Глава 3

вот их заботы.

«Красавица и Зверь»

Маркус глядел на крепкую дубовую дверь отцовского кабинета, мечтая оказаться где угодно, только не здесь. Он держался подальше сколько мог, но отец был так же настойчив, как и неумолим. Маркус ждал – набирался мужества для встречи с человеком, превратившим его жизнь в ад с момента рождения. Он перебрал все возможности, но так и не смог понять, для чего отец позвал его. Наконец он поднял слегка дрожавшую руку и прижал ее к нагрудному карману, где лежало письмо, вызвавшее его домой. Хруст пергамента в зловещей тишине, нарушаемой только тиканьем часов и осторожными шагами слуг, избегавших хозяина, показался ему оглушительным.

Наконец, не в силах больше тянуть, маркиз снова поднял руку и постучал в дверь костяшками пальцев. Стук эхом прокатился по всему коридору, и незапертая дверь отворилась на хорошо смазанных петлях. Из глубины комнаты исходил застарелый запах бренди, и Маркус невольно вздрогнул – напряжение казалось осязаемым.

Собравшись с духом, Маркус шагнул через порог и вошел в тускло освещенный кабинет, окна которого были плотно прикрыты темными шторами. В массивном мраморном камине пылал огонь, а каменные горгульи, словно ожившие слуги ада, охраняли зев камина; лица же их были отчасти скрыты тенью.

Свирепые черты отца, также скрытые тенью, были испещрены отметинами многолетней невоздержанности. Породивший его человек был хорошо известен жестокостью по отношению к своим противникам. В том числе – собственному сыну.

– Закрой дверь. – Эти слова пронзили воздух словно пули.

Маркус не хотел, чтобы слуги подслушивали, поэтому мгновенно подчинился. Тем не менее он уже не был маленьким мальчиком, боявшимся этого человека. Он провел двадцать один год, делая все возможное, чтобы угодить этому монстру, но больше терпеть не собирался. Приблизившись к отцу, сидевшему за письменным столом, он молча остановился.

– Сядь.

Маркус остался стоять. Ему были известны все отцовские уловки. И будь он проклят, если шагнет прямо в расставленную ловушку.

Отец нахмурился и, стиснув зубы, поднялся на ноги, пытаясь напугать его своими габаритами, как делал, когда Маркус был мальчишкой. Маркус же с удовлетворением отметил, что теперь он стал на несколько дюймов выше отца. Более того, он уловил то мгновение, когда отец тоже это понял.

Внезапно глаза отца сверкнули едва сдерживаемым гневом, и он проговорил:

– Ты женишься в этом году.

Ошеломленный прогремевшим заявлением, Маркус молчал, стараясь понять, что все это значило. Губы же отца кривились в лукавой ухмылке. Будь он проклят! Как он узнал о том, что Маркус пообещал себе, когда был мальчишкой? Той холодной ночью, лежа в крови и в слезах в башне Флитвуд-мэнора, их семейного особняка, он поклялся, что никогда не женится. Поклялся, что не продолжит род, которым так дорожил отец. Дорожил больше всего, даже больше, чем благополучием сына. Все эти годы, проведенные в аду, Маркус знал, что выживет, что переживет издевательства и побои, потому что он – бесценный преемник, который унаследует титул и понесет его в будущее. Поэтому самой лучшей местью был бы отказ от брака. Да, он решил лишить отца законных наследников, о которых тот мечтал.

– Не стану. – Маркус твердо встретил взгляд отца, так похожий на его собственный.

Отец кивнул с презрительной гримасой. Его следующие слова подтвердили подозрения Маркуса.

– Я так и думал. Мне не нравится твое неповиновение.

Маркус молчал, с вызовом глядя на отца.

– Это ты из-за своей уродливой рожи? Что ж, любая приличная девушка грохнется в обморок, лишь взглянув на тебя, – глумился породивший его человек.

Сжав кулаки, Маркус удержался от желания дотронуться до шрамов, пересекавших его лицо. До шрамов, нанесенных его отцом.

– Не беспокойся. Я уже нашел тебе партию. Девчонка, правда, немного молода, но так ее легче приструнить.

Маркус не отвечал на эти грубые слова. Он благодарил небо, что обрел законное право отклонить требование отца.

– Нет, – заявил он.

Короткий запал отцовского терпения догорел, вызвав взрыв. Сперва он застал Маркуса врасплох, опрокинув его на стеклянный столик. Острая мучительная боль пронзила спину, когда он упал на осколки стекла. Тяжело дыша, он старался побыстрее подняться. Багровая кровь капала из носа и губы. «Нужно было приготовиться, – говорил он себе. – Раньше я лучше предугадывал его пьяное бешенство».

Отец же, не мешкая, снова на него набросился. Даже в старости он вел себя как рассвирепевший бык. Время, казалось, остановилось, пока Маркус наблюдал приближение к его лицу отцовской ноги. Воспоминания о годах издевательств ударили по чувствам, заставляя задыхаться. Он сейчас снова ощущал жало кнута на спине и слышал крики сестренки, которую старался защитить. Он чувствовал соленый вкус собственных слез и видел лицо отца, нависавшее над ним.

Настоящее вернулось к нему с громким ревом родителя.

– Ты женишься на этой девчонке и дашь мне наследника! Род маркиза Флитвуда продолжится!

Разум и тело Маркуса, наконец, отреагировали. Он увернулся от удара и, вскочив на ноги, парировал очередной удар. Затем мгновенным движением схватил отца за горло и прижал к книжному шкафу. Старый маркиз задыхался, и на губах его выступила пена. Но Маркус не думал ни о чем, кроме мести. Он надавил еще сильнее – им овладела отцовская ярость. И сейчас, глядя в посиневшее лицо отца, он вдруг осознал сходство черт. Заглянув в зеленые глаза старого маркиза, Маркус увидел в них свое лицо… искаженное бешенством. Сделав над собой усилие, он убрал руку и отступил, не обращая внимания на хруст разбитого стекла под ногами. Никогда прежде он не был так близок… близок к тому, чтобы убить человека.

– Ты ничтожество! Мне стыдно, что мой титул перейдет к тебе! – прохрипел маркиз.

Маркус встретил взгляд отца… и почти пожалел этого пожилого человека.

– Я не женюсь, – сказал он. – Делай что хочешь, но ты никогда не получишь наследника! – Он шагнул к двери, собираясь уйти.

– Маркус…

Что-то в голосе отца заставило его остановиться и обернуться. Маркиз медленно выпрямился и одернул на себе одежду, безуспешно стараясь разгладить складки. Затем поднял голову и посмотрел на сына. Сейчас он казался ужасно старым и жалким, и это ошеломило Маркуса. Внезапно губы отца искривила ухмылка, и он медленно проговорил:

– Ты пожалеешь об этом, обещаю. Есть разные способы добиться желаемого.

Маркус не ответил. Ничто сказанное или сделанное его отцом не могло заставить его передумать. Он переступил порог и навсегда покинул старого маркиза.

– Вы слышите, милорд?

Проснувшись, Маркус замигал от яркого света, лившегося сквозь шторы. А над ним склонился озабоченный камердинер, таращивший свои совиные голубые глаза.

– Милорд, вам принести что-нибудь?

Маркус нахмурился и сел, тут же сообразив, что снова ночью так ворочался, что упал с кровати. Пока он спал, деревянный пол нагрелся от тепла его тела. Обхватив руками пульсирующую голову, он глубоко вздохнул, уловив слабый розовый аромат мисс Грин, все еще преследовавший его.

Пахло всем тем, чего ему не дано было иметь.

– Проклятье, – пробормотал он, – наполните ванну. – Он не мог вынести и мгновения, наполненного ее запахом.

Слегка содрогнувшись, Маркус прикрыл глаза, представляя лицо мисс Грин. Перед встречей с мошенницей ему понадобилось выпить для храбрости. Это была единственная возможность связно озвучить свои мысли. Только так он мог быть уверен, что исполнит свой план. Тем не менее он не смог предугадать, что так на нее отреагирует.

С того момента, как Маркус вошел в лавку, его взгляд был прикован к ее расширившимся от страха карамельным глазам. Он собирался быть любезным и убедительным, но эмоции, промелькнувшие на овальном личике Джи, разозлили его. По какой-то безумной причине он надеялся, что она окажется не такой, как все, – окажется сильной и бесстрашной, несмотря на все свидетельства ее непорядочности. Увы, он ошибался. Хуже ее реакции на него, была только его реакция на нее – он восхищался ею, и в голову лезли сладострастные мысли.

И даже угрожая ей, он любовался ее блестящими волосами цвета красного дерева. А сейчас представлял ее чувственные розовые губы и глаза, сияющие любовью, а не беспокойством и страхом. Ему потребовалось приложить усилие, чтобы удержать себя в руках, когда она оттолкнула его ладонью, коснувшись его груди. О, как же ему хотелось прижать ее к себе… и никогда не отпускать. Только вспомнив о том, что она разрушила его планы, он смог остановиться. Месяц драгоценного времени потрачен впустую.

Маркус со вздохом поднялся с пола, завернулся в прохладную хлопковую простыню. Слишком возбужденный, чтобы стоять на месте, он принялся шагать по комнате, наблюдая за слугами, уже наполнявшими ванну подогретой водой.

Покинув адскую книжную лавку, – если ее можно было так называть, – он решил утопить горе в высококачественном бренди, напитке, слишком дорогом для такой цели. Все время, что пил, он вспоминал об отце. О человеке, которого ненавидел всю жизнь, смерти которого был рад. Ведь именно он, этот человек, изначально вовлек Маркуса во все эти неприятности…

Маркус все еще не мог поверить, что отец оказался таким дьявольски коварным. В конце концов старик нашел способ заставить его жениться. Старый маркиз хорошо знал, как его сын любил свою сестру (эта слабость часто становилась причиной его избиений). Незадолго до смерти отец умудрился устроить помолвку Каролины с герцогом Харвудом, обладавшим еще более ужасным нравом и репутацией, чем сам отец. Сделка должна была состояться, иначе нарушение условий договора разорит Флитвудов. Так что у Маркуса теперь был один-единственный выход – жениться на хорошем приданом, чтобы безо всяких опасений разорвать помолвку Каро. И тогда подписанный герцогом контракт был бы признан недействительным. Он не мог допустить, чтобы Каро вышла замуж за герцога, жизнь с которым была бы страшнее ее детства.

И Маркус был уже близок к тому, чтобы обезопасить сестру, – но все разрушили в последний момент соблазнительная мошенница и очкастый клерк – они увели невесту у него из-под носа. Черт бы побрал отца и его завещание! Черт бы побрал Анну. И, разумеется, черт бы побрал мисс Дани Грин.

Плеск воды и чей-то отчаянный вопль вырвали Маркуса из задумчивости. Какой-то слуга выскочил из комнаты, облитый содержимым одного из ведер с горячей водой. Тотчас же послышались извинения Уэллера, но убийственный взгляд, брошенный слугой из-за двери, красноречиво свидетельствовал о том, что сожаления камердинера не были приняты.

Маркиз проигнорировал ссору. Неуклюжего камердинера постоянно преследовали неприятности. Слугам следовало бы обходить его стороной. Маркус снова принялся ходить по комнате. Но головная боль не отпускала, и он со стоном рухнул в ближайшее кресло. Горечь нарастала, сжимая сердце, и он ужасно злился, хотя и понимал, что оказался в подобном положении отчасти по собственной вине. Таким уж он был идиотом.

Мисс Грин одурачила его! И мисс Анна Ньюпорт – тоже. Маркус был потрясен ее ночным бегством с возлюбленным. Предварительно заручившись поддержкой ее отца, он все же полагал, что она хоть немного к нему расположена. Да, конечно, ему было известно, что отец Анны желал этого брака больше, чем она. В конце концов семья как бы обретала титул в обмен на приданое. Простое деловое соглашение, никаких чувств.

Как он мог верить отговоркам Анны и ссылкам на плохое самочувствие, когда она не позволяла навещать ее в последнее время? Он должен был догадаться, что что-то не так. И если бы судьба две ночи назад не привела его в нужное место, то он никогда не узнал бы об агентстве «Гретна-Грин».

Предъявляя мисс Грин ультиматум, Маркус чувствовал угрызения совести. Разумеется, не в отношении этой расчетливой женщины, а из-за “невесты”, по существу – жертвы. Он не хотел так поступать, – но какой у него был выбор? Он должен был сделать это… Ради Каро.

– Желаете свой обычный бокал бренди?

Маркус поднял взгляд. Перед ним стоял камердинер.

– Да-да, Уэллер. И, пожалуйста, постарайтесь сегодня ничего не разбить.

Проигнорировав это указание, камердинер споткнулся о персидский ковер по дороге к буфету и, зацепившись за поднос с утренним чаем, уронил на пол и его, и себя самого. Маркус тяжко вздохнул. Голова, казалось, заболела еще сильнее.

Осколки фарфора тихо позвякивали, когда камердинер поднимался на ноги. Поднявшись, наконец, он неуверенно осмотрелся, дабы избежать новых опасностей. Каролина, сестра Маркуса, считала, что ее брат безумец, раз держит столь неуклюжего камердинера. Но Маркусу почему-то не хотелось с ним расставаться.

– Я вам сколько раз говорил: смотрите вокруг, прежде чем делать шаг. Вы бы мне целое состояние на посуде сэкономили.

– Я смотрел. Только не вниз.

Несмотря на головную боль, Маркус рассмеялся.

– А-а… фатальный изъян в вашем зрении?

Уэллер прервал свои перемещения по комнате и в задумчивости пробормотал:

– Просто верх тоже доставляет мне неприятности.

Маркиз в изумлении уставился на камердинера.

– Верх?

– О да. Вы не поверите, как часто на моем пути оказываются ветки деревьев.

Маркус со стоном обхватил руками голову и пробормотал:

– Господи, ну почему я вас при себе держу?

Уэллер налил в бокал щедрую порцию бренди, затем ответил:

– Вы не держите меня, милорд. Полагаю, прошлой ночью вы опять меня уволили.

– Так что же вы здесь делаете?

Камердинер с кроткой улыбкой передал хозяину бокал.

– Без меня вы не сможете функционировать, сэр.

Маркус медленно выпил. Уэллер же, шагнув к ванне, спросил:

– Ночью вам снилось что-то плохое?

Маркус нахмурился. Он не обсуждал свои сны. Никогда.

– Да.

Столь краткий ответ не предполагал дальнейших разговоров, и Маркус погрузился в горячие недра ванны. Сны, мучившие его по ночам, и тени, преследовавшие днем, – все это, черт возьми, не касалось никого, кроме него.

Маркус со вздохом прикрыл глаза. Тепло проникало в мышцы, расслабляя напряженные суставы и старые шрамы, уплотнившиеся за ночь. Он чувствовал себя гораздо старше своих тридцати с небольшим. И он ужасно устал. Устал от жизни, от бремени, от которого, казалось, невозможно было освободиться. Устал от постоянной битвы с собственным рассудком. Устал… очень устал.

Маркус погрузил голову под воду, и теплая вода омыла его изуродованное лицо. Вынырнув, он осмотрелся. Перед глазами появился кусок светлого мыла. Он принял его и мочалку из рук Уэллера, потом молча подождал, когда камердинер покинет комнату, после чего начать мыться. Он делал все возможное, чтобы скрывать свое искалеченное тело от прислуги, но давно понял, что это удается не всегда.

Его мысли снова вернулись к мисс Грин. Как странно, что столь прекрасная женщина была вовлечена в такие темные дела… Какие у нее могли быть для этого причины, кроме жадности? Будь он игроком, поставил бы на жадность. Никто ведь не станет помогать другим людям, не ожидая ничего взамен.

Его размышления были прерваны возвращением Уэллера с теплым полотенцем в руках. Маркус напоследок еще раз погрузился в воду, затем покинул ванну. Вытираясь, он последовал за своим неуклюжим камердинером. Уэллер подошел к шкафу, чтобы достать одежду хозяина, умудрившись по дороге врезаться только в чиппендейловский столик.

– Вы все еще намерены осуществить свой план, милорд? Мне кажется, похищение невесты – не самый разумный поступок.

Маркус пожал плечами. Последние несколько дней Уэллер не переставал ворчать по этому поводу, хотя и знал: решение принято и останется неизменным.

– Даже Анну было чертовски сложно уговорить. Я был глупцом, раз считал, что она могла испытывать ко мне хоть какие-то чувства.

– Вовсе нет! Все эти красотки играют в игры, чтобы поймать приз побогаче. По крайней мере, так мне говорили.

Маркус невольно улыбнулся; преданность ему – еще одна черта камердинера, которой он восхищался и которой были лишены прочие слуги. Большинство из них дрожало от страха, боясь гнева «Зверя», – еще одно ужасное наследие его отца.

А Уэллер между тем продолжал:

– Что, если вас поймают? Стоит ли похищение невесты таких хлопот?

Маркус промолчал. Он почти всю жизнь защищал сестру от отца и не мог сейчас остановиться. Негодяй был мертв уже целый год, но по-прежнему преследовал их с сестрой.

Увы, пока что он не мог помочь сестре, так как был одурачен невестой. Жаль, что он не предвидел этого, когда посылал клерка мистера Хесслера с брачным контрактом в дом Ньюпортов. И очень жаль, что он не смог догадаться о коварных планах отца.

Но теперь уже ничего не изменить. Следовало примириться с обстоятельствами и двигаться дальше. Но он не появится в свете снова в поисках невесты. Перешептывания… Косые взгляды… Дамы, падающие в обморок… Нет, теперь только самый надежный метод. Приобретение жены с помощью мисс Грин.

Маркус осторожно уселся на слишком для него маленький стул для бритья, в который уже раз напоминая себе, что надо пустить этот проклятый стул на растопку.

Уэллер размазал кисточкой прохладный крем по его лицу, затем поднес острейшую бритву прямо к его горлу. Вспомнив про ошпаренных водой слуг и перебитую посуду, Маркус выхватил бритву, пока ему не перерезали шею. Он быстро брился, то и дело морщась, когда лезвие скользило по плотным, побелевшим от времени шрамам. Чем меньше времени проводишь перед зеркалом, – тем лучше. С последним движением бритвы Уэллер неожиданно расплылся в широкой, но немного неуверенной улыбке.

– Я забыл упомянуть милорд, что ваша сестра здесь.

– Кто?..

– Леди Каролина здесь. Приехала рано утром. Такая прекрасная и очаровательная юная леди. А волосы у нее, их длина и цвет… просто поразительно!

Сердце Маркуса гулко забилось в груди. Нет, не сейчас. Только не сегодня!

– Прогоните ее.