Глава 7

– Какое великолепие! – воскликнула Аннабелл, входя вместе с Николасом в длинный зал с каменным сводчатым потолком. По всему помещению были расставлены группами кресла, откуда можно было рассматривать картины, развешанные на обшитых деревянными панелями стенах. – Как называется этот зал?

Мальчик что-то невнятно пробормотал.

После обеда в классной комнате девушка уговорила мистера Бантинга закончить занятия на сегодня. Затем она попросила Николаса сопровождать ее в экскурсии по замку. Она преследовала две цели: научиться ориентироваться в помещениях замка и подружиться с мальчиком. За последний час они прошлись по лабиринту комнат на нижнем и на верхних этажах, обошли кладовые, часовню, большой зал и различные башни.

Плохо только, что Николас почти не давал никаких внятных объяснений. Он молча плелся рядом с ней и никогда не заговаривал сам, только сжато отвечал на прямые вопросы. Аннабелл приходилось самой поддерживать разговор. Не то чтобы она возражала. Лишь время и терпение помогут убедить ребенка, что она ему не враг, и он начнет свободнее чувствовать себя в ее присутствии.

Или по крайней мере она надеялась, что так произойдет.

– Простите, я плохо вас расслышала, – ласково сказала она. – Будьте добры, повторите чуть громче.

– Портретная галерея.

– Ах, ну конечно, – откликнулась она, ступая по богатому турецкому ковру. – Какая же я глупая! Мне следовало догадаться, глядя на все эти прекрасные картины. Не могли бы вы рассказать мне, кто изображен на портретах?

Он лишь молча пожал узенькими плечами.

– Должно быть, это предки Кевернов, – ответила она за него.

Сердце ее тоскливо заныло, когда она попыталась представить, будто рассматривает непрерывную цепь собственных предков. Но ее родственники не были аристократами в пышных нарядах. Они скорее всего были слугами или торговцами – простолюдинами, не имевшими средств на то, чтобы увековечить себя на полотне.

– Знаете ли, вам очень повезло. Я никогда в жизни не видела портрета хоть какого-нибудь моего родственника.

Николас искоса бросил на нее настороженный взгляд. Хотя он ничего не ответил, Аннабелл увидела проблеск любопытства в его печальных зеленых глазах.

– Могу я поделиться с вами секретом, ваша светлость? – сказала она, чтобы подогреть его интерес. – Это очень важно. Но вы должны дать мне торжественное обещание, что не обманете мое доверие. Вы согласны?

После недолгого раздумья он осторожно кивнул.

Девушка подвела его к обтянутому парчой креслу, а сама присела на ближайшую скамеечку для ног, чтобы глаза их оказались на одном уровне. Затем, понизив голос до заговорщического шепота, произнесла:

– Здесь никто этого не знает, но я осиротела с самого рождения. Я никогда не видела моих родителей, не говоря уже о тетях, дядях, бабушках, дедушках и прочих родственниках.

Николас потрясенно заморгал, словно его поразило известие, что она когда-то была ребенком, да еще и сиротой при этом. Каким-то чудом с его губ сорвался невольный вопрос:

– Но… кто же тогда заботился о вас?

– Меня подкинули в школу для юных леди. Иногда мне бывало одиноко, но у меня нашлись друзья, которые меня поддерживали.

Большей частью друзья эти были среди прислуги, потому что девочки в академии не хотели иметь ничего общего с ученицей, принятой из благотворительности, – в особенности если над ней постоянно насмехалась сама директриса. Аннабелл придержала эти сведения при себе. Ни к чему было обременять Николаса неприглядными подробностями ее жизни в юности. Она только хотела, чтобы он понял, что и ей знакома щемящая боль сиротства.

– Со временем я выросла и стала учительницей. И вот теперь я здесь.

Николас внимательно смотрел на нее. Он сидел прямо, положив руки на позолоченные подлокотники кресла, напомнив ей юного принца на троне.

– Папа говорил, что когда я вырасту, мне придется заседать в парламенте и выслушивать скучные речи.

Аннабелл рассмеялась, довольная тем, что его скованность мало-помалу исчезает. Это была самая длинная фраза, которую он когда-либо произносил при ней.

– Да, думаю, вам придется это терпеть. К счастью, пройдет еще немало лет, пока это случится.

Он снова замолчал, опустив глаза, и Аннабелл подумала, что он, наверное, вспоминает отца. Леди Милфорд сказала, что герцог и герцогиня трагически погибли прошлой осенью, став жертвой несчастного случая. Аннабелл хотелось бы больше знать об обстоятельствах этого происшествия. Неужели Николас лег спать однажды вечером, а проснувшись утром, обнаружил, что родители ушли навсегда? Какое ужасное несчастье, что маленький мальчик разом лишился обоих людей, которых любил больше всего в жизни.

– Должно быть, вы очень скучаете по своему папе, – тихо сказала она. – Он часто давал вам советы?

– Он и мама по большей части жили далеко, в Лондоне. – Явно не расположенный продолжать, он принялся теребить нитку, торчавшую из шва его коротких штанишек. При этом Аннабелл заметила легкую красноту вокруг костяшек его пальцев.

Это зрелище пробудило в ней сочувствие и одновременно гнев. Ох уж этот ужасный викарий! Меньше всего такому мальчику, как Николас, нужно было, чтобы его запугивали от рассвета до заката. Каждый ребенок заслуживает того, чтобы чувствовать себя в безопасности по крайней мере в собственном доме. В окружении людей, которые любят и защищают его.

Аннабелл всей душой желала дать ему это утешение и защиту. Прежде всего необходимо было завоевать его доверие. Но благоразумие подсказывало ей, что она не добьется успеха, если слишком настойчиво будет расспрашивать его о прошлом. Лучше действовать не спеша, чем оттолкнуть мальчика, задавая сразу слишком много вопросов.

Решив сменить тему, она встала со скамеечки и подошла к одному из портретов на стене.

– Этот доблестный джентльмен, должно быть, жил во времена королевы Елизаветы. Видите накрахмаленный гофрированный воротник вокруг его шеи? Только представьте, что вам пришлось бы носить такой колючий воротник целый день.

Это замечание вызвало робкую полуулыбку на губах Николаса. Пока они шли через галерею, девушка поддерживала односторонний разговор, указывая интересные детали на портретах и сообщая при этом любопытные факты из истории Англии. Возможно, ей только показалось, но он, похоже, выглядел теперь более раскованным в ее присутствии.

– Вы любите рисовать, – заметила она. – Это очень хорошо. Может быть, однажды вы нарисуете картину, которая будет висеть здесь, в галерее.

Мальчик задумчиво нахмурил брови, словно подобная мысль никогда не приходила ему в голову. Затем он искоса взглянул на нее.

– Я не слишком умело изображаю людей, – с сомнением произнес он.

– Да? Тогда, наверное, вы сможете нарисовать портрет одной из лошадей в конюшне. Что скажете? Это стоящий замысел?

– Но… герцог не может быть художником.

– Уверяю вас, даже пэрам королевства дозволено иметь какие-то личные увлечения. А у вас природный дар к рисованию. Вы когда-нибудь брали уроки изобразительного искусства?

Он уныло покачал головой.

– Искусство для леди. Так сказал викарий.

Аннабелл получила еще один повод невзлюбить мистера Бантинга.

– Чепуха. Многие известные художники были мужчинами – Рембрандт, Рейнолдс, Гейнсборо.

Николасу, похоже, понравилась эта идея. Когда он остановился, рассматривая картину, изображавшую лошадей на лугу, Аннабелл решила дать ему время поразмышлять в одиночестве. Она отошла к ряду высоких окон, тянущихся вдоль галереи.

Замок Кеверн был совсем не похож на рисунки крепостей, которые она видела в книгах. Конечно, здесь имелись готические арки, зубчатые стены с бойницами и высеченные фигуры ужасных горгулий. Но предыдущий герцог Кеверн расширил центральную часть крепости, так что теперь она напоминала большой сельский особняк, угнездившийся в кольце массивных каменных стен.

Стоя у окна расположенной на верхнем этаже галереи, Аннабелл посмотрела вниз, на внутренний двор, где весело журчал фонтан в виде дельфина. Это зрелище, напоминавшее картинку из волшебной сказки, разожгло ее воображение. На мгновение она представила себя средневековой девой, беседующей у фонтана с рыцарем в сверкающих доспехах…

Видение моментально исчезло, как только в поле зрения появились три человека.

В середине шествовал лорд Саймон. По бокам шли две дамы, каждая цеплялась за его руку.

Сгорая от любопытства, Аннабелл прижалась носом к неровному стеклу окна. Кто эти леди – соседки? Или гости, приехавшие с ночевкой? В любом случае одеты они были по последней моде. Младшая – в платье персикового цвета и шляпке с перьями на белокурых волосах. Старшая – в роскошном наряде цвета морской волны.

Лорд Саймон больше не походил на ужасного великана-людоеда, каким выглядел накануне. Когда компания пересекала мощенный булыжником двор, он являл собой образец обаятельного джентльмена: улыбался, увлеченно беседуя с дамами, и, судя по всему, был в восторге от их визита.

По крайней мере до тех пор, пока не взглянул на галерею.

Сердце Аннабелл рванулось вверх и застряло в горле. Жар изнутри устремился к лицу, опалив щеки румянцем. Она поспешно отпрянула назад, удаляясь за пределы видимости. Неужели он ее заметил? Может, он просто проводил взглядом одну из птиц, пролетавших через двор?

Ей хотелось замедлить биение своего пульса. Просто смешно, что она так всполошилась. Даже если лорд Саймон увидел ее, это не означает, что она сделала что-то предосудительное.

Николас оказался рядом с ней. Поднявшись на цыпочки, он пытался посмотреть в окно через высокий подоконник.

– Пожалуйста, мисс Куинн, что там происходит?

– Ничего существенного. – Не желая расстраивать мальчика упоминанием о его дяде, девушка взяла его за руку и увела от окна. – Чайки кружатся. Вы должны простить мне, что я так на них уставилась, потому что до вчерашнего дня никогда в жизни не видела ни одной.

– Никогда?

– Никогда. Я выросла вдали от моря. За сотни миль или больше. Самый большой водоем в наших краях – это пруд за деревенским лугом. – Она нарочно говорила веселым беззаботным тоном. – А теперь нам нужно закончить нашу экскурсию по замку перед вечерним чаем. Остались еще комнаты, в которых мы не побывали?

Он в раздумье склонил голову набок.

– Мы еще не были в библиотеке.

– Чудесно! Я обожаю библиотеки. – Аннабелл присела в глубоком реверансе, жестом приглашая его пройти вперед. – Ведите меня, ваша светлость.

Николас подчинился и повел ее через лабиринт похожих на тоннели коридоров. Будет чудом, если она хоть когда-нибудь научится ориентироваться в замке, решила Аннабелл. Они прошли через несколько арочных дверей и спустились этажом ниже по винтовой лестнице. Их шаги гулким эхом разносились среди каменных стен. Девушка невольно восхищалась этой древней крепостью. Невозможно даже представить себе всех тех людей, которые жили здесь в течение многих сотен лет. Какие тайны хранят эти каменные стены?

Шагая вдоль еще одного коридора, Аннабелл посмотрела на Николаса. Возможно, лучше спросить, какие тайны хранит он?

Мальчик снова погрузился в молчание, но по крайней мере он свободно разговаривал с ней в галерее. Во всяком случае, это стало началом их общения. Ей хотелось, чтобы Николас был спокойным и беззаботным, как положено всем детям. Судя по слегка нахмуренному лбу, он выглядел слишком серьезным для ребенка восьми лет.

Если бы только ей удалось заглянуть ему в душу. Что так занимает его мысли?

Неожиданно мальчик сам рассказал ей.

– Мисс Куинн, – нерешительно произнес он, – вы вправду думаете, что я могу научиться рисовать?

– Конечно. Собственно говоря, я сама могу обучить вас начальным основам. – В академии ей пришлось овладеть всеми предметами на тот случай, если преподаватель болел и требовалось его заменить. Этикет и хорошие манеры были ее основной специальностью, но она знала также изобразительное искусство, музыку, риторику и другие предметы.

Выражение лица Николаса по-прежнему оставалось унылым.

– Дядя Саймон этого не допустит.

Аннабелл возмущенно сжала губы. Нельзя позволить этому брюзге убить заветную мечту племянника. Господь даровал Николасу талант, который необходимо взращивать и поощрять. Ей нужно каким-то образом найти способ помочь мальчику заниматься любимым делом без риска получить линейкой по пальцам.

Вероятно, она сама сможет давать ему уроки рисования после окончания ежедневных занятий, когда викарий уедет домой. Она решила еще раз просмотреть расписание, которое лорд Саймон составил для Николаса. Будь ее воля, она бы разорвала на клочки этот паршивый график и выбросила в ближайший мусорный ящик.

Несколько мгновений она обдумывала идею игнорировать правила, установленные лордом Саймоном. Но разве можно позволить себе напрашиваться на неприятности? Если представится возможность, нужно будет попытаться каким-то образом убедить этого человека дать разрешение на уроки рисования.

Она ласково улыбнулась Николасу.

– Предоставьте это дело мне. Прежде всего вам понадобятся материалы получше, чем мел и грифельная доска. У вас есть надлежащие принадлежности для рисования? Альбом для эскизов и набор карандашей? Или краски?

Он молча покачал головой, хотя глаза его горели тоскливой жаждой. Это душераздирающее зрелище взволновало Аннабелл до глубины души. Было совершенно очевидно, что ребенок отчаянно нуждается в ком-то, кто станет отстаивать его интересы в этом холодном доме.

– Ну что ж, – сказала она, глядя на мальчика, когда они огибали очередной поворот коридора, – полагаю, нам придется что-то придумать… Ой!

Она резко остановилась, едва не столкнувшись с пухленькой служанкой, как раз проходившей через дверь. Девушка ахнула и поспешно отступила в сторону. Фарфоровые чашки и тарелки на большом серебряном чайном подносе в ее руках громко задребезжали.

– Извините меня! – воскликнула Аннабелл. – Я вас не заметила…

В этот момент маленькая сахарница заскользила по гладкой поверхности подноса. Аннабелл ринулась вперед и подхватила ее на лету. Но удержать содержимое вазочки ей не удалось. Кусочки сахара, подпрыгивая, разлетелись по всему полу.

Аннабелл стремительно опустилась на колени и принялась собирать их. Некоторые кусочки разбились на мелкие осколки, оставляя повсюду белую пыль. Аннабелл едва сдержала стон. Какой неудачный способ представиться персоналу замка. Без сомнения, теперь вся прислуга услышит о неуклюжей новой гувернантке.

– Простите меня, пожалуйста, – обратилась она к служанке через плечо. – Это полностью моя вина.

Говоря со служанкой, Аннабелл ползала по каменному полу, подбирая сахар и постепенно приближаясь ко входу в великолепно обставленную гостиную. Несколько кусочков приземлились на обширный аксминстерский ковер. Устремившись вперед, она потянулась за куском, примостившимся рядом с начищенным до блеска черным ботинком.

Мужским ботинком. Парой мужских ботинок.

Кровь в жилах девушки заледенела. Не может быть, чтобы ей так не повезло! Она медленно запрокинула голову назад. Ее глаза пробежались по паре одетых в брюки ног, затем вверх по темно-синему сюртуку и наткнулись на недовольный взгляд лорда Саймона, сурово смотревшего на нее сверху вниз.

Одна его черная бровь была удивленно вздернута, синевато-серые глаза не позволяли проникнуть в его мысли. Совершенно не к месту Аннабелл отметила, какой темной выглядит его позолоченная солнцем кожа по сравнению с элегантным белоснежным галстуком. Затем он устремил взгляд в сторону камина.

Две женщины сидели бок о бок на кушетке возле огня. Те самые дамы, которых он сопровождал во дворе. Одна молодая, другая постарше. Судя по их почти одинаковым светлым волосам и голубым глазам, это были скорее всего мать и дочь. Вблизи они выглядели еще более стильно и элегантно, чем показалось Аннабелл из окна галереи.

Она сразу же почувствовала себя неуклюжей растрепой в своем неказистом платье с чужого плеча. Щеки ее запылали румянцем, а руки и ноги одеревенели. Можно только вообразить, что они подумали, глядя, как она ползает на четвереньках по полу.

Сознавая всю тяжесть своей фатальной ошибки, Аннабелл вновь обратила свой взгляд к лорду Саймону. От потрясения дар речи ее покинул. Скорчившись на коленях, она лишь молча смотрела на своего нанимателя.

Он стоял, упершись одной рукой в бедро. Его темно-синий сюртук сдвинулся назад, открыв элегантный пояс.

– Мисс Куинн, – насмешливо произнес он, – могу я поинтересоваться, почему вы не в классе?

Облизнув пересохшие губы, она пробормотала:

– Его светлость… показывал мне замок.

Лорд Саймон взглянул в коридор позади нее.

– Где же он в таком случае?

Аннабелл оглянулась. Служанка ставила чайный поднос на столик перед дамами. Николаса нигде не было видно.

– Я… он был со мной всего минуту назад.

– Неужели?

Это единственное слово могло скрывать множество значений. Выговор, насмешку или что-нибудь еще. Что-то такое, отчего у нее возникло чувство, будто он над ней подшучивает. Словно ее неудача забавляла его. Это чувство усилилось, когда младшая леди близко склонилась к своей матери и что-то прошептала ей на ухо. После чего обе они рассмеялись.

Эти дамы напомнили Аннабелл заносчивых преподавательниц в академии. Тех, что развлекались, унижая и оскорбляя ее при каждом удобном случае.

Она попыталась подняться на ноги, но юбки ее запутались, а руки были полны сахара. И в дополнение ко всему она почувствовала, что ее кружевной чепец сползает с небрежно закрученного пучка.

Крепкая рука подхватила ее под локоть. Лорд Саймон помогал ей подняться. Она не желала его помощи, не хотела иметь ничего общего ни с кем из этих снобов.

И все же вряд ли она могла отказаться. Поднявшись на ноги, она ощутила исходящий от него запах свежести и выделанной кожи. Их взгляды встретились, и его слабая кривая улыбка мгновенно смягчила ее гнев. У нее неожиданно создалось впечатление, будто он сочувствует ее несчастью. Может, она ошиблась, думая, что он насмехается над ней?

Младшая леди встала с кушетки и плавным шагом приблизилась к лорду Саймону. Взяв его за руку, она устремила взгляд мимо Аннабелл, словно ее тут и не было.

– Его светлость поблизости, Саймон? Ох, мне ужасно хочется повидать этого милого мальчика.

– Луиза просто обожает детей, – сказала старшая леди, снисходительно улыбаясь дочери, и, подняв чайник, принялась разливать чай в чашки. – Когда-нибудь она станет замечательной матерью.

Аннабелл сразу поняла, что эта женщина старается свести Луизу с лордом Саймоном. Господи, ну можно ли действовать более откровенно?

Если лорд Саймон и заметил это, он явно не имел ничего против, потому что приветливо улыбался стоявшей рядом женщине. Они представляли собой исключительно красивую пару. Грациозная белокурая Луиза, такая утонченно элегантная, рядом с его высокой смуглой фигурой. По сравнению с ней Аннабелл выглядела чернильной кляксой на чистом листе бумаги.

К тому же она без приглашения вторглась в этот великосветский салон. Чем скорее она исчезнет отсюда, тем лучше. С руками, полными сахара, она неуклюже присела в реверансе и направилась к двери.

– Мисс Куинн, – окликнул ее лорд Саймон. – Взгляните, не ждет ли вас мальчик в коридоре.

Аннабелл не одобряла идею пригласить Николаса в гостиную. Сюсюканье этих дам станет для него пыткой. Неужели его дядя не понимает, что значит быть застенчивым? Скорее всего это его просто не волнует.

К ее огромному облегчению, коридор оказался пуст. Она осмотрела его в обе стороны, чтобы удостовериться. Должно быть, Николас вернулся назад в детскую.

– Его здесь нет, милорд.

Лорд Саймон с извиняющейся улыбкой обернулся к дамам.

– Боюсь, вам придется повидать моего племянника в другой день. Всякий раз, когда он исчезает, отыскать его невозможно.

Пока гостьи шумно выражали свои сожаления и сочувствие, Аннабелл в ужасе замерла у стены сразу за дверью. «Всякий раз, когда он исчезает»? Неужели у Николаса вошло в привычку убегать, потому что он боится своего дядю? У нее не укладывалось в голове, как может лорд Саймон говорить об этом с таким безразличием.

Его беззаботность и равнодушие возмущали. Николас был беззащитным ребенком, а не бродячей собакой или котом. Настало время его дяде осознать это.

Она снова ступила в дверной проем.

– Милорд, можно мне попросить вас на пару слов?

Он как раз собирался взять чашку из рук старшей леди. Обернувшись к Аннабелл, он устремил на нее пристальный взгляд своих темных глаз, и у нее непроизвольно по коже побежали мурашки. Очевидно, он не привык, чтобы его вызывала прислуга.

Он поставил чашку, извинился перед гостями и вышел в коридор к ней.

– В чем дело? – раздраженно спросил он.

Так близко он выглядел слишком устрашающе, и Аннабелл почти пожалела, что поддалась порыву, побудившему ее заговорить. Но Николас жаждал заняться рисованием, и если она не будет за него бороться, кто тогда вступится за него?

– Я хотела бы обсудить с вами расписание его светлости.

– Сейчас не место и не время.

Несмотря на его резкость, ей удалось удержать свой голос ровным.

– Тогда я должна попросить вас о встрече в более удобное время.

Ее спокойная уверенность в себе несколько пошатнулась, когда выбившаяся прядь волос коснулась ее щеки. Поскольку ладони ее были заняты сахаром, она попыталась заправить волосы запястьем, но добилась только того, что они залепили ей рот. Не долго думая, она скривила губы и сдула волосы в сторону. Лорд Саймон хмуро уставился на ее рот. Похоже даже, что его мрачность значительно усилилась. Он вытащил аккуратно сложенный носовой платок из внутреннего кармана сюртука, встряхнул, чтобы расправить, и протянул его ей.

– Протрите руки, – проворчал он.

В удивлении Аннабелл взглянула на чистое белое полотно, затем на него.

– В этом нет необходимости. Я могу вымыть их на кухне через минуту.

– И все же я настаиваю, сделайте это.

Его тон не допускал никаких возражений, и, поколебавшись немного, она сложила собранный сахар в его платок и отряхнула ладони. Он свернул узелок и сунул его ей.

– Не будет никаких встреч, – заявил он. – Я не вижу необходимости обсуждать что-либо с вами.

Жесткий тон его голоса напугал Аннабелл. Боже милостивый, неужели она переступила границы дозволенного? Неужели он намерен теперь отослать ее?

От сознания реальной возможности такого исхода у нее сжалось сердце. Зачем, ах, зачем она совершила сегодня так много ошибок у него на глазах? Преподавая этикет, она, как никто, знала, как следует правильно себя вести. Должно быть, он счел ее неумелой и дурно воспитанной. Тупицей, неспособной быть гувернанткой герцога.

– Милорд, я прошу только выслушать меня.

– Я уже знаю, что вы собираетесь мне сказать. – Он неодобрительно скривил губы. – Я встретил Бантинга по дороге, и он рассказал мне о разногласиях, возникших между вами.

– Рассказал?…

– Я не намерен выслушивать очередную порцию жалоб. И не собираюсь выступать судьей в ваших стычках в классной комнате. Урегулируйте самостоятельно все разногласия с Бантингом – или покиньте замок. Выбор за вами.

Круто повернувшись кругом, лорд Саймон вернулся в гостиную и присоединился к своим гостям. Аннабелл осталась в коридоре, сжимая в руках маленький сверток, увязанный в его носовой платок. Было слишком поздно объяснять, что она хотела лишь спросить его насчет уроков изобразительного искусства для Николаса.

Теперь обстоятельства не оставили ей выбора. Под угрозой потерять свое место она должна самостоятельно отыскать способ переделать это злополучное расписание.