовых фонарей Сэм разглядел надпись «Военный транспорт штата Коннектикут».
Остатки толпы все еще текли мимо. Капитан, не выдержав, стал пробираться сквозь них в противоположном направлении. За ним следовал Сэм — по ту сторону заграждения могли быть раненые.
Когда они подошли к вертолету, пилот, открыв окошко, крикнул:
— Послушайте, я из Уотербери и совершенно не знаю город — не могли бы вы помочь мне?
— Я из Карачи, приятель, и знаю меньше тебя, — бросил на ходу капитан.
— Куда вам нужно? — спросил Сэм, взглядом выискивая пострадавших.
— В госпиталь Белвью. Не знаете, где это?
— Знаю. Я работаю там. А зачем вам в госпиталь? — Спросив, Сэм похолодел от недоброго предчувствия.
— Посылка. Дохлая собака в упаковке. Вы не покажете мне дорогу?
Побледнев, Сэм отбросил брезент, покрывавший собаку, и направил на тело луч фонарика.
Даже сквозь множество слоев полиэтилена невозможно было не увидеть безобразных нарывов.

Глава 9

В лаборатории было темно, и голубовато-зеленый свет от экрана монитора едва выхватывал из мрака лицо Сэма, подчеркивая морщины и мешки под глазами.
Он с отвращением смотрел на экран. В дикой пляске палочковидных вирусов Ренда — картинке, транслируемой из главной вирусологической лаборатории, — было что-то опереточно-демоническое.
Сэм зевнул и отвел взгляд в сторону. Конечно, ему следовало бы поспать, но при всей усталости сон не шел. В окно по-прежнему барабанил дождь, и уже пробивалась утренняя серость… Обязательно нужно поспать…
Нита, в самый разгар их беседы уронившая вдруг голову на руки, безмятежно посапывала, разметав по столу свои красивые волосы.
Пискнул сигнал, которым обычно предварялись важные сообщения, — картинка дернулась, но чем-то новым не сменилась. Все те же вирусы все так же энергично толклись.
«Идентификация положительна, — пробурчал равнодушный голос. — Ткани фурункулов коннектикутской собаки содержат вирус Ренда — он на ваших экранах. До завершения всех исследований по приспособляемости данного штамма к различным средам и организмам он именуется вирусом Ренд-гамма…»
Нита уже выпрямилась в своем кресле и, отбросив волосы назад, сонно щурилась.
— До чего ж быстро! — воскликнул Сэм, гневно сжав кулаки. — Такой сдвиг — и меньше чем за неделю! Как он успел в такой короткий срок перебывать в семи различных организмах?!
— Успел. И от этого никуда не денешься.
— Как и от многого другого… — Сэм, кипя от злости, мерил шагами комнату. — Разваливается все! Мы катимся к первобытной дикости! Кубарем! Мне никогда не приходило в голову, что слой цивилизованности настолько тонок! Его можно смахнуть в несколько дней!
— Вы слишком суровы, Сэм. Люди просто-напросто боятся…
— Да, конечно! Я сам боюсь! И, кстати, у меня гораздо больше оснований для страха — ведь мне известна степень нашей беспомощности перед болезнью Ренда! Но я также знаю — а они почему-то забыли, — что у нас есть чудесный дар — шевелить мозгами, думать, прежде чем что-то предпринимать! А эти безумцы действуют — только действуют! И мало того, что обрекают себя на верную гибель, так еще пытаются увлечь за собой весь мир! Буйствуют! Лезут под пули! Вопреки здравому смыслу прячут где только можно своих несчастных кур и длиннохвостых попугаев! Подождите, вот мы еще примемся за собак… «Только не моего Рекса! Только не моего верного друга Рекса!» И попробуйте втемяшить идиоту хозяину, что его друг Рекс превратился в смертельного врага… Все охвачены паникой! Я видел толпу, в которой уже не было людей! Они насилуют и убивают — мимоходом! Каждый пытается любой ценой выбраться отсюда — и кому-то ведь это удастся! Или чья-то собака убежит за пределы зоны! Люди…
— Людей винить не следует, Сэм. — Голос Ниты был тих и спокоен. — Им присущи эмоции, обычные человеческие эмоции…
— Но я — точно такой же человек! — воскликнул он, остановившись. — И тоже не без эмоций! Я прекрасно понимаю, что они чувствуют сейчас! Те же кошки скребут и у меня на сердце! Но для чего же нам дан интеллект, если мы не можем контролировать свои эмоции!
— Кое-кто из контролирующих мечется сейчас из угла в угол…
Сэм уже открыл рот, чтобы ответить, — но внезапно передумал и улыбнулся.
— Да, вы правы. Вся моя ярость — ни к чему… Просто бывают моменты, когда все, что чувствуешь, обнажается, выходит наружу… А потому — слушайте! Вы так хороши сейчас в этом голубом луче и с этими спутанными волосами!
— О ужас… — прошептала она, поправляя прическу.
— Оставьте, прошу вас! — Сэм потянулся к ее руке, и что-то произошло! В глазах Ниты отражались его, Сэма, чувства!..
Что есть поцелуй? Поцелуй есть контакт, соединение, обмен. Одним народам и племенам он вообще неизвестен — другие считают его чем-то омерзительным. И те и другие — обделены… Поцелуй может быть и холодной формулой, и знаком родства, и прелюдией к акту любви. А еще — откровением в безмолвном, таинственном языке чувств, не передаваемых словами…
Прижавшись ухом к его груди, она улыбалась — он это знал, потому что водил пальцем по ее лицу.
— По-моему, все наши чувства поднялись сейчас на поверхность… Мы говорим то, что говорят они, и действуем так, как им угодно. Я, наверное, выгляжу очень смешным…
— Перестань, Сэм!
— Я, должно быть, действительно выгляжу довольно нелепо, но… Если б ты знала, какое отвращение у меня вызывают все эти телекрасотки с их деловитым барахтаньем в постели и дозированным закатыванием масленых глазок! Настойчивое принижение высокого… Я хочу сказать, что люблю тебя и что это… не шутка…
— И я тебя люблю, Сэм… Звучит, конечно, ужасно, но я благодарна болезни Ренда и всему, что произошло… Женщины эгоистичны, дорогой! Мне кажется, что ты так и остался бы одним из тех ушедших в работу мужчин, которым просто некогда подумать о таком незначительном предмете, как мы…
— «Незначительном». — Сэм обнял ее и тут же услышал сигнал вызова. — Черт побери!
— Я понимаю ваши чувства, сэр! — Нита, рассмеявшись, выскользнула из его объятий. — Но мне звонят!
Сэм милостиво улыбнулся, и она поспешила к телефону.
Дождь почти прекратился. Редкие порывы ветра бросали капли на оконное стекло. Сэм смотрел вниз, на влажную серость безмолвного города. Отсюда, с двенадцатого этажа, хорошо просматривалась Первая авеню с ехавшей по ней бело-зеленой полицейской машиной. Вот машина исчезла, куда-то свернув…
Неясное бормотание за спиной тоже смолкло, и, когда он обернулся, Нита уже положила трубку. Она так грациозно потягивалась, что Сэм тут же почувствовал необыкновенный прилив сил.
— Так. Умыться, переодеться и приготовить что-то похожее на завтрак, — энергично перечислила она. — Через час — совещание. Дирижирует Чейбл, если я правильно ее поняла…
— Кого — ее?
— Секретаршу Мак-Кея… Перкинса, вернее.
— Обо мне она ничего не сказала? Ведь этому локатору наверняка известно мое местонахождение!
— Нет, о тебе — ни слова. Может быть, твое присутствие там кажется ей уже само собой разумеющимся?
— Думаешь? Не более чем интерну — так, кажется, величает меня Эдди Перкинс? — дозволят присутствовать на этом политиканском таинстве?
— Но ты же должен быть там, Сэм!
Он грустно улыбнулся:
— Я буду, и обязательно.
…Это был один из самых больших залов госпиталя, и собравшиеся, человек тридцать, чувствовали себя в нем довольно неуютно. Сэм увидел здесь много знакомых лиц — руководителей отделов, людей из команды Мак-Кея, двух офицеров службы здоровья. Уже войдя в дверь, он подумал, что явиться сюда было не лучшей его мыслью. Нита, что-то почувствовав, крепко сжала его руку, когда он усаживал ее в кресло. Сразу полегчало… А потом отступать было уже поздно, да и незачем. Знакомые кивали ему или приветственно махали рукой — а прочие не обращали на него внимания…
«Доктор Бертолли?» — прогремело сзади, и Сэм вскочил. Насупленный бородач с перебитым носом был очень хорошо знаком ему по фотографиям.
— Да, доктор Хатьяр. Чем могу…
— Как вы себя чувствуете? — Хатьяр, подавшись вперед, почти уткнулся носом в лицо Сэма. Если б это проделал кто-то другой, Сэм обязательно вышел бы из себя, но Хатьяр был не другой… Сэму не раз приходилось слышать истории об этом гениальном венгерском иммунологе, создателе радиоактивного дифференциатора, касающиеся в основном его близорукости и болезненного самолюбия. Хатьяр, например, наотрез отказывался признать, что его зрение не идеально, и потому никогда не пользовался корректирующими линзами. В лаборатории, возможно, это не создавало особых неудобств, но в общении с людьми…
— Как вы чувствуете себя? — повторил он с чудовищным акцентом прямо Сэму в ухо.
— Спасибо. Не мешало бы, правда, поспать, а так — все в порядке… Во всяком случае, никаких симптомов болезни Ренда.
— Вот как? А ведь небольшое повышение температуры было бы очень кстати! Вы, значит, уверены, что жара у вас не было?
— Совершенно.
— А вот я не уверен… Мне нужно немного вашей сыворотки. То, что я имею, взято у людей, впоследствии умерших. Быть может, нам удастся наконец выделить антигены…
— Сэм? Вы не на дежурстве? — послышался голос Эдди Перкинса.
— Я отдежурил, — вежливо ответил Сэм, обернувшись. — Последняя поездка заняла около двадцати часов. Ситуация в городе весьма напряженная.
— Знаю. А что, вас кто-то пригласил сюда?
Они смотрели друг другу в глаза: взгляд вопрошавшего был ледяным.
— Нет, — ответил Сэм, и Перкинс победно ухмыльнулся.
— В таком случае… Я, конечно, очень сожалею, Сэм, но вам придется…
— Какого дьявола?! Кто вы такой, собственно? — зарычал Хатьяр, пытаясь разглядеть лицо неизвестно откуда взявшегося нахала.
— Я Перкинс, мистер Хатьяр! Ассистент доктора Мак-Кея! В настоящий момент исполняю его обязанности!
— В таком случае, идите, пожалуйста, и исполняйте их дальше! Мы заняты!
Хатьяр сгреб Сэма и утащил подальше от пунцовеющего Перкинса. Сэм не знал, то ли радоваться этому торжеству справедливости, то ли огорчаться по поводу неизбежных теперь неприятностей…
Профессор Чейбл постучал молотком — группки стоявших распались, все заняли места за длинным столом.
Сел и Чейбл. Он долго разглядывал множество бумаг, лежавших перед ним, и аккуратно их складывал — а когда заговорил, в голосе его была бесконечная усталость.
— Прежде всего я должен сказать, что совещание организовано Всемирным центром здоровья. По моей просьбе доктор Перкинс, временно заменяющий Мак-Кея, пригласил вас сюда для обсуждения некоторых весьма важных вопросов. Я получил ваши отчеты и хочу выразить признательность за столь исчерпывающую информацию… Далее. В настоящий момент Центр осуществляет контроль за носителями вируса. Определена карантинная зона. Принимаются самые решительные меры в борьбе с болезнью. Однако нам необходимо принять некоторые основополагающие решения, касающиеся наших дальнейших действий. И прежде чем они будут приняты, мы должны окончательно выяснить: что сделано, что делается и что предстоит сделать для укрощения этой болезни.
Чейбл умолк, и наступила тишина… Наконец Эдди Перкинс, откашлявшись и обведя аудиторию испытующим взглядом, сказал:
— Позволю себе подытожить наши достижения… Болезнь Ренда — неизлечима. Смерть наступает в течение десяти-две-надцати часов с момента заражения. Вероятность — стопроцентна, во всяком случае, до сих пор было так. Симптоматическое лечение, однако, позволяет продлить период болезни почти до сорока восьми часов. Это вселяет определённые…
— Ничего это не вселяет! — сердито перебил его Хатьяр. — Небольшая оттяжка — и все. При чем тут лечение?
— Возможно, вы правы, доктор Хатьяр, — еле сдерживаясь, ответил Перкинс. — И я не совсем точно выразился… Кстати, самое время, по-моему, выслушать информацию о том, сколь велики успехи вашей иммунологической команды.
— Их нет.
— Нельзя ли поподробней, доктор Хатьяр?
— И подробней нет тоже… Пока не выделено антитело — мы работаем впустую! Все здесь, вроде бы, элементарно. Альфа, бета и гамма — очень даже просты в своих реакциях. Организм либо заражен, либо нет. Если заражен — он гибнет… И никаких вам мягких форм! Ни один из пораженных организмов не способен бороться с антигенами!
— Скажите, доктор, — подал голос Чейбл, — какова вероятность получения этих ваших антител?
— Вероятность — нулевая. Без какого-то совершенно нового фактора тут не обойтись…
Тишину, вновь наступившую после этих слов, довольно долго никто не прерывал. Призывы к активности не оказали никакого действия. Перкинс в конце концов стал выкликать по именам руководителей групп. Далеко не каждый был или позволял себе быть таким искренним, как Хатьяр, но это не меняло сути.
— Если не возражаете — я обобщу… — Голос Чейбла дрожал, и это уже было вызвано не только усталостью. — Положение не из лучших. Мы знаем, откуда пришла болезнь Ренда и каким образом она распространяется. Нам известны ее первые симптомы и исход, который мы можем чуть-чуть оттянуть. Мы убедились также и в том, что зараженный организм не вырабатывает антитела для борьбы с болезнью и что антибиотики ей нипочем. Применение интерферона дает ничтожный и кратковременный эффект. Каких-либо химических препаратов, способных пресечь развитие болезни, не убив при этом больного, у нас нет… Что еще? Еще мы знаем о странной привычке болезни Ренда поражать определенных животных — которые в свою очередь передают ее представителям своего вида или же человеку… Такой вот жуткий перечень, в котором единственно отрадный пункт — то, что мы не можем заразиться друг от друга.
— Не можем — пока, — очень ясно произнесла Нита и тут же испуганно прикрыла рот рукой.
Каждый счел своим долгом повернуться и посмотреть на нее — кресла дружно заскрипели…
— Может быть, вы поясните свои слова, доктор Мендель? — сурово сказал Чейбл.
— Извините меня… Я не хотела прерывать вас… И это пока не доказано… Не исключено, что мое предположение вздорно, но… Понимаете, я пропустила Ренд-бету через семь тканей — и она стала Ренд-гаммой, способной поражать собак!
— Простите… — буркнул Чейбл, вороша свои бумаги. — Но я не вижу отчета об этом!
— Дело в том, профессор, что мой эксперимент не входил ни в одну из официальных программ. Я занялась этим исключительно по собственной инициативе. Что же касается моих записей — я должна привести их в порядок…
— Записи записями, но вам следовало немедленно поставить меня в известность!
— Я хотела, но… — Она вскинула глаза на побледневшего Эдди Перкинса. — Видите ли, это случилось прошлой ночью, и когда я отправилась к доктору Мак-Кею — его уже увезли, и все пребывали в замешательстве… Ну а потом, когда в Коннектикуте обнаружили зараженную собаку и об этой опасности стало известно всем…
— В любом случае вы должны были сообщить мне!.. Уж простите, что так накидываюсь на вас, но — и это относится ко всем! — информация, имеющая хоть какое-то отношение к болезни Ренда, должна немедленно доводиться до моего сведения! Даже если она кажется вам совершенно пустячной!.. Продолжайте, доктор Мендель. Значит, вы полагаете, что болезнь Ренда будет, рано или поздно, передаваться человеку от человека?
— Боюсь, профессор, что не смогу пока подкрепить свою мысль доказательствами… Эта болезнь подчиняется неведомым законам и меняет свой нрав всякий раз, как только вирус попадает в новую среду, переходя от человека к птице, а от птицы — к человеку. До поры до времени. Вдруг добавляются собаки! А что если после серии подобных перебросок между собакой и человеком произойдет новый сдвиг? Кстати, у нас нет уверенности в том, что подобное — с какими-то другими, еще не выявленными носителями — уже не произошло… Возможно, существует некий ряд, ведущий к такой мутации, после которой мы сможем заражать друг друга без посредников.
— Возможно… — задумчиво кивнул Чейбл. — И не хотелось бы в этом убедиться. Да, нельзя недооценивать степень опасности… Доктор Перкинс! Ваши соображения относительно программы дальнейших действий!..
Когда наступил момент распределения заданий между группами и все, одновременно оживившись, принялись демонстрировать свои ораторские способности, Сэм наклонился к Ните.
— Сжалилась над Перкинсом, да?
— Да, Сэм. Ему ведь несладко теперь, когда приходится работать еще и за Мак-Кея… А тут мы со своими обвинениями…
— Иными словами, ты не захотела раскачивать лодку… Жаль. Ее следовало перевернуть. Он совершил непростительную ошибку, скрыв твои записи от Чейбла! Ты должна была сказать об этом! Его уволили бы — и поделом… Слишком дорого обходятся нам такие ошибки…
— А не мстишь ли ты?
— Мщу? Нет. Конечно, было бы приятно посмотреть, как он с треском вылетает отсюда, но мною движет другое… Перкинс сейчас не на своем месте, и он блестяще это доказал! Пока этот парень сидит в кресле Мак-Кея, ничего хорошего не жди…
Его прервал настойчивый стук молотка.
— Всем спасибо! — натужно выкрикнул Чейбл и подождал, пока все утихнут. — А сейчас я хотел бы поделиться с вами следующей информацией… Чрезвычайный Совет ООН, президент и представители Генерального штаба пришли наконец к единому решению. Операция «Избавление» — таким замечательным названием могли разрешиться только военные — начнется через несколько часов. Она включит в себя самые серьезные меры по пресечению дальнейшего распространения болезни. Красная зона — территория, на которой зафиксированы случаи заболевания, — полностью эвакуируется. Мы уже начали переселять людей в карантинные лагеря, и как только будут выявлены и отсеяны инфицированные — всех удалят за пределы зоны. Кроме Красной имеется еще и Синяя зона. Это полоса мертвой земли, окаймляющая Красную зону. Вся она идеально — при помощи бульдозеров, взрывчатки и огнеметов — выровнена и посыпана отравленной приманкой. Ширина Синей зоны составляет двести ярдов, а по завершении работ она достигнет полумили. К моменту, когда это произойдет, эвакуация населения Красной зоны уже закончится, и ее подвергнут обработке радиоактивным веществом с периодом полураспада в два месяца…
Все силились представить себе масштабы этих мероприятий. Свыше восьми тысяч квадратных миль должны обезлюдеть? Нью-Йорк, Ньюарк, Филадельфия, покинутые своими жителями, превратятся в города-призраки? В них умрет даже последняя инфузория?..
Чейбл продолжал:
— Это нужно сделать незамедлительно, потому что мир напуган… Как только очаг инфекции будет локализован и в качестве ее носителей мы будем иметь дело лишь с животными — операция «Избавление» продолжится. — Голос Чейбла звучал теперь предельно тихо. — Я хочу, чтобы вы поняли: мы вынуждены пойти на это… Мир, как я уже сказал, напуган — и до того напуган, что всерьез подумывает о водородной бомбардировке Красной зоны…
Он умолк, не в силах больше говорить и видеть, в какой ужас приводят слушателей его слова.
— Доктор Чейбл! — решительно сказал Сэм, слегка удивившись своей решительности. — Операция «Избавление» — вполне, на мой взгляд, логичное решение проблемы, поставившей медицину в тупик. Некоторым, правда, кажется более разумным сбросить на нас водородную бомбу, что мне, потенциальному угольку, не слишком по душе, как, кстати, и угрозы сбросить ее вот-вот. Но не о том речь… По-моему, мы еще не окончательно убедились в бессилии медицины! Еще не выполнена одна часть исследований — возможно, наиболее важная!
Он остановился, чтобы перевести дыхание, и только сейчас заметил, что его слушают более чем внимательно, но с каким-то мучительным напряжением. Вопрос перестал быть чисто медицинским. Он перерос в проблему выживания.
— О каких исследованиях идет речь? — спросил Хатьяр.
— Проникнув внутрь «Перикла», мы могли бы обнаружить там сведения об этой болезни — записи, например. Ведь неспроста же Ренд пытался объяснить нам что-то о корабле… Кроме того, если уж вопрос о бомбардировке почти решен — кого может волновать тот факт, что мы откроем эту бутылку…
Громко застучал молоток.
— Доктор Бертолли! Никаких проникновений! На конечном этапе операции «Избавление» — после эвакуации и радиоактивной обработки территории — «Перикл» будет уничтожен тактическими ракетами! Мы должны быть уверены, что ни болезнь Ренда, ни какая-то другая космическая хворь землянам больше не грозит! Так что — извините… Решение принято и обжалованию не подлежит. Никто даже слушать вас не станет! Если бы, конечно, был найден способ лечения болезни Ренда… Но в этом случае и вся операция была бы отменена!..
Раздалось несколько негодующих возгласов, а темпераментный Хатьяр даже разразился тирадой — но все это было впустую, для очистки совести, для протокола. Все понимали, что решение принято на самом высоком уровне.
Чейбл внимательно слушал, кивал, отвечал на вопросы и при первой же возможности закрыл совещание…
Нита с Сэмом отправились в лабораторию. Когда они проходили мимо стеклянных дверей одной из переполненных палат, Нита опустила глаза.
— Я боюсь, Сэм… Все кажется каким-то безысходным… Эти разговоры — о бомбах, о радиоактивности… Значит, с исследованиями покончено? И эти больные, а также все, кто заразится позже, — обречены на смерть?
— Они уже мертвы. Мы же отныне — не врачи, а кладбищенские сторожа… Однако поставим себя на место большей части человечества. Она, эта часть, собирается принести нас в жертву и спастись. Уничтожить небольшое количество себе подобных — ради благородной цели… Возможно, это отличная идея, от которой я не в восторге только по эгоистическим мотивам… Но! Я против нелепого запрета на посещение «Перикла»! Запрета, исходящего от насмерть перепуганных людей, потерявших способность логически мыслить! Внутри корабля может находиться ответ на наши вопросы — спасительный для многих!
— Дорогой, но что мы можем сделать? Чейбл все популярно объяснил. Корабль закрыт — как для всех, так и для нас. Все ответы предписано искать в любом другом месте.
Убедившись, что их никто не видит, Нита мягко пожала руку Сэма — и не заметила, как расширились вдруг его глаза.
— Тебе на дежурство? — спросила она, открывая дверь.
— Через час, — ответил Сэм и прошел в комнату, где хранились инструменты.
— Все. Хватит терзаться — займемся делом… Что это?! — Она увидела в его руке регистрирующее устройство.
— Скорее всего, моя очередная глупость… Наверное, я замерз, оттого что не выспался, но твоя рука показалась мне слишком теплой. — Он коснулся прибором ее запястья, и стрелка метнулась к отметке 38,8.
— Ты могла просто подхватить грипп, — было сказано не слишком бодрым тоном…
Люди еще не научились излечивать болезнь Ренда, но диагностика ее была уже на неплохом уровне.
Через пять минут стало ясно, что у космической чумы есть новая жертва.

Глава 10

Заболевший врач — просто еще один пациент. И нет у него никаких привилегий. Единственное, что Сэм смог сделать, — это проследить за тем, чтобы Ниту поместили в двухместную палату с только что освободившейся койкой. Спрашивать, что случилось с тем, кто занимал это место раньше, было излишне.
Сэм ввел ей все необходимые лекарства, в том числе и сильнодействующее снотворное. Когда он уходил, Нита уже спала.
Дверь за спиной бесшумно закрылась… Он думал о том, что ставший ему таким близким человек — обречен, мертв, как если бы его сразила пуля… Болезнь Ренда неизлечима! Что тут можно сделать! Впрочем…
Он подбежал к телефону и, связавшись с регистратурой, попросил соединить его с профессором Чейблом, если тот еще не уехал.
Экран был темным, и только из центра его, как по воде, шли круги. Сэм задумчиво смотрел из-за плеча дежурной сестры на другие экраны. Больные спали в своих палатах — и видны были отсюда, благодаря инфракрасным хитростям, даже в темноте…
Ответа на вызов все не было. Дотянувшись рукой до экрана крупного плана, Сэм набрал номер палаты Ниты и увидел обрамленное множеством цифр ее усталое лицо…
«Доктор Бертолли? Соединяю с профессором Чейблом!»
Сэм круто повернулся к телефону.
— Профессор, мне нужно срочно с вами встретиться…
— Я уезжаю.
— Это не займет много времени, уверяю вас! Минуту — не более.
Чейбл вглядывался в Сэма с крошечного экрана, словно пытаясь проникнуть в его мысли.
— Ну хорошо, если вы уж так настаиваете… Жду в 3911-й. И поторопитесь, пожалуйста…
Спускаясь вниз, Сэм вспомнил, что 3911-я — это кабинет Мак-Кея, а значит, там будет и Эдди Перкинс… Придется потерпеть, дело стоит того…
Секретарша пропустила его немедленно, и Сэм увидел Чейбла, занятого наполнением своего портфеля бумагами. У окна, глубоко затягиваясь сигаретой, стоял Перкинс.
— Что вы хотите? — спросил Чейбл сухо и без всяких вступлений.
— Подняться на борт «Перикла». Корабль необходимо осмотреть.
— Исключено. И вы знаете это. Имеется решение…
— К черту решение! В конце концов это — наша проблема, и мы не обязаны подчиняться решениям, принятым где-то в Стокгольме! Я войду туда один. Ведь однажды мне уже приходилось подниматься в шлюз, и ничего не произошло! Итак. Я забираюсь внутрь шлюза и ничего не трогаю до тех пор, пока плита, которую вы там установили, вновь герметично не закроет вход. С внешним миром у меня будет только телефонная связь! Вы понимаете? Абсолютно никакого риска! Сообщив обо всем увиденном, я останусь внутри и буду сидеть там столько, сколько понадобится!
— Вознамерились в одиночку решить все мировые проблемы? — язвительно поинтересовался Перкинс.
— Все это — пустые разговоры… — досадливо морщась, сказал Чейбл. — Решение принято, уразумейте же вы!
— Мы не обязаны считаться с ним!
— Только без истерики, — ласково улыбнулся Перкинс. —
Вот видите, профессор, я ж говорю: на этого человека нельзя положиться…
— Ах вот как? — зло выдохнул Сэм. — Нельзя положиться, значит? И что самое смешное — это говорит мне Эдди? Тот самый Эдди, который, умирая от важности, силился предстать перед нами достойным заместителем Мак-Кея? Рекомендую, кстати, срочно сложить с себя эти полномочия… А рассказал ли ты, Эдди, профессору Чейблу о том, что Нита Мендель уже представляла тебе свой отчет, но ты решил придержать его? Или…
— Довольно, доктор! — оборвал его Чейбл.
— Я боялся, что это произойдет, — сокрушенно вздохнул Перкинс, — и не зря предупреждал вас, профессор. Он уже предъявлял мне это чудовищное обвинение — не при свидетелях, конечно… И вот теперь… Нет, что-то необходимо предпринять.
— В отношении тебя, Эдди… — Сэм все с большим трудом сдерживал ярость. — Ты изрядно напортачил, а теперь изворачиваешься. Хирург ты, может быть, и неплохой, но администратор — никуда…
Сэма между тем уже не слушали. Чейбл, повернувшись к селектору, нажал клавишу и решительно произнес:
— Пригласите, пожалуйста, офицера!
Прежде чем Сэм успел что-то сообразить, в дверях уже стоял лейтенант полиции.
— Мне не хотелось этого делать, — сконфуженно произнес Чейбл, — но приходится. У меня просто не осталось выбора. Поверьте, мне очень жаль, Сэм… Лейтенант не арестовывает вас, нет… Это всего лишь превентивное задержание. Вы сами вынудили нас прибегнуть к такой мере. Вокруг полно безответственных людей, которые, наслушавшись ваших пламенных речей, чего доброго побегут штурмовать корабль…
Сэм не слушал. Опустив голову, он повернулся и медленно пошел к выходу. «Неужели они все учли? — Лейтенант крепко взял его за руку — деликатно, но крепко… — Все, да не все…»
В приемной, кроме секретарши, не было никого. Лысеющий лейтенант спокойно осуществлял арест врача, взгляды которого отличались от общепринятых. В условиях военного положения — нешуточно…
— Спасибо тебе, Эдди… — бросил Сэм, обернувшись…
Они не учли, что он почти десять лет был воякой, и не из последних!!!
Лейтенант явно не ожидал каких-либо осложнений. Он был крайне беспечен и неуклюж, что позволило Сэму посредством грамотно выполненного болевого приема послать его прямо в ноги побледневшему Эдди Перкинсу.
Перед тем как хлопнуть дверью и быстро пройти мимо окаменевшей секретарши, Сэм еще коротко насладился дружным падением этих миляг…
Сколько времени в его распоряжении?.. Холл, по которому бежал Сэм, лихорадочно соображая, что же делать дальше, был пуст. Метаться в разные стороны или бездумно галопировать — не имеет смысла. Еще несколько секунд — и они выбегут за ним вслед. Ждать лифта — тоже не стоит…
Сэм выбежал на площадку пожарной лестницы и бросился вниз, прыгая через пять ступенек. «Никаких переломов! Нет времени!»
Он толкнул дверь — уже двумя этажами ниже и не спеша — здесь были люди — зашагал по коридору к вертушке, ведущей в старый корпус.
Что же теперь? Полицейский наверняка уже не только выскочил в холл, но и заскочил назад, не обнаружив Сэма…
Перкинс с Чейблом вряд ли осмелились что-то предпринять в отсутствие лейтенанта. А сейчас они звонят охране, чтобы та поджидала Сэма у главного и прочих выходов… Чуть позже по всему госпиталю будет объявлена тревога… В его комнате устроят засаду, это уж непременно, и значит, негде будет переодеться… Если даже удастся выбраться наружу — как далеко он сможет уйти, беленький, как зайчик?..
Двери лифта разъехались, и он шагнул в кабину.
— Сэм?! Ты чего такой взмокший? — закричал подоспевший Кон Рассел.
— Уж тебе-то следует знать, Кон… Вместе, как-никак, ездили…
— Я потерял тебя, как только мы добрались до этого моста! Ну и ночка была!.. С тобой все в порядке? Ничего не случилось?
Двери сомкнулись, и Рассел, нажав клавишу «23», — он жил как раз над комнатой Сэма — приготовился слушать.
— Много чего случилось. Одно из событий — болезнь Ренда у Ниты… Ниты Мендель.
— Черт побери! Да что ты! Эта рыженькая, которая была с тобой у «Перикла»?
— Да, она самая… Все гибнет, и конца этому не видно… Послушай, Кон, у тебя есть суритал? Хочу поспать хотя бы несколько часов.
— Конечно есть! Только в комнате. Подожди — у тебя ж сумка!
— Пустая. А в аптеку тащиться не хочется…
Пока Рассел рылся в своей сумке, Сэм, закрыв дверь и прислонившись к ней, отдыхал.
— А ты уверен, что нельзя обойтись ноктеком или чем-то вроде? — спросил Кон, подойдя к нему.
— Уверен, — сказал Сэм, беря шприц. — Только суритал. Несколько кубиков чудесного снадобья — и ты спишь как младенец…
— Здесь больше шести. Хватит на сутки, — предупредил Рассел, вновь направляясь к шкафу.
Игла, проткнув рубашку, вонзилась в его руку. Сэм выдавил все, что было в шприце.
— Извини, Кон, — пробормотал он, с трудом удерживая все более вяло вырывающегося приятеля. — Я не хочу, чтоб тебя считали моим сообщником. Да и выспишься заодно…
Подтащив обмякшего Рассела к кровати и уложив его, Сэм запер дверь на ключ.
Хорошо, что они примерно одного роста и комплекции — одежда должна подойти…
Он разделся и быстро облачился в синий костюм.
Дождь за окном все лил, и Сэм бросил в сумку аккуратно свернутый плащ.
Оставалось незаметно выбраться наружу… Только вот как?..
Полицейский был опрокинут минут двадцать назад — и охрана главного входа наверняка уже в состоянии повышенной боевой готовности. Ну а множество служебных входов — кухонный, например? Как с ними? Обычно никто их не охранял и не запирал — но вдруг об этом уже позаботились? Или все же осталась какая-то незамеченная лазейка? А что, если…
Теперь Сэм знал, куда идти, и знал, что выйдет отсюда, если только не наткнется на кого-то из уже оповещенных коллег… Страхуясь от такой возможности, он пробежал через новое, еще не открывшееся рентгеновское отделение и, спустившись по лестнице, оказался в одном из старых корпусов.
Холл второго этажа был пуст. Надев плащ, Сэм открыл окно — то самое, через которое несколько недель назад к ним забрались мальчишки…
Никто не заметил, как с ветвистого дерева, стоявшего у самой стены, на землю спрыгнул человек.
…Итак, улизнул… Что дальше?.. Все мысли, вертевшиеся в голове Сэма до сих пор, были так или иначе связаны с бегством. Настало время задуматься о другом… Ради чего он бежал? Ради того, чтобы проникнуть на «Перикл», — как бы ни старались ему в этом помешать… Кое-кто, правда, может и помочь. Генерал Бэк, например…
Неизвестно, что было сильней, — дождь или ветер. Сэм был благодарен: на улицах ни души.
Он бежал по Тридцать четвертой улице с таким видом, будто гонит его исключительно непогода…
Бар — стеклянная дверь стремительно распахнулась — был из тех недавно появившихся баров-автоматов, что работали круглосуточно, даже в отсутствие — как сейчас — посетителей.
Сэм сразу направился в глубь зала, к телефонной будке.
— Доброе утро, сэр! Сыровато сегодня, не так ли? — приветливо прогудел робот, с виду — розовощекий и лысый бармен. Как показали опросы, клиенты, особенно изрядно захмелевшие, предпочитали безликим машинам хотя бы имитацию человека.
— Двойное виски, шотландское, — задержавшись у стойки, сказал Сэм. Сейчас, когда опасность отступила, — навалилась страшная усталость. Алкоголь должен встряхнуть его…
— Вот ваше виски, сэр.
Бокал был наполнен от души, но не слишком — роботы никогда не переливали.
— Сдачу — телефонными жетонами… — Сэм протянул банкноту.
— Вот сдача жетонами, сэр. Клиент всегда прав.
Допив виски, Сэм отправился звонить. Где, сказал Бэк, располагается этот его штаб? В Форт-Джее? Это Бронкс? Да нет же! Гавернорс! Разумеется, Гавернорс! Совсем голова не работает…
Он позвонил в справочную и, узнав номер, набрал его.
Вместо кого-то из военных на экране появился местный связист.
— Простите, но этот номер принадлежит военному ведомству, сэр. У вас есть разрешение?
— Нет, но… Скажите, а нельзя ли обойтись без него?
— Я соединю вас с полицейским управлением, и вы объясните им свои проблемы.
— Нет-нет, благодарю вас, не стоит…
Повесив трубку, Сэм ощутил на лбу капельки пота. Либо в Форт-Джей и раньше нельзя было позвонить просто так, либо кто-то предвидел этот его ход… Так или иначе — связаться с генералом будет непросто. А время бежит, и жизнь Ниты утекает… Если вызов засекли — полиция уже мчится сюда!
Сэм опрометью бросился под ливень. Он пробежал той же улицей совсем немного, когда на пути стали попадаться люди — в количестве, достаточном для того, чтобы в случае чего смешаться с ними.
Как же выйти на Бэка? Ногами? Теперь до самого Гавер-норс-Айленда? Кажется, только так… Туннель наверняка охраняется, но беспокоиться по этому поводу пока рановато — нужно еще добраться до него. Это довольно близко, около трех миль, но одинокого пешехода может заметить полиция… Такси не видно, поезда метро ходят с интервалами в час… Угнать чью-нибудь машину? Он не знает, как к этому подойти…
Добравшись до Легсингтон-авеню, Сэм остановился под монорельсовой дорогой и почти сразу же заметил характерное поблескивание вдали. Это был поезд!
Вверх — по ползущим ступенькам эскалатора и — прощай, погоня!..
Когда он взлетел наверх — поезд уже стоял с открытыми дверьми. Оставалось бросить монетку, пройти через турникет и…
Но двери начали медленно закрываться! Полностью автоматизированный поезд, в котором не было ни машиниста, ни кондуктора, отправлялся, как только на блок управления поступал сигнал об отсутствии на платформе людей!
— Подождите! — отчаянно, но бессмысленно закричал Сэм, выбегая на платформу. В другой момент он уже смирился бы с судьбой…
Худенькая девушка — единственный пассажир этого вагона услышала его крик и, выбросив вперед руку, заставила дверные створки, уже почти сомкнувшиеся, разъехаться снова.
Сэм впрыгнул.
— Спасибо… — едва мог выдохнуть он, бессильно упав на сиденье.
— Не за что. Когда-нибудь и вы меня выручите.
На этом диалог прервался. Девушка прошла в другой конец вагона и села спиной к Сэму. В эти дни все старались держаться друг от друга подальше…
За окном проносились здания и по-прежнему шел дождь. Сэм опустил воротник плаща и, порывшись в своей сумке, ничего из нее не достал, решив приберечь стимулятор на крайний случай.
Серебристая змейка монорельсового поезда приближалась к нижней части города…
Провожаемый взглядом девушки, Сэм сошел на Уоллстрит. Внизу виднелись удручающе пустые улицы остановившегося сердца делового Нью-Йорка.
Выйдя из-под навеса, Сэм торопливо зашагал на юг. Все подступы к туннелю охранялись усиленными патрулями. Полицейские стояли и на пристани, с которой на остров время от времени отбывали маленькие, дистанционно управляемые катера.
Пристроившись в подъезде одного из домов, поближе к туннелю, Сэм стал наблюдать.
Интересно, давно ли здесь полицейские? Может быть, это все в его честь? Если да, то лучше отсюда убираться…
Вот из туннеля вылетел грузовик, и полицейский не только не остановил его, но даже подогнал нетерпеливым движением жезла. А к машине, следовавшей в противоположном направлении, сразу подбежали два офицера — остальные же, повернув головы, наблюдали. Шлагбаум поднялся лишь после того, как были проверены документы…
Сэм уже хотел отвернуться, когда из туннеля вдруг показалось не совсем обычное для города средство передвижения. Он сразу узнал «изящный» силуэт. В таких джипах ему приходилось трястись не однажды. Эта модель, мощнейшая и почти невесомая — сплошные магний, дюраль да губчатая резина, — использовалась только в десантных частях войск ООН.
Покинув свое убежище и отойдя от глазастых полицейских на безопасное расстояние, Сэм бросился бежать.
Куда направляется джип? Вероятно, на север, в верхнюю часть города. Но куда именно? В Ист- или Вест-Сайд? Или куда-то еще? В любом случае необходимо перехватить его у первого же перекрестка…
Сэм бежал все тяжелее, и дыхание его становилось все более беспорядочным.
Свернув за угол, он увидел джип, остановившийся на красный свет, и подумал, что педантизм — не такая уж неприятная вещь. Вокруг никого — а они соблюдают правила!
— Подождите! — испуганно закричал Сэм, так как зажегся желтый свет и машина подалась вперед. — Подождите! Эй!
Услышав крик, водитель затормозил, а сидевший рядом офицер повернулся, направив на Сэма пистолет.
— Я врач! — снова крикнул Сэм и для пущей убедительности помахал своей сумкой.
Офицер что-то сказал, и джип, развернувшись, подкатил к Сэму. Дуло пистолета по-прежнему смотрело на него.
— Что вам нужно? — спросил лейтенант насколько мог жестко.
Сэм посмотрел на погоны, на такого знакомого голубя с оливковой ветвью в клюве — и не смог не улыбнуться.
— Вы ведь из Пятой воздушно-десантной? И наверняка знакомы с Кливером Бэком?
— С генералом Бэком, вы хотели сказать? И, пожалуйста, не тяните, у нас мало времени. — Лейтенант раздраженно взмахнул пистолетом.
Сэм вовсе не собирался тянуть: в любой момент здесь могла появиться патрульная машина с самым любознательным экипажем…
Наклонившись к лейтенанту вплотную, он доверительно сообщил:
— Так вот, лейтенант. Ваш генерал Бэк для друзей — просто Кливер. Но только для самых близких друзей. Вы меня поняли?.. Я хотел бы передать ему записку.
Сэм открыл свою сумку и, порывшись в ней, достал блокнот, не обращая внимания на синхронно с ним двигающийся пистолет.
— Почему я должен передавать ваши записки?
— Потому что я прошу вас об этом, лейтенант. Потому что и в ваших интересах, чтобы Кливер получил это послание…
Уже не отвлекаясь на разговоры с лейтенантом, Сэм быстро написал:
«Кливер, я изменил решение. Мы войдем в него. Появились затруднения. Жду бот на Ист-Ривер, 15-й пирс. Кап. Грин».
— Я возвращаюсь туда только через час, сэр, — сказал лейтенант, и Сэм понял, что выиграл этот поединок. Тон лейтенанта, правда, был по-прежнему неумолим, но слово «сэр» говорило о многом.
— Вот и замечательно. — Сэм протянул ему сложенную записку. — Но ради самого себя, лейтенант, не читайте это и не показывайте никому, кроме генерала Бэка. Так будет лучше для всех.
Лейтенант, не говоря ни слова, сунул бумажку в нагрудный карман, и джип укатил прочь.
Если этот мальчик, подумал Сэм, или кто-то еще прочтет записку, беда будет невелика… Текст может быть понят лишь Кливером. Подпись, конечно, выдумал идиотскую — но звание сохранил прежнее… Да и лейтенант опишет внешность… Если записка дойдет до адресата — они скоро прибудут за ним…
Было около десяти — а значит, гостей следовало ждать не раньше одиннадцати.
Сэм медленно, опасаясь всего движущегося, побрел в северном направлении. Мимо проехали две патрульные машины, но в обоих случаях он успел укрыться. Сумка была брошена в мусорный бак — ничто не должно выдавать в нем врача.
…На Мейден-лейн, куда долетал плеск речных волн, заведение еще одного робота-бармена, по всему было видно, процветало. Вероятно, чума представляла собой недостаточную опасность для того, чтоб моряки отказались от своих привычек. В помещении было довольно многолюдно.
Сэм заказал сандвич с ростбифом и бутылку пива. Робот с черной пиратской повязкой на глазу и цветастым шейным платком был великолепен…
В одиннадцать Сэм уже прохаживался по берегу в поисках безопасного укрытия и одновременно — наблюдательного пункта.
Рядом со складом пятнадцатого пирса, там, где уже начиналась Флетчер-стрит, громоздилось множество контейнеров. Он протиснулся между двумя из них и сел на корточки. Теперь с берега его никто не мог видеть… Было сыро и неудобно, но хорошо просматривалась почти вся узкая полоса пирса, конец которого тонул в тумане и измороси.
Когда мимо время от времени проходило судно — слышался шум, но разглядеть что-либо было невозможно.
Грохот двигателей полицейского катера, подошедшего совсем близко к пирсу, заставил Сэма спрятаться поглубже. Грохотом и ограничилось…
К полудню он вымок до нитки и ожесточился донельзя, а к часу дня стал размышлять о восьмидесяти разнообразных муках, которым он подвергнет тупицу лейтенанта при первой же встрече…
Ровно в 13.13 к берегу приблизилась тень небольшого судна, и только тогда Сэм услышал тихое бурление воды. На носу разведывательного бота стоял долгожданный лейтенант. Сэм поднялся на ноги, изрядно затекшие, и бот развернулся в его сторону.
— Знали б вы, как я вас тут честил, лейтенант…
— Могу себе представить, сэр… — ответил тот, помогая Сэму подняться на борт. — Я подъехал к туннелю через час, даже раньше, но там творилось что-то невообразимое… Полицейский на полицейском, и все запружено машинами. Мне чудом удалось прорваться, и ваша записка была передана генералу лишь полчаса назад. Я никогда не видел его таким! — Лейтенант попытался улыбнуться. — Это было как взрыв атомной бомбы! Не прошло и десяти минут — откуда-то взявшийся бот уже покачивался на воде со мною, рулевым и всем необходимым на борту.
— Отправляемся… — предупредил рулевой, и бот, описав небольшую полуокружность, стал удаляться от берега.
Едва Сэм с лейтенантом укрылись за низким ветровым стеклом, как из-за другой стороны пирса показался полицейский катер. Он шел прямо на них!
— Ложись! — тихо приказал лейтенант уже лежавшему у низкого борта Сэму. — Под брезент, под брезент…
Рулевой ударил ногой по темному рулону, и тот, прокатившись до ящиков с боеприпасами, остановился. Сэм подтащил его к себе и, стараясь не подниматься над бортом, принялся разворачивать. Было слышно, как стремительно приближается катер, и поэтому разворачивал он эту негнущуюся ткань, отчаянно лягаясь…
Лейтенант, повернувшись лицом к катеру, держал наготове автомат.
— А ну, стопори машину! — рявкнул мегафонный голос. — Что вы здесь забыли, ребятки?
— Держи на минимальных оборотах, — бросил лейтенант рулевому, а полицейским крикнул: — Служба!
Сэму, уже взмокшему под своим покрывалом, оставалось только дожидаться развязки.
— Служба?! — подозрительно прищурился полицейский. Их катер был уже совсем близко, и можно было обойтись без мегафона. — Ну-ка, держите конец, посмотрим, что у вас там…
От сильного удара по брезенту Сэм испуганно вздрогнул.
Лейтенант, поддев канат ногой, сбросил его в воду.
— Сожалею, сэр! Но мы несем боевое дежурство! И после выгрузки на берег кой-какого снаряжения обязаны немедленно возвратиться в часть!
Все полицейские, находившиеся на палубе, были вооружены. Кроме того, на катере имелся крупнокалиберный счетверенный пулемет…
Бот между тем медленно оставлял все это позади.
— Стоять! — крикнул сержант. — Это приказ! Иначе…
— Вы в военной зоне, любезный, и никаких приказов отдавать здесь не можете! — Лейтенант поднял автомат и, прицелившись, тихо, но так, чтобы слышал рулевой, сказал: — После моего «до свидания» — улепетываем… Если вы попытаетесь нас задержать, я открою огонь! Вряд ли вам это понравится! Так что давайте-ка скажем друг другу «до свидания» и…
Вода под килем вскипела, и бот резко рванулся вперед. Лейтенант, ухватившись за поручень, по-прежнему держал катер на прицеле.
«Стоять! Стоять!» — захлебывался мегафон.
Пока катер разворачивался, готовясь обстрелять беглецов, бот уже исчез из виду и мчался теперь вниз по течению.
Когда они стали скакать с волны на волну, лейтенант присел.
— Мы сможем уйти от них? — спросил Сэм, выбираясь из-под брезента.
— Шутя, — сказал лейтенант и вытащил пачку сигарет. Он улыбался, но лоб его был мокрым не только от дождя. — Эта лодочка берет не броней и не пушками — резвостью…
Сэм тоже взял сигарету и задумчиво посмотрел за корму. Пристань уже скрылась в легком тумане, и катер не появлялся.
— Спасибо вам, лейтенант… э-э…
— Хэбер. Дэнис Хэбер. Можно просто Дэн.
— Спасибо, Дэн. Я ведь понимаю, что проделать все это было не так-то легко…
— Легче легкого, уверяю вас! Генерал приказал мне вернуться с вами или же переправить вас — и если бы я предстал перед ним один… Да вы ведь знаете нашего генерала! Лучше уж ежедневные перестрелки с полицией…
— Наверное, вы правы…
Они вцепились в поручни, так как бот, обходя бакен, сильно накренился. Впереди был Гавернорс-Айленд с уже различимыми очертаниями форта. Рулевой сбавил скорость, направляя судно к причалу…
Мотор поджидающего их джипа ожил, и выскочивший из него Кливер Бэк лично помог Сэму сойти на берег, протянув свою лапу.
— Рад, что ты передумал, Сэм. Пора уже заняться этим «Периклом». Теперь-то общественное мнение будет на нашей стороне. Я не сомневаюсь: если только мы умно все подадим — никто не будет против вскрытия этой банки…
Хэбер сел рядом с шофером, а Сэм с генералом устроились сзади.
— Поздно подавать, Кливер… Очень многое изменилось, и я… Ладно, потом, наедине…
— Наедине? — Генерал насупил брови. — Ты не знаешь, где находишься? Это моя часть! Понимаешь? Моя! И водитель — тоже мой! Дэн — один из моих офицеров! Ты меня понял, мальчик? Что это за комедия с переодеваниями?
— Меня разыскивает полиция…
— И всего?! Но здесь же тебя не достать! Кстати, а почему ты их так интересуешь, если не секрет?
— Они хотели помешать моей встрече с вами.
— И, кажется, не очень-то преуспели в этом… — Бэк посмотрел на Сэма одним глазом. — Послушай, а что им наша встреча?
— Но, Кливер… Это же очевидно! Они не хотят лишних неприятностей и совершенно не заинтересованы в том, чтобы кто-то рушил замечательный план операции «Избавление»!
— Не исключено, что я сегодня туповат, Сэм, но каким образом мы можем повлиять на эту чертову операцию?!
— Вы — подняв шум по поводу решения Чрезвычайного Совета о сбросе на «Перикл» водородной бомбы…
— Ну разве не мило? — угрожающе прорычал Кливер. — Разве не забавно, что я слышу об этом впервые?..
Джип, подпрыгнув, замер перед зданием штаба.
— Поднимемся ко мне… — сказал Кливер Сэму, а затем повернулся к подчиненным. — Передайте всем, что сегодня на остров не прибыло ни одного штатского и что никто здесь отродясь не слышал ни о каком докторе Бертолли.
— Слушаюсь, сэр! — Хэбер лихо козырнул. — Вам нужно побыть одному?
— Какая светлая голова!.. Подежурьте-ка у телефона, мне наверняка будут звонить… А капрал отправится на причал и передаст мое распоряжение.
…Только оказавшись внутри, за плотно закрытой дверью, Кливер дал волю гневу.
— Сукины политики! — ревел он, бегая по кабинету. — Недоноски! Сидят там на своих жирных задах, сидят, а потом как примут со страху решеньице вроде этого!.. Я не подозревал, что привычка размахивать бомбой при возникновении глобальных проблем еще жива в темных глубинах политиканского сознания… Вот кретины! Они решили повоевать! До них не доходит, что одну войну мы уже имеем — и ее вполне достаточно! Что нам действительно необходимо, так это информация! Откупорив тот проклятый корабль, мы получим ее! А эти деятели только и знают, что трястись от страха…
— Похоже, Кливер, они и вас боятся. Невзирая даже на то, что вы подчиняетесь ООН. Иначе они проинформировали бы вас…
Генерал рывком открыл бюро и вытащил оттуда громадную, более чем в два литра, бутыль кукурузного виски.
— Стаканы в ящике стола, — сказал он Сэму и через минуту уже наполнил их до краев. — Паршивцы действительно боятся, как бы я не залез внутрь «Перикла»?
— Похоже на то.
— Ну, а если все-таки… Кстати, тебя-то чего туда несет? Что, по-твоему, мы можем там обнаружить?
Сэм, поднеся стакан к губам, внезапно замер и медленно опустил его на стол, так и не пригубив.
Теперь он знал, что они найдут. Это было не логическое заключение, но прорыв в неизвестность, ставший вдруг возможным, когда подсознание сложило вместе все, что копилось с момента приземления космического корабля… Ответ объяснял происходящее — и был при этом невероятным. Настолько невероятным, что Сэм не решался поделиться своим знанием с Кливером, даже ради того, чтобы попасть на «Перикл». Поэтому ему пришлось прибегнуть к аргументам самого генерала…
— Пока этого никто не знает, Кливер. Может быть, что-то вроде магнитной записи… Мы не вправе упускать возможность ознакомиться с наверняка ценным для нас материалом! Есть там, по-моему, и кое-что еще…
— Что?
— Не знаю… Это пока лишь догадки, смутные предположения, причем настолько смутные, что я даже не хочу говорить о них… Но мы должны попасть туда! Должны!
— Не слишком убедительно, Сэм… Чуть пораньше, возможно, этого хватило бы, чтоб поднять шум и склонить общественное мнение в нужную сторону, но теперь… — Он сосредоточенно поболтал свой стакан и залпом осушил его. — Вряд ли кто-то услышит нас. Единственный способ проникнуть на корабль — это…
— Я договорю, Кливер… Штурм корабля — вот что нам остается.
Генерал помолчал. А когда заговорил, голос его был непривычно безжизнен.
— А ты знаешь, мальчик, что это называется изменой? Если я, офицер, решусь на такое, меня ведь могут и расстрелять…
— А если не решитесь, у людей не останется никакой надежды. Они будут умирать — тысячами и десятками тысяч, — потому что в разгадке болезни Ренда мы не продвинулись ни на шаг… Я давал ту же присягу, что и вы, Кливер, но я нарушу ее без колебаний! Меня вынуждают сделать это!
— Все правильно, Сэм… Я согласен, что корабль следовало бы осмотреть, прежде чем… Но руководствоваться только предчувствиями и догадками…
В дверь постучали, и Бэк распахнул ее, едва не сорвав с петель.
— Какого черта?! — накинулся он на лейтенанта Хэбера.
— Простите, сэр… Я отбивался от всех, но это — правительственный вызов.
Генерал Бэк колебался всего мгновение.
— Замечательно, Хэбер! Я буду говорить отсюда. Переключите.
Закрыв дверь, он уселся за большой стол, на котором стояло три телефона, и, кивнув на ярко-красный, сказал:
— Прямая линия повышенной секретности. Смотри, чтоб тебя не было видно…
Это была очень короткая беседа — вернее, монолог, потому что Бэк говорил только «да» и «нет»… Положив трубку, он некоторое время пребывал в неподвижности.
— Ну вот, Сэм… Это уже началось. Число заболеваний резко увеличилось. Люди падают прямо на улицах. Лаборатории твоего госпиталя подтвердили изменение…
— Вы хотите сказать…
— Да, да… Люди заражаются друг от друга, непосредственно, им уже не нужны ни собаки, ни птицы… Я прямо вижу, Сэм, как эти умники из Чрезвычайного Совета, услышав такую новость, тянутся к своим бомбочкам… Теперь-то они непременно захотят стереть с лица земли этот зачумленный уголок с несколькими миллионами людей, которых дернуло тут обосноваться…
Он встал и поправил ремень.
— Ну что ж, мой мальчик… Придется взломать шкатулочку! Надежд на что-то другое в этом аду не осталось…

Глава 11

Генерал Бэк перечислял.
— Во-первых, — сказал он, выбрасывая вверх большой палец, — это будет боевая операция, которую нужно продумать. Если ты не против, я возьму это на себя… Небольшой мобильный отрядик со мною во главе — самое лучшее, что можно…
— Можно обойтись и без вашего непосредственного участия…
— Вздор! В любом случае ответственность за эту прогулку ляжет на меня! Откуда я командовал — никого не будет интересовать! Да и вообще, Сэм, надоело мне тут киснуть… Развеюсь немного… Во-вторых, — он разогнул указательный палец, — мы отправляемся за информацией особого характера, и нам нужен медик. Этим медиком будешь ты… В-третьих, не обойтись без человека, который что-то смыслит в устройстве космических кораблей вроде «Перикла» — смыслит и может провести нас по всему кораблю. Единственный кандидат на это место…
— Стэнли Ясумура?
— Точно. Он прилетел из Калифорнии сразу после приземления «Перикла» и рвется осмотреть корабль — затеребил всех своими требованиями, даже меня. Ну да, как один из ведущих конструкторов «Перикла» он чувствует некоторую вину за случившееся… Думаю, этот человек не откажется пойти с нами. Я, конечно, прежде чем раскрывать карты, прощупаю его…
— Только не пользуйтесь телефоном — вас могут засечь…
— Наши скромные возможности безграничны, мой мальчик! Хэбер отнесет Ясумуре рацию, причем не какую-то рухлядь, а очень даже неплохую. Настолько неплохую, что заглушить нас или подслушать не смогут… Да, пока не забыл. Что из инструментов или препаратов может тебе понадобиться?
— Да вроде бы ничего…
— Тогда приказываю поспать. Выступаем ночью…
— Мы не можем ждать так долго! — Перед глазами Сэма возникло измученное лицо Ниты. События последних часов слегка приглушили мысли о ней — и вот теперь тревога вновь охватила его… «Быстрей! Быстрей! Нельзя терять ни минуты!»…
— Придется, Сэм, ничего не поделаешь. И вовсе не потому, что ты похож на человека, пребывающего в десятидневном запое… Просто некоторые вещи принято делать в темноте… Или, по-твоему, мы можем взять и забраться туда в любой момент? Когда вся округа кишит полицией? Ей ведь приказано стрелять в любого, кто пересечет проволочное ограждение! Не забудь также про плиту, закрывающую вход, и про шлюз, в котором мы тоже задержимся! Есть ли хоть один шанс справиться со всем этим в дневное время? А детали, по-твоему, тоже не следует обдумывать?.. Так что ступай-ка ты в соседнюю комнату и ложись, а то с тебя не будет никакого толку…
Сэм, уже не в силах что-то возражать, подчинился… «Отдохну чуть-чуть… Спать не буду…» — успел подумать он… Кто-то укрыл его одеялом… Из соседней комнаты доносилось бормотанье…
Проснувшись, Сэм осмотрелся вокруг. В комнате было темно, а за окном шел дождь…
Он открыл дверь, и стоявшие у окна офицеры подняли глаза. Генерал Бэк отложил в сторону карту и развернулся в кресле.
— Очень вовремя, Сэм, — как раз собирался будить тебя. Нам осталось тут кое-что уточнить, и через час можем трогаться… Ты знаком с доктором Ясумурой?
Офицеры расступились, и к Сэму выкатился маленький японец, одетый в слишком просторную для него армейскую форму.
— Привет! Наслышан о вас! — Он с энтузиазмом пожал руку Сэму. — Давно хотел увидеться! Мне все время говорили, что вы отсутствуете!
— Я ничего об этом не знал, докт…
— Стэнли. Меня зовут Стэнли. А доктор — это вы, Сэм… Да, знаете ли, генерал поведал мне о возмутительной затее держать нас всех порознь. Он прислал в отель своих вооруженных до зубов парней с совершенно умопомрачительной рацией, объяснил суть дела и предложил сотрудничать. Я тут же дал согласие. У этих ребят была припасена для меня одежда — как видите, великовата — и удостоверение сотрудника разведывательной службы. Так что добраться сюда мне было проще простого… А теперь расскажите-ка мне вот что. Когда вы находились в воздушном шлюзе…
— Ясумура, потерпите немножко! — прервал его Бэк. — Никому не помешает еще раз пройти всю последовательность, а Сэм будет введен в курс дела.
— Но я только хотел узнать…
— Узнаете потом… Давай, Сэм, усаживайся поудобней и взгляни на карту… Сейчас мы сидим вот тут, прямо над бухтой. И для того чтобы добраться до аэропорта Кеннеди, нужно пересечь вот этот здоровенный кусок Лонг-Айленда, напичканный, естественно, не только нормальными людьми, но и полицейскими…
Сэм кивнул.
— Но есть куда более привлекательный способ попасть туда… — продолжил Бэк и медленно повел указательным пальцем по карте. — Отсюда — на восток… мимо Кони-Айленда… к Ямайской бухте… и упремся прямо во взлетно-посадочную полосу…
— Да не очень-то упремся, — возразил Сэм, постучав ногтем по карте. — В этих болотах мы пробарахтаемся до утра.
— Разве я не сказал, что мы отправимся туда на аэроджипе? Этот монстр, правда, не слишком мощный, но четырех человек поднимет, а больше нам и не нужно: такие орлы, как мы с тобой, да Хэбер уж как-нибудь разберутся со всеми затруднениями… Хорошо. Прибыли в аэропорт… Да, сегодня Хэбер полетал там под благовидным предлогом. Поснимал немножко… На ус кой-чего намотал… Давайте, Хэбер, выкладывайте!
Лейтенант ткнул пальцем в карту, туда, где соприкасались мелководье бухты и аэропорт.
— Здесь вообще нет охраны, но на снимках можно разглядеть ультрафиолетовые и инфракрасные индикаторы. Впрочем, они не доставят нам особых хлопот… Настоящие неприятности начнутся вот здесь, поближе к «Периклу». Сплошные детекторы, колючая проволока, часовые. Проскользнуть мимо этих полицейских почти невозможно. Если нас обнаружат, думаю, что не стоит наносить этим парням увечья без крайней необходимости… — Он бросил на генерала вопросительный взгляд.
— Вот мы и коснулись этой щекотливой темы… — после томительной паузы, не поднимая глаз от карты, тихо произнес генерал Бэк. — Нам всем, за исключением разве что доктора Ясумуры, доводилось сражаться в самых отдаленных уголках шарика. Наша Пятая авиадесантная — это ведь американская дивизия, и поэтому, в соответствии с политикой ООН, мы не воюем на территориях стран Северной Америки… Нам приходилось убивать, когда другие средства для достижения мира оказывались безрезультатными… Но сейчас мы находимся в собственной стране, и наш противник — горстка обыкновенных полицейских, которым просто приказано охранять объект… Я только теперь понимаю всю мудрость ООН, запретившей воевать там, где ты завербовался… Ну ладно. Постарайтесь избежать применения оружия. Обходитесь дубинками. Если же дело примет нежелательный оборот, помните: вы должны уцелеть, любой ценой. Слишком многое поставлено на карту. Понятно?
— Думаю, ничего страшного не произойдет, — сказал Сэм. — Я возьму с собой денилин. Это снотворное мгновенного действия — человек падает как подкошенный.
— Возьми, Сэм, конечно. Я очень хотел бы, чтоб они падали только от этого… Итак, мы миновали охрану, прошли сквозь проволочное ограждение и вышли к кораблю. А что потом? Как попасть внутрь, доктор Ясумура?
— Через шлюз — другого пути нет. Корпус корабля рассчитан на то, чтобы выдерживать гравитацию и атмосферу Юпитера, — не всякая бомба пробьет… — Ясумура поднес к глазам фотоснимки «Перикла», сделанные Хэбером. — Когда они приварили плиту — был срезан трап. Кто-нибудь знает, каким образом мы поднимемся на высоту двадцати футов?..
Из штабных офицеров здесь находилось человек шесть. Все они увлеченно обсуждали варианты противозаконного проникновения на корабль. Сэм знал, что никто из этих безгранично преданных генералу людей ни на минуту не усомнился в его правоте и что они без колебаний последовали бы за ним даже на отвесную скалу…
— Из чего сделан корпус? — спросил седой инженер-капитан.
— Специальный титановый сплав. Он не содержит железа.
— Магниты, значит, исключаются… А в самой длинной складной лестнице, которая у нас есть, всего пятнадцать футов…
— Так удлините ее! — нетерпеливо перебил Бэк. — Продолжим наш путь… Сейчас мы взобрались по нашей лестнице и стоим перед плитой. Как нам попасть внутрь?
— Очень просто, генерал, — ответил инженер. — У вас будет один из тех портативных лазеров, которые мы используем для резки тяжелых металлов в полевых условиях. Плита, насколько я понимаю, стальная, и лазер разрежет ее, как кусок масла.
— Хорошо, разрезал. И мы уже в шлюзе. За работу, доктор Ясумура!
— Мне понадобится мультитестер, рентгеноскоп и кое-что еще… Я уже договорился с вашими инженерами, и они снабдят меня всем необходимым… Понимаете, Ренд мог вывести из строя управление внутренней дверью только двумя способами, и как только я загляну в коробку, станет ясно, какой способ он предпочел… После чего открыть дверь будет уже делом нехитрым… Потом мы пройдем по всему кораблю и найдем то, о чем он хотел нас предупредить. Кроме того, нужно будет выяснить, как вел себя корабль перед приземлением…
— Уймите свой пыл, Ясумура! Мы еще не на корабле! По-лучите-ка лучше все необходимое оборудование… Лейтенант Хэбер отправится с вами, принесет сюда противодетекторный аппарат и займется погрузкой, а сержант Беннет… приготовит нам кофе и сандвичи. Все. Выполняйте.
Осложнения возникли уже через четверть часа.
— Простите, сэр, но мы не сможем взять все снаряжение, — доложил Хэбер.
— Лейтенант, вы идиот, да? Втисните его, втисните!
— Слушаюсь, сэр. Я хотел сказать, что с четырьмя пассажирами и таким количеством оборудования джип просто не оторвется от земли. Не хватит мощности.
— Значит, берем еще один! И человека, который поможет нести все эти игрушки!
— Меня, сэр? — Сержант Беннет просительно вытянул шею.
— Не возражаю… Переоденьтесь, Беннет, и принесите нам баночку черного крема…
Мощные прожектора прорезали дождливую темноту и осветили людей, суетившихся у неуклюжих с виду аэроджипов. Последние, мягко посвистывая, висели в ярде от земли.
— Опускайте! — крикнул генерал Бэк. Как и остальные участники операции, он был в черных ботинках и комбинезоне. Голову его покрывал черный берет, а все видимые участки кожи — густой слой черного крема.
— Двигатели разогреты, баки наполнены, рация и радар — проверены, сэр, — выбравшись наружу, доложил водитель первого джипа. — С вашим грузом он разовьет максимальную скорость.
— В таком случае поехали… Я поведу первый джип, со мной сядут Сэм и Ясумура. Вы, Хэбер, полезайте во вторую машину вместе со своим оруженосцем Беннетом. Постарайтесь не отставать от меня, держитесь вплотную… И не забудьте: как только покажутся бруклинские доки — сворачиваем на юго-запад… Стартовое направление — строго на восток… У меня будет радар, а вот у вас, кроме компаса да еще моего стремительно улетающего зада, — ничего… Так что постарайтесь не заблудиться… Не исключено, что полиция тоже при радарах, поэтому устроим небольшое представление. Пять вертолетов сопровождения полетят на минимальной высоте, а мы поднимемся, и точки на их экранах сольются. Потом, в полосе радарной тени, сядем и притаимся, пока вертолеты для видимости полетают вокруг… Ясно? Ну все, пора.
Свист винтов был заглушен шумом низко опустившихся вертолетов. По сигналу Бэка было выключено все освещение, и аэроджипы скользнули к воде. Огоньки вертолетов едва проглядывали сквозь пелену дождя.
— Прямо по курсу берег. Расстояние двести ярдов, — сообщил Сэм, глядя на экран.
— Что-то не вижу, — проворчал генерал. — Хотя нет, действительно, вот он… Хэбер! Включите глушители! Будьте готовы к повороту!
Они замедлили движение, и стрекот вертолетов быстро утих где-то впереди.
Когда два аэроджипа повернули в сторону океана, их перемещение было отмечено только легкой рябью на воде и неуловимым свистом винтов. Мощные струи воздуха неудержимо гнали их вперед, под огни моста Нероуз, к Нижней бухте и, наконец, в воды Атлантики. Здесь, вдали от берега, глушители были выключены, и джипы бросились в темноту со скоростью гоночных автомобилей.
Сквозь клочья легкого тумана слева замелькали огни.
— Что это? — спросил генерал.
— Кони-Айленд. Улицы и набережная, — ответил Сэм.
— Проклятие! Именно в тот момент, когда нам больше всего нужна непогода, дождь прекращается!.. Что у нас там впереди?
— Залив Рокэвей, потом — Ямайская бухта… Проходим канал, впереди мост — не меняйте курса…
Наверху не было видно и слышно движения, и им, покачивающимся у самой воды, мост казался полурастворившимся в тумане.
Тут начиналась дикая местность — с илистыми отмелями, болотами, заводями. Это было сердце Ямайской бухты…
И они полетели над лабиринтом каналов, над тростником, над зелеными кочками…
Вскоре бухта осталась позади. Замерцали огни взлетно-по-садочной полосы аэропорта Кеннеди.
— Датчики расположены прямо у светильников, сэр! — послышался шепот Хэбера.
— Тогда хватит кататься, — ответил генерал. — Дальше ножками…
Два аэроджипа бесшумными тенями опустились на землю. Началась выгрузка снаряжения.
— Сержант! — окликнул Бэк. — Вы, кажется, самый опытный из нас в вопросах сигнализации? Мы побудем здесь, а вы прогуляйтесь, может, что-то интересное попадется…
Сержант Беннет молча перекинул через плечо тяжелый ранец и пополз в самую грязь, держа перед собой щуп. Он вскоре исчез из виду, и Сэм, пытаясь отвлечься от невеселых раздумий, мысленно последовал за ним… Да, десять лет назад он легко справился бы с такой работой, но теперь-то уже многое изменилось… Что делает сейчас Беннет? Скорее всего, водит щупом влево-вправо, чертя в воздухе аккуратные дуги и поглядывая на светящуюся шкалу… Вывести из строя инфракрасный детектор было делом плевым. Нужно было только стукнуть по нему изолирующим колпаком, опускаемым при помощи длинного рычага… С ультрафиолетовыми приходилось повозиться. Особенно в той стадии, когда нужно было, затаив дыхание, пододвинуть к датчику крошечный генератор, делая это так ювелирно, что уровень сигнала оставался неизменным… Нита, Нита… Минуты ползли невыносимо медленно. На небе появились звезды. Хорошо что не луна…
Безмолвная фигура выросла перед ними совершенно неожиданно, и Сэм схватился за пистолет, но это был Беннет.
— Порядок, сэр. Все было так примитивно, что я чуть не уснул… Теперь идите за мной, след в след…
Нагруженные тюками и лестницей, они шли медленно, стараясь ступать как можно легче. Зачехленные инфракрасные датчики и ультрафиолетовая ловушка с обманутым фотоэлементом уже не могли помешать им…
— Кажется, последний, — сказал Хэбер. — Теперь между нами и охраной никакой преграды…
— И никакого укрытия, — добавил генерал. — Одна травка. Дождь еще, как назло, кончился…
Обрамленная огнями взлетно-посадочная полоса уходила от них вдаль и упиралась в темный корпус «Перикла». Заграждение вокруг корабля было тоже освещено, но не сплошь — и генерал повел людей к одному из темных участков.
Последние сто ярдов они преодолели ползком и уткнулись в грязь, когда совсем недалеко, в ближайшем освещенном круге, появился, с автоматом в руках, медленно бредущий полицейский. Он прохлюпал мимо, вновь возник в следующем круге и исчез…
— Беннет! — шепнул генерал. — К детекторам! Как только разберетесь с ними, займемся проволокой… Сэм и Хэбер! Ползите в сторону ближайшего прожектора! Если за это время сюда сунется еще один часовой — успокойте его… Ясумуре лежать и не дышать. Пошли.
Для Стэнли Ясумуры это были томительнейшие минуты… Похожий на скалу, над ним нависал «Перикл» — но нужно было торчать здесь до особых распоряжений… Генерал с сержантом возились с сигнализацией, Бертолли с лейтенантом исчезли в темноте, а он, Ясумура, лежал в этой грязи, промокший до нитки, и слушал стук своего сердца…
Послышались шаги. Повернув голову, Ясумура увидел идущего прямо на него полицейского! Неужели полицейский не замечает его? И не слышит шума, доносящегося со стороны заграждения?.. А где же Бертолли с лейтенантом?
Как бы в ответ на последний вопрос за спиной полицейского неожиданно выросли две фигуры. Хэбер приставил к его шее оружие, и то, что обещало стать криком, — стало сдавленным сипом. Тем временем, поймав наконец вырывающуюся руку, Сэм ткнул в нее иглой наполненного снотворным шприца.
Борьба длилась еще несколько секунд. Полицейский так и не смог нажать на курок. Обмякшего, его опустили на землю.
— Замечательно, — оценил работу Бэк. — Пусть отдохнет. Автомат возьмите, может пригодиться… Двигаем дальше. Не забудьте лестницу и все остальное…
— Вторая снизу — под напряжением… — предупредил Беннет. — Я подтянул ее к столбу, насколько было можно… Не заденьте…
Защелкали кусачки, и несколько кусков проволоки упало на землю.
— Хватит, — сказал Бэк, когда самая нижняя из уцелевших проволок оказалась на трехфутовой высоте. — Пройдем…
Они проползли под ней и протащили свои тюки. Огромная черная тень корабля приблизилась почти вплотную. Слабый свет далеких ангаров выхватывал из темноты откинутую крышку люка…
— Лестницу! — прошипел генерал, и Хэбер, уперев конструкцию в покореженный грунт, нажал кнопку. Тихо зажужжали два небольших мотора, и лестница стала вытягиваться. Вскоре ее верхняя часть коснулась плиты.
Сэм вскинул на плечи батареи и конвертер, необходимые для лазера Ясумуры, и, пока другие придерживали лестницу, взобрался вслед за инженером наверх.
— Вставьте штепсель, — шепнул Ясумура, протянув Сэму конец кабеля.
Лазер представлял собой цилиндр величиной с молочную бутылку. Его раструб служил как для автоматической регулировки линз, так и для защиты глаз от нестерпимого света.
Ясумура приложил аппарат к стальной плите — послышалось гудение, и из-под медленно смещаемого раструба показалась черная полоска.
Едко пахло плавившимся металлом. Лазер резал ровно и глубоко, рисуя на плите правильный круг диаметром примерно в ярд. Не дожидаясь, пока линия сомкнется, Ясумура произвел небольшую корректировку, и оставшаяся нижняя часть была прорезана не насквозь.
Когда, выключив лазер, инженер навалился плечом на плиту, лестница качнулась, и Сэм крепко обхватил его ноги. После второго удара диск подался внутрь. Взобравшись повыше, Ясумура обрушил на него весь свой вес — и перешагнул через горячий порог.
— Наверх! — скомандовал Бэк, и Хэбер, навьюченный снаряжением, стал осторожно подниматься.
— Сэр! — сказал Беннет. — Думаю, что гораздо больше проку от меня будет здесь, внизу. Если приблизится кто-то из полиции, я легко его утихомирю вот этой иголочкой, которую дал мне доктор… И вам никто не помешает…
— Вы правы, сержант, — согласился Бэк. — Тыл должен быть защищен… Только не рискуйте попусту…
— Слушаюсь, сэр! — Отдав честь, Беннет двинулся к проходу в заграждении.
Для того чтобы пробраться сквозь отверстие, генералу пришлось отвести в сторону светомаскировочное полотно, края которого были тут же тщательно закреплены.
Все зажмурились от яркого света фонаря, и Ясумура, радостно потирая руки, бросился к панели.
Управление внутренней дверью по-прежнему бездействовало, и он вскрыл коробку.
— Каким телефоном ты пользовался? — спросил генерал.
— Здесь один. — Сэм принялся опять обзванивать все помещения — и опять безрезультатно.
— Ни души! — Бэк почесал свою черную щеку. — И вроде бы все на месте… А ну-ка, кабину управления, еще разок… Никого. Да-а, Сэм, головоломочка…
Послышался глухой стук, и они увидели, как Ясумура с Хэбером опустили на пол массивную металлическую крышку, прикрывавшую распределительную коробку.
После недолгих манипуляций с тестером и безуспешной попытки устроить короткое замыкание Ясумура задумчиво поднял брови.
— Странно… Коробка обесточена… Может быть, Ренд установил внутри какую-то синхроприставку, прервавшую цепь с открытием люка?
— Вы хотите сказать, что не способны открыть дверь? — язвительно осведомился Бэк.
— Способен, но сделать это будет довольно…
— А как насчет лазерных батарей? Их энергии не хватит?
— Я идиот! Идиот в восьмой степени! Ну конечно же! Энергии даже больше чем надо! Мне придется слегка убавить…
Его голос перешел в бормотание, прервавшееся лишь после того, как от батарей к распределительной коробке протянулись два тонких проводка.
— Сейчас! — бодро воскликнул он, затягивая последний болтик.
Но ничего не произошло…
— Так вы можете открыть дверь или не можете? — Голос генерала был пугающе ласков.
— Она должна была открыться! Что-то отключено с той стороны!
— Ну ладно… Забудем о существовании электричества… Нельзя ли пробраться туда другим способом?
— Исключено, генерал. Эта переборка так же, как и весь корпус, рассчитана на юпитерианское давление. Дверь банковской толщины и гораздо более прочная…
— Не хотите ли вы сказать, что наши приключения закончены у этой проклятой дверцы?
Снаружи послышалась пулеметная очередь, и о корпус застучали пули. Луч света, направленный на корабль, был столь мощным, что пробился к ним даже сквозь толстую ткань.
Назад: ЧУМА ИЗ КОСМОСА
Дальше: Глава 12