Послесловие переводчика

«А увлекают меня такие книжки, что как их дочитаешь до конца — так сразу подумаешь: хорошо бы если бы этот писатель стал твоим лучшим другом и чтоб с ним можно было поговорить по телефону, когда захочешь». Еще не дочитав «Океана», вспоминаешь Джерома Сэлинджера и его «Над пропастью во ржи». Если ты еще и переводчик, но наверняка с восхищением вспомнишь и о Рите Райт-Ковалевой.

Сейчас, когда прошел уже почти месяц с момента, как перевод окончен, можно, остыв от «мук творчества», оглянуться и спокойно взвесить. Конечно, многое хочется объяснить и отметить. Прежде всего, недоумение, что охватывает тебя, стоит только прочесть несколько первых страниц пролога. Что такое произошло с Нилом Гейманом? Отчего ты и узнаешь, и не узнаешь ту интонацию, ради которой мы все его читаем?

Мало-помалу (а на самом деле с космической скоростью) продвигаясь вперед по тексту, про этот вопрос напрочь забываешь. Он как бы отпадает сам собой. И когда роман завершен, ответ на него читателю кажется очевидным. Потому что, пройдя вместе с героем сквозь мифологические дебри, которые Гейман старательно взращивает у себя на страницах, ты вроде бы встречаешься с самим собой. Неожиданно для себя совершив путешествие во времени и попав не в чужое детство, а в свое собственное. И тут возникают совсем другие вопросы — к своему детству, к себе тогдашнему и сегодняшнему.

Мифологические дебри, заселившие «Океан», удивительно непроходимы. Они — как та густая живая изгородь, что тянется вдоль Геймановского проселка. Я на правах переводчика, вооружившись отсылками из подлинника, старательно указывал читателям потайные щели, через которые можно пробраться, чтобы двигаться дальше. Но сносок я почти не делал, потому что их не делал автор, и он, на мой взгляд, в таких разъяснительных комментариях не нуждается. Оставшись наедине с книгой, я попытался встать на позицию будущего русского читателя. Потому старался не докучать Нилу Гейману с вопросами. Ни про стародавних английских королей, которых он вспоминает не раз и не два, ни про таинственные Мышиные битвы, ни про кузена с библейским именем Япет. Ни даже про то, что в разное время у одного и того же котенка меняется цвет глаз. Гейман — очень умный писатель, а значит, все это мозаичные части большого замысла.

Главное отличие «Океана» в том, что автор старательно конструирует реальность, которая на сей раз поразительно нефантастична. Не потому, что там нет места волшебному. Очень даже есть. Просто это волшебное на самом деле вплетено и в нашу с вами действительность, пусть мы о том и не подозреваем, предпочитая не вглядываться и не думать. Нил Гейман неожиданно уходит из пространства большого города и ведет нас туда, где волшебство существует испокон веков. В деревню. Магические ритуалы, описанные в книге, вызовут разве что скептическую ухмылку у завзятого горожанина — обитателя мегаполисов. Но вы углубитесь в деревню, и все, о чем говорит здесь автор, обретет плоть и кровь.

В «Океане» более всего видно, что Гейман идет по стопам своих наставников — Рэя Брэдбери, Майкла Муркока, Роджера Желязны. Он выходит за рамки жанра, который традиционно принято считать низким, и вносит свою немалую лепту в сотворение нашей литературной вселенной.

Напоследок расскажу еще о нескольких версиях оригинала, которые случайным образом попадали мне в руки, пока я переводил. В октябре 2012 г. я получил рукопись и, проглотив роман за сутки, в первый раз заикнулся, что готов его перевести. 18 июня 2013 г. на английском вышла книга. Я тогда только-только закончил четвертую главу и на всякий случай раздобыл вышедший вариант. Оказалось, что именно в четвертой главе прибавилась пара абзацев. Уже закончив переводить десятую главу, я наткнулся на третий вариант оригинала. И он тоже отличался от предыдущего. Дальше пришлось работать, сравнивая три текста. Так я убедился, что Гейман — большой молодец и уж точно не нуждается в переводческих сносках и разъяснениях.