Глава 8
Когда на следующее утро она вошла в свой кабинет, оказалось, что Лидия… стала предательницей. Подруга сидела на краешке кресла возле письменного стола и спокойно разговаривала с герцогом Ламонтом, словно для человека его размеров и рода занятий было в порядке вещей ввалиться в приют, а для гувернантки — составить ему компанию. Лидия то и дело хихикала, не сводя с Темпла восторженного взгляда.
Мара громко хлопнула дверью, и Темпл тотчас встал. А она вдруг почувствовала, что ей сразу стало тепло, хотя в доме было очень холодно, потому что уголь еще не привезли.
Мара нахмурилась и повернулась к подруге:
— Что, теперь мы впускаем в дом всех подряд?
— Но герцог сказал, что у вас назначена встреча, — ответила Лидия.
— Ничего подобного. — Мара обошла стол и села. — Вы можете идти, ваша светлость. У меня очень много дел.
Но он не ушел. Напротив, снова уселся и нагло заявил:
— Возможно, вы запамятовали. Мы договаривались, что сегодня я к вам зайду.
— Но мы говорили про вечер, а сейчас утро.
— Мисс Бейкер пригласила меня войти, вот я вошел.
— Когда я проснулась, герцог стоял снаружи, — объяснила Лидия. — Там так холодно, и я подумала, что он не откажется от чашечки чая.
«Темпл, похоже, ее одурманил», — подумала Мара.
— Он не хочет чая, — проворчала она.
— Чай — это чудесно, — заметил Темпл с улыбкой.
— Вы же не пьете чай, — напомнила Мара.
— Как раз подумываю начать.
Лидия встала.
— Я позвоню и попрошу принести.
— Ни к чему, мисс Бейкер. Я все равно не смогу его пить. Лидия упала духом.
— Почему?
— Он боится, что я его отравлю, — сказала Мара.
— Отравишь? — изумилась ее подруга.
— Да, думаю, именно это его беспокоит. — Мара взглянула на гостя. — Я не отравлю вас, ваша светлость.
Он ухмыльнулся:
— Охотно верю.
Неодобрительно хмыкнув, Мара покосилась на подругу.
— Это предательство, это…
— Ничего подобного, — перебила Лидия. — К тому же герцог решил нам помочь.
— Что?! — Мара вскочила на ноги. — О чем ты?!
Темпл тоже встал.
— Он предложил помочь с мальчиками, — пояснила Лидия.
Мара села и покачала головой:
— Нет, это невозможно.
Темпл тоже сел.
— Что вы… делаете?
Мара в изумлении уставилась на него.
Он пожал плечами:
— Джентльмен не должен сидеть, если леди стоит.
— Значит, теперь вы джентльмен? Кажется, еще вчера вы назвали себя негодяем.
— Ну… я перевернул страницу. Начал новую жизнь. — Он улыбнулся. — Даже к чаю изменил отношение.
Улыбка Темпла привлекала внимание к его губам. К губам… о которых она не собиралась думать!
Боже милостивый! Она его целовала!
Нет, она не будет думать об этом. Мара нахмурилась и проворчала:
— Очень в этом сомневаюсь. — Он выводил ее из себя!
Мара снова встала. И герцог — тоже. Она опять села, понимая, что ведет себя глупо.
Он остался стоять.
— Разве вы, как джентльмен, не должны сесть?! — прошипела она.
— Правило «вставать-садиться» не является обязательным в обратную сторону. Думаю, мне лучше постоять, пока вы так раздосадованы.
Мара прищурилась.
— Уверяю вас, ваша светлость, если вы будете дожидаться, когда я перестану быть… «раздосадованной», вам вряд ли удастся снова сесть.
В голубых глазах Лидии заискрился смех. Мара пристально на нее посмотрела:
— Если будешь смеяться, я ночью запущу Лаванду в твою спальню, ясно?
Угроза подействовала. Лидия потупилась и пробормотала:
— Просто джентльмен предложил, а я подумала, что мальчикам пойдет на пользу мужское общество.
Глаза Мары широко распахнулись.
— Ты шутишь!
— Вовсе нет, — ответила Лидия. — Есть вещи, которые мальчикам узнать необходимо, но в которых мы, женщины, не очень-то разбираемся.
— Чепуха! Мы превосходные наставницы.
Лидия кашлянула и бросила на стол листок бумаги:
— Это я нашла вчера вечером в хрестоматии Даниела.
Мара развернула листок.
— Что за… — Она наморщила лоб.
Темпл перегнулся через стол, опасно приблизившись к ней, и перевернул листок обратно. И все сразу стало ясно.
Мара со вздохом сложила листок, чувствуя, что лицо ее запылало.
— Как же так? Он ведь еще ребенок…
Лидия едва заметно улыбнулась.
— Очевидно, мальчики в его возрасте весьма любопытны.
— Ну, в любом случае совершенно неуместно, чтобы его светлость удовлетворял это любопытство. — Мара махнула рукой в сторону Темпла, не желая на него смотреть. Не в силах на него смотреть. — Кроме того… Подозреваю, что у него слишком уж много знаний подобного рода.
— Сочту ваши слова за комплимент, — заявил Темпл.
Она посмотрела на него в упор:
— Это вовсе не комплимент. Я просто указала на ваше распутство, на ваши привычки.
Он изобразил удивление:
— Мое распутство?
— Да, именно. И разврат, и сластолюбие, и блуд!
— Уверен, что вы преувеличиваете.
— Вы что, напрашиваетесь на должность гувернантки?
— Если ваши мальчики столь любопытны, то это неплохая мысль.
Мара повернулась к подруге:
— Пусть немедленно уходит!
— Нет-нет, — возразила Лидия. — Ведь он герцог и, насколько я понимаю, воспитан как джентльмен.
— Ради всего святого!.. Он же боксер! Владелец игорного ада! И уж никак не наставник для впечатлительных мальчишек, которые должны стать образцовыми джентльменами.
— Когда-то я был весьма искушен в джентльменских науках, — заметил Темпл.
Мара с яростью взглянула на него.
— Вы, сэр, когда-то очень ловко меня провели. — Слова эти вырвались как бы сами собой, и Мара лишь мгновение спустя поняла, что напомнила Темплу о ночи, ставшей причиной всех нынешних сложностей, — о ночи, ставшей трагической для них обоих.
Он тотчас помрачнел.
— Хочу напомнить вам, что в ту ночь провели как раз меня, миссис Макинтайр. — Мара поджала губы, а герцог обратился к Лидии: — Сегодня я совершенно свободен и буду рад рассказать вашим подопечным о всех правилах джентльменского поведения.
Все! Ситуация полностью вышла из-под ее контроля! Но Мара не хотела видеть его тут. Вообще не хотела видеть. Этот человек стремился ее погубить. И ему нечего делать в приюте, рядом с мальчиками. Она не хочет, чтобы он с ними общался. И не имеет значения, что она провела почти всю ночь, ворочаясь на своей узкой кровати и вспоминая их поцелуй. А то, как он обращался с мальчиками, облепившими вчера его карету… Это тоже не имеет значения! Да-да, все это не имеет значения, потому что он держит в своих руках ее будущее и будущее приюта.
— Кажется, вы оба упускаете из виду тот простой факт, что хозяйка этого дома — я. А у меня нет ни малейшего желания видеть тут этого человека.
— Чепуха, — отрезала Лидия. — Неужели ты лишишь мальчиков возможности провести целый день с герцогом?
— С герцогом, которого не желают видеть в приличном обществе?.. — Слова эти вырвались раньше, чем Мара успела подумать.
Темпл оцепенел. Лидия же открыла рот, потом закрыла. И снова открыла. А Мара почувствовала себя последней дурой.
— Я не имела в виду… Я просто хотела… — Она умолкла.
Темпл пристально посмотрел ей в глаза:
— Конечно, не хотели.
— Дело в том, что я лучше всех прочих знаю, что… — Мара пожала плечами и повернулась к Лидии, надеясь на ее помощь.
Но гувернантка, сидевшая с широко распахнутыми глазами, лишь сокрушенно покачала головой. И Мару охватило чувство вины — ужасно неприятное. Она снова повернулась к Темплу:
— Сэр, вы обучены изысканным манерам?
Он молчал. И долго смотрел ей в глаза. Затем отвесил безупречный поклон — выглядел же при этом настоящим герцогом, таким Мара его до сих пор не видела, — и произнес:
— Да.
— И вежливому обращению с дамами, не так ли? — радостно подхватила Лидия. Взглянув на Мару, она добавила: — Мальчикам бы это не помешало.
— Дамы на меня редко жаловались, — сообщил герцог.
Он превосходно умел вести светские беседы — в этом Мара не сомневалась.
А Лидия продолжала:
— А спорту… Мне кажется, мы слишком долго пренебрегали спортом, воспитывая мальчиков.
Мара фыркнула.
— Да он сложен как греческий бог! Думаю, что спорт — это единственное, чему он может их научить.
Эти слова снова всех шокировали. И Лидия опять распахнула глаза, а Темпл вновь оцепенел.
У Мары же отвисла челюсть. Her, она не могла это сказать! Неужели она сказала… «греческий бог»?
Это все он виноват! Запутал ей все мысли! И нагло вмешивается в ее жизнь! Хочет разрушить все то, что она так долго создавала. Да-да, только из-за него она ляпнула такое. Подумать только! Греческий бог!
Мара со вздохом пробормотала:
— Разумеется, я не имела в виду…
Герцог снова отвесил ей поклон.
— Что ж, спасибо.
Мара нахмурилась и заявила:
— На вашем месте я бы не считала это комплиментом. Греческие боги были весьма странными созданиями. Вечно превращались в животных и похищали девственниц. — Боже правый! Неужели она не может держать рот на замке?!
Герцог с улыбкой пожги! плечами:
— Не такая уж это ужасная судьба…
Лидия прыснула. Мара сверкнула на нее глазами.
— Ты ведь только что попросила его научить наших мальчиков быть джентльменами!
Лидия перевела взгляд на гостя:
— Ваша светлость, вы же, конечно, понимаете, что нельзя разговаривать с нашими мальчиками такими… намеками.
— Да, разумеется, — ответил Темпл. — Но уж вы-то наверняка понимаете, что начала все ваша работодательница.
Маре захотелось наступить ему на ногу. Но этот гигант вряд ли что-нибудь почувствовал бы.
— Ну вот! Значит, все решено! — заявила Лидия с таким видом, как будто и впрямь все было решено. — Вы проведете с мальчиками утро, и они наверняка очень многое от вас узнают. — Она многозначительно посмотрела на Мару и добавила: — А потом, наверное, вы с миссис Макинтайр обсудите возможность щедрого пожертвования для нашего приюта.
Лидия оказалась исключительно прозорливой. Пока она, Мара, смотрела на Темпла как на опасного врага, подруга разглядела в нем богатого союзника. Человека, который мог оплатить все их счета.
Темпл вежливо улыбнулся:
— Ваша деловая хватка не может не вызывать уважения, мисс Бейкер.
Лидия тоже улыбнулась:
— Благодарю за комплимент.
«Но с какой стати?.. — думала Мара. — Ведь Темпл не может пожертвовать деньги приюту. Он слишком проницателен». И следовательно, их единственный шанс оплатить счета… Да-да, она, Мара, должна придерживаться выбранной линии поведения. От столь корыстной мысли ей стало не по себе, но она от нее отмахнулась. Ведь речь — о приюте и о безопасности мальчиков. Так что цель оправдывала средства.
Лидия встала.
— Что ж, сегодня настоящий праздник! Не каждый день герцоги забывают о своих титулах, чтобы немного потрудиться.
— Я слышал, в романах это происходит постоянно, — заметил Темпл.
— Да, только у нас тут не роман, — отрезала Мара. В романе она была бы безупречной красавицей с незапятнанным прошлым. А он был бы весьма привлекательным герцогом. Что, пожалуй, вполне соответствовало реальности…
— В самом деле? — усмехнулся Темпл. — Должен признаться, события последней недели оказались довольно странными… И очень похожими на роман.
Лидия засмеялась:
— Да, действительно!
Мара ткнула в нее пальцем:
— Дорогая, осторожнее! А то он тебе понравится.
Улыбка Лидии сделалась еще шире.
— Да, избежать этого будет сложно.
Темпл в очередной раз поклонился. Казалось, они откровенно флиртовали. И Мара вдруг подумала: «Будь это роман, вряд ли героиней оказалась бы я». А вот Лидия — наверняка. Добрая, миловидная, белокурая гувернантка с веселым смехом — то есть как раз то, что нужно красавцу герцогу.
Мара нахмурилась и проговорила:
— Лидия, подготовь мальчиков к особому уроку с его светлостью. — Она посмотрела Темплу прямо в глаза. — А вы пока побудьте здесь.
Лидия взглянула на нее с любопытством, но медлить не стала — тут же вышла, чтобы собрать своих подопечных. Когда дверь за ней закрылась, Мара обогнула стол и снова посмотрела на герцога:
— Вы не обязаны делать это, милорд.
— Как мило с вашей стороны подумать о моем благе.
— Я думала вовсе не об этом.
Его губы дернулись в усмешке.
— А я все равно буду считать именно так.
Он сбивает ее с толку. Тут Мара вдруг уловила запах гвоздики и чабреца — мази, которой она мазала его рану, пока он молча терпел. Ее пальцы тогда скользили по его горячей коже, а потом… Потом был поцелуй.
Ох, просто поверить невозможно, что она его целовала! И еще меньше можно поверить в то, что он ответил на ее поцелуй.
Но она не будет думать о том, что ей это понравилось. И о том, что «понравилось» — слишком слабое слово для описания чувств, вызванных его лаской.
Он самодовольно ухмыльнулся, словно прочитал ее мысли.
Мара откашлялась и сказала:
— Мальчикам редко удается поговорить с джентльменами. Вы их весьма заинтересуете.
Он кивнул:
— Вполне логично.
— Вот только… — Мара замялась, подыскивая подходящие слова. — Только не старайтесь сделать так, чтобы вы им понравились.
Его брови взлетели на лоб, а Мара добавила:
— Иначе им будет трудно смириться с тем, что вы уйдете и больше не вернетесь. Не позволяйте им привязаться к вам. — Вероятность того, что к нему можно привязаться, внезапно перестала казаться нереальной.
Он долго молчал. Наконец сказал:
— Это всего лишь одно утро, не более.
Мара кивнула и тут же спросила:
— Даете слово?
Он криво усмехнулся:
— Слово джентльмена? Или негодяя?
— Обоих.
— Хорошо, даю слово за обоих.
Мара открыла дверь, повернувшись к нему спиной и стараясь не замечать, насколько он красив. И соблазнителен…
— Надеюсь, хотя бы один из них свое слово сдержит, — прошептала она.
Темпл молча вышел. Мара закрыла дверь и несколько минут боролась с желанием пойти за ним следом. Потом заперла дверь на замок и вернулась за стол.
Ровно один час.
Именно столько времени она продержалась, а затем все же вышла из комнаты.
Лидию она нашла в прихожей.
— Где они? — спросила Мара.
Подруга кивнула в сторону плотно закрытой двери в столовую:
— Он заперся там с ними три четверти часа назад.
— И чем занимается?
— Не имею ни малейшего представления.
Мара подошла к подруге вплотную и понизила голос до шепота:
— Не могу поверить, что ты попросила его сделать это.
Лидия пожала плечами:
— Он кажется порядочным человеком.
Такой он и есть.
— Ты этого знать не можешь.
Лидия пристально взглянула на подругу.
— Я знаю непорядочных мужчин. И ты же сама сказала, что он не делал того, в чем его обвиняют. — Она помолчала и добавила: — К тому же он достаточно богат, чтобы спасти всех нас.
Нуда. Если бы он знал, что они в опасности…
«Ничто, сказанное тобой, не заставит меня простить».
Ничто из сказанного ею не заставит его помочь.
Лидия все еще что-то говорила.
— Но кажется, им это нравится.
Из столовой послышался хохот и возбужденные голоса, вернувшие Мару к реальности. Она постучалась, открыла дверь, и смех сразу стих. Темпл, сидевший во главе стола, поднял голову и мгновенно встал. Мальчики последовали его примеру.
— А, — сказал он, — миссис Макинтайр… Мы как раз заканчивали разговор.
Она переводила взгляд с одного мальчика на другого: все они выглядели так, словно их обучали каким-то таинственным наукам.
Снова взглянув на Темпла, Мара спросила:
— У вас тут все в порядке?
Он коротко кивнул:
— Полагаю, занятия прошли успешно.
Мара вышла, мысленно поклявшись, что больше не будет вмешиваться.
Этой ее клятвы хватило на целых два часа, после чего она больше не могла сдерживаться и вышла из кабинета якобы для того, чтобы проверить подготовку к обеду. Путь ее — конечно же, совершенно случайно — лежал мимо прихожей, и она просто не могла не заметить шеренгу серьезных внимательных мальчиков; причем все они смотрели на Темпла, а тот стоял перед ними, держа в руках Лаванду. Рядом же, понурившись, стояли Даниел и Джордж.
Мара остановилась у подножия лестницы и стала прислушиваться.
— Он меня ужасно разозлил, — говорил Джордж. Они с Даниелом ссорились уже не в первый раз и, конечно, не в последний.
Темпл кивнул, внимательно глядя на мальчика.
— И что же?
— И я его ударил.
Эти слова ошеломили Мару. Физическое насилие в «Доме Макинтайр» строго запрещалось. Так неужели же…
Мара уже шагнула в прихожую, когда Темпл спросил:
— Почему?
Мара остановилась, услышав столь странный вопрос, — ей бы не пришло в голову его задать. А Джорджу, похоже, было сложно ответить. Он пожал плечами, глядя себе под ноги.
— Джентльмен смотрит в глаза тем, с кем разговаривает, — заметил Темпл.
Джордж поднял голову и посмотрел на него. А герцог снова спросил:
— Почему?
— Потому что я хотел, чтобы он тоже разозлился.
Темпл кивнул:
— Ты хотел отмщения, да?
Если бы здание вдруг начало рушиться, Мара даже не обратила бы на это внимания.
— Да, — ответил Джордж.
— А Даниел? Ему удалось хорошенько отомстить?
Второй мальчик не колебался ни секунды. Он выпрямился и сказал:
— Нет.
Темпл с трудом сдержал улыбку.
— Правда?.. Но ведь ты, похоже, сильно разозлился, когда тебя ударили.
— Конечно, разозлился, — произнес Даниел таким тоном, словно ужасно удивился. — Ведь он же меня ударил!
Темпл кивнул:
— Но тебе стало лучше, когда ты ударил его в ответ, верно?
Даниел нахмурился:
— Нет.
Темпл снова посмотрел на Джорджа:
— А ты почувствовал себя отомщенным за ту обиду, что тебе нанес Даниел?
Джордж надолго задумался, потом наконец пробормотал:
— Нет, не почувствовал.
Темпл опять кивнул:
— А почему?
— Потому что я все еще злюсь.
— Вот именно. И что еще?
— Теперь Даниел тоже злится.
— Верно. А Лаванда?
Мальчики разом взглянули на свинку.
— Мы ее не видели! — воскликнул Даниел.
— Она появилась непонятно откуда! — закричал Джордж.
— И ей, бедняжке, едва не досталось в вашей драке. Вы бы могли сделать ей очень больно. Могли бы даже убить.
Мальчики ужаснулись, а герцог проговорил:
— Пусть это будет для вас уроком. Я не говорю вам, чтобы больше не дрались. Но если уж драться, то по серьезной причине, ясно?
— А месть — плохая причина?
Темпл долго молчал. Мара затаила дыхание, дожидаясь ответа. Зная, что он думает о чем-то большем, а не о потасовке двух мальчишек.
— Знаю по опыту, — произнес наконец Темпл, — иногда все происходит не так, как ожидалось.
Что это значит?
Герцог опять задумался, потом добавил:
— В общем, все может закончиться опасностью для свинки.
Мальчики улыбнулись. Джордж протянул руку, чтобы погладить Лаванду по маленькой розовой головке, а Темпл продолжал:
— А теперь еще более важное. Полагаю, ваши кулаки очень сильно болят, верно?
Джордж помотал рукой.
— Откуда вы знаете?
Темпл вытянул свою огромную руку размером с голову мальчишки и сжал кулак.
— Ты спрятал большой палец внутрь. — Он раскрыл кулак и снова сжал. — Но если оставить его снаружи, то болеть будет меньше.
— А вы научите нас драться?
Вот теперь он по-настоящему улыбнулся. Господи, какой он красивый! Отсюда, из-под лестницы, она могла любоваться им сколько угодно. Все равно никто не узнает.
— Буду счастлив, — ответил Темпл.
Нет! Нужно остановить его, прежде чем у нее на руках окажется армия хорошо обученных драчунов. Мара бы так и сделала, не повернись вдруг Темпл в ее сторону.
— О, миссис Макинтайр… — произнес он, — почему бы вам не присоединиться к нам?
Она следила за ним целую вечность, неподвижно стоя в уголке. И приходилось признаться: будь это другая женщина, он бы ее скорее всего не заметил. Да, он был ею увлечен, и ему это совсем не нравилось. Более того, он ей не доверял! И он страшно на нее злился. Так что же его так привлекало в ней?
А она тем временем вышла из своего укрытия, изо всех сил делая вид, что вовсе не подслушивала.
— Добрый день, джентльмены! — Мара взглянула на мальчиков.
Они стояли перед ней как игрушечные солдатики. И вдруг каждый отвесил ей безупречный поклон.
— Добрый день, миссис Макинтайр, — произнесли они хором.
Мара замерла как вкопанная.
— О, какое чудесное приветствие…
«Она любит этих мальчишек, это совершенно очевидно», — думал Темпл. И тотчас возникла картинка: Мара улыбается нескольким мальчикам на широкой зеленой лужайке Уайфон-Эбби. Нескольким темноволосым темноглазым мальчикам. Его сыновьям.
Да-да, она, Мара, его, Темпла, жена!
Он помотал головой и вернулся к насущному вопросу.
— Миссис Макинтайр, мальчики попросили меня дать им урок боксирования. Может быть, вы захотите помочь?
Она распахнула глаза.
— Но как я могу помочь? Я даже не знаю, с чего начать!
Эта женщина носила с собой нож. И он мог побиться об заклад, что она точно знала, с чего начать.
— Тогда вам тоже следовало бы поучиться.
Мальчишки, до сих пор молчавшие, начали возражать.
— Она не может этому учиться! Она же девочка! — выкрикнул один.
— Да-да, верно, — поддакнул второй. — Девочки учатся всяким другим вещам. Вроде танцев и шитья…
Темпл ухмыльнулся. Мысль о Маре Лоув, зашивающей что-нибудь, кроме ножевой раны, вызывала смех.
— Она может учиться, — заявил Джордж, — но ей это ни к чему. Девочкам не приходится драться.
Темплу не понравилось мгновенно возникшее воспоминание — Мара, прижатая к стене двумя мерзавцами. Он хотел, чтобы ей ничто не угрожало. Хотел, чтобы она могла защитить себя.
— Во-первых, джентльмены не называют леди девочками, — заметил Темпл. — Во-вторых же… Полагаю, что все вы скоро будете учиться танцевать. — Мальчики застонали. — И в-третьих, каждый человек — и мужчина, и женщина — должен уметь защитить себя. — Он повернулся к Маре, протянув руку: — Так как же, миссис Макинтайр?
Она замялась, глядя на его руку. Затем приняла решение и вложила пальчики в его ладонь. На ней снова не было перчаток, и в этот миг Темпл пожалел, что надел свои. Наверное, ему в голову пришла не лучшая мысль… Он-то хотел выбить ее из колеи, но совсем не ожидал, что сам растеряется. Но с Марой Лоув всегда так.
Темпл развернул ее лицом к мальчишкам, обхватил ее ладонь своей и сгибал пальцы до тех пор, пока они не сложились в безупречный кулак. Делая это, он одновременно говорил:
— Сжимая кулаки, старайтесь расслабить мускулы. Противника бьешь не тугим кулаком, а силой. Чем сильнее сжат кулак, тем больнее будет удар для вас.
Мальчишки смотрели, кивая, и сжимали кулаки, размахивая руками. Но не Мара. Она держала кулаки как боксер — близко к лицу. Держала их так, словно на нее в любой момент могли напасть.
Посмотрев ей прямо в глаза, Темпл снова повернулся к мальчишкам:
— Запомните вот что, парни. Чем вы злее, тем больше вероятность проиграть.
Даниел прекратил бой с тенью и наморщил лоб.
— Но если не драться, когда злишься, то зачем тогда вообще?..
Отличный вопрос!
— Оборона, — ответил Темпл.
— Если кто-нибудь ударит тебя первый, — догадался кто-то из мальчишек.
— Но с чего это он начнет драться первый?! — возмутился Джордж. — Может, разозлится на меня?
— А может, у него плохие манеры, — предположил Даниел. Остальные засмеялись.
— Или он плохо воспитан, — улыбнувшись, добавил Темпл.
— Или ты обидел того, кого он любит, — сказал Генри. — Я бы вот ударил того, кто обидит Лаванду.
Все как один закивали.
— Да, защита. — Костяшки пальцев у Темпла до сих пор болели после ночного нападения на Мару. Он взглянул на нее, радуясь, что она в безопасности. — Защита — лучшая причина для драки.
Щеки Мары порозовели, и он понял, что ему это нравится.
— Или же этот человек просто совершил ошибку, — сказала она.
И что это значит?
Что же прячется в этих странных красивых глазах? Раскаяние? Но разве такое возможно?
— Что дальше, ваша светлость?
Мальчишки снова завладели его вниманием, и Темпл, сжав кулаки, проговорил:
— Всегда защищайте голову. В том числе — когда держите удар. — Он выдвинул вперед левую ногу. Левая рука и левая нога впереди. А колени согнуты.
Мальчики стали в нужную позицию. Темпл прошелся вдоль их шеренги, поправляя плечо тут, кулак там. Напоминая, что надо держать колени согнутыми. Проверив последнего мальчика, он повернулся к Маре, стоявшей со сжатыми кулаками, дожидавшейся его. Словно между ними постоянно шел бой. Впрочем, так оно и было.
Он подошел к ней и негромко произнес:
— С дамами все намного сложнее, поскольку я не вижу ваших ног. — Он бы все на свете отдал, лишь бы увидеть ее ноги. Темпл зашел ей за спину и положил руки на плечи. — Позвольте?
Она кивнула:
— Да, пожалуйста.
Мальчишки же внимательно за ними наблюдали.
В его прикосновении к ней не было ничего особенного, но все же Темпла словно обожгло. Он слегка качнул Мару и продвинул ее колено вперед, проверяя длину шага. Платье задело его брюки, и во рту у него мгновенно пересохло. И вдруг уловил ее запах — легкий лимонный аромат, хотя сейчас, в декабре, лимоны имелись только у самых богатых лондонцев. Если бы она принадлежала ему, он бы заполнил ее дом лимонными деревьями.
Если бы она принадлежала ему?..
Что за чушь?! Просто она высокая, гибкая и красивая. Окажись на ее месте любая другая похожая на нее женщина, он бы захотел и ее.
Нет, не захотел бы!
Темпл отошел в сторону.
— Кулаки держите высоко, голову опустите. И помните: мужчина бьет от плеча.
— А женщина? — спросила Мара. — Они бьют как-то по-другому?
Он посмотрел на нее. В глазах ее искрился смех. Она что, поддразнивала его? Мысль, конечно, странная и несовместима с их прошлым. И все же эти сине-зеленые глаза и впрямь искрились смехом. Она его поддразнивала!
— По опыту знаю, что женщины дерутся не по правилам.
Мара улыбнулась:
— Ерунда. Просто мы деремся от всего сердца.
И он ей поверил. Безоговорочно. Потому что Мара — та женщина, которая будет драться, не жалея себя, будет драться за этих мальчишек и, похоже, за своего жалкого и никчемного братца.
Но драться она будет с целью, и в этом — ее оправдание.
А станет ли она драться за него, Темпла?
Герцог подавил эту мысль и вновь обратил внимание на мальчиков. Но он не мог не прикасаться к Маре. Он поправил положение ее головы, и каждое прикосновение к ней отзывалось в его теле огнем.
— Наклоняйте голову вперед. — Неужели ее волосы всегда были такими мягкими? — Не задирайте подбородок — или рискуете получить удар вот сюда… — Он провел костяшками пальцев у нее под подбородком, где нежная кожа манила, словно горка сладостей. — И сюда. — Сжатые в кулак пальцы скользнули по изящной шее, где сильно и ровно бился пульс.
Мара шумно выдохнула, и Темпл понял, что она испытывала то же, что и он.
Испытывала наслаждение. И желание.
Да кто же она, эта женщина?! И что они делали друг с другом?
Темпл с трудом оторвался от нее. И, повысив голос, обратился к мальчикам:
— Удар идет не только от руки. Он идет от всего тела. А ваши руки, они всего лишь посланцы.
Темпл нанес удар в воздух, и мальчишки разом ахнули.
— Ничего себе! Как быстро!
— Должно быть, вы самый сильный человек в мире!
— А теперь попробуйте вы, парни.
Мальчишки наносили удары в воздух, прыгая на согнутых ногах. Темпл долго наблюдал за ними, задержавшись взглядом на старшем — Даниеле. Темноволосый серьезный мальчик предельно сосредоточился на своих ударах, страстно желая получить одобрение учителя, и в этом чудилось… что-то знакомое. Чем-то он походил на него, Темпла.
Те же темные волосы. И темно-синие глаза. Одиннадцать лет…
Глаза синие, как один из них у Мары.
Она сказала, что мальчик жил тут всегда. Выходит — с самого рождения? С тех пор как она произвела его на свет?
Неужели это — его сын?
А если так, — то почему она так долго его скрывала? Разве не знала, что он тотчас же принял бы их? Да, он бы женился на ней. Сразу же.
Они могли бы стать семьей.
Эта мысль обладала большей властью, чем он мог предположить. Темпл представил себе завтраки и обеды, представил радостные события, наполненные смехом и весельем. И Даниел был бы не один. У него появились бы братья и сестры, все темноволосые с глазами цвета лета. Зелеными и синими. Они были бы счастливы.
Счастье — вещь странная и мимолетная.
Но в этот миг его таинственная несуществующая семья была счастлива.
Темпл услышат, как боксируют мальчишки, и вернулся к реальности. Он получит ответы от Мары Лоув. Но сейчас не время для этого.
— У вас получается очень хорошо, джентльмены.
Они с Марой долго стояли бок о бок, глядя на своих подопечных. И она вдруг негромко произнесла:
— Ничего удивительного, что вы непобедимы.
Он пожал плечами:
— Это то, чем я занимаюсь. То, чем я являюсь. — То единственное, что он делал хорошо целых двенадцать лет.
— Знаете, я так не думаю.
Он повернулся к ней, встретив ее взгляд, наслаждаясь тем, как она на него смотрела. Он страстно желал оказаться с ней наедине и сказать очень многое… А сейчас сказал следующее:
— Теперь попробуйте вы.
Она подняла кулаки и нанесла слабый удар в пространство между ними.
Темпл покачал головой.
— Нет. — Он постучал себя по груди. — Меня.
Ее глаза широко распахнулись.
— Вы хотите, чтобы я ударила вас?
Он кивнул:
— Это единственный способ понять, правильно ли вы все делаете.
На сей раз она покачала головой:
— Нет. — И опустила кулаки. — Нет.
— Почему?
Мара потупилась. Темпл залюбовался россыпью веснушек у нее на щеках. Почему он их раньше не замечал? Он попробовал пошутить:
— Вам ведь наверняка хочется меня ударить.
Она долго молчала. У него просто руки ныли от желания приподнять ее голову и посмотреть в лицо. Вместо этого он прошептал:
— Миссис Макинтайр, что же вы?
Не глядя на него, она ответила:
— Я не хочу причинять вам боль.
Такой ответ ошеломил его. Но это же ложь! Наверняка ложь. В конце концов, они враги, сошедшиеся ради взаимной выгоды. Отмщение в обмен на деньги. Конечно же, она хотела сделать ему больно. Иначе зачем столько от него скрывать?
Ее вранье должно было бы его разозлить, но каким-то образом принесло надежду. И это ему очень не понравилось.
— Посмотрите на меня.
Она подняла голову. И он увидел в ее глазах правду.
Но если она не хотела причинять ему боль, то что же они делали? В какую игру играли?
Темпл шагнул к ней, схватил за кулак и потянул его — легкий как перышко — на себя, чуть левее центра груди. Мара попыталась вырваться, но он ее не отпускал, и тогда она завершила свой удар единственно возможным способом — шагнула ближе, разжала кулак и прижала ладонь к его груди. Покачав головой, повторила:
— Нет.
Такое прикосновение здесь, в этом помещении, на виду у мальчишек, было просто скандальным, но Темпл об этом даже не задумался. Он не мог думать ни о чем, кроме тепла ее ладони. Нежности ее прикосновения, его искренности.
Когда в последний раз женщина прикасалась к нему так искренне?
Она же его губит! Он едва не притянул ее в свои объятия, едва не начал целовать — до тех пор, пока она ему не расскажет все, — то есть правду о той ночи двенадцать лет назад. Пока не расскажет, к чему эта ночь привела и как они пришли к тому… к чему пришли.
Он наклонил голову, и его губы оказались в нескольких дюймах от ее губ.
Мара кашлянула.
— Ваша светлость, я уверена, вы не будете против, если я отправлю мальчиков привести себя в порядок. Скоро время обеда.
Темпл отпустил ее. Боже правый, ведь он едва не… На виду у мальчишек!
— Конечно, я не против. Думаю, на сегодня мы закончили.
Мара повернулась к мальчикам:
— Надеюсь, вы не забудете урока герцога. Джентльмены не начинают драк.
— Мы их только заканчиваем! — выкрикнул Джордж, и мальчики моментально разбежались в разные стороны. Все, за исключением маленького Генри. Тот направился прямо к Лаванде, сидевшей у ног Темпла.
Темпл нагнулся, взял свинку на руки и заявил:
— Нет, Лаванда останется со мной.
Генри со вздохом пробормотал:
— Как жаль, что нам не разрешается забирать ее к себе. Миссис Макинтайр этого не любит.
Темпл покосился, на Мару.
— Что ж, миссис Макинтайр может и меня побранить. Похоже, это Генри устроило, и он с легким сердцем побежал на обед. Темпл же выпрямился, посмотрел на Мару, та проговорила:
— Вы знаете, ведь он прав. Правило гласит: из них никто не смеет схватить Лаванду.
— Чье это правило?
— Мое. — Мара потянулась за свинкой.
Темпл отступил на шаг — так, чтобы она не дотянулась до своей любимицы.
— Ну а по моим правилам я ее спас. И потому она моя.
— А… правила негодяев?
— Кажется, и вы без труда играете по ним, когда вам это удобно, — заметил герцог.
Мара улыбнулась:
— Я честна и открыта, когда дело касается Лаванды.
Темпл шагнул к ней поближе и, понизив голос, произнес:
— В таком случае вы из самых худших негодяев.
Она приподняла бровь.
— Как так?
— Берете на себя ответственность только тогда, когда это вам требуется. Вам недостает убежденности и твердых взглядов.
Теперь он был совсем близко — буквально нависал над ней.
— Сэр, вы пытаетесь запугать меня, чтобы я с вами согласилась?
— А это действует?
Мара сглотнула. И Темпл с трудом удержался, чтобы не погладить ее изящную шею.
— Нет, не действует.
— Вы знаете, люди съеживаются от ужаса при одном упоминании моего имени.
Мара рассмеялась:
— Если бы они взглянули на вас сейчас, когда вы баюкаете поросенка, их страх значительно уменьшился бы.
Темпл глянул на спящую Лаванду и, не сдержавшись, тоже засмеялся. Мара снова улыбнулась и откашлялась. Темпл посмотрел ей в глаза. Казалось, она остро ощущала его близость. Так же остро, как он ее.
— Говоря о том, что месть не стоит приложенных усилий, вы сказали то, что думаете?
Темпл покачал головой:
— Но этого я не говорил…
— Вы сказали, это редко происходит так, как ожидалось.
— Так и есть. Но это не означает, что месть не завершается так, как требовалось. — Он должен был в это верить.
Мара смотрела прямо перед собой — устремила взгляд на ямочку на его подбородке.
— И когда месть заканчивается? — спросила она.
«Я не знаю».
Но в этом он не признается. И поэтому сказал:
— Она закончится, когда я снова стану настоящим герцогом. Когда получу то, что мне обещали еще ребенком. Когда вернется жизнь, для которой меня растили. Когда у меня появится жена. — Он подавил мысль о ее странных глазах. — И когда ко мне вернется все, что я унаследовал.
Вот теперь Мара посмотрела ему в глаза.
— А что будет со мной?
Он надолго задумался. Представил себе, что они с Марой — совсем другие люди. Он — другой мужчина, а она — другая женщина. Представил, что они встретились при других обстоятельствах. Ведь многое говорило в ее пользу… Она отважная, сильная и глубоко предана своим мальчишкам. И жизнь свою она выстроила сама.
Нет, Мара не его забота.
Жаль, что в это так сложно поверить. Глядя ей в лицо, он сказал правду:
— Не знаю, Мара. Наверное, мне не следовало приходить сегодня.
— Так зачем же вы пришли?
— Потому что хотел увидеть вас в естественной обстановке. Хотел познакомиться с мальчиками.
— Зачем?
А вот на это отвечать не нужно. Он не должен признаваться, что хотел узнать ее лучше. Да и зачем ему это понадобилось? Может, он понял, что они навеки связаны? Может, почувствовал, что она создана для него?
Но он никак не ожидал, что она ему понравится. И конечно же, не думал, что будет страстно ее желать.
Понимая, что ничего такого он сказать не может, Темпл выбрал другой путь — шагнул вплотную к Маре и поцеловал ее.
Ее ответный поцелуй — губами сладкими и легкими — был скорее обещанием, не поймешь, поцелуй ли это вообще. Но искушение поразило Темпла своей остротой. О, как же он ее хотел!
Но тут Мара приоткрыла губы, и он тотчас откликнулся на приглашение. Едва губы ее приоткрылись, он завладел ими, затем провел ладонью по ее щеке, после чего обнял за талию и привлек еще ближе к себе. Ее вздох стал ему наградой; в груди же его зародилось глухое рычание, удивившее его самого. Мара снова и снова испытывала его на прочность, и ему это нравилось.
Его язык прошелся по ее нижней губе, а пальцы Мары запутались в его волосах. И она прижалась к нему так, будто больше ничего на свете не хотела. Будто ничуть его не боялась.
И ему сейчас хотелось забыть обо всем на свете и жить только этим мгновением. Хотелось быть с женщиной, желавшей того же.
Тут Лаванда возмутилась. Поросенок, зажатый между ними, гневно заверещал, требуя или выпустить его, или вернуть в прежнее состояние сладкой дремоты. Мара и Темпл оторвались друг от друга. Она прижала ладонь к горлу, а он вовремя перехватил Лаванду, не дав ей упасть. Он опустил свинку на пол, и та торопливо убежала, оставив их в прихожей одних. Оба тяжело дышали, уставившись друг на друга так, словно не могли решить — то ли бежать прочь из дома, то ли снова кинуться друг другу в объятия.
Нет, он не уйдет из этого дома. Темпл мгновенно подхватил Мару на руки, наслаждаясь ее весом и тем, как напряглись его мускулы. Чуть помедлив, он снова прильнул к ее губам, но на сей раз отстранился.
Нет, ему нельзя тут оставаться. Он поставил Мару на пол так же быстро, как поднял на руки, и она невольно пошатнулась. А он прижал ладонь к ее щеке, посмотрел ей в глаза и произнес:
— Ты источник неприятностей. — Снова ее поцеловав, Темпл отошел в сторону.
Ее рука взлетела ко рту. А Темпл смотрел на этот жест, наслаждаясь тем, как очаровательные пальчики Мары прижимались к припухшим от поцелуев губам. Ему хотелось перенестись вместе с Марой куда-нибудь в другое место. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.
Ах, если бы желания мгновенно исполнялись!
Он повернулся к двери. Знал, что нужно уходить. Не доверял сам себе.
Мара сказала ему в спину:
— Не хотите пообедать с нами?
— Нет, спасибо, — ответил он в растерянности. — Мое утро завершено.
Еще как завершено! Не следовало к ней прикасаться! Ведь она — его погибель.
Но почему же он никак этого не запомнит?
— Мне кажется, вы проголодались, — заметила она.
Темпл едва не расхохотался. Он в жизни своей не испытывал такого голода!
— Нет, все хорошо.
— Вы все еще боитесь, что я вас отравлю?
Он наконец-то повернулся к ней.
— Осторожность никогда не помешает.
Мара улыбнулась. Ему нравилась ее улыбка. Чересчур нравилась…
«Это нужно прекращать», — подумал Темпл. И сказал то единственное, что пришло в голову:
— Мара, расскажи…
Она посмотрела ему в глаза, стараясь не замечать, какой он красивый. Какой соблазнительный.
— О чем рассказать?
— Скажи, в ту ночь… Мы занимались любовью?
Ее глаза широко распахнулись. Он явно ее шокировал. Похоже, она ожидала чего угодно, только не этого. Не напоминания об их прошлом.
Но она быстро пришла в себя — настолько быстро, что это восхитило Темпла.
— Вы решили простить долг моего брата?
Ну вот, теперь они снова ступили на надежную почву. К счастью.
— Нет.
— Боюсь, в таком случае я не могу вспомнить.
— Что ж… — Темпл подошел к двери и снял с крючка свой плащ. — Я, безусловно, понимаю ваше затруднение. — Он уже взялся за дверную ручку, и тут Мара сказала:
— В любом случае с вас еще два фунта.
Темпл оглянулся и смерил ее ледяным взглядом:
— За что?
— За поцелуй.
Он не думал об их сделке, когда целовал ее, и мог держать пари на все свое состояние, что и она о ней не думала. Разговор о деньгах сразу же опошлил эту минуту. Какая жалость!..
— Хорошо, пусть будут два фунта.
Ей ни к чему знать, что он заплатил бы двести фунтов за еще одну такую же минуту. Да хоть две тысячи!
— Увидимся вечером. — Он открыл дверь и добавил: — Наденьте то, что доставят сегодня от Эбер.
