Глава 35

— Лейн! — Фанис, погонщик верблюда, добродушный пожилой мужчина, проникшийся ко мне симпатией, махал рукой, подзывая к себе.

Я посмотрела на Лоета, и он кивнул, позволяя мне покинуть повозку, на которой я теперь ехала, присматривая за Кузнечиком и господином Даэлем. Правил повозкой Эрмин, ранение которого заживало быстро, благодаря искусству нашего незаменимого лекаря. Все раненые быстро шли на поправку, только двое еще были вынуждены перемещаться лежа в повозке. И если боцман проводил большую часть дня сидя рядом со мной и Эрмином, то Кузнечик пока лежал, бранясь витиевато и красиво, потому что Бонг не позволял ему даже привстать, клянясь, что скоро матрос сможет не только встать на ноги, но и снова влезть в какую-нибудь заварушку.

Вторая неделя пути с караваном подходила к концу. Капитан быстро нашел общий язык с охранниками, погонщиками и торговцами. Еще один талант этого неутомимого человека заключался в том, что он мог быстро учиться новому языку, и за две недели Вэй уже разговаривал с местными жителями на их языке. Пусть его словарный запас был скуден, и говорил он с сильным акцентом, чем вызывал веселый смех караванщиков, но подобным нашего бравого капитана смутить было сложно, и он продолжал осваиваться, узнавая о традициях здешних земель.

Меня все считали его племянником, потому что иначе было сложно объяснить его опеку над мальчиком-подростком, не открыв моего истинного пола. А опека была и порой чрезмерной. После нашего столкновения с разбойниками, Лоет очень чутко реагировал на любую мою гримасу и неудобство. И пусть все это пряталось за завесой привычного ехидства, но то, что я дорога ему, было заметно. Это льстило мне, радовало, и иногда я даже нарочно провоцировала очередной взрыв ворчания, сопряженный с действием: укутать меня ночь, подать воды днем или принести фруктов. Но вслед за радостью приходили печаль и разочарование. Дальше опеки пират снова не заходил, а я не позволяла себе думать о том, как он прижимал меня к себе после боя с разбойниками. Мы вновь держали расстояние, понимая, что то, что с некоторых пор все отчетливей ощущалось между нами, не может иметь право на жизнь. Я все так же собиралась вернуть себе мужа, а он помочь мне в этом.

Чувствовала ли я стыд? Несомненно. Мне было неловко за чувство к другому мужчине, крепнувшее день ото дня, и надежда была лишь на то, что, воссоединившись с Дамианом, я обрету покой и буду вновь счастлива со своим законным супругом. Что думал Лоет, мне было неизвестно, он никак не выражал ни досады, ни печали. Лишь иногда прорывалось раздражение, выливавшееся на головы тех, кто случайно попадал под его горячую руку. Впрочем, это были только его люди, с чужаками капитан держал себя в руках и был неизменно вежлив. А пираты не обижались, мне даже казалось, что на их лицах я читала понимание и иногда укор, адресованный мне. Но никто не выражал этого вслух, и я предпочитала считать, что сама себе придумываю неодобрение маленького отряда. Ведь укорять меня было не за что.

— Лейн, — Фанис снова поманил меня, и я поспешила подойти.

Мы остановились на ночевку, и теперь караванщики разжигали костры, готовя еду и отдыхая от долгого перехода. Фанис похлопал рядом с собой ладонью и протянул сверток с лукумом. Эта сладость мне нравилась, погонщик уже знал и покупал мне в лавках сладостей, если мы проезжали город или поселение. Лукум был липким после дневной жары, и я старалась есть его так, чтобы не запачкаться.

— Спасибо, — поблагодарила я, откусив кусочек. Несколько слов на местном языке я тоже уже знала.

— Кюшай, — блеснул новым словом Фанис.

Он поставил передо мной кувшин с водой, чтобы могла запить сласть, и начал свой очередной рассказ, который я не понимала, но мужчине нравилось внимание, с которым я его слушала и улыбки, когда он начинал смеяться. Создавалось ощущение, что ему этого хватало, а меня вполне устраивало. Иногда Вэй сидел рядом с нами и тоже слушал. Фанис любил слушателей, потому капитану тоже радовался. Лоет потом говорил, что понял из рассказа. В основном, Фанис рассказывал о своих сыновьях и внуках. Оказывается, я напомнила ему младшего сына, он был моего возраста… моего объявленного возраста — пятнадцати лет.

Пока я уплетала лукум и слушала новый рассказ, невдалеке раздались звуки барабанов. Я вскинула голову, уже зная, что это означает. Иногда караванщики доставали свои музыкальные инструменты, и тогда начинались танцы. Танцевали, разумеется, только мужчины. Женщин среди нас, кроме меня не было, а я, как известно, юноша. Но, если бы с караваном и шли женщины, они бы сидели в стороне и смотрели, потому что порядочной женщине можно танцевать только перед своим мужчиной, соблазняя его в танце. Так сказали Вэю охранники, когда поведали о местных порядках. После чего Лоет пришел ко мне и объявил:

— Ты непорядочная женщина, ангел мой.

— Что?! — опешила я от подобного обвинения.

— Ты танцевала передо мной, — осклабился капитан, поясняя, что хотел сказать.

Я успокоилась и усмехнулась.

— Если уж на то пошло, я танцевала не перед тобой, а рядом с тобой, и ты в этот момент тискал булочку, — вдруг оскорбилась и слезла с повозки.

— Ты куда? — спросил Лоет.

— Я с тобой не разговариваю, — проворчала я и сварливо добавила, презрительно кривясь. — Булочник.

Он догнал меня и пристроился рядом.

— Ревность — это грех, — как бы между прочим, произнес Вэйлр.

— О таком грехе не слышала, — отмахнулась я и обернулась, возмущенно глядя на него. — Кто кого ревнует, простите?

— Прощаю, — покладисто согласился пират. — Можешь ревновать, я не против. Мне это даже льстит.

— Сам ревнуй, — фыркнула я и снова отошла в сторону.

Капитан проводил меня взглядом и буркнул тихо, но я услышала:

— Интересно, а я чем занимаюсь все это время?

Развернулся и ушел к нашим людям, а я осталась стоять и смотреть ему вслед, не зная как реагировать. В результате, сделала вид, что не услышала, потому что Вэй говорил это не мне и не рассчитывал, что ветер донесет до меня его неосторожные слова.

— Лейн, — Фанис слегка толкнул меня в плечо, вырывая из раздумий. — Идти? — он указал взглядом на караванщиков, собиравшихся в круг.

— Да, — кивнула я и улыбнулась.

К нам подошел Лоет. Он знал, что я люблю это маленькое развлечение и, положив мне руку на плечо, повел в сторону рассаживающихся музыкантов. Я подняла голову, пытаясь поймать взгляд. Вэй посмотрел на меня и хмыкнул:

— Еще немного, и ты станешь настоящим сорванцом.

Капитан протянул мне платок. Не скажу, что я сильно смутилась. Временами мне стало казаться, что скоро я вообще забуду, что когда-то это умела. Жизнь среди мужчин, да еще и общение с капитаном Лоетом сделали меня почти циником. И порой вспоминая те времена, когда я краснела по поводу и без, цепляясь за правила этикета и вдолбленного в меня благородного воспитания, я казалась себе куклой, живущей в картонной коробке. Мне сложно было представить, примет ли меня нынешнюю Дамиан, но идти в обратную сторону мне не хотелось. Пожалуй, я давно переплюнула свою матушку, наслаждавшуюся светской жизнью. Мне же было тяжело представить, как я буду воевать с кем-то из соседских кумушек за новую шляпку. Или же дружить против кого-то, обмениваясь фальшивыми улыбками и елейными уверениями в дружбе. Боюсь, мне грозит затворничество, если мы с мужем вновь окунемся в прежнюю жизнь. Дьявол…

Рука Вэя приятно грела плечо, и хотелось, чтобы он не убирал ее. Близость этого мужчины неизменно внушала чувство уюта, даже если в это момент он говорил гадости. И молчать рядом с ним было не скучно. С ним рядом вообще не бывало скучно.

— Дыру протрешь, — беззлобно усмехнулся Лоет.

— Вэй, я иду со стороны глаза, который почти не видит, как ты всегда понимаешь, что смотрю на тебя? — немного возмутилась я.

— Чувствую, — он пожал плечами. — Я тебя всегда чувствую. И твое настроение, и когда прячешь свои мысли, я знаю, о чем ты думаешь: о грустном или о веселом.

— Как ты это понимаешь? — мне стало интересно.

— Все написано на твоем личике, — капитан улыбнулся и поддел согнутым пальцем кончик моего носа.

— А сейчас я о чем думаю? — с любопытством спросила я.

— Сейчас ты не думаешь, сейчас ты решила свести меня с ума своими вопросами, — он снова усмехнулся, а я насупилась, но ненадолго.

Мы сели за спинами караванщиков. Смотреть это не мешало, и оставалась возможность разговаривать, никого не тревожа. Костер уже разгорелся и освещал пространство оранжевыми бликами. На границе света и наступившей тьмы расселись мужчины. Напротив нас сидели музыканты. Один из караванщиков отстукивал на барабанах незатейливый ритм, остальные пока молчали. Люди все еще продолжали подходить. И Фанис уселся в круг, он тоже любил смотреть, как другие танцуют.

— А ты о чем думаешь? — я развернулась в пол оборота к Вэю, теперь он был открыт мне здоровой стороной, потому что обошел меня и сел по другу руку. Признаться честно, я даже не заметила, в какой момент я перестала видеть уродовавший его шрам. Он был, но я уже не обращала на него внимания. Даже странно, что он так испугал меня в начале нашего знакомства.

Вей откинулся назад и оперся на руки. Он вскинул голову, глядя на яркие звезды, шумно потянул носом, втягивая сухой теплый воздух, пропитанный запахом костра и пряностей от готовившейся невдалеке от нас еды.

— Я соскучился по своему кораблю, — наконец сказал капитан. — Хочу качку и плеск волн. Хочу скрежет такелажа и скрип дерева, хлопанье парусов и запаха смолы. Мне до черта надоело здесь. И рыбы хочу, такой, какой ее готовит Самель. Я даже по Берку соскучился. Надеюсь, эта паскуда еще не сдохла.

Меня расстроили его слова. Вернуться на бриг, значит… Что это значит? Все очень просто, расставание — вот, что это значит. Но я еще не готова! Неужели капитан, действительно, уже не может дождаться этого? Но свои эмоции я постаралась спрятать. Незаметно выдохнув, я придала голосу удивление, и спросила, глядя в круг, где уже поднимались первые желающие станцевать.

— Ты же всегда скучаешь по мясу.

— Так то на море, когда рацион весьма скуден. А на суше начинаю скучать по рыбе и морским гадам, — ответил Лоет.

Его ладонь легла мне на плечо и неожиданно дернула назад. Я упала на спину, и он навис сверху, опираясь на вытянутую руку.

— И что мы вдруг приуныли? — спросил капитан, блуждая взглядом по моему лицу.

— С чего ты взял? — спросила я, но встать не попыталась.

— У тебя короткая память, — усмехнулся Вэй. — Я же сказал, что чувствую тебя. Но сейчас даже чувствовать нечего, ты вся, как на ладони. Говори, — он провел тыльной стороной ладони по моей щеке, и я поймала его руку, сжимая мужские пальцы в своей ладони.

Вэйлр потянул, и я села, глядя на него.

— Говори, — улыбнулся он.

Мне было сложно признаться в своем разочаровании от его слов. Сказать о том, что я не хочу с ним расставаться все равно, что открыть душу и признать, что этот мужчина мне не безразличен. А этого я сделать не могу по известным причинам.

— Говори же, — снова повторил Вэй. — Ты ведь знаешь, что я все равно вытяну из тебя правду.

— Какую правду, Вэй? — спросила я и отвернулась. — Правду о том, что я еще не хочу возвращаться на «Счастливчик»? И что…

— Что? — голос пирата прозвучал спокойно, но я уловила нотку напряжения.

— Что меня расстроило твое желание побыстрей вернуться на корабль, — фразу я заканчивала практически шепотом.

Капитан снова откинулся назад скрывая лицо в тени, и я не смогла увидеть, что отразилось на нем.

— То, что я хочу вернуться на корабль, означает лишь то, что я хочу вернуться на корабль, — медленно, словно подбирая слова, произнес он. — Но вовсе не означает, что я хочу…

— Что? — я жадно вгляделась сумрак, пытаясь разглядеть его лицо.

Я услышала протяжный вздох. Лоет сел, тряхнул головой и посмотрел на мужчин, в круге огня.

— Ты чистый ангел, Ада, — ответил он, — но даже чистый ангел не может быть так слеп. Не заставляй меня произносить вслух те слова, которые ты не готова услышать. Ответ ты знаешь, но, раз до сих пор не пожелала его признать, значит, и я промолчу и не стану ничего навязывать.

Мне нечего было на это ответить. Теперь и я смотрела в круг огня, где, положив руки на плечи друг друга, танцевали мужчины, пять человек с одной стороны, пять человек с другой. Остальные хлопали в такт медленных движений. Танцующие притопывали, неспешно двигаясь вокруг костра, то приближаясь к нему, то удаляясь. Мне больше нравилось смотреть на воинов. Их танец был более зажигателен. Чтобы разрядить напряжение, возникшее между нами с Вэем, я спросила:

— Интересно, охрана сегодня будет танцевать?

— Было бы хорошо, — ответил он. — От этих танцев меня начинает клонить в сон. И музыка заунывная.

— А мне нравится, — я пожала плечами и откинулась назад, опираясь на локти.

Теперь танцев не было видно, зато я могла смотреть на широкую спину моего капитана и на профиль, когда он поворачивал голову. Лоет посидел немного, положив локти на расставленные в стороны колени, зевнул и присоединился ко мне. Я полностью легла на спину, положив руки за голову, и направила взгляд в небо. Все-таки звезды здесь близкие и яркие. Вэй растянулся во весь рост рядом, повторяя мою позу, и тоже посмотрел на небо.

— Хорошо, — сказал он. — Спокойно.

— Угу, — откликнулась я и перевернулась на живот, глядя на лицо мужчины.

Он протянул руку и заправил мне прядь волос за ухо.

— Я не вижу твоего лица, — сказал капитан.

— Я твое тоже почти не вижу, — ответила я и улыбнулась.

— Ты улыбаешься, — произнес он тихо и так тепло, что я на мгновение зажмурилась.

Переборов нахлынувшие чувства, снова открыла глаза и проворчала:

— Ты не видишь моего лица.

— Я чувствую, — в который раз повторил Вэй, и мы замолчали.

В этот момент музыка оживилась, и мы дружно сели, глядя на воинов. Их было двое, обычно танцевали больше.

— Как интересно, — хмыкнул Вэй, я согласно кивнула.

Кроме того на мужчинах были надеты только широкие штаны, сапоги и пояса, за которые были заткнуты по паре кинжалов. В этот раз играли лишь барабаны и бубен. Караванщик с инструментом, похожим на флейту, достал плоский барабан и тоже отстукивал ритм. Когда застучали барабаны, воины не двинулись с места, так и стояли, положив одну руку на живот, а вторую заведя за спину. Но вступил бубен, и мужчины пришли в движение. Плавно и тягуче они пошли вокруг костра, продолжая смотреть в глаза друг другу. Это больше походило на начало схватки, чем на танец. Барабан ударил громче, и они вытащили кинжалы. Оружие вспыхнуло бликами клинков в отблесках огня, а дальше превратилось в сверкающее мельтешение, подвластное движениям мужчин.

Следуя ритму, они упали на одно колено, тут же сменив его на второе. Казалось, что воины — отражения друг друга, настолько четки и симметричны были их движения. Ритм ускорился, и они налетели друг на друга, звякнув кинжалами.

— Хо! — выкрикнули мужчины.

Удар, удар, отскочили, повернувшись друг к другу спиной и вновь лицом друг к другу. Опять сошлись, сцепились, и один перекинул второго через себя. Тот тут же оказался на ногах, развернулся, и снова звон оружия:

— Хо!

Мы с Вэем подались вперед, вливаясь в этот все более ускоряющийся ритм. Звон бубна теперь был непрерывным, караванщики отстукивали так, что, казалось, еще удар, и барабаны загорятся. Но не только мы поддались этой сумасшедшей магии силы и оружия. Все, кто сидел сейчас у костра, следили за двумя воинами горящими глазами. И вскоре вскрик «Хо» вырывался из глоток зрителей дружным хором. И когда сердце уже готово было выпрыгнуть из груди, воины крутанули свои кинжалы клинками вниз и, упав на одно колено, вонзили их по рукоять в сухую землю, издав в последний раз:

— Хо!

— Ох! — это вырвалось у меня, когда все стихло.

— Ага, — зачарованно отозвался Лоет и, обхватив мой подбородок пальцами, развернул к себе лицом.

Глаза его горели, пугая и завораживая меня одновременно. Ухватив мою руку, Лоет вскочил на ноги и потащил за собой. Я послушно шла за ним, не смея даже спросить, куда он меня ведет. Капитан остановился, как только нас охватила темнота, оставляя наедине. Он обхватил мое лицо ладонями и порывисто склонился. Я зажмурилась, ожидая того, чего в душе так страстно желала, но…

— Нападение! — это слово я знала, потому поняла сразу.

Кричал один из часовых. Лоет выругался, снова схватил меня за руку, и мы побежали в обратную сторону, чтобы успеть взять оружие, оставшееся в повозке. Когда мы добежали, вооруженные всадники уже ворвались в наш лагерь, и бой завязался. Пираты уже не первый раз помогали охране каравана и самим караванщикам, заслужив славу бесстрашных рубак.

— Ангелок, не лезьте, — крикнул мне Красавчик, пробегая мимо.

— Согласен, — кивнул Вэй. — Сиди в повозке. Без тебя справимся.

Дело в том, что за те две недели, которые мы шли с караваном, нападений было три. И в двух из них я хваталась за саблю, когда разбойники подбирались к повозке, где лежали Даэль и Кузнечик. Мне было до одури страшно, но я вставала на защиту своих друзей, которые на тот момент были беспомощны, как дети. И если боцман еще отстреливался, то Кузнечик мог только скрежетать зубами и поливать нападавших отборной бранью, которую они не понимали. Ко мне всегда мчался Вэй, но преградить на время путь у меня получалось.

Я села к Кузнечику, господин Даэль, подхватив свою саблю, выскочил на помощь остальным. Эрмин держался недалеко от нас, но и он не мог постоянно видеть, что происходит за его спиной. Достав склянку с ядом, которая была у Кузнечика, я смачивала острия дротиков, готовясь оказать помощь издалека. Вид смерти стал мне, если не привычен, то после морских сражений и той мясорубки в горах, я относилась к убийствам гораздо спокойней, тем более узнав, каково это — убивать. Кажется, в этом походе милая маленькая бабочка окончательно сложила крылышки, уступая место Ангелку.

Кузнечик помогал мне смачивать острия, осторожно подавая мне дротики и повторяя:

— Ангелок, не пораньтесь сами. — После указал на духовую трубку, облегчавшую стрельбу таким легким незамысловатым оружием.

Я выглянула из повозки. Недалеко от нас шла схватка. Примерившись, я выпустила первый дротик. Он попал в руку, взметнувшего саблю бандита. Он бросил взгляд назад, заметил меня, но не понял, что произошло. Безобидное, на первый взгляд, жало оцарапало его кожу и упало на землю, тут же затоптанное сапогом. Но вот разбойник начинает двигаться, кровь ускоряет свой бег по его телу… Мужчина мотнул головой, еще раз, остановился и схватился за горло. Он еще хрипел в своей агонии, когда сабля одного из воинов, охранявших караван, пронзила и без того умирающее тело, облегчая его муки.

— В шею или лицо метьтесь. — Кузнечик подал мне следующие дротики.

— У них открыты только руки и глаза, — ответила я.

— Дьявол их дери, — выругался матрос. — Эх, жаль я не могу сам…

Но я уже не слушала его, выбирая следующую жертву. Жалко ли мне было тех, кто сейчас пытался убить моих друзей и тех, кто оказался к нам добр, приютив на время пути? Нет. Я научилась отличать случаи, когда можно проявлять жалость, а когда нет. Или ты, или тебя. Я столько раз смотрела в глаза смерти за это время, что научилась по-настоящему ценить жизнь. «Когда нечего терять, кроме собственной жизни, сможешь многое». И это так. Когда-то, в начале пути, я переживала, что могу погибнуть, и тогда Дамиан не дождется помощи. Сейчас же я в первую очередь помнила, если я выживу, то и Дамиан будет спасен. Во мне прибавилось здорового эгоизма, и это мне нравилось.

Дротики летели в свои цели, как одинокие смертоносные пчелы. Одни достигали разбойников, другие бездарно падали на землю. Нападавших было много. И вслед за дротиками в ход пошло другое оружие. Кузнечик теперь перезаряжал мне пистолеты, морщась, когда приходилось напрягаться. Я делала выстрел, кидала ему разряженный пистолет и брала новый. Но было страшно попасть в своих в этом мельтешении, потому я стреляла нечасто.

Несколько раз мне на глаза попадался капитан. Он встречался со мной взглядом и снова завязал в новой схватке. А потом я услышала крик Фаниса. Он отбивался, но на него наседали двое, а силы пожилого мужчины уже были не те. Я обернулась на Кузнечика, он как раз зарядил пистолеты заново. Он понял мой взгляд.

— Всевышний с вами, Ангел, — сказал мужчина, — я отобьюсь.

— Я быстро, — кивнула я и, схватив свою саблю, выскочила из повозки, забывая приказ капитана.

Успела. Скрестила саблю со вторым разбойником. Глаза нападавшего чуть округлились, затем послышался смешок, и он пошел в атаку. Эти две недели не прошли даром. После схватки в горах Вэйлр продолжал обучать меня. Уже более серьезно, чем на корабле. И его «убита» были вызовом и призывом услышать желанное: «Молодец, мой ангел». К тому же силы в моих руках за время всех наших странствий прибавилось, потому разбойника ждало неприятное открытие — щенок имеет зубы.

— Лейн!

Фанис попытался отвлечь на себя внимание моего противника, но его собственный наседал, потому погонщик был вынужден заняться своим спасением. Разбойник наступал, я отбивалась, пытаясь контратаковать. Не хватало опыта и мастерства. Плечо обожгло болью, и рукав окрасился кровью. Это только еще больше разозлило и подстегнуло. Звенела и скрежетала сталь клинков. Кажется, ко мне пробивался Вэй, потому что до меня долетело мое имя, мое настоящее имя. Мне некогда было смотреть по сторонам.

Разбойник махнул по ногам, я подскочила, перелетая лезвие, упала, но успела подставить саблю. Мужчина что-то сказал, я поднажала и оттолкнула его, вскакивая на ноги.

— Ада!

Не показалось. Я на мгновение отвернулась, отыскивая взглядом взъерошенного и перемазанного кровью капитана, и сабля разбойника наотмашь прошлась по моей груди.

— Нет! — рев капитана ошеломил меня.

Я изумленно смотрела, как расползаются разрезанные петли жилета, рубаха и ткань повязки на моей груди, не позволившей клинку добраться до тела. Моя грудь, освобожденная от ткани, колыхнулась, и разбойник издал изумленное восклицание. Он сдернул с лица черную ткань, и я успела увидеть на его щеке татуировку какого-то оскаленного животного. Мужчина выбил из моих рук саблю, пока я пыталась прикрыть то, что обнажилось после удара. Подхватил меня и запрыгнул на коня, стоявшего недалеко.

Вэй, отбившись от того, кто преградил ему путь, кинулся наперерез, но новый разбойник вынудил моего пирата снова поднять саблю.

— Ада!!! — его крик я услышала, когда всадник промчался мимо пиратов, не успевших понять происходящего, выскочил за пределы нашего лагеря и, что-то крикнув остальным, поскакал во тьму ночи, не позволяя мне вывернуться и скатиться на землю.

Я попыталась укусить его, но разбойник ударил меня по голове, и я потеряла сознание.