Глава 18

На этот раз, когда Эмми проснулась, шаги казались совершенно реальными, и на мгновение она усомнилась в том, что спит. Быстро выбравшись из постели, она прошла в гостиную и огляделась, ожидая увидеть Бена. Вместо этого она снова услышала шаги, но они раздавались на ступеньках крыльца. В полном смятении Эмми побежала туда, распахнула дверь и едва не столкнулась с удивленным Хитом.

– Доброе утро, – жизнерадостно поприветствовал он Эмми. На нем была старая футболка с обрезанными рукавами и спортивные шорты с эмблемой университета Южной Каролины. Наряд дополняли синие наколенники из эластичной ткани и хорошие кроссовки для бега. Он удивленно смотрел на Эмми, раздумывая, специально ли она вышла его встречать.

Эмми часто заморгала, еще не вполне проснувшись.

– Почему вы здесь?

Его взгляд скользнул по рубашке Бена.

– Надеюсь, вы не собираетесь бегать в этом? Рубашка так велика, что вы можете запутаться в ней и упасть на бегу.

Слова Хита не сразу дошли до Эмми, но потом она поняла.

– На бегу?

– Да. Разве моя мама не передала вам, что я приду сегодня утром?

– Я и понятия не имела, – ответила Эмми и отпустила дверь.

– Хотите, чтобы я подождал здесь, пока вы переоденетесь, или можно войти?

– Вы серьезно, да?

Он согнул правую ногу в колене, ухватился за лодыжку и начал растягивать мышцы бедра.

– Вполне серьезно. Я подожду пять минут, а потом вернусь за вами. Не забудьте шляпу и лосьон от солнца.

Все еще слишком сонная, чтобы задумываться о том, почему она это делает, Эмми быстро натянула шорты, футболку и теннисные туфли, нанесла лосьон и прихватила из холодильника бутылочку с водой, а потом направилась к парадной двери, где Хит терпеливо ждал ее. Тут она кое-что вспомнила, бегом вернулась в спальню, взяла недавно купленный козырек от солнца и вышла к Хиту, тяжело дыша от потраченных усилий. Он посмотрел на ее теннисные туфли и нахмурился.

– Если вы не хотите страдать от боли в лодыжках, то придется завести что-нибудь более основательное.

– Если я переживу сегодняшнее утро, – отозвалась Эмми. – Напомните, почему я это делаю.

– Потому что раньше вы никогда этим не занимались. Вы не думали об этом, а может быть, вашему мужу нравилось, какая вы худая и бледная. Так или иначе, пробежка пойдет вам на пользу.

Эмми сердито посмотрела на него.

– Вы ничего не знаете о моем муже.

– Верно, – легко согласился он. – Но я немного больше знаю о вас и вижу, что вы сомневаетесь каждый раз, когда приходится заниматься новыми вещами или что-то менять. Я не критикую вас, но хочу заметить, что вы кажетесь бледной и слабой. Но сейчас вы какое-то время собираетесь жить на пляже, а у меня есть подозрение, что вы побывали там лишь однажды, и то вместе со мной. Я прав?

Эмми довольно долго смотрела на Хита, но не стала ему возражать, что он ошибается и насчет нее, и насчет Бена.

– Давайте закончим на этом и пойдем, хорошо?

Хит закрыл дверь, и Эмми заперла ее. Его пес Фрэнк терпеливо дожидался их, мотая головой в красной бандане, резко контрастировавшей с его черной шерстью. Когда они спустились с крыльца, Эмми спросила:

– Почему вы назвали его Фрэнком, а не Спотом или Ровером?

Хит ухмыльнулся.

– Я дал ему кличку в честь моего кумира, Фрэнка Ллойда Райта. Решил, что если мама смогла назвать меня в честь Хитклиффа, то я имею право назвать своего пса в честь великого архитектора.

Они пересекли Ист-Эшли, спустились по тропинке со знаком, предписывавшим, что собак следует выгуливать на поводке, и вышли на почти пустой пляж. Был отлив. Одинокий мужчина с металлоискателем медленно брел вдоль края воды, держа рамку прибора над самым песком.

– Вы как-то упоминали, что ваш отец – большой знаток истории и ему нравится охота за сокровищами, – она указала на человека с металлоискателем. – Он этим тоже занимается?

Хит кивнул:

– Да, но только не на пляже, мешала инвалидная коляска. Он посещает поля сражений и заброшенные плантации. До сих пор ему не встретилось ничего особенно ценного – в основном пряжки от ремней и старая обувь, – но он действительно любит это дело. Он хочет попасть с металлоискателем на остров Моррис, где во время «северной агрессии», известной многим американцам как Гражданская война, было расквартировано более двадцати тысяч солдат.

Эмми посмотрела на Хита и рассмеялась над деланой серьезностью его тона.

– К сожалению, теперь большая часть острова находится под водой. – Хит наклонился и пристегнул раздвижной поводок к ошейнику Фрэнка. – Хорошо иметь увлечение… если оно не превращается в одержимость.

Он покосился на Эмми, и она поняла, что он имеет в виду книги, занимавшие каждую свободную поверхность в ее гостиной.

– Вы можете поискать что-нибудь в песке на обратном пути, – предложил Хит и ускорил шаг. – Наша цель – сначала идти медленно, а потом увеличить скорость, чтобы ваше сердце с самого утра вошло в нормальный рабочий режим, – он усмехнулся. – Но не слишком быстро, чтобы мы могли поддерживать беседу, а я буду наблюдать, хорошо ли вы справляетесь.

– Лучше бы я спала в теплой постели. Это жестоко с вашей стороны.

– Да, кстати, я хотел показать вам другой край острова. Кроме того, вам нужно заботиться о своем здоровье. Я твердо верю в теорию равновесия между телом и разумом. Если вы поддерживаете свое тело физически крепким, это помогает справляться с любыми другими проблемами.

Эмми искоса взглянула на него и снова обратила внимание на длинные волосы, доходившие почти до плеч. Видимо, это устраивало Хита, а ее уже не так сильно раздражало, как во время их первой встречи.

– Вроде гибели мужа, – сказала она, глядя на песок перед собой. – Поверьте, если бы я считала, что все так просто, то уже давно бы бегала марафоны.

Хит продолжал смотреть вперед.

– Я не утверждал, что все так просто. Я лишь сказал, что это помогает. Возможно, даже больше, чем путешествия в загадочное прошлое двух влюбленных. Или вечера, проведенные в одиночестве.

Эмми тяжело дышала, но не думала, что это происходит из-за быстрого шага.

– Почему вы считаете, что раньше я была другой?

– Может, и не были, я не знаю. Но вы переехали на Фолли-Бич из Индианы, а это говорит о том, что где-то внутри вас живет тяга к странствиям, желание увидеть мир. Может быть, вам пора немного измениться.

Эмми остановилась и уперлась руками в колени, чтобы отдышаться.

– Я навсегда останусь женой Бена и не хочу, чтобы это изменилось.

Хит тоже остановился, но промолчал, словно ожидая, что она сама во всем разберется. Эмми подумала о том, что он, наверное, так и здания проектирует: просто смотрит на чистый лист, пока бумага сама не подсказывает ему ответы.

– Пошли, – он снова двинулся вперед. – Еще рано замедлять ритм. Кстати, Лиз просила передать вам, что крещение детей состоится двадцать пятого октября. По этому случаю мы собираемся устроить небольшую вечеринку у моей мамы, и Лиз надеется, что вы придете. Дети и впрямь очаровательны, а если так говорит мужчина, это многое значит. Поскольку вы женщина, то уверен, что они вам точно понравятся.

Эмми задумалась над ответом, потому что ей сразу же пришло в голову, что для нее маленькие дети означают утрату и сожаление, напоминая как о ее матери, так и о собственных упущенных возможностях. Вместо этого она сказала:

– У меня нет никакого опыта в обращении с младенцами. Правда, мне приходилось бывать у подруг, имевших маленьких детей.

– А почему у вас не было ребенка?

Она прищурилась от яркого света, бившего в лицо.

– Мы с Беном хотели иметь детей, но решили подождать.

– А теперь вы жалеете об этом?

Эмми повернулась к Хиту, удивляясь тому, как ему удается так часто сердить ее и почему она до сих пор не отвергает его общество.

– Разумеется, я жалею. Тогда бы у меня осталось его продолжение. Рядом со мной было бы существо, с которым я могла бы разделить свою жизнь. Наверное, потеря Бена не казалась бы такой тяжелой, если бы у нас был ребенок.

Какое-то время они шли в молчании, пока Хит не заговорил снова:

– Вам не кажется, что это немного эгоистично? Почему вы взваливаете на хрупкие детские плечи все ваши утраты и ожидания?

На короткий момент ей показалось, что он говорит о ее матери. Эмми никогда полностью не осознавала свою роль утешительницы и защитницы в родительской семье. Она снова остановилась так тяжело дыша, что даже не могла говорить, а не то что кричать на него.

– Прошу прощения, – быстро сказал Хит, как будто понял, что сболтнул лишнее. – Кажется, это прозвучало не так, как было задумано. Я имел в виду… Вместо сожаления о том, что могло бы случиться, вы могли бы поступить иначе. Если у вас нет детей, то можно обрезать якорь и плыть дальше.

Эмми смотрела на него, пытаясь восстановить дыхание и вместе с тем понимая, что, какими бы обидными и бесчувственными ни казались слова Хита, в них содержалась некая истина. Она выпрямилась и глубоко вздохнула.

– Стакан опять наполовину полон, не так ли?

Хит тоже остановился, но его дыхание было ровным, отчего раздражение Эмми лишь усилилось.

– Может быть. Я просто не вижу смысла оглядываться назад, если все равно ничего нельзя изменить.

Эмми отвернулась и пошла прочь. Слова Хита больно жалили ее.

Он быстро поравнялся с Эмми.

– Я не собирался нападать на вас, поэтому не надо так жестко держать спину, иначе вы заработаете растяжение.

Эмми остановилась и гневно уставилась на него.

– Тогда что же вы хотели сказать?

Хит повернулся к ней.

– Если подвести итог, я пытался сказать, что восхищаюсь вами. Оставить воспоминания о вашем муже, семье и доме и приехать в незнакомое место было очень храбрым поступком с вашей стороны.

Храбрость. Опять это слово. Эмми внутренне противилась ему, как будто оно было ножницами, разрезавшими ее жизнь пополам, делившими ее на «до» и «после», когда она хотела лишь одного: оставаться единым целым.

Она смотрела, как Фрэнк тянет на себя поводок, готовый броситься в погоню за чайкой, которая нашла себе что-то вкусное на подстилке из водорослей.

– Пойдемте, – подстегнул Хит и двинулся дальше. – Нужно поддерживать сердечный ритм.

Эмми молча следовала за ним, пока он не замедлил шаг, чтобы она догнала его. Хит благоразумно молчал. Когда они приблизились к причалу за «Холидей Инн», разделявшему пляж на восточную и западную часть, Хит спросил:

– Вы нашли в книгах что-нибудь интересное после нашего прошлого разговора?

– То же, что и обычно, – бессвязный диалог между мужчиной и женщиной, которые отчаянно искали встречи друг с другом. Там мало подробностей, но иногда я чувствую себя так, словно вторгаюсь в их личную жизнь. И все же… – она замолчала.

– Что?

Эмми пожала плечами.

– Иногда у меня возникает такое ощущение – как в тот раз, когда я познакомилась с Лиз и сказала ей, что роды пройдут благополучно. Я не провидица, но время от времени случается так, как будто я знаю что-то, о чем не должна была знать всегда. Например, когда погиб Бен. Я знала об этом еще до того, как к нам пришли на следующий день и сообщили о его смерти. Но когда я читаю эти послания, у меня возникает ощущение, словно они хотят, чтобы я прочитала их. Они как будто ждут, пока я не выясню, в чем дело.

Хит посмотрел на нее, приподняв брови, но воздержался от комментариев.

– Я тоже хотел вас кое о чем спросить, – наконец произнес он. – Когда я помогал вам с обустройством детского уголка в магазине, вы несколько раз упомянули, что вам нужно больше места для хранения разных вещей. Вам известно, что на чердаке над «Находками Фолли» есть кладовая?

– Кладовая на чердаке? Нет, впервые слышу. И я не видела лестницы, которая бы туда вела.

– Очевидно, подрядчик, который занимался ремонтом после урагана «Хьюго», заштукатурил вход в кладовую и забыл о нем, – Хит поморщился. – Хорошая новость заключается в том, что ошибки ремонтников когда-то навели меня на мысль стать архитектором и строителем – можно сказать, послужили источником вдохновения. Плохая новость – мне придется разобрать потолок, если вы хотите попасть в кладовую на чердаке.

Несмотря на утреннюю прохладу, по лицу Эмми стекали капли пота, от которого щипало глаза. Она вытерла лоб тыльной стороной ладони, совершенно не ощущая себя хрупкой молодой библиотекаршей, которую знал Бен. Она ощущала напряжение икроножных и бедренных мышц, и мысль о том, что пот – не такая уж плохая вещь, жужжала у нее в голове, как назойливый комар. Она зашагала быстрее и произнесла:

– Мне очень нужно складское помещение, особенно если затея с продажей редких книг превратится в нечто серьезное. Для хранения таких книг нужно особое место. Это значит, что нам понадобится кондиционированное помещение со встроенными книжными полками и электричеством.

Хит промолчал, но когда Эмми вопросительно посмотрела на него, то увидела, что Хит улыбается.

– Что? – спросила она.

– Ничего. Просто я изумился тому, как быстро упоминание о разборке потолка превратилось в целую пристройку к магазину. Хотите, я составлю план помещения?

Эмми широко улыбнулась, ощущая соленый вкус пота на губах.

– Да. Наверное, хочу.

Они достигли западной стороны Сентер-стрит, где Хит остановился и уперся руками в бедра. Его дыхание по-прежнему было удивительно ровным.

– Мы закончили? – с надеждой спросила Эмми.

– Вроде того. Теперь нужно лишь вернуться обратно.

Хит больше не улыбался, но глаза его сияли. Эмми застонала и закатила глаза, втайне радуясь тому, что еще не умерла от одышки и даже может совершить обратный переход, не свалившись от изнеможения.

– Мы можем немного подождать, чтобы я восстановила дыхание?

– Только одну минуту, – предупредил Хит и повернулся к воде. – Когда-то здесь был замечательный ресторан «Атлантик-Хаус». В 1970-х годах кто-то соединил два заброшенных пляжных дома и открыл там ресторан. Туда ходили все, кроме нас, но никто так и не объяснил мне почему. Лулу ненавидела это место и обходила его стороной. Не думаю, что это было как-то связано с качеством еды. Она никогда не посещала этот ресторан, как и моя бабушка Мэгги. Она не распространялась на эту тему, но каждый раз, когда я предлагал отправиться туда, она отводила нас куда-нибудь еще.

– А что случилось с рестораном? – спросила Эмми, пытаясь представить здание там, где сейчас пространство заполняли лишь вода и песок.

Хит отвернулся и пошел в обратную сторону.

– То же самое, что и со всем остальным на Фолли-Бич: ураган «Хьюго». Ресторан разнесло на куски. По новым законам о разграничении собственности владельцу не разрешили отстроить ресторан заново.

Эмми заработала руками, обнаружив, что это помогает ей двигаться вперед, хотя она по-прежнему успевала сделать два шага на каждый шаг Хита. Она решила потом напомнить ему об этом, чтобы он знал, что для нее тренировка была гораздо более трудной, чем для него.

– Очень жаль. Часть истории ушла в небытие.

– Да. Я всегда думал то же самое, хотя мне так и не довелось там побывать. Но это здание считалось историческим не потому, что оно было старым. Во время Второй мировой войны его использовали для наблюдения за вражескими самолетами и немецкими подлодками. Есть какой-то другой факт, который я никак не припомню – что-то еще, связанное с войной…

– А что, действительно считалось, что немцы так близко?

– Да. В общем и целом, Германия отправила к восточному побережью США двенадцать подводных лодок. В первой половине 1942 года они потопили много судов по всему побережью, пока наше командование не нашло способы борьбы с ними. Хотя тогда мало кто понимал всю серьезность положения, а тем более говорил об этом. Мы были близки к тому, чтобы проиграть войну, едва вступив в нее. У нас почти не осталось запасов нефти для зимнего отопления, не говоря уже о поставках для Британии и ее союзников, и мы быстрыми темпами теряли танкерный флот. Если бы Гитлер отправил больше подлодок, или мы бы так и не придумали, как защититься от них, то сейчас мы с вами могли бы говорить по-немецки.

– Вы шутите? На уроках истории я не слышала ничего подобного.

– Возможно, вы просто не замечали примечания в учебниках. Но здесь, на Фолли-Бич, война была гораздо ближе. Неподалеку отсюда даже есть место, которое называют «Атлантическим кладбищем». Это излюбленное местечко для дайверов, потому что там на дне океана лежат тонны обломков, включая как минимум одну подводную лодку. В Чарльстон однажды доставили немцев – тех, кто выжил, когда потопили вражескую субмарину.

– Не могу представить, что они могли пробраться в глубь страны. Я хочу сказать, даже в Индиане до недавних пор существовало предубеждение в отношении людей с немецкими фамилиями, даже если они жили там целыми поколениями.

Хит как-то странно посмотрел на нее.

– Вам нужно почитать кое-какие исторические книги из вашего магазина, Эмми. В Америке высадились как минимум две группы немецких шпионов: одна в Нью-Йорке, а другая во Флориде. Они закончили разведшколу в Германии, где научились говорить по-английски без акцента и даже с американским сленгом. Их прислали сюда с кучей денег, планами, картами и всевозможными приспособлениями для организации саботажа на заводах и разрушения местной инфраструктуры.

– И что с ними случилось?

– По большой неосторожности с их стороны и чистой удаче для нас, их захватили прежде, чем они успели нанести серьезный ущерб. И все равно становится страшновато, когда думаешь об этом. Ведь могли быть и другие, кто по какой-то причине не смог выполнить свою миссию, но ассимилировался после войны и теперь живет в Америке как ни в чем не бывало.

– Это поразительно. Больше всего пугает, что я ничего не знала об этом. Брат моего деда погиб в Нормандии, и все мы знаем о дне высадке союзных войск. А здесь, у нас дома… готова поспорить, что, если спросить первого встречного на улице, вроде меня, он и понятия не имеет о том, что здесь происходило.

– Значит, сегодня вы узнали что-то новое. Рад был помочь.

Эмми усмехнулась.

– Что же вы не продолжаете, что интерес к новому должен и дальше стимулировать меня, или что-нибудь в этом роде?

– Нет. – Хит ускорил шаг, и она едва не задохнулась, когда попыталась догнать его.

– Почему нет?

– Я надеялся, что вы уже сами догадались.

Если бы в легких Эмми осталось хоть немного воздуха, она бы фыркнула так громко, что оставила бы Хита далеко позади.

Хит как будто пожалел ее и замедлил шаг на обратном пути, за что Эмми была ему благодарна. Ее икры и лодыжки разболелись не на шутку, хотя она не хотела говорить об этом Хиту. Фрэнк продолжал экспериментальные забеги в океан, насколько хватало поводка, и обрызгивал их каждый раз, когда начинал отряхиваться. Ощущение от холодной воды тоже было слишком приятным, но Эмми заметила, что она сама приближается к собаке каждый раз, когда Фрэнк выскакивал из воды.

Она миновала стадию боли и изнеможения, поскольку ее мышцы теперь просто блаженно онемели, но отсутствие физического дискомфорта прояснило ее мысли, а может быть, причиной был запах океана, который уже не казался незнакомым: попурри из соли, морской живности и ветра из далеких мест, наводившее на безмолвные размышления. Недавно Эмми обнаружила, что спит с открытым окном и получает удовольствие от запаха океана, напоминавшего запах ее матери.

Эмми задумалась о своем разговоре с Хитом и о его добродушной уверенности в том, что она знает, как будет лучше для нее. Независимо от того, был ли он прав или ошибался, ее до сих пор раздражало, что он о многом догадывается и его догадки обычно оказываются совершенно верными.

– Почему вы до сих пор не спросили Джолин о кольце Мэгги? Если вы не верите в необходимость оглядываться назад, то должны сказать ей. Ожиданием делу не поможешь.

Его лицо покраснело под загаром.

– С ней все по-другому. Она… больна. Мне приходится быть очень осторожным во всем, что связано с Джолин. Между нами все кончено, и она знает об этом. Ей просто нужно еще какое-то время носить это кольцо.

Эмми нащупала золотое кольцо на собственном пальце, которое она не снимала с тех пор, как Бен подарил его ей. Ей нечего было ответить Хиту.

– Я нашел хорошую реабилитационную клинику и внес депозит, но не могу заставить ее лечь туда. Хотя меня никто не спрашивал, но, думаю, вам следует нанять ее для разработки веб-сайта и определения стратегии маркетинга – не только потому, что она хорошо разбирается в таких вещах, но и потому, что сейчас она как никогда нуждается в работе. После кризиса ее бизнес по дизайну интерьеров сошел на нет, и если я уговорю ее пройти курс лечения, тогда у нее будет надежда на будущее.

Они остановились у пляжной тропинки напротив дома, и Эмми пришлось сделать паузу, чтобы отдышаться.

– Для человека, который так непреклонен в своем намерении двигаться вперед, тема Джолин похожа на зыбучий песок, не так ли?

Хит нахмурился.

– Что вы имеете в виду?

Эмми посмотрела на него, гадая о том, действительно ли он настолько слеп, когда речь идет о его бывшей невесте.

– Дело не в том, что вы не хотите отпустить ее, правда? Вы не препятствуете ее визитам на Фолли-Бич, и, судя по тому, что я вижу, вы – единственный, из-за кого она приезжает сюда. Она даже не владеет домом, где я живу, верно?

Хит кивнул, по-прежнему хмурясь.

– Тогда почему она регулярно возвращается сюда?

– В основном из-за Лулу. Джолин и Лулу нужны друг другу.

Хит повернул голову, коротко свистнул, и Фрэнк подбежал к нему. На Эмми внезапно накатила усталость, и она поняла, что не хочет указывать Хиту на ошибочность его доводов, как будто все резервы, остававшиеся после размышлений о собственных проблемах, оказались исчерпанными.

Хит наклонился почесать Фрэнка за ушами и сказал:

– Я хочу искупаться. Полагаю, вас это не интересует?

Эмми посмотрела на промокшую от пота футболку и на мгновение захотела стать человеком, который любит плавать в одежде, оставлять автомобиль на траве или ходить в церковь в шлепанцах. Она наконец-то выбралась на пляж, разработала мышцы, которые давно так не трудились, и решила, что на сегодня этого будет достаточно.

– Нет, спасибо. Я приму душ.

Он нагнулся и стал развязывать кроссовки.

– Тогда до свидания, – произнесла Эмми.

Хит кивнул, стряхивая кроссовки и снимая носки. Она повернулась и направилась к дому, но почти сразу же вспомнила, что забыла поблагодарить Хита за эту пробежку.

Она вернулась как раз в тот момент, когда он бросил майку на песок. Было трудно не вспомнить, что Бен всегда тщательно складывал снятую одежду. Аккуратность была той чертой, которую она любила в нем и развивала в себе… до недавних пор. Теперь она снова начала бросать одежду там, где снимала ее, и убираться раз в неделю, когда приходила пора заняться стиркой. Казалось, образ Бена постепенно тускнел и отдалялся от нее, как яркий сон после пробуждения.

– Спасибо за прогулку, – сказала она, глядя на затылок Хита. – Это оказалось совсем неплохо.

– Подождите до завтра, мышцы вам напомнят, что вы слишком долго их не тренировали.

Хит помахал ей, а потом они с Фрэнком побежали к воде, нырнули с деревянных мостков и оба исчезли в прибое. Какое-то время Эмми наблюдала за ними, желая узнать, каково это: погрузиться в воду с головой и позволить волнам нести тебя туда, куда им захочется.

Эмми пошла к дому, тщетно пытаясь вспомнить голос Бена. Она думала, что испытает очередной приступ паники, но вместо этого ощутила лишь тупой укол в сердце. Вернись ко мне. Эти слова крутились в ее голове, но она больше не произносила их вслух. Внезапно Эмми почувствовала, что если бы Бен вернулся, то мог бы не узнать женщину, какой она стала теперь.

Эмми ускорила шаг, направилась прочь от дома и перешла на медленный бег, зная о том, что это чрезмерная нагрузка для мышц и завтра ей придется туго. Но теперь она хотела ощущать лишь силу собственного тела, толкающую ее вперед, топот ног по песку и изнурительную усталость – тогда она больше не сможет думать о том, что Бена больше нет в ее жизни.

Лулу повернула голову, услышав топот ног на гравийной дорожке. Она ожидала встречи с Хитом и была разочарована, когда увидела ту женщину. У нее мелькнула мысль скрыться за опорой, но она поняла, что ее уже заметили. Лицо Эмми было покрыто испариной; слишком большая серая армейская футболка потемнела от пота, а щеки раскраснелись. Ее глаза были влажными, но Лулу не могла сказать, слезы ли это или просто следствие физической нагрузки. Глядя на Эмми, Лулу ясно видела, что девушка не принадлежит к числу любителей утренних пробежек, и решила непременно спросить Хита, что за чертовщину он затевает.

Эмми остановилась, тяжело дыша, и уперлась руками в бедра.

– Я могу чем-то вам помочь?

Не обращая внимания на ее слова, Лулу выпятила подбородок.

– Это принадлежало вашему мужу?

Эмми опустила глаза, проследив за ее взглядом, и кивнула:

– Да. У меня нет собственных футболок.

Девушка казалась очень маленькой и хрупкой в длинной мужской футболке. Ее крупные глаза сияли на покрасневшем лице. Но в них было нечто завораживавшее – нечто, заставлявшее Лулу думать о том, что ей придется погрузиться в прошлое. Эта девушка напомнила ей Мэгги: так она выглядела после ухода из ее жизни Джима… и Питера.

– Все еще сердитесь?

Тонкие брови Эмми вспорхнули вверх, словно крылья чайки.

– На вашего мужа. На армию. На плохих парней и на весь мир. Но особенно на то, что муж оставил вас одну.

Эмми смотрела на собеседницу, делая вид, будто она ничего не понимает. Но Лулу гораздо больше знала о страдании, чем многие другие люди, и видела в поведении Эмми много гнева: он проявлялся в ее гордыне, стремлении к уединению, трудностях приобщения к новой жизни. Когда человек сердит, то он не радуется переменам и всему, что с ними связано. А еще Эмми злилась на себя за то, что позволила мужу уехать. Но, возможно, девушка уже была готова сменить гнев на другие чувства.

– Я не… – начала Эмми, но потом замолчала и опустила голову. Когда она снова посмотрела на Лулу, ее глаза были ясными. – Как долго это будет продолжаться? Сколько времени пройдет, чтобы я перестала тосковать по нему?

Лулу немного помолчала, вспоминая о Джиме.

– Достаточно долго. Вы поймете, когда все закончится.

Она пристально смотрела на молодую женщину, стараясь не замечать ее сходства с Мэгги, которое она увидела с самого начала.

– Где его похоронили?

Эмми удивила Лулу: она не расплакалась. Она по-прежнему казалась маленькой и хрупкой, но прочный стержень помогал ей держаться.

– Дома, в Индиане, – ответила Эмми. – На семейной ферме, рядом с его дедом, который был ветераном Второй мировой войны. А что?

Лулу посмотрела на янтарную бутылку, которую держала в руке.

– Просто любопытно. Думаю, хорошо, что его похоронили как следует. Джим, муж Кэт, – тот самый, которого вы видели на фотографии, – числится пропавшим без вести. Мы думали, что он утонул или погиб при взрыве «Оклахомы».

– Бедная Кэт. Ужасно, когда не можешь похоронить своего мужа.

Лулу откинула голову и рассмеялась.

– Больше никогда не говорите «бедная Кэт», а не то ее дух вернется и лишит вас покоя. Она была не из тех, кто нуждался в жалости, это уж точно. А вот Мэгги… – Ее лицо посуровело, и она пожала плечами, продолжая смотреть на бутылку. – Ее тоже так и не нашли, но, думаю, в конце концов она оказалась там, где хотела.

Эмми взглянула на Лулу в упор.

– Что вы имеете в виду? Потому что она любила океан? Или потому что она любила Джима?

– Все мы любили Джима. – Лулу побрела прочь, устав от разговора, но Эмми не отставала от нее.

– И все-таки, что вы хотите сказать? У Мэгги был роман с Джимом?

Лулу развернулась и гневно посмотрела на нее.

– Будьте аккуратнее со своими высказываниями. Джим был верен Кэт все время, пока они были женаты, и мне нечего к этому добавить.

Она ускорила шаг и достала из кармана ключи от мототележки для гольфа.

– Почему вы пришли сюда?

Лулу показала бутылку.

– Мне нужен этот оттенок для дерева, над которым я работаю, поэтому я повесила другую бутылку на дерево Хита. Он не будет возражать. Так или иначе, эта бутылка находилась там лишь временно.

Лулу уселась за руль, когда Эмми подошла к ней.

– Я забыла спросить об этом, когда вы с Эбигейл приходили ко мне. Хит говорил, что он нашел документы о продаже вашего дома на Секонд-стрит Питеру Новаку в феврале 1943 года. Это тот самый Питер, который дарил книги вам и Мэгги?

Лулу сосредоточенно вставляла ключ в замок зажигания, воображая, что слышит голос Мэгги, напевающей мелодию «Нитки жемчуга». Если воспоминания пронизаны чувством вины, то она моментально приходит вам в голову. Она включила зажигание и прислушалась к ровному урчанию мотора.

– Да, это тот самый Питер. – Она повернула руль и начала задним ходом выезжать на улицу.

– Почему Мэгги продала его Питеру всего лишь за десять долларов? Ведь это подарок.

Лулу кивнула, не глядя на Эмми и пытаясь сосредоточиться на дороге.

– Это был подарок?

– Да. – Лулу включила переднюю передачу.

– Что за подарок?

Лулу немного помедлила с ответом.

– Запоздалый свадебный подарок для Кэт и Питера.

Она выжала педаль газа, не заботясь о том, что пыль и гравий могут полететь на Эмми. Может быть, тогда она уйдет и перестанет задавать вопросы, заставлявшие мертвых появляться в снах Лулу по ночам.

Не оглядываясь, Лулу поехала по Ист-Эшли. Она боялась встретиться с обвиняющим взглядом Эмми, смотревшей ей вслед.