Книга: Рассудку вопреки
Назад: Глава 10
Дальше: Глава 12

Глава 11

Медовый месяц. Минерва как-то наткнулась на толкование этого слова в словаре Джонсона.
«Первый месяц после свадьбы, наполненный нежностью и удовольствием».
Подобное определение никак не подходило для описания той недели, которая прошла с момента ее ночного бодрствования в гостинице Аббевиля.
До сих пор ей так и не представился случай поинтересоваться у Блейка, по какой такой непостижимой причине он так и не появился в ее спальне той ночью. На следующее утро, наняв лошадь, Блейк проделал верхом весь путь до Парижа, предоставив ей возможность в одиночестве наслаждаться комфортом кареты. Когда им случалось заговорить, муж был идеально вежлив и раздражающе уклончив.
Прибыв во французскую столицу, они поселились в апартаментах на Фобур-Сент-Онор, о чем позаботился герцог Хэмптон. Граф, владевший этим особняком, переехал в современный дом в квартале Жерме, оставив увядающую славу этого замечательного, но старого семейного очага на откуп арендаторам.
Хоть Минерва и не страдала чрезмерной стеснительностью, она не могла найти подходящих слов, чтобы спросить у своего мужа, отчего он не появился в ее спальне прошлой ночью. Скромное «Почему вы не пришли ко мне?» вполне подошло бы, но она не могла заставить себя произнести эти слова. Ее злость и разочарование Блейком усиливались с каждым часом, но усиливалось и ощущение собственной беспомощности. Что с ним происходит, черт возьми? И что с ней.

 

Французы, по-видимому, обожали зеркала. Они украшали ими почти все кафе и рестораны, являвшиеся неотъемлемой частью французской жизни. Стены всех жилых комнат в апартаментах, занимаемых леди и лордом Блейкни, также были увешаны зеркалами. Даже после недели, проведенной во Франции, Блейк так и не привык ловить свое отражение при каждом повороте головы. Он никогда не гордился своей внешностью, поскольку еще мальчишкой решил, что темные волосы выглядят более мужественно. И совсем скоро маркиз почти возненавидел собственное лицо.
Правда, в таком изобилии стекла был и положительный момент, поскольку у Блейка появилась возможность наблюдать за женой, причем делать это незаметно для Минервы. В это утро она выглядела великолепно. Возможно, было нечто в парижском воздухе: с каждым взглядом она казалась ему все более привлекательной.
— Доброе утро, милорд, — поздоровалась она, усаживаясь за стол и принимая шоколад от одного из нескольких слуг. Минерва, едва удостоив супруга взглядом, развернула утреннюю французскую газету.
Блейк никак не мог винить жену за проявленную холодность. На самом деле, не появившись в ее спальне в Аббевиле, он повел себя как трус. Он даже не попытался объясниться с ней. С другой стороны, Минерва и не требовала объяснений. Что же касается придуманных им отговорок, то с каждым днем он все больше сомневался в их обоснованности. Он не мог польстить себе тем, что его отсутствие в спальне осложняло ей жизнь. А вот он, напротив, начал считать прежнее решение ошибочным.
Казалось, что вдали от Англии все было по-другому. Даже в Девоне Блейк не ощущал себя настолько свободным от отца, поскольку имение принадлежало герцогу. Что-то в атмосфере Парижа придавало Блейку оптимистичный настрой, об отсутствии которого у себя он едва ли подозревал.
— Какие у вас планы на сегодняшний день? — поинтересовался он.
Минерва оторвалась от газеты и бросила на него исполненный брезгливого презрения взгляд. Так смотрят на мусор в сточной канаве. Начало не ободряло.
— Сомневаюсь, что мои планы воодушевят вас, — сухо ответила она.
— Почему бы не проверить это?
Глубоко вздохнув, Минерва отложила газету в сторону.
— Сегодня утром у меня примерка.
И почему это ее так раздражает? Ведь женщины обожают новые наряды.
— Новое платье — это превосходно.
— Сестра загодя списалась с известной модисткой из Пале-Рояля. Я считаю это совершенно бесполезной тратой времени, но Диана проявила искреннюю заботу. Да и других более интересных занятий у меня нет.
— Я считал, что вы уже познакомились с дамами из нашего посольства.
— Это так, но встречаться с ними ничуть не интереснее, чем наносить утренние визиты в Лондоне. В дипломатических кругах устраивают вечерние рауты, но нас с вами не торопятся туда приглашать.
— Почему?
— Потому что слух о нашем браке по взаимной и страстной любви уже дошел до Парижа. Одна из дам по секрету сообщила мне, что нас стараются не беспокоить, поскольку все считают, будто вечера мы предпочитаем проводить вдвоем.
Минерва сморщила носик, а Блейк смущенно хмыкнул.
— Не волнуйтесь, я постаралась осторожно развеять это заблуждение.
— Возможно, теперь нас начнут приглашать.
— Я заметила, что отсутствие приглашений не мешает вам выходить после ужина. Но мужчины всегда могут себе позволить делать то, что им хочется.
Блейк задумался. Следовало каким-то образом поднять настроение Минервы. И не только потому, что он испытывал чувство вины перед супругой, которая откровенно скучала во французской столице, но и потому, что ему требовалась ее помощь. А судя по мрачному взгляду Минервы, на это можно было даже не рассчитывать.
К ним подошел слуга с конвертом на серебряном подносе. Взглянув на послание, Блейк приподнял брови:
— Похоже на приглашение, моя дорогая. Почему бы не прочесть записку? Возможно, вам не придется скучать сегодня вечером.
— Monsieur el madame le marquis et la marquise de Blakeney, — начала читать Минерва. — Это не из посольства и не от англичан. — Краем глаза Блейк заметил в углу листка оттиск золотой лилии. — О Боже! Это из Тюильри. Во вторник нас приглашают на прием к королю.
— В самом деле? Вот видите.
— Это не вечерний прием. Каждый вторник ровно в полдень король Луи принимает дипломатов и знаменитых иностранцев.
— Откуда вам это известно? — спросил Блейк.
— Я читаю газеты.
— А что вам известно о брате короля Карле? — успел спросить Блейк, прежде чем супруга вновь уткнулась в газету. Он провел целую неделю, посещая самые модные кафе и рестораны, которые во Франции считались эквивалентом лондонских клубов. Там он пытался завести нужные знакомства, но теперь вынужден был признать, что ему нужна помощь.
— Графе Артуа? Говорят, он не такой добродушный и беззаботный, как Луи. Граф возглавляет группировку ультра и выступает против любых либеральных реформ. Многие французы предпочли бы не видеть его на троне. Но маловероятно, что Толстяк Луи его переживет. И вот тогда мы увидим, сможет ли Карл удержаться.
То, какое воздействие оказал его вопрос на внешность Минервы, было просто поразительным. Словно некий волшебник вдохнул жизнь в замерзшие вены угрюмой ледяной принцессы, превратив ее в жизнерадостное и даже страстное создание. Голубые глаза взволнованно искрились, щеки порозовели, и пока Минерва с завидной легкостью излагала вполне серьезные и разумные мысли, меж приоткрытых губ похожего на сердечко рта сверкали жемчужно-белые зубки.
Блейк как завороженный смотрел на ее ярко-розовые губы, не в силах оторвать от них взгляд. В его голове непроизвольно поплыли картины, в которых эти губы были заняты совсем иным делом. Он постарался избавиться от своих фривольных мыслей и сосредоточиться на том, что Минерва говорила о герцоге Орлеанском и остальных Бонапартах. Ему всегда отлично удавалось воспринимать информацию на слух, а, как выяснилось, жена могла просветить его в том, что маркиз Блейк просто обязан был знать.
Она остановилась, чтобы отдышаться, и пристально посмотрела на него. Блейк давно развил в себе искусство при абсолютно незаинтересованном виде буквально впитывать услышанное. Неужели на этот раз маска вежливого равнодушия подвела его?
— Почему вас так интересует Артуа?
— Меня интересуют различные группировки, только и всего, — ответил он, словно речь шла о возможном исходе скачек или боксерского поединка.
— Пожалуй, вы впервые проявляете подобный интерес.
Минерва смотрела на него с нескрываемым подозрением.
Поскольку сам Блейк не продвинулся ни на шаг, он рассказал ей, что просил выяснить его зять.
— Это несправедливо! Вы предельно далеки от политики, но именно вам сэр Гидеон дал такое замечательное задание. А я, только потому, что родилась женщиной, должна ездить к портнихам и пить чай с посольскими дамами.
— Я надеялся на вашу помощь. Начнем наши изыскания с приема в Тюильри, поскольку я совершенно не представляю, где искать сторонников герцога Орлеанского и тем более бонапартистов.
— Не знаю, на что вы рассчитывали, не зная французского языка.
— С чего вы так решили?
— Я заметила, как вы избегаете всего, что написано по-французски. Меню на постоялых дворах, газет, даже карточек с приглашениями.
На мгновение Блейк оцепенел. Минерва дьявольски наблюдательна. Если он начнет возражать, она придет к правильному выводу: именно письменная речь его самое слабое место.
— Без вашей помощи я ничего не разузнаю, — смиренно признал он.
Минерва доброжелательно кивнула:
— Я постараюсь вам помочь. Я неплохо говорю по-немецки, а сын Наполеона живет со своей матерью в Вене. Возможно, мне удастся узнать что-нибудь у австрийцев.
— Превосходная мысль. Однако даже при моих ограниченных способностях к общению, возможно, я тоже узнаю что-нибудь у французов, с которыми буду встречаться. С вашей помощью, конечно.
— Очень на это надеюсь. — В ее голосе звучало снисхождение. — Как сказал сэр Гидеон, никто не заподозрит вас в интересе к французской политике. Все сводится к верному выбору круга общения. Советую вам прислушиваться к разговорам тех, кто не доволен своим положением при дворе и отношением к ним Луи и Карла.
— Благодарю вас.
— И не забывайте, у герцога Орлеанского также есть несколько сыновей. Возможно, есть смысл встретиться с ними и переговорить с их сторонниками.
Блейку очень не нравился ее высокомерно-снисходительный тон, но именно он внезапно пробудил его давно уснувший охотничий инстинкт.
— Мне хотелось бы предложить небольшое пари. Точнее, состязание. Давайте посмотрим, кто из нас сумеет выявить больше сторонников герцога Орлеанского или тайных бонапартистов.
— Что ж, хорошо, — согласилась она. — А каким будет приз?
Судя по насмешливой улыбке Минервы, она явно считала, что Блейк предложит солидное денежное вознаграждение.
— А что бы вы хотели?
— Не знаю. В данный момент ничего в голову не приходит.
— Хорошо. Тогда сделаем так: если побеждаете вы, я даю слово оказать вам любую услугу.
Минерва на минуту задумалась, потом решительно посмотрела ему в глаза:
— Я готова ответить тем же.
— Договорились.
— Итак, побеждает лучший шпион.

 

Леди Элизабет Стюарт, супруга британского посла, рассказывала им о новых гобеленах, украсивших Тронный зал Тюильри. Минерва делала вид, будто внимательно слушает даму, хотя эта тема совершенно не занимала ее. Прославленные французские монархи — Сен-Луи Франсуа I и Генрих IV, которыми так восхищался нынешний король, — не вызывали у нее никаких эмоций.
Блейк даже не делал вид, будто разглядывает висящие на стенах гобелены. Он высматривал тех, кто мог бы оказаться противником Бурбонов. Минерва коснулась его руки, привлекая внимание, и мило улыбнулась леди Стюарт.
— Я вам говорила, что вчера видела на улице карету его величества? — спросила она. — Боже правый, король и в самом деле ездит очень быстро!
— Людовик считает, что быстрая езда заменяет ему физические упражнения, — сказала супруга посла.
— Правда? В таком случае неудивительно, что его называют Толстяком Луи.
— Я однажды встречался с королем, — вступил в разговор Блейк. — Отец брал меня с собой на прием в Хартвелле.
— И как он выглядел?
— Приветливый и… толстый.
Как Блейк может говорить об этом так скупо? Неужели не понимает, как ему повезло встретиться с Людовиком XVIII во время его вынужденной эмиграции в Англию?
В этот момент к ним подошел сэр Чарлз Стюарт и предупредил, что аудиенция вот-вот начнется.
— Когда его величество обратится ко мне, я вас представлю. Скорее всего Людовик скажет вам несколько слов. Король всем говорит одно и то же и практически никогда ничего не добавляет.
— Отличается лишь интонация, полагаю, — сказала Минерва.
— Именно так, леди Блейкни. Король вкладывает очень большой смысл в эту короткую и неизменно повторяющуюся фразу. Позвольте выразить восхищение вашей дипломатической интуицией.
Тишина, пришедшая на смену суете ожидания, возвестила о появлении короля. Луи неспешно обходил гостей, и у Минервы появилась прекрасная возможность рассмотреть просто, но богато одетого монарха. Его внешний вид мало о чем мог ей поведать. Выражение лица его казалось приятным, но отсутствующим и никоим образом не выдавало его чувств и мыслей.
Король поприветствовал сэра Чарлза, и тот попросил дозволения представить своих спутников. Минерва присела в глубоком реверансе, а Блейк почтительно поклонился.
— Кажется, мы уже встречались, лорд Блейкни, — произнес король на превосходном английском. — Я помню, как ваш почтенный батюшка привозил вас в Хартвелл. Давайте пройдемся, и вы расскажете мне, что нового у герцога Хэмптона.
Волны удивленного шепотка пробежали по огромному залу. Окружение короля расступилось, уступая место Блейкни. Минерва сделала шаг, намереваясь сопровождать супруга, но сэр Чарлз удержал ее, легко коснувшись руки. Оставшись подле посла, Минерва видела, как король и Блейк, о чем-то тихо переговариваясь, проходили по залу мимо гостей, расступавшихся в полном изумлении от того, что монарх отнесся к неизвестному иностранцу со столь несвойственным ему вниманием. В задних рядах тут же начали высказывать предположения об истинном значении проявленной милости.
Людовик и маркиз Блейкни удалились, и Минерва попросила сэра Чарлза представить ее австрийскому посланнику. Блейк может считать, что благодаря своим семейным связям получил перед ней преимущество. Но и у нее имелись некоторые возможности, отчасти благодаря превосходному владению немецким. Пока ее супруг общается с королем в окружении самых ярых роялистов, она познакомится с теми, кто поддерживает контакт со вдовой Наполеона и его сыном.

 

— Желаю приятно провести время! — Минерва помахала рукой, не поднимаясь из своего кресла в гостиной, где, как обычно, сидела, внимательно изучая утреннюю газету. — Не могу представить более скучного занятия, чем осмотр полуразвалившейся конюшни.
— Такой эпитет мало подходит сооружению, способному вместить двести пятьдесят лошадей и пять сотен собак. Мне жаль, что эта экскурсия устраивается исключительно для джентльменов. Вам такой променад непременно доставил бы удовольствие.
— Вероятно, вы принимаете меня за мою матушку.
— Ни в коем случае.
— Ступайте уже! — сказала она, шутливым жестом прогоняя его. — Ступайте и ведите свои мужские разговоры с господами из окружения графа Артуа, а я тем временем испробую другие подходы.
Она выглядела восхитительно самодовольной и, несомненно, предвкушала победу. Мгновение Блейк колебался. Когда герцог Монтильо предложил совершить прогулку в Шантильи, Блейк обрадовался. И не только потому, что само название конюшни сулило зрелище, не способное оставить равнодушным любого любителя лошадей. Но и потому, что в окружении Артуа — завзятого лошадника — маркиз мог наладить контакт с серьезными конезаводчиками.
Минерве предстояло два дня провести в одиночестве, и Блейку пришло в голову, что она уже, возможно, жалеет, что согласилась отпустить мужа в эту поездку. Их парижский вояж никак не походил на свадебное путешествие в медовый месяц. Каждый вечер, покидая жену после ужина, он испытывал угрызения совести. Завтра он предпримет попытку улучшить отношения с женой, но основное внимание все же уделит той задаче, которую ему необходимо выполнить. Будет чертовски приятно, если ему удастся выиграть их маленькое состязание. И это, несомненно, произведет впечатление на Минерву. К его собственному удивлению, Блейку вдруг нестерпимо захотелось, чтобы жена перестала считать его ограниченным и никчемным человеком.
Повинуясь безотчетному порыву, он подошел к Минерве, забрал у нее газету и поцеловал жену в щеку.
— Вернусь завтра к обеду. Потом мы можем покататься.

 

Минерва была убеждена, что у ее мужа есть какая-то тайна. В Тронном зале Тюильри, знакомясь с титулованными особами австрийского дипломатического корпуса, она исподтишка наблюдала за Блейком, наконец освободившимся от монаршего внимания. Он стоял в окружении нескольких джентльменов, поддерживая довольно непринужденный разговор, который вовсе не походил на обмен вымученными фразами на малознакомом языке. Впрочем, на этот прием в основном были приглашены дипломаты, так что, по всей вероятности, новые знакомые Блейка владели английским.
Теперь в компании французов он уехал на целые сутки. Сказал, что собирается купить лошадей, а подобное мероприятие требовало немалых знаний. В таком случае Блейк должен был испытывать определенную неуверенность, ведь незнание языка довольно серьезная помеха в ведении деловых переговоров. А если он все же говорит по-французски, зачем скрывает это от нее?
Услышав, как стукнула входная дверь, Минерва неспешно прошла в его комнату. В апартаментах не предусматривалось гардеробных, но ее спальня была настолько большой, что в ней хватило места для большого, изысканно украшенного шкафа, солидного комода, а также туалетного столика. На стенах спальни, как и во всем доме, висело множество зеркал.
Высокие окна комнаты Блейка выходили в маленький садик, разбитый за особняком. Помещение было чуть меньше ее спальни, хотя кровать казалась больше и выглядела гораздо опрятнее. Горничная Минервы, похоже, оставила попытки привести в порядок книги и газеты, которые, словно опадающие листья, ежедневно покрывали пол ее спальни. Зато комната Блейка казалась идеально чистой, почти необитаемой. Единственная книга лежала на столике у постели рядом с кувшином для воды и стеклянным графином с вином. Еще издали она узнала красный кожаный переплет. Эта книжка была ее свадебным подарком.
Минерва несколько секунд держала книгу в руках, обрадовавшись, что Блейк держит ее подле себя. Хотя почему бы и нет? «Боксиапа» Эгана доставит удовольствие любому джентльмену, неравнодушному к спорту. Книжка раскрылась на месте, заложенном белой ленточкой-закладкой. Блейк прочитал лишь две страницы, и этот томик был единственным чтивом в комнате. Неужели он вообще не читает газет? Даже ее матушка просматривала результаты скачек.
На прикроватной тумбочке лежала пара щеток для волос, украшенных серебром. С решительностью, которая позволяла ей читать жизнь братьев, как открытую книгу, Минерва открыла ящики и исследовала их содержимое, обнаружив массу всевозможных мелочей, так необходимых джентльмену, следящему за модой: запонки, цепочки для карманных часов, носовые платки и тому подобное. Ничего необычного или обличающего.
Привлеченная замысловатым серебряным с лазуритом узором, она взяла в руки изящную коробочку, видимо, предназначавшуюся для хранения визитных карточек, и обнаружила листок — засунутое под шкатулку письмо. Она машинально развернула листок и тотчас остановилась.
Что она делает? Одно дело осматриваться в комнате и разглядывать то, что выставлено напоказ. Заглядывать в ящики — более нескромное занятие, и теперь она чувствовала себя виноватой. Блейк ведь не ее брат. А уж читать личное письмо без разрешения… На такое она не решилась бы даже со Стефаном. Она быстро свернула листок и положила его на место, успев заметить, что написано послание печатными буквами, словно было адресовано ребенку, который лишь недавно научился читать. Это открытие позволило Минерве избавиться от напряжения, незаметно охватившего ее. Вряд ли это было любовное письмо, коль скоро его написали таким детским почерком.
Она уже собиралась задвинуть ящик и перестать совать свой нос в чужие дела, как вдруг у задней стенки заметила большой плоский футляр. Содержимое футляра заставило ее ахнуть. Даже женщина, проявлявшая так мало интереса к драгоценностям, как Минерва, не могла не восхититься изысканным изумрудным ожерельем.
Она мысленно вернулась в тот день, когда Себастьян с возмущением поведал историю о Блейке, его любовнице и рубинах. Минерва прикусила губу, с неожиданным для нее самой сожалением предположив, будто изумрудное ожерелье предназначено той же женщине.
Однако оно почему-то здесь. И она тоже здесь, в Париже, вместе с Блейком, где уже нет мадемуазель Дезире де Бонамур.
Селия Комптон, надежный источник сведений, о которых приличным дамам даже представления иметь не следует, рассказывала Минерве, что джентльмены часто делают своим любовницам дорогие прощальные подарки. Возможно, те рубиновые браслеты были именно таким подарком.
Она коснулась своей щеки, той которую Блейк поцеловал на прощание. Щека была прохладной на ощупь, но буквально горела в ее воображении.
Это ожерелье походило на свадебный подарок. Если Блейк наконец решил вести себя как и подобает супругу, то Минерва могла этому только порадоваться. Она наберется смелости и попросит его объяснить свое намеренное пренебрежение супружескими обязанностями. Не в ее характере проявлять неуместную стыдливость.
Минерва слегка постучала пальцем по губам, словно вызывая воспоминания о поцелуе. Вместо того чтобы спрашивать Блейка, почему он пренебрегает ее постелью, она сама сделает шаг навстречу интимным отношениям. И хотя она пока не знала, как лучше осуществить свое намерение, решительности ей было не занимать.
Минерва положила ожерелье на место и, убедившись, что не оставила никаких следов своего пребывания в комнате, вернулась в спальню и стала дожидаться прихода горничной. В то время как Блейк попусту тратит время с чокнутыми лошадниками, она пойдет по пути многообещающей инициативы. Минерва улыбнулась, предвкушая получение первого приза в их состязании и точно зная, что именно она потребует в качестве этого приза.
Назад: Глава 10
Дальше: Глава 12