ГЛАВА 20

— Как я понимаю, — задумчиво обратился к дочери Экард, — пока ты не получишь ответ на свой вопрос, и сама домой не пойдешь, и мужа не отправишь?

Отшельник откинулся на спинку кресла и огорченно покосился на Тайдира, невозмутимо поглощавшего яичницу, огромное блюдо с которой Зелен выставил на стол всего четверть часа назад. Малыш считал это кушанье великим деликатесом, так как ему не довелось его пробовать несколько десятков лет.

— У нас есть немного свободного времени, — вежливо пояснил ему Тайдир, успевший сообразить, что жена задала магистру именно тот вопрос, ответ на который давно волновал и его самого.

Но раньше дорин считал излишним спрашивать об этом у магов, не понимая, откуда бы они могли такое знать.

— Хорошо, — сдался маг. — Но для этого я сначала должен пояснить, зачем отступникам так нужна была лента Мёбиуса. Вы видели маленький макет в зале совещаний?

— Такая треугольная штучка, висевшая над столом? — непонимающе нахмурился Тайдир.

— Тебе не было видно. — Магиня мягко положила на руку любимого ладонь, и та тотчас оказались в плену его горячих пальцев. — Через ту пирамиду беспрерывно тек развернутый в ленту ручеек магии.

— Вот это там самое главное, — хмуро вздохнул Экард. — Поток энергии, свернутый в виде ленты Мёбиуса, идет таким путем, что нигде не сталкивается с собственным началом и тем не менее всегда мчит по замкнутому кругу.

— То есть если по подобному принципу направить энергию небольшого источника, через некоторое время можно получить в свое распоряжение огромный, непрерывно растущий резерв, — нехотя оторвавшись от своей тарелки, безрадостно добавил Ильтар. — Остается решить простую на первый взгляд, но неразрешимую на практике задачку, как пользоваться этим резервом. Вырвать часть энергии из ленты невозможно: первоначально направляя магию по этому замкнутому пути, маг вынужден создать для него защитный контур. И если запуск ленты удался и она начинает копить энергию, одновременно поток укрепляет и собственную защиту, становясь самостоятельной, неподвластной создателю структурой.

— Самому Мёбиусу однажды каким-то образом удалось нарушить этот контур, — согласно кивнул ему Экард. — Но попытка закончилась катастрофой. Лента мгновенно прервалась и выбросила собранную энергию пучком невиданной силы. По свидетельству одного из выживших учеников, магистр попытался уйти с помощью путеводного амулета, но энергии было так много, что его унесло в неизвестном направлении. С тех пор его никто не видел, хотя есть предположение, что луч энергии пробил грани между мирами и выбросил магистра в чужой мир. Но, как вы понимаете, никто из нас не имеет никакой возможности проверить это предположение.

— И как это связано с болотом? — нахмурился Тайдир.

— Раньше мы не задумывались над этим вопросом, никто ведь не знал, на какой эксперимент решились отступники, — еще тяжелее вздохнул Ильтар. — Но после прочтения дневников Миттена возникли некоторые предположения. Мы сделали несколько опытов и теперь точно знаем: действующая лента Мёбиуса все время растет и, как любое вещество или энергия, занимает все больше места. Хотя магическая энергия может сжиматься, но лишь до определенного предела, потом она начинает все сильнее давить на стенки сосуда изнутри, как бы раздувая его. Однако в расположенных глубоко под горами убежищах такой возможности у все увеличивающейся ленты Мёбиуса нет. Слишком толст и крепок слой скальной породы, окружающей пещеры. А свободно проходить через плотные вещества, камни, металлы и просто почву магия не может. И это ее качество для нас очень полезно и важно: если бы она струилась свободно, все источники уже давным-давно бы иссякли. Кроме того, мы не могли бы запирать ее в амулетах, камнях и оружии, она бы просто-напросто ускользала. И хотя некоторые считают, будто тогда легче было бы строить туманные пути, на самом деле доказана ошибочность этого предположения. Если поток магии иссякнет во время пути, он может оставить путника где угодно, на скале, в озере или на дереве. А если бы пути вели сквозь камни, путникам грозила бы опасность оказаться замурованными в скалы.

— Вот теперь вы можете и сами догадаться, откуда взялись болота, — каверзно предложил задумавшейся дочери отшельник.

— Я предпочту выслушать тебя, папа, — кротко заявила она. — Ты очень хорошо объясняешь. Вернее, вы оба.

— Как хочешь, — усмехнулся Экард. Помолчал, словно собираясь с силами, и хмуро продолжил: — На самом деле все просто. Расширяясь, лента вытолкнула из-под гор все, что могла. А выдавить воду оказалось легче всего. Как и людей и зверей…

Он резко смолк, и Ильтар поспешил подлить другу отвара.

— Значит, эта лента выбросила всю воду, и теперь та собралась в долинах, превратив леса в болота, — неуверенно, словно нащупывая путь через трясину, произнес Тайдир. — Но каким образом там появляются монстры?

— Второй после воздуха стихией, подходящей для прохождения туманного пути, является вода, — пояснил Ильтар. — И хотя вести путь через воду намного труднее и берет он очень много энергии, в крайних случаях, когда, например, нужно попасть на затонувшее судно, мы такие пути все же открываем. А вот отступники нашли для прохода своих подопечных другой, совершенно новый способ. Они не открывают обычных водных путей, а по подземным струям мгновенно переносят в болота маленькие капсулы, где размещены десятки измененных ими крошечных водных жителей. Неизвестным нам заклинанием вместе с ними в капсулу помещается большая доза энергии, и именно она удерживает щит на маленьком снаряде до тех пор, пока он не окажется в подходящем месте. Тогда капсула лопается, крохотные существа начинают поглощать выплеснувшуюся силу и стремительно расти. Ну а как они выбираются на поверхность, вы и сами видели не раз. В этот момент тварями правит вложенный в их убогое сознание приказ найти добычу, и, едва монстр обнаруживает и захватывает кого-нибудь живого, немедленно срабатывает вторая часть заклинания. Все ближайшие к удачливому созданию твари вливаются в него и объединяют силу для открытия обычного туманного пути. В пещеры добыча попадает через один из сделанных отступниками тайных входов, надежно защищенных изнутри щитами или ловушками. Куда попадают пленники далее, мы еще не знаем и можем только делать предположения, поэтому я промолчу. Зато теперь из разговора узников нам стала понятна причина, по которой они не могут уйти из пещер. И это пока неразрешимая проблема. Мёбиус когда-то собрал значительно меньше энергии, а верхнюю часть его башни для испытаний снесло начисто, как стожок соломы ураганом. Да и ближайшие постройки сильно пострадали.

— Но мы не сдадимся, — твердо ответил Экард на тревожный взгляд дочери. — У каждой задачки есть решение, хотя иногда оно и не такое простое, как хотелось бы. А теперь отправляйся домой и захвати Терну, нужно успокоить дежурного мага, он уже прислал кучу посланий.

— А кто у нас сегодня дежурный маг? — мимоходом справилась Лиарена и озадаченно смолкла, рассмотрев полыхающие уши Терны, сосредоточенно изучающей оставшуюся яичницу.

— Твой бывший учитель, — отстраненно сообщил Ильтар и добавил как-то невпопад: — Наверное, мне тоже лучше уйти. Вряд ли они еще раз откроют сегодня зеркало.

— Если я хорошо знаю Рис, то мы их не увидим раньше чем через декаду, — мрачно усмехнулся Экард и тотчас встревоженно взглянул на дочь. — Не казнись, Лиа. Наверное, ты правильно поступила, высказав им все начистоту. Я и сам хотел бы, но не смог.

— Мне уже стыдно, — тихо призналась Лиарена. — Сейчас я тоже не посмела бы. А тогда вдруг представила, что могла бы увидеть за тем стеклом Тая… и Барента, и все в душе просто вскипело.

— Любимая, — не выдержал Тайдир и привлек ее к себе, — забудь. Никогда я там не окажусь, обещаю. Да и Барент не такой уж слабый путник, чтобы не увести путь сюда, как сделала в тот раз ты. К тому же он теперь знает, как и куда можно уйти. Пойдем домой?

— Да, — вставая со стула, согласилась Лиарена и незаметно усмехнулась, поглядывая на спешащую к ним магиню. — Терна, ты с нами?

Похоже, сегодня подруге все-таки удалось поколебать спокойствие невозмутимого Сайдена.

А насчет Барента ее любимый прав: маг и в самом деле сильный и опытный путник, он вряд ли дал бы себя увести. Значит, Лиарене пора успокоиться и постараться забыть так перепугавшие ее видения. Хотя только теперь она начинает понимать, как права матушка, когда говорит, что такова уж женская доля — за каждую горошинку счастья приходится платить полновесными мерами забот, тревог и сомнений.

Но, давая себе обещание выкинуть из головы глупые страхи, дорина Варгейз даже представить не могла, как скоро те заявятся к ней наяву. И не только к ней одной.

— Лиа, ты только не волнуйся… — Экард прошелся по комнате, остановился у окна и задумался, словно забыв о своем намерении сообщить какую-то новость.

И, судя по всему, не очень приятную.

Дорина взглянула на сидящего рядом мужа, рассмотрела в его глазах такое же недоумение, какое испытывала сама, и облегченно перевела дух. Слава богам, внезапное происшествие стряслось не в их крепости, иначе Тайдир о нем уже знал бы. И не в самом замке, тогда ей непременно доложил бы Берт, как-то незаметно забравший власть не только в детской, но и над немногочисленными оставшимися тут слугами. В основном мужчинами, хотя два дня назад к некоторым вернулись из заречья жены, ободренные слухами об исчезновении каверн.

Однако этот слух был не совсем верен, просто в последние дни монстры появлялись в самых глухих местах, быстро собирали всю дичь и рыбу, какую могли найти, и исчезали, построив туманный путь. Маги, неустанно присматривавшие за слишком смелыми жителями деревень, расположенных у границ болота, больше не трогали и не жгли порождения капсул, только направляли их в сторону гор воздушными заклинаниями. Никого из магинь в эти дозоры теперь не брали, и почти все они вернулись в обитель. В крепости остались всего две подруги Лиарены, следившие за здоровьем воинов и отправляющие Ильтару краткие отчеты.

— Экард, — не выдержал Тайдир, — может, ты все же скажешь нам, что произошло?

— Он ушел туда, — глухо буркнул отшельник и скрипнул зубами.

— Кто? — не поняла Лиарена. — Истрис? Зелен? И куда «туда»?

— Барент. В пещеры отступников.

— Но почему за Барента должна волноваться именно моя жена? — недоуменно осведомился дорин, оглянулся на дорину и помрачнел, рассмотрев ее побелевшее лицо. — Или он… оставил какое-то послание?

— Нет. Просто Бар очень изменился в последнее время, — ответил за Экарда появившийся в углу столовой Ильтар. — Однако Лиарене не в чем себя винить. Я точно знаю: ему никто не давал права надеяться на особое отношение.

— Когда он ушел?

— Вчера, — сердито буркнул Экард. — Нарочно выбрал место, где каверны открываются чаще всего. Мы сами все видели, но остановить его не успели.

— А зеркало… еще не открылось? — с надеждой произнесла дорина и оглянулась на мужа: — Тай, я думаю, мне нужно немного подежурить в убежище.

— Это лишнее, — пресек ее порыв отшельник. — Там и так все время кто-то дежурит. Но если он появится и захочет с тобой поговорить, я пришлю срочный сигнал. Разумеется, если Тайдир не против.

— Я не против, — мрачно сообщил дорин. — Но пойду вместе с женой. Пусть разговаривает с ней, глядя мне в глаза! Я вообще не понимаю, чего он хотел добиться этим поступком.

— Насколько я его знаю, — тихо произнес Ильтар, — ничего он не хотел. Просто посчитал, что без любимой женщины его жизнь ничего не стоит, и решил пожертвовать собой ради ответа на проклятую задачу. Пленники ведь так и не осмелились преступить клятву, иначе уже открыли бы зеркало.

— Или им не позволяют ее нарушать, — хмуро добавил Экард. — И сейчас я очень надеюсь только на то, что он придумал какой-нибудь способ передать нам сообщение в обход зеркала. Хотя могу теперь признаться… лично мне такой способ найти не удалось.

— Отец?! — встревоженно уставилась на отшельника магиня. — Неужели ты тоже?..

— Согласись, у меня было значительно больше веских причин попасть туда, чем у него, — горько усмехнулся Экард. — Но теперь можешь не переживать, повторять подвиг Барента я не собираюсь.

— Никто не собирается, — вздохнул Ильтар. — Если не появится особой необходимости. А вас мы просто хотели предупредить… на всякий случай.

После ухода магистров Тайдир сел рядом с женой, притянул ее к себе и развернул так, чтобы видеть глаза любимой.

— Ты его жалеешь?

— Тай… мне трудно объяснить, но это не совсем жалость. Скорее я испытываю сожаление… или сострадание, как к человеку, который не сумел справиться с понесшей его лошадью и свалился с кручи. Но при этом я не могу не осознавать, как ему больно и обидно. Только очень злые люди с абсолютно черной душой радуются чужим бедам, так всегда говорит моя матушка.

— Как ни странно, но мне тоже его жаль… и еще досадно, он ведь порядочный человек и сильный путник. Раньше мы даже дружили.

— Надеюсь, теперь они все же откроют зеркало, — голос Лиарены невольно дрогнул, и она крепче прижалась к мужу, — и ему удастся все объяснить магистрам.

— Но если возникнет такая нужда, прошу, не уходи одна, прихвати меня, — целуя любимую, снова напомнил ей про обещание дорин, мысленно давая себе клятву не оставлять жену в одиночестве даже ненадолго.

Однако зеркало оставалось холодным и безразличным к постоянно дежурившим в столовой магам целых пять суток. Все свободные путники под тем или иным предлогом умудрялись не однажды перейти в убежище, но неизменно возвращались ни с чем. Лиарена тоже не смогла выдержать неизвестности и каждый вечер ходила туда вместе с мужем — якобы проведать отца.

Экард делал вид, будто верит этому поводу, и абсолютно искренне радовался встречам с дочерью и зятем. Хотя и был постоянно занят какими-то опытами, которые магистры устраивали в той самой пещере, где Лиарена когда-то училась делать разноцветные плети. Магиню туда не пускали, как, впрочем, и остальных младших магов, но она и не стремилась совать нос в чужие тайны. Ей хватало и своих забот, жизнь внезапно оказалась плотно заполненной мужем, ребенком, обязанностями дорины и прочими хлопотами. Да и тренировки Лиарена не бросала ни на день, открывая все новые возможности и достоинства в случайно обретенном зеркальном щите, не пропускающем наружу даже отсвета ауры.

Утром шестого дня, считая от исчезновения Барента, дорина, как обычно, сидела в детской комнате, помогала Устине переодевать Карика и наслаждалась солнечными лучами и теплым ветерком, проникающими через распахнутые настежь окна. За ними нежно голубело небо, украшенное редкими перьями легких облаков, щебетали в кронах старых груш птички, и все вокруг просто дышало безмятежностью.

Темный клубок тумана, внезапно вспухший возле окна, в первый момент показался Лиарене настолько чуждым этому умиротворенному покою, что она даже на миг растерялась. И не сразу уяснила смысл слов торопливо выглянувшего из тумана Ильтара, приказавшего срочно идти в убежище.

Но уже в следующую минуту, поспешно поцеловав в щечку Карика и сунув его няне, магиня открывала свой путь, чтобы через миг оказаться на замковой стене. Придерживая волосы, которые норовил растрепать неожиданный ветерок, дорина нетерпеливо озирала хозяйственный двор и постройки в поисках высокой фигуры мужа. А едва разглядев Тайдира неподалеку от птичьего двора, не задумываясь перешла туда. Нетерпение сжигало ей душу, и было вовсе не до предосторожности и рассуждений о том, как отреагируют на такой фокус недавно прибывшие из поместья женщины.

— Ох боги, — картинно схватилась за полную грудь моложавая птичница и тряхнула кокетливо выпущенными из-под платка соломенными кудряшками. — Как я перепугалась!

— Привыкай, тут маги только так и ходят, — сердито прицыкнул на нее стоящий неподалеку воин и вежливо склонил перед Лиареной голову в знак приветствия.

— Доброе утро, — кратко кивнула им дорина и взяла мужа под руку. — Идем, нас зовут.

— Доброго утречка, дорина, — донеслось до нее сквозь туман слащавое приветствие птичницы.

— Мне кажется или у тебя все служанки намного наглее, чем у батюшки? — вздохнула Лиарена, едва путь перенес их в убежище Миттена.

Непочтение птичницы почему-то неприятно царапнуло ей душу, невольно напомнив о доброжелательности и сердечности домочадцев в доме дорина Симорна.

— Добрые и душевные исчезли из моего дома десять лет назад, — невесело вздохнул Тайдир, шагая за почти бегущей женой. — И с тех пор в замок никто, кроме нахальных и смелых, идти не хотел, боялись.

Щеки дорины словно огнем опалил стыд, она остановилась и резко повернулась к мужу, от неожиданности налетевшему на нее.

— Лиа?!

— Извини… я не должна была этого говорить.

— Не извиняйся, мне тоже не понравилось ее поведение. И как только мы вернемся, сделаю ей предупреждение, — твердо произнес Тай, успокаивающе касаясь губами алеющей щечки любимой. — А зачем мы сюда пришли, зеркало открылось?

— Ильтар позвал, но зачем, не сказал, очень спешил, — снова повернулась к ведущему в столовую проходу Лиарена. — Но мне почему-то страшновато… и совестно. Я в прошлый раз все высказала матери, а потом попыталась поставить себя на их место и поняла, как некрасиво поступила. Ведь никому не известно, чего стоит им это молчание. Вряд ли я сама смогла бы сдержаться, если стояла по ту сторону зеркала.

— Не вини себя. Кто-то же должен был сказать им про наши чувства и намерения? Они должны понимать: когда-нибудь магистрам все равно придется разрушить эту проклятую ленту, иначе война с болотом будет тянуться бесконечно. Сейчас серые начали запускать намного меньше капсул, но, как считает Дзерн, это ненадолго. Ведь не ради же удовольствия они забрасывали раньше столько монстров? На днях Ильтар заикнулся о каком-то решении, однако подробнее рассказывать не стал.

— Наверное, открылось, — взволнованно перебила его дорина, первой добравшаяся до верхних ступеней, откуда уже видно было широко распахнутую двустворчатую дверь в столовую.

И не только дверь, но и спины магов, в полном молчании застывших перед зеркалом.