Глава 10

Когда Эмми остановила свой «Форд Эксплорер» на подъездной дорожке перед домом, то услышала мерный стук молотка, доносившийся с заднего двора. Она откинулась на подголовник и закрыла глаза. Ей не хотелось никого видеть и ни с кем разговаривать. Сегодня днем она уже общалась со многими людьми, пытаясь освоиться в магазине и разобраться в системе управления, не считая знакомства со старинным кассовым аппаратом, который, по словам Эбигейл, находился в магазине с момента его открытия в 1920-х годах. Эмми пообещала себе, что одной из первых вещей, которые она сделает, будет замена кассового аппарата на систему компьютерного учета.

Эмми устало захлопнула дверцу автомобиля и направилась туда, откуда доносился стук. Она немного постояла у бутылочного дерева, восхищаясь мастерской работой и представляя, как Лулу сгибает каждую металлическую ветку и размещает цветные бутылки в последовательности, приятной для глаз и радующей сердце. Эмми до сих пор не могла примирить образ Лулу О’Ши, которую она знала лично, с создательницей этой вдохновенной красоты.

Она заметила янтарную бутылку и опустила голову, чтобы заглянуть внутрь. Скатанная записка оставалась возле горлышка, где она оставила ее. Вернись ко мне. Эмми вздрогнула, сама не зная почему, потом подняла голову и поняла, что стук молотка прекратился.

Хит стоял на частично отремонтированном причале в пляжных тапочках, носках и шортах – другой одежды на нем не было. Он держал молоток и выжидающе смотрел на Мэгги, не обращая внимания на пот, заливавший его лицо, загорелую грудь и мускулистый торс, невольно привлекший внимание Эмми. Она заставила себя посмотреть ему в лицо и не думать о том, что мать назвала его в честь Хитклиффа из романа Эмили Бронте. Он переводил взгляд с нее на бутылочное дерево. Эмми покраснела и пробормотала:

– Я не хотела вас беспокоить. Мне просто нужно было зайти в дом…

Он бросил молоток на деревянные доски.

– Вы меня не потревожили. Сейчас это ваш дом, и раз уж вы вернулись, то я перестану шуметь.

Хит взял полотенце и вытер лицо.

– С вашего разрешения, я немного искупаюсь и остыну. Тогда мы сможем обсудить какое-нибудь расписание, чтобы я не слишком часто нарушал ваш покой.

– Вы хотите искупаться прямо сейчас? Разве вам не нужны плавки?

Хит улыбнулся, и морщинки в уголках его глаз напомнили Эмми о его матери.

– Нет, не нужны, – он прошел мимо, но остановился, когда понял, что она осталась стоять на месте.

– Я подожду здесь.

– Обещаю, что не буду снимать шорты.

Эмми нахмурилась, скрывая замешательство.

– Дело не в этом. Э-ээ… просто у меня нет купальника.

Он едва не рассмеялся.

– Я не предлагаю вам прыгать в воду вместе со мной. Мы можем прогуляться и поболтать. Но раз уж вы упомянули об этом, то для вас будет полезно чаще бывать на пляже. У вас кожа библиотекаря.

Не ожидая ответа, он снова пошел по дорожке на улицу мимо своего велосипеда, прислоненного к дереву. Эмми поравнялась с ним у дальнего края дорожки.

– Я уже говорила, что не считаю себя библиотекарем.

– Правильно, говорили.

Порыв ветра, налетевший с океана, взъерошил его волосы и приоткрыл прямой белый шрам, начинавшийся от виска и исчезавший за линией волос. Когда Хит заметил, что она смотрит на шрам, его улыбка потускнела и он двинулся дальше.

– Вы идете?

Его пес Фрэнк, дремавший в тени у парадного крыльца, подбежал к Эмми и затрусил рядом с ней, когда они пересекли улицу и приблизились к песчаной тропинке, ведущей к пляжу. Услышав шум океана и крики незнакомых птиц, Эмми остановилась.

– Подождите!

Хит тоже остановился, но Фрэнк побежал еще быстрее.

– Я еще никогда не видела океан.

Он вопросительно посмотрел на Эмми, словно ожидая объяснений.

– Там… – выдавила она и снова почувствовала себя глупо. – Я хочу сказать, мне следует опасаться аллигаторов или чего-то еще?

Хит улыбнулся и подошел к ней, но его улыбка не была язвительной.

– Аллигаторы не любят соленую воду, поэтому на пляже им делать нечего, – он посмотрел на ее туфли-лодочки на низком каблуке. – Вам лучше снять обувь; возле дюн песок довольно глубокий.

Он подождал, пока Эмми сняла туфли, и снова двинулся вперед. По пути он оглянулся и добавил:

– Эй, послушайте: если бы я оказался на кукурузном поле в Индиане, то наверное, боялся бы ворон-убийц или чего-нибудь еще.

Эмми закусила губу, чтобы удержаться от смеха.

– Да, похоже на то.

Вскоре они остановились на вершине дюны, где начиналась деревянная лесенка, помогавшая купальщикам спускаться к воде.

– Но у нас есть акулы, – крикнул Хит, когда они с Фрэнком побежали к линии прибоя, разбрасывая песок, пока не оказались на краю океана, а в следующее мгновение оба исчезли под волнами.

Эмми затаила дыхание, пока две головы, мокрые и блестящие, не появились на поверхности, словно головы резвящихся морских котиков. Хит помахал ей, приглашая присоединиться к ним, но Эмми все еще колебалась. Она видела океан в кино и на фотографиях своей матери, но теперь, стоя на краю великой Атлантики, она чувствовала биение волн, ощущала силу и необъятность воды, простиравшейся до самого горизонта, вечную и жидкую, словно кровь самой Земли. Ощущение жизни здесь было совсем иным, нежели на плоской равнине под широким небом у себя дома. Когда она смотрела на темно-синий простор, то казалось, будто ее вены пульсируют вместе с древним ритмом прибоя, создавая ощущение родства с каждым человеком, когда-либо жившим у воды, и вместе с тем порождая острое сознание собственной ничтожности.

Эмми пошла вперед по горячему песку, обжигавшему ступни, глядя на редкие зонтики, разбросанные по пляжу, словно разноцветные морские звезды. Дети с ведерками и лопатками сидели группами, украшая песчаные курганы ракушками и другими пляжными обломками. Практически обнаженные купальщики с бронзовой или красной, как панцирь вареного лобстера, кожей лежали, развалившись в шезлонгах или на полотенцах, словно ритуальные жертвы солнечного божества. Эмми посмотрела на собственную бледную кожу и вспомнила, как Бен любил прикасаться к ней, восторгаясь ее безупречной белизной, не знавшей жаркого прикосновения солнца. Постепенно она начала гордиться тем, что некогда презирала, и тщательно ухаживать за своей кожей с помощью дорогих кремов и лосьонов от солнца. Она по-прежнему делала это в силу привычки, и теперь скрестила руки на груди, пытаясь спасти обнаженную кожу от солнечных лучей.

Эмми остановилась там, где песок стал ровным и влажным, но до волн она не дошла. Ей хотелось верить, что если она почувствует океан, то поймет, что любила ее мать и чего ей не хватало все эти годы. Вместе с тем она не хотела, чтобы что-то связывало ее с этим незнакомым местом, где они с Беном никогда не бывали.

Хит и Фрэнк вышли из воды, синхронно тряся головами и разбрызгивая воду друг на друга и на Эмми тоже. Она отступила и вытерла с лица капли воды.

– Осторожнее!

– Извините, – сказал Хит, хотя его улыбка говорила, что он ничуть не сожалеет. – Вода очень хорошая. Вы бы окунулись.

– Мне нужно вернуться в дом и найти шляпу или крем от солнца. Моя кожа не привыкла к такой жаре.

Мелкие капли воды прилипли к его ресницам, отчего глаза казались более яркими.

– Пляж особенно хорош на закате, когда большинство туристов собирают вещи и уходят домой. Вам стоит попробовать, – он сделал паузу, внимательно глядя на Эмми, как будто не был уверен, что она придет сюда по своей воле, но хотел, чтобы она полюбила это место. – Когда-нибудь я приведу вас сюда вечером.

Эмми не знала, что ответить, поэтому спросила:

– Вы серьезно говорили про акул?

Хит двинулся вдоль пляжа, и она держалась рядом, следя за тем, чтобы он оставался между нею и океаном, а ее ноги оставались сухими.

– Да, я даже поймал несколько штук на причале. Приходится выбрасывать обратно в океан самых маленьких, но можно оставить себе тех, что побольше. Раньше здесь водились бычьи акулы и акулы-молоты, но их уже лет двадцать никто не видел. Теперь это в основном черные и длиннорылые акулы, да изредка встречаются тигровые.

Эмми с беспокойством посмотрела на воду.

– Они едят людей? – Перед ее мысленным взором промелькнули сцены из фильма «Челюсти», и, судя по добродушному выражению на лице Хита, он как будто читал ее мысли.

– Некоторые, – ответил он.

По мере того как они продолжали идти вдоль берега, напряжение усиливалось и Эмми едва не бежала, чтобы поспеть за размашистым шагом Хита.

– Но, как правило, они оставляют людей в покое. Знаете, у вас гораздо больше шансов угодить под молнию в открытом поле, чем быть съеденной акулой.

Эмми приподняла брови, но продолжала наблюдать за прибрежными водами, надеясь увидеть острые плавники.

– Спасибо, это утешает.

– Без проблем.

Соленый бриз освежал и дарил долгожданную прохладу. Фрэнк убежал дальше, время от времени заходя в воду или подбегая к людям на пляже, которые приветствовали его по имени, чесали за ухом и давали что-нибудь вкусненькое.

Они миновали несколько человек, прогуливающихся со своими собаками, которых они держали на поводках.

– А здесь существуют какие-то правила относительно того, как следует содержать собак на пляже?

– Да, конечно. С десяти утра до шести вечера собак разрешается выгуливать только на поводке.

Эмми увидела, как Фрэнк подбежал к группе отдыхающих, расположившихся на одеялах и, очевидно, собиравшихся пообедать на свежем воздухе. Они приветствовали пса легким похлопыванием и предложением всяких вкусностей, а Хит помахал им и выдал Эмми целый список имен и профессий, как будто она могла запомнить их всех. Имена из перечня, которые она услышала утром от Эбигейл, уже почти изгладились из памяти.

– А Фрэнк – исключение из правил?

Хит искоса взглянул на нее.

– Полагаю, до тех пор, пока кто-нибудь не пожалуется на него. На самом деле это очень воспитанный пес, и он подходит только к тем людям, которых хорошо знает. В остальных случаях он делает вид, будто находится на поводке, и держится рядом со мной.

Эмми скрыла улыбку, когда они перебирались через ряды каменных выступов, тянувшихся, словно пальцы, от побережья в океан. Хит объяснил, что это были волнорезы, установленные задолго до урагана «Хьюго» для предотвращения эрозии пляжной зоны.

– Молы в гавани Чарльстона и эти волнорезы, наверное, причинили больше ущерба экологической системе, чем защитили побережье. Сейчас у нас есть проект реконструкции пляжа, когда каждые восемь лет на мелководье закачивают большое количество песка, но это лишь временная мера. И, к сожалению, это приводит лишь к новой жилой застройке.

– Мне казалось, что вы, как владелец недвижимости, должны только радоваться этому.

– Да, можно подумать и так. Но Фолли-Бич был нашим родным гнездом в течение нескольких поколений. Досадно видеть, как пейзаж так резко меняется из-за приезжих. – Он пожал плечами и добавил: – Полагаю, в последние несколько лет я начал думать немного иначе, чем раньше, – можно сказать, сместил фокус внимания. Именно поэтому я провожу больше времени на Фолли-Бич, чем в Атланте.

Эмми хотела спросить, что послужило причиной такой перемены, но Хит двинулся вперед, как будто умышленно избегая любых расспросов. Его слова больно задели ее: она снова вспомнила о Бене, о его чувстве долга и любви к стране. Это чувство послало его на другой край света и навеки разлучило с ней.

Эмми все еще предавалась воспоминаниям, когда они развернулись в обратную сторону и Хит спросил:

– Так почему же вы здесь – специалист по музейным рукописям со степенью магистра библиографии?

Эмми повернулась к нему и снова увидела ровный загар, длинные волосы, небрежный разворот широких плеч, которые никогда не оттягивала винтовка. Этот мужчина не знал, что такое передвигаться в конвое по заминированным дорогам. Все его жизненные устремления, судя по всему, были сосредоточены на пляжном отдыхе. Она не хотела, чтобы он, как будто созданный из моря, солнца и песка, интересовался ее жизнью. Но его взгляд был добрым, а не насмешливым, и Эмми ответила ему очень просто:

– Моя мать любила этот пляж. – Эмми поняла, как глупо это прозвучало, и попыталась объяснить: – Она выросла здесь и любила Фолли-Бич, хотя я этого до сих пор не понимала. Кроме того, она, когда была маленькой девочкой, любила «Находки Фолли». По его образцу она устроила собственный книжный магазин в Индиане.

Хит остановился, и Эмми остановилась вместе с ним.

– Но что заставило вас приехать сюда?

Эмми смотрела мимо него на океан, ощущая притяжение отлива, как будто поток собирался унести ее в какое-то чужое место, где она не хотела оказаться.

– Недавно я потеряла мужа, и мама решила, что здесь мне будет хорошо, – с глубоким вздохом ответила она.

Они повернулись на резкий птичий крик за спиной и какое-то время наблюдали за чайкой, кружившей над чем-то темным и неподвижным в песке. Чайка опустилась и быстро заработала клювом, а потом снова взмыла в воздух с протяжным криком. Это напомнило Эмми о ее горе, – о том, что она продолжает жить, дышать и есть, но черная тень регулярно возвращается и приносит скорбную весть.

– Мне очень жаль. Вы знали, что это произойдет?

Эмми повернулась к Хиту.

– Он был солдатом. Полагаю, с моей стороны было бы наивно не думать о том, что он каждый день рискует своей жизнью, но на самом деле мне не приходило в голову, что я больше никогда не увижу его.

Хит наклонился и поднял плоскую раковину, а потом размахнулся и со всей силы запустил ее в волны, набегавшие на берег.

– Надеюсь, вы найдете здесь то, что ищете. Думаю, так и будет.

Его голос звучал так уверенно, как будто он знал, в чем она нуждается. Воспоминание о записке на бутылочном дереве снова промелькнуло в сознании Эмми. Вернись ко мне. Удерживаться от вопросов, когда хочешь получить ответы, было не в ее правилах, но Хит Рейнольдс поколебал ее решимость. Но вскоре стало уже поздно вспоминать об этом, потому что он наклонился, достал что-то из песка и протянул ей на ладони. Эмми подошла ближе и увидела нечто похожее на темно-коричневый орешек с двумя тонкими отростками сверху и снизу, похожими на антенны.

– Их называют «блокнотами дьявола», хотя на самом деле это мешочки, в которых скаты мечут икру. В мае они разбросаны по всему пляжу.

Эмми взяла мешочек и ощутила скользкую, наполненную водой оболочку.

– Здесь, в песке, можно найти разные сюрпризы. Когда я был мальчиком, мама говорила мне, что любая интересная вещь на пляже служит напоминанием, что мы в этом мире не одни. Если ищешь как следует, всегда находишь то, что тебе нужно.

Эмми двинулась дальше, не в состоянии ответить из-за знакомого легкого покалывания кожи на затылке. Они миновали пожилую женщину в бикини и бейсболке с двумя длинными седыми косами, свисавшими по обе стороны головы. На мгновение Эмми показалось, что это Лулу, но все, что ей было известно об этой женщине, противоречило беззаботному пляжному отдыху. Продолжая думать о Лулу, она повернулась к Хиту.

– Я хотела спросить вашу мать, но полагаю, вы знаете не хуже ее… Лулу когда-нибудь была замужем?

– Определенно нет, – с легкой улыбкой ответил он. – Наверное, на свете не нашлось мужчины, который был бы достаточно хорош для нее.

Эмми окинула его взглядом, не вполне уверенная в том, что он не шутит.

– Думаю, она влюбилась, когда была молодой, но что случилось потом, я не знаю, – продолжал Хит.

– Вам известно, что его звали Питером?

Он на секунду задумался и покачал головой:

– Нет, раньше я не слышал этого имени. Впрочем, вы можете спросить у Лулу.

– Предпочла бы не спрашивать, – не задумываясь, выпалила Эмми. Она украдкой взглянула на Хита, не обиделся ли он, и с облегчением увидела его улыбку.

– Где вам встретилось это имя?

– В коробке книг, которую ваша мать прислала в Индиану. Там было издание детектива из серии о Нэнси Дрю 1942 года, а внутри какой-то Питер написал посвящение для Лулу со словами «оставайся такой же доброй и милой, как всегда». Сегодня я отдала книгу Лулу, но она вырвала страницу с посвящением, а книгу вернула. Мне это показалось странным, но ее вид не располагал к вопросам.

– Если хотите, я сам могу спросить ее.

Эмми хотелось ответить отказом и отгородиться от дальнейшего участия этого мужчины в своей жизни. Но альтернатива выглядела еще менее привлекательной, поэтому она кивнула.

– Если вы не возражаете. И у меня есть еще одна просьба… обещаю, что последняя. Книги в вашем доме – те, которые принадлежали вашей бабушке Мэгги, – могу ли я разобрать их и навести хоть какой-то порядок? Они выглядят так, словно их в спешке распихали по полкам, и я подумала, что, может быть, вы захотите знать, какими сокровищами обладаете.

Он широко улыбнулся.

– Это и в самом деле беспокоит вас, не так ли?

– Да, – призналась она, не моргнув и глазом.

– Тогда добро пожаловать. А если вы найдете что-нибудь действительно ценное или привлекательное, то оно ваше.

– Только если это не дорогая книга. Я буду рада заплатить честную цену за все, что найду.

– Нет, мне на самом деле все равно. Можете забрать хоть все, если хотите. Или продайте их в магазине – для меня это не имеет значения. Я научился больше не цепляться за вещи. В конце концов, это всего лишь предметы.

Эмми резко остановилась, когда вспомнила о плотно сложенном флаге и почетной медали Бена, которую она хранила в тумбочке у кровати, об одежде Бена, по-прежнему висевшей в шкафу в спальне ее родителей. Если бы сейчас она имела при себе сумочку, то могла бы показать Хиту маникюрные ножницы, принадлежавшие Бену, и армейские жетоны, которые он носил, когда снаряд взорвался на дороге рядом с его конвоем. Да, после Бена осталось немного вещей, но они были всем, что осталось от ее прошлой жизни.

– Не говорите так, – у Эмми перехватило дыхание, и она по капле выдавливала слова, готовая упасть в обморок. – Не надо. Вы не знаете… – она сглотнула и попыталась впустить в легкие горячий, влажный воздух. – Вы не понимаете, что это такое.

Его лицо расплывалось и мерцало перед ней, словно мираж.

– Иначе вы бы знали, какими драгоценными бывают обычные вещи, – закончила она.

Ветер снова взъерошил его волосы и приоткрыл шрам. Эмми ждала, что он будет возражать и скажет, что она не права, но он лишь смотрел на нее печальными карими глазами.

– Может быть, – только и сказал Хит и повернулся к океану, где волны все чаще накатывали на берег и каждый пенистый отросток захватывал больше песка, чем раньше.

– Я знаю, как найти дорогу отсюда, – быстро сказала Эмми, выбравшись на плотный песок. Ее не беспокоило, что они так и не обсудили расписание его работы на причале. – До свидания.

Эмми не обернулась, когда направилась к дороге по первой же тропе, какую смогла найти. Она прошла мимо той чайки, которую они видели раньше, все еще кружившей в зловещем танце над своей находкой в песке. Внезапно она вспомнила слова матери Хита о сокровищах, которые можно найти на пляже. Если ищешь как следует, всегда находишь то, что тебе нужно.

Она отвернулась и направилась к дюнам, чьи плоские вершины были покрыты чахлой травой, а крик чайки издевательски звучал у нее за спиной.