Глава 24
Весь следующий день Индия не видела Торна. Вплоть до самого вечера.
Все утро она провела, смиренно беседуя с Лалой и ее матерью: больная на пару часов сошла вниз, в гостиную, а затем вновь уединилась в своей спальне. А днем Индия помогала Роуз мастерить из бумаги затейливую комнату с книжными полками и камином.
– Где тебя носило? – спросила Индия у Торна, когда тот вошел в гостиную незадолго до ужина.
– На фабрике. Взгляни-ка на это, Индия.
И он вынул из кармана странное резиновое колечко, на котором не было заметно ни шва, ни узелка.
– Что это за штучка?
– Это та самая твоя резиновая ленточка!
– Что?
– Ну, какую ты хотела! Из резины. Как только мы уменьшили размеры изделия, дело у нас тотчас пошло на лад – я бы сам до этого никогда не додумался.
Торн так лучезарно улыбнулся Индии, что сердце ее заколотилось. Она взяла резиновое колечко и растянула его:
– Да это просто блестяще!
Ей в голову один за одним приходили способы использования таких резиночек… щеки ее вдруг заалели: она подумала вдруг, что если усовершенствовать конструкцию, то… Впрочем, тут мысли ее приняли поистине опасный оборот, и Индия их отогнала.
– Послушай, а ты можешь понаделать еще таких? Мне нужны одни вполовину меньше, а другие – вдвое больше!
Торн захохотал во все горло, что тотчас привлекло внимание гостей. Вскоре все сгрудились вокруг них, восхищаясь диковинкой.
Лала пришла в неописуемый восторг – глазки ее загорелись, и она предложила приладить такую резиночку, только подлиннее, к медицинской трубке доктора Хардфилда, чтобы он мог вешать ее на шею.
– А то он все время ставит ее на пол у постели больного, – объяснила девушка, – а в некоторых домах вовсе не так чисто, как хотелось бы…
– А у докторской трубки есть гибкие сочленения? – спросил Торн, и они с Лалой впали в долгую дискуссию касательно возможности изготовления гибких резиновых докторских трубок с применением изобретения Торна – гальванизированной резины – и того, как это скажется на качестве звука при выслушивании больных.
Элеанор пригласила доктора Хардфилда к обеду в благодарность за нежную заботу о выздоравливающей леди Рейнзфорд. Когда доктор прибыл, все перешли в столовую, где Торн тотчас стал расспрашивать Хардфилда о его трубке.
Индия же втайне (и, надо признаться, со стыдом) раздражалась, видя, как Лала в мгновение ока превратилась в обворожительную юную женщину с лучезарной улыбкой – истинное украшение столовой. Правда, Вэндеру тема разговора показалась скучной – но он тотчас воодушевился, когда Лала объявила, что если оснастить приспособление резиновыми трубками подлиннее, то легко можно будет выслушивать сердце лошади и даже обследовать желудок животного на предмет возможных колик.
На этот раз Торн сидел не подле Индии, а напротив нее. Их взгляды встретились лишь однажды, и Торн тотчас нахмурился. Индия же отвернулась и о чем-то оживленно заговорила с его отцом – кажется, о политике…
Когда же ужин подошел к отцу и женщины переместились в гостиную, Индия принялась обдумывать, как бы ей украдкой ускользнуть, чтобы навестить Роуз. Но она понимала: стоит ей снова явиться в домик вдовы – и Торн расценит это как новое приглашение к опасному флирту.
Поэтому она, присев за столик, написала для Роуз коротенькую сказочку про Кролюшку-Петрушку, запечатала письмецо и отдала Флемингу с просьбой немедленно доставить послание по назначению.
Ей было немного неловко: ведь она обещала девочке, что сама расскажет ей на ночь новую сказку.
Но так было лучше. Лучше для всех.
И вовсе ни к чему маленькой сироте привязываться к женщине, которую она никогда более не увидит…
