Глава 10
По чаще темной без конца
Блуждал он в поисках укрытия,
Тут, к изумлению Купца,
Дворец богатый появился.
«Красавица и Зверь»
Маркус поплотнее запахнул на себе сюртук, стараясь спрятаться от дождя, что было совершенно бесполезно – он уже давно промок насквозь. Содрогнувшись от пронизывающего холода, маркиз оглянулся. В нескольких футах от него дрожала Дани. Маркиз остановился; когда же девушка подошла поближе, он отчетливо разглядел выражение ее лица. Она была в ярости.
Маркус не удержался от улыбки – Дани, наверное, понятия не имела, на кого сейчас походила. Ее прекрасные темные локоны висели тонкими перепутанными прядями вокруг лица, а концы по-прежнему были собраны в косу, которую она заплела накануне. Капли дождя струились по ее лбу и собирались на темных ресницах, к щеке прилип ком грязи, и грязь эта, размытая дождем, стекала по бледной коже коричневыми полосами. Вполне можно было бы сказать, что она выглядела как мокрая крыса.
Однако она была прекрасна.
– Почему вы остановились? – спросила Дани, стуча зубами.
Окинув ее взглядом, Маркус невольно вздохнул. От суровой непогоды тонкая ткань ее штанов и рубашки, более подходящих для тихого лондонского вечера, облепила кожу, и измятый лен стал практически прозрачным, так что обрисовывался каждый изгиб роскошного тела. Глядя на нее, Маркус даже под холодным дождем чувствовал жар желания. С трудом подавив его, он вдруг сообразил, что на Дани было гораздо меньше одежды, чем на нем. И ей, конечно же, было гораздо холоднее.
Стащив с себя сюртук и морщась от пронизывающего ветра, маркиз пробормотал:
– Вот, возьмите.
Дани посмотрела на него с подозрением и потянулась за сюртуком. Маркус не был уверен, что его насквозь мокрая одежда поможет девушке согреться, но все же почувствовал некоторое облегчение. Ее смерть от воспаления легких стала бы эффектным завершением этого захватывающего преступного предприятия. Ох, не думал он, что провалится с таким треском…
Дани оглядела мокрый сюртук и пробормотала:
– Это ничего не изменит. Я все еще злюсь…
Но Маркус не слушал ее – не мог. Мокрый лен рубашки прекрасно очерчивал груди Дани, и он любовался ее тугими розовыми сосками, проглядывавшими сквозь ткань. Ему ужасно хотелось дотронуться до них, хотелось согреть их губами и…
Его кровь закипела, и он с содроганием отвел взгляд. Неверно истолковав его дрожь, Дани проговорила:
– Может, вам оставить его у себя?
Она протянула ему сюртук, но Маркус, сжав зубы, решительно оттолкнул его. Вот теперь-то она точно должна его надеть! Мокрая шерсть спрячет соблазнительную грудь и заглушит его желание. Но, увы, воспоминание об этих мгновениях навечно останется в его памяти…
Дани тут же накинула сюртук на плечи, и Маркус, стоявший с ней рядом, почувствовал слабый аромат роз, вызванный ее движением. Ногти его впились в ладони – близость Дани сводила с ума! Он думал, что и раньше страдал от безумия, но сейчас… О, это был настоящий ад! Не иметь возможности дотронуться до женщины, такой прекрасной, такой близкой…
С огромным усилием он заставил себя думать о другом. Сейчас следовало найти укрытие, чтобы переждать непогоду и согреться.
Не говоря ни слова, он отвернулся, а Дани у него за спиной фыркнула и пробурчала:
– Вы совершенно невыносимы. Конечно, мне и раньше приходилось иметь дело с молчаливыми людьми. Мой отец почти не разговаривает со мной с тех пор, как умерла мама. И Ху не произнес и десяти слов за те два года, что мы с ним знакомы. Но они, по крайней мере, хоть как-то со мной общаются. А вы на меня даже не смотрите, когда я с вами говорю.
Когда она заговорила о своей семье, он почувствовал угрызения совести. «Может, поэтому она стала мошенницей?» – промелькнуло у Маркуса. Откашлявшись, он проговорил:
– Но если я буду смотреть на вас, когда вы говорите, то я могу наткнуться на… Как это называется? На ветку?
– О!.. Флитвуд, кажется, я вас ненавижу!
Он спрятал улыбку.
– Я этого не переживу, мадам.
Дани в ярости затопала ногами.
– И эти сапоги я тоже ненавижу! – закричала она.
Ухмыляясь, Маркус вглядывался в ряды деревьев, пытаясь найти место, где можно было переждать дождь. Дани же замолчала, и единственным издаваемым ею звуком был скрип ее сапог.
Наконец, нарушив молчание, она сказала:
– Флитвуд, вы слышите меня?
Он утвердительно кивнул.
– Флитвуд, я предлагаю перемирие.
Маркиз резко остановился и обернулся.
– Перемирие? – переспросил он с удивлением. – То есть мы перестанем нападать друг на друга?
– Да, конечно. А разве бывают другие перемирия? И вообще, это будет выгодно нам обоим. Не думаю, что поиски Джинни увенчаются успехом, если мы постоянно будем ссориться.
Следовало признать, что в предложении мисс Грин был смысл. И Маркус стал выслушивать ее условия – что-то насчет «хватаний» и что-то про…
Внезапно Маркус отвернулся – он увидел полуразвалившуюся лачугу, стоявшую за двумя гигантскими дубами.
– Сэр, так вы согласны на мое предложение? – спросила Дани.
Но Маркус не ответил. Ухватив девушку за руку, он потащил ее в сторону хижины.
– Прошу прощения, милорд! Я думала, что упоминала в условиях нашего соглашения о том, что меня нельзя хватать.
Маркиз по-прежнему тащил Дани к хижине. Желание укрыться и согреться было для него намного важнее какого-то дурацкого соглашения. Он продирался сквозь кусты, пока они не оказались прямо перед домиком. И все было не так плохо, как представлялось издалека. Природа как бы поглотила это деревянное строение, и домик, со всех сторон укрытый зеленью, казался довольно крепким. Даже крыша была цела. Правда, дверь висела на одной ржавой петле.
Протесты Дани затихли, когда она увидела хижину. Захлопав в ладоши, девушка воскликнула:
– Блестяще, Флитвуд!
Маркус не думал, что существование домика являлось его заслугой, но спорить не стал и следом за Дани шагнул в дверной проем. Роскошный интерьер ошеломил его. Он бы не удивился, если бы узнал, что раньше хижина была чьим-то тайным логовом. Когда-то дорогая мебель обветшала и выцвела. Вода из протекавшей крыши попадала прямо на изношенное кресло.
Им срочно нужно было согреться, и Маркус направился прямо к очагу. Порывшись среди разбитых кирпичей и пепла, он нашел кремень. Увы, маленькой кучки хвороста было явно недостаточно, а сухого дерева в лесу сейчас не найти…
Осмотревшись, Маркус заметил у стены узкую кровать. Стряхнув с нее сухие листья, он сдернул простыни со старого соломенного матраса. Белье оказалось вполне сносным. Он бросил одну простыню девушке, молча наблюдавшей за ним.
– Снимите одежду, – сказал Маркус, почувствовав, что краснеет.
– И не подумаю! – заявила Дани. – Достаточно того, что мне приходится делить это крохотное помещение с вами. Здесь негде уединиться, и если кто-нибудь узнает, что я… – Она побледнела и в гневе воскликнула: – Ни за что!
Маркиз представил Дани… облаченную в одну простыню. В одной комнате с ним. Стиснув зубы, он пробормотал:
– Что ж, прекрасно. Хотите простудиться и умереть? Тогда оставайтесь в своем мокром облачении.
Девушка бросила на него яростный взгляд.
– Сэр, отвернитесь, и я надену платье из сумки.
– Я сделаю гораздо лучше, – пробурчал Маркус. И вышел за дверь.
Но он ушел недалеко – обошел вокруг хижины в поисках дров или еще чего-нибудь нужного. Внезапно он заметил старую деревянную миску. Как она тут оказалась, не имело значения. Подставив миску под проливной дождь, Маркус осушил ее несколько раз и наконец-то утолил жажду.
Вернувшись к двери с миской, он решил еще какое-то время подождать. Но ожидание оказалось нелегким испытанием. Сам того не желая, Маркус напряженно прислушивался, и он слышал каждый шорох ткани. Воображение же рисовало самые удивительные картины – то он представлял прикосновение ее рук к его обнаженному телу, то сам ласкал ее, обнаженную…
Проклятье! Даже на таком холоде горячая кровь приливала к чреслам. Маркус издал отчаянный стон – это постоянное состояние возбуждения было невыносимым.
– Вы уже в приличном виде?! – крикнул он.
– Хотелось бы так думать! – послышалось в ответ.
Маркиз стряхнул воду с воротника и нырнул в хижину. От вида Дани у него перехватило дыхание. Она накинула на плечи простыню, завернувшись еще и в толстое покрывало; причем ярды ткани были художественно обернуты вокруг нее. Волосы же висели густыми прядями – она расплела косу и расчесала их пальцами. И лишь небольшое грязное пятнышко на лице портило впечатление, – иначе казалось бы, что она только что из горячей ванны.
– То платье, что было в сумке, промокло. Если бы я его надела, стало бы еще хуже, – пробормотала она, отвернувшись.
Снова накатило возбуждение, с которым он постоянно боролся. Заморгав, Маркус отвел взгляд и предложил девушке миску с водой.
– Вот, попейте? А потом вы, может, захотите умыться.
Ее руки взметнулись к щекам.
– Что?.. Умыться? – пробормотала она в панике.
Не в силах сдержать улыбку, Маркус поставил миску на стул. Неужели она смущалась из-за своей внешности перед ним?!
– Вы немного испачкались, когда попытались на меня накинуться, – пояснил маркиз.
Дани одарила его уничижительным взглядом.
– Согласно мирному соглашению, сэр, инициирующая сторона данного соглашения имеет право атаковать в любой форме, включая словесную.
Маркус с улыбкой уставился на свою спутницу.
– Вы это серьезно?
Она кивнула и скрестила руки на груди.
– Да, вполне.
– Но это просто нелепо. Я отказываюсь принимать ваши условия.
– Вы уже их приняли.
Маркус нахмурился и проговорил:
– Неужели действительно принял?
– Да, вы согласились, когда взяли меня за руку. Это было как бы рукопожатие, скрепляющее сделку.
– Нет, черт возьми! Это не считается…
– Ах, мне следует добавить Правило Номер Семь: никаких грубых выражений или действий не допускается в присутствии инициирующей соглашение стороны.
– Проклятие… – Маркус ухмыльнулся. – Вы говорите как хитрый политик!
Дани побледнела, и Маркус подумал, что зашел слишком далеко.
– Мисс Грин, я просто хотел…
– И еще одно правило, – перебила она. – Соглашающаяся сторона не должна делать никаких заключений или обидных предположений на основании действий инициатора соглашения.
Маркиз в растерянности заморгал. Вот это дерзость!
А мисс Грин медленно обошла вокруг мокрого кресла, и покрывало шлейфом волочилось за ней. Она вела себя так, словно находилась в самом изысканном бальном зале, облаченная в самый лучший туалет, а не в простыню и покрывало.
– Может, добавить еще один пункт? – спросила она неожиданно.
– Все ваши правила – полная чепуха, – проворчал Маркус.
– Попытки примирения – это чепуха? – Глаза ее сверкнули.
Из горла Маркуса вырвался смешок, и он ласково улыбнулся своей очаровательной спутнице. Она же нахмурилась и в притворном гневе воскликнула:
– Сэр, я вовсе не пытаюсь быть забавной!
Он снова засмеялся, а мисс Грин прошипела:
– Сэр, вы и святого подвигнете на убийство.
Маркус ухмыльнулся и проговорил:
– Итак, Самое Главное Правило: инициатор соглашения не должен порочить святых с целью оскорбить соглашающуюся сторону.
Дани с изумлением раскрыла рот, а затем широко улыбнулась. Ее взгляд смягчился, а глаза засияли весельем. Маркус же внутренне ликовал. Он заставил ее улыбнуться! Он, человек, недостойный женского внимания, заставил улыбнуться эту красавицу!
Тут она вдруг взглянула на простыню, которую он уже давно держал в руке.
– Милорд, вам тоже надо переодеться, чтобы не простудиться.
Его радость сменилась знакомой тревогой. Нет, он не собирался раздеваться перед Дани. Он почти никому не показывал свое тело, а те немногие, что видели его – включая Уэллера, – ужасались. А молоденькие дебютантки, считавшие его лицо страшным, умерли бы от отвращения, увидев его обнаженным.
Но ведь мнение мисс Грин не должно его волновать, не так ли? Она – просто средство, необходимое для решения важной задачи. Нет-нет, не надо лгать себе. Ведь он понимал, что ее мнение о нем имело для него огромное значение. Имело с самого начала. Он не желал быть злобным зверем в ее глазах. Пусть даже именно таковым он и являлся. А теперь – еще и преступником.
– Когда я разведу огонь, все будет в порядке, – пробормотал Маркус.
Мисс Грин снова рассердилась, на сей раз – от беспокойства за него.
– Мне не нужно, чтобы вы простудились, Флитвуд! Уверяю вас, я ужасная сиделка!
– Со мной все будет в порядке, поверьте, малышка.
Она фыркнула и проворчала:
– Ваши уверения – это просто самоуверенные мужские заявления.
Маркиз молча вытер лицо и шею простыней и забросил ее в угол комнаты. Затем, осмотревшись, взял старый табурет и, перевернув его, сильным ударом отломил одну ножку, затем – еще одну. Громкий треск испугал Дани, и она закричала. Маркус отреагировал мгновенно – он прыгнул на нее, увлекая на пол и защищая своим телом от любого возможного удара. Ему не приходилось делать это уже многие годы, с тех самых пор, как Каро благополучно покинула отцовский дом.
– Флитвуд, что случилось? – послышался шепот.
Он приподнял голову и осмотрелся. В углах было темно. Никакого движения. Но Маркус по опыту знал: это не означало, что опасности нет.
– Флитвуд, вы меня слышите?
Его взгляд переместился на деревянную миску. Капавшая с потолка вода переполнила ее и намочила потрепанный персидский ковер. А рядом валялась ножка табурета для растопки…
– Маркус!..
Он вдруг почувствовал какое-то давление в области груди. Посмотрел вниз – и встретился взглядом с Дани. Она выглядела удивленной и немного испуганной. Когда же он, наконец, понял, что сделал, – то вспыхнул от стыда. Если Дани раньше не считала его чудовищем, то теперь точно будет.
Маркус молчал, пытаясь придумать оправдание своему поведению. Именно поэтому он избегал толпы и публичных мест. Он никогда не знал, как отреагирует на ту или иную ситуацию.
Но чем дольше Маркус оставался над девушкой, тем дальше отступал страх. И тем острее он чувствовал мягкое тепло внизу. Их бедра идеально совмещались, а ритм ее дыхания, казалось, совпадал с его дыханием. Аромат же ее тела… он пьянил его и затуманил рассудок. И Маркус уткнулся лицом в ее шею, продлевая удовольствие. Неожиданно он понял, что боится поднять голову. Он боялся увидеть отвращение в ее глазах.
Наконец, собравшись с духом, он посмотрел на девушку, стараясь спрятать обезображенную часть своего лица. И оказалось, что в глазах Дани уже не было страха. Ее щеки покрылись очаровательным румянцем, а взгляд смягчился. Мягкие маленькие ручки покоились на его плечах, и она вдруг пошевелилась под ним, коснувшись бедром его паха.
Судорожно сглотнув, Маркус пробормотал:
– Не шевелись, малышка.
Она нахмурилась.
– Но почему?
Содрогнувшись, он прохрипел:
– Потому что ты лишаешь меня остатков самообладания.
– О-о!.. – Розовые губы раскрылись от удивления. Затем она погладила его по плечам и сообщила: – Мы в безопасности. Не нужно беспокоиться. – Она снова его погладила, потом прошептала: – Так лучше?
«Совершенно точно – нет!» – мысленно воскликнул Маркус. Его желание рвалось наружу, а от ее прикосновений он едва мог дышать.
– Э-э… немного… – пробормотал Маркус. Он вдруг заметил, что она улыбалась, и в это мгновение ему очень хотелось прочитать ее мысли.
– Маркус… – Ее голос был мягким, глубоким и низким. Ему понравилось, как она произнесла его имя. Он хотел бы слышать это каждый день.
– Да, слушаю, малышка.
Она снова улыбнулась и сказала:
– Ты довольно тяжелый. Может, ты уже поднимешься? Пожалуйста.
Стыд вернулся, и он мгновенно откатился в сторону, стараясь не смотреть на Дани. И в тот же миг Маркус понял, что ему отчаянно хотелось выпить. Господи, каким же он оказался дураком! Он не только свалил Дани на пол из-за своих проклятых нервов, но и в самом деле на мгновение решил…
Маркиз помотал головой, чтобы избавиться от нелепых фантазий, и поднялся на ноги. Дани встала следом за ним. Он старался спрятать лицо, но ее полный любопытства и задумчивости взгляд преследовал его.
Решив, что должен как-то объяснить свое поведение, Маркус пробормотал:
– Мои извинения… Даже не знаю, что со мной… Я подумал, что, может, крыша обрушилась или пол провалился. – По-прежнему избегая ее взгляда, он добавил: – Я подумал, ты в опасности, вот и… я только хотел тебя уберечь.
Краем глаза он заметил, что Дани кивнула и отошла подальше.
– Я в порядке, Маркус. Просто треск дерева удивил меня и немного напугал.
– Да, понятно, – пробормотал он.
Подняв с пола ножку табурета, Маркус продолжил свое занятие. Когда же искры превратились в маленькое пламя, Дани вновь заговорила:
– В другой раз предупреждай, что ломаешь стул. Я действительно испугалась.
Маркус был слишком потрясен, чтобы ответить. Оказалось, что Дани совершенно не сердилась из-за его непростительного и непонятного поведения.
Через несколько минут он развел в очаге бушующее пламя и прислонился спиной к окружающим камин кирпичам. Тепло распространялось по телу, высушивая одежду. Маркус с облегчением вздохнул – и вдруг понял, как ужасно устал… от всего этого. Устал от этой проклятой жизни. Ох, как бы отец обрадовался его бедственному положению.
Прошлое навалилось на него и, казалось, вот-вот раздавит. Маркуса начало трясти, а ноги уже почти его не держали. Было ясно: на него снова надвигался ад, разрывавший остатки сознания.
Шорох ткани сопровождаемый тихим топотком босых ног, обозначил приближение Дани. Закрыв глаза от головокружения, он сосредоточился на тепле, наполнявшем его тело. Он должен быть сильным. Он не может допустить, чтобы Дани стала свидетельницей его превращения в жалкое создание.
– Думаешь, они не… обидят Джинни? – послышался ее шепот.
– Нет, разумеется. За нее невредимую они получат больше денег.
Но они оба знали, что это неправда. Адмирал заплатит любые деньги за возвращение дочери в любом состоянии. Маркус мог поклясться, что слышал, как его отец издевательски хохотал в аду.
– Надеюсь, Филипп нашел помощь или укрытие, – сказала Дани.
Маркус невольно улыбнулся. Она была настолько добра, что беспокоилась даже за этого омерзительного субъекта.
– Ты устала, малышка. Не стоит волноваться за таких, как он. Такие всегда находят выход… А мы ничего не сможем предпринять до утра. Поспи, чтобы набраться сил.
Молча кивнув, Дани устроилась в нескольких футах от огня, и Маркус слышал, как ее дыхание замедлялось – она засыпала. Темные локоны рассыпались вокруг нее, и ему ужасно хотелось провести ладонью по этим густым волнам, сейчас чуть красноватым и золотистым от отблесков пламени. А шелковистое прикосновение пряди, которое он ощутил в лесу… О, эти мгновения навсегда останутся в его памяти. Грусть и отчаяние наполнили его сердце. Дани была воплощением его мечты, увы, несбыточной…
Он различал красное пятнышко у нее на щеке от удара веткой. Он ей не соврал – ветка действительно выскользнула из его рук. Вспомнив, как она разозлилась, Маркус улыбнулся уголком рта.
Он снова окинул взглядом ее восхитительную фигуру. Ох, если бы только… Если бы они встретились при других обстоятельствах! И если бы его отец не написал это завещание. Отец… Он по-прежнему контролировал его – даже спустя все эти годы. Именно из-за него, из-за отца, Маркус разрушил собственную жизнь и, возможно, жизнь Дани. И он так и не смог спасти Каро.
Уставившись на огонь, он сжал кулаки; сон ускользал от него, желудок болел от голода, но по-настоящему ему нужна была выпивка.
А черная бездна все приближалась, и… Проклятье! Он проигрывал схватку. Скоро ад поглотит его, и он часами будет заперт в ужасах прошлого. Как же ему не хватает Уэллера! Тот бы помог и все исправил, а вот Дани… Конечно, она поймет, что с ним что-то не так, однако…
Тихо застонав, маркиз закрыл глаза, и воспоминания поглотили его.
Странные звуки, похожие на всхлипывания, разбудили Дани, она, несколько раз моргнув, в страхе осмотрелась. Неужели их огонь привлек какое-то лесное животное?
Ничего не увидев, она перевернулась и подобралась поближе к очагу. Закрыв глаза, прислушалась, но услышала только шорох дождя в кронах деревьев снаружи. Этот шорох успокаивал и увлекал ее обратно в объятия сна.
Снова тот же звук! На этот раз – в сопровождении хриплого болезненного стона.
Дани приподнялась и села. Опять стон! Удивленная, она повернулась к Маркусу, чтобы разбудить его. Какой прок от такого великана, если он не отгоняет зверей?
Жуткий вопль, не похожий ни на что, слышанное ею прежде, разнесся по комнате. Дани вздрогнула, и по спине у нее пробежали мурашки. Собравшись с духом, она потянулась к Маркусу, и… Оказалось, что он корчился на узорчатом ковре. Последовал еще один болезненный хрип. Дани судорожно сглотнула, когда поняла, что эти нечеловеческие звуки издавало не животное.
Охваченная паникой, Дани подобралась к камину. Яростно помешав угли, она осмотрела Маркуса получше. Его веки подрагивали от быстрого движения глаз, щеки ввалились, и все лицо покрылось испариной. Тело же сотрясали ужасные судороги. Дани всхлипнула и прошептала:
– Лучше бы ты притворялся, Маркус Брэдли.
Она прижала ладонь к его липкому от пота лбу. Он весь горел.
