Глава 22
Просто удивительно, как могут одурманить женщину небольшая опасность и быстрое спасение. Эвелин не могла припомнить, когда в последний раз пребывала в такой эйфории. Она чувствовала себя впервые влюбившейся девчонкой. Разумеется, она уже не была юной девочкой, да и влюбленность была не первой, но, как выяснилось, вновь обретенная любовь ничуть не хуже, чем любовь первая.
Эдриена вызвали на какую-то встречу, но перед уходом он ее крепко поцеловал и обещал продолжить то, что они начали накануне ночью. И утро засияло самыми яркими красками. Да, они созданы друг для друга. Да, они две половинки одного целого. И это прекрасно. Эвелин улыбнулась. Ее тело было полностью удовлетворено, а душа пела.
Она испытывала горячую благодарность к судьбе за то, что у нее есть Эдриен, за то, что жива, за то… что о вчерашнем испытании напоминала только царапина на лбу и испорченное платье. И все же два момента, касающиеся вчерашней ночи, продолжали ее беспокоить. Один она никак не могла определить словами. Просто в душе сидела некая заноза, непонятно по какой причине. Наверняка ничего важного.
Второй — это размер выкупа. Накануне она несколько раз спрашивала об этом у Эдриена, но тот так ничего и не сказал. Эвелин предположила, что это для него предмет особой гордости, хотя почему? Ведь это ее похитили, и ей чрезвычайно любопытно знать, сколько она стоит. Она задумалась. Может быть, муж торговался с ними, предложил меньше, чем они запросили. Она возмущенно ахнула. Неужели он получил на нее скидку? Нет, конечно же, нет. Впрочем, это не важно. Да и все началось и закончилось так быстро, что не было времени для переговоров.
Эвелин направилась в библиотеку мужа. Если ей повезет, записка с требованием выкупа окажется забытой на столе. Ее мужу было о чем думать, когда они вернулись домой. Она распахнула дверь и подошла к большому и очень старому письменному столу из красного дерева. О нем хорошо заботились, и годы не погубили, а умеренно состарили его, добавив, если можно так сказать, благородной патины. Этот предмет мебели служил семье на протяжении нескольких поколений, переходя от отца к сыну. Он принадлежал Эдриену, а до него — его отцу и деду, и когда-нибудь за него сядет их сын. На столе ничего не было, кроме письменного прибора: чернильница, промокательная бумага, ручки, подставка для писем, нож для бумаги и маленькая коробочка для всяких мелочей. Бронза с красивым греческим орнаментом. Скорее произведение искусства, чем полезная вещь. Ее свадебный подарок Эдриену. Она знала, что он увлекается греческой стариной. А он подарил ей на свадьбу жемчужное ожерелье.
Эвелин расположилась в удобном кожаном кресле Эдриена и задумалась. Если она попросит, муж, конечно, покажет ей все, что лежит в закрытых ящиках. Скрывать ему нечего. Но по непонятной причине он не желает называть сумму выкупа. Эви слишком хорошо себя знала и не сомневалась: этот вопрос будет изводить ее до тех пор, пока она не узнает правду. Если же она узнает сумму, не будет никаких причин говорить ему о том, что она ее знает. Если ему нравится хранить этот секрет — пусть. Но только после того, как она все узнает.
Она внимательно осмотрела стол. Как и в столе лорда Дануэлла, каждый ящик имел отдельную замочную скважину, хотя был шанс, что все замки открываются одним ключом. Эвелин, безусловно, могла открыть их замки, хотя ей казалось неприятным вскрывать ящики стола собственного мужа. Но с другой стороны, он ничего не узнает. Да и скрывать ему нечего. Нет, проще отыскать ключи.
Эвелин открыла бронзовую коробочку. Пусто. Она внимательно осмотрела все предметы на столе. Даже вытащила из чернильницы стаканчик с чернилами. Ничего. Она подавила желание опустить в чернильницу перо. Может быть, ключ на дне?
Чепуха. Что она делает? Мужу абсолютно нечего скрывать. Он просто не хотел, чтобы ключи валялись не на месте. Он аккуратный человек, вот и все.
За два года у нее ни разу не возникло желания заглянуть в стол мужа. Но теперь она интуитивно чувствовала, что должна это сделать. Причем ее внутренний голос ничего не говорил о необходимости узнать сумму выкупа. Просто здесь что-то было не так.
Эвелин нервно забарабанила пальцами по столу и оглядела комнату. Где такой мужчина, как Эдриен Хэдли-Эттуотер может спрятать ключи? Ему всегда нравились загадки; очевидно, и к поиску места для ключей он подошел как к загадке. Но кто, по его мнению, должен ее разгадать? Вопрос, конечно, интересный, хотя скорее всего неважный. Это игра, в которую играл ее муж. Сам с собой? Или…
Ее взгляд снова скользнул по комнате, но не остановился ни на полках с аккуратно расставленными книгами, ни на семейных портретах, ни на высоких окнах и снова вернулся к предметам на столе. Она машинально погладила пальцами подставку для писем. Красивая вещица, ничего не скажешь.
И поняла, где искать ключ. Эвелин встала, подошла к полке и достала деревянный чемоданчик, выглядевший в точности как книга. У мужа было четыре подобных чемоданчика. В каждом лежали старинные греческие монеты в красивых, подбитых тканью держателях. Но в этом ящичке были помещены его любимые монеты. Она принесла фальшивую книгу на стол и подняла крышку.
Здесь находились золотые и серебряные монеты с изображениями богов и богинь и с символами городов-государств. Некоторые из них были очень старыми — две тысячи лет и больше. Эдриен начал собирать их еще мальчиком. Сегодня его коллекция была бесценной. Странно, но столь дорогие вещи он хранит на полке, пусть даже их вместилища замаскированы под книги, а ключи от ящиков стола он прячет. Логику мужчин понять невозможно.
Она осторожно вытащила сначала один держатель, потом второй и тихо засмеялась. На дне ящичка лежал ключ, который она сразу взяла. Закончив свои исследования, она все вернет на свое место. Ее мужу вовсе не следует знать об обыске.
Первым Эвелин решила открыть средний ящик, что и сделала незамедлительно. Она внимательно изучила аккуратно разложенное содержимое, стараясь ни к чему не прикасаться. Похоже, здесь нет ничего, кроме переписки. Хотя это идеальное место, чтобы спрятать требование о выкупе.
Ее внимание привлек знакомый почерк, и Эвелин взяла верхнее в стопке письмо. Как странно. Письмо от Макса. Она считала, что они не более чем случайные знакомые. Эви пробежала глазами записку. В ней не было никакого смысла. Она нахмурилась. В записке говорилось, что Макс устроил ее похищение, чтобы Эдриен… Этого не может быть. Она наверняка неправильно поняла.
Эвелин осторожно перебрала остальные бумаги и в конце концов заметила письмо, написанное ее рукой. Как это мило со стороны мужа. Он сохранил ее записки. Она взяла письмо.
«Мой дорогой Сэр!
Я пишу вам, и мою душу переполняют сожаления, поскольку это мое последнее письмо».
Абсурд. Это же последнее письмо, которое она отправила Сэру. Она стала разворачивать другие письма. И нашла все свои послания Сэру. Здесь. В ящике стола ее мужа. Одно было написано рукой Сэра и не закончено.
«Моя дорогая Эви!
Ваше письмо, как это бывало и прежде, заставило меня улыбнуться».
Она не читала этого письма раньше. Откуда у Эдриена эта бумага?
«Мне будет не хватать нашей переписки. Скажу честно, мне тоже есть в чем признаться».
Что это? Почему у Эдриена ее записки, адресованные Сэру? И откуда у него неоконченное письмо самого Сэра?
«Если бы он видел тебя сегодня, то наверняка передумал бы насчет брака».
Вот она! Та деталь, которая ее подспудно тревожила. Эдриен не видел… не должен был видеть ее в костюме на балу. А Сэр видел.
Ей пришла в голову очень странная мысль. Но такого не может быть. Полная нелепость.
«Джентльмен может говорить, что ничего в твоем прошлом его не интересует только тогда, когда ему есть что скрывать. Причем он скрывает намного больше, чем ты».
Скрывает больше? Правда обрушилась на нее во всей своей неприглядности.
Эдриен и Сэр — один и тот же человек.
И все мелкие детали головоломки сразу сложились. Вот почему ей уже при первой встрече показалось, что она знает мужа всю свою жизнь. Вот почему он благородно разрешил не рассказывать о своем прошлом. Ему и без ее рассказов все было известно. Он сам был частью ее прошлого.
Эвелин прищурилась. Прошлой ночью он попытался соблазнить ее в облике Сэра. Хотел заставить ее сказать, что Сэр — человек, которого она любит. Хуже того, он устроил ей форменный допрос!
«Почему вы вышли за него замуж?»
«Вы любите его достаточно сильно, чтобы простить?»
Эвелин забыла, что надо дышать.
Он подумал, что она вышла за него из-за денег и положения?
«Между нами вроде бы не было тайн».
Ха! Совершенно очевидно, что между ними были тайны с момента их первой личной встречи. И все это — его тайны. Как он мог держать все это в секрете от нее! Как он мог…
Дверь приоткрылась, и в библиотеку заглянула Селеста.
— Вот ты где. Дворецкий сказал, что ты, вероятно, зашла сюда.
— Да, я здесь, — сквозь стиснутые зубы процедила Эвелин. Если она считала, что ее разозлило поведение мужа, вломившегося в гостиничный номер Берил и лорда Рэдингтона, то она просто не знала, что такое злость. Эдриен лгал ей в течение двух лет. Она с шумом выдохнула воздух и аккуратно разложила все бумаги в ящике на свои места.
— Я должна тебе кое-что сказать. — Селеста закрыла за собой дверь и подошла к столу.
— Мне тоже есть что тебе сказать, — буркнула Эвелин, внимательно осмотрела содержимое ящика, убедилась, что все на местах, и закрыла его.
— Что ты делаешь? — удивленно спросила Селеста.
— Занимаюсь, скажем так, разоблачениями. — Эви положила ключ на дно чемоданчика с монетами.
— Что? — удивилась Селеста. — Ладно, не важно.
Эвелин уложила в чемоданчик держатель с монетами, закрыла его и понесла к полке.
— Ты даже представить себе не можешь, что я обнаружила.
— Нет, это ты не представляешь, что обнаружила я!
Эвелин поставила фальшивую книгу на место, повернулась к подруге и выпалила:
— Эдриен — это Сэр.
В тот же самый момент Селеста объявила.
— Сэр — это лорд У.
Эвелин раскрыла рот и некоторое время молчала.
— Как ты…
— Когда ты…
— Только что. — Эвелин кивком указала на письменный стол. — Все мои письма к Сэру у него в ящике. А когда ты…
— Прошлой ночью, — сказала Селеста. — Случайно подслушала разговор лорда У. с Максом. Я приехала на маскарад, чтобы отыскать Макса после того, как Дэвис сообщил о твоем похищении. Похищении, устроенном Максом и твоим мужем.
— Неудивительно, — фыркнула Эвелин, — что похитители показались мне профессионалами. Они, несомненно, работают на департамент. У меня только один вопрос: зачем?
— Насколько я понимаю, лорд У. решил, что Сэру и Эви пора встретиться лично.
Эвелин злобно прищурилась.
— Ну да, решил, дальше что?
— Дальше не вполне понятно. Очевидно, Макс подумал, что принят план с похищением, а лорд У. решил, что Сэр только поговорит с тобой на маскараде. — Селеста покачала головой. — Я не совсем понимаю, как все это должно было сработать. По-моему, Макс тоже.
— А мне все ясно.
— Правда? — удивилась Селеста.
— О да, — мрачно сообщила Эви. — Прошлой ночью был не один маскарад.
— Эвелин…
— «За тебя я отдал бы все свое состояние, любовь моя». — Эвелин нервно зашагала взад-вперед по комнате. — Он так сказал. «Если бы с тобой что-нибудь случилось…» — Она сжала кулаки. — Самая большая опасность, которая мне грозила, — это простуда. Как-никак я промочила ноги.
Селеста не сводила с подруги внимательных глаз.
— Что ты собираешься делать?
— Пока не знаю. — Эвелин на минуту задумалась. — Но что-нибудь соответствующее. С использованием обмана.
— Ты можешь остаться с ним честной и прямо сказать, что тебе известна правда, — медленно сказала Селеста.
— Да, потому что он совершенно честен со мной. Можно сказать, погряз в честности. О нет, честность — это слишком просто для лорда Уоттерстоуна. Или Сэра. Впрочем, какая разница? К тому же он лишился права на мою честность. — Эви подняла глаза на подругу. — Макс скажет ему, что ты знаешь правду?
— Нет.
— Уверена?
— Не сомневаюсь.
Эвелин нахмурилась.
— Ты больше ничего не хочешь мне сказать?
— Ничего серьезного. — Селеста хмыкнула. — Я всерьез подумываю о браке.
Глаза Эвелин стали круглыми.
— С кем?
— С Максом.
— Почему?! — воскликнула Эвелин. — Он ничуть не лучше, чем его дружок!
— Принимая во внимание, что ты с его дружком до последнего времени была вполне счастлива, и, я уверена, так будет и впредь; если, конечно, вы оба останетесь живы, то это неплохой стимул. — Селеста пожала плечами. — Кроме того, для меня это очень хорошая партия.
— Ты могла бы рассчитывать на лучшее.
— Возможно, но я не хочу лучшего. Похоже, я хочу его. — Селеста мечтательно улыбнулась, словно удивляясь сама себе. — Это неразумно, непрактично и совершенно нерационально, да и он никогда не был человеком, которого захочется иметь рядом до конца своих дней.
— И?
— И тем не менее я этого хочу.
— Ты еще можешь передумать, — мрачно сказала Эвелин.
Селеста подавила улыбку и отошла, чтобы ответить на стук в дверь. А Эвелин продолжала мерить шагами комнату. Подруга права. Она и Эдриен будут счастливы, если переживут этот кризис. Правда, последнее представлялось более чем сомнительным.
Получается, что их брак является сплошным обманом. Да, она чувствовала себя виноватой за то, что не рассказала Эдриену правду о своем прошлом. Но поскольку он и так все знал, это было даже не ложью недомолвок. Зато его ложь была… настоящим, подлинным обманом.
— Стюарт говорит, что у тебя гостья, — сообщила Селеста. — Леди Дануэлл. Она в красной гостиной.
— Как вовремя! — воскликнула Эвелин и строевым шагом направилась в гостиную.
— Ты собираешься ей все рассказать?
— Селеста, я в ярости, но пока еще не сошла с ума. Несмотря на все остальное, я не могу рассказывать всем встречным о том, что мой муж — бывший глава тайной правительственной организации. — Она хитро прищурилась. — Но я не знаю женщины, которая могла бы так мастерски соблазнить мужчину, как Берил Дануэлл. Думаю, я сравняю счет.
— Итак, — сказала Берил в тот самый момент, когда Эвелин переступила порог гостиной. — Кто он? Что случилось?
— Ты оказалась права, — более или менее спокойно проговорила Эвелин. — Это был Эдриен.
— Правда? — изумилась Берил. — Я считала, что он не так высок.
— Он вырос.
— Тогда понятно, — пробормотала Берил, и ее глаза мечтательно затуманились. — Надо же, как романтично — попытаться соблазнить собственную жену в облике другого мужчины.
— Другого мужчины? — нахмурилась Эвелин.
— Я имею в виду, незнакомца под маской. — Она устремила внимательный взгляд на Эвелин. — Что с тобой сегодня?
— Была очень длинная ночь.
— Да, конечно. — Берил несколько мгновений не шевелилась, и наконец в ее глазах отразилось осмысление. — Да, теперь я понимаю.
— Что ты понимаешь?
— Я, конечно, могу ошибаться.
— Надеюсь.
— Муж, который вламывается в гостиничный номер, чтобы застать жену в компрометирующей ситуации, а потом флиртует с ней инкогнито…
— Ну, говори же! — с нетерпением воскликнула Эвелин. Ее глаза пылали жаждой мести.
— Такому мужу необходимо преподать урок, — твердо сказала Берил.
— Ты читаешь мои мысли.
— Ты уже что-то придумала?
— Пока нет. — Эвелин испытующе смотрела на подругу. — Надеюсь, ты мне чем-нибудь поможешь.
— Возможно. Но я всегда считала, что хороший бисквит — лучшая основа удачного планирования.
— Я уже приказала. Сейчас подадут чай и бисквиты.
— Ты хорошая подруга.
Эвелин криво усмехнулась.
— Стараюсь.
— Ну, а теперь, — Берил удобно расположилась на софе, — что бы ты ни решила, наказание должно соответствовать преступлению.
Эвелин кивнула.
— Я думала об этом.
— Но ты не хочешь быть с ним слишком суровой.
— Почему? — хмуро удивилась Эвелин. — Моя суровость — это самое малое, что он заслужил.
— Ты настолько сердита на него? — Берил не сводила с подруги заинтересованного взгляда.
— Настолько… и стократ больше.
— Понимаю, — протянула Берил. — И все же мне бы не хотелось, чтобы ты сделала шаг, который он посчитал бы непростительным.
— Но тогда счет сравняется.
— Да, конечно, — пробормотала Берил и отвела глаза. — Вчера ночью я сказала, что ты и Эдриен — пример для всех нас.
— Но не для тебя.
— Знаешь, я всегда считала себя выше подобных вещей. — Она вздохнула. — Очевидно, я ошибалась.
— Ты? Ни за что не поверю.
— Мне самой трудно поверить, но… — Берил опять сокрушенно вздохнула и сказала: — Я решила измениться.
У Эвелин брови поползли на лоб.
— Возможно, ничего не получится, ты же понимаешь, — быстро добавила Берил. — Но я твердо намерена попытаться.
— Почему? — потрясенно спросила Эвелин.
— Не упоминая о скучных вопросах морали?
Эвелин молча кивнула.
— Знаешь, а ведь я тебе завидую. О нет, не потому, что у тебя есть Эдриен. А из-за того, что есть у тебя и Эдриена. — Берил нахмурилась. — Я не привыкла к чувствам зависти и ревности. Мне они кажутся огорчительными. Тем не менее твоя жизнь заставила меня переосмыслить мою. — Она встретилась глазами с Эвелин. — Он неплохой человек. Думаю, ты знаешь. Возможно, немного занудлив и слишком амбициозен, но…
— О ком ты?
— О моем муже, разумеется. О Лайонеле.
— А, понимаю.
— Он далеко не святой, и его моральные принципы ничуть не лучше моих, но…
— Но?
— Я думаю, он заслуживает лучшего. — Берил вздернула подбородок. — И я тоже.
Изумленная Эвелин не смогла выговорить ни слова.
— И поскольку я не могу часто менять мужей, я решила поработать с тем, что имею, — твердо сказала Берил. — Вчера ночью мы долго разговаривали и решили отказаться от внебрачных связей. Он продаст свою тайную квартиру, а я… — Она застенчиво улыбнулась. — А я никогда больше не войду в комнату 327 отеля «Лэнгам», равно как и в любой другой гостиничный номер, с посторонним мужчиной. Как ты думаешь, я справлюсь?
— Я уверена, ты способна сделать абсолютно все, что решишь, — не задумываясь ответила Эвелин.
— Ты моя подруга и не могла сказать иначе. — Берил застенчиво улыбнулась. Робость ей совершенно не шла. — Но все равно я тебе благодарна за то, что ты в меня веришь. — Берил немного помолчала. — И за дружбу.
— Я тоже благодарна тебе за дружбу. — Эвелин приветливо улыбнулась. Похоже, этот день наполнен не только разоблачениями, но и откровениями. Кто бы мог подумать, что Берил Дануэлл… — Берил, — медленно проговорила она. — Комната 327?
Берил непонимающе взглянула на подругу.
— Кажется, именно в этой комнате тебя обнаружил Эдриен?
— Это очень симпатичный номер, — твердо сказала Берил. — Отлично обставленный и удобный. — На ее лице отразилось искреннее сожаление. — Очень удобный.
— Это хорошо. — На лице Эвелин была глубокая задумчивость. — Наказание должно соответствовать преступлению, не так ли?
— Наказание? — Берил нахмурилась, но почти сразу ее лицо озарилось пониманием. — Знаешь, Эвелин Уоттерстоун, у нас действительно много общего. — Она проказливо улыбнулась. — Тебе нужна помощь?
— Нет, но спасибо за предложение. — Улыбка Эвелин была отражением улыбки ее подруги. — Уверена, я справлюсь сама.
Началом кризиса стала ревность Эдриена, и она же должна положить ему конец.
Впереди был финал игры, которую они вели уже много лет. Игры, в которой неосведомленная героиня, наконец разоблачает подлый маскарад, навязанный ей героем, и больше не должна выбирать между двумя соперничающими джентльменами, а поскольку они — одно и то же лицо, может получить их обоих.
Но сначала, конечно, она заставит его заплатить за все.
И одного, и другого — его.
