Глава 27

Мэгги открыла нижние окна с парадной стороны дома пошире, впустив свежий воздух и отдаленные звуки оркестра, игравшего на причале. Она представляла столпотворение и разноцветные юбки женщин, танцующих под мелодии «Не сиди под яблоней» и «Я встретил девушку в Каламазу» среди длинных прядей мха, свисавших со стропил павильона.

Ее ноги вспоминали танцевальные па, когда она переходила от одного окна к другому, раздвигая занавески и поднимая шторы затемнения, – по крайней мере, до тех пор, пока не наступит темнота, когда все огни и звуки снова уйдут прочь. Музыка отвлекала ее от мыслей о собранном чемодане, о записках, адресованных Лулу и Кэт и спрятанных под кроватью, о письме от тети Эдит, сообщавшей о своем отъезде, или о том, что любимый дом, сохранивший воспоминания о матери, больше не принадлежит ей.

Тихий напев замер на губах у Мэгги, когда она выглянула в окно и увидела знакомую фигуру в хаки, стоявшую на улице перед домом. Казалось, мужчина колеблется и никак не может решить, стоит ли подняться на крыльцо или идти дальше. Сама не понимая почему, Мэгги подняла руку и помахала ему.

– Здравствуйте, Роберт!

Он повернул голову к окну и улыбнулся, но с места не двинулся.

– Добрый день, Мэгги. Давно не видел вас.

Мэгги направилась к парадной двери и открыла ее. Быстро оглянувшись на лестницу, она вышла на крыльцо и закрыла за собой дверь.

– Какой сюрприз, Роберт. – Она не видела его со дня свадьбы Кэт и не могла винить его в том, что он избегает Фолли-Бич и любых ассоциаций, связанных с островом. Мэгги заметила, что даже скучает по добродушной манере Роберта и его чувству юмора, ведь раньше он был довольно частым гостем в ее доме, и она хорошо знала, какой кофе он любит, и что ванильный крем нравится ему больше, чем шоколад.

Роберт снял фуражку и подошел ближе с теплой улыбкой, но его лицо и особенно глаза казались усталыми. Звуки смеха и возгласов летнего карнавала подчеркивали мелодию Гленна Миллера, доносившуюся с причала, и создавали свою музыку, которую, как думала Мэгги, она будет помнить еще долго после того, как уедет отсюда.

– Вы хорошо выглядите, Мэгги.

– Спасибо, – она указала на кресло-качалку. – Садитесь, прошу вас. Я принесу холодного чая, и мы сможем поговорить. Здесь прохладнее, чем внутри.

Лицо Роберта стало серьезным.

– На самом деле это не визит вежливости, – сказал он и нахмурился. – Кэт дома?

– Она спит. Ребенок немного простудился и всю ночь проплакал. Недавно он заснул, и я посоветовала Кэт вздремнуть. – Мэгги умолчала о том, что она сама всю ночь укачивала ребенка, когда Кэт оставила попытки утихомирить его, вернулась в спальню и накрыла голову подушкой.

– Хорошо. В общем-то, я хотел поговорить с вами. – Его взгляд все же устремился к парадной двери, словно он все же надеялся, что Кэт выйдет на улицу. Я хочу вас кое о чем спросить.

Сердце Мэгги екнуло. Он знает, что я собираюсь уехать. Взяв себя в руки, она спокойно улыбнулась.

– Но мы можем хотя бы устроиться поудобнее, не так ли? И я умираю от жажды, так что давайте все же выпьем чаю.

После короткой паузы Роберт кивнул.

– Конечно, Мэгги. Это будет замечательно.

Он ждал стоя, пока Мэгги не вернулась с двумя полными стаканами недавно заваренного сладкого чая. Когда она передавала напиток, то надеялась, что Роберт не заметит, как дрожит ее рука. Они сели рядом; Мэгги держала свой стакан обеими руками.

– Чем я могу вам помочь? – спросила она.

Роберт сделал большой глоток, но ей показалось, что на самом деле он не хочет пить, а размышляет, с чего начать.

– Не знаю, дошла ли до вас эта новость, – наконец произнес он. – В прошлое воскресенье курьер, отправленный с авиабазы ВМФ, был найден убитым в Миртл-Бич. Его раздели и забрали личные документы и секретные материалы, которые он должен был передать. Мы смогли установить его личность только потому, что он был уроженцем Миртл-Бич и его знакомые опознали тело.

Руки Мэгги перестали дрожать, когда она поняла, что Роберт не собирается спрашивать о чемодане, спрятанном у нее под кроватью.

– Это ужасно. Я могла знать этого человека?

– Сомневаюсь. Его звали Ричард Кобилт. Вам знакомо это имя?

Она покачала головой:

– Нет. А что, должно быть знакомо?

– Я надеялся на это. В ваш магазин приходит много людей, вы слышите разные разговоры. Я рассчитывал, что вы либо узнаете имя, либо вспомните кого-то, кто о нем упоминал. Он прослужил на авиабазе около полугода, и я знаю, что он часто приезжал на Фолли-Бич, чтобы потанцевать с местными девушками.

Они избегали смотреть друг другу в глаза, как будто оба думали о Кэт и о том вечере, когда Роберт познакомился с ней на причале.

– У вас есть фотография?

Роберт кивнул, достал маленький снимок из нагрудного кармана и протянул ей. Мэгги внимательно рассмотрела лицо молодого человека с гладким округлым лбом и вьющимися волосами. Он улыбался легкой, приятной улыбкой, и ей стало горько при мысли о том, что его больше нет.

Она вернула снимок Роберту и покачала головой.

– Очень жаль, но я совсем его не знаю.

Он внимательно посмотрел на нее, словно пытался оценить ее искренность.

– Все равно спасибо. Я просто попытался прояснить ситуацию, – он откинулся на спинку кресла. – Как поживаете, Мэгги?

– Спасибо, нормально. Дела в магазине идут неплохо, несмотря на нехватку некоторых товаров, а Лулу получила лучшие оценки в классе за последний учебный год. Ребенок Кэт – хороший, здоровый мальчик с развитыми легкими – он любит покричать, – она улыбнулась, ощущая потребность как-то сгладить легкую напряженность, возникшую между ними.

Роберт в ответ улыбнулся.

– Я люблю маленьких детей. Знаю, глупо слышать такое от мужчины, но я всегда представлял себя в роли хозяина дома, где полно ребятни, – он посмотрел в сторону. – Не знаю, случится ли такое в моей жизни…

Мэгги подалась вперед и накрыла ладонью его руку.

– Поверьте, я понимаю, что вы имеете в виду. Надо надеяться. Я точно знаю, что если человек не сдается, то почти всегда добивается своей цели.

Роберт внимательно посмотрел на Мэгги, как будто впервые по-настоящему увидел ее.

– Вы хороший человек, Мэгги, – он накрыл ее ладонь другой рукой. – Возможно, в тот вечер я приударил не за той девушкой. Только подумайте: наша жизнь могла стать совсем иной…

Мэгги почувствовала, как к ее глазам подступили слезы, когда на секунду представила Питера вместе с Кэт, а себя вместе с Робертом. При таком раскладе ей не пришлось бы расставаться со всем, что она любила.

– Не надо так говорить, Роберт. Обратного пути нет. Если все время думать о прошлом, можно сойти с ума.

Роберт немного помолчал, глядя в сторону, потом сделал глоток чаю и поставил пустой стакан на перила крыльца.

– Если вам что-нибудь понадобится – вообще, что угодно, – пожалуйста, обращайтесь ко мне, – он встал. – Я сделаю все, что смогу.

Мэгги уронила руки на колени.

– Хорошо, Роберт, я обещаю.

– Мне пора идти, – он надел фуражку. – Спасибо за время, которое вы мне уделили… и за чай.

Мэгги тоже встала, удивившись тому, что Роберт по-прежнему стоит на месте.

– Как поживает Кэт? – наконец выдавил он.

– Она… с ней все будет в порядке. Материнство стало для нее огромной переменой в жизни, и понадобится время, чтобы привыкнуть к этому, но не более того.

Он отвернулся.

– Она… счастлива?

Мэгги удержалась от слов, которые ей хотелось произнести.

– Вам лучше спросить об этом у нее.

Роберт прищурился и кивнул.

– В самом деле. Еще раз спасибо за чай.

Он начал спускаться по ступенькам крыльца, но остановился и повернулся к ней, как будто вспомнил о чем-то.

– Кстати, Мэгги, вы, случайно, не знаете, где Питер?

Она покачала головой:

– Нет. Он так много времени проводит в разъездах по делам своего отца, что не всегда знает заранее, куда отправится в следующий раз. – Она немного подумала и пришла к выводу, что Роберт достоин определенного доверия. – Я знаю, что он собирался в Вашингтон, но не имею понятия, куда еще. Кажется, он собирался вернуться на следующей неделе. А что?

Роберт секунду помедлил с ответом.

– Просто подумал, что он часто разъезжает и мог что-то слышать о Ричарде Кобилте… Это помогло бы в расследовании.

– Я попрошу его связаться с вами, когда он вернется.

– Спасибо, Мэгги, – Роберт поправил фуражку. – Я очень ценю ваше участие.

Он в последний раз как-то загадочно посмотрел на нее и ушел, хрустя сапогами по гравийной дороге. Мэгги смотрела ему вслед еще несколько минут, пока он шел к джипу, стоявшему в целом квартале от ее бывшего дома, и мимолетно подумала, почему он оставил машину так далеко.

Она забрала стаканы из-под чая, открыла дверь и помедлила у входа; ей послышался звук шагов в коридоре наверху. Поставив стаканы на стол, она на цыпочках поднялась по лестнице и прошла по коридору мимо колыбели, где Кэт держала ее постоянно даже после отъезда Питера. Дверь в спальню Кэт была приоткрыта. Приложив щеку к деревянному косяку, Мэгги заглянула внутрь, и ее глаза удивленно расширились при виде пустой кровати. Она распахнула дверь и вошла в комнату. Постель была разобрана, а одежда, которую Кэт носила вчера, валялась на полу.

Из спальни в конце коридора донесся негромкий стук, и Мэгги направилась туда. Кэт сидела на подоконнике и возилась с задвижкой. Она оглянулась на кузину, но ее лицо ничего не выражало.

– Здесь чертовски душно. Я пытаюсь устроить сквозняк.

– Пожалуйста, не надо, Кэт. – Мэгги шагнула вперед, но было уже поздно. Кэт толкнула бедром застрявшую раму и в последний момент каким-то чудом смогла уцепиться за подоконник, удержавшись от падения.

– Не стоило этого делать.

Кэт пожала плечами, спрыгнула на пол и отряхнула руки.

– Но у меня же получилось, верно! – Кэт направилась к выходу, отводя взгляд от Мэгги и не оставляя сомнений в том, что она слышала разговор кузины с Робертом.

Ребенок заворочался, и Мэгги тоже вышла в коридор. Она удивилась, когда увидела, что Кэт взяла малыша и пытается успокоить его, похлопывая по спине. Мэгги знала, что Джонни предпочитает, чтобы его укачивали, а не перебрасывали через плечо, но не стала вмешиваться. Она вытерла руки о передник платья.

– Раз уж ты проснулась, то я пойду в «Находки Фолли». Вернусь к шести и буду готовить ужин.

Она направилась к лестнице, но остановилась, когда услышала голос Кэт:

– Откуда ты знаешь, когда вернется Питер? Он говорил об этом только мне.

Мэгги не оборачивалась, не зная, может ли доверять выражению собственного лица.

– Должно быть, он упомянул об этом за обедом.

– Нет. Он сказал только мне, когда поцеловал меня на прощание, а тебя там не было.

– Значит, это случилось потом. – Мэгги сделала еще один шаг.

– Возможно…

Мэгги спустилась на первый этаж.

– Я буду к шести вечера, – крикнула она, стараясь не слышать плач ребенка и спиной ощущая пронзительный взгляд Кэт.

В среду вечером Лулу в десятый раз за последние двадцать минут посмотрела на часы за кассовым аппаратом и с облегчением убедилась в том, что уже пять вечера. Весь день она ожидала возвращения Питера, как он и обещал Мэгги, и изо всех сил надеялась, что этого не случится. Со стороны Флориды к острову двигался сильный шторм, и, пока Лулу наблюдала за сгущавшимися облаками и ощущала плотный, насыщенный влагой воздух, она втайне надеялась, что Питер передумает и вообще не вернется.

Она стала готовиться к закрытию магазина, как учила Мэгги: подмела пол, пересчитала деньги в кассе и заперла ее, расставила по местам все, что было передвинуто или снято дневными посетителями. Лулу было десять лет, но Мэгги говорила, что она вполне взрослая девочка для своего возраста и ей можно доверить часть работы, которой ее сестра тоже занималась с малых лет.

Мэгги редко разрешала Лулу самостоятельно закрывать магазин, но сегодня сестра весь день была какой-то рассеянной; она роняла вещи и путала имена посетителей. Каждый раз, когда звенел дверной колокольчик, она бежала посмотреть, кто там. От этого Лулу становилось тошно, потому что она так и не придумала способ, как помешать Питеру увезти Мэгги, не признавшись ей, что он совсем не тот человек, за которого себя выдает. На прошлой неделе Лулу пришла к выводу, что необходимость удержать Мэгги на острове на самом деле не имела отношения к ее собственным чувствам; так было нужно, чтобы защитить Мэгги от горькой истины, от которой она уже никогда не оправится.

Когда Мэгги наконец ушла, то сказала, что направляется в салон красоты и если кто-то спросит о ней, то можно сообщить, где она находится. Лулу понимала, что она имеет в виду Питера, но сделала вид, будто ничего не подозревает.

Когда Лулу наклонилась за книгой под прилавок, звякнул колокольчик, и ее тело застыло в оцепенении. Она даже хотела притвориться, что в магазине никого нет, но пока решала, как ей поступить, то услышала голос Питера:

– Лулу!

Девочка подняла голову и увидела, что он зашел за прилавок и стоит в двух футах от нее. Тяжело сглотнув, она взяла книгу и выпрямилась. Питер не носил шляпу, и его волосы растрепались, словно у него не было времени причесаться. Рубашку он почему-то не заправил в брюки, ботинки покрылись пылью, а галстук болтался на потной шее, как будто он долго бежал. Лулу даже подумала, не заболел ли он, потому что он был совершенно не похож на прежнего Питера.

– Добрый день, Питер. Мэгги здесь нет. Она в салоне красоты.

Лулу крепко стиснула книгу потными пальцами.

– Я знаю.

Разумеется, он знал. Голос Питера звучал так, словно у него пересохло во рту, и она едва не предложила ему кока-колу, но ей не хотелось, чтобы он задерживался в магазине.

– Ты должна кое-что передать Мэгги. – Питер прищурился, и девочка подумала, что сейчас ей нужно изобразить испуг. – Это не записка, вроде той, которую я попросил тебя положить в бутылочное дерево. По словам Мэгги, она ничего не получила. – Он шагнул вперед, но Лулу не двинулась с места. Нэнси Дрю тоже не стала бы выполнять просьбу Питера.

Питер протянул ей толстую книгу, и она прочитала название: «Путешествия Гулливера».

– С тобой может случиться что-то очень плохое, если Маргарет не получит эту книгу. Ты понимаешь?

У Лулу так пересохло в горле, что она сама удивилась, когда слова все-таки просочились наружу.

– Да, сэр.

Он выпрямился.

– Ты хочешь, чтобы твоя сестра была счастлива, правда?

Лулу кивнула.

– Тогда больше не вмешивайся. Это взрослые дела, в которых ты не разбираешься. Но я люблю Маргарет, а она любит меня. Это все, что тебе нужно знать, верно?

– Да, сэр, – снова ответила она.

При звуке приближающихся шагов оба повернулись к двери. Питер быстро пригнулся, чтобы миссис Родс, которая подошла к двери и повернула ручку, не заметила его. Должно быть, он запер за собой дверь, и миссис Родс повернулась и ушла после нескольких безуспешных попыток войти в магазин. Звук ее шагов по деревянному тротуару постепенно стих.

Лулу оглянулась на Питера и увидела, что он пристально смотрит на нее.

– Теперь иди домой и передай книгу Маргарет, когда она вернется. Никому не говори, откуда она у тебя.

Питер направился к задней двери и остановился, когда проходил мимо прилавка с другой стороны.

– Ты забыла спрятать свою тележку вчера вечером. – Он смотрел прямо на Лулу, и его глаза становились все глубже и темнее. – Не знаю, что тебе удалось подслушать, пока ты шныряла вокруг, но лучше обо всем забыть. Сказать об этом кому-то хоть слово – все равно что убить Мэгги… или маленького Джона. Ты же не хочешь, чтобы это случилось, правда?

Лулу затрясла головой, махая косичками; она прекрасно знала, когда лучше молчать, чем говорить.

– Хорошо. Передай книгу Маргарет и веди себя тихо. Я знаю, как тебя найти, помни об этом.

Лулу отшатнулась, когда Питер пошел обратно и потянулся к закрытому стенному шкафу за ее спиной. Он достал оттуда чемодан Мэгги и небольшую дорожную сумку, некогда принадлежавшую их матери. Подхватив то и другое, он направился к заднему крыльцу.

– Не забывай наш разговор.

Лулу попыталась ответить, но не смогла произнести ни слова. Она прождала целую минуту после того, как услышала стук закрывшейся двери, потом побежала в заднюю часть магазина и заперла ее. Присев на корточки рядом с дверью, она раскрыла книгу и стала искать записку на полях, похожую на другие, которые она обнаружила раньше. Это не составило труда для нее, поскольку Мэгги хранила все книги Питера на верхней полке и думала, что там никто не сможет до них добраться.

Лулу облизнула палец и начала перелистывать страницы. На двадцатой странице ей бросился в глаза почерк Питера. Когда она впервые увидела послание в одной из книг, то удивилась, почему его почерк сильно отличается от того, которым он написал для нее дарственную надпись в книге о Нэнси Дрю, но теперь она все понимала.

Она разгладила страницу и прочитала: «Наконец-то, дорогая. Сегодня вечером, в 19.00. Я буду ждать».

Лулу прислонилась к двери и крепко зажмурилась, чтобы не расплакаться, но слезы все равно потекли. Она не хотела причинить вред Мэгги, ребенку или кому-то еще. Но она не могла допустить, чтобы Питер уехал вместе с Мэгги, и, пока он разговаривал с ней, до нее дошло, что это связано с чем-то большим, чем судьба сестры или даже ее собственная участь. Все это было как-то связано с Джимом, отцом Эми и сыном миссис Макдональд. Они погибли, защищая родину, и это было очень важно.

Сильный порыв ветра ударил в стену магазина, и колокольчик над дверью снова зазвенел. Лулу захлопнула книгу и уперлась лбом в обложку, пытаясь сосредоточиться. Она вспомнила случай на пляже, когда она попала под высокую волну и не могла выбраться наружу, пока Мэгги не вытащила ее. Она старалась отдышаться и поражалась, насколько тяжелой может быть простая вода. Сейчас она чувствовала то же самое и удивлялась, как много могут весить обычные мысли.

Когда магазин содрогнулся от следующего порыва ветра, она решила рассказать Мэгги обо всем, независимо от последствий и вопреки собственному желанию. Мэгги должна знать, как поступить и к кому обратиться. И она останется здесь, вместе с Лулу и маленьким Джоном, и в конце концов все как-нибудь уладится. Лулу схватила ключи и выбежала из магазина через парадную дверь. У нее так сильно тряслись руки, что она едва смогла попасть ключом в замочную скважину. Она пробежала всю дорогу до дома, не замечая удушливой жары и липнущей к телу потной одежды, и даже не испугавшись темного облака, наползавшего с востока как плотное одеяло и угрожавшего накрыть весь остров.

Когда Лулу вбежала в дом, то сразу же окликнула Мэгги в надежде, что сестра успела вернуться из салона красоты. Она помчалась по лестнице, прыгая через две ступеньки, распахнула дверь и остановилась, не вполне понимая, что происходит. Кэт в ярко-желтом халате, надетом на ночную рубашку, сидела на кровати Мэгги со шкатулкой Лулу, обычно хранившейся в нижнем ящике комода. Шкатулка была перевернута, а сокровища Лулу разбросаны по простыне. Записка Питера, предназначенная для Мэгги, лежала на коленях у Кэт, и было ясно, что она прочитала ее. Окно было закрыто, и в комнате стояла удушающая жара. Капельки пота усеивали нос и верхнюю губу Кэт, а ее волосы за левым ухом были перехвачены тряпичной лентой, потому что все заколки для волос давно были сданы для нужд армии. Кэт взглянула на Лулу, но не пошевелилась, как будто ожидала ее прихода.

– Ты была очень занята, верно?

Лулу нахмурилась; она не собиралась ни о чем рассказывать.

– Это мои вещи. Ты не имеешь права копаться в них.

Кэт притворилась, что не слышала ее. Вместо этого она взяла записку Питера и показала ее.

– Где ты это взяла?

Она соскочила с кровати, шагнула вперед и сунула записку девочке в лицо.

– Где?

Лулу заплакала. Ей нужно было найти Мэгги и рассказать о Питере, но теперь Кэт все испортила.

– Это мое, – захныкала она, не заботясь о том, что ведет себя как маленький ребенок.

Кэт схватила Лулу за плечи и жестко встряхнула ее, отчего девочка прикусила язык.

– Где ты это взяла?

– У Питера! – выкрикнула она. – Питер дал мне ее, чтобы я передала Мэгги!

Она не собиралась посвящать Кэт в свою тайну. В этом не было никакого смысла. Кэт не стала бы помогать, поскольку она уже знала правду о Питере и никому ничего не сказала. Но теперь Кэт отпустила руку Лулу и отступила назад, позволив ей отойти подальше.

Лицо Кэт было белым, как штукатурка.

– Когда? – более спокойно спросила она. – Когда он дал тебе записку?

Лулу точно помнила, когда это случилось. Как и любой хороший сыщик, она обладала превосходной памятью.

– В тот день, когда ты испортила свою меховую куртку на пляже. Питер пришел поговорить с Мэгги, но она не стала слушать его. Поэтому он дал мне записку, чтобы я положила ее в бутылочное дерево для Мэг, но я не стала этого делать.

– Бутылочное дерево?

Лулу уставилась на свои обшарпанные туфли и вдруг поняла, что это больше не имеет значения.

– Да. – Она ничего не добавила, поскольку не хотела, чтобы у Мэгги были неприятности. Лулу решила, что Кэт сама должна во всем разобраться.

Кэт опустилась на угол кровати.

– Они уже давно обмениваются записками, не так ли?

Лулу отвернулась, не желая лгать ей в лицо. В комнате как будто стало еще жарче, и от пота, стекавшего со лба, у нее щипало в глазах. Она покосилась на окно, втайне желая, чтобы ветер распахнул его и ударил ей в лицо. Даже Кэт казалась высохшей, как цветок без воды.

– Ох, Лулу, что нам делать?

Лулу посмотрела на Кэт, встревоженная словом «мы». Ее кузина провела по лбу тыльной стороной ладони.

– Нам нужно помешать им встречаться друг с другом, – она взглянула на девочку. – Не смотри на меня так мрачно, я не хочу навредить Мэгги. Я уже сделала ей много плохого. Это для того, чтобы помочь ей… и нам всем. Питер уже разрушил мою жизнь, хотя не могу сказать, что виноват только он один. Но мы не можем допустить, чтобы он разрушил жизнь Мэг.

Она внезапно встала, подошла к окну, подняла задвижку и надавила на стекло, но рама не поддалась.

– Черт побери эту жару! – Кэт хлопнула ладонью по раме и снова повернулась к Лулу. – Мы с тобой знаем, что Питер больше не может оставаться здесь. Его уже ищут.

Лулу снова заплакала.

– Кэт, они собираются уехать вместе сегодня вечером! Питер зашел в магазин и забрал чемоданы Мэгги. Они должны встретиться в семь вечера.

На какое-то мгновение Кэт показалась рассерженной и отвернулась. Но когда она снова заговорила, ее голос звучал спокойно:

– Мэгги понятия не имеет, кто он такой на самом деле. Если она узнает правду, будет уже слишком поздно. Тогда она больше не сможет вернуться домой, а это убьет ее. Ты же это понимаешь, правда?

Лулу кивнула. У нее едва не подкосились ноги, когда она поняла, что ей не придется сражаться в одиночку и что каким-то образом они с Кэт оказались на одной стороне.

– Что же нам делать?

– Не знаю. – Кэт снова хлопнула ладонью по стеклу. – Здесь так жарко, что мысли путаются.

Она начала расхаживать по комнате, разговаривая сама с собой.

– Питер должен уехать сегодня вечером, поэтому нам нужно устроить так, чтобы Мэгги не отправилась вместе с ним и чтобы она не пыталась найти его.

Кэт остановилась посреди комнаты между кроватями, уперлась руками в бедра и посмотрела на коробку с канцелярскими принадлежностями, где Лулу хранила свои заказы на бутылочные деревья и шпионские записи. Лицо Кэт прояснилось, и она взяла коробку и карандаш, лежавший рядом на столе. Не сказав ни слова, она опустилась на кровать и стала что-то писать на листке голубой бумаги. Лулу промолчала, хотя Кэт не должна была брать ее вещи без разрешения.

Кэт сложила лист втрое и несколько раз провела пальцами по краям, а потом посмотрела на Лулу.

– Это предсмертное письмо. Нет, не беспокойся: я не собираюсь сводить счеты с жизнью. Но нам нужно, чтобы Мэгги подумала, что я задумала свести счеты с жизнью. Вот, возьми его.

Она вертела письмом перед носом у Лулу, пока девочка не взяла его.

– Передай его сестре и скажи, что ты нашла письмо на моей кровати. Если Мэгги поверит, что я покончу с собой в случае отъезда Питера, то она останется. Он уедет, и ее сердце будет разбито… но все равно ей будет не так больно, как в том случае, если она убежит с ним и потом узнает правду.

– Но что будет, если она останется и узнает, что ты вовсе не покончила с собой?

– Это не имеет значения, пока она будет думать, что я собираюсь это сделать. Нам нужно любой ценой скрыть правду от Мэгги, понимаешь?

Лулу кивнула и, к своему стыду, снова расплакалась. Но на этот раз она плакала от радости, что ей не придется все делать самостоятельно.

– Для большей убедительности я отправлюсь к подруге в Чарльстон. А ты покажешь Мэгги письмо, когда она вернется домой.

– Хорошо. – Лулу сглотнула и быстро вытерла с лица слезы, надеясь, что Кэт их не заметила. Она еще никогда не видела, чтобы Кэт о ком-то волновалась… хотя Лулу была не вполне уверена, что при этом Кэт не учитывает собственные интересы.

– Если нам повезет, Питер просто исчезнет, потому что больше не может ждать. Тогда останемся только мы трое и Джонни.

– Но это значит, что ты ему безразлична, – нахмурившись, произнесла Лулу.

Кэт гордо выпрямилась; она больше не выглядела изможденной и увядшей.

– Он никогда не любил меня – по крайней мере, так, как он любит Мэгги. Но это не имеет значения. Важно, чтобы Мэгги никогда не узнала правду о Питере. Если он уедет один, она ничего не узнает, – она положила руку на голову Лулу. Девочка изумилась: Кэт впервые намеренно прикоснулась к ней. – Ты очень умная, Лулу. Уверена, что ты все сделаешь правильно. Ради Мэгги.

Кэт быстро вернулась к окну.

– Больше не могу выносить эту жару. Знаю, что надвигается шторм, но я должна открыть окно.

Она забралась на подоконник, как делала уже тысячу раз на глазах у Лулу, и положила одну руку на оконную раму, а другую на задвижку. Приподнявшись на корточках, она стала толкать бедром до тех пор, пока рама не подалась. Но на этот раз – возможно, из-за ветра – Кэт слишком далеко наклонилась наружу, и, когда окно распахнулось, ей уже не за что было ухватиться.

На мгновение она как будто застыла и начала шарить руками в воздухе вокруг себя, а ее зеленые глаза вопросительно смотрели на Лулу. Девочка бросилась вперед, но не успела: Кэт выпала из окна. Лулу завизжала, подбежала к подоконнику и выглянула на улицу. Ветер и песок ударили в лицо с такой силой, что она зажмурилась. Когда она наконец открыла глаза, то пожалела, что сделала это. Кэт лежала внизу, такая красивая и неподвижная, что казалась одним из манекенов в «Берлинс». На секунду у Лулу затеплилась надежда, что Кэт просто спит, потому что она выглядела как настоящая красавица, лежа в траве на боку. Ветер играл ее золотистыми волосами. Но когда волосы приподнялись, Лулу увидела широко распахнутые глаза, смотревшие в пустоту, и струйку крови, вытекавшую из уголка ее рта.

Пошел дождь, оставлявший в пыли темные точки и усеявший желтый халат Кэт кружками, похожими на следы от пальцев. Лулу охватила дрожь, она была не в силах отойти от окна и оторваться от созерцания тела Кэт. Ее затошнило, она отшатнулась в комнату и соскользнула по стене, не обращая внимания на дождь, хлеставший в окно и промочивший ее саму, пол и занавески.

Ее взгляд упал на обложку книги «Путешествия Гулливера», полученную от Питера, которую она оставила на столике, когда вошла в спальню. Она долго смотрела на книгу, а небо становилось все темнее и темнее. Теперь она снова осталась одна, а Кэт умерла. Но ей по-прежнему нужно было спасти Мэгги, маленького Джона и себя. Никто другой не мог ей помочь.

Лулу повернулась к окну, и струи дождя смыли ее слезы. Она начала думать. Девочка помнила, что сказала Кэт: самое важное – чтобы Мэгги не знала правду о Питере. Нужно было сделать так, чтобы сегодня Питер уехал один. И следовало поторопиться, потому что Мэгги вот-вот уже должна была прийти домой.

Лулу терла глаза костяшками пальцев, пока перед ней не вспыхнули звезды, и пыталась представить, как поступила бы Нэнси Дрю или Шерлок Холмс, окажись они на ее месте. Внезапная идея сначала испугала ее и заставила в себе усомниться, но потом она вспомнила, как сильно любит Мэгги и как много готова сделать для нее.

Стараясь не думать о том, что Кэт лежит на заднем дворе, Лулу медленно встала и направилась к кровати. Она взяла «Путешествия Гулливера», засунула в середину письмо Кэт и спрятала книгу под кроватью. Потом она собрала свои сокровища в шкатулку и закрыла ее в нижнем ящике комода, чтобы не оставить никаких улик. Но окно она оставила открытым, потому что боялась приближаться к нему и еще потому, что Мэгги должна была увидеть все так, как есть.

Джонни захныкал в своей колыбели. Лулу подошла к ребенку, взяла его на руки и стала укачивать. Не потому ли он плачет, что знает о смерти матери? Она подождала, пока он не успокоится, и положила его обратно в колыбель. Ей не хотелось оставлять Джонни одного, но она не могла взять его с собой, а Мэгги скоро вернется.

Лулу прикоснулась к мягкой щечке малыша и прошептала:

– Не беспокойся, Джонни. Все будет хорошо.

Ребенок снова заплакал, но Лулу сделала вид, что не слышит. Она быстро спустилась по лестнице и выбежала через парадную дверь, надеясь, что еще не слишком поздно.