ГЛАВА 12

— А теперь мы отправимся в зал испытаний, — объявил Экард, едва дочь, насытившись, отодвинула от себя тарелку. — Но сначала Лиарена быстренько отведет мужа в замок.

— Но я не хочу… — попытался противиться Тайдир и тотчас смолк, остановленный уверенным и насмешливым взглядом отшельника.

— Ты и сам понимаешь, как не прав, — с неожиданной мягкостью качнул головой Экард. — Тебя несколько дней не было в доранте, и среди воинов и жителей уже поползли нехорошие слухи. Именно они заставили Гаредиза засуетиться, и не только твои поля и леса манили мошенников. Старейшины давно стремятся отказаться от помощи магам, не посылать ни воинов, ни провианта и не платить «болотный» налог. Жадность — вот второе имя подлости. Поэтому сейчас ты будешь ходить по крепости и раздавать указания, как положено возвратившемуся из лазарета дорину, а немного позже к тебе присоединится и Лиарена. Но сначала ей нужно растратить притянутую сегодня энергию и закрепить величину резерва, и заняться этим нужно как можно скорее, иначе произойдет выброс и резерв вернется к прежнему состоянию или немного уменьшится.

— Тай… — просительно взглянула на мужа Лиарена, и он немедленно встал из-за стола.

Но прежде чем направиться за женой к двери, на миг приостановился и хмуро спросил:

— А она выдержит тренировку? Может, ей лучше сегодня отдохнуть?

— Нет, — ответила за отца Лиарена и невольно вздохнула, сокрушенно глядя на мужа. — Не хочу я отдыхать. Мне нельзя становиться слабее, хочется помочь магистрам вернуть домой всех тех, кто за зеркалом.

Тайдир крепче сжал губы и пошагал дальше, не желая признаваться даже самому себе в противоречивых чувствах, бушевавших в его груди.

Конечно, он сам пообещал любимой не запрещать ей заниматься магией и подниматься на стены. Но просто не догадывался тогда, как больно будет сжиматься от тревоги за нее сердце, и непрерывно жечь душу желание все время держать Лиарену в поле зрения, а еще лучше — на руках, крепко прижав к себе. Сильнее всего Тайдир желал бы сейчас забрать то слово назад, но знал так точно, словно это было вырублено у него в сердце, чем обернется попытка сделать подобную подлость.

С того мгновения он больше никогда не увидит жаркой нежности в счастливо сияющих глазах Лиарены, да и о простом доверии тоже можно будет забыть. Как и о восхищении, с каким взирает на него молодая жена. Под этими взглядами Тайдир чувствовал себя вовсе не опытным воином и строгим, а временами и суровым хозяином большого доранта, умеющим не только рубить монстров, но и судить, карать и миловать жителей своих владений. А еще — загодя думать об их нуждах и бедах, о дровах и посевах, о добыче меди и заготовке провианта на зиму и сотнях подобных больших и малых дел.

В глазах любимой, как в волшебном зеркале, дорин видел не этого не избалованного жизнью человека, сделавшего за время правления немало ошибок и едва не сломавшего свою собственную судьбу. Нет, там отражался светлый образ совершенно иного мужчины, скорее юноши, обитающего где-то в глубинах души Тая. Он был добрее, застенчивее и наивнее своей зачерствевшей оболочки, оставшись таким же, как в те времена, когда еще не ушли к светлым богам родители и не сгинули в пасти монстров почти все его домочадцы.

И если дорин не желает разрушить с таким трудом обретенное ими обоими счастье, то придется ему и дальше молча смотреть, как любимая, облачившись в мужские штаны, уходит создавать огненные шары, молнии и яростные смерчи.

Ладошка жены нежно, словно погладив, подтолкнула его к распахнувшемуся зеву туманного пути, и Тайдир привычно поспешил туда шагнуть, назубок помня о том, сколько энергии забирает у магов каждая секунда удерживания перехода.

— Я рад, что ты счастлива, — тихо произнес Экард, когда Лиарена вернулась в кухню, и, коротко вздохнув, добавил: — Очень рад.

— Ты сердишься, — отметила дорина его вздох и виновато потупилась, не имея никаких доводов для оправдания.

Да и откуда их взять, если отец прав? Все они столько возились с ней, стараясь поднять способности, а она одним махом разрушила всю их работу.

— Нет, — качнул головой отшельник и вдруг насторожился: — А почему это ты так решила?

— Но ведь способности… — заикнулась было Лиарена и смолкла, не зная, как объяснить те тонкости, о каких он и сам, несомненно, знает.

— Тихушники, — сердито фыркнул Экард и указал на стул: — Садись, выпей еще чаю и запомни главное правило путника — после каждого открытия пути нужно немного перекусывать. Особенно если ходишь сама. Ну а пока ты ешь, я немного проясню суть этого вопроса. Время до прихода магистров у нас есть.

— А… — хотела задать вопрос дорина, но не решилась, только заалела щеками, представив, как рассказывает магам о своей провинности.

— Никому и ничего ты не должна, — заметив ее румянец, помрачнел отшельник. — Поэтому держи голову выше и не красней. Любовь — самое главное и сильное из человеческих чувств, истинная любовь, разумеется. От нее у людей вырастают крылья, а в душе расцветает маленькое солнце. Она подвигает нас на самые светлые и добрые поступки, рождает поэтов и художников, чьи творения и через века будут греть сердца потомков этим чудесным светом. Однако она редка и хрупка, а потому нуждается в бережном отношении и защите. И вот это для вас с мужем сейчас самое важное — сберечь свои чувства и не позволить никому их испортить или заставить о чем-то жалеть. Это главное, о чем я хотел тебе сказать. А теперь поясню про магию. Способность к чародейству — тоже мощная сила, а возможность творить заклинания напрямую связана с нашими эмоциями. И вот тут начинается темный лес, в котором все дорожки не познаны, но тем не менее связаны. Ты и сама уже убедилась, как влияют твое настроение и чувства на силу заклятия. В гневе маг может намного больше, чем в спокойном, умиротворенном состоянии, а счастье или страх за любимых вообще творят чудеса. Иногда любовь вызывает бурный всплеск способностей и резкое увеличение резерва. Причем у юных магов такие всплески бывают намного сильнее, и далеко не всем удается с ними справиться. Вот потому-то учителя бдительно следят за влюбленными учениками.

— А что случается с теми… кто не справился?

— Всякое. Я же говорю — темный лес. Некоторые, не совладав с резервом, даже сжигали дотла мебель или взрывали дома. Но тебе не о чем волноваться, у Тайдира на покоях мощная защита. Да и браслеты вам достались не простые. А ты вообще молодец, что сразу открыла туманный путь, это лучший способ быстро истратить магию. И поэтому тебе не грозит потеря прибавившегося резерва.

— А намного он прибавился? — почувствовав в объяснении отца недоговоренность, заинтересовалась Лиарена и тайком облегченно вздохнула.

Вот теперь она прекрасно понимала, ради чего магистры так запугивали их с Таем и почему слукавили, нарочно сильно преувеличив опасность.

— Мне кажется… — с сомнением посмотрел на нее Экард, — почти вполовину или немного меньше, но главное сейчас — не потерять эту прибавку. И потому мы дождемся магов и попробуем вызвать из прохода парочку монстров. Как мне сообщили из вашего замка, за прошедший вечер и ночь рядом с крепостью не открылось ни одной каверны. Стало быть, вчерашним боем магистры нарушили устойчивый порядок в том убежище, куда монстры таскают пленников. Пока не знаю, зачем они там, но, по-видимому, очень нужны. Иначе отшельники не собирали бы их с таким упорством уже десятки лет. Ясно только одно — не на корм монстрам.

Магистр резко смолк, схватил бокал и залпом выпил горячий отвар, не замечая, как стекают на воротник темные струйки.

Некоторое время он безмолвствовал, потом размеренным тоном начал объяснять, как они будут действовать в проходе и куда ни в коем случае не должна соваться Лиарена.

Магиня жевала подогретые на сковороде пирожки, слушала инструкции отца и пыталась понять, почему у нее на душе так неспокойно. Крутилась в голове какая-то неясная мысль, но никак не могла сформироваться в четкий вопрос, а когда за дверью послышались голоса и в кухню толпой вошли старшие магистры под предводительством Ильтара, она и вовсе потерялась в волнении и тревоге.

В первые минуты дорина очень опасалась намеков на свой поступок или шуток, но занятые предстоящим боем маги словно ничего не замечали, и постепенно она расслабилась, успокоилась и начала внимательно слушать приказы старших магистров, занятых распределением обязанностей. Однако когда все было почти готово к новому открытию прохода, вдруг вспомнила про свои страхи.

— А в зеркало мы разве сначала не заглянем? — осведомилась Лиарена небрежно и тотчас почувствовала, как застыли на миг вокруг нее собратья по обители, словно услышали среди зимы раскат грома. Или, скорее, ужасающую нелепость.

— Я дежурил там всю ночь, — суховато произнес Экард и, отвернувшись, принялся копаться в висевших у него на поясе пузырьках и амулетах, которые уже не раз тщательно проверил.

— И ничего не сказал… — растерянно пробормотала Лиарена, чувствуя себя так неловко, будто заглянула в чужую спальню.

— Нечего было говорить, — мягче вздохнул отшельник. — Они так и не открыли свой артефакт.

— А ты не думал, что мы причиняем им вред, убивая больших тварей? Может, отшельники наказывают их за это?

— Лиарена, — хмуро произнес Ильтар, стараясь не смотреть на девушку. — Бывают обстоятельства, когда выбора просто нет. Если мы не перебьем монстров, они так и будут открывать каверны и таскать к себе новых жертв. А если уничтожим их как можно скорее, то, может быть, сумеем спасти пленников.

— А может быть, и третье, — жестко рыкнул Экард. — И даже четвертое. Но мы не имеем возможности узнать об этом подробнее, кроме как опытным путем. И поэтому не будем тянуть время, а то зять перестанет со мной разговаривать.

Лиарена возмущенно вспыхнула, вот от кого от кого, а от отца она такого упоминания о Тае никак не ждала, но маги восприняли слова отшельника очень серьезно и немедленно поднялись с мест, направляясь в сторону прохода.

Тележки с продуктами, как выяснилось, загодя приготовили големы, и они же тащили их в проход впереди молчаливой толпы магистров. Лиарена шла почти последней, следом за ней мягко шагал только Ильтар, и это было обычное для магов распределение обязанностей. Если вылазка потерпит неудачу и придется уходить, то по сигналу командира сначала магов уводят более слабые путники, а самый сильный забирает всех оставшихся. На этот раз вылазкой командовал Экард, он и шел в проход самым первым. Это тоже было незыблемым правилом обители: сильные нападают, остальные их прикрывают, а путники обеспечивают отход.

Магиня хмуро хмыкнула, представив, как расстроилась бы матушка, узнав, к чему привели дочь занятия магией, и тотчас постаралась забыть и про родителей, и про мужа, с нетерпением ожидающего ее возвращения. Отшельник сегодня не раз повторил им указание не отвлекаться и отступать по первому же сигналу, прихватив не менее трех магистров.

Едва приблизившись к проходу, магиня заранее создала воздушную лапу, готовясь захватить ближайших магистров, как только отец подаст знак. Одновременно она подняла все щиты и сформировала основу заклинания пары огненных шаров, так, на самый крайний случай. Хотя сегодня, судя по ее ощущениям, Лиарена могла бы сотворить и что-либо значительно более мощное, однако Экард категорически запретил путникам тратить силу на боевые заклинания.

— Внима…

Вскрик отца прервался дробным грохотом, словно рядом рухнула и раскатилась тяжелая каменная постройка, не менее чем башня. Дорину на миг ослепила яркая вспышка, мгновенно сменившаяся жаркой и душной мглой. Виски резко стиснуло болью, а горло удушьем, но Лиарена уже привычно усилила свои щиты и теперь лихорадочно пыталась сообразить, как нужно действовать в таком не предусмотренном никакими инструкциями случае. И тут откуда-то извне спасительной подсказкой пробился тревожный свист, командующий отступление, и магиня немедля выпустила приготовленную воздушную лапу. Ей по-прежнему ничего не было видно, и девушка в панике хватала на ощупь всех, кто попадался, сильнее всего боясь оставить хоть одного человека.

А когда поняла, что еще миг — и от духоты она потеряет сознание, Лиарена рванулась прочь, истово желая оказаться там, где есть свет, свежий воздух и свобода.

Несколько долгих мгновений магине казались тщетными все ее усилия, вокруг было так же душно и к тому же премерзко воняло гарью, но она тянула свою непомерно тяжкую ношу с упорством тонущего, пытающегося вынырнуть на поверхность.

Внезапно привязывающая ее тяжеленая цепь порвалась, и путь стремительно рванулся навстречу. А еще через миг лицо обдало прохладной свежестью, но сил дорины хватило лишь на то, чтобы устало прикрыть глаза и несколько раз жадно вдохнуть драгоценный воздух. Затем весь мир снова потемнел, и эта мгла почему-то показалась мягкой и безопасной.

— …но как ты мог? — тихо и устало прозвучал совсем рядом голос любимого Лиареной мужчины, и прорвавшаяся в нем горечь больно кольнула ей сердце.

— У меня было две причины, — раздалось в ответ так же горько и так же устало. — И обе казались в тот миг правильными и благородными. Я не собираюсь оправдываться — жизнь, как обычно, назвала всему свою цену, но не могу не радоваться, что этот жестокий урок не обошелся нам слишком дорого.

— А как ты теперь будешь смотреть ей в лицо? — по-прежнему невесело осведомился Тайдир, и силившаяся поднять неподъемные веки Лиарена мгновенно насторожилась, оставила попытки открыть глаза и вжалась спиной в постель.

Судя по мягкости и постепенно появившемуся запаху свежести, лежала она на чистых простынях, а судя по усталым голосам сидящих где-то неподалеку мужчин, явно уже не первый день… и значит, переход достался ей далеко не так просто, как раньше.

Лиарена мысленно привычно потянулась к тому участку тела, где в то злополучное утро чувствовала горячечный жар, и озадаченно затихла. Спрятанной где-то под солнечным сплетением теплой точки, которую магистры называли «резервом», почему-то больше не было. Еще не веря вспыхнувшей догадке, девушка внимательно вслушалась в свои ощущения, потом осторожно, стараясь не привлекать внимания своих сиделок, попыталась создать тоненькую воздушную плеть и коснуться ею своего тела.

— Лиарена?! — тотчас неверяще окликнул отец, скрипнуло кресло, раздался звук быстрых шагов и шелест отодвигаемой занавеси.

На веки дорины тут же хлынул яркий солнечный свет, и она невольно зажмурилась и страдальчески скривила губы.

— Задерни шторы, — коротко скомандовал Тайдир, и в следующий миг яркий свет исчез, а голос дорина стал мягким и нежным: — Лиа… счастье мое… как ты себя чувствуешь?

Лиарена виновато улыбнулась, снова попробовала открыть глаза, и на этот раз попытка удалась.

— Хорошо, — прошептала она, вглядываясь в склонившееся к ней лицо, и почувствовала на своих губах шершавые губы мужа.

Тень, мелькнувшую за его спиной, девушка рассмотрела только мимолетно, а потом услышала легкий перестук удаляющихся шагов и звук прикрывшейся двери. Но ни окликать отца, ни упрекать мужа за невежливость у нее сейчас не было ни сил, ни желания. Несколько минут Тайдир целовал жену нежно и бережно, вкладывая в эти трепетные прикосновения всю пережитую им боль, тоску и тревогу.

И лишь когда Тайдир наконец отстранился, Лиарена вспомнила о тех, с кем отправилась в ту неудачную вылазку:

— Как они?

— Все живы, — коротко ответил он, потом вздохнул и нехотя пояснил: — Они сами тебе все объяснят, я знаю только одно — Экарда оглушило сильнее всех, потолок обрушился точно над ним. Но ты умудрилась его вытащить… и всех остальных, пока Ильтар бил монстра. Тот свалился на вас сверху через дыру, появившуюся в потолке.

— Но ведь там не было прямого прохода к чужому убежищу, — не могла ничего понять Лиарена. — Откуда же взялся монстр?

— Это тебе расскажут магистры, они уже второй день сидят в нашем убежище и приходят сюда только проведать тебя.

— А отец?

— Он первую ночь, не отходя, сидел рядом, — тихо пояснил дорин и снова крепче прижал к себе жену. — Надеялся помочь… Ты истратила весь резерв, совсем. Но ему не удалось…

Давая жене время привыкнуть к этой новости, Тайдир смолк, нежно поглаживая ее рассыпанные волосы и даря нежные поцелуи.

— Как это — весь? — не поверила его словам Лиарена.

А откуда же тогда у нее взялись силы создать воздушную лапу? Не снится же ей эта невидимая рука, которой она осторожно проверяет свое тело, пытаясь понять, все ли у нее цело? И почему кожа ощущается какой-то скользкой и прохладной?

— Тай, отпусти меня, — решилась попросить девушка, обнаружив эту странность. — Я хочу встать… ненадолго.

— Я сам отнесу тебя в умывальню, — по-своему понял ее слова дорин, и Лиарена не решилась спорить.

В конце концов разобраться со своими ощущениями она сможет и там. И это даже лучше, не будут отвлекать руки и губы мужа.

Дверь за собой девушка закрыла, несмотря на укоризненный взгляд дорина, и засовом тоже брякнула очень решительно. Ну и пусть Тай уже видел ее, но купаться при нем она не желает. А ей хотелось именно искупаться. Осторожные прикосновения к своему телу приносили двойственное ощущение. Руки, как обычно, чувствовали теплую упругую кожу, пахнущую ромашковым отваром и каким-то зельем.

А никуда не исчезнувшая воздушная лапа вновь и вновь приносила чувство прикосновения к чему-то холодному и слегка неприятному, как лягушачья кожа. Лиарена озадаченно потрогала воду и, убедившись, что она горячая, шагнула в купель.

Некоторое время дорина сидела бездвижно, наслаждаясь цветочным запахом влитого в купель отвара, и пыталась понять, почему лжет проверенная воздушная лапа? Не верить собственным рукам у девушки не было повода, и поэтому она постепенно начала склоняться к единственному разумному выводу — это каким-то образом изменился ее дар. Непонятно пока, в лучшую или худшую сторону, но не исчез совсем, несмотря на утверждение Тайдира.

Лиарена не раз это проверила: поднимала душистую, зеленоватую воду столбом, закручивала вокруг себя спиралью и заставляла летать тугими шариками. А когда вода остыла и пришлось вылезти, девушка попробовала создать и огненный шарик. Он слетел с пальцев с необыкновенной легкостью, источая сухой жар и алое сияние, и окончательно успокоил свою создательницу. Никогда не удастся ни одному ученику, а тем более вычерпанному дотла магу, создать огненный шар. Тем более такой силы.

Дорина накинула длинную рубаху, завернула волосы в полотенце, шагнула к двери и невольно оглянулась на зависший над купелью клубок огня. Рассеивать его показалось расточительным, а память услужливо подсунула воспоминание о магистрах, подогревающих шарами воду, и Лиарена, не раздумывая, решила последовать их примеру. Сцапала огненный шар воздушной лапой и сунула в купель.

Свою ошибку она осознала почти в тот же миг, но было поздно. Густое облако мгновенно вскипевшей воды и пара вырвалось из лохани, прыснуло во все стороны, обдавая горячими брызгами.

Почти одновременно с этим взрывом вспыхнуло совершенно неосознанное стремление оказаться где-нибудь в безопасном месте, и воспротивиться ему магиня попросту не успела. Оно оказалось неимоверно сильнее всех остальных чувств и запоздалого голоса разума.

Яркий свет, обрушившийся на Лиарену в следующий миг, ослепил ее и заставил встревоженно сжаться, но слух уловил сначала тихое всхлипывание, потом горестные и жалостливые причитания, издаваемые знакомым женским голосом, и тихий рокот баритона: мужчина бормотал успокаивающие слова.

— Дили? — Оглядывая свою прежнюю гостиную, залитую льющимися в распахнутые окна потоками солнечных лучей, дорина начала с огорчением догадываться, по ком это так убивается сестра.

По ней самой, больше не по кому, если Тайдир сказал правду и в той вылазке и в самом деле никто не погиб и не сгинул.

— Лиа? — тихо и недоверчиво всхлипнули за распахнутой дверью в спальню, потом шмыгнули носом, чем-то зашуршали, и наконец, по полу торопливо зашлепали босые ноги.

— Дили! — укоризненно рыкнул вслед жене Витерн, но она уже стояла в дверях, одетая немногим более Лиарены, и горестно смотрела на сестру:

— Ты от него сбежала? Вы поссорились?

— От кого? — чуть нахмурилась не успевшая опомниться от неожиданности дорина и тотчас испуганно ойкнула, сообразив, о ком спрашивает Дильяна.

И тут же отчетливо представила, какие чувства обрушились на Тая, когда он услыхал ее вскрик, а потом не обнаружил жену в купальне. Словно в подтверждение ее подозрений, со стороны коридора раздались какой-то грохот и громкие, встревоженные голоса. Лиарена ринулась было к двери, но мигом остановилась, обнаружив, что ее рубашка мокра насквозь и прилипла к телу, весьма откровенно обрисовав все его изгибы.

— Дили! — воззвала дорина, поспешно срывая с волос полотенце и оборачивая его вокруг себя. — Мне нужно платье.

Она оглянулась на сестру, обнаружила появившегося рядом с ней мага, такого же полураздетого и растрепанного, как Дильяна, и только теперь начала понимать, как некстати перешла в отданные им комнаты.

— Конечно, — слегка растерянно пробормотала Дильяна, но тут же перевела взгляд с лица сестры на лужицу у ее ног и заторопилась: — Ох боги, идем же быстрее…

И первая ринулась мимо мужа в гардеробную.

— Витерн, — пытаясь не покраснеть, попросила Лиарена зятя, проходя как можно дальше от потрясенно застывшего мага. — Сходи, пожалуйста, скажи Таю, что я здесь. Боюсь, он сильно волнуется.

— Я тоже этого боюсь… и думаю, не только он, — осторожно усмехнулся маг, отлично слышавший, как усиливается доносящийся из коридора шум, и помчался выполнять просьбу дорины.

Хотя и очень желал бы понять, как потерявшая способности свояченица оказалась в их покоях, но начинать расспросы и разбираться в происходящем прямо сейчас — не самый подходящий момент.