– Я буду неотступно тебя преследовать, – сказала Изола, лежа на кровати и тупо глядя в потолок.

Горгуль выполз из-под кровати и сел на задние лапки, тревожно принюхиваясь.

Изола уже умоляла, кричала, давила на жалость – дошла даже до самоистязания. Она показала ему самую темную сторону своей души, но Алехандро все равно собирался уйти, и эта безобразная сцена станет его последним воспоминанием о ней.

– Я буду преследовать тебя целую вечность и ты, скорее всего, не станешь возражать.

Как глубоко должна она вонзить в свою плоть ногти, чтобы он поддался? Изоле было наплевать. Если кто-то и заберет у нее мир из плоти и крови – и Эдгара, Джеймса, Лозу, маму и папу, – то пусть лучше это будет Алехандро, а не Флоренс.

– Пожалуйста, Изола… – обиженно прошептал он.

Изола слегка повернула голову, чтобы взглянуть на него. Алехандро ничего не был ей должен: ни защиты, ни доброты, ни даже своего присутствия. Он светился в розоватом свете торшера, а открытое черное окно поджидало, готовое заглотить его целиком.

– Ты не останешься одна, – ласково улыбнулся Алехандро, но в его глазах поблескивала влага. Он подергал за бриллиантовую запонку на манжете. – Горгуль защитит тебя – я заставил его дать клятву. И у тебя будет Эдгар и твоя семья. Пожалуйста, помни, что Лоза тебе не враг. Как и Джеймс, – добавил он, перестав нервно теребить манжету. – Может, ты считала его принцем, но он не такой как мы, Изола Уайльд. В конце концов, он – всего лишь человек.

Теперь призрак стоял очень близко к окну, но Изола не помнила, когда он успел отойти. Она вскочила в последней попытке удержать брата и сбила с тумбочки книгу сказок Пардье.

– Алехандро, послушай! Я доверяю тебе и знаю, что ты не причинишь мне боли! Прошлая ночь была лишь досадной случайностью! – Призрак поморщился, но Изола продолжила: – Со мной все в порядке, так почему ты уходишь? Ты от меня устал? Ты ее боишься?

– Прекрати. – Он произнес это нежно, но с силой, скрытой в одном-единственном слове. Изолу словно отшвырнуло на кровать.

Алехандро медленно присел и поднял «Басни и сказки Пардье». Изола хотела бы оставить книгу там, куда она упала, обвести ее раскрытые страницы мелом, будто место преступления, чтобы все сохранилось так же, как было до ухода Алехандро.

Принц аккуратно положил раскрытую книгу ей на колени, и руки Изолы задрожали, когда она увидела, что смотрит на страницы «Королевы росомах». До чего ужасно, что любящие люди могут друг с другом поступать так, как сейчас – они с Алехандро! Изола перелистнула несколько страниц и замерла, увидев слово «дракон». И хотя Алехандро еще не ушел и у нее оставался шанс его переубедить, Изола вспомнила, как мама ей читала…

– Шестым драконом, – выразительно произнесла мама, – было Дезертирство. В конце концов остался только один брат, первый принц. Самый храбрый, который обещал королю и королеве, что все их дети вернутся домой. Его братья пропали, сестра так и не нашлась. И шестой дракон той ночью проник в его мысли, пока принц лежал у затухающих угольков костра. Дезертирство дразнило и кололо его издалека. Первый принц отчаялся, и храброе сердце ему изменило. Верность поискам и памяти царственных братьев испарилась, как дым от последнего горячего уголька на ветру, и принц больше не поднялся и не спас никого в этом мире.

– Изола Лилео Уайльд, послушай меня. – Алехандро положил руки ей на плечи, удерживая ее на расстоянии. – Отвечу на твой первый вопрос: я не останусь, потому что боюсь, что в моем присутствии ты – в опасности. То, что помутило рассудок моим братьям по оружию, может так же легко одолеть и меня. Это уже доказано.

Изола не могла на него смотреть. Она не сводила глаз со слов, которые мама прочитала вслух много лет назад, и по щеке одна за другой скатились шесть слезинок, падая на пожелтевшие от времени страницы. Каждая разноцветная капля символизировала потерянного принца. Желтая – как мандолина дедушки Ферлонга. Розовая – как пыльца Цветочка. Красная – как спутанные волосы Кристобелль. Черная – как губы Русланы. Темно-коричневая – как глаза Джеймса.

– Второй вопрос: скорее я устану от солнечного света.

Теперь из глаз Изолы катились разные слезы: фиолетовые, как шейный платок Алехандро, пыльно-оранжевые, как его родная страна, серые, как предрассветная лондонская гавань, и, наконец, зеленые, как могилы его трех сестер.

Алехандро расцеловал Изолу в мокрые щеки и напоследок приложился к ее безвольной руке. Вечный джентльмен.

– И отвечаю на третий вопрос: нет, я не боюсь Флоренс. Я не боюсь ничего, кроме мира без сокровища – без тебя, моя bella querida, моя маленькая седьмая принцесса.