XIII. Интрига завязывается

Сначала откуда-то издалека до него донесся голос, невнятный шепот, но слов он не разобрал. Он сделал усилие и сообразил, что обращаются к нему, что речь ведут о его виде. Корсо понятия не имел, какой у него вид, и его это не волновало. Зато ему было очень удобно лежать вот так – на спине; и он не желал открывать глаза. В первую очередь из страха, что тогда усилится боль, сжимавшая виски.

Он ощутил легкое похлопывание по щекам и против воли открыл один глаз. Флавио Ла Понте в тревоге склонился над ним. Он по-прежнему был в пижаме.

– Не трогай мое лицо, – огрызнулся Корсо.

Ла Понте с облегчением выпустил воздух, который удерживал в груди.

– Я думал, ты уже помер, – признался он.

Корсо открыл второй глаз и попробовал приподняться. И тут же почувствовал, что мозги его колыхнулись в черепе, как желе на тарелке.

– Да, досталось тебе, – зачем-то сообщил Ла Понте, помогая ему встать.

Опершись на его плечо, чтобы сохранить равновесие, Корсо обрел взглядом комнату. Лиана Тайллефер и Рошфор испарились.

– Ты успел разглядеть того, кто меня ударил?

– Да. Высокий, смуглый. Шрам на лице.

– А раньше ты его когда-нибудь видел?

– Нет, – торговец книгами в отчаянии наморщил лоб. – Но мне показалось, что она отлично его знает… Ведь только она могла открыть ему дверь, пока мы спорили в ванной… Кстати, у этого типа здорово разбита губа. И замазана меркурхромом. – Флавио тронул собственную щеку, где опухоль уже начала спадать, и мстительно засмеялся. – Я смотрю, тут досталось всем.

Корсо, напрасно искавший свои очки, глянул на него с упреком:

– Одного понять не могу: почему они тебя-то не тронули?

– Было у них такое намерение… Но я сказал, что им это ни к чему. Мне до них дела нет. Я простой турист и оказался тут по чистой случайности.

– Но ведь ты мог…

– Я? Слушай! Мне вполне хватило того, что я получил от тебя. Поэтому я сложил из пальцев две буквы «V» – знак мира, видишь?.. Потом опустил крышку унитаза и сидел себе там посиживал, тихо и спокойно. Пока они не убрались.

– Ты у нас герой!

– Знаешь, лучше «на всякий случай», чем «кто бы мог подумать». Да, взгляни-ка – он протянул ему сложенную пополам карточку. – Уходя, они оставили это под пепельницей с окурком сигары «Монте-Кристо».

Корсо с трудом зацепился взглядом за карточку. Текст был написан чернилами, красивым – английским – почерком, заглавные буквы со сложными завитками:

Вопреки всему Корсо чуть не расхохотался. Это была та самая бумага, которую во время осады Ла-Рошели получила миледи, просившая голову д'Артаньяна. Потом бумагу у нее под дулом пистолета отобрал Атос: «Теперь, когда я вырвал у тебя зубы, ехидна, кусайся, если можешь». А в самом конце истории, после казни миледи, записка послужила оправдательным документом д'Артаньяну… Нет, с какой стороны ни глянь, но для одной-единственной главы – явный перебор. Пошатываясь, Корсо направился в ванную комнату, открыл кран и сунул голову под горячую воду. Потом посмотрел на себя в зеркало: опухшие глаза, щетина, стекающие струи. И еще он постоянно слышал звон в ушах, будто попал в осиное гнездо. Теперь бы сюда фотографа, подумал он. В общем, день начался отлично.

В зеркале рядом с собой он увидел Ла Понте, который протягивал ему полотенце и очки.

– А вот сумку твою они, надо полагать, прихватили с собой.

– Ну и сволочь же ты!

– Послушай, не пойму, что ты, собственно, против меня имеешь. Если мне в этом фильме и досталась какая-то роль, то, разумеется, роль простака.

Корсо нервничал. Он шел через гостиничный вестибюль и старался соображать побыстрее, но с каждой секундой вероятность того, что ему удастся настигнуть беглецов, уменьшалась. Осталось только одно звено в цепи – экземпляр номер Три. Им они пока не завладели, что давало шанс выйти на злоумышленников, если, конечно, Корсо будет действовать не мешкая. Он зашел в телефонную будку и, пока Ла Понте оплачивал счет за комнату, набрал номер Фриды Унгерн. Занято. Поколебавшись секунду, он позвонил в отель «Конкорд» и попросил соединить его с комнатой Ирэн Адлер. Корсо не был уверен, что на этом фланге все пройдет без осложнений, но, едва он услышал голос девушки, на душе у него сразу стало спокойнее. В нескольких словах он передал суть случившегося и сказал, что будет ждать ее у дома баронессы Унгерн. Потом повесил трубку. К нему как раз спешил Ла Понте, который в большом расстройстве прятал чековую книжку в бумажник.

– Эта негодяйка смылась, не заплатив за номер.

– Что ж, поделом тебе! Впредь будешь умнее!

– Я ее удавлю собственными руками. Клянусь!

Отель был из самых дорогих, и предательство вдовы с каждой минутой казалось Ла Понте все более чудовищным; он уже не считал, как полчаса назад, что во всей этой истории был лицом сторонним. Теперь он сделался мрачнее тучи – и напоминал пылающего местью Ахава. Они сели в такси, и Корсо дал шоферу адрес баронессы. По дороге он рассказал другу всю историю, с самого начала: поезд, девушка, Синтра, Париж, три экземпляра «Девяти врат», смерть Фаргаша, схватка на берегу Сены… Ла Понте слушал, кивая головой, сначала недоверчиво, потом все более угрюмо.

– Я жил со змеей, – простонал он.

Корсо пребывал в дурном настроении и в ответ лишь заметил, что змеи очень редко кусают кретинов. Ла Понте, казалось, взвешивал услышанное. Но решил не обижаться.

– И все-таки она – отчаянная женщина. А уж тело у нее, скажу тебе! Настоящая королева!

Несмотря на материальные потери, Ла Понте приободрился; глаза его снова похотливо заблестели, он довольно потирал подбородок.

– Настоящая королева, – повторил он с дурацкой ухмылкой.

Корсо смотрел в окошко на проезжавшие мимо машины.

– То же самое сказал герцог Бекингэм.

– Бекингэм?

– Да. В «Трех мушкетерах». В самом конце истории с алмазными подвесками, Ришелье поручил миледи убить герцога, но тот заключил ее в крепость, едва она появилась в Лондоне. Там миледи соблазнила своего тюремщика Фельтона, такого же идиота, как ты, только он был фанатиком пуританином. Потом она уговорила его помочь ей бежать, а заодно убить Бекингэма.

– Я подзабыл этот эпизод. И что случилось с этим Фельтоном?

– Он всадил в герцога нож. Потом его казнили; не знаю, правда, за убийство или за глупость.

– Но его не заставили оплачивать счет в отеле…

Такси ехало по набережной Конти. Неподалеку отсюда у Корсо случилась стычка с Рошфором. В этот самый миг Ла Понте кое-что припомнил:

– Слушай, а не было ли у миледи знака на плече?

Корсо кивнул. Они как раз проезжали мимо лестницы, по которой минувшей ночью он катился вниз.

– Да, – ответил он, – клеймо преступницы, наложенное палачом. Оно уже было у нее, когда она стала женой Атоса… Д'Артаньян обнаружил его, оказавшись с ней в постели, и открытие это едва не стоило ему головы.

– Любопытно, любопытно. А ты знаешь, что у Лианы тоже имеется некий знак?

– На плече?

– Нет, на бедре. Маленькая татуировка, очень красивая – цветок лилии.

– Не врешь?

– Клянусь!

Корсо татуировки не помнил, ведь во время бурной встречи с Лианой Тайллефер – казалось, с тех пор прошли годы – у него не было времени разглядывать такие детали. Теперь его тревожило другое: ясно, что ход событий он уже не контролировал. И речь шла не о случайных забавных совпадениях, а о тщательно разработанном плане – слишком сложном и опасном, чтобы к выкрутасам вдовы и ее подручного со шрамом можно было отнестись как к невинной пародии. Это был настоящий заговор, и он разыгрывался по всем правилам жанра, а значит, должен существовать кто-то, кто дергает за ниточки. Серый кардинал – лучше не назовешь. Корсо тронул карман, где лежало письмо Ришелье. Нет, это уж слишком. Тем не менее именно в необычности дела, в литературности событий могла крыться разгадка. Он вспомнил однажды прочитанное – то ли у Эдгара Аллана По, то ли у Конан Дойла: «Загадку объявили неразрешимой как раз на том основании, какое помогает ее решить: я имею в виду то чудовищное, что наблюдается здесь во всем».

– Пока трудно сказать, что это – грандиозная шутка или игра случая, – произнес он вслух, подводя итог своим размышлениям.

Ла Понте нашел крошечную дырочку в искусственной коже, обтягивающей сиденье, и теперь нервно расковыривал ее пальцем.

– Называй как знаешь, но все это слишком подозрительно. – Флавио говорил очень тихо, несмотря на то что от водителя их отделяло защитное стекло. – Надеюсь, ты хотя бы знаешь, что делать дальше.

– Если бы! Это хуже всего: у меня нет уверенности в том, что я действую правильно.

– А почему бы нам не пойти в полицию?

– И что мы им скажем?.. Что, дескать, миледи и Рошфор, агенты кардинала Ришелье, украли у нас рукопись одной из глав «Трех мушкетеров», а также книгу, с помощью которой можно вызывать Люцифера? Что в меня влюбился дьявол и воплотился в двадцатилетнюю девушку, чтобы сделаться моим телохранителем?.. Ну, как бы ты поступил, будь ты комиссаром Мегрэ, а я пришел бы к тебе с такими баснями?

– Я бы заставил тебя подышать в трубочку и проверил, не пьян ли ты… Вот…

– Ага!

– А Варо Борха?

– Это другая история. – Корсо тоскливо замычал. – Даже думать не хочу о том, что будет, когда он узнает о пропаже книги.

Машин, как обычно по утрам, было много, и такси с трудом пробивалось вперед. Корсо нетерпеливо поглядывал на часы. Наконец они доехали до бара, где он сидел накануне вечером, и увидели, что на тротуарах стояли группки зевак, а на углу красовались знаки, запрещающие проезд. Выходя из машины, Корсо заметил также полицейский фургон и пожарную машину. Скрипнув зубами, он громко выругался, и Ла Понте вздрогнул от неожиданности. Итак, экземпляр номер Три тоже увели – прямо у них из-под носа.

Девушка вышла к ним из толпы. Маленький рюкзачок за спиной, руки в карманах куртки. Над крышей дома еще вился тонкий дымок.

– Квартира загорелась в три утра, – сообщила она, не обращая внимания на Ла Понте, словно его тут и не было. – Пожарные еще внутри.

– А баронесса Унгерн? – спросил Корсо.

– Тоже внутри. – Она сделала какой-то неопределенный жест; он означал не столько безразличие, сколько покорность судьбе, фатализм. Словно все это уже было где-то и кем-то предначертано. – Обгоревший труп нашли в кабинете. Именно там и начался пожар. Случайное возгорание, по мнению соседей, плохо погашенный окурок…

– Баронесса не курила, – заметил Корсо.

– Значит, вчера вечером закурила.

Охотник за книгами глянул поверх голов тех, кто толпился у полицейского ограждения. Но увидел немного: верхнюю часть пожарной лестницы, приставленной к стене, частые вспышки мигалки на крыше санитарной машины у двери. Кепи полицейских и каски пожарных. Пахло горелым пластиком. Среди зевак обращали на себя внимание два американских туриста: они фотографировали друг друга рядом с охранявшим проход жандармом. Где-то завыла сирена, но тотчас умолкла. В толпе загалдели – выносят труп, но увидеть ничего не удалось. Да и что, собственно, там разглядывать, подумал Корсо.

Он встретился глазами с девушкой; она смотрела на него пристально, но во взгляде ее не было и намека на события минувшей ночи. Сосредоточенный, деловой взгляд – солдат на подступах к полю боя.

– Что произошло? – спросила она.

– Я надеялся услышать это от тебя.

– Я о другом, – она будто только теперь заметила Ла Понте. – Кто это?

Корсо объяснил. Потом сделал короткую паузу, прикидывая, поймет ли его друг.

– А это та девушка, о которой я тебе говорил. Ее зовут Ирэн Адлер.

Но Ла Понте ничего не понял. Он в растерянности переводил взгляд с девушки на приятеля и обратно и наконец протянул ей руку. Правда, девушка руки не заметила или сделала вид, что не заметила. Она не отрывала глаз от Корсо. Потом полувопросительно бросила:

– Ты без сумки…

– Как видишь. Рошфор наконец заполучил ее. И скрылся вместе с Лианой Тайллефер.

– Кто такая Лиана Тайллефер?

Корсо метнул на девушку инквизиторский взгляд, но в ее глазах обнаружил полнейшее спокойствие.

– Ты разве не знакома с безутешной вдовой?

– Нет.

Ответ прозвучал совершенно искренне, в нем не проскользнуло ни тревоги, ни удивления. И Корсо против воли готов был поверить ей.

– Ладно, это не так уж важно, – сказал он, помолчав. – Главное, они упорхнули.

– Куда?

– Не имею понятия, – на лице его сперва появилась гримаса отчаяния; потом – подозрительности, и сразу наружу вылез клык, – я ведь надеялся, что ты что-нибудь знаешь.

– Нет, о Рошфоре я ничего не знаю. И о той женщине тоже, – сказала она равнодушно, давая понять, что все это ее абсолютно не касается.

Корсо совсем растерялся. Он ждал хоть какого-нибудь выражения чувств; черт возьми, ведь она сама назначила себя защитницей его интересов. Ну упрекнула бы: мол, что, думал, ты умней всех? Вот сам себя и перехитрил… Но девушка и не собиралась упрекать его. Она крутила головой по сторонам, словно искала в толпе знакомое лицо, и Корсо пытался угадать: то ли она раздумывала о случившемся, то ли мысли ее бродили совсем в ином месте, далеко отсюда, от нынешней драмы.

– И что теперь делать? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

Честно говоря, он окончательно перестал ориентироваться в ситуации. Убийства, нападение на него самого… Кроме того, почти что у него на глазах один за другим исчезли три экземпляра «Девяти врат», а также рукопись Дюма. В этом деле уже было три трупа, если, конечно, приплюсовать сюда и самоубийство Энрике Тайллефера. А куча денег, которую уже успел потратить Корсо? Пусть это были деньги Варо Борхи… «Вар, Вар, верни мне мои легионы!» Да пропади она пропадом, его деловая репутация! Сейчас он желал бы иметь лет на тридцать пять меньше, тогда можно было бы сесть на тротуар и выплакаться всласть.

– А что, если нам выпить кофе, – предложил Ла Понте.

Он произнес это игривым тоном, с улыбочкой типа: «Ничего, ребята, прорвемся!» И Корсо понял, что бедняга еще не сообразил, в какую фантастически скверную историю они попали. Но само по себе предложение показалось ему вполне своевременным. В такой ситуации ничего лучше нельзя было придумать.

– Подождите, подождите! Если я правильно понял, – капля кофе с молоком скатилась у Ла Понте по бороде, пока он успел снова макнуть в чашку кусочек круассана, – Аристид Торкья в тысяча шестьсот шестьдесят шестом году сумел утаить от инквизиции один экземпляр книги – но совершенно особый экземпляр. Так сказать, страховочную копию, спрятанную в три книги… Так? Поэтому на восьми гравюрах из девяти имеются отличия. И надо соединить все три тома вместе, чтобы заговор действовал. – Он проглотил кусок круассана и вытер рот бумажной салфеткой. – Верно я излагаю?

Они втроем сидели на террасе кафе, перед церковью Сен-Жермен-де-Пре. Ла Понте отыгрывался за прерванный в «Крийоне» завтрак, а девушка, которая сохраняла отсутствующий вид, пила через соломинку апельсиновый сок и молча слушала. Перед ней лежал раскрытый том «Трех мушкетеров», изредка она переворачивала страницу, рассеянно скользила глазами по тексту и снова поднимала голову, прислушиваясь к разговору. Что касается Корсо, то у него от всего случившегося в горле стоял ком, и потому он не мог заставить себя хоть что-нибудь проглотить.

– Ты излагаешь верно, – повернулся он к Ла Понте. Потом откинулся на спинку стула и застыл – руки в карманах плаща, взгляд устремлен на колокольню. – Но существует еще одна возможность: допустим, полное издание, то, что было уничтожено инквизицией, тоже состояло из трех серий книг с отличающимися между собой гравюрами, и только истинные знатоки, только посвященные могли соединить три экземпляра должным образом… – Он поднял брови, досадливо наморщив лоб. – Но этого нам уже никогда не узнать.

– А кто сказал, что их было только три? Возможно, он напечатал четыре – или девять – различных серий…

– В таком случае затея потеряла бы всякий смысл. Известны только три книги.

– Ясно одно: кто-то хочет восстановить оригинальный вариант. И старается завладеть полным набором гравюр… – Ла Понте говорил с набитым ртом, весьма активно расправляясь с завтраком. – Важно, что сами по себе эти экземпляры не имеют для него библиофильской ценности. Как только ему удается заполучить нужные гравюры, остальное он уничтожает. И убивает владельцев. В Синтре – Виктора Фаргаша. Здесь, в Париже, – баронессу Унгерн. В Толедо – Варо Борху… – Тут он запнулся и, так и не дожевав уже засунутый в рот кусок круассана, разочарованно посмотрел на Корсо. – Знаешь, тут цепочка не получается. И рушится очень красивая версия. Ведь Варо Борха пока жив.

– Потому что его книга у меня. А на мне-то они уже постарались отыграться – и вчера вечером, и нынче утром.

Но его слова, видимо, до конца Ла Понте не убедили.

– Вот ты сейчас сказал: «Постарались отыграться…» А почему Рошфор не убил тебя?

– Не знаю, – Корсо развел руками. Он и сам задавал себе тот же вопрос. – У него дважды была такая возможность, но он ею не воспользовался… А что касается Варо Борхи… то есть жив он или нет. Я бы не спешил с выводами. На мои телефонные звонки он не отвечает.

– Поэтому его можно считать кандидатом в покойники. Или в подозреваемые… По логике, Варо Борху следует отнести к главным подозреваемым. Именно он располагает необходимыми средствами, чтобы все это организовать. – Флавио кивнул на девушку, которая продолжала читать, вроде бы не вникая в их спор. – А вот она, если бы захотела, могла бы нам кое-что прояснить.

– А она не хочет…

– Значит, ты должен пойти и донести на нее. Когда совершаются убийства, такая позиция имеет свое название – соучастие.

– Донести, говоришь?.. Да ведь я и сам по уши увяз в этой истории, Флавио. Как и ты, между прочим.

Девушка прервала чтение и невозмутимо посмотрела сперва на одного, потом на другого, но рот открыла только для того, чтобы взять в зубы соломинку и снова заняться соком. В глазах ее отразились по очереди Корсо, затем Ла Понте. В конце концов она остановила взгляд на Корсо.

– А ты и вправду ей доверяешь? – спросил Ла Понте.

– Зависит от обстоятельств. Вчера она дралась за меня, и у нее это отлично получилось.

Книготорговец уставился на девушку и скорчил недоверчивую мину. Скорее всего, он пытался представить ее в роли телохранителя. А еще он наверняка прикидывал, какие отношения у них с Корсо. Корсо сразу заметил, как его приятель, поглаживая бородку, опытным взглядом оценил то, что в данный момент не было скрыто курткой. Сомневаться не приходилось: Ла Понте готов был тотчас начать атаку и идти до победного конца, если только девушка даст ему хоть малейший повод, – несмотря на то, что она вызывала у него серьезные подозрения. Даже в такие, очень непростые, минуты бывший генеральный секретарь Братства гарпунеров Нантакета мечтал об одном – вернуться к истокам, к лону. К любому лону.

– Слишком красивая. – Ла Понте тряхнул головой, словно вынес окончательный приговор. – И слишком молодая. Слишком… для тебя.

Корсо улыбнулся:

– Ты бы удивился, если бы увидел, какой старой она порой выглядит.

Книготорговец недоверчиво причмокнул:

– Такие подарки с неба не падают.

Девушка молча следила за разговором. И наконец в первый раз за весь день улыбнулась, словно услыхала забавную шутку.

– Ты слишком много говоришь, Флавио Как-Там-Тебя-Зовут, – обратилась она к Ла Понте, который от неожиданности часто заморгал. Но тут ее улыбка сделалась ехидной, как у злого мальчишки. – И запомни, не твое дело, было что между мной и Корсо или нет.

Она впервые заговорила с книготорговцем. Стряхнув изумление, Ла Понте повернул голову к другу, напрасно ища у него поддержки – Корсо только улыбнулся.

– Кажется, я здесь лишний. – Ла Понте сделал вид, что хочет подняться, но не поднялся, а остался сидеть, глядя на них в нерешительности, пока Корсо не хлопнул его по плечу – примирительно и дружелюбно.

– Не будь идиотом. Она на нашей стороне.

Ла Понте несколько успокоился, но с сомнениями окончательно не распрощался.

– Так пусть она это докажет. Пусть выкладывает все, что знает.

Корсо перевел взгляд на девушку и увидел полуоткрытые губы, нежную, манящую шею. Ему захотелось проверить, пахнет ли она по-прежнему теплом и лихорадочным жаром, и он на миг окунулся в воспоминания. Два зеленых зеркальца, в которых отразился весь утренний свет, как всегда невозмутимо и спокойно выдержали его взгляд. Но улыбка, еще минуту назад обращенная к Ла Понте и преисполненная презрения, теперь стала совсем иной. В ней опять мелькнула едва заметная энергия – молчаливый знак поддержки и солидарности.

– Мы вели речь о Варо Борхе, – обратился к ней Корсо. – Ты его знаешь?

Мимолетное выражение преданности тотчас стерлось с ее лица; перед ними опять сидел усталый, ко всему безразличный солдат. Охотнику за книгами даже померещилась искорка пренебрежения в ее глазах. Корсо положил руку на мраморный стол.

– Возможно, он просто использовал меня в своих целях. А тебя пустил по моему следу. – Такое предположение и самому Корсо показалось нелепым. Чтобы библиофил-миллионер обратился за помощью к этой девушке, желая заманить Корсо в ловушку… – Не исключено, что миледи и Рошфор – его агенты.

Она ничего не ответила и снова уткнулась в «Трех мушкетеров». Зато упоминание о миледи разбередило рану Ла Понте; тот залпом допил свой кофе и поднял вверх указательный палец:

– Тут я совсем ничего не могу понять. Какое отношение ко всему этому имеет Дюма? При чем тут моя рукопись «Анжуйского вина»?

– «Анжуйское вино» попало к тебе в руки совершенно случайно. – Корсо снял очки и теперь проверял на свет их чистоту, спрашивая себя, долго ли выдержит разбитое стекло. – Это весьма и весьма темный эпизод, пожалуй, самый темный; и в нем есть интересные совпадения: кардиналу Ришелье, злому гению из «Трех мушкетеров», нравились оккультные науки. Договоры с дьяволом дают власть, а Ришелье был самым могущественным человеком во Франции. Чтобы покончить с dramatis personae, добавим: в романе Дюма у кардинала есть два верных агента, выполняющих его приказания, – шевалье де Рошфор и леди Винтер. Она – белокурая, коварная, с цветком лилии на плече. Он – смуглый, на лице шрам… Улавливаешь? И у нее, и у него есть свой знак. А если искать параллели, сразу вспоминается, что, согласно Апокалипсису, слуги дьявола узнают друг друга по знаку Зверя.

Девушка, не поднимая головы от книги, пила сок, зато Ла Понте вздрогнул, словно учуял, что запахло жареным, и на лице его было написано: одно дело любовная интрижка с пышной блондинкой и уж совсем другое – спутаться с ведьмой. Он нервно заерзал на стуле.

– Проклятье! Остается надеяться, что я не подцепил какой-нибудь заразы.

Корсо глянул на него без тени сочувствия:

– Ну что? Слишком много совпадений, не правда ли?.. Но есть и другие. – Он подышал на стекла очков и протер целое стекло бумажной салфеткой. – В «Трех мушкетерах» миледи, как выяснилось, была женой Атоса, друга д'Артаньяна. Когда Атос обнаружил у нее на плече клеймо, он решил, что должен казнить ее сам. И повесил, посчитал, что она умерла, но та выжила и так далее… – Он нацепил очки на нос. – А теперь кто-то от души развлекается…

– Я понимаю Атоса, – бросил Ла Понте, нахмурившись и, вне всякого сомнения, вспомнив гостиничный счет. – Мне тоже не терпится встретиться с ней. И повесить. Как Атос свою жену.

– Или как Лиана Тайллефер своего мужа. Мне не хочется ранить твое самолюбие, Флавио, но поверь, ты ее ни капельки не интересовал. Она хотела только одного – получить обратно рукопись, которую продал тебе Энрике.

– Дрянь! – зло прошептал Ла Понте. – Все это ее рук дело. А этот, с усами и шрамом, только помогал ей.

– Чего я по-прежнему не могу понять, – продолжал Корсо, – так это связи между «Тремя мушкетерами» и «Девятью вратами»… Единственное объяснение: Александр Дюма тоже решил достичь вершин мироздания… У него было все, что только может пожелать человек: успех и власть, слава, деньги и женщины. Все у него в жизни получалось, как будто он пользовался какими-то особыми привилегиями, которые давал ему некий договор. Знаете, когда он умер, сын, другой Дюма, сказал о нем любопытную вещь: «Он умер так же, как и жил, – не заметив этого».

Ла Понте с явным недоверием взглянул на Корсо:

– Ты что, намекаешь, что Александр Дюма продал душу дьяволу?

– Ни на что я не намекаю. Просто пытаюсь расшифровать смысл романа, который кто-то сочиняет, сделав меня главным героем… Очевидно одно: интрига завязалась в тот миг, когда Энрике Тайллефер решил продать рукопись Дюма. Вот где начинается загадка. Его мнимое самоубийство, мой визит к вдове, первое столкновение с Рошфором… И поручение Варо Борхи.

– А что такого особенного содержится в этой рукописи… Почему и кого она так беспокоит?

– Понятия не имею. – Корсо посмотрел на девушку. – Может, она нам что-нибудь объяснит…

Но та только устало пожала плечами и даже не подняла глаз от книги.

– Это, Корсо, твоя история, – нехотя промолвила она. – И, насколько я понимаю, ты получаешь за свою работу деньги.

– Но ты каким-то образом со всем этим связана…

– Отчасти. – Она сделала рукой неопределенный жест, из тех, что абсолютно ничего не поясняют, потом перевернула страницу. – Только отчасти.

Задетый за живое Ла Понте наклонился к Корсо:

– Слушай, а ты не пробовал хоть раз ей врезать?

– Молчи, Флавио.

– Вот именно, молчи, – подхватила девушка.

– Смешно ведь! – пожаловался торговец книгами. – Она ведет себя как королева. А ты, вместо того чтобы поставить ее на место, терпишь. Я тебя не узнаю, Корсо. Знаешь, какой бы красоткой-раскрасоткой она ни была, не думаю, что… – Он замолк, подыскивая подходящее слово. – Откуда у нее столько гонора?

– Однажды она вступила в поединок с архангелом, – пояснил охотник за книгами. – А вчера вечером я видел, как она разбила морду Рошфору… Понял? Тому самому Рошфору, который сегодня утром тряс меня как грушу, пока ты отсиживался на биде.

– На унитазе.

– Ага, большая разница… – Корсо было не до шуток. – Да, отсиживался в своей роскошной пижаме. Прямо принц Данила из «Императорских фиалок». А я, кстати, и не знал, что ты для интимных встреч надеваешь пижаму.

– Не твое дело. – Ла Понте бросал на девушку смущенные взгляды, явно желая замять тему. – Если хочешь знать, я по ночам мерзну и часто простужаюсь. И вообще, мы ведь вроде говорили об «Анжуйском вине». – Было очевидно, что он ухватился за Дюма как за соломинку. – Что ты разузнал про эту главу?

– Она подлинная. Писали ее два человека, потому и два почерка, сам Дюма и его помощник Огюст Маке.

– А про этого типа ты что-нибудь выяснил?

– Про Маке? А там и выяснять особо нечего. Они с Дюма рассорились – Маке обращался в суд и требовал денег. Но есть одна любопытная деталь: Дюма все растратил при жизни и умер нищим, а вот Маке состарился в богатстве и даже стал владельцем замка. Так что у обоих дела шли неплохо – у каждого на свой лад.

– Значит, эту главу они написали вдвоем?

– Маке сделал первоначальный набросок, первый вариант – очень незамысловатый, а Дюма отшлифовал его, превратил в произведение искусства… Правил он прямо поверх текста помощника. Сюжет ты знаешь: миледи пытается отравить д'Артаньяна.

Ла Понте нервно рассматривал свою пустую чашку.

– И что мы имеем в итоге?

– Я бы сформулировал так: некто, считающий себя, скажем, реинкарнацией Ришелье, сумел завладеть всеми гравюрами из «Delomelanicon» и главой Дюма, в которой каким-то образом, хотя понятия не имею каким, можно отыскать ключ ко всему, что теперь происходит. И возможно, как раз в этот миг он пытается вызвать Люцифера. В итоге ты остался без рукописи, Варо Борха – без книги, а я попал в очень скверное положение.

Он достал из кармана письмо Ришелье, чтобы еще раз взглянуть на него. Казалось, Ла Понте был с ним полностью согласен.

– Потеря рукописи – ерунда, – добавил он. – Я, конечно, заплатил за нее Тайллеферу, но не так уж и много. – Он фальшиво захихикал. – Во всяком случае, с Лианы я получил натурой. Но вот тебе не позавидуешь, ты действительно попал в переделку.

Корсо метнул взгляд на девушку, которая продолжала молча читать:

– Может, она нам скажет, в какую именно переделку я попал? – Он скорчил гримасу, а потом стукнул костяшками пальцев по столу, совсем как игрок, у которого кончились карты и который смирился с поражением.

Но и на сей раз ответа не последовало.

Ла Понте с упреком прорычал:

– Не могу я понять, ну почему ты ей доверяешь?

– Он тебе уже объяснил, – лениво и словно нехотя бросила девушка. Потом вынула соломинку из стакана и положила между страницами книги вместо закладки. – Я его охраняю.

Корсо радостно закивал, хотя особого повода для радости не наблюдалось:

– Вот-вот, слышишь? Она мой ангел-хранитель!

– Правда? Тогда она могла бы охранять тебя получше. Где она была, когда Рошфор украл у тебя сумку?

– Зато ты был рядом.

– Я – другое дело, я тихий торговец книгами. И мирный. Антипод человека действия. Если бы я явился на конкурс трусов, судьи наверняка дисквалифицировали бы меня. За трусость.

Корсо слушал его рассеянно. Дело в том, что он только что сделал открытие. Тень от колокольни падала на пол рядом с ними. Широкая темная полоса медленно ползла в противоположном движению солнца направлении. Он заметил, что крест с вершины колокольни лежал теперь у ног девушки, совсем близко, но не касаясь ее. Тень креста опасливо держалась от нее на расстоянии.

Корсо позвонил в Лиссабон, чтобы разузнать, как продвигается дело Виктора Фаргаша. Новости были не слишком обнадеживающими. Пинто сумел получить доступ к отчету судмедэксперта: тот установил, что речь шла о насильственной смерти, жертву в пруду утопили. Полиция Синтры пришла к выводу, что, по всей видимости, убийство было совершено с целью ограбления. Неизвестным или неизвестными. Радовало только то, что пока никто не связывал Корсо с убийством. Еще португалец сообщил, что запустил по цепочке приметы субъекта со шрамом – на всякий случай. Но Корсо ответил, что о Рошфоре можно забыть. Птичка упорхнула.

Казалось, хуже дела идти просто не могли. Но к полудню ситуация осложнилась еще больше. Едва они втроем вошли в вестибюль гостиницы, как Корсо почуял неладное. Грюбер стоял за стойкой регистрации, и сквозь всегдашнее выражение невозмутимого спокойствия из его глаз навстречу Корсо полетел сигнал тревоги. Подходя к стойке, Корсо заметил, как портье будто случайно скользнул взглядом по крючку с номером его комнаты, а потом поднес руку к лацкану куртки и чуть приподнял его – смысл такого сообщения был бы понятен в любой стране.

– Не останавливайтесь, – бросил Корсо через плечо своим спутникам.

Но ему пришлось едва ли не силой тянуть за собой растерявшегося Ла Понте, а вот девушка, не задавая вопросов, как ни в чем не бывало обогнала их и решительно направилась по узкому коридору в сторону кафе, выходившего на площадь Пале-Руайяль. Проходя мимо стойки портье, Корсо успел заметить, как Грюбер положил руку на телефонный аппарат, стоявший сбоку от него. Они снова очутились на улице, и Ла Понте принялся нервно оглядываться:

– Что случилось?

– Полицейские, – бросил Корсо. – В моей комнате.

– Откуда ты знаешь?

Девушка ни о чем не спрашивала. Она смотрела на Корсо в ожидании указаний. А тот вытащил из кармана конверт со штампом отеля, который накануне вечером ему передал портье, достал оттуда записку с адресом гостиницы, где остановились Ла Понте и Лиана Тайллефер, и вложил в конверт пятисотфранковую банкноту. Он проделал все это неспешно, изо всех сил стараясь казаться спокойным, – чтобы спутники не заметили, как дрожат у него пальцы. Он заклеил конверт, потом зачеркнул свое имя, написал имя Грюбера и вручил девушке.

– Передай это любому гарсону в кафе. – Руки у Корсо были влажными, и он вытер их о подкладку карманов. Затем кивнул на телефонную кабину, стоявшую на другой стороне площади. – Меня найдешь вон там.

– А я? – спросил Ла Понте.

Несмотря на все неприятности, Корсо едва не расхохотался прямо ему в лицо. Но совладал с собой и только улыбнулся:

– А ты свободен – ступай на все четыре стороны. Но боюсь, Флавио, что тебе придется пожить в подполье.

Он, лавируя между машинами, зашагал через площадь к телефонной будке и ни разу не оглянулся, чтобы проверить, следует за ним Ла Понте или нет. Но когда за Корсо закрылась стеклянная дверца и он сунул карточку в щель, в нескольких метрах от кабины остановился и торговец книгами – с несчастным и беспомощным видом он озирался по сторонам.

Корсо набрал номер отеля и попросил соединить его с портье.

– В чем дело, Грюбер?

– Явились два полицейских, господин Корсо. – Голос бывшего солдата СС звучал приглушенно, но, как всегда, невозмутимо, не выдавая его чувств. – Они все еще наверху, в вашей комнате.

– А какие-нибудь объяснения дали?

– Никаких. Спросили, какого числа вы прибыли и не знаем ли мы, где вы были приблизительно в два часа ночи. Я ответил, что ничего не знаю, и порекомендовал обратиться к моему напарнику по дежурству. А еще они попросили описать вас, потому что не знают, как вы выглядите. Я обещал, как только вы появитесь, известить их. И теперь я намерен это сделать.

– Что вы им скажете?

– Естественно, чистую правду. Что вы на миг зашли в вестибюль и тотчас повернули назад и что с вами был незнакомый бородатый господин. Что касается мадемуазель, то они ею не интересовались, так что мне незачем о ней упоминать.

– Спасибо, Грюбер. – Корсо сделал паузу и добавил, улыбаясь в трубку: – Я ни в чем не виноват.

– Разумеется, господин Корсо. Клиенты нашего заведения никогда ни в чем не бывают виноваты. – Послышался звук разрываемой бумаги. – А! Мне как раз передали конверт от вас.

– Мы еще увидимся, Грюбер. Подержи за мной комнату пару дней; надеюсь забежать за своими вещами. Если возникнут проблемы, можешь воспользоваться номером моей кредитной карточки. И, конечно, спасибо.

– Всегда к вашим услугам.

Корсо повесил трубку. Девушка уже шла обратно и в этот момент как раз поравнялась с Ла Понте. Корсо вышел из кабины и присоединился к ним.

– Полиции известно мое имя. А это значит, что кто-то им его сообщил.

– На меня можешь не смотреть, – сказал Ла Понте. – Я уже сыт по горло твоей историей.

Корсо вдруг с горечью подумал, что сам он тоже сыт ею по горло. И даже выше. Все шло наперекосяк, корабль потерял управление и шарахался из стороны в сторону.

– У тебя есть какой-нибудь план? – спросил он девушку.

Это была единственная ниточка, оставшаяся у него в руках, последняя надежда.

Девушка смотрела поверх плеча Корсо на снующие туда-сюда машины и на решетки Пале-Руайяля. Потом сняла с плеча рюкзак и бросила к ногам. Она раздумывала о чем-то – как всегда, молча, напряженно, с отсутствующим видом. Меж бровей у нее залегла маленькая морщинка. Теперь девушка напоминала упрямого мальчишку, который ни за что не желает делать то, чего все от него ждут. На губах Корсо мелькнула улыбка усталого волка.

– Я не знаю, что делать, – признался он.

Он увидел, как девушка медленно кивнула головой, словно наконец, хорошенько все обдумав, пришла к какому-то решению. А может, она просто подтверждала: да, он и на самом деле не знает, что делать.

– Твой злейший враг – это ты сам, – проговорила она равнодушно. Вид у нее тоже был утомленный, почти как минувшей ночью, когда они вернулись в гостиницу. – Тебе не хватает воображения, – она ткнула указательным пальцем себя в лоб. – За деревьями ты не видишь леса.

Ла Понте застонал:

– Умоляю, давай оставим уроки ботаники до более подходящего случая. – Он все больше нервничал и все чаще оглядывался по сторонам, будто ждал, что вот-вот из-за угла выскочат полицейские и кинутся на них. – Пора уносить отсюда ноги. Я могу по своим документам арендовать автомобиль. Если поспешить, то можно уже завтра переправиться через границу. Кстати, завтра будет первое апреля.

– Закрой клюв, Флавио. – Корсо вглядывался в глаза девушки, надеясь найти ответ там. Но, как в зеркале, увидел только отражения: залитая светом площадь, проезжающие мимо машины, его собственная физиономия – искаженная, карикатурная. Итак, ландскнехт сражение проиграл. Но нынче почетных и героических поражений уже не бывает. Давно не бывает.

И тут в лице девушки случилась перемена. Она смотрела на Ла Понте так, словно впервые заметила в нем что-то заслуживающее внимания.

– Ну-ка, повтори, что ты сказал.

Книготорговец разинул рот от неожиданности, потом запинаясь пробормотал:

– Про машину? Но ведь это элементарно. Если ты садишься в самолет, тебя заносят в список пассажиров. В поезде могут проверить паспорт…

– Да я не о том. Скажи еще раз, какое завтра число.

– Первое апреля. Понедельник. – Ла Понте растерянно поправил галстук. – Мой день рождения.

Но девушка уже забыла о нем. Она нагнулась к рюкзаку и что-то там искала. Потом выпрямилась. В руке она держала «Три мушкетера».

– Ты невнимательно читаешь, – упрекнула она Корсо и протянула ему книгу. – Глава первая, строка первая.

Корсо никак не мог сообразить, к чему она клонит, но книгу взял и открыл в указанном месте. Глава называлась «Три дара г-на д'Артаньяна-отца». Он прочел первую строку и тотчас понял, где следовало искать миледи.