Глава 2
…Только Юрий вышел из здания, где находилось издательство, как сразу же перед ним словно из ниоткуда возник подтянутый молодой человек в чёрном пиджачке и белой, пропахшей стиральным порошком рубашке.
— Простите, вы не из издательства? — спросил он, шмыгнув носом.
— Да…
— Вы случайно там Сергея Градского не видели?
— Это я.
— О, как хорошо! За вами — то я и пришёл, — молодой человек ещё раз шмыгнул, достал из кармана узкие, прямоугольные очки и водрузил их себе на нос, — я — Пётр Кипарисов, слыхали?
— Кажется, читал в…
— Ну да, читали в письме от Укради — Пива. Смешная фамилия, правда? А сам — то он человек толковый, да… А я психолог. Ну понимаете…
Кипарисов тараторил без умолку, так что Юрий не мог вставить ни слова.
— Психология, наука, всё такое… меня заинтересовал случай с вашим знакомым. Интересно, не правда ли? Кстати, он с вами? Кстати, очень интересно. Помешаться на всей этой бульварной бредятине… ой, я извиняюсь…
Смущённый своей неловкостью, психолог на мгновение замолчал и дал Точиле возможность ответить на вопрос:
— Да, Артур со мной, я просил его подождать вон в той кафешке.
— Так скорей к нему! — дёрнул Юрия за рукав Кипарисов, — такой случай, такой интересный случай!
Вскоре Юрий, Артур и Пётр уже шагали втроём по Климентовскому переулку. Солнце стояло высоко, но всё равно было прохладно; дул промозглый осенний ветерок, по асфальту шуршали опавшие листья.
Иногда порыв ветра подхватывал их, и тогда они, закрутившись в буром вихре, взлетали вверх, к блестящим позолотой крестам на сводах храма Климента Римского, и исчезали где — то в белёсо — голубой вышине.
— И где вы остановились? — спросил Кипарисов, уже успевший узнать от Артура кое — что о белорусской агрессии и защите России, — в какой гостинице?
— В Каланчёвском тупике, — ответил Точило, — у Трёх вокзалов.
— А там разве есть что — то приличное?
— Конечно, нет. Мы в неприличном остановились, в хостеле. Со средствами, сами понимаете…
Кипарисов не понимал. Он, не по годам знаменитый психолог, сотрудник сразу нескольких частных и государственных клиник, недостатка в деньгах не испытывал.
— Ладно, — сменил тему психолог, — а вот скажите, Артур Иванович, что вы думаете об Америке?
«Чёрт побери, он играет с ним, как с игрушкой», — подумал Точило и почему — то поморщился.
Между тем все трое подошли ко входу в метро, и психолог, увлекая Юрия с Артуром вниз, под город, туда, где в тёмных подземных тоннелях шипели и гремели вагонами синие составы, говорил:
— С вами очень интересно общаться. Интересно и… как бы сказать… полезно. Для моей работы. Предлагаю продолжить разговор в каком — нибудь местечке. Что думаете, а? Арбат? Патрики? Царицыно?
Не дожидаясь, что скажут на это Саламатин с Юрием, Пётр Кипарисов сам себе и ответил:
— Нет, лучше в один ресторанчик в Черёмушках. Крутейшее место, я вам скажу…
Точило хотел было возразить, отказаться, но Арутр так увлёкся разговором с психологом — умело притворявшемся каким — то наивным дурачком, верящим каждому его слову — что убедить его вернуться в гостиницу прямо сейчас было решительно невозможно; поэтому Юрий, скрепя сердце, согласился отправиться в неизвестно какой ресторан в компании этого Кипарисова.
До места добрались через полчаса. Фасад здания, в котором находился ресторан, был ровным счётом ничем не примечателен. Здание, как здание; старое, с отслаивающийся штукатуркой и выцветшей зеленной краской. Только белые перила, который вели к стеклянной двери, проделанной из окна, и неоновая вывеска выделяли этот дом.
Зато внутренние убранство ресторана и цены в меню поражали. Всё в помещении, вплоть до керамической посуды, было выкрашено в золотой цвет, а нехитрая снедь продавалась здесь с поистине космической наценкой; посреди зала бренчали на гитарах два дядьки в потёртых куртках.
— Знаете, вам обязательно нужно встретиться с доктором Могильцовым, — заметил Пётр, когда вся компания села за фанерный столик, тоже покрашенный под золото, — это же просто светило современной психиатрии…
— Зачем нам доктор? — с подозрением посмотрел на Кипарисова Артур, — мы сюда не лечиться…
— Что будем заказывать? — оборвал его Пётр и потряс в воздухе книжечкой меню.
— Кофе.
— Шампанского! — крикнул Кипарисов официанту, — две бутылки, три бокала!
Официант убежал и вскоре вернулся с бутылками. Пётр сразу же налил себе и Артуру; Юрий, подумав, тоже наполнил свой бокал.
— За психологию! — провозгласил Кипарисов.
Он был в ударе. Артур оказался как раз тем предметом, что был ему так нужен.
Надо сказать, что Кипарисов писал диссертацию по криптомнезии; конечно же, он не хотел упустить такой хороший экземпляр для исследования.
— Ну между первой и второй… — произнёс Кипарисов наливая Артуру полный бокал, — не подпишите ли…
…Артур вскочил из — за стола.
— Не хочу ничего подписывать. Хочу спеть!
Юрий не успел ничего возразить, и Саламатин ринулся в центр зала.
— И всё — таки я вам очень рекомендую доктора Могильцова, — задумчиво произнёс психолог.
Артур тем временем выхватил у одного из музыкантов гитару, ударил по струнам, произведя совершенно дикий звук, и прокричал:
— Внимание, господа! Я, хотя и пришёл из будущего, хорошо знаю вашу культуру и сейчас спою песню, которая вам всем точно понравится, — и Саламатин заорал:
Ни тёмной ночью, ни при свете дня
Не покидай меня!
А то уеду жить в Лондон!
И точка, и точка!
Душа летела над лужами
На лабутенах и в…
— Вот этот вот коктейль, и вот это виски, и шампанского, и каберне, и портвейна! — с места в карьер закричал Саламатин официанту.
— Артур, замолчи!
— Сейчас принесу, — официант слегка поклонился Саламатину и, демонстративно игнорируя Юрия, улетел прочь.
Точило повернулся к Кипарисову; но тот, меньше минуты назад сидевший рядом, внезапно куда — то исчез.
— Извините, вы уже закончили? — сказал официант, неожиданно вылезший из — за спины Юрия.
— Да, да.
— Отлично. С вас семь тысяч пятьсот восемьдесят…
