Джош

Когда я проснулся на следующее утро, Элзи уже не было. Я не знал, когда она ушла, а записки она не оставила. Внезапно мое внимание привлек мигающий телефон. Я дотянулся до него с кровати и открыл новое сообщение.

«Ушла до рассвета. Скоро позвоню. Целую моего мальчика!»

Принимая душ, я не мог согнать с лица дурацкую улыбку. Я никогда не спрашивал Элзи, где она ночует или чем занимается днем, но сейчас это было неважно. Даже копы, сидевшие в засаде в конце улицы, не смогли испортить мне настроения. Когда мы встретились с Мариной и Дезмондом, чтобы вместе идти в школу, я по-прежнему улыбался, как идиот.

– Знаю эту улыбку, – с видом эксперта заявил Дезмонд. – Кому-то вчера перепало.

Марина уже привычно пихнула его локтем.

– Не груби! – и она бросила на меня встревоженный взгляд. – Как Элзи? Я так понимаю, она получила твое сообщение. Копы ее не засекли?

Я покачал головой и быстро пересказал им историю, как агенты нагрянули под эстакаду, надеясь отловить там стаю Зверлингов.

– Это просто свинство, – нахмурилась Марина. – И противозаконно!

– Думаешь, ФБР это волнует?

– Так она живет там? – спросил Дезмонд. – Под эстакадой?

– Понятия не имею. Если честно, ни разу не спрашивал.

– А стоило бы.

– Ты знаешь, когда мы вместе, голова как-то другими вещами забита.

Дезмонд ухмыльнулся.

– И вчера тебе забили ее настолько, что ты оставил дома скейт.

Я опустил взгляд под ноги и понял, что он прав. Похоже, я от счастья летел всю дорогу по воздуху.

– А где живет Синди? – поинтересовался я, чтобы сменить тему.

– Она… Гм, я еще не спрашивал. Окей, 1:1.

– Ну хватит уже болтать, – вмешалась Марина. – Дез, можно оставить доску у тебя в гараже?

– Не вопрос. Только я, если позволите, со своей не расстанусь. Топать всю дорогу – еще чего не хватало!

– Слабак, – хмыкнула Марина. – Если ты не в курсе, люди иногда ходят пешком. Это называется «прогулка».

В конце концов они оба оставили скейты в гараже, и мы чуть быстрее обычного отправились в школу. Уже через несколько домов стало понятно, что мы не одни.

– Как же меня бесят эти парни, – процедила сквозь зубы Марина. – Им что, нечем заняться, кроме как шпионить за школьниками?

– Видимо, нет, – ответил Дезмонд и повернулся ко мне: – Ну что, раскусил ту девчонку-выдру?

Марина почему-то уставилась в землю. Я покачал головой.

– Еще нет, но вчера я целый час читал ее блог. Знаете, она мне все больше нравится. Может, послать ей личное сообщение?

– Забудь, – отмахнулся Дезмонд. – Она наверняка не ответит. Решит, что ты коп или извращенец.

– А еще я бы не советовала писать в Интернете ничего личного, – добавила Марина. – Если, конечно, ты не хакер 99-го уровня, который умеет заметать следы. Думаю, ФБР вполне способно отследить твою переписку.

– И про блог знает?

– А ты как думаешь? Если они выслеживают Зверлингов и похищают детей, то уж блоги точно мониторят.

Внезапно Дезмонд постучал меня по плечу.

– Эй, Джеймс Бонд, включи свое лазерное зрение. Чего там за толпа?

Перед школой образовалась целая пробка – видимо, ребят не пускали внутрь. Их было уже так много, что половина не поместилась на асфальтовой дорожке и залезла на клумбы по сторонам ворот. Когда мы подошли ближе, стало понятно, что они спорят с директором Хейденом. Школьники словно вырядились на Хэллоуин: у каждого в одежде был какой-то элемент звериного костюма. В толпе тут и там мелькали ободки с кошачьими ушами, плюшевые перчатки в виде лап и такое разнообразие хвостов, что они могли бы составить конкуренцию карнавальному магазину. У одной девочки была куртка под леопарда. Другая, несмотря на жару, надела полосатый желто-черный свитер, который придавал ей сходство с огромной тощей пчелой.

– Да они свихнулись, – сказал Дезмонд. – Тут что, конвент мохнатиков?

– Ты хотел сказать – пушистиков, – поправила его Марина.

– Один фиг, – и Дез постучал по плечу Терри Силса. – Чувак, что тут творится?

– А вы разве не слышали?

– Что слышали?

– Диллон Харнер покончил с собой. Повесился ночью в отцовском гараже.

– Вот дерьмо, – пробормотал Дезмонд.

Я слышал, о чем они говорят, но слова будто не доходили до моего сознания, оставаясь бессмысленным набором звуков. Диллон никогда бы такого не сделал. Он слишком любил жизнь и был лучшим музыкантом из всех, кого я знал. Мы зависали в музыкальном классе минимум дважды в неделю – как только у обоих появлялось «окно». Он приносил свою классическую гитару, а мне приходилось довольствоваться раздолбанным школьным «Стратокастером». Он помог мне переложить Сеговию и Джилардино на электрику, а я приобщил его к волшебному миру «Венчерз» и Дику Дейлу, который неожиданно хорошо лег на акустику. По крайней мере, на акустику Диллона. Он фанател от музыки, как и я, но при этом был музыкантом от Бога.

Все выходные он проводил в Лонг-Бич с матерью, а по будням жил с отцом в Санта-Фелисе. Тот был профессиональным гитаристом. Казалось, он пытался загладить вину за развод, устраивая с сыном бесконечные джем-сейшны. Поэтому я видел Диллона только в школе. Если не считать нелюбви к Зверлингам, он был мировым парнем. Ничто не могло его огорчить.

Тогда какого черта он полез в петлю?!

– Это не объясняет, зачем вы устроили карнавал, – сказал Дезмонд Терри.

– Ты в порядке? – тихо спросила Марина, коснувшись моей руки.

Я покачал головой. День был теплым, но меня бил озноб.

Внезапно к нам подошла Сьюзи Вонг. Глаза у нее покраснели от слез.

– Перед этим он написал паре человек, – объяснила она Дезмонду. – Сказал, что Зверлинг. И боится того, что надвигается.

– Он был Зверлингом? – непонимающе переспросил я.

Он же ненавидел Зверлингов. Как он мог быть одним из них? Почему я ничего не заметил? Мы только на прошлой неделе репетировали «Baja» «Астронавтов». Мы даже болтали про случай с пумой – хотя я не сказал ему правду, конечно. Мы вообще больше играли, чем говорили.

Какого черта молчал мой звер-радар? Я бы отговорил его от этой глупости!

– А что надвигается? – спросила Марина.

Сьюзи пожала плечами.

– Не знаю. Я не получила сообщения, мне рассказала Нэнси Хайир. Похоже, он боялся разоблачения.

– До такой степени, что решил повеситься?!

– Шутишь? – невесело усмехнулся Терри. – Из Зверлингов устроили шоу фриков. Папарацци жаждут свежей крови, а в последнее время все затаились, писать не о чем. На одном ролике с ястребом денег не сделаешь.

Я поймал себя на том, что киваю, – хотя и сам был причастен к затишью в новостях.

Сьюзи поправила ободок с кошачьими ушками.

– Нэнси предложила надеть звериные костюмы, чтобы почтить память Диллона и выразить поддержку другим Зверлингам. Но директор Хейден не пускает в них в школу.

– И грозит исключением, – кивнул Терри.

– Поэтому мы уговариваем нарядиться всех. Хейден же не сможет исключить всю школу?

У меня до сих пор не укладывалось в голове, что Диллон был Зверлингом. Я бросил взгляд вниз по улице – туда, где, по моим подсчетам, ждали агенты. На долю секунды мне показалось, что они отстали, но потом я разглядел припаркованный на обочине черный автомобиль. Мужчина в темном костюме нагнулся к окну возле пассажирского сиденья. Заметив мой взгляд, он тут же отшатнулся. Через несколько секунд мотор глухо взрыкнул, и машина исчезла за поворотом.

Благодаря пуме я отчетливо слышал, что говорит ребятам Хейден. Тот предлагал снять звериные костюмы и устроить вместо первого урока собрание в актовом зале.

Постепенно большинство школьников сняли уши и хвосты и цепочкой потянулись к парадному входу. Я не мог двинуться с места. Марина постучала меня по плечу.

– Надо идти.

Я покачал головой.

– Не сейчас. Мне нужна еще пара минут.

– Джош, мне очень жаль. Я знаю, что он был твоим другом, но ты ничего бы не смог изменить.

– Да ну? Я мог учуять в нем Зверлинга. Мог отговорить от этой дряни.

– Мне кажется, если человек решил покончить с собой, это не так просто.

Как знать. Он ненавидел Зверлингов – значит, и себя тоже. Если бы я ему открылся… Если бы не отмахнулся тогда в коридоре…

– Мы этого уже не узнаем.

– Джош, пожалуйста….

– Не волнуйся. Я не собираюсь делать никаких глупостей.

Я думал, Марина скажет «Ну конечно, не собираешься!», но она только смерила меня долгим взглядом и кивнула.

– Что вы там застряли? – спросил Дезмонд, заметив, что мы не идем за ним и Терри.

– Ничего, – и Марина торопливо взяла его под локоть. – Пойдем, собрание уже началось.

– А Джош?

– Он нас догонит, – ответила Марина, прежде чем я успел открыть рот. – Через пару минут.

И она с силой потянула Дезмонда вперед, так что ему пришлось подчиниться.

Я остался во дворе один – если не считать нескольких опоздунов, которые спешили к центральному входу. Проходя мимо, они бросали на меня любопытные взгляды, но никто не остановился. Я придирчиво осмотрел улицу. Нигде и намека на ФБР.

Мне отчаянно хотелось поговорить с кем-нибудь из родичей, но Элзи и Кори были сейчас далеко, а других Зверлингов я не знал. Или думал, что не знаю, – раз уж не смог почуять Диллона. Бесполезный кусок дерьма! Конечно, можно позвонить Элзи, но что толку от телефонных разговоров? Что она мне скажет? Она даже не знает Диллона. Точнее, не знала. Теперь и навсегда – в прошедшем времени. Поверить не могу.

Мой взгляд задержался на обеденных столиках под пальмами и эвкалиптами. Что ж, по крайней мере, в школе был еще один Зверлинг.

Я сомневался, захочет ли Каторжник снова со мной говорить, – он же сам сказал, что у нас не будет сборищ. Но еще он сказал, что всегда протянет мне руку помощи. И хотя он вряд ли имел в виду душеспасительные беседы, к кому еще я мог обратиться? Как бы там ни было, он вроде не собирался меня бить или натравливать свою банду.

Когда я подошел к столу, Каторжник поднял квадратную голову, но выражение его лица осталось для меня непроницаемым. Глаза, как обычно, были скрыты за стеклами солнцезащитных очков. Вблизи он почему-то оказался больше, чем мне помнилось.

– Есть пара минут? – спросил я.

– Что ж, ты хотя бы дождался, пока свалят федералы. Знаешь, что их спугнуло?

Я только пожал плечами, но Каторжник кивнул, будто я сказал что-то существенное.

– Надо понимать, в городе наметилась добыча покрупнее. Или они просто решили не светиться рядом с детьми. Неудачники. Даже зашифроваться толком не могут.

– Ты слышал о Диллоне? Диллоне Гарнере?

– Угу. Не лучшие новости с утра.

– Поверить не могу. В школе говорят, что он покончил с собой, потому что был Зверлингом.

– В том числе. А еще – что он связался с федералами и признался во всех грехах. Знаешь, позвонил в эту гребаную программу адаптации, как послушный мальчик. А потом узнал, что его увезут сегодня утром.

Интересно, этот день может стать еще хуже?

– Но почему он не сбежал?

Каторжник снял очки и внимательно на меня посмотрел.

– Такова жизнь, бро. Просто она не для всех. Я тоже не уверен, что выжил бы в бегах, отрезанный от всего, что знаю.

– Но ты два года сидел в колонии.

– Не сравнивай. С моими связями это были скорее каникулы. Халявная жратва, постель, Интернет. У меня было все, что душе угодно, – может, кроме девчонок.

– Не вижу разницы.

– Любой срок не бесконечен, – сказал Каторжник. – Судья вынесла приговор, и меня упекли в тюрягу, но я видел свет в конце туннеля, смекаешь? Рано или поздно меня выпустили бы. А Хаусхолдер затеял настоящий крестовый поход, и федералы пляшут под его дудку. Кто знает, сколько продлится это дерьмо? Вый дешь ли ты вообще на свободу?

– На днях нескольким родичам устроили побег с базы.

– Знаю. Неудивительно, что федералы зашевелились.

– Но тебя они вроде не трогают?

Каторжник покачал головой.

– Пока нет. Но это еще ничего не значит.

– Все так запуталось.

– Мне можешь не рассказывать. Хочешь совет? Если ФБР тебя заметет, коси под идиота. Даже если тебя посадят в клетку. Главное, не превращайся у них на глазах – и к камерам это тоже относится.

– А если у меня не будет выбора?

– Ты не слушаешь, – ответил Каторжник. – Пусть сажают в клетку, плевать. Когда это дерьмо закончится – потому что все дерьмо рано или поздно заканчивается, – сядут уже они, а ты останешься чистеньким. Их осудят за охоту на ведьм, а общественное мнение будет на твоей стороне. Но если тебя засекут за превращением, игре конец. Ты станешь фриком и уже не отбрешешься.

Я кивнул – в основном потому, что он этого ждал. Мои мысли по-прежнему крутились вокруг Диллона. Он нашел только один способ самому распорядиться своей жизнью, и им оказалась петля.

– Мы любили играть вместе, – сказал я. – Зависали в музыкальном классе во время обеда и все такое.

– И?

– Мне даже в голову прийти не могло, что он Зверлинг.

– Он скрывался, как умел. Знаешь, вроде тех геев, которые гнобят себе подобных.

– Я знаю. Но если бы я хоть раз с ним поговорил…

– Тебе нужно через это переступить, – твердо ответил Каторжник.

– Не могу.

Он покачал головой.

– Это не твоя вина, бро, понимаешь? Это было только его решение.

– Ты же сам в это не веришь.

– Вообще-то, верю. Ты можешь почтить его память. Можешь оплакать. Можешь побиться головой о стену. Но ты его не вернешь.

– Ты научишь меня узнавать Зверлингов?

– Ты уже умеешь.

– Но я не заметил в Диллоне ничего необычного.

– Потому что знал его до превращения. Для тебя его запах остался прежним. С незнакомцами ты сразу чувствуешь звериный душок, и у тебя словно начинает колоть в виске.

– Значит, Зверлингом может оказаться кто угодно? Даже Дезмонд?

– Он не Зверлинг.

– Нет, конечно, нет. Мы же лучшие друзья. Он бы сразу мне рассказал.

Из холла донесся звонок к первому уроку. Двор окончательно опустел. Должно быть, все сидят в актовом зале и слушают разглагольствования директора Хейдена, какую ужасную потерю понесла школа и как учителя разделяют нашу утрату.

– Иди в школу, – вдруг велел Каторжник.

– Что-то не хочется.

– Угу, только федералы секунду назад вывернули из-за угла, а я не хочу, чтобы нас запалили вместе.

– Ох, черт!

Я бросился к парадному входу. Напуганная пума придала мне такое ускорение, что я схватился за дверную ручку прежде, чем договорил эти слова.

– Будь осторожен, бро, – сказал Каторжник.

Его голос был тише ветра, но я расслышал все до последнего звука. Я оглянулся, но он уже нацепил темные очки и снова уставился в никуда – как обычно.

Я попытался прошмыгнуть в актовый зал незамеченным, но директор Хейден стоял за кафедрой на сцене, и фокус не удался. Он сверлил меня взглядом все время, пока я закрывал дверь и устраивался на галерке. При этом он ни на секунду не потерял нить рассуждения. Больше моего опоздания никто не заметил – за исключением Марины, у которой, похоже, был свой Джош-радар. Стоило мне войти, как она отыскала меня глазами, послала ободряющую улыбку и снова повернулась к директору.

Я честно попытался сосредоточиться на его речи, но это был все тот же набор банальностей, который звучал и в прошлый понедельник по поводу Лоры. Правда, теперь он дополнился пассажем про плюшевые уши и хвосты. По словам Хейдена, они только опошляли проблемы, с которыми приходится сталкиваться Зверлингам, поэтому директор предложил в качестве альтернативы банты или нарукавные повязки.

Я с трудом дослушал уже знакомое объявление про психологов, которые готовы поговорить с нами о Диллоне. Ну конечно. Как будто они могут его вернуть.

Кажется, не я один вздохнул с облегчением, когда собрание наконец завершилось и нам позволили разойтись по классам.

– Где ты пропадал? – спросил Дезмонд, когда они с Мариной нагнали меня в коридоре.

– Нигде. Просто надо было собраться с мыслями.

Марина мягко коснулась моего плеча.

– Может, Диллон и болтал лишнее, но у него было доброе сердце. Конечно, я не знала его так близко, как ты, но сам видишь – по нему скорбит вся школа.

Со стороны Марины было очень мило не вспоминать, как он поливал грязью Зверлингов – хотя, возможно, для нее это и не имело особого значения. Когда тебе приходится каждый день утираться от помоев, все видится в несколько ином свете.

Дезмонд открыл было рот, но так ничего и не сказал.

– Что? – спросил я.

– Пустяки.

– Брось. Мне знаком этот взгляд.

Дезмонд вздохнул.

– Слушай, я не хочу показаться бесчувственным бревном, но… Я правда не понимаю, зачем он это сделал. Быть Зверлингом круто! Если бы я мог превращаться в какого-нибудь зверя, то ни за что бы не покончил с собой.

– Не знаю, что он думал про собственное превращение, – осторожно начал я, – но других Зверлингов он ненавидел. Наверное, это сводило его с ума, просто мы не замечали. Я слышал, федералы сегодня должны были увезти его на базу. Видимо, это и стало последней каплей. Он боялся, что его посадят в клетку, будут проводить эксперименты… Что он никогда больше не выйдет на свободу.

– О боже, – только и сказала Марина.

Я кивнул.

– Дерьмово, – согласился Дезмонд. – Но тогда какого черта он тут ошивался? Джош, не подумай, что я хочу от тебя избавиться, но, на мой вкус, тебе тоже пора сматывать удочки. Если бы такое случилось со мной, я бы давно свалил куда подальше. Уехал из Санта-Фелиса, затаился, начал новую жизнь.

– И навсегда бросил родителей и сестру? Чтобы замести следы, тебе пришлось бы порвать связи с семьей, друзьями, всеми, кого ты любишь.

– Да, но…

– И надолго бы тебя хватило без паспорта? Как насчет работы, водительских прав, кредитки?

– Не знаю. Наверное, купил бы фальшивые на черном рынке.

– На какие шиши? Не забывай, что при этом тебя теоретически разыскивает ФБР. То есть ты все время будешь в бегах.

– Чувак, по-твоему, это проклятие какое-то.

– Не знаю. Но не похоже, чтобы кто-то собирался облегчать нам жизнь.

Мы наконец добрались до класса. У нас с Мариной по расписанию был английский, а у Деза что-то другое. Он уже собирался уйти, когда я схватил его за локоть.

– Я знаю, ты считаешь, что быть Зверлингом круто, – прошептал я. – И еще вчера я бы с тобой согласился. Но сегодня на меня свалилось слишком много дерьма.

Дезмонд кивнул.

– Прости, чувак. Зря я поднял эту тему.

– Нет, – и я покачал головой. – Как раз сегодня мне очень нужно, чтобы кто-то ходил следом и рассказывал, какой я крутой.

Он ухмыльнулся, и мы стукнулись кулаками.