– Достаточно ли сего знака Ее благосклонности, чтобы удовлетворить вас, Камнекрылый? – речь Гаттергласса была до странности формальной. – Наша Леди Виз отправила вызывающих наибольшее доверие воинов, чтобы возвестить о своем прибытии.

Они собрались за закрытыми ставнями киоска мороженого, стоящего посреди парка. Иезекииль упал на колени перед свои принцем, едва он приземлился, по каменному одеянию пошли трещины. Бет заключила, что жест уважения предназначался в равной степени и Принцу Улиц, и облезлой полосатой кошке, которую тот ласкал.

– Да. Безусловно, да, – Иезекииль никак не мог отвести глаз от Флотилии, его голос был хриплым от страха. – И я от всей души раскаиваюсь в своей дерзости, Высочество. Мое неверие – грех… – он заколебался, а потом снова склонил голову. – Я охотно – наиохотнейше – приму любую епитимью, каковую ваше высочество посчитает уместной…

«Его высочество» приподнял руку, призывая Тротуарного Монаха помолчать, искоса глянул на покачивающегося Гаттергласса, потом на Бет, пожавшую плечами. Парень выглядел жутко неуютно.

– Поднимись, – сказал он наконец.

Обсыпаясь каменной крошкой, Иезекииль, заскрипев, поднялся на ноги.

– Вон отсюда, – велел Фил.

Иезекииль было запротестовал, но парень его перебил:

– Поторапливайся.

Когда ангел вышуршал из комнатки, Гаттергласс пробормотал:

– Да уж, это было сильно.

– Это было смущающее, вот как это было, – огрызнулся Фил. – И я не знаю, что он думал, когда извинялся, но он прав: я был идиотом. Извиняться за то, что назвал меня так, – полная чушь.

Хрупкие глаза Гаттергласса крепко зажмурились в мольбе о терпении:

– Как бы то ни было, – заметил он, – с его стороны было неуместно выказывать тебе неуважение. Как-никак, ты – объект его преданности.

– Не л, а моя мать.

Гаттергласс спокойно на него посмотрел:

– У тебя ее имя. В тебе ее кровь. За тобой ее прихожане.

Из ноздрей Фила вырвался расстроенный вздох:

– Точно.

Крысиные хвосты высунулись из-под лопаток Гаттергласса, когда тот наклонился выглянуть за дверь после ухода Иезекииля:

– Уверен, что не согласишься назначить хотя бы символическое наказание Камнекрылому? – спросил он. – В конце концов он – изувер. Без наказания он, вероятно, будет чувствовать себя обманутым.

Фил твердо покачал головой, и Гаттергласс вздохнул и поклонился. Дюжина подрагивающих тел вынесли его из комнатки, словно пушистая конвейерная лента.

– Темзы ради! – Фил сполз на пол и уронил голову на руки. Флотилия свернулась у него на коленях, утешительно замяукав. Бет присела рядом и обняла парня. Она все еще немного нервничала, касаясь его кожи.

– Ты в порядке? – спросила она.

– Я – Бог. Разве это не означает, что должен? – уголки его губ поползли вверх, но это была не улыбка.

– Хочешь об этом поговорить?

– Не о чем тут говорить, – ответил он. – Но здесь что-то не так, что бы Глас ни говорил. «Возвестить о своем прибытии»? Никто никогда не видел Кошек без их Госпожи – никто о таком даже не слышал, с тех самых пор, как много лет назад Флотилия исчезла вслед за нею самой. Все не так, как должно быть. Понимаешь, к чему я клоню?

Бет внимательно на него посмотрела, легко распознав охватившее его чувство: он никогда бы в этом не признался, но ему было страшно. Фил изо всех сил старался сложить историю, чтобы придумать оправдание, почему предстал перед всем этим один, без родителей и их защиты.

Уже не в первый раз Бет почувствовала вспышку гнева к отсутствующей Богине. Девушка глубоко вздохнула и дала Филу единственный ответ, от которого всегда начинала чувствовать себя лучше:

– Она тебе не нужна. Без нее мы даже лучше справимся.

Принц потер глаза и заозирался:

– Темза, тухлая рыба и педрила ее подери, – заявил парень. Он встал, выпрямился, и Флотилия соскочила с его колен. – Тогда давай покончим с этим.

– С чем? – переспросила девушка.

– С этим долбаным цирком на колесах. Если они хотят Бога, я покажу им Бога, но не ручаюсь, что он придется им по душе.

Ламповый народ даже не ступил на мост, когда завязалась первая стычка. Широкобедрая Натриитка двинулась в сторону Темзы. Она не шла – демонстративно парила на своих полях в дюйме над землей, со струящимися оптоволоконными волосами, красуясь перед презренными Белыми. За нею на мостовой раздельными группками стояли Белые и Янтарные. Родня беспокойно помигивала, испуганная близостью реки, но искра гордости не позволяла девушке дрогнуть.

Непрерывный сверкающий спор на мгновение потух, и все затаили дыхание, пока Белосветные и Натриитки молча на нее смотрели. Огромные подвесные тросы моста растянулись между ними в тугие треугольники, подобные корабельным парусам.

Мужества Янтарносветной хватило лишь на первые десять футов моста. Потом она посмотрела вниз, на рябящую смертоносную воду, подскочила на три фута в воздух и приземлилась, ослепительно визжа, обвиняя ближайшего Белого в том, что тот толкнул ее.

Был ли обвиненный Белосветный виноват или нет, он не стал тратить напряжение на оправдания. Вместо этого набросился на девушку, и, мгновение спустя, они, сцепив поля, схватились в дюйме друг от друга, над бетоном. Безмолвный рев толпы походил на мазл-флеш батареи пушек. Янтарная девушка взяла верх, выгнувшись вперед, ее руки двигались наподобие ножниц. Юный Белый сложился назад почти вдвое, стеклянные зубы скрипнули за прозрачной челюстью. Крошечные трещинки побежали по пояснице Белосветного, и каждый провод в его теле вспыхнул горячей болью.

Что-то бросилось между ними – серое пятно, слишком быстрое, чтобы разглядеть, – и две стеклянные фигуры расцепились. Белый влетел головой в столб.

Пятно обернулась слегка пошатывающимся серокожим парнем, стоящим посреди дороги, держа прут-копье наизготовку. Взгляд Филиуса Виэ был решительным и твердым.

Оба Ламповых человека повернулись, как один, и атаковали, бросившись на парня с противоположных сторон. Копье дрогнуло, когда их поля попытались выхватить его, но Филиус был слишком быстр и слишком скользок. Он крутанулся в порывистом, грубом движении, подбил копьем Янтарносветную девушку под колени, повернулся на каблуках, хлопнул Белого древком в грудь, и тот растянулся на мостовой.

Парень мгновенно остановился, не совершив ни одного лишнего движения.

Бет смотрела на него во все глаза. Ламповый народ замолк, отчего стало совсем темно, но девушка видела, как вздымается грудь принца, яростно втягивая воздух. Потом он снова зашевелился: обмотав сверкающие волосы Натриитки вокруг пальцев, потащил ее, брыкающую и вспыхивающую, на балюстраду.

Бет в ужасе разинула рот, когда он швырнул Янтарносветную девушку через край. Девушка-лампа вспыхнула ослепительным криком, а потом потемнела.

Бет почувствовала, что ее собственное сердце почти остановилось. Ламповые люди, стоящие вокруг, глядели испуганно и зло. Он что, просто…

Нет, вот она, почти невидимая в немом ужасе, безвольно висит в воздухе.

– Следующий световой субъект, белый или желтый, ударивший другого солдата, отправится принимать ванну, – заявил Фил. Он позволил оптоволоконным волосам на дюйм скользнуть между пальцами. Единственным светом, который увидела Бет, была вспышка фонарика Виктора, переводившего сообщение.

– Если вы действительно так сильно хотите сразиться с кем-нибудь, что не можете потерпеть до кранов, подойдите и хлопните меня по плечу, – продолжил он. – Я не прочь выпустить пар.

– Без шуток, – пробормотала Бет. Ей было страшно смотреть на девушку, свисающую с его пальцев.

В полной тишине он с минуту продержал Натриитку над рекой, а потом сбросил ее дрожащей, едва мигающей кучей на дорогу. Поднял свой прут и пошел через реку – разъяренный силуэт, держащий путь на север.

Бет вскинула рюкзак на плечи и побежала его догонять. Армия, ошеломленная внезапной вспышкой жестокости, тупо побрела за ними. Бет заметила парочку непокорных вспышек позади себя, но прежде, чем успела отреагировать, Виктор уже притянул Белосветного мальчика к ноге, посветил ему в лицо, шлепнул и подтолкнул обратно к родителям.

Бет нашла Фила облокотившимся на копье. Должно быть, парень слышал, что она идет, но не оборачивался.

– Господи! – Бет покачала головой. – Показал, кто в доме хозяин? Если бы та девушка выскользнула, ты получил бы нехилый мятеж.

Гнев отступил, и теперь серые глаза Фила светились беспокойством:

– Да, – пробормотал он, – но, если бы бунт их объединил, это уже было бы чем-то.

Бет недоверчиво на него покосилась:

– Так ты этого ждал?

Он криво усмехнулся.

– Если они подумают, что я необъективен, то взорвутся быстрее Уолтемстоукской фабрики фейерверков. Но теперь Белосветные видели, как я избиваю Янтарносветную, а Натриитки – как валяю Белого в грязи.

– Твоя идея?

– Глас. Она сказала, если мне удастся их взбесить, они объединятся… по крайней мере, на время.

– А что потом? – поинтересовалась Бет.

Улыбка слетела с губ Фила:

– Остается надеяться, что к тому моменту моя матушка будет у нас на подхвате, – сказал он, – потому что слово Богини – единственное, что удержит их от того, чтобы перемолоть друг друга в песок, из которого они сделаны.

Электра прижалась спиной к облепленной грязью стене коллектора и постаралась не дышать. Даже легчайшее мерцание могло выдать ее.

Металлические волки рыскали не далее, чем в пяти футах от входа в маленький, заполненный по щиколотку грязный водой проходной туннель, где она пряталась. Единственным светом оказалось смутное зарево разлагающихся листьев, но трубчатой армии Выси темнота не была помехой. Единственным ориентиром, в котором они нуждались, был шипящий скрежет проволоки по кирпичу: сигнал их госпожи.

Как любая юная Натриитка, Электра знала канализацию, как проводку на тыльной стороне руки. Туннели были единственным способом передвигаться по городу днем, не ослепнув от Дневной лампы. Лек сотни раз ощупью пробиралась к крышке люка в Хакни, чтобы повидаться с Филиусом, пока бабушка была слишком сонной, чтобы застукать ее. Когда волки и их стальные укротители спустились в дорожный провал, ей ничего не стоило следовать за ними по кишкам Лондона.

Электра шла узкими, вьющимися параллельно основным, вспомогательными туннелями, защищенными от смертоносной воды. Девушка заглянула за угол: Проволочная Госпожа возвышалась в центре волчьей шеренги. Темнокожая девочка, обвитая ею, выглядевшая высушенной, как ядрышко старого ореха, служила центром ее мощи.

Лек представила, как выскочит и сокрушит трахею девушки своими полями, как Проволочная Госпожа, разъяренная, но ослабевшая, станет разматываться с тела мертвого раба, когда она ударит со всей силы, какую только сможет натанцевать.

Сразись с ней. Убей ее. Она жаждала этого так сильно, что нити болели, но вместо этого девушка склонила голову, притушила свет громыхающего пульса, позволяя существу пройти мимо в конец туннеля.

Девушка не могла сразиться с нею, не здесь – здесь Госпоже достаточно будет поцарапать стеклянную кожу Электры и обнажить провод под напряжением, туннельный метан сделает все остальное.

Ожидание рвало на части.

После стольких часов в темноте в туннеле стало немного светлее. Лек видела грязное сияние ночного города в отверстии в дальнем конце, воздух наполнил неповторимый звук – свистящий порыв реки.

Лек отпрянула с прохода, когда волки протопали мимо, прощупывая все вокруг своими полями, пока не нашла ржавую лестницу.

Свежий воздух взбодрил ее глотком надежды, и девушка выбралась из люка. Перед нею вздыбилась монолитная глыба красного кирпича, и она попыталась сориентироваться. Вот река, во всей своей вспенивающейся смертоносности, вот перекинувшийся через нее мост с толстыми подвесными тросами…

Лек потемнела от шока.

Рассеявшись по мосту, толкаясь друг с другом, как светлячки в воздушном потоке, текли сотни светящихся фигур. Но поражали не люди сами по себе, а их цвета — белые и желтые, идущие вперемешку, так близко, что их собственный свет был почти неразличим.

Вперемешку! Лек недоверчиво пялилась на них. Тощая фигура, всего лишь клочок тени среди всего этого света, вышагивала впереди, указывая им направление своим прутом.

И наконец-то Лек поняла, что смотрит на армию. Вот почему Проволочная Госпожа сюда пришла. Натриитки и Белосветные не просто так шли вместе, они намеревались вместе сражаться.

В нескольких ярдах впереди первый Трубчатый волк выскочил на Набережную, мягко приземляясь на стальные лапы.

Электра сжалась за припаркованным автомобилем. Мгновение она колебалась, какая-то ее часть увидела надвигающуюся битву бабушкиными глазами: волки, налетающие на неподготовленных белых и примкнувших к ним янтарных, их клыки, рвущие стекло и провода…

Мгновение Лек представляла расправу с удовлетворением. Когда сотрясая асфальт приземлился второй волк, она сделала свой выбор.

Развернувшись, она бросилась на середину дороги, высвечивая сообщение со всем напряжением, которое могла сгенерировать.

«Филиус, вас атак…»

Электра вздрогнула всеми нитями, когда стальные волки настигли ее.