Их возвращение в Дарем получилось настолько нелепым, что Виола пожалела о том, что не осталась в Лондоне, хотя ехали они со всеми удобствами, в карете с великолепной подвеской. Сиденья в ней были превращены в удобную кровать, на которой они с Пен могли уютно устроиться и дремать всю дорогу.
Лео обращался с ней с такой осторожностью, словно она была редким вином, которое не следует трясти и взбалтывать. Но разбалованная псина могла бесцеремонно толкаться, пихаться и требовать внимания в любую минуту.
Липовая аллея подсказала ей, что они уже подъезжают к поместью. Пен беспокойно заворочалась и вывалила язык наружу. Знакомые арки из стволов и крон заставили сердце Виолы томительно ныть. Как глупо было привязаться к этому дому так быстро!
Карета остановилась. Пен подняла голову, насторожив уши и энергично виляя хвостом. Лакеи спрыгнули с запяток, заставив экипаж слегка закачаться. Дверь кареты открылась — и собака вылезла наружу, радуясь возвращению домой.
У Виолы перехватило дыхание. Пусть Пен этого понять не в состоянии, но она-то ясно осознавала, что Дарем не их дом. Конечно, Лео был прав, утверждая, что ей не следует оставаться в Лондоне сейчас, до полного выздоровления. Там была слишком большая вероятность, что ее кто-то увидит, что начнут распространяться слухи, что будут задавать бестактные вопросы.
Тем не менее она вдруг остро пожалела, что не приняла другого решения, не поехала гостить, например, к леди Лигоньер.
Ее страстное желание снова оказаться здесь было даже пугающим. И она по-прежнему желала близости Лео, несмотря на его предательство. Чем же она готова поступиться для того, чтобы получить возможность находиться в этом доме рядом с ним? И не пожалеет ли об этом потом?
Но она уже нарушила множество своих правил — ради него. И с этим придется смириться.
Виола зевнула и с тоской уставилась в окно. Вид был очень красивый, но уже надоел ей. После недели дремоты, бесцельного хождения по комнате и диетической пиши она уже готова была лезть на стенку.
Вся прислуга ходила вокруг нее на цыпочках, словно Виола стояла одной ногой в могиле. Все было тихо, размеренно, идеально отлажено… и смертельно скучно. А письмо, сообщившее о том, что кузен лорда Леонидаса останется жив, только ухудшило ее настроение.
Она положила яйцо, которое ей принесли на завтрак, на чайное блюдце и скормила его Пен. Собака проглотила его целиком и, повернувшись, благодарно потерлась мордой о халат Виолы. Она уставилась на разводы слюны и яичного желтка, обильно украсившие ей подол. Хорошо хоть, что халат полотняный и легко стирается. От шелковых вещей ей придется полностью отказаться, если только доход от продажи второго тома ее записок не улучшит ее финансовое положение. А оно пока оставляет желать лучшего.
Она постаралась оттереть пятна салфеткой. Безуспешно. Есть ли смысл сегодня надевать платье? Этот вопрос следовало тщательно обдумать.
Если Виола в ближайшее время не вырвется из этой комнаты, то просто сойдет с ума. Так что да, все-таки есть смысл одеться, пусть даже Лео будет недоволен. Он-то может передвигаться свободно, а она сидит в клетке, словно какой-то экзотический попугай из жарких стран.
Муслиновое платье поверх сорочки и легкого корсета будет вполне приличным одеянием для прогулки в саду у дома. Она не пойдет даже к павильону. Но ей необходимо подышать свежим воздухом и ощутить солнечные лучи на коже, увидеть что-то кроме этих четырех стен, далекой дразнящей зелени рощи и сверкающей ленты речки.
Час спустя Виола уже сидела под навесом из ракитника. Пен лежала у ее ног и с хищным интересом следила за бабочками и жуками. Пройти мимо ее горничной и дворецкого Лео оказалось непросто, однако она сумела настоять на своем, несмотря на их уговоры.
Чуть в стороне видна была башня герцогини. Время от времени из-за дома выезжал кто-то из грумов: коней необходимо было ежедневно тренировать. Она успела увидеть и Бузину, и Ребуса, и гнедого жеребца Лео — Метеора. В какой-то момент вдалеке неспешно прошли Нэнс и Сэмпсон, взявшись за руки.
Ее горничная была просто счастлива вернуться в Дарем, и, похоже, лакей Лео отвечал на ее чувства. Будет ли его хозяин возражать, если Виола переманит слугу к себе?
Сразу после их приезда Нэнс побежала на чердак и сняла с балок тех самых Ивановых человечков. Обе пары оказались крепко переплетенными, что ее очень обнадежило. Виола завернула предметы гадания в тонкую бумагу и спрятала в ящик стола, чувствуя себя при этом невероятно глупо.
Две высохшие веточки, связанные вместе, соединились так, что составляли одно целое. Конечно, это было просто деревенское поверье, однако она не смогла заставить себя их выбросить, точно так же как и ее горничная.
Пчела медленно перебиралась с цветка на цветок, и ее неустанное жужжание служило контрастом ленивым движениям насекомого. Виола глубоко вздохнула и сосредоточилась на приятном ощущении — лучи солнца скользили по ее лицу. Она и не заметила, как задремала. Ее разбудил тихий смех лорда Леонидаса и шум, который подняла Пен, бросившись ей на грудь.
— Решили поднабраться сил? Прекрасно.
Его тонкие длинные пальцы ласкали собаку, трепля ее за уши. Пен всем весом навалилась на него.
Виола прикрыла зевок ладошкой.
— Мне необходимо было подышать свежим воздухом.
При виде Лео ее тело заныло от желания. Свет солнца, падавший на его щеки, высветил легкую тень от щетины, успевшей показаться на его щеках.
— В четырех стенах тяжко?
Она кивнула. Гораздо легче жить, если бы Лео не был так красив! Каждый раз это почему-то являлось для нее неожиданностью. Его зеленый глаз снова лучился весельем, чего она давно не видела. Темные длинные волосы рассыпались по плечам. Широкие плечи обтянула свежая белая рубашка.
Проклятие, она не хочет испытывать это нестерпимое желание!
Уголки губ Виолы невольно начали приподниматься, и она сдалась, хотя от улыбки ее не до конца зажившая нижняя губа заболела. Он обманщик, из-за него ее чуть было не убили… Но перед этим ласкающим взглядом устоять было невозможно.
Она просто распущенная дура. Это неоспоримый факт. И скорее всего такой и останемся, пока будет находиться рядом с Лео. Покинув Дарем, она, возможно, опомнится, но здесь — никогда! Догадывался ли он об этом, увозя ее из города? Безусловно!
Лео счел улыбку Виолы приглашением задержаться. После того как ее пытался похитить Чарлз, она стала высокомерной, сдержанной, раздраженной и резкой — какой угодно, только не приветливой и мягкой. И он не мог ее за это винить, хотя желание вернуть расположение этой упрямицы было настолько сильным, что никому он не пожелал бы подобное испытать.
Что его бабушка всегда говорила относительно гнева богов? Кажется, что спесь может погубить любого? Он не мог точно вспомнить ее слова, но смысл заключался в том, что не следует желать чего бы то ни было слишком сильно.
Опухоль вокруг ее глаза прошла окончательно, хотя темный синяк еще был отчетливо виден. След на щеке поблек, оставив после себя только желтовато-лиловую тень, которая еще через пару дней должна была исчезнуть бесследно.
Лео с трудом справился с новым приливом чувства вины. Виоле не нужны его извинения, и его кузену они тоже ничем не помогут. Ему был предложен выбор, достойный мудрого царя Соломона, и он его сделал.
Он откинул фалду фрака и сел верхом на скамейку, где дремала Виола. Она вздохнула и привалилась к нему, как несколько секунд назад это делал а ее собака. Ее голова легла ему на плечо, пальцы одной руки ухватились за вырез жилета. Он хорошо помнил такую позу по своим маленьким племянникам, мирно засыпающим у него на руках.
Лео обнял ее обеими руками и прижался щекой к пушистой макушке. Он намеревался немедленно отправить Виолу в дом, но сразу увидел, что на воздухе она ожила. Нежные щеки порозовели. От разогревшихся на солнце волос слабо пахло цветами. Он уткнулся носом в ее пряди, готовый наслаждаться уже просто тем, что позволено хотя бы ее обнять.
Спустя несколько минут Виола чуть повернула голову и поцеловала его в губы: уверенно, почти требовательно. По ее телу пробежала дрожь. Лео застонал и ответил на ее поцелуй. Он уже целую вечность не прикасался к ней — и уже почти не надеялся на то, что ему это снова будет когда-нибудь дозволено.
— Пойдем в купальню, дорогая.
Она соскользнула с его колен и потянула за руку. По ее губам пробежала тень прежней игривой улыбки. Господи, как же ему хотелось чаще видеть ее на лице Виолы! Лео был уверен, что отдал бы за это все, что угодно.
Держась за руки, они медленно прошли через сад по дорожке, которая вела от дома к купальне. А в павильоне она снова прильнула к нему. Их поцелуй затянулся, а тем временем он поспешно распускал шнуровку на спине ее платья. Оно упало на пол, как белый цветок.
Что бы ни произошло с ней, что бы ни ожидало их в будущем, она по-прежнему оставалась собой. Все той же неотразимой женщиной. В ее взгляде по-прежнему светилась озорная чувственность. На секунду у нее на щеках показались очаровательные ямочки, придавшие ей еще больший шарм.
Лео шагнул было к ней, но Виола покачала головой и, потянув за ленту, стягивавшую ее волосы, распустила их по плечам. На секунду она стала похожа на картину Греза — почти обнаженная юная служанка. Потом поспешно развязала тесемки корсета, сбросив его на пол, одним ловким движением избавилась от сорочки и бросила ее Лео. Тот поймал ее на лету и поднес к лицу, жадно втянув запах ее духов. Если бы он был таким же богатым, как его отец, Виола каждый день получала бы новую сорочку, а он каждую ночь укладывался бы спать, используя ношеную вместо наволочки, чтобы его окружал аромат ее тела. Уже только ради одного этого надо было найти это проклятое сокровище принца!
Она отошла к краю бассейна и начала не спеша снимать подвязки и чулки. На этот раз на ней оказались плотные полотняные чулки вместо обычных тонких шелковых, но выглядели они не менее соблазнительно. Желание тут же захлестнуло его. Исцарапанная и избитая, она все равно оставалась такой влекущей, что он терял голову. Вся кровь собралась в его чреслах, плоть сразу напряглась и запульсировала.
Виола соскользнула в воду, словно русалка. Лео поспешно сорвал с себя одежду, небрежно разбросав ее по полу и не замечая ничего вокруг. Его любовница наблюдала за ним от дальнего края бассейна: соблазнительная сирена, ожидающая моряка в тумане.
Вода оказалась почти нестерпимо горячей, обжигая ему кожу, но он сейчас вошел бы ради нее даже в костер. Вынырнув рядом с Виолой, нетерпеливо привлек ее к себе. Она обхватила его руками и ногами, опутала их обоих своими длинными волосами, словно душистой сетью. Ее губы приникли к нему в поцелуе, который туманил голову. Просунув руку между их телами, она обвила пальцами его плоть, дразня и возбуждая.
Лео отодвинул ее от себя, приподнял над водой и усадил на край бассейна. Конечно, он с радостью бы выбрал кратчайший путь к удовлетворению желания, если бы даже во сне его не преследовал вкус ее нежных губ. Ему нужно было, чтобы она задыхалась и повторяла его имя, когда он в нее войдет.
Он встал у нее между ног, ухватил за бедра и потянул на себя, так чтобы она оказалась на самом краю. А потом ему осталось только погрузиться глубже, подсунуть руки ей под бедра и приподнять. Виола откинулась назад, опираясь на локти и широко разведя колени. Одной ступней она опиралась ему на плечо, вторую ногу закинула ему за спину.
Наслаждаясь ее сладким телом, Лео припал к нежной коже на внутренней стороне ее бедра. Она ахнула и заерзала, разведя ноги еще шире. Он вдохнул аромат ее плоти, а потом раздвинул языком интимные складочки. Лаская губами ее клитор, с силой прижал подбородок ко входу в ее лоно.
Виола застыла, задохнувшись, а потом он почувствовал, как она начала дрожать. Он погрузил язык в ее самое сокровенное место, медленно подвигал им, а потом снова вернулся к набухшему бутону.
Ее ладонь легла ему на макушку, пальцы запутались в густых волосах. Тяжело дыша, она лепетала:
— Ну иди же ко мне! Я хочу тебя! — А потом у нее вырвался крик: — Лео! Лео!
Наконец-то! Его имя на ее губах было таким же сладким, как и ее вкус — на его губах и языке. Он с ликованием ощутил, как все тело ее начало сотрясаться в судорогах экстаза. Стянув ее обратно в воду, он вошел в нее одним мощным движением и замер, ощущая волны ее оргазма.
Виола цеплялась за него, выгибая спину, качая бедрами, ускоряя темп. Он зажал ее между собой и стенкой бассейна. Вода плескалась вокруг его плеч, перехлестывала через край бассейна, вздымалась между ними миниатюрными фонтанами. Его мир сузился до их соединившейся плоти, жарких объятий, мощных движений, невнятных слов и вскриков.
Не в силах больше сдерживать нестерпимое желание, он потерял равновесие и упал, увлекая ее под воду. Она нашла его губы, ее русалочьи волосы колыхались вокруг них. Поспешно встав на ноги, он приподнял ее, не разжимая объятий.
Кровь жарко стучала у него в висках, пульсировала в члене. Лео подтащил Виолу к ступенькам и сел. Она уперлась коленями и отодвинулась назад, разъединив их тела. Его сердцебиение медленно успокаивалось. Она поцеловала его в шею под ухом, чуть прихватывая кожу зубами.
— Думаю, что через неделю-другую я уже смогу спокойно вернуться в город.
Лео шумно выдохнул. Переход был слишком резким. Ну и ну! Ему следовало бы этого ожидать: в прошлый раз она тоже сбежала одна в Лондон. Его руки скользнули по ее ногам, и он чуть сжал ее бедра, положив большие пальцы ей на живот.
— Ты можешь остаться здесь.
Виола чуть отстранилась и посмотрела ему в глаза, плотно прижав ладонь к его сердцу. Ее брови напряженно сдвинулась.
— Мы должны привыкнуть друг к другу, — сказал Леонидас.
Он начал поглаживать ее нежную кожу.
Виола едва заметно покачала головой. Ее губы полуоткрылись. А потом она крепко сжала их, словно не могла найти нужные слова — или пыталась их сдержать.
— Не вижу в этом смысла. — Ее голова низко опустилась, волосы упали налицо, словно занавес. — Больше того, это пустая трата времени. Ведь мы не можем соединить свои судьбы. Хотя, наверное, вы как герцогский сын не догадываетесь, каково это — хотеть того, что вам недоступно, и довольствоваться тем, что вам предлагают.
Она напряглась, словно собираясь броситься в бегство. Лео крепче сжал руки, решительно удержав ее на месте.
— Если бы даже я до сих пор этого не знал, то, Бог свидетель, ты мне это очень наглядно показываешь. Пойми, прошу тебя, мне не нужна любовница. Не хочу заполнять детскую незаконнорожденными отпрысками. Мне нужна жена, Ви.
Она вскинула голову, буравя его взглядом.
— Но тебе муж не нужен, так?
— Чтобы сын герцога…
— Младший сын!
— …женился на шлюхе?
— Да еще имея старшего брата и трех племянников, которые стоят между ним и титулом! Я не могу обещать тебе герцогскую корону…
Виола возмущенно вскинула голову:
— Если вы думаете, что я бы вышла за вас только из-за этого…
— Просто хочу, чтобы не было никаких недоговоренностей: шансов на это крайне мало.
Он чуть ослабил объятие, и одна из его рук скользнула по ее животу, так что кончики пальцев оказались у нее между ног. Вторую руку он прижал к ее пояснице. Она судорожно вздохнула, но не стала отстраняться!
— Но мы могли бы превратить Дарем в наше собственное маленькое королевство. Слуги, по-моему, вполне к этому готовы.
— Я даже думать об этом не хочу! Вы можете себе представить, какой это вызвало бы скандал? Чтобы потомок Карла Второго женился на шлюхе!
— Случались вещи и гораздо более странные.
Указательный палец Лео вошел в нее, а за ним последовал средний. Тем временем большой палец нашел налившийся бутон ее клитора.
— Дорогая моя, миром правит любовь. Даже короли женились на простолюдинках, и были счастливы.
Возмущение на ее лице сменилось румянцем страсти. Он согнул пальцы и повернул руку так, чтобы большой палец руки коснулся основания ладони.
— Давай объявим мир и больше не будем говорить об этом, моя хорошая. Мое предложение было сделано очень неловко. Глупо было говорить что бы то ни было именно сейчас, так что я прошу тебя забыть о моих словах.
— О, это будет трудно!
Виола приподнялась навстречу его ласкам, ухватившись за его плечи для равновесия.
— Особенно если это станет постоянной темой наших разговоров.
Лео улыбнулся. Ее глаза расширились, и на секунду на ее лице снова отразилось негодование. Однако уже в следующее мгновение она уронила голову, а ее тело сотряслось от сладкой дрожи.
Пусть она не ответила ему «да», однако он запустил эту идею в голову этой упрямицы, и теперь ее будет невозможно остановить — точно так же как коня, без удил и уздечки. Лео присоединил к двум пальцам третий и наклонился, чтобы захватить ее сосок зубами. Виола замерла, выгнув спицу, стискивая коленями его бедра, и в ее возгласах его имя звучало вместе с призывами к Богу.
— Я прекрасно понимаю, когда меня пытаются подкупить!
Виола смотрела на Лео с глубоким подозрением.
Красавиц мерин, которого он ей подарил, ударил копытом, требуя внимания, — и при этом чем-то неуловимо напомнил своего хозяина. Заносчивые животные, они оба. Одинаково прекрасны, и скорее всего у этого коня окажется такой же непростой характер и с ним так же трудно будет справляться.
После того эпизода в купальне словно плотину прорвало. Он снова оказался у нее в постели: кающийся грешник у дверей храма, любовник, обожествляющий своего кумира. И она ощущала, как ее оборона день ото дня слабеет, разрушаясь при каждом новом поцелуе, прикосновении, взгляде…
Лео улыбнулся, отказываясь вступать с ней в словесный поединок. Сегодня его голубой глаз блестел таким же озорством, что и зеленый. Он ни секунды не сомневался в том, как именно будет принят его подарок. И был прав. Конь был именно таким, о каком она только мечтала. Виола повернулась спиной к широко ухмыляющемуся Лео. Мерин громко фыркнул, как это часто делала Пен, и насторожил уши.
— Да, красавчик мой!
Она поймала себя на том, что воркует, не сводя глаз с красавчика.
Тот ткнулся ей в ладонь невероятно мягким носом и потрогал губами ее пальцы, ища угощение. Лео с тихим смехом подал ей кусок сахара. Конь жадно его схрумкал и стал искать новую порцию лакомства.
Виола потянулась, чтобы почесать ему лоб. Он выгнул шею и наклонил голову, от удовольствия полузакрыв глаза.
— Вы просто невозможны, милорд!
Ответный смех Лео заставил ее возмущенно закатить глаза.
— Ну что же, — начал он несколько обиженно, — предложение моей аристократической руки было отвергнуто. Когда я положил к твоим ногам Дарем, это тоже не имело успеха, даже несмотря на купальню, которая, ты не станешь спорить, представляет собой немалый соблазн. Я просто стараюсь набрать новые козыри.
Виола прижалась лбом к шее коня и закрыла глаза, ощущая запах лошади, сена и пыли как надежную стену, которая воздвигается вокруг нее. Лео пытается постепенно привязать ее к поместью. А она позволяет ему это делать. Ей хочется, чтобы ее убедили, что все те дурные предчувствия, которые терзают ей сердце, были уничтожены раз и навсегда.
Один раз она уже позволила себе не обратить на них внимания — и это дало ей короткое и почти немыслимое счастье, за которым последовали невообразимая боль и разочарование. Второй раз испытать такое же было бы крайней глупостью.
Если она выйдет замуж за лорда Леонидаса Вона, он в итоге окажется в такой же западне, что и она. Представляет ли себе ее возлюбленный, что это будет значить, если его друзья от него отвернутся, а семья от него отречется, окажется ли он к этому готов?
Она в этом не уверена. Жизнь слишком сложна!
